С точки зрения бихевиоризма психология должна быть наукой о

Человек выражается в своих поступках. Каждое утро он встает с кровати и начинает что-то делать. Когда происходит взаимодействие с другими людьми, он поступает одним образом, а его собеседники – другим. Почему люди совершают разные поступки в одних и тех же ситуациях? Все, что касается поведения человека, изучается бихевиоризмом в психологии, теорию, направления и представителей которых следует рассмотреть.

Бихевиоризм – психологическая идея социальной психологии, которая занимается изучением поведения человека. Она основывается на идеях И. Павлова, который занимался изучением реакций животных, а также Дж. Уотсона, желавший сделать психологию более точной наукой, которая имеет объективные и видимые доказательства.

Большой вклад совершил Б. Скиннер, который занимался сопоставлением поведенческих действий с умственными реакциями. Он пришел к выводу мнимости и иллюзорности свободы воли, морали и прочих высокодуховных норм, поскольку человек действует исключительно с позиции манипулирования и влияния на окружающих.

Поведение – набор поступков, реакций и эмоционального настроя, которые выражает человек в определенной ситуации. Поведение выделяет человека либо, наоборот, напоминает о других людях, с которыми вы ранее общались и наблюдали у них подобную манеру. Это компонент любого индивида, зачастую регулируемый им самим.

Почему поведение людей бывает настолько отличным или похожим друг на друга? Почему одни люди поступают так, а другие — иначе в одной и той же ситуации? Все зависит от источника. Поведение регулируется следующими факторами:

• Мотивами человека.
• Социальными нормами, принятыми в обществе.
• Подсознательными программами, алгоритмами поступков, которые человек усвоил в детстве или которые продиктованы инстинктами.
• Сознательным контролем, то есть человек понимает, что он делает, зачем и сам контролирует процесс собственного поведения.

Сознательный контроль — это высший уровень развитости человека. Люди очень редко могут контролировать свое поведение, так как зачастую включаются в эмоциональный фон происходящего, подчиняясь эмоциям, а они уже диктуют им определенную программу поведения, которую они привыкли выполнять в конкретной ситуации. Но когда человек включается в ситуацию без чувственного восприятия, тогда он способен контролировать собственное поведение.

Подсознательные программы очень важны для человека особенно на первых годах жизни. Пока индивид не достиг сознательного возраста, он руководствуется инстинктами и моделями поведения, которые наблюдает в окружающем мире. Данный способ копирования позволяет человеку выжить, отрепетировать наработанные другими способы контакта с другими людьми и определиться, какие эффективные для него, а какие нет.

Социальные нормы усваиваются человеком уже в более сознательном возрасте. Оно зачастую продиктовано лишь желанием вызвать симпатию или интерес у других людей, а также наладить с ними деловые контакты. Социальные нормы очень хороши на первых этапах знакомства с новым человеком, но затем поведение меняется в зависимости от участников знакомства.

Мотивы человека также регулируют его поведение. Они занимают фоновую позицию, когда человек делает что-то, что не противоречит его желаниям. Но когда индивид начинает «наступать себе на горло», то есть делать что-то во вред собственных интересов, тогда его мотивы начинают занимать главенствующую позицию в алгоритме поведения.

Бихевиоризм в психологии

Когда психологов заинтересовал вопрос, что побуждает человека совершать конкретные действия, это привело к развитию целой науки – бихевиоризма, что берет свое название от английского слова «behavior» — в переводе «поведение». Бихевиоризм в психологии занимается изучением поведения. Психические процессы не становятся абстрактными явлениями, а проявляются как реакции организма.

Согласно мнению бихевиористов, мысли и чувства не могут влиять на поведение человека. Полезными становятся лишь реакции, которые возникают у человека вследствие воздействия на него определенных стимулов. Соответственно, здесь действует формула «стимул – реакция – поведение».

• Стимул – это воздействие внешнего мира.
• Реакция – это ответ человеческого организма на попытку отвергнуть или приспособиться к возникшему стимулу.

Между стимулом и реакцией может находиться подкрепление – это дополнительный фактор, который воздействует на человека. Подкрепление может быть:

• положительным, то есть побуждает человека совершать ту реакцию, на которую он настроен (похвала, вознаграждение и пр.);
• отрицательным, то есть побуждает человека не совершать тех поступков, на которые он настроен (критика, наказание, боль и пр.).

Положительное подкрепление побуждает человека в дальнейшем совершать те действия, которые он совершил. Отрицательное подкрепление говорит человеку о том, что необходимо отказаться от предпринятых действий, изменить модель поведения.

Бихевиористы не рассматривают внутренние мотивы поведения, поскольку их трудно изучить. Рассматриваются лишь внешние стимулы и реакции. Бихевиоризм идет в двух направлениях:

1. Предугадывание реакции на основе имеющихся стимулов.
2. Определение потенциального стимула по реакции человека.

Научение данной области позволяет изучать индивида, на которого хочется воздействовать. Ранее считалось невозможным предвосхитить поведение человека, однако бихевиоризм рассматривает механизмы влияния на людей. Люди, которые знают, какие стимулы смогут побудить на совершение нужных им поступков, могут создать такие условия, которые помогут им в достижении желаемого, что и является влиянием, манипуляцией.

В дополнении ко всем имеющимся данным были взяты учения Павлова – условные рефлексы, их формирование и закрепление.

Психолог Толмен не так упрощенно смотрел на схему «стимул – реакция», указывая, что в возникновении тех или иных поступков участвуют его физическое и психическое состояние, опыт, наследственность. Таким образом, данные факторы влияют на человека сразу после стимула, побуждая его на конкретные поступки, которые с годами могут меняться.

Синнер опровергал иллюзию свободы воли, поскольку указывал на выбор тех или иных поступков в зависимости от результатов, которых он достигнет или желает достичь. Таким образом было введено понятие оперантного воздействия, когда человек сначала ориентируется на последствия своих поступков, а потом выбирает, какие из них совершить.

Бандура основывал свои учения на склонности человека к подражанию. Более того, он копирует лишь то поведение, которое, как ему кажется, является наиболее благоприятным для него.

Направления бихевиоризма

Основоположником различных направлений бихевиоризма является Джон Уотсон (классический бихевиоризм). Он изучал лишь видимые явления, полностью исключая внутренние (психические) стимулы. В его концепции существовали только стимулы и реакции, которые у многих живых существ были одинаковыми. Это помогало ему сформировать теорию о том, что при создании определенных внешних условий окружающей среды можно влиять на развитие тех или иных склонностей, качеств, моделей поведения человека.

Павлов изучал рефлексы живых существ, которые формировались в зависимости от стимула и подкрепления. Чем значимее становилось подкрепление, тем глубже укреплялся рефлекс.

Бихевиоральное направление позволило дополнить психологические знания, которые лишь со временем были правильно скорректированы. Так, значимыми стали «что желает человек выразить через свое поведение», «что необходимо сделать, чтобы изменить ситуацию», «что индивид хочет изменить в собственном поведении».

На определенном этапе упрощенная схема «стимул – реакция» не вызывала одобрения со стороны специалистов, что разрешилось лишь со времен внесения в данную схему переменной. Таким образом, не только стимул влиял на поведение человека, но и прочие составляющие его психики и физиологии.

Необихевиоризм ставил своей задачей «программирование» действий человека с целью достижения им положительных результатов. Здесь неважным становилось воспитание человека. Главное – достижение цели через совершаемые поступки.

Ошибкой бихевиористов являлось исключение индивидуальных особенностей личности. Не замечалось, что разные люди неодинаково реагируют на одни и те же стимулы и ситуации. Всех людей можно объединить в группы по поступкам, но не сказать о том, что все действуют одинаково.

Теория бихевиоризма

В основе классических учений лежала теория бихевиоризма Павлова и Бехтерева. Павлов изучал рефлексы живых существ, а Бехтерев внес понятие «коллективной рефлексологии». Человек, который находится в группе, сливается с нею, образуя единый организм, при этом практически не участвует в выборе действий. Он совершает те поступки, которые совершает вся группа.

Айзенк рассматривал поведение человека в зависимости от ситуации, в которой он пребывает. Есть постоянная модель поведения, которая характеризуется постоянством индивида пребывать в определенных условиях, и изолированные поступки, которые совершаются в неординарных ситуациях.

Патопсихология – наука об анормальном поведении и анормальных психических процессах. Вводя такое определение, поднимается проблема соотношения нормы (нормальности) и отклонения от нее (анормальности).

Под анормальным подразумевают ненормальное – то, что находится за пределами обычного и общепринятого. Общество имеет свои стандарты поведения и стереотипы образа действий, устанавливающие, что допустимо, а что нет. Для индивидов, семей, а также для других групп населения определяются свои нормы, или стандарты, поведения. Если люди нарушают эти стандарты, общество закрепляет за подобным поведением либо человеком, действующим вне установленных шаблонов, ярлык «ненормальности».

Анормальное поведение определяется как такое низкоадаптивное поведение и такие психические процессы, которые способны причинить кому бы то ни было физический и психологический ущерб.

Понятие психического заболевания пришло из психиатрии, раздела медицины, посвященного психическим нарушениям. Начиная с XIX века, лечением людей с анормальным поведением занимались врачи. При этом они рассматривали «безумцев» именно как больных, а не как морально несостоятельных или одержимых. Таким образом, анормальное поведение было возведено в ранг одной из медицинских проблем и стало рассматриваться как недуг, поддающийся диагностике и лечению. Подобная точка зрения известна как медицинская модель психического заболевания. Когда задумались о существовании иных, отличных от медицинской модели способов оказания помощи психически больным людям, к процессу поиска подключились психологи.

Представители бихевиоризма

Основным отличием бихевиоризма является изучение поведения живого существа, а не его сознания. Здесь главным являлось то, что можно изменить или пощупать, и отвергалось все, что не поддается чувственному изучению. Представителями бихевиоризма были:

1. Джон Уотсон — основоположник.
2. Эдвард Торндайк.
3. И. Павлов.
4. У. Хантер.
5. Л. Карл.
6. Э. Толмен.
7. Б. Скиннер.

Каждый внес свою лепту в данную науку, основывая свои опыты лишь на реакциях живых существ. Благодаря им существует множество теорий того, как формируются поступки, чем они мотивируются, как на них можно влиять и даже программировать.

Фильмы, передачи, сериалы, мультфильмы и прочие телевизионные программы, которые человек постоянно смотрит, программируют его. Демонстрируемое героями поведение откладывается в подсознании, что потом влияет на то, как он сам поступает в реальной жизни. Вот почему многие люди предсказуемы и однообразны: они ведут себя так, как поступают те персонажи или их знакомые, за которыми они постоянно наблюдают. С самого детства каждому человеку дано качество – повторять, как обезьянка, все, что видишь в других людях. Люди ведут себя одинаково, поскольку наблюдают за одними и теми же персонажами (особенно по телевизору), которые и программируют их на определенные модели поведения.

Если все люди на похоронах плачут, то и вы сами вскоре начнете плакать, хотя в первые разы можете не понимать, почему должны делать это. Если мужчины бьют своих жен, то и сами начинаете бить свою жену, хотя вначале были против насилия. Постоянно наблюдая за поведением окружающих людей или любимых персонажей по телевизору, вы приучаете себя поступать так же. И этот закон действует независимо от того, нравится вам это или нет.

Однако можно применить данные знания и в благих целях. Например, можно выработать в себе качества и свойства, которые вас привлекают в других людях. Почаще наблюдайте за ними, общайтесь, обращайте внимание на те проявления личности, которые вас привлекают, и вскоре вы за собой заметите эти же качества. Ведь можно не только плохое, но и хорошее в себе выработать, постоянно контактируя с людьми, которые на собственном примере демонстрируют положительные модели поведения. Учитесь у них, используя простой закон «обезьянки»: становитесь лучше, просто наблюдая за теми, чьи качества и поведение вам нравятся.

Человек является сложным существом, чью жизнь во всех аспектах еще следует изучать. Бихевиоризм лишь частично раскрывает завесу. Если подкрепить знание информацией из других областей, то можно получить более полную картину. Итог познания бихевиористских учений – понимание собственного и чужого поведения, а также способность создавать такие обстоятельства, которые побудят окружающих на нужные действия.

Если у человека возникли проблемы с познанием собственных поступков, тогда рекомендуется обратиться за помощью психолога на сайте psymedcare.ru. Специалисты займутся рассмотрением мотивов, стимулов, а также прочих факторов, которые участвуют в формировании того или иного поведения.

Когда человек научится управлять собственным поведением, он сможет изменить свою жизнь. Ведь окружающие люди видят лишь то, что человек делает. Они не умеют читать мысли и не обладают психологическими познаниями, чтобы понимать мотивы других. Человек должен понимать, что его поступки являются теми стимулами, которые вызывают у окружающих совершение тех или иных действий. Если поступки других людей не нравятся, значит, необходимо пересмотреть сначала собственное поведение.

Порой необходимо исходить не из понятий, «правильно или неправильно я поступаю», что означает моральность действий, а из категорий, «как интерпретируются мои поступки другим человеком». Ваши поступки – это стимул для другого человека, который полностью зависит от отношения к ним и вызываемых эмоций. Даже самые правильные поступки могут восприниматься негативно, что и приводит к непредсказуемым реакциям.

Бихевиоризм в психологии

Поведенческая психология, в основании которой лежит бихевиоризм, является одним из самых значительных направлений практической психологии.

Джон Бродес Уотсон (1878–1958) – американский психолог, основатель одной из самых распространённых психологических теорий двадцатого века – бихевиоризма.
В 1903 году окончил Чикагский университет. В 1908 возглавил лабораторию, а затем кафедру по психологии университета в Балтиморе. 24 февраля 1913 года Джон Уотсон прочитал в Нью-Йорке знаменитую лекцию (манифест) – «Психология с точки зрения бихевиориста», этот день считается рождением нового направления, а в 1915 был избран президентом Американской психологической ассоциации.
В 1920 году, в возрасте 42 лет, его активная карьера в качестве учёного завершилась. В местной газете была опубликована, перехваченная его первой женой, часть любовной переписки Уотсона с аспиранткой Розалией Рейнер. В результате этого скандала он был «изгнан» из научных сообществ, уволен из университета и потерял возможность публиковать свои работы в научных журналах Америки.
Джон Уотсон переезжает в Нью-Йорк для работы в рекламной индустрии. Выступает по радио, публикует работы по поведенческой психологии в журналах для женщин, используя все имеющиеся возможности для продвижения своих идей.

Джон Бродес Уотсон и Розали Рейнер. Автор фото Jacy Young.
Источник: сайт о жизни и деятельности Джона Уотсона.

В 1935 умирает его жена Розалия Рейнер, что явилось для него тяжёлым ударом судьбы. Спустя некоторое время Уотсон оставляет рекламную компанию, меняет дом на небольшую ферму и уезжает из города. Лишь в 1957, за год до смерти учёного, Американская психологическая ассоциация внесла его имя в список своих почётных членов. Джону Уотсону было тогда 79 лет.

Поведенческая психология.

В конце XIX века русским физиологом Иваном Петровичем Павловым были опубликованы работы по исследованию системы пищеварения животных, на основании которых впоследствии вошло в обиход понятие условного рефлекса. В смежной дисциплине был заложен фундамент для научного подхода к психологии как к науке. Сам Уотсон так охарактеризовал суть предложенной им поведенческой психологии: «Психология с точки зрения бихевиоризма – это сугубо объективная ветвь естественной науки. Её теоретическая цель – предсказание поведения и контроль над ним» (1).
«Отправной идеей для бихевиоризма является тот факт, что организм как человека, так и животного приспосабливается к своему окружению посредством врождённого и приобретённого набора актов». Именно этим объясняется подход бихевиористов к вопросу экспериментального исследования: «Мы не признаём демаркационной линии между человеком и животным» (1).
Бихевиоризм отрицает понятие сознания (систему ценностей, убеждений и внутренних установок) как объекта в исследовании: «Данные в терминах сознания зависят от их субъективной интерпретации» (1).
При этом Уотсон не придавал большого значения и врождённым инстинктам: «Их доля относительно приобретённых в результате научения поведенческих актов очень мала» (2).
Основная формула бихевиоризма гласит: «Стимул – Реакция».
Поведение, с точки зрения бихевиоризма, зависит прежде всего от внешних стимулов и окружающей среды, а не от внутренних психических процессов. Главная задача состоит в том, чтобы подобрать такие стимулы, в результате действия которых можно было бы получить нужную реакцию (1).

Образование социальных установок.
Публичная порка мужчины, осужденного за изнасилование в городе Себзевар, Иран.
Фото: AP. Источник: страница журнала Esquire Россия.

Образование нового навыка.
Уотсоном была выработана устойчивая реакция страха у 11-месячного ребёнка на вид белых мышей, которой раньше не было (во время игры с мышкой били молотком по металлическому листу, громкий удар пугал малыша).
Со временем один вид мышки стал вызывать у ребёнка чувство страха. Действие целенаправленного стимула вызывало ожидаемую реакцию. Подобные эксперименты и результаты от них хорошо известны и широко используются людьми, живущими вместе или работающими с домашними питомцами.
Изменение негативного навыка.
Можно создать устойчивое чувство страха к чему-либо, а можно освободить от этого чувства. Эксперименты Мэри Джонс, коллеги Джона Уотсона, по устранению чувства страха перед белым кроликом проводились с ребёнком в возрасте два года десять месяцев (Питером), малыш очень боялся белого кролика.
Постепенно, с помощью пошагового преодоления, Питер стал не только касаться белого кролика, но и играть с ним. Впоследствии этот опыт был проработан более детально и получил название метода систематической десенсибилизации.

Поведенческая психология в повседневной жизни.
Принципы поведенческой психологии наиболее эффективно работают для так называемого среднестатистического человека. Они известны и широко используются в психологии рекламы, юридической, политической и производственной психологии, тестологии и педагогике. Позволяют получить прогнозируемые результаты с высокой степенью вероятности. Представителями необихевиоризма были предложены в основную формулу концепции промежуточные звенья, делающие её более гибкой, адаптивной.

Проработка страхов.
Аэропорт Шереметьево, центр когнитивно-поведенческой терапии. Помощь пассажирам, страдающим аэрофобией. 2013.
Фото: Трансаэро. Источник: страница журнала GEO в России.

Заслуга бихевиоризма состоит в том, что была сделана попытка перевести психологию из области субъективных интерпретаций и фантазий на уровень объективных научных знаний. «Я верю, что мы можем «написать» психологию, определив ее как «науку о поведении»… Это можно сделать в терминах стимула и реакции, в терминах образования навыка, интеграции навыков и т. п. Более того, я верю, что действительно стоит сделать эту попытку теперь»,– писал Джон Бродес Уотсон (1).

Критика бихевиоризма.
Большинство экспериментов бихевиористы проводили на животных. Установленные закономерности простых форм проецировали на поведение человека. Как указывали критики бихевиоризма, нельзя проводить параллель между животными и человеком без учёта внутреннего мира, внутренних переживаний последнего.
Представители бихевиоризма признавали, что пока уровень научных знаний не позволяет объяснять сложные формы поведения, связанные с процессами мышления и формирующими внутренний мир. Именно поэтому они не принимали к рассмотрению существующие психологические термины в понятиях сознания.
И это, пожалуй, является самым слабым звеном в теории бихевиоризма. Иногда для решения проблем отдельной конкретной личности одних лишь поведенческих методов (без учёта сложившихся ранее внутренних установок) может оказаться недостаточно. Возможно, придёт время, когда психология как наука будет полностью соответствовать только строгим принципам научной методологии, если потребность в этом возобладает.

Литература:
1. Джон Бродес Уотсон. Психология с точки зрения бихевиориста.
2. Л. Я. Аверьянов. Хрестоматия по психологии. Джон Бродес Уотсон.
3. Д. Б. Уотсон. Век психологии: имена и судьбы. Библиотека FictionBook.
4. А. Н. Ждан. История психологии. Период открытого кризиса (10-е — 30-е гг.). Под ред. П. Я. Гальперина, 2-е изд. М. Изд-во Московского университета, 1992. Джон Бродес Уотсон. Бихевиоризм.

Вернуться к меню навигации на главной странице сайта: Чем интересна психология?
Все тексты авторские. Полное или частичное использование материалов сайта разрешается с указанием прямой ссылки на источник.

Бихевиоризм и необихевиоризм

• Станислава Стариковская
• 24.09.2016
• 18330
• 0 Комментариев

Бихевиоризм и необихевиоризм являются одними из базовых направлений в практической психологии, наряду с психоанализом, гештальт-психологией и гуманистическим направлением в психологии. Чем же интересны эти два направления и какое место в системе психологических знаний они занимают?

Наука о поведении

Бихевиоризм – одно из основных направлений в психологии, зародившиеся в 20-х годах ХХ века в США. Это учение настолько обширно и значимо не только для психологии, но и для социологии, политологии, педагогики и прочих областей науки и практики, что бихевиоризм даже называют отдельной наукой – наукой о поведении (с английского языка behavior – поведение).

Основателем бихевиоризма как направления в психологии считается американский психолог Дж. Уотсон (1878-1958), но нельзя не упомянуть, что огромный вклад в развитие этого направления внесли российские ученые И.М. Сеченов, В. М. Бехтерев, И.П. Павлов и другие, все они работали в конце XIX – начале XX веков.

Позже советская власть и многие отечественные психологи рьяно и далеко не безосновательно критиковали бихевиоризм, отчего он прекратил свое развитие в СССР. Классический бихевиоризм до сих пор критикуется учеными во всем мире в основном из-за вопроса об узости предмета изучения и безнравственности, применяемых в нем методов. Но в СССР он рассматривался еще и как особое «буржуазное извращение».

Несмотря на это, некоторые теории советских ученых близки к американской науке о поведении и сегодня в России бихевиоризм и главным образом необихевиоризм, когнитивная психология, поведенческая психология и другие направления, вышедшие их классического бихевиоризма, развиваются, а методы их активно применяются в психотерапии.

Конечно, образованию бихевиоризма поспособствовали не только российские физиологи, психиатры и невропатологи, но и американские ученые. Главным образом коннексионист Э. Торндайк, проводивший эксперименты на голубях и белых крысах, и определивший важную, формирующую поведение роль метода «проб и ошибок».

В те времена поведение человека и животных считалось принципиально одинаковым. Человеческое поведение объявлялось лишь немного более сложным, нежели у животного, так как человек реагирует на большее количество стимулов из внешней среды. И российские и зарубежные ученые проводили опыты и эксперименты над животными с целью понять их поведение и иметь возможность, основываясь на полученных данных, изучить природу человеческого поведения.

Нельзя не сказать, что огромный вклад в бихевиоризм и в целом в понимание того как устроена психика, внесло огромное количество лабораторных собак, обезьян, крыс, голубей и прочих животных, некоторые из них погибали во время опытов.

Именно из-за того, что в ходе экспериментов живым существам наносился порой непоправимый вред, эксперименты бихевиористов считаются аморальными, хотя, конечно, далеко не все эксперименты, проводившиеся в позапрошлом и прошлом столетиях, были жестокими.

Самое страшное, что было в истории бихевиоризма это эксперименты над людьми. Многие из них покрыты тайной до сих пор и больше походят на детективную историю, о некоторых даже сняты художественные фильмы.

В наши дни никто не разрешил бы многие из проведенных в ХХ веке экспериментов как на людьми, так и над животными.

Как бы цинично это не звучало, но бихевиоризм оказался кстати в очень жестоком, но в тоже время самом прогрессивном из всех предыдущих, ХХ веке. Если бы не бихевиоризм с его прагматизмом и беспристрастностью, не было бы сделано огромное количество открытий, обусловивших лучшее понимание принципов работы психики.

Предмет и метод бихевиоризма

Бихевиористы в 20-е годы прошлого столетия смело и резко «отмели» весь внутренний мир человека, его сознание, волю, смыслы, мотивы и остальные процессы, не поддающиеся объективному изучению, и приравняли психику к поведению.

Именно поведение индивида (человека и животного) от рождения и до смерти стало определяться как предмет психологии в бихевиоризме. Сам этот факт стал революционным для науки и до сих пор рождает множество споров.

Почему только поведение может быть проявлением психики, а как же мышление, эмоции, воля? Бихевиористы считают, что поведение – единственное проявление внутреннего мира человека, которое можно не только наблюдать и фиксировать, но объективно оценивать.

Изучая поведение, можно проводить научные опыты и эксперименты, то есть вмешиваться в личность испытуемого с целью проследить изменения в психике, вызванные этим вмешательством и быть уверенным, что полученные данные достоверны.

Изучая человека, бихевиористы стремятся снизить вероятность ошибки в результатах из-за «человеческого фактора» до минимума.

Бихевиоризм с его предметом (поведение) и методом (объективное наблюдение и эксперимент) возник как протестная реакция на существовавшую в то время психологию с очень субъективным методом интроспекции (самонаблюдение, наблюдением человеком своих же психических процессов) и сознанием как предметом изучения.

В то время, когда З. Фрейд говорил о глубине бессознательного, либидо и мортидо, Эдиповом комплексе и прочем, толковал сновидения и применял метод свободных ассоциаций для того, что бы понять, чем обусловлено сложное и противоречивое поведение человека, основатель бихевиоризма Дж. Уотсон провозгласили, что поведение может быть обусловлено только одним фактором – стимулом (внешним, физическим либо же внутренним, физиологическим воздействием на организм) и, по сути, оно – всего лишь реакция на этот стимул. А сознание и психические явления Уотсон объявил в принципе непознаваемыми естественнонаучными методами.

Поведение в бихевиоризме понимается как совокупность внешне наблюдаемых реакций организма на воздействия (стимулы), которые можно объективно зафиксировать невооруженным глазом либо же специальным прибором.

Формула поведения, предложенная Дж. Уотсоном:

Поведение = Стимул (S) –> Реакция (R) (за стимулом следует реакция).

Исследуя связи S –> R можно предсказать поступки любого человека, а также научиться управлять, то есть контролировать и формировать определенным образом поведением людей! Ведь если реакция человека определяется только стимулом, то, чтобы получить нужное поведение, потребуется лишь подобрать правильный стимул.

Нетрудно догадаться, почему многочисленные оппоненты бихевиоризма обрушили на это направление шквал критики, ведь от управления во благо до манипуляций и причинения вреда один шаг. Бихевиоризм стали называть «психологией без психики». Но у него также появилось и немало последователей и продолжателей, которые развивали эту науку не во вред, а во благо людям.

Безусловно, начавшаяся объективизация науки психологии была положительным явлением. Психология как наука о поведение была намного «солиднее», чем наука о душе, оторванная от реальных жизненных проблем и потребностей общества.

Психическое развитие как научение

Все человеческие реакции, из которых и складывается поведение и, в конечном итоге, жизнь человека, делятся на два вида:

1. Наследственные (безусловные рефлексы, физиологические реакции, три врожденные, базовые эмоции – любовь, гнев, страх).
2. Приобретенные (привычки, мышление, речь, сложные эмоции, социальное поведение).

Приобретенные реакции являются результатом того, что немногочисленные наследственные реакции связываются друг с другом и переплетаются. Иными словами поведение человека развивается за счет того, что приобретаются новые обусловленные стимулами реакции на внешние раздражители. Но в их основе всегда лежат врожденные реакции на безусловные стимулы.

Наследственных реакций так мало, что рождаясь, человек начинает жизнь «с чистого листа». Он всему учится, все познает на собственном опыте. Философской основой бихевиоризма не зря послужила идея, которой руководствовались многие ученые (Аристотель, Авиценна, Дж. Локк) о том, что психика человека при рождении это tabula rasa (чистая доска), а потом в ней появляются «записи» – опыт и знания о жизни и о себе.

Ни один человек не стал бы человеком в полном смысле этого слова, если бы его не воспитывали определенным образом, если бы его личная история не складывалась из проб, ошибок и успехов, если б он не приобщался к культуре, не усваивал нормы морали, не слышал родной речи и так далее.

Ведь известны случаи, когда дети воспитывались животными вне человеческого общества (так называемые дети-маугли). Они вырастали скорее животными, нежели людьми. Когда их находили, то пытались приобщить к культуре, но ничего не получалось.

Человеком человека делает социум, а не его биологическая природа. Именно общество превращает индивида в личность. Та самая часть психики и отделы головного мозга, которые делают человека разумным и творческим существом, развиваются в процессе социализации.

Психическое развитие есть не что иное, как научение, то есть постоянное приобретение знаний, умений и навыков! Только так человек становится человеком – он учится им быть.

Понятие «научение» шире «обучения», так как включает не только преднамеренные действия учителя, направленные на передачу знаний ученику, но и стихийно возникающие обучающие ситуации. Сама жизнь учит человека, он сам себя учит, контактируя с окружающим миром и другими людьми.

Итак, ведущий фактор формирования и развития личности – социальная среда, но чтобы выжить в ней, нужно уметь приспосабливаться.

Социальная адаптация – главная детерминанта психического развития, определяющая его направление. Адаптироваться можно к чему угодно, человек привыкает ко всему. Но для личности имеет огромное значение то, чему будет учиться и к чему адаптируется человек.

Если индивид растет среди туземцев, привыкших ходить без одежды и не знающих, что такое наука, ему никогда не стать новым Эйнштейном. Стимулы не те, которые бы могли привести к нужным реакциям и к формированию соответствующего поведения. И сам А. Эйнштейн не был великим ученым, если бы не родился и не вырос там, где он родился и вырос.

Бихевиористы не просто строили догадки и умозрительные выводы, они доказывали свои гипотезы экспериментальным и опытным путем, поэтому их выводы, даже превращая порой личность в «собаку Павлова», стройны и объясняют многие явления психики.

Эксперимент «Маленький Альберт»

Большинство своих экспериментов бихевиористы проводили на животных, но не все.

Одним из самых показательных, выдающихся и в то же время страшных экспериментов, был эксперимент «Маленький Альберт», проведенный Дж. Уотсоном с девятимесячным малышом в 1920 году. Сегодня подобные эксперименты запрещены.

Этот эксперимент, также как и другие эксперименты, проводимые на младенцах, не приемлем с точки зрения морали, но у ученого была цель – понять природу страха и механизм возникновения фобий и он ее достиг.

Уотсон установил, что любая фобия и страх возникает как реакция только на два стимула из всех возможных. Первый стимул – потеря опоры, второй – резкий громкий звук.

Если сочетать эти безусловные стимулы с любыми иными, то вскоре реакцию страха будут вызвать и эти, первоначально нейтральные или даже положительные, стимулы. Это и есть процесс обуславливания.

Элементарные реакции связываются в опыте друг с другом и образуют более сложные реакции, их сочетание и обуславливает определенное поведение.

Альберту сначала показывали различные вещи и животных, среди которых была и белая крыса. Малыш абсолютно ничего и никого из них не боялся. Но вот когда ему в очередной раз показали белую крысу, экспериментатор ударил молотком по металлической трубе. Малыш испугался сильного звука и расплакался.

После того, как показ крысы несколько раз повторялся наряду с громким звуком, Альберт стал бояться уже просто саму белую крысу, даже если ее показ не сопровождался громким звуком.

Так малыш стал бояться белых крыс, но не только. После эксперимента ребенок стал пугаться всего белого и пушистого – маминой шубы, бороды Деда Мороза и так далее. Дж. Уотсон так и не смог помочь малышу после избавиться от страха. Что случилось с ребенком дальше, после эксперимента, никто не знал.

Только в 2005 году по инициативе психолога П. Бека начались поиски Альберта. В итоге в 2012 году обнаружилось, что мальчика звали вовсе не Альберт, он болел гидроцефалией (водянка головного мозга) и умер в возрасте пяти лет в 1925 году.

Не исключено, что результат этих поисков еще не конец истории о мальчике, благодаря которому позже ученые все-таки научились избавлять людей от фобий.

Позже проводились и другие эксперименты над детьми, во время которых дети получали легкие разряды электрического тока, пугались и начинали плакать, когда держали в руках белого кролика. Так Уотсон обучал детей бояться кролика, но после у него получалось и устранять этот страх.

Через какое-то время детям во время еды вновь показывали кролика (которого они уже очень боялись). Поначалу малыши прекращали кушать и начинали плакать, но потом желание съесть шоколадку или мороженное брало верх. Так постепенно, подвигая кролика все ближе к малышу и сочетая это действие с приемом сладостей, Уотсон возвращал любовь к этому животному. В конце эксперимента дети уже снова брали кролика на руки и даже пытались его кормить вкусностями.

Так было доказано, что поведение управляемо и даже сильная эмоция всего лишь ответная реакция на стимул, который может быть устранен.

Необихевиоризм

Бихевиоризм подчеркивает ограниченность человеческих возможностей, он отказывается от рассмотрения внутреннего мира человека. Если любой поступок человека это всего лишь ответная реакция на определенный стимул, то нет никаких внутренних мотивов, желаний, устремлений, целей, мечтаний, то есть они есть, но это не выбор человека.

Людям только кажется, что они принимают решения, воля – иллюзия! Одни из самых главных человеческих ценностей – свобода и любовь – самообман! Также как и индивидуальность, самостоятельность, независимость и смысл жизни.

Не удивительно, что совершенно отвергать все эти ценности и то, что называют сознанием, ученые, взявшиеся изучать поведение, долго не могли, поэтому уже в 30-е годы ХХ века, спустя примерно 15 лет после появления бихевиоризма, появился и необихевиоризм.

Необихевиористы (в начале ХХ века это были психологи Э. Толмен, К. Халл, а во второй половине века Б. Скиннер и А. Бандура, провозгласившие социальный бихевиоризм) внесли в формулу Уотсона новую переменную, которую назвали «черный ящик» или «промежуточная переменная».

Если классический бихевиоризм утверждал, что поведение представляет собой совокупность цепочек S –>R, каждая из которых формируется в результате положительного или отрицательного подкрепления, то необихевиоризм говорит о том, что между стимулом и реакцией есть еще что-то, что усиливает, замедляет или вовсе препятствует подкреплению, то есть образованию обусловленной связи.

Это «что-то» может быть: цель, образ, потребность, намерение, ожидание, знание, знак, гипотеза и прочие сознательные психические феномены. Необихевиористы говорят о целесообразности, целенаправленности и разумности поведения человека, не отрицая значения стимулов и реакций. Поведение человека целевое и когнитивное.

Связь между стимулом и реакцией опосредуется промежуточной переменной: S –>РР(промежуточная переменная) –>R.

Необихевиористами было доказано, что реакция (поведение):

• может возникать без внешних стимулов,
• может продлеваться без видимых стимулов,
• изменяется без внешних стимулов, которые могли бы это обусловить,
• прекращается в условиях, когда стимулы продолжают действовать,
• изменяется до того, как стимулы начинают действовать (способность к предвидению),
• совершенствуется, даже если повторяется в одних и тех же условиях.

До 60-х ХХ века бихевиоризм и необихевиоризм практически безгранично господствовал среди психологических направлений и оказал влияние на формирование бихевиоральной психотерапии, методов обучения животных и людей, на психологию рекламы и иные отрасли науки и сферы жизнедеятельности.

В новейшее время бихевиористские идеи не пользуются особой популярностью, но популярны те теории и направления, которые вышли из бихевиоризма и необихевиоризма, к примеру, когнитивная психология.

Если Вы хотите глубже изучить необихевиоризм, рекомендуем книги:

attachments_17-09-2012_19-50-09 / Бихевиоризм / Уотсон Психология с точки зрения бихевиориста

Уотсон Д. Психология с точки зрения бихевиориста

С точки зрения бихевиориста психология есть чисто объективная отрасль естественной науки. Ее теоретической целью является предсказание поведения и контроль за ним. Для бихевиориста интроспекция не составляет существенной части методов психологии, а ее данные не представляют научной ценности, поскольку они зависят от подготовленности исследователей в интерпретации этих данных в терминах сознания.

Пытаясь получить универсальную схему ответа животного, бихевиорист не признает демаркационной линии между человеком и животными. Поведение человека со всеми его совершенствами и сложностью образует лишь часть схемы исследования бихевиориста.

Традиционно утверждалось, что психология — это наука о явлениях сознания. В качестве основных проблем выдвигалось, с одной стороны, расчленение сложных психических состояний (или процессов) на простые элементарные составляющие их, а с другой стороны, построение сложных состояний, когда даны элементарные составляющие. При этом мир физических объектов (стимулов, включая все, что может вызвать активность в рецепторе), которые составляют область естествознания, рассматривается только как средство для получения конечного результата. Этот конечный результат является продуктом духовных состояний, которые можно «рассматривать» или «наблюдать». Психологическим объектом наблюдения в случае эмоций, например, является само духовное состояние. Проблема эмоций, таким образом, сводится к определению числа и вида элементарных составляющих, их места, интенсивности, порядка, в котором они появляются, и т. п. Соответственно интроспекция есть par excellence метод, посредством которого можно манипулировать с духовными явлениями в целях их исследования. При таком подходе данные поведения (включая в обозначаемое этим термином все, что называют этим именем в сравнительной психологии) не представляют ценности per se. Они имеют значение только постольку, поскольку могут пролить свет на состояния сознания [1]. Такие данные должны по крайней мере по аналогии или косвенно принадлежать к области психологии.

Действительно, иногда находятся психологи, которые проявляют скептическое отношение даже к этим ссылкам по аналогии. Часто такой скептицизм проявляется в вопросе, который возникает перед исследователем, изучающим поведение: «Какое отношение к психологии человека имеет изучение животных?» Моя задача — рассмотреть этот вопрос. В своей собственной работе я интересовался этим вопросом и понял всю его важность, но я не мог обнаружить никакой определенной связи между ним и тем пониманием психологии, которое было у психолога, задающего этот вопрос. Я надеюсь, что такая исповедь прояснит ситуацию до такой степени, что у нас больше не будет необходимости идти в своей работе ложным путем. Мы должны признать, что те необыкновенно важные факты, которые были собраны по крупицам из разбросанных по разным источникам исследований ощущений животных, проведенных с помощью бихевиористского метода, внесли вклад только в общую теорию процессов органов чувств человека; но они оказались недостаточными для определения новых направлений экспериментальных исследований. Те многочисленные эксперименты, которые мы провели по научению, также очень мало внесли в психологию человека. По-видимому, совершенно ясно, что необходим некоторый компромисс: или психология должна изменить свою точку зрения таким образом, чтобы включить факты поведения независимо от того, имеют ли они отношение к проблемам сознания или нет; или изучение поведения должно стать совершенно отдельной и независимой наукой. Если психологи, изучающие человека, не отнесутся к нашим попыткам с пониманием и откажутся изменить свою позицию, бихевиористы будут вынуждены использовать человека в качестве своего испытуемого и применить при этом методы исследования, которые точно соответствуют новым методам, применяемым в работе с животными.

Любая другая гипотеза, кроме той, которая признает самостоятельную ценность данных поведения без отношения к сознанию, неизбежно приведет к абсурдной попытке конструировать содержание сознания животного, поведение которого мы изучаем. С этой точки зрения после того, как мы определим способности данного животного к научению, простоту и сложность этого научения, влияние прошлого навыка на данный ответ, диапазон стимулов, на которые оно обычно отвечает, диапазон стимулов, на которые оно должно отвечать в экспериментальных условиях, или, в общем, после того, как определены различные задачи и различные способы их решения, выявляется, что задача еще не решена, а результаты не имеют настоящей ценности до тех пор, пока мы можем интерпретировать их, лишь пользуясь аналогиями с данными сознания. Мы чувствуем беспокойство и тревогу из-за нашего определения психологии: нам хочется сказать что-то о вероятных психических процессах у животных.

Мы говорим, что если у животного нет глаз, поток его сознания не может содержать яркости и ощущения цвета такими, какими они известны нам; если у животного нет вкусовых почек, мы говорим, что поток его сознания не может содержать ощущений сладкого, кислого, соленого и горького. Но, с другой стороны, поскольку животное все же отвечает на температурные, тактильные и органические стимулы, содержание его сознания должно быть, вероятно, составлено главным образом из этих ощущений; и чтобы защитить себя от упреков в антропоморфизме, мы прибавляем обычно: «если оно вообще имеет сознание». Конечно, может быть показана ложность доктрины, требующей интерпретации всех данных поведения по аналогии с сознанием. Это позиция, заключающаяся в таком наблюдении за поведением, плодотворность которого ограничивается тем фактом, что полученные данные интерпретируются затем только в понятиях сознания (в действительности человеческого сознания).

Этот особый акцент на аналогии в психологии и заставил бихевиориста выйти на арену. Не имея возможности освободиться от уз сознания, он чувствует себя вынужденным найти в схеме поведения место, где может быть установлено появление сознания. Эта точка перемещалась с одного места на другое. Несколько лет тому назад было высказано предположение, что некоторые животные обладают «ассоциативной памятью», в то время как другие якобы не обладают ею. Мы встречаем эти поиски источников сознания, скрытые под множеством разнообразных масок. В некоторых из наших книг утверждается, что сознание возникает в момент, когда рефлекторные и инстинктивные виды активности оказываются не в состоянии сохранить организм. У совершенно приспособленного организма сознание отсутствует. С другой стороны, всякий раз, когда мы находим диффузную активность, которая в результате завершается образованием навыка, нам говорят, что необходимо допустить сознание.

Должен признаться, что эти доводы обременяли и меня, когда я приступил к изучению поведения. Боюсь, что довольно большая часть из нас все еще смотрит на проблему поведения под углом зрения сознания. Более того, один исследователь поведения пытался сконструировать критерии психики, разработать систему объективных структурных и функциональных критериев, которые, будучи приложены к частным случаям, позволяют нам решить, являются ли такие-то процессы безусловно сознательными, только указывающими на сознание, или они являются чисто «физиологическими». Такие проблемы, как эта, не могут удовлетворить бихевиориста. Лучше оставаться в стороне от таких проблем и открыто признать, что изучение поведения животных не подтверждает наличия каких-то моментов «неуловимого» характера.

Мы можем допустить присутствие или отсутствие сознания в каком-либо участке филогенетической шкалы, нисколько не затрагивая проблемы поведения, во всяком случае, не меняя метода экспериментального подхода к нему. С другой стороны, я не могу, например, предположить, что парамеция отвечает на свет; что крыса научается быстрее, если тренируется не один, а пять раз в день, или что кривая научения у ребенка имеет плато. Такие вопросы, которые касаются непосредственно поведения, должны быть решены с помощью прямого наблюдения в экспериментальных условиях.

Эта попытка объяснить процессы у животных по аналогии с человеческими сознательными процессами и vice versa: помещать сознание, каким оно известно у человека, в центральное положение по отношению ко всему поведению приводит к тому, что мы оказываемся в ситуации, подобной той, которая существовала в биологии во времена Дарвина. Обо всем учении Дарвина судили по тому значению, которое оно имеет для проблемы происхождения и развития человеческого рода. Предпринимались экспедиции с целью сбора материала, который позволил бы установить положение о том, что происхождение человека было совершенно естественным явлением, а не актом специального творения. Тщательно отыскивались изменения и данные о накоплении одних результатов отбора и уничтожении других.

Для этих и других дарвиновских механизмов были найдены факторы достаточно сложные, чтобы объяснить происхождение и видовые различия человека. Весь богатый материал, собранный в это время, рассматривался главным образом с той точки зрения, насколько он способствовал развитию концепции эволюции человека. Странно, что эта ситуация оставалась преобладающей в биологии многие годы. С того момента, когда в зоологии были предприняты экспериментальные исследования эволюционного характера, ситуация немедленно изменилась. Человек перестал быть центром системы отсчета. Я сомневаюсь, пытается ли какой-нибудь биолог-экспериментатор сегодня, если только он не занимается непосредственно проблемой происхождения человека, интерпретировать свои данные в терминах человеческой эволюции или хотя бы ссылаться на нее в процессе своих рассуждений. Он собирает данные, изучая многие виды растений и животных, или пытается разработать законы наследственности по отношению к отдельному виду, с которым он проводил эксперименты.

Конечно, он следит за прогрессом в области разработки проблем видовых различий у человека, но он рассматривает их как специальные проблемы, хотя и важные, но все же такие, которыми он никогда не будет заниматься. Нельзя также сказать, что вся его работа в целом направлена на проблемы эволюции человека или что она может быть интерпретирована в терминах эволюции человека. Он не должен игнорировать некоторые из своих фактов о наследственности, касающиеся, например, окраски меха у мыши, только потому, в самом деле, что они имеют мало отношения к вопросу о дифференциации человеческого рода на отдельные расы или к проблеме происхождения человеческого рода от некоторого более примитивного вида.

В психологии до сих пор мы находимся на той стадии развития, когда ощущаем необходимость разобраться в собранном материале. Мы как бы отметаем прочь без разбора все процессы, которые не имеют никакой ценности для психологии, когда говорим о них: «Это рефлекс», «Это чисто физиологический факт, который не имеет ничего общего с психологией». Нас (как психологов) не интересует получение данных о процессах приспособления, которые применяет животное как целое, мы не интересуемся нахождением того, как эти различные ответы ассоциируются и как они распадаются, чтобы разработать, таким образом, систематическую схему для предсказания ответа и контроля за ним в целом. Если только в наблюдаемых фактах не обнаруживалось характерных признаков сознания, мы не использовали их, и если наша аппаратура и методы не были предназначены для того, чтобы делать такие факты рельефными, к ним относились с некоторым пренебрежением. Я всегда вспоминаю замечание одного выдающегося психолога, сделанное им во время посещения лаборатории в Университете Джона Гопкинса, когда он знакомился с прибором, предназначенным для изучения реакции животных на монохроматический свет. Он сказал: «И они называют это психологией!»

Я не хочу чрезмерно критиковать психологию. Убежден, что за весь период пятидесятилетнего существования как экспериментальной науки ей не удалось занять свое место в науке в качестве бесспорной естественной дисциплины. Психология, как о ней по большей части думают, по своим методам есть что-то, понятное лишь посвященным. Если вам не удалось повторить мои данные, то это не вследствие некоторых дефектов в используемых приборах или и подаче стимула, но потому, что ваша интроспекция является недостаточно подготовленной [2]. Нападкам подвергаются наблюдатели, а не экспериментальные установки и условия. В физике и в химии в таких случаях ищут причину в условиях эксперимента: аппараты были недостаточно чувствительными, использовались нечистые вещества и т. п. В этих науках более высокая техника позволяет вновь получить воспроизводимые результаты. Иначе в психологии. Если вы не можете наблюдать от 3 до 9 состояний ясности в вашем внимании, у вас плохая интроспекция. Если, с другой стороны, чувствование кажется вам достаточно ясным, опять ваша интроспекция является ошибочной. Вам кажется слишком много: чувствование никогда не бывает ясным.

Кажется, пришло время, когда психологи должны отбросить всякие ссылки на сознание, когда больше не нужно вводить себя в заблуждение, думая, что психическое состояние можно сделать объектом наблюдения. Мы так запутались в спекулятивных вопросах об элементах ума, о природе содержаний сознания (например, безобразного мышления, установок и положений сознания и т. п.), что я как ученый-экспериментатор чувствую, что есть что-то ложное в самих предпосылках и проблемах, которые из них вытекают. Нет полной уверенности в том, что мы все имеем в виду одно и то же, когда используем термины, распространенные теперь в психологии. Возьмем, например, проблему ощущений. Ощущения определяются в терминах своих качеств. Один психолог устанавливает, что зрительные ощущения имеют следующие свойства: качество, протяженность, длительность и интенсивность. Другие добавляют к этому ясность, еще кто-то — упорядоченность. Я сомневаюсь, может ли хоть один психолог соотнести то, что он понимает под ощущением, с тем, что понимают под этим три других психолога, представляющие различные школы.

Вернемся к вопросу о числе отдельных ощущений. Существует много цветовых ощущений или только четыре: красное, зеленое, желтое и синее? К тому же желтый, хотя психологически и простой цвет, можно наблюдать в результате смешения красного и зеленого спектральных лучей на той же самой поверхности! Если, с другой стороны, мы скажем, что каждое значимое различие в спектре дает простое ощущение и что каждое значимое увеличение в данном цвете его белой части также дает простое ощущение, мы будем вынуждены признать, что число ощущений настолько велико, а условия для их получения так сложны, что понятие ощущения становится невозможным. Титченер, который в своей стране вел мужественную борьбу за психологию, основанную на интроспекции, чувствовал, что эти различия во мнениях о числе ощущений и их качествах, об отношениях между ними и по многим другим вопросам, которые, по-видимому, являются фундаментальными для такого анализа, совершенно естественны при настоящем неразвитом состоянии психологии.

Допущение о том, что развивающаяся наука полна нерешенных вопросов, означает, что только тот, кто принял систему, существующую в настоящее время, кто не жалея сил боролся за нее, может смело верить, что когда-нибудь настанет большее, чем теперь, единообразие в ответах, которые мы имеем на все эти вопросы. Я же думаю, что и через двести лет, если только интроспективный метод к тому времени не будет окончательно отброшен, психологи все еще не будут иметь единого мнения, отвечая, например, на такие вопросы: имеют ли звуковые ощущения качество протяженности, приложимо ли качество интенсивности к цвету, имеются ли различия в «ткани» между образом и ощущением и др.? Такая же путаница существует и в отношении других психических процессов. Можно ли экспериментально исследовать образы? Существует ли глубокая связь между мыслительными процессами и образами? Выработают ли психологи единое мнение о том, что такое чувствование? Одни утверждают, что чувствование сводится к установке, другие находят, что они являются группами органических процессов ощущений, обладающих некоторой цельностью. Другая — и большая — группа ученых считает, что они являются новыми элементами, соотносимыми с ощущениями и занимающими положение, одинаковое с ощущениями.

Я веду спор не только с одной систематической и структурной психологией. Последние 15 лет мы наблюдали рост так называемой функциональной психологии. Этот вид психологии осуждает использование элементов в статическом смысле структуралистов. При этом делается ударение на биологической значимости процессов сознания вместо разведения состояний сознания на интроспективно-изолированные элементы. Я сделал все возможное, чтобы понять различие между функциональной психологией и структурной психологией, но не только не достиг ясности, а еще больше запутался. Термины — ощущение, восприятие, аффект, эмоция, воля — используются как функционалистами, так и структуралистами. Добавление к ним слова «процесс» (духовный акт как «целое» и подобные, часто встречающиеся термины) служит некоторым средством удалить труп «содержания» и вместо этого дать жизнь «функции».

Несомненно, если эти понятия являются слабыми, ускользающими, когда они рассматриваются с точки зрения содержания, они становятся еще более обманчивыми, когда рассматриваются под углом зрения функции и особенно тогда, когда сама функция получается с помощью интроспективного метода. Довольно интересно, что ни один функциональный психолог не проводит тщательного различия между «восприятием» (и это справедливо и для других психологических терминов), как этот термин употребляется систематическими психологами, и «перцептивным процессом», как он используется в функциональной психологии. По-видимому, нелогично и едва ли приемлемо критиковать психологию, которую нам дает систематический психолог, а затем использовать его термины, не указывая тщательно на изменения в значениях, производимые при этом. Я был очень удивлен, когда недавно, открыв книгу Pillsbury, увидел, что психология определяется как «наука о поведении».

В другом, еще более недавно появившемся издании утверждается, что психология есть «наука о ментальном поведении». Когда я увидел эти многообещающие утверждения, то подумал, что теперь, конечно, мы будем иметь книги, базирующиеся на другом направлении. Но уже через несколько страниц наука о поведении исчезает, и мы находим обычное обращение к ощущениям, восприятиям, образам и т. п. вместе с некоторыми смещениями ударения на дополнительные факты, которые служат для того, чтобы запечатлеть особенности личности автора.

Одной из трудностей на пути последовательной функциональной психологии является гипотеза параллелизма. Если функционализм пытается выразить свои формулировки в терминах, которые делают психические состояния действительно похожими на функции, выполняющие некоторую активную роль в приспособлении к миру, он почти неизбежно переходит на термины, которые соответствуют взаимодействию. Когда его за это упрекают, он отвечает, что это удобно и что это делается для того, чтобы избежать многоречивости и неуклюжести, свойственных радикальному параллелизму [3]. На самом деле, я уверен, функционалист действительно думает в терминах взаимодействия и прибегает к параллелизму только тогда, когда требуется дать внешнее выражение своей точки зрения. Я чувствую, что бихевиоризм есть только последовательный и логический функционализм. Только в нем можно избежать положения как Сциллы параллелизма, так и Харибды взаимодействия. Их освещенные веками пережитки философских спекуляций также мало должны тревожить исследователя поведения, как мало тревожат физика. Рассмотрение проблемы дух — тело не затрагивает ни тип выбираемой проблемы, ни формулировку решения этой проблемы. Я могу яснее сформулировать свою позицию, если скажу, что мне хотелось бы воспитать своих студентов в неведении такой гипотезы, как это характерно для студентов других областей науки.

Это приводит меня к положению, которое хотелось бы обстоятельно обсудить. Я верю, что мы можем «написать» психологию, определив ее как Pillsbury, и никогда не возвращаться к нашему определению, никогда не использовать термины «сознание», «психическое состояние», «ум», «объем», «устанавливаемое интроспективно», «образ» и т. п. Я верю, что в течение нескольких лет это можно сделать, не прибегая к абсурду терминологии Beer, Bethe, Von Uexiill, Nuel, представителей так называемой объективной школы. Это можно сделать в терминах стимула и ответа, в терминах образования навыка, интеграции навыков и т. п. Более того, я верю, что действительно стоит сделать эту попытку теперь.

Психология, которую я пытаюсь построить, возьмет в качестве отправной точки, во-первых, тот наблюдаемый факт, что организм как человека, так и живого приспосабливается к своему окружению посредством врожденного и приобретенного набора актов. Эти приспособления могут быть адекватными, или они могут быть настолько неадекватными, что с их помощью организм лишь едва поддерживает свое существование. Во-вторых, также очевидно, что некоторые стимулы вызывают реакции организма. В системе психологии полностью разработано, что если дан ответ, может быть предсказан стимул, и если дан стимул, может быть предсказан ответ. Такое утверждение является крайним обобщением, каким и должно быть обобщение такого рода. Однако оно является едва ли более крайним и менее реальным, чем другие, которые ежедневно появляются в психологии. Вероятно, я мог бы проиллюстрировать свою точку зрения лучше, выбрав обычную проблему, с которой, пожалуй, встречается каждый в процессе работы. Некоторое время тому назад я был вынужден изучать некоторый вид животных.

До тех пор пока я не приехал в Tortuga, я никогда не видел этих животных. Когда я прибыл туда, я увидел, что эти животные делают некоторые вещи: некоторые из актов, по-видимому, являются особенно соответствующими условиям их жизни, в то время как другие — нет. Я изучал, во-первых, ответные акты групп в целом и затем индивидуально у каждого животного. Чтобы более тщательно объяснить соотношение между приобретенным и унаследованным в этих процессах, я взял молодых животных и вырастил их. С помощью этого метода я оказался в состоянии изучить порядок появления наследственных приспособительных актов и их сложность, а позднее — начало образования навыка. Мои усилия определить стимулы, которые называют такие приспособительные акты, были достаточно грубыми, поэтому мои попытки управлять поведением и вызывать ответы произвольно не были достаточно успешными. Пища и вода, секс и другие групповые отношения, свет и температурные условия оставались вне контроля в процессе исследования. Я нашел возможность до некоторой степени управлять этими реакциями, используя для этого гнездо и яйца или молодое животное в качестве стимула. Нет необходимости в этой статье развивать дальше обсуждение того, как выполнялось такое исследование и как работа такого рода может быть дополнена тщательно контролируемыми лабораторными экспериментами.

Если бы мне поручили исследовать туземцев какого-либо австралийского племени, я пошел бы в решении задачи тем же путем. Конечно, эта проблема была бы более трудной: типы ответов, вызываемых физическими стимулами, были бы более варьирующими, а число действующих стимулов — большим. Мне следовало бы более тщательно определить социальные условия их жизни. Эти дикари больше бы испытывали влияние от ответов друг друга, чем в случаях с животными. Более того, их навыки были бы более сложными и, по-видимому, яснее проявилось бы влияние прошлых навыков на настоящие ответы. Наконец, если бы мне поручили разработать психологию образованного европейца, для этого мне потребовалось бы наблюдать за ним на протяжении всей его жизни от рождения до смерти, При разрешении каждой из перечисленных задач я следовал бы одной и той же генеральной линии. В основном всюду моя цель — увеличить точные знания о приспособлениях и о стимулах, вызывающих их. Мое последнее соображение касается вопроса общих и частных методов, с помощью которых можно управлять поведением.

Моей целью является не «описание и объяснение состояний сознания» как таковых, не приобретение таких умений в умственной гимнастике, чтобы я мог непосредственно схватить состояние сознания и сказать: «Это состояние сознания как целое состоит из ощущения серого такого-то оттенка, такой-то протяженности, появившегося в связи с ощущением холодного некоторой интенсивности; другое — из давления некоторой интенсивности и протяженности» — и так до бесконечности. Если психолог последует плану, который я здесь предлагаю, то педагог, физик, юрист, бизнесмен смогут использовать наши данные в практических целях, как только мы будем способны экспериментально получить их. Те, у кого есть повод применить психологические принципы на практике, не будут иметь претензий, как это часто бывает в настоящее время. Спросите сегодня любого физика или юриста, занимает ли научная психология какое-либо место в его ежедневной практике, и вы услышите отрицательный ответ: лабораторная психология не вписывается в схему его деятельности. Я думаю, что эта картина исключительно справедлива. Одним из первых обстоятельств, обусловивших мою неудовлетворенность психологией, явилось ощущение того, что не находилось сферы для практического приложения принципов, разработанных в терминах психологии содержания.

Надежду на то, что бихевиористскую позицию можно отстоять, в меня вселяет тот факт, что области психологии, которые уже частично отошли от исходной — экспериментальная психология — и которые, следовательно, мало зависят от интроспекции, находятся сегодня в состоянии наибольшего расцвета. Экспериментальная психология рекламы, юридическая психология, тестология, психопатология достигли сейчас большего развития. Их иногда ошибочно называют «практической», или «прикладной», психологией. Никогда еще не было более неправильного употребления термина. В будущем могут возникнуть профессиональные бюро, которые действительно будут применять психологию. Сейчас эти области являются чисто научными, они направлены на поиски широких обобщений, которые приведут к управлению поведением человека. Например, мы экспериментально выясняем, что легче: заучивать ли серию строф сразу, в целом, или учить каждую строфу отдельно и затем переходить к следующей?

Мы не пытаемся практически использовать полученные данные. Практическое использование этого принципа является результатом инициативы части учителей. В лекарственной психологии мы можем показать, какое влияние на поведение оказывают некоторые дозы кофеина. Мы можем прийти к выводу, что кофеин оказывает хорошее воздействие на скорость и точность в работе. Но это толь- ко общие принципы. Мы представляем право заинтересованным лицам решать, будут ли они использовать наши результаты или нет. То же и в юридической практике. Мы изучаем влияние новизны на достоверность рассказа свидетеля. Мы проверяем точность рассказа по отношению к движущимся объектам, находящимся в покое, в отношении цветов и т. п. От юридической системы страны зависит решать, будут ли когда-либо использованы эти факты в юридической практике или нет. Для «чистого» психолога сказать, что он не интересуется возникающими в этих областях науки вопросами, потому что они относятся непосредственно к области применения психологии, значит обнаружить, во-первых, что он не способен в таких проблемах увидеть научный аспект, а во-вторых, что он не интересуется психологией, которая касается самой человеческой жизни.