Война и мир с исторической точки зрения

Одним из наиболее фундаментальных и высокохудожественных прозаических произведений в истории отечественной литературы является роман-эпопея «Война и мир». Высокая идейная и композиционная совершенность произведения – плод многолетней работы. История создания «Войны и мира» Толстого отражает упорный труд над романом с 1863 по 1870 год.

В основе произведения – Отечественная война 1812 года, ее отражение на судьбах людей, пробуждение нравственно-патриотических чувств, духовное единение русского народа. Однако прежде чем приступить к созданию истории об Отечественной войне, автор многократно менял свои планы. Многие годы его волновала тема декабристов, их роль в развитии государства и исход восстания.

Толстой задумал написать произведение, отражающее историю декабриста, который в 1856 году вернулся после 30-летней ссылки. Начало повествования по замыслу Толстого должно было начинаться с 1856 года. Позже автор принимает решение начать свою историю с 1825 года, чтобы показать, какие причины привели героя к ссылке. Но окунувшись в пучину исторических событий, автор почувствовал необходимость изобразить не только судьбу одного героя, а саму декабристского восстания, его истоки.

Первоначальный замысел

Произведение задумывалось в качестве повести, а позже романа «Декабристы», над которым он работал в 1860–1861 годах. Со временем автор не удовлетворяется лишь событиями 1825 года и приходит к пониманию, что необходимо раскрыть в произведение более ранние исторические события, сформировавшие волну патриотического движения и пробуждение гражданского сознания в России. Но и на этом автор не остановился, понимая неразрывную связь событий 1812 года с их истоками, которые берут свое начало с 1805 года. Таким образом, идея творческого воссоздания художественной и исторической действительности планируется автором в полувековую масштабную картину, отражающую события с 1805 по 1850-е годы.

«Три поры» в истории России

Такой замысел воссоздания исторической действительности автор назвал «Три поры». Первая из них должна была отразить исторические реалии XIX века, олицетворявшие условия формирования молодых декабристов. Следующая пора – это 1820-е годы – момент формирования гражданской активности и нравственной позиции декабристов. Кульминацией этого исторического периода, по замыслу Толстого, являлось непосредственное описание восстания декабристов, его поражения и последствий. Третья пора была задумана автором как воссоздание действительности 50-х годов, отмеченных возвращением декабристов из ссылки по амнистии в связи со смертью Николая I. Третья часть должна была стать олицетворением времени наступления долгожданных перемен в политической атмосфере России.

Такой глобальный замысел автора, заключающийся в изображении весьма широкого временного отрезка, наполненного многочисленными и значимыми историческими событиями, требовал от писателя огромного напряжения и художественных сил. Произведение, в финале которого планировалось возвращение Пьера Безухова и Наташи Ростовой из ссылки не укладывалось в рамки не то что традиционной исторической повести, а даже романа. Понимая это и осознавая важность детального воссоздания картин войны 1812 года и ее отправных точек, Лев Николаевич решает сузить исторические рамки задуманного произведения.

Окончательный вариант художественного замысла

В окончательной задумке автора крайней временной точкой оказываются 20-е годы XIX века, о которых читатель узнает лишь в прологе, основные же события произведения совпадают с исторической действительностью с 1805 по 1812 год. Несмотря на то что автор решил передать суть исторической эпохи более кратко, книга так и не смогла соответствовать ни одному из традиционных исторических жанров. Произведение, сочетающее детальное описания всех аспектов военного и мирного времени, вылилось в четырехтомный роман-эпопею,

Работа над романом

Несмотря на то, что автор утвердился с окончательным вариантом художественного замысла, работа над произведением не была легкой. За семилетний период его создания автор многократно бросал работу над романом и возвращался к нему снова. Об особенностях работы свидетельствуют многочисленные рукописи произведения, сохраненные в архиве писателя насчитывающие более пяти тысяч страниц. По ним-то и прослеживается история создания романа «Война и мир».

В архиве нашлось 15 черновых вариантов романа, что свидетельствует о предельной ответственности автора к работе над произведением, высокой степени самоанализа и критики. Осознавая важность тематики, Толстой хотел быть максимально близок к истинным историческим фактам, философским и моральным взглядам общества, гражданским настроениям первой четверти XIX века. Для написания романа «Война и мир» писателю пришлось изучить немало мемуарных произведений очевидцев войны, исторических документов и научных работ, личных писем. «Когда я пишу историческое, я люблю до малейших подробностей быть верным действительности», – утверждал Толстой. В итоге вышло так, что писатель невольно собрал целую коллекцию книг, посвященных событиям 1812 года.

Кроме работы над историческими источниками, для достоверного изображения событий войны автор посещал места боевых сражений. Именно эти поездки легли в основу неповторимых пейзажных зарисовок, превращающих роман из исторической хроники в высокохудожественное произведение литературы.

Название произведения, выбранное автором, олицетворяет главную идею. Мир, который заключается в душевной гармонии и в отсутствие военных действий на родной земле, способен сделать человека по-настоящему счастливым. Л.Н. Толстому, который во время создания произведения писал: «Цель художника не в том, чтобы неоспоримо разрешить вопрос, а в том, чтобы заставить любить жизнь в бесчисленных, никогда не истощимых всех ее проявлениях», несомненно, удалось воплотить свой идейный замысел.

Историческая тема в романе “Война и мир”

Работа над романом “Война и мир” продолжалась 7 лет (с 1863 по 1869 годы). Толстой начинает свой роман с 1805 года. Он намерен был провести героев и героинь через исторические события 1805, 1807, 1812, 1825 годов и закончить его 1856 годом. То есть роман должен был охватывать большой исторический период. Однако в процессе работы над ним Толстой постепенно суживал его хронологические рамки и так пришел к созданию нового романа.

В этой книге слились важнейшие изображения в мировой истории событий и глубокий анализ человеческих душ. И хотя хронологические рамки были сужены с 1805 по 1820 годы, Толстой вышел за пределы личной судьбы героев и создал грандиозную эпическую картину русской жизни начала прошлого века.

“Война и мир” – одно из немногих в мировой литературе 19 века произведений, к которому по праву предлагается наименование романа-эпопеи. События большого исторического масштаба, жизнь общая, а не частная составляют основу ее содержания, в ней раскрыт исторический процесс, достигнут необычайно широкий охват русской жизни во всех ее слоях, и вследствие этого так велико число действующих лиц, в частности персонажей из народной среды.

В ней показан русский национальный быт и, главное, – история народа и путь лучших представителей дворянского класса к народу являются идейно-художественным стержнем произведения. “Война и мир” – произведение, в котором писатель стремился дать ответы на вопросы: в чем призвание русской интеллигенции? Что должны делать мыслящие люди, чтобы принести пользу Родине? К чему может привести преклонение перед сильной личностью? Какова вообще роль личности и народа в истории? Поразительна широта охвата русской нации в произведении: дворянские усадьбы, аристократические столичные салоны, деревенские праздники и дипломатические приемы, величайшие сражения и картины мирной жизни, императоры, крестьяне, сановники, помещики, купцы, солдаты, генералы. Более чем с 500 действующих лиц встречаемся мы на страницах романа.

Все они, особенно положительные герои, находятся в постоянном поиске. Любимые герои Толстого не безупречны, но они стремятся к совершенствованию, ищут смысл жизни, успокоенность для них равнозначна духовной смерти. Но путь к истине и правде труден и тернист. Герои, созданные Толстым, отражают нравственно-философские изыскания самого автора романа. В романе рассказывается о событиях происходящих на трех этапах борьбы России с бонапартистской Францией. В 1-м томе описываются события 1805 года, когда Россия вела в союзе с Австрией войну на ее территории с Францией. Во 2- м томе 1806-1807 года, когда русские войска находились в Пруссии. 3-ий и 4-ый тома посвящены широкому изображению Отечественной войны 1812 года, которую Россия вела на родной земле. В эпилоге действие происходит в 1820 году.

Толстой начинает свой роман с изображения двух стихий : одна – воплощенная в Ростовых, Пьере, Андрее Болконском, другая – светское общество.

Для Толстого светское общество – это символ лживости, притворства. Это Анна Павловна Шерер, изображающая энтузиастку, предлагающая гостям виконта, потом аббата. Мысль, чувство, искренность для нее где-то в другом месте. Это постоянный гость в салоне Анны Павловны – князь Василий, который говорит как “заведенные часы”. И здесь подчеркивается автоматизм, отсутствие свободы, лицемерие ставшее сущностью человека. Это и красавица Элен, которая всегда и всем одинаково красиво улыбается. При первом появлении Элен ее неизменная улыбка упомянута трижды. “Маленькой княгине” Болконской не прощается ее вполне невинное кокетство только потому, что и с хозяйкой гостиной, и с генералом, и со своим мужем, и с его другом Пьером она разговаривает одинаковым капризно-игривым тоном, и князь Андрей раз пять слышит от нее точно ту же фразу о графине Зубовой. Старшая княжна, не любящая Пьера, смотрит на него “тускло и неподвижно”, не изменяя выражения глаз. Даже и тогда, когда она взволнованна (разговором о наследстве), глаза у нее остаются те же, как старательно подмечает автор, и этой внешней детали довольно для того, чтобы судить о скудости ее натуры. Б

Ерг всегда говорит очень точно, спокойно и учтиво, не расходуя при этом никаких духовных сил, и всегда о том, что касается его одного. Та же безукоризненность открывается в государственном преобразователе и внешне поразительно активном деятеле Сперанском, когда князь Андрей замечает его холодный, зеркальный, отстраняющий взгляд, видит ничего не значащую улыбку, слышит металлический, отчетливый смех. В другом случае “оживлению жизни” противостоит безжизненный взгляд царского министра Аракчеева и такой же взгляд наполеоновского маршала Даву. Сам великий полководец Наполеон, всегда доволен собой. Как и у Сперанского, у него “холодное, самоуверенное лицо”, “резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Однако, раскрывая мимолетные движения человеческой души, Толстой иногда вдруг оживляет эти металлические, отчетливые фигуры, эти зеркальные глаза, и тогда князь Василий перестает быть самим собой, ужас смерти овладевает им, и он рыдает при кончине старого графа Безухова. “Маленькая княгиня” испытывает искренний и неподдельный страх, предчувствуя свои тяжкие роды.

Маршал Даву на мгновение забывает свою жестокую обязанность и способен увидеть в арестованном Пьере Безухове человека, брата. Всегда самоуверенный Наполеон в день Бородинского боя испытывает смятение и беспокойное чувство бессилия. Толстой убежден, что “люди как реки”, что в каждом человеке заложены все возможности, способности любого развития. Они мелькают и перед застывшими, самодовольными людьми при мысли о смерти и при виде смертельной опасности, однако у этих людей “возможность не превращается в действительность”. Они не способны сойти с привычной дорожки, они так уходят из романа духовно опустошенными, порочными, преступными. Внешняя неизменность, статичность оказываются вернейшим признаком внутренней холодности и черствости, духовной инертности, безразличия к жизни общей, выходящей за узкий круг личных и сословных интересов.

Все эти холодные и лживые люди не способны осознать опасность и трудное положение, в каком находится русский народ, переживающий нашествие Наполеона, проникнуться “мыслью народной”. Воодушевиться они могут лишь фальшивой игрой в патриотизм, как Анна Павловна Шерер или Жюли Карагина, шифоньеркой, удачно приобретенной в тот момент, когда отечество переживает грозное время, как Берг, мыслью о близости к высшей власти или ожиданием наград и передвижений по служебной лестнице, как Борис Друбецкой накануне Бородинского сражения. Их призрачная жизнь не только ничтожна, но и мертва. Она тускнеет и рассыпается от соприкосновения с настоящими мыслями и чувствами. Даже неглубокое, но естественное чувство влечения Пьера Безухова в Элен подавило собою все и парило над искусственным лепетом гостиной, где “шутки были невеселы, новости не интересны, оживление – очевидно поддельно”.

И этому пустому, фальшивому миру Толстой противопоставляет другой мир, который особенно близок и дорог ему – мир Ростовых, Пьера Безухова, Андрея Болконского.

Когда Пьер Безухов впервые вошел в гостиную Анны Павловны, она испугалась, потому что в Пьере было то, что не свойственно свету – умный и естественный взгляд, отличавший его от всех в этой гостиной. Толстой называет Пьера ребенком. Он наивен, он не понимает, что попал в игрушечный домик, он хочет с заводными игрушками говорить о мировой политике. Он принимает Элен за “гений чистой красоты”. И “улыбка у него была не такая как у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда, приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное лицо и являлось другое, детское, доброе”. Улыбка его словно говорила: “мнения мнениями, а Вы видите какой я добрый и славный малый”.

Толстой всегда считал, что улыбка человека говорит о многом: “если улыбка прибавляет прелесть лицу, то лицо прекрасно, если она не изменяет его, то оно обыкновенно, если она портит его, то оно дурно”. И Толстой внимательно следит за улыбками людей. О Вере Ростовой он говорит: “Улыбка не украсила лица Веры, как это обыкновенно бывает, напротив, лицо ее стало неестественно и оттого неприятно”. Всему этому миру, людям света знает цену Андрей Болконский. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – это заколдованный круг, который он видит и из которого хочет вырваться. Для этого он и идет на войну. У князя Андрея “скучающий взгляд”, на лице его чередуются выражения скуки, усталости и досады. Однако в портрете Андрея Толстой отражает противоречие между демонстративным выражением скуки и внутренней страстью борения. Это проявляется в разговорах Андрея с Пьером.

Историческая тема в романе “Война и мир”

«Война и мир» как исторический роман

Роман-эпопею «Война и мир» можно рассматривать как историческое литературное произведение. В этом случае читателя прежде всего интересует:

• какова позиция писателя
• и каков его взгляд на описанные события.

История создания романа хорошо известна. Л.Н.Толстой задумал роман о современной ему послереформенной России. На эту новую Россию должен был взглянуть человек, возвратившийся с каторги, бывший декабрист.

Но оказалось, с точки зрения Толстого, чтобы постичь современность, необходимо заглянуть в прошлое. Взгляд Толстого обратился к 1825 года, а вслед за этим — к 1812,

«нашему торжеству в борьбе с Бонапартовской Францией, а потом — эпохе «наших неудач и срама»

— войне 1805-1807 годов.

Подход автора к историческим событиям

Принципиален подход писателя и к историческим явлениям.

«Для изучения законов истории,- писал Толстой, — мы должны изменить совершенно предмет наблюдения и оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами».

Такой взгляд отразился на страницах «Война и мир» и в описании военных событий и в описании исторических личностей.

Толстой показывает, что история складывается из тысяч воль и поступков разных людей, деятельность же разных людей есть не осознанный ими результат, осуществляющий волю провидения. Исторические же личности не играют той роли, которую им обычно приписывают историки. Так, в описании Бородинского сражения и всей кампании 1812 года Толстой утверждает, что победа над Наполеоном была предрешена тем складом русского характера, который не мог терпеть иноземцев на своей земле:

• это и купец Ферапонтов,
• и солдаты Тимохина (отказались пить водку перед сражением:

• это и раненный солдат, говорящий Пьеру

• и московская барыня и другие жители Москвы, покинувшие город задолго до того, как в него вошла наполеоновская армия,
• и любимые герои Толстого (Пьер, князь Андрей, Наташа и Петя Ростовы, Николай Ростов),
• народный полководец Кутузов,
• простые крестьяне, такие, как Тихон Щербатый в партизанском отряде Денисова и многие, многие другие.

Взгляд Толстого на роль личности в истории

При таком подходе своеобразно понимает писатель роль личности в истории. На первый взгляд, представляется, что Толстой проповедует фатализм, потому что утверждает: те, кого называют историческими личностями, на самом деле никакой роли в истории не играют. Писатель уподобляет Наполеона, который считает, что именно он управляет войсками, ребенку, сидящему в карете, держащемуся за тесемки и думающему, что он управляет каретой.

Взгляд автора на роль исторической личности отразился в романе «Война и мир» в изображении двух полководцев — Кутузова и Наполеона.

Писатель отказывает Наполеону в величии. Толстой пристрастен. Все у него:

• портрет Наполеона (повторяющиеся детали — круглый живот, толстые ляжки),
• манера поведения (любование собой),
• сознание своего величия

Образу Наполеона противопоставлен образ Кутузова. Толстой намеренно

• подчеркивает старческий возраст Кутузова (дрожащие руки, старческие слезы, неожиданный сон, сентиментальность),
• но в то же время показывает, что именно этот человек и является той исторической личностью, которая делает то, что необходимо.

На первый взгляд, герой Кутузова иллюстрирует мысль автора о том, что от исторического руководителя требуется пассивная покорность складывающимся обстоятельствам. И именно так ведет себя Кутузов на Бородинском поле. Он не знает роли провидения, но в какой-то мере он сознает, ощущает общий смысл событий и помогает или не мешает им.

«…он… знал, что решают участь сражения не распоряжения главнокомандующего, не место, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых людей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти».

Толстой показывает величие Кутузова. На полководца была возложена историческая миссия — возглавить войска и изгнать французов из России. Его величие Толстой видит в том, что «постигая волю провидения», он «подчинял ей свою личную волю».

Позиция Толстого в описаниях войны

В описании событий и войны и мира писатель исходит из критерия:

«Нет величия там, где нет простоты, добра и правды».

А потому при изображении русского общества он проводит четкую границу между светским кругом во главе с Александром I и дворянами, которые по своему восприятию жизни близки народу — нации. Для первых характерно стремление получить выгоду, сделать карьеру, строить свои личные дела, они самонадеянны и самолюбивы, свое, личное, для них всегда важнее. Так, Александр I спрашивает Кутузова перед Аустерлицем:

«Что же вы не начинаете? Мы же не на Царицынском лугу».

Нравственная глухота царя обнажается ответом Кутузова:

«Потому и не начинаю, что мы не на Царицынском лугу».

Патриотизм светского общества выражается в штрафах за французские слова в речи, хотя подчас они не знают, как сказать то или иное по-русски. Борис Друбецкой говорит перед Бородином об особом настроении ополченцев, чтобы его услышал Кутузов и отметил. Таких примеров в романе бесконечное множество. Дворяне, близкие к народу, — это люди с постоянным поиском истины. Они не думают о себе, умеют подчинить личное национальному. Естественность — вот их черта. Это Кутузов (девочка, присутствующая на совете в Филях, ласково называет его «дедушкой»), Болконские, Ростовы, Пьер Безухов, Денисов, даже Долохов.

Для каждого из них встреча с человеком из народа становится важным этапом жизни — такова роль:

• Платона Каратаева в судьбе Пьера,
• Тушина — в судьбе князя Андрея,
• Тихона Щербатова — в судьбе Денисова.

Толстой постоянно подчеркивает эти качества — естественность и простота.

Каждый из героев Толстого находит свое место в войне 1812 года:

• Кутузова Александр вынужден назначить главнокомандующим, потому что того хочет армия.
• Частью большего мира осознает себя Андрей Болконский перед Бородинским сражением,
• Пьер испытывает подобное же чувство на батарее Раевского,
• Наташа требует, чтобы подводы, предназначенные для вещей, были отданы раненым,
• Петя Ростов едет на войну, потому что хочет защищать Родину

— словом, они плоть от плоти народа.

Широкая картина жизни русского общества, глобальные мировые вопросы, затронутые в романе «Война и мир» делают роман Толстого настоящим историческим произведением, стоящим на ступеньку выше обыкновенного историзма других произведений.

Пристрастный взгляд автора дает своеобразную историческую картину, которая позволяет судить не только о реальных событиях начала ХIХ века, но и настроениях русской интеллигенции в пореформенную эпоху.

Историческая основа и проблематика романа

В романе «Война и мир» рассказывается о событиях, происходивших на трех этапах борьбы России с бонапартистской Францией. В первом томе описываются события 1805 года, когда Россия воевала в союзе с Австрией на ее территории; во втором томе – 1806-1811 гг., когда русские войска находились в Пруссии; третий том – 1812 г., четвертый том – 1812-1813 гг., оба посвящены широкому изображению Отечественной войны 1812 г., которую вела Россия на родной земле. В эпилоге действия происходят в 1820 году. Таким образом, действие в романе охватывает пятнадцать лет.

Основу романа составляют исторические военные события, художественно претворенные писателем. Мы узнаем о войне 1805 года против Наполеона, которую русская армия вела в союзе с Австрией, о Шенграбенском и Аустерлицком сражениях, о войне в союзе с Пруссией в 1806 году и Тильзитском мире. Толстой рисует события Отечественной войны 1812 года: переход французской армии через Неман, отступление русских в глубь страны, сдачу Смоленска, назначение Кутузова главнокомандующим, Бородинское сражение, совет в Филях, оставление Москвы. Писатель рисует события, свидетельствующие о несокрушимой мощи национального духа русского народа, подавившего французское нашествие: фланговый марш Кутузова, Тарутинское сражение, рост партизанского движения, распад армии захватчиков и победоносное завершение войны.

Круг проблем романа очень широк. В нем раскрыты причины военных неудач 1805-1806 гг., с необыкновенной художественной выразительностью нарисованы картины партизанской войны; отражена великая роль русского народа, решившего исход Отечественной войны 1812 года, показаны картины семейного быта и нравов дворян, как лучших представителей дворянской среды, так и типичной ее части.

Одновременно с историческими проблемами эпохи отечественной войны 1812 года в романе раскрыты и актуальные вопросы 60-х годов девятнадцатого века о роли дворянства в государстве, о личности истинного гражданина Родины, о положении женщин и др. Поэтому в романе отражены наиболее значительные явления политической и общественной жизни страны, различные идейные течения (масонство, законодательная деятельность Сперанского, зарождение в стране декабристского движения). Толстой изображает великосветские приемы, развлечения светской молодежи, парадные обеды, балы, охоту, святочные забавы господ и дворовых. Картины преобразований в деревне Пьера Безухова, сцены бунта богучаровских крестьян, эпизоды возмущения городских ремесленников раскрывают характер социальных отношений в деревенской жизни и в жизни городских низов.

«Мысль народная» и «мысль семейная»

Известные слова Л. Толстого о том, что в «Войне и мире» он любил «мысль народную», а в «Анне Карениной» – «мысль семейную», не стоит толковать слишком буквально и категорически. Мотивы семьи в романе занимают отнюдь не последнее место. Но эпопеей «Войну и мир» делает именно «мысль народная».

Л.Д. Опульская пишет о том, что композицию задуманного монументального произведения на раннем этапе определяла декабристская тема. Историческая подготовка движения декабристов нашла отражение и в завершенном романе, хотя эта тема не заняла в нем главного места. «Пафос «Войны и мира» – в утверждении «мысли народной». 11

«Исследовать характер целого народа, характер, с одинаковой силой проявляющийся в мирной, повседневной жизни и в больших, этапных исторических событиях, во время военных неудач и поражений и в момент наивысшей славы, – такова важнейшая художественная задача «Войны и мира». Путь идейного и нравственного роста ведет положительных героев «Войны и мира», как всегда у Толстого, к сближению с народом. В соответствии с основами своего мировоззрения 60-х годов Толстой в «Войне и мире» еще не требует от дворянских героев разрыва с тем классом, которому они принадлежат по рождению и воспитанию; но полное нравственное единение с народом уже становится нормой подлинно человеческого поведения. Все герои как бы испытываются Отечественной войной». 12

Сопоставление в «Войне и мире» народной жизни с судьбами центральных персонажей имеет глубокий смысл. «Нерефлективная приобщенность людей из народа к коллективному опыту и «самостояние» человека в сложном, уже не патриархальном мире предстают у Толстого как разные, во многом не похожие друг на друга, но взаимодополняющие и равноценные начала национального бытия. Они составляют грани единой, нерасщепимой русской жизни и отмечены глубоким внутренним родством: главным героям романа и изображенным в нем людям из народа присуща одна и та же склонность к свободному, непринудительному единению». 13

Л.Д. Опульская считает, что «жизнеспособность каждого из персонажей «Войны и мира» проверяется мыслью народной». 14 Действительно, лучшие качества Пьера Безухова – необыкновенная физическая сила, простота, отсутствие гордости, эгоизма – оказываются нужными именно в народной среде. Князя Андрея не считают человеком совершенно другого мира солдаты, называя его «наш князь». Наташа Ростова, «графинечка», проявляет всю силу заключенного в ней национального духа в русском танце. Необычность образа Наташи с особенной яркостью раскрывается в тот момент, когда она, спасая раненых, освобождает подводы, оставляя семейное добро в почти занятой французами Москве. Робкая княжна Марья преображается, услышав предложение своей компаньонки Бурьен искать покровительства у французов, и с гневом отвергает его.

Истина автора «Войны и мира» – «сопряжение» ценностей, воплощенных в образах главных героев романа, с обычаями народной жизни, сохранение вопреки резко усложнившимся, личностным формам сознания и бытия изначальной приобщенности человека к народу как целому. «В центре внимания Толстого-художника – то непререкаемо ценное и поэтическое, что таит в себе русская нация: как народное бытие с его многовековыми традициями, так и жизнь сравнительно неширокого слоя образованных дворян, сформировавшегося в послепетровское столетие». 15

«В художественном кругозоре автора «Войны и мира» парадоксальным образом соединились личностное начало, имеющее в нашей культуре по преимуществу западноевропейское происхождение и традиции Востока, самое же главное – начала исконно-русского бытия, по преимуществу сельского, патриархального, далекого от государственности. В недрах национальной жизни России XIX века Толстой усмотрел нечто, сближающее ее с лучшими проявлениями как западноевропейской, так и восточной культуры. На почве этого жизненного синтеза и сформировалась в сознании и творчестве писателя 60-х годов «мысль народная», ставшая смысловым центром «Войны и мира». 16

(Под определением «Восток» понимается восточнославянская культура).

Как уже было сказано выше, «традиционно романная проблематика: семья, быт, проза жизни и история, народ как ее творец» в романе «Война и мир» неразрывно связаны, постоянно проявляясь друг в друге, образуя своеобразную сюжетно-композиционную структуру.

Для Толстого взгляды и судьба человека, склад его психологии во многом определяются семейным окружением и родовыми традициями. Поэтому многие главы эпопеи посвящены домашней жизни героев, ее бытовому укладу, внутрисемейным отношениям, где главное – неподдельно-живое общение между дорогими и близкими друг другу людьми. «Семейный мир на протяжении всего романа противостоит как некая активная сила внесемейному разладу и отчуждению. Это и суровая гармония упорядоченно-строгого уклада лысогорского дома, и поэзия теплоты, царящая в доме Ростовых с его буднями и праздниками (вспомним охоту и святки, составляющие центр четвертой части второго тома). Семейные отношения Ростовых отнюдь не патриархальны. Здесь все равны, все имеют возможность выражать себя, вмешиваться в происходящее, действовать инициативно».

Ростовскую традицию семьи как свободно-личностного единения людей наследуют и вновь сложившиеся семьи, предстающие пред нами в эпилоге романа. Здесь взаимоотношения между мужем и женой ничем не регламентированы, они устанавливаются каждый раз по-новому.

«Семья, по Толстому, – это не замкнутый в себе, не отъединенный от всего окружающего клан, патриархально упорядоченный и существующий на протяжении ряда поколений (ей более всего чужда монастырская изолированность), а неповторимо-индивидуальные «ячейки», обновляемые по мере смены поколений, всегда имеющие свой возраст. В «Войне и мире» семьи подвержены качественным переменам, порой весьма значительным». 19

Атмосфера семейного мира в эпопее непреходяща, но наиболее ярко она представлена в эпилоге, где «ростовская» стихия единения заметно упрочивается: семьи Николая и Пьера здесь гармонично соединяют «болконско-безуховскую» духовность и «ростовскую» безыскусственную доброту. Это единение мыслится автором как жизнестойкий союз двух семейно-родовых традиций.

К вопросу об исторических источниках романа-эпопеи Л. Н. Толстого «Война и мир» Текст научной статьи по специальности « История. Исторические науки»

Аннотация научной статьи по истории и историческим наукам, автор научной работы — Иващенко Т.С.

Предлагаемая к публикации статья посвящена проблеме соотношения исторической документальности и художественной интерпретации событий Отечественной войны 1812 года в романе-эпопее «Война и мир» Л. Н. Толстого. Важность исследовательской темы очевидна, поскольку и в настоящее время продолжается дискуссия по данному вопросу. Автор акцентирует внимание на заключительном этапе работы писателя, описывающего события 1812 года, поскольку именно эта часть романа подвергалась наибольшей критике как современников, так и последующих поколений исследователей его творчества.

Похожие темы научных работ по истории и историческим наукам , автор научной работы — Иващенко Т.С.,

On the question of historical sources epic novel L. N. Tolstoy»s «War and Peace «

Offered for publication paper is devoted to the problem of the relation of historical documentary and artistic interpretations of World War II events of 1812 in the epic novel «War and Peace» LN Tolstoy. The importance of research theme is obvious, as the debate continues and is now on this issue. The author focuses on the final stage of the work of the writer, describes the events of 1812, since this part of the novel was subjected to most criticism, both contemporaries and subsequent generations of researchers of his work.

Текст научной работы на тему «К вопросу об исторических источниках романа-эпопеи Л. Н. Толстого «Война и мир»»

ВЕСТНИК ЮГОРСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА

_2016 г. Выпуск 1 (40). С. 92-100_

К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКАХ РОМАНА-ЭПОПЕИ Л. Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И МИР»

Проблема соотношения художественного вымысла и исторической достоверности в искусстве одна из самых дискуссионных. Не случайно практически параллельно с выходом четвертого тома романа Л. Н. Толстого «Война и мир» начинает разворачиваться острая полемика о степени достоверности событий, ставших исторической основой повествования. Интересно, что исторические реалии, воссозданные в первых частях эпопеи, не задели патриотических чувств современников с той силой как начавшаяся дискуссия по поводу художественной интерпретации отечественной войны 1812 года.

Не будем останавливаться на литературной критике современников Толстого, поскольку главный вопрос заключался в определении жанровой принадлежности монументального сочинения. Общим итогом можно назвать соглашение в том, что произведение соединяет в себе элементы романного повествования, но не может быть однозначно причислено к историческому литературному жанру. Монументальность и всесторонность охвата представленной эпохи подвигает к определению «Войны и мира» как эпического сочинения. Известно, что сам Л. Н. Толстой поставил точку в развернувшейся полемике, определив жанр одновременно емко и лаконично — Книга, вероятно имея в виду «книгу книг». Возможно, такое понимание автором своего сочинения оправдано, поскольку выход за пределы всех существующих жанровых определений очевиден. В рамках данной статьи будет использоваться наиболее распространенное жанровое определение «Войны и мира» Л. Н. Толстого как романа-эпопеи.

Задачей данного обзора является рассмотрение эпического труда Толстого с исторической точки зрения. Необходимо отметить, что к настоящему времени сложился довольно широкий и разноплановый корпус исследований по данному вопросу. Проблемы, связанные с оценкой исторической достоверности романа были предметом критических статей современников писателя. В первую очередь можно назвать его соратников по литературному цеху — П. В. Анненкова, Н. С. Лескова, Н. Н. Страхова, П. А. Вяземского и других авторов. Позднее вопрос об источниках эпопеи рассматривался А. В. Амфитатровым, А. К. Бороздиным, А. И. Кирпичниковым, К. Н. Леонтьевым, Д. С. Мережковским. На рубеже 20-30-х годов прошлого века уделили внимание данному вопросу в своих монографиях Н. Н. Апостолов (Арденс), Б. В. Шкловский, Б. М. Эйхенбаум. Исследователи более позднего периода также обращали внимание на вопрос соотношения исторической, документальной реальности и «художественной правды» Толстого.

Остановимся более подробно на откликах современников писателя по поводу исторической достоверности романа-эпопеи, поскольку в них отражается столкновение сложившихся в общественном мнении представлений о недавней эпохе 1812 года. Поэтому основной задачей данной статьи является выяснение влияния на процесс создания эпопеи распространенных официальных версий событий. Хотя по собственному признанию писателя для него были гораздо важнее другие источники — мемуарная литература, публицистика, дневники и эпистолярное наследие участников Отечественной войны 1812 года, а также непосредственное общение с очевидцами событий. Но данный обширный объем источников предполагает отдельное, в большей степени литературоведческое исследование.

Впервые об исторической достоверности романа-эпопеи высказались историки и военные деятели. Так, одним из первых в 1868 году на страницах авторитетного журнала «Военный сборник» выступил ветеран войны, в недалеком прошлом министр народного просвещения А. С. Норов. Он находит в описании военных действий целый ряд неточностей. Но более всего он упрекает Толстого за то, что он не просто вставлял в роман военные эпизоды,

но облекал «их стратегическими рассуждениями, рисуя боевые диспозиции, и даже планы баталий, давая всему этому характер исторический. » [1: 210].

Вслед за Норовым свое отрицательное мнение об исторической достоверности романа выражает очевидец войны 1812 года, авторитетный литератор пушкинской поры П. А. Вяземский. Он отмечает смешение документальной истории и ее художественной интерпретации как неправомерное и неестественное с точки зрения литературного жанра. Образцом подобного соединения, по его мнению, являются романы Вальтера Скотта, где основная сюжетная интрига происходит на историческом фоне. Именно фоновое использование реалий эпохи Вяземский считает достаточным для исторического повествования.

Несмотря на критическое отношение к эпопее Толстого, это были в основном несогласия творческого, художественного плана. Более жесткому историческому анализу описание эпохи Отечественной войны 1812 года в романе подвергают профессиональные военные историки. Так, например, многих возмущало понимание Толстым истории как надличностного процесса, не зависимого ни от военной стратегии и тактики, ни от воли главных действующих лиц — Наполеона, Александра I и М. И. Кутузова.

Нарастающий вал вопросов Толстой надеялся остановить своим открытым высказыванием «Несколько слов по поводу книги «Война и мир», впервые опубликованном в № 3 журнала «Русский архив» за 1868 г. [2]. Заявляя, что его сочинение «не роман, еще менее поэма, еще менее историческая хроника», писатель отстаивает свое право на собственное видение важного для многих современников периода отечественной истории. Толстой подчеркивает, что его разногласие с историками «не случайное, а неизбежное», и свою задачу он видит не в повторении уже сложившихся стереотипов восприятия известных личностей, как, например, бесконечно смотрящий в подзорную трубу Кутузов или поджигающий Москву Растопчин, а в попытке постигнуть саму сущность своих героев, даже если она не соответствует сложившейся типажности. «Как историк будет неправ, ежели он будет пытаться представить историческое лицо во всей его цельности, во всей сложности отношений ко всем сторонам жизни, так и художник не исполнит своего дела, представляя лицо всегда в его значении историческом. Для историка, в смысле содействия, оказанного лицом какой-нибудь одной цели, есть герои; для художника, в смысле соответственности этого лица всем сторонам жизни, не может и не должно быть героев, а должны быть люди» [2].

Вопрос различия художественной и исторической правды в данной статье обретает еще более полемическое звучание, когда речь заходит об исторических источниках, использованных писателем в процессе создания эпического произведения. «Для историка (продолжаем пример сражения) главный источник есть донесения частных начальников и главнокомандующего. Художник из таких источников ничего почерпнуть не может, они для него ничего не говорят, ничего не объясняют. Мало того, художник отворачивается от них, находя в них необходимую ложь».

Будучи участником Севастопольского сражения Л. Н. Толстой приводит в пример свой жизненный и военный опыт, отмечая, насколько расходятся описания очевидцев в первое время после события, и какое оказывает влияние на восприятие этих же людей последующая официальная интерпретация. Именно реляции военных чиновников, по мнению Толстого, превращают живой хаос первых впечатлений в жесткую схему, где нет места разночтениями и субъективным трактовкам. Такую трансформацию писатель называет ложью, вытекающей «из потребности в нескольких словах описывать действия тысячей людей, раскинутых на нескольких верстах, находящихся в самом сильном нравственном раздражении под влиянием страха, позора и смерти. Через месяц и два расспрашивайте человека, участвовавшего в сражении, — уж вы не чувствуете в его рассказе того сырого жизненного материала, который был прежде, а он рассказывает по реляции» [2].

Не удивительно, что подобные заявления писателя не могли оставить историков равнодушными. Вскоре выходит в свет развернутая критика профессора Академии генерального штаба полковника А. Витмера «1812 год в «Войне и мире»: По поводу исторических указаний IV тома «Войны и мира» гр. Л. Н. Толстого. — СПб, 1869» [3]. Автор выражает принципиальное несогласие с Толстым и по поводу его литературного видения событий отечествен-

ной войны 1812 года, и по самой постановке вопроса соотношения истории документальной и ее художественной интерпретации. Он принципиально подходит к роману как к историческому сочинению. «IV том «Войны и мира» дает полное право относиться к нему с тою же строгостью, как и ко всякого рода историческому труду, потому что здесь автор-художник отходит на второй план, уступая место историку, философу и историческому критику». Он упрекает Толстого в самонадеянности, называя писателя не иначе как «зарвавшийся самоучка». Не менее резкими были и отзывы на роман-эпопею военного историка М. И. Богдановича [4]. Но о причинах его негодований будет уместней сказать чуть позже.

В последующие годы не одно поколение исследователей творчества великого писателя проводили параллели романа с документами эпохи 1812 года и историческими трактатами. На сегодняшний день самый полный список использованных Толстым исторических источников представлен в 16-м томе полного собрания сочинений писателя в 90-х томах. Из общего числа источников, 44 — издания на русском, 30 — на французском языке, что свидетельствует о стремлении автора исследовать проблему со всех сторон [5]. Основанный на дневниках и черновых пометках писателя на страницах романа этот список можно назвать почти исчерпывающим.

В то же время не до конца прояснен вопрос о влиянии на Толстого всего спектра имеющихся к тому времени свидетельств об эпохе 1812 года. Достаточно обратиться к каталогу отдельных печатных изданий (помимо публикаций в периодике), выпущенному в 1876 году И.П. Липранди, где отмечено 1074 наименований. Даже, делая скидку на прошедшие семь лет после выхода романа-эпопеи, эта цифра впечатляет! Надо отметить, что некоторые издания, писавшиеся по особому распоряжению свыше, получили широкое распространение в обществе. Поэтому мнение современников Толстого о войне 1812 года было результатом своего рода пропагандистской стратегии. Вполне возможно, что значительная часть общих представлений об эпохе 1812 года, повлиявших на создание романа-эпопеи, нигде не зафиксирована. Поэтому использование упомянутого списка Толстого в качестве единственного критерия историчности было бы не совсем корректно.

В этой связи немаловажным становится вопрос — что представляла собой ко времени написания романа Л. Н.Толстым официальная историография Отечественной войны 1812 года в России и за рубежом? Рассмотрение данного вопроса поможет более детально разобраться в оценке распространенных во время написания романа общественных мнений и представлений об эпохе 1812 года. Зная эти дополнительные обстоятельства, будет более понятен уровень и страстность развернувшейся впоследствии полемики писателя и историков. Все эти, на первый взгляд дополнительные характеристики, могут придать дискуссии о соотношении художественной и документальной правды дополнительный объем.

В рамках данной статьи невозможно отразить всю последовательность формирования отечественной и зарубежной историографии по вопросам войны 1812 года в России. Эту работу блестяще проделал в своей монографии «Война 1812 года в отечественной историографии» профессор кафедры истории Военного университета, доктор исторических наук Шеин Игорь Александрович [6]. Остановимся лишь на официальных версиях, доступных массовому читателю эпохи написания романа-эпопеи и имевших широкий общественный резонанс. Выбор данного сектора историографии не случаен. Доступ к материалам Военно-ученого архива, равно как и к документам из Собственной его императорского величества канцелярии и другим архивным источникам по военной компании 1812 года был ограничен. Необходимость проходить сложные согласования с различными инстанциями, получение особого разрешения Военно-ученого комитета для работы с документами этого периода были серьезными препятствиями для исследовательской работы. Как отмечает И. А. Шеин, «вплоть до начала 70-х годов XIX века публикации архивных документов были весьма незначительны. Первоисточники из государственных архивов использовались только при написании официальной истории войны А. И. Михайловским-Данилевским и М. И. Богдановичем, которые помещали их непосредственно в тексте или выносили в приложения» [6: 30].

Такие меры предосторожности были не безосновательными. Далеко не все имеющиеся сведения подходили под создание образа народа-победителя, каким он являлся в общенарод-

ном представлении. Сокращения имеющихся документальных свидетельств о военной компании 1812 года приходилось делать практически всем «назначенным» историкам. Например, А. И. Михайловский-Данилевский исключил из первого варианта своей монографии донесения князя М. И. Кутузова императору от 19 августа из Гжатска о поимке более 2000 русских дезертиров и мародеров. Именно для укрепления официальной трактовки событий 1812 года как народного единения в противостоянии мощному иноземному агрессору доступ к архивной документации обозначенного периода был строго лимитирован. Соответственно, Лев Николаевич Толстой, работая в архивах, имел возможность пользоваться в большей степени известными и доступными документами.

Первые публикации о вторжении войск Наполеона в Россию выполняли информативную и мобилизующую роль. Это были официальные правительственные обращения к согражданам и всевозможные публицистические издания — заметки с театра военных действий, памфлеты, политическая сатира и т. д. Общим началом во всех публикациях было стремление выразить пафос патриотизма и уверенность в будущей победе над вероломным врагом. Но уже в первый послевоенный год на основе публикаций в открытых источниках и в соответствии с цензурными ограничениями выходят работы, претендующие на изложение основных этапов исторических сражений. [7]. Таким образом, закладываются основы официальной хронологии прошедших событий. Перед авторами не ставится задача глобального научного осмысления важного для отечественной истории периода. Не случайно вскоре в журнале «Сын Отечества» выходит статья Ф. Н. Глинки «Рассуждение о необходимости иметь историю Отечественной войны 1812 года [8: 138-162].

Обратившись к списку исторической библиотеки Толстого в ясной поляне, можно отметить несколько изданий начального периода войны, выражающих непосредственное восприятие современниками исторических событий [9]. Также, исходя из наличия в данном перечне периодических изданий, очевидно знакомство Толстого с дискуссией на страницах журнала «Сын отечества» первых послевоенных лет о необходимости серьезного научного исследования периода 1812 года.

Уже в 1815 году по указанию генерал-лейтенанта русской армии Карла Федоровича Толя в Главном штабе начинается сбор первичной армейской документации по истории наполеоновского нашествия на Россию. Но для написания первой официальной версии истории обозначенного периода Александр I в 1816 году приглашает французского военного историка и теоретика, бывшего начальника военно-исторической секции в Генеральном штабе Великой армии, Антуана Анри Жомини. Трудно объяснить, какими аргументами, кроме международного статуса ученого, руководствовался российский император, предоставив в распоряжение созданной группе исследователей «важную сумму денег» и «все возможные средства и способы». Не удивительно, что взгляды Жомини на военные события 1812 года не оправдали ожиданий Александра I, и в 1817 году он оставил начатую работу и уехал во Францию. Несмотря на сложившиеся обстоятельства, работа по систематизации документального материала была продолжена К. Ф. Толем, который в общих чертах завершил ее к 1823 году. Были изданы только фрагменты его исследований, основанных на донесениях корпусных командиров и трофейных документах.

Впоследствии научный подход к изучению документального материала отразился в работах участника боевых действий кампании 1812 года Д. И. Ахшарумова, который приступил к написанию истории событий по поручению М. И. Кутузова еще в годы войны. Основываясь на делопроизводственной документации Военного министерства и Главного штаба, а также на личных архивах А. П. Ермолова и К. Ф. Толя, Ахшарумов создает свою версию масштабных событий, отмечая при этом, что она ориентирована на широкий круг читателей. Тем не менее, издание готовилось по поручению и под контролем высшего военного командования, и было утверждено к печати после официального рецензирования Военно-ученым комитетом [10]. Сам Дмитрий Иванович вскоре был официально признан первым историком войны 1812 года и произведен в генерал-майоры.

Первая официальная версия истории 1812 года нигде не упоминается в связи с романом Толстого. В то же время есть определенные переклички в трактовке некоторых событий. Так, например, Ахшарумов оправдывает медлительность и, по мнению многих, нерешительность Кутузова. Он считает, что преграждение неприятелю путей к отступлению опасно, поскольку «совершенное отчаяние в таком случае удваивает его силы, и бой делается равным, а иногда гибельным самому атаковавшему» [10: 259].

Интересно, что первоначально читая отдельные главы романа-эпопеи Толстого, периодически выходившие из печати, Ахшарумов говорит о жанровой неоднозначности сочинения Толстого, определяя задачу писателя как «очерк русского общества шестьдесят лет назад». [11]. Лишь познакомившись с более развернутой версией «Войны и мира», Ахшарумов отмечает, что поэтический очерк вырос «в обширное многотомное сочинение и является теперь перед нами уже не очерком, а большою исторической картиною» [12: 86].

Однако, не смотря на благосклонное отношение цензуры и государя, в труде Ахшарумо-ва не было ссылок на издание «по высочайшему повелению» Александра I, что со временем определило необходимость создания нового, более развернутого исследования важного периода отечественной истории, но уже с «высочайшего повеления» Николая I. Таким «назначенным» историком в тридцатые годы становится Александр Иванович Михайловский-Данилевский. В прошлом адъютант в штабе М. И. Кутузова и активный участник боевых действий, с 1816 года флигель-адъютант Александра I, впоследствии генерал-лейтенант и член Российской Академии Наук, Михайловский-Данилевский по праву считается одним из ведущих военных историков.

В свое время он дал высокую оценку «Описанию. » Д. И. Ахшарумова, назвав его лучшим сочинением, вышедшим на русском языке. Но уже в первые годы правления Николая I все больше говорили о профранцузских взглядах предшествующего правителя. Были даже мнения, что Александр I был склонен умалять значение победы русского народа, как в отечественной, так и во всемирной истории. Необходимость по-новому расставить акценты и закрепить их в сознании современников формирует новую, более развернутую и последовательную версию исторических событий.

Но прежде, чем перейти к оценке исторического труда А. И. Михайловского-Данилевского надо отметить важный вклад в разработку официальной версии истории участника событий 1812 года адъютант начальника Главного штаба П. М. Волконского, а с 1824 года флигель-адъютанта царской свиты, генерал-майора Дмитрия Петровича Бутурлина. Он был участником разработки самой первой версии военных событий, поскольку переводил на французский язык и сопровождал комментариями для А. Жомини материалы К. Ф.Толя. Далее, после отъезда французского ученого, с личного одобрения государя к марту 1820 года он завершает свое исследование. Получив высочайшее одобрение по поводу проделанной работы и «удовольствие принять посвящение сей книги» Его Императорским Величеством, Д. П. Бутурлин издает свой труд «История нашествия императора Наполеона на Россию» одновременно на русском (1823-1824 гг. в Петербурге) и французском (1824 г. в Париже) языках [13]. Несмотря на панегирический и верноподданнический характер данного сочинения, можно говорить о важной просветительской задаче, которая решалась в соответствии с установленными правилами официальной трактовки истории. На это издание обращает внимание Е. А. Берс, упоминая его в числе книг, найденных по просьбе Толстого.

Как уже было отмечено, после смены правителя возникла необходимость расставить новые акценты в историческом осмыслении событий 1812 года. Известно, что А. И. Михайловский-Данилевский при подготовке заказанной ему официальной истории войны 1812 года пользовался не только архивными документами, но также провел большую целенаправленную работу по сбору воспоминаний участников военных событий. Свидетельства генералов и офицеров русской армии стали неотъемлемой частью историографии. Будучи непосредственным участником военной компании 1812 года Михайловский-Данилевский использовал в работе обширный личный архив, что давало возможность представлять в своей работе многочисленные письменные и устные свидетельства очевидцев событий. Его версия отличалась

не только разнообразием и глубиной освещения истории, но также доступностью литературного изложения, приближенного скорее к публицистике, нежели сухому научному описанию. Ведущей идеей новой официальной версии стала идея о народном всесословном единстве в борьбе с агрессором. Но в этом патриотическом движении главное место отводилось дворянству, которое, по мнению Михайловского-Данилевского, было «умом и душою народа». Также высоко оценивалась роль М. И. Кутузова в разработке стратегии и тактики будущей победы. Именно эти преимущества впоследствии подчеркивал Л. Н. Толстой, поскольку исторический труд Михайловского-Данилевского [14], равно как и другие сочинения данного автора [15], есть в известном списке использованной писателем исторической литературы. В дальнейшем, подчеркивая значение работ Михайловского-Данилевского, Толстой проводит параллель с последующим официальным историком, профессором Николаевской академии Генерального штаба генерал-майором Модестом Ивановичем Богдановичем, причем, не в пользу последнего, констатируя, что в новой истории нет ни одной мысли и ни одной страницы, которую нельзя было бы заменить цитатой из Михайловского-Данилевского.

Новая официальная версия М. И. Богдановича увидела свет в сложный для России период подготовки реформ Александра II [16]. Кризисность ситуации была также связана с Крымской компанией 1853-1856 гг. Необходимость усилить патриотический дух во многом стимулировала обращение к славным победам русской армии периода Наполеоновского нашествия.

Разворот политики нового правителя в сторону либеральных реформ способствовал демократизации общественной жизни, что не могло не отразиться на состоянии исторической науки. Все более очевидным становилась определенная схематизация прежних трактовок известных событий. Панегирический характер оценки роли государя и его ближайшего окружения, умаление сильных сторон врага, скрытие собственных неудач и ошибок — эти общие закономерности предыдущих официальных версий были оценены как дань политической конъюнктуре. Перед Богдановичем была поставлена нелегкая задача. С одной стороны, нельзя было нарушать основные положения сложившихся в общественном мнении версий восприятия Отечественной войны 1812 года как великой победы над мощным иноземным врагом. Согласно этим взглядам единоличная ответственность за франко-российский конфликт возлагалась на французского императора, поработившего страны Западной Европы. Россия в этом конфликте представлялась как миролюбивое государство, борющееся за сохранение не только своих пределов, но и несущее освобождение зарубежным покоренным народам. Война 1812 года была провозглашена как освободительная и Отечественная. В качестве важнейших условий победы над врагом были определены особенности русской духовной жизни, объединившие в себе религиозные, монархические и патриотические начала.

С другой стороны, уже нельзя было не реагировать на открытые критические замечания в адрес прежних официальных версий. Так, начиная с середины девятнадцатого века, все чаще публикуются в периодических изданиях замечания библиографического характера. Противоречия в содержании русских изданий по истории неоднократно становились предметом серьезной критики со стороны знатока военной истории Ивана Петровича Липранди. Значительная часть его публицистики позже была собрана в отдельный сборник «Материалы для отечественной войны 1812 года» (СПб, 1868). Важно отметить наличие в списках Толстого другого критического исследования Липранди, посвященного пятидесятилетию Бородинской битвы [17].

Также большой общественный резонанс получил многотомный труд французского историка А. Тьера «История консульства и империи во Франции». Четырнадцатый том этого исследования, вышедший в 1856 году, был посвящен войне 1812 года. Это издание на французском языке мы также находим в перечне настольных книг Л. Н. Толстого.

Объясняя начало войны честолюбивыми замыслами Наполеона, Тьер в дальнейшем представляет его не только талантливым полководцем, но и ставит в заслугу защиту прогрессивных идей французской революции и стремление сделать другие страны и народы более либеральными. Такая концепция абсолютно противоречила взглядам российских историков. Справедливости ради необходимо отметить, что основную причину поражения Великой армии в России Тьер справедливо видит в недооценке духовной сплоченности народа, который он собирался победить.

Таким образом, можно констатировать важный поворот к более детальному, отчасти и более критичному пересмотру некоторых устоявшихся положений официальной истории. Так, например, Богданович по-новому оценивает значительный вклад в разработку стратегии и тактики военных действий М. Б. Барклая-де-Толли, П. И. Багратиона и других исторических деятелей, давая при этом более сдержанную по сравнению с прежними версиями оценку вклада в общую победу над врагом М. И. Кутузова. Скорее всего, именно эти новые акценты в официальной версии отечественной истории Богдановича так возмутили Толстого. Оценка им роли Кутузова соответствовала признанию его заслуг как исключительных и выдающихся. Напротив, значение других российских военных, в первую очередь иноземного происхождения, было неоправданно принижено автором романа-эпопеи, что также стало впоследствии предметом жарких споров историков по поводу исторических реалий «Войны и мира».

Также Л. Н. Толстой не разделял версию Богдановича о заранее спланированной стратегии отступления русской армии в начальном периоде военных действий. В этом вопросе он солидарен с Михайловским-Данилевским, который отрицал наличие такого плана. Речь шла даже не о реальности этих документов, а о патриотическом понимании сложного для русской армии периода. Толстой считал невозможным спланированное оставление своих территорий, которые вместе со всем населением отдавались на растерзание врагу.

В то же время к достоинствам официальной версии событий 1812 года М. И. Богдановича можно отнести стремление историка сопоставить свои исследования с достижениями западноевропейских авторов, среди которых отмечались «беспристрастный и критический взгляд на описываемее события» К. Клаузевица и Т. Бенгарди. Как отмечает И. А. Шеин, «История Отечественной войны 1812 года» Богдановича обладала исследовательской новизной. В первую очередь была расширена фактическая сторона описания боевых действий. Богданович не только «под иным углом зрения подошел к объяснению многих концептуальных положений и особенно к изображению военных действий» [6: 114], но также более детально представил внешнеполитические и экономические противоречия России и Франции.

Важно также отметить, что при всей сухости литературного стиля Богдановича, подчеркивающего официальный характер изложения, автор смог передать общие настроения накануне наполеоновского вторжения. «Признавая высокую религиозность крестьян и городских обывателей, историк справедливо указал на формирование в общественном сознании мифологических предрассудков, согласно которым предстоящая война связывалась с нашествием Антихриста, с концом Света и началом «Страшного Суда Божия» [6: 116]. Как видим, эти параллели присутствуют и в романе Толстого, как бы он ни отрицал значение работы Богдановича. Связь причин народной войны с особенностями не только русского характера, но и с русской религиозностью прослеживается как в работе историка, так и в романе-эпопее.

Задача проследить влияние официальных версий истории 1812 года на творческий процесс создания, без преувеличения, эпохального романа-эпопеи Л. Н. Толстого была бы не выполненной без упоминания справочно-биографических изданий. В первую очередь необходимо отметить энциклопедическое издание под редакцией А. И. Михайловского-Данилевского «Император Александр I и его сподвижники в 1, 1813, 1814 и 1815 годах. Военная галерея Зимнего дворца» (1845-1849 гг., Т. 1-5). Известно также, что в 1863 году Толстой приобрел справочное издание «Словарь достопамятных людей русской земли» Д. Н. Бантыш-Каменского (1847 г., Т. 1-3). Среди справочных трудов, использованных при написании «Войны и мира» следует назвать известной многотомный труд А. В. Висковатова «Историческое описание одежды и вооружения Российских войск с рисунками, составленное по высочайшему повелению», выходивших в Санкт-Петербурге в течение 20 лет (18411862 гг.).

Подводя итог, можно еще раз оценить тот подвижнический труд историка-исследователя, который проделал Л. Н. Толстой при написании романа-эпопеи «Война и мир», работая с официальными версиями событий Отечественной войны 1812 года. Весьма значительным для авторского понимания эпохи был также широкий спектр мемуарной лите-

ратуры, эпистолярное наследие тех лет. Важно упомянуть и обширный круг знакомых и родственников Толстого, даривших свои воспоминания в непосредственном общении с писателем. Кровные узы связывали Толстого с многими дворянскими родами, давшими России плеяду известных военных и государственных деятелей. Это такие известные династии, как Трубецкие, Волконские, Одоевские, Голицыны, Горчаковы.

Тем не менее, вопрос об исторической достоверности событий 1812 года, отраженных в эпопее «Война и мир», остается актуальным и до сегодняшнего дня. Не будет преувеличением сказать, что большинство наших соотечественников представляют это время в большей мере по роману Л.Н. Толстого, который уже все меньше читается, и все чаще воспринимается через кино- и теле-экранизации. Поэтому актуальной становится тема исторической достоверности этих экранных версий эпического произведения великого русского писателя.

1. Норов, А. С. Война и мир. 1805-1812: С исторической точки зрения: По воспоминаниям современников (По поводу сочинения графа Л. Н. Толстого «Война и мир») [Текст] / А. С. Норов // Военный сборник, 1868.

2. Толстой, Л. Н. Несколько слов по поводу книги «Война и мир» [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://tolstoy.ru/online/90/16/ (дата обращения 1.03.2016).

3. См.: www.litres.ru > Литература 19 века > А. Витмер «1812 год в «Войне и мире»: По поводу исторических указаний IV тома «Войны и мира» гр. Л.Н. Толстого. — СПб, 1869

4. Богданович, М. И. За и против. Что такое «Война и мир» графа Толстого? [Текст] / М. И. Богданович // Голос, 1868. — № 129.

5. Список книг, которыми пользовался Л. Н. Толстой во время писания «Войны и мира» [Электронный ресурс]. — Режим доступа : http://tolstoy.ru/online/90/16/ (дата обращения 1.03.2016).

6. Шеин, И. А. Война 1812 года в отечественной историографии [Текст] / И. А. Шеин. -М., 2013

7. Чуйкевич, П. Разсуждения о войне 1812 года [Текст] / И. А. Шеин. — СПб., 1813; Булгаков, А. Я. Русские и Наполеон [Текст] / А. Я. Булгаков. — СПб., 1813; Деминский, Я. Историческое описание войны 1812 года [Текст] / Я. Деминский. — СПб., 1813 и др.

8. Глинка, Ф. Н. Разсуждение о необходимости иметь историю войны 1812 года [Текст] / Ф. Н. Глинка // Сын Отечества. — 1816. — № 4. — Ч. 27. — С. 138-162.

9. Краткая и справедливая повесть о пагубных Наполеона Бонапарте помыслах, о войнах его с Гишпанией и Россиею, об истреблении войск его и о важности нынешней войны / Пере. с немецк. Александр Шишков, — Спб. 1814; Шаликов, П. И. Историческое известие о пребывании в Москве французов 1812 года [Текст] / П. И. Шаликов. — М., 1813; Штейнгель, В. Записки, касательно составления и самого похода санктпетербургского ополчения против врагов отечества в 1812 и 1813 годах, с кратким обозрением всех происшествий во время бедствия и спасения нашего отечества случившихся, и с подробным описанием осады и взятия Данцига [Текст] / В. Штейнгель. — ч. 1-П. — Спб., 1814-1815.

10. Описание войны 1812 года Дмитрием Ахшарумовым. — СПб, 1819.

11. Ахшарумов, Д. И. 1805 год: Сочинение графа Льва Толстого [Текст] / Д. И. Ахшарумов // Всемирный труд. — 1867. — № 6.

12. Ахшарумов, Д. И. Война и мир. Сочинение гр. Толстого: 1-4 части [Текст] / Д. И. Ахшарумов // Роман Л. Н. Толстого «Война и мир» в русской критике. — Л. : 1989. -С. 86

13. Бутурлин, Д. П. История нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 году: в 2 ч. [Текст] / Д. П. Бутурлин. — СПб, 1823-1824.

14. Михайловский-Данилевский, А. И. Описание Отечественной войны в 1812 году, по высочайшему повелению сочиненное [Текст] / А. И. Михайловский-Данилевский. — Ч. СПб. — 1839.

15. Михайловский-Данилевский, А. И. Описание первой войны императора Александра с Наполеоном в 1805 году, по высочайшему повелению сочиненное. С 9 планами и картами [Текст] / А. И. Михайловский-Данилевский. — СПб. 1844. Михайловский-Данилевский, А. И. Описание второй войны императора Александра с Наполеоном в 1806-1807 годах, по высочайшему повелению сочиненное. С 23 планами и картами [Текст] / А. И. Михайловский-Данилевский. — СПб. 1846. Михайловский-Данилевский, А. И. Описание похода во Франции в 1814 году. С 23 планами и картами [Текст] / А. И. Михайловский-Данилевский. — изд. 3-е. -СПб., 1845; Михайловский-Данилевский, А. И. Император Александр I и его сподвижники в 1812, 1813, 1814 и 1815 годах. Военная галерея Зимнего дворца [Текст] / А. И. Михайловский-Данилевский. — Ч. 1-5, СПб., 1845-1849.

Богданович, М. И. История Отечественной войны 1812 года: в 3 т. [Текст] /

М. И. Богданович. — СПб., 1859-1860.

16. Липранди, И. П. Пятидесятилетие Бородинской битвы, или Кому и в какой степени принадлежит честь этого дня? Извлечено исключительно из иноземных писателей [Текст] / И. П. Липранди. — М., 1867.

17. Шеин, И. А. Указ. соч [Текст] / И. А. Шеин. — С. 114.

18. Шеин, И. А. Указ. соч. [Текст] / И. А. Шеин. — С. 116.