С точки зрения материалистов мир это

Вопрос материализма и идеализма – это, помимо прочего и достаточно известного в философской литературе, есть также и вопрос корректного использования нашего языка. Но сначала мы остановимся на кратком изложении того, что большинством философов принято считать материализмом и идеализмом.

В рамках так называемого основного вопроса философии, материалистов и идеалистов принято делить по их пониманию отношения мышления к бытию, сознания к материи.

С точки зрения раскрытия соотношения сознания к материи принято выделять следующие направления: материализм, идеализм, а также менее известное течение дуализм.

Материализм утверждает первичность материи и вторичность сознания. Идеализм — утверждает обратное материализму. Дуализм полагает, что материя и сознание развиваются параллельно и независимо друг от друга.

1. Наивный материализм древних. Материя первична, но она состоит из некоторых основных первоначал (Гераклит — огонь, Фалес — вода, Анаксимен — воздух, Демокрит — атомы и пустота). Эти взгляды до сих пор сохранились в некоторых шаманских и других магических практиках.

2. Метафизический материализм 18 века — Дидро, Ламетри, Гельвецкий. Материя первична, но специфика сознания игнорировалась: мысли – это подобие продукта, выделяемого человеческим мозгом.

3. Диалектический материализм (Маркс, Энгельс, Ленин). Сознание вторично, производно от материи, но оно через человеческую деятельность может влиять на материю и преобразовывать ее, благодаря этому между материей и сознанием реализуется диалектическая взаимосвязь.

1. Объективный идеализм. Признает независимость некого идеального начала (идеи, бога, духа) не только от материи, но и от сознания человека (Платон, Фома Аквинский, Гегель).

2. Субъективный идеализм (епископ Дж. Беркли) утверждает зависимость внешнего мира от сознания человека. Крайней формой субъективного идеализма является солипсизм, согласно которому реальностью является лишь собственное сознание и комплексы воспринимаемых ощущений.

3. Известно также такое течение, как иррационализм. Точка зрения иррационализма состоит в отрицании возможности разумного и логического познания действительности.

Итак, материалисты отстаивают мысль о том, что мир представляет собой объективно существующую реальность. Они исходят из того, что мир познаваем, а наши знания о мире служат основой для эффективной, целесообразной деятельности людей.

Идеалисты признают первичным идею, дух, сознание. Они считают материальное продуктом духовного. Однако соотношение сознания и материи представителями объективного и субъективного идеализма понимается не одинаково. Последовательное проведение взглядов субъективного идеализма приводит к так называемому солипсизму, т. е. к признанию реально существующим лишь познающего субъекта, который как бы придумывает реальность. Субъективные идеалисты выражают сомнение в том, что познание объективного мира возможно, а объективные идеалисты, признавая возможность познания мира, считают познавательные возможности человека зависимыми от воли Бога или от потусторонних сил.

Существуют и другие философские воззрения, рассматривающие материю и сознание как два равнозначных основания всего сущего, независимых друг от друга. Приверженцев таких воззрений называют дуалистами (Р. Декарт, Ф. Вольтер, И. Ньютон и др.).

На этом я, с вашего позволения, закончу свой экскурс в дебри бытующих философских представлений и попытаюсь изложить некоторые не достаточно проясненные моменты материализма и идеализма.

Итак, какое отношение имеет такой казалось бы сугубо философский вопрос о материализме и идеализме к разделу Терминология? Отвечаю: самое прямое. Наше общение изрядно, хотя мы этого не замечаем, напоминает общение, описанное в статье «Терминология», открывающей данный подраздел. Наша с вами задача – по возможности очистить наш язык от двусмысленностей и недоразумений, возникающих не только в нашем общении, но и в общении высокоученых мужей, в особенности когда они спускают свои смысловые изобретения в среду общения обычных граждан.

Теперь ближе к теме. Еще в далекие годы университетской учебы мне объяснили, что материалист это тот, кто считает первичным материю, а идеалист – сознание. Позже я выяснил, что «крутые» идеалисты полагают, что материя вне сознания вообще не существует – такой, вот, ляпсус применительно к сознанию человека, занимающегося практической деятельностью, охотой или собиранием грибов. Менее крутые полагают, что материя вторична в том смысле, что ее создал Бог или Космический Разум.

Прежде всего, я предлагаю, во избежания путаницы и распространившегося в научных кругах словоблудия, считать материалистами всех, кто полагает, что материя объективна – если сознание исчезнет, то материя все равно продолжит существовать. Правда, с одним более чем существенным уточнением: материалист не должен вносить в природу вещей свою отсебятину в виде апелляции к замыслу или воле Творца. Ну а создал ли кто-то материю или каким-то образом она всегда существовала – это уже за пределами человеческого опыта и даже мысленного эксперимента. Если считать, что материю кто-то создал, то возникает вопрос: а материален ли тот, кто ее создал. В каком отношении к нему материя – первична или вторична. А кто создал того, кто создал. И т.д. Вопрос зацикливается в бесконечность.

Должен сразу же оговориться или извиниться в том, что я не могу во всех случаях провести грань между материализмом и идеализмом, ибо есть немало вещей в этом мире, которые просто выходят за пределы моего опыта. Например, я знаю, что при лоботомии (рассечении мостика между полушариями мозга) в одном человеке возникают два сознания: одна рука, например, может наброситься на свою жену, а другая будет ее защищать. Мысленно я это понимаю как работу двух психоинтеллектуальных аппаратов с общей базой данных. Но я не могу применить эту простую схему к самому себе ни каким мысленным экспериментом. Куда в подобном случае «уйдет» мое сознание и что тогда представляет собой этот феномен – сознание. Это уже за пределом моего опыта.

Я привел лишь один из примеров, причем не самый крутой, неопределенности в разграничении обсуждаемых понятий. Приведу еще пример из физики. Физики дошли уже до элементарных частиц, далее они уже не делятся, а превращаются, при столкновениях, друг в друга. Ситуация эта не нова и для макромира. Химические соединения тоже превращаются друг в друга даже в школьных экспериментах. Но возникает вопрос: а что не делящиеся в экспериментах «элементарные» частицы – это своего рода болванки без структуры и посредников взаимодействия и преобразования этих частиц. Я такого не могу себе представить, а тот, кто скажет, что далее материя исчезает и остается только математическое уравнение, – для меня идеалист. Но далее для материалиста тоже возникает вопрос: а упомянутые посредники – они разве могут с чем-то взаимодействовать, не имея структуры и других посредников. Я такого не могу себе представить. Здесь снова вопрос опять таки уходит в бесконечность: посредники посредников посредников – и так без какого-то мыслимого конца. Мудрейший из философов, Козьма Прутков, определил, что «Нельзя объять необъятное». А далее еще более категорично повторил: «Плюнь в глаза тому, кто скажет, что можно объять необъятное». Вот и я не могу ни экспериментально, на компьютере, ни мысленно охватить эту бесконечность. Это нечто, чего нет во внутреннем представлении человека в качестве какого-либо конкретного примера, и ничего вразумительного по поводу этой бесконечности материалист тоже не может сказать.

Однако не будем заниматься болтовней по поводу понятий, о которых не можем что-то вразумительное сказать, благо есть достаточно проблем в кругу постижимых понятий. Я уже сказал, что для меня материалист тот, кто считает материю объективной реальностью, даже если он верит в Бога или в Космический Разум. Почему я предлагаю считать именно так? Да по очень простой причине: Если мы нагружаем какое-то понятие смежными смыслами, то возникает неопределенность и мы уже перестаем понимать сами то, о чем говорим. Это не выдумка, а результаты наблюдений. Поэтому исходные определения должны быть полностью очищены от смежным смыслов, по которым непроизвольно и бесконтрольно прыгает наша мысль, и тогда мы сможет более обстоятельно судить о терминологии и вообще о природе вещей.

Для меня не материалист не только тот, кто считает сознание первичным, но и тот, кто так или иначе занимается «научной» отсебятиной, назначает реальности, какой ей следует быть. Вместо извечного и инстинктивного стремления человека к постижению истины, навязывается очередная карикатура на реальность, порой в каких-то чертах даже более «красивая», чем реальность. Для меня «первый» идеалист – Эйнштейн, который под внешне материалистическим лозунгом: «теория должна описывать реальность», заново «перепридумал» эту «реальность» в специальной теории относительности (СТО), которая в математическом виде уже была создана до него.

Эйнштейн для обоснования СТО вводит процедурное или операционально определяемое время, где одновременность пространственно разделенных событий соответствует, по факту, одновременности получения сообщений о событиях, переданных посредством световых сигналов, прошедших равный путь. В общем случае, время – это наш способ моделирования отношений во внешнем мире, и подобных «времен» человек придумал множество, но Эйнштейн или, скорее, последователи его учения о СТО, объявили процедурно определяемое время единственно верным, реальным временем, которое правильнее всех прочих времен. То есть, наше обычное представление о времени – это нечто кажущееся, а вот время, включающее в себя ряд манипуляций по его нахождению, это, видите ли, уже реальность. Принять такую точку зрения конечно можно, в том смысле, что в нее может поверить предрасположенный к вере человек. Но такой человек – не материалист, который пытается выяснить природу вещей, а не назначить реальности, какой она должна быть.

Свою СТО Эйнштейн начал с казалось бы безобидного допущения о том, что во всех координатных инерционных системах скорость света постоянна. Но дело в том, что в математическом плане координатные системы рассматриваются в широком смысле – каждая из них включает в себя все остальные. Отсюда получается, что свет в вагоне мчащегося поезда распространяется с такой же скоростью, как и сумма скоростей вагона и света в вагоне. Как следствие такого постулата получается, что мчащийся поезд сокращается по отношению к платформе, а платформа сокращается по отношению к поезду. Признать такие изобретенные человеком кардинально противоречащие жизненному опыту соотношения реальностью – это и есть идеализм. Понять подобные соотношения в рамках здравомыслия не возможно, но их можно принять на веру. Но вера в то, что мир может подстраиваться под чьи-то умозрительные положения, — это тоже идеализм.

Эйнштейн в процессе создания своей общей теории относительности отошел от одиозных постулатов СТО, но его последователи в части СТО, сдвинутые в мистическую сторону мышления, стали доказывать, что реальность, видите ли, не такова, какой она кажется с позиций здравомыслия. Эти его последователи пошли еще дальше в теории струн со множеством «свернутых размерностей», где кроме «красоты» никаких подтверждений ее реальности нет вообще.

Для меня идеалист и Нильс Бор с его Копенгагенской школой, объявивших, что в квантовом мире явления могут возникать без всяких на то причин. Вот так, явление есть, скажем разброс в значениях параметров движения электрона, а причин, вызывающих подобный разброс нет и все тут. Такой, вот, новоявленный бог, сотворивший собственную философскую реальность, но прокричать о себе так громко, как Эйнштейн на весь мир, он все равно не смог. Еще один крупный физик (простите, не отыскал в своих записях – кажется Нейман), ввел в квантовые уравнения отрицательное время и получил согласующийся с опытом результат. Результат, как известно, например из логики и из положений аппроксимации, может быть получен разными способами, но для меня отрицательное время, как и время Эйнштейна в СТО с его неодновременной «одновременностью», – это махровый идеализм.

Для меня не материалисты и те, кто на первый план при построении своих теорий выдвигают косвенные или правдоподобные, как им представляется, критерии «правильности» этих теорий: красота, математическая элегантность, простота, причем в весьма специфическом и порой далеком от простоты смысле. Все они уже в самой постановке целей отрываются от реальности и сами назначают какой этой реальности следует быть. А цель это ведь такое дело – если очень постараться, то всегда можно найти подходящие для этой цели средства. В математике подобных средств более чем много. Изощренный математик всегда найдет способ подвести убедительную «научную» базу под любую ерунду.

Однако это я пока попытался обозначить некоторые моменты обсуждаемой темы лишь по крупному. А дьявол, как известно, кроется в деталях. Более конкретно – в корректности использования нашего языка. А для этой корректности, как уже отмечалось, требуется как минимум очистить слова от смежных смыслов в рамках той проблемы, которую мы собираемся обсуждать. Материализм и идеализм здесь лишь частный случай проблемы, однако он ключевой, если мы желаем хоть как-то разобраться в философских нагромождениях философствующих физиков-теоретиков и следующих в струе их течений философов.

Однако. не по крупному у меня пока не получилось. Путаница начинается с таких ключевых для структуры интеллекта понятий, как время и пространство. Даже в так называемом диалектическом материализме здесь, с моей точки зрения, полный идеализм. Определение открывается внешне наукоемкой, но по сути бессмысленной, ничего конкретно не отражающей фразой о том, что пространство и время есть всеобщие формы существования материи. Далее перечисляются свойства материи и процессов, такие как протяженность, последовательность, длительность и т.п., и произвольным, волюнтаристическим образом это пристегивается к понятиям пространства и времени.

На самом же деле, с моей точки зрения, пространство и время – исходные интуитивно формируемые понятия, не определяемые посредством каких-то других слов. Формирование этих, как и многих других, понятий начинается еще с освоения движений – на этот счет есть исследования. Далее, взрослые указывают примеры времени и пространства и, главное, что с этими понятиями можно делать. То что может раскрываться в разных примерах – это абстракция. «Стул вообще» это тоже абстракция, для которой можно привести примеры. А пространство и время, как говорится, можно измерять. Но измерять можно только что-то конкретное. Можно сказать, что мы измерили такое-то пространство, но на самом деле мы измерили не абстракцию, а нечто конкретное: расстояние от и до, конкретный объем и т.п. В этом плане, корректным будет, на мой взгляд, считать понятия пространства и времени некими алгоритмами мышления, привнесенными в среду межличностного общения человеком. Вполне аналогично тому, как алгоритм сложения позволяет вычислить сумму конкретных чисел, но самого алгоритма сложения без привнесения его человеком в природе не существует.

Названные свойства материи и процессов замеряются или оцениваются посредством эталонов. Эталоны – например, метр или час – тоже уже вошли в наши интуитивные понятия пространства и времени, отображаемые в структурах нашего внутреннего мира. В интерпретации общей теории относительности допускаются такие, мягко говоря непривычные, словосочетания, как искривление пространства и замедление/ускорение времени. Идеалистическая путаница здесь начинается именно из-за смешения или объединения смыслов пространства и материи, а также времени и процессов. Пространство и время – это лишь наши воображаемые эталоны. Для них можно найти примеры в свойствах материи и процессов, но сами эти абстракции ни из чего вне нашего внутреннего мира не состоят. Если мы это поймем, то сделаем еще один шаг от идеализма к материализму. И мы поймем, что искривляться могут только фрагменты материи, а замедляться или ускоряться могут лишь процессы. Да, можно пристебнуть к понятию пространства и свойства собственно материи. И тогда пространство, наделенные излишними свойствами, сможет не только искривляться или иметь дополнительные свернутые размерности, как в теории струн, но даже, скажем, хихикать, корчить рожи или плясать украинского гопака. Это вопрос корректного или не корректного моделирования нашего бренного мира, но это, вместе с тем, и вопрос корректности или качества использования нами своего языка. Можно, конечно, подразумевать под «искривлением пространства» и просто какую-то манипуляцию с математическими структурами, но объявлять для обычных граждан такую, обычно многоходовую, манипуляцию самой реальностью – это уже хуже, чем просто идеализм. Это волюнтаристическое и зачастую делаемое небескорыстно искажение природы вещей.

Теперь все же попробую сказать несколько слов о «дьяволе кроющемуся в деталях». По-моему, этот «дьявол» во многих случаях прячется в нашем обыкновении к некритическому восприятию преподносимых нам интерпретаций. Это почти как по Козьме Пруткову: «Многие люди подобны колбасам – чем их начинят, с тем и ходят». Ну а «почти» это потому, что люди, и в том числе высокоученые мужья, имеют также обыкновение начинять подобными «колбасами» самих себя.

Вернемся все к тому же «пространству». Это, ведь, на самом деле лишь наш способ моделировать внешний мир. Вернее, наш способ моделирования взаимодействия с сим бренным миром. Стоит лишь согласиться в такой «мелочи», как пространство и время есть нечто самостоятельно существующее вне нас, а так примерно считал и Ньютон, то и пошло и поехало. Ага, Ньютон утверждал, что пространство и время абсолютны? Но раз они имеют какие-то свойства, то они могут иметь и другие – быть не абсолютными, чему есть косвенные, а для кого-то даже кажущиеся однозначно убедительными, примеры.

Нормальный человек инстинктивно пытается опереться в своих представлениях на нечто безусловное – своего рода эталоны в собственном внутреннем мире. Наше право, как мы моделируем мир, но, на мой взгляд, интуитивно сложившееся понятие пространства (как и времени) отвечает материализму. В то время как идеалист наделяет это понятие какими-то свойствами от себя. Здравомыслящий человек может заметить, что то и другое представление лишь существующие интерпретации понятия «пространство». Здравомыслящий человек и он же материалист скажет, что надо, как минимум, учесть возможность разных интерпретаций и рассмотреть ситуацию с разных возможных позиций. Идеалист же зациклится лишь на какой-то одной из возможных интерпретаций, потом, если он весом в «ученом» мире, объявит это новой парадигмой в части того, как следует мыслить, и т.д. Практика показывает, что подобные измышления вроде «искривления пространства» или его «свернутых размерностей» ни к чему реально полезному или просто познавательному не привели. Как отмечают сами же ученые, за последнюю сотню лет никаких существенных открытий в области теоретической физики не произошло.

Примеров подобной однобокой волюнтаристической интерпретации понятий и явлений масса. А корень многих недоразумений в современной физике лежит, на мой взгляд, именно в однобокости идеалистических интерпретаций.

Разве кто-то что-то измеряет от чего-то относительного? Нет, всегда выбирается исходная точка отсчета – своего рода абсолют. Разве существуют «инерционные» системы, на которые не действуют внешние силы? Нет в мире и на Земле в частности таких систем хотя бы потому, что они взаимодействуют с силовым полем Земли. Вроде бы очевидные вещи я говорю с точки зрения полноты интерпретаций, но высокоученые теоретики упорно дуют только что-то свое и строят из собственных идеалистических интерпретаций не существующий, хотя может быть в чем-то и похожий на реальный, мир. Добро бы только это, но эти же теоретики плюс философы не объясняют обычным гражданам, что часть одиозных интерпретаций относятся на самом деле лишь к обозначениям некоторых математических абстракций. Здесь ведь все довольно просто – в любой математический аппарат можно что-то заложить в качестве исходных данных и что-то на выходе получить: иногда отвечающее реальности, а порой и нечто несусветное. Но такое прозаическое, материалистическое объяснение никак не устраивает высокоученых мужей – гораздо эффективнее будет, если прокричать об искривлении пространства, о существовании явлений без обусловливающих их причин, о свернутых размерностях, об отрицательном времени и прочее, что заведет в еще большие небылицы идеализма, если их не осветить под углом зрения материалиста.

Смешение понятий, о котором говорилось, это не только проявления идеализма, но также и болезнь нашего языка. Да, как отмечают специалисты в этой части, значение слова понимается из контекста его употребления. Но есть ведь и масса слов и понятий, где смешиваются разные смыслы и мы, в силу некоторых особенностей нашего абстрактного мышления, пока не научились эти разные смыслы различать. Кто-то скажет, например, что пространство без материи не существует и отсюда наделает кучу выводов об «искривлении» пространства, но реальный, видимый материалисту и ускользающий для идеалиста смысл заключается в искривлении какого-то фрагмента материи, причем, опять-таки, в некотором моделируемом «пространстве» и относительно чего-то, принятого за неискривляющийся эталон. Иным способом человек в здравом уме и не мыслит, но вот порой может использовать для выражения своих мыслей разные непотребные словосочетания и слова.

Даже взять такое простое слово как «существует». Можно, например, сказать, что существует вода и существует поверхность воды. Слово одно, а смыслы их разные и даже в чем-то противоположные. Числа, алгоритмы, геометрия, пространство и время «существуют» в совершенно отличном от двух предыдущих «существований» смысле. Внутренние понятия математики, обслуживающие разного рода математические манипуляции, «существуют» уже в некотором четвертом смысле. К любому из этих смыслов сторонники диалектического материализма приклеивают, ничтоже сумняшеся, словосочетание «существуют объективно». При этом умудряясь объявлять пространство и время категориями или высшей формой абстракции, которая, согласно ее определению, объективно не существует. Потому что они, как и все мы, подобно дальтоникам зачастую не различаем подобные «цвета» разных смыслов, и в результате смысл начала фразы может не соответствовать ее окончанию, конец статьи – ее началу, исходные положения теории – ее конечной интерпретации и т.п.

Подобные примеры можно приводить и приводить. Скажем «истина». Для материалиста это то, что может быть познано или не познано, но обязательно отвечающее реальной природе вещей. Именно так мы обычно понимаем истину на интуитивном уровне и уровне здравого смысла. Но для идеалиста – это, зачастую, лишь вопрос соглашения о том, что считать истиной, поскольку, мол, абсолютная истина все равно недостижима. Соответственно возникают и разные цели теоретических построений, а с разными целями и разные подходы. Раз истина есть лишь вопрос соглашения, то можно рисовать свой волюнтаристический, он же идеалистический, мир и даже объявлять его реальностью и т.п.

Ну вот, добавлять к сказанному можно еще очень и очень много, но пожалуй пора и завершать свою статью. Она ведь требует собственных размышлений, а не просто прочитанных вскользь моих слов.

Желаю вам успехов в лучшем понимании слов и понятий нашего языка!

28.09.2014г. Протасов Н.Г.

P.S. Если вдруг мою статью прочтет профессиональный философ, он, видимо, вполне может уличить меня в невежестве и дилетантизме. Однако я в основном говорю не о философии, а о корректности нашего не отработанного в материалистическом плане языка. Как алгоритмист, я постоянно сталкиваюсь с тем, что многих нужных для выражения мыслей слов и понятий попросту в нашем языке нет. Отсюда возникает возможность для словоблудия и массы интеллектуальных спекуляций, заполнивших наш информационный мир. Более того, информационное идеалистическое мракобесие стало преобладающим фактом в «изобретениях» физиков-теоретиков за последние сто лет. И одна из причин этого более чем ненормального положения заключается, на мой взгляд, именно в несовершенстве используемого нами языка.

Попробую привести более-менее понятный пример.

Представители диалектического материализма утверждают, что материя существует объективно – исчезни вдруг наше сознания, материя все равно остается. И тут же, то есть в пределах одной статьи, может появиться утверждение, что материя – это абстракция, т.е. то, что согласно определению абстракции не существует объективно. И объясняют, что материя это нечто вроде собирательного образа. Она не существует в таком виде вне нашего воображения и сознания подобно тому, как не существует плод вообще, хотя яблоки, груши, сливы и т.п. вполне даже могут существовать.

Но если я, скажем, разложил яблоко, грушу, сливу и апельсин на столе и объясняю ребенку, показывая на конкретный объект, что вот это яблоко – это плод, и вот эта груша – тоже плод и т.д., то, спрашивается, существует ли в данном случае такой плод объективно. Материалист наверняка скажет, что подобный конкретный плод существует объективно. Возможно, он сможет даже пояснить, что плод существует объективно в данном контекстном смысле. Однако мы далеко не всегда различаем подобные контекстные смыслы, а слов для обозначения таких смыслов зачастую попросту нет. Отсюда и возникают разнообразные возможности для словесной путаницы и интеллектуальных спекуляций.

И это, скажу я вам, совсем даже небезобидно для нашего информационного пространства. Дело в том, что подавляющее большинство ведущих физиков-теоретиков – это ученые идеалисты. И это не я определил – есть исследования и данные на этот счет. А многие, если не подавляющее большинство из причисляющих себя к материалистам, тоже в изрядной степени идеалисты – это уже мое личное мнение. В результате теоретическая физика за последние сто лет зашла в тупик в своих попытках навязать реальности какой ей следует быть, исходя из умозрительных представлений идеалистов, а взамен конкретных открытий в информационную среду спускаются всякие там «искривления пространства», «замедления времени» и даже «свернутые размерности» пространства – некоторое подобие параллельных миров.

Идеалистам не нужен точный язык – он им только помеха в возможностях спекуляций. Но человечеству нужен такой более точный язык. Это, на мой взгляд, уже давно назревшая проблема.

После P.S. Материализм и идеализм – это не самая любимая моя тема. Но получилось так, что мою статью с таким названием просматривают уже до двух десятков посетителей за сутки, хотя многие другие статьи и вовсе не замечаются. Такое внимание к теме побуждает меня добавить к ней несколько, опять же, не самых любимых строк.

Один из тезисов материалистов, к которым я отношу и себя, заключается в том, что если исчезнет сознание, то материя все равно остается. Так характеризуется объективность существования материи. Однако такое утверждение не столь корректно, как кажется на первый взгляд. В пределах нашего жизненного опыта и располагаемых нами знаний мы не можем обоснованно утверждать, что сознание может исчезать. Тело с его мыслительным аппаратом является условием для реализации сознания, но сознание не связано жестко ни с конкретным телом, ни с чувствами, ни с памятью, ни с убеждениями. Все это может меняться и порой даже радикально: не буду тратить время на изложение известных примеров, при желании вы их найдете.

Получается, что сознание, помимо некоторых видимых его проявлений, не есть предмет, который входит в систему наших понятий. Как только мы осознаем такой момент нашего миропонимания, возникает мысль о том, что в мире, в котором мы пребываем, могут быть и прочие моменты, выходящие за пределы нашего понимания.

Как материалист, я признаю реальность мира, в котором мы существуем, но не признаю реальности идеалистических изобретений вроде «замедления времени», «искривления пространства» и даже «пересечения» параллельных прямых, где некритически настроенный ум пытается от себя назначить миру каким ему следует быть. А самые последние открытия физиков, вроде обнаружения «гравитационных волн», не отменяют необходимости наведения хотя бы элементарного порядка в словоупотреблении в нашем языке.

И, пожалуй, последнее по обширной теме материализма и идеализма. У человека и человечества есть два противоположно направленных стремления: тяга к чудесному и желание отгородиться от непонятного, когда оно представляется слишком реальным. Первое связано с желанием познания и обретения новых возможностей, второе – нежелание и даже страх утратить ясность своего привычного взгляда на мир. Тем и другим управляет, преимущественно, единый фактор – стремление к внутреннему (душевному) комфорту. Отсюда происходят вера и неверие, атеизм и религиозность, мистические теории современной теоретической физики и стремление официальной науки замалчивать и/или отрицать проявления чего-то для нас неведомого, даже если не поддающиеся научному объяснению явления однозначно зафиксированы и не опровергнуты никем.

МАТЕРИАЛИЗМ

• 
• 
• 

МАТЕРИАЛИЗМ (от лат. materialis – вещественный) – монистическое философское направление, признающее существование мира вне и независимо от сознания познающего субъекта и объясняющее этот мир из самого себя, не прибегая к гипотезе о предшествующем ему и порождающем его мировом духе (боге, абсолютной идее и т.д.). Человеческое сознание при этом понимается как закономерный продукт эволюции материального мира. Различают вульгарный и последовательный материализм. Первый трактует сознание как вид материи («мозг так же выделяет мысль, как печень – желчь»), второй – как ее свойство, возникающее на определенном этапе развития материального мира из свойства, присущего всей материи, – отражения. Положение о первичности материи и вторичности сознания является основой для ответа на вопрос, познаваем ли мир: будучи закономерным продуктом развития материи, сознание человека способно не только познавать мир, но и посредством практики творить его.

Термин «материалисты» ввел Лейбниц для обозначения своих противников. Несколько лет спустя он уже фигурировал в философском словаре И.Вальха: «Материализмом называют то, когда отрицают духовные субстанции и не хотят допускать ничего, кроме телесного. Материализмом следует называть и то, когда все события и действия природных тел выводят только из свойств материи, таких, как величина, фигура, тяжесть, разъединение и соединение и, т.о., не хотят признавать никакого другого духовного принципа, кроме души» (Walch I.G. Philosophisches Lexicon, 1726). Французские материалисты 18 в. – Ламетри, Дидро, Гольбах и Гельвеций – сознательно применяли термин «материализм» по отношению к себе. Однако даже в 19 в. Л.Фейербах и Э.Геккель отказывались называть себя материалистами.

В Европе материализм прошел в своем развитии три этапа. Первый этап был связан с наивным или стихийным материализмом древних греков и римлян (Эмпедокл, Анаксимандр, Демокрит, Эпикур). В 16–18 вв. Ф.Бэкон, Гоббс, Дидро, Гольбах, Гельвеций и др. сформировали метафизический и механистический материализм. В 1840-х гг. К.Маркс и Ф.Энгельс сформулировали основные принципы диалектического материализма.

Материализм утверждает, что в основе качественного разнообразия мира лежит абсолютно однородная первоматерия. Поиски последней составляли одну из главных задач материализма с самого его возникновения. Фалес считал, что все в мире состоит из воды, Анаксимен – воздуха, Гераклит – огня. В 16–18 вв. все явления мира пытались вывести из механически движущейся материи, в конце 19 в. Э.Геккель предложил на роль первоматерии эфир. Однако каждый раз эти гипотезы опровергались. Итогом стал отказ от субстратного определения материи и переход к феноменологическому – через ее отношение к сознанию. Наиболее развернуто это определение сформулировал В.И.Ленин. Материя трактуется им как реальность, существующая вне сознания, независимо от него и отражаемая в нем. Феноменологическое определение материи не исключает субстратного, а дополняет его.

Первые материалисты, обсуждавшие вопрос, что представляет собой материя как субстанция всех вещей, исходили из ее первичности по отношению к собственному сознанию как чего-то само собой разумеющегося. И лишь в 17 в., после формулировки Декартом принципа методологического сомнения и разработки Беркли аргументов в защиту субъективного идеализма, было признано, что обоснование этого исходного положения материализма – сложнейшая философская задача. Общепризнанного ее решения нет до сих пор. С точки зрения диалектического материализма, веру в реальность и познаваемость материального мира доказывает успех практической деятельности, основанной на этой вере.

Последовательный материализм особенно трудно провести при исследовании человеческого общества. Материалист во взглядах на природу вполне может оказаться идеалистом во взглядах на общество. Расхождения между историческим материализмом и историческим идеализмом возникают при ответе на вопрос, почему по одной и той же социальной проблеме существуют диаметрально противоположные точки зрения. Исторический материализм утверждает, что эти расхождения во взглядах объясняются не только объективными трудностями познания социальных явлений, но и теми материальными отношениями, в которых находятся носители этих взглядов и которые складываются независимо от их воли. В этом смысл тезиса «общественное бытие определяет общественное сознание». Из него следует практический вывод: чтобы изменить общественное сознание людей, нужно изменить их общественное бытие. Отсюда же делается вывод о классовости общественного сознания в классовом обществе и о классовой борьбе как средстве его изменения. В то же время и отказ от материалистического взгляда на историю, попытка воздействовать на взгляды и поступки людей, полностью игнорируя их обусловленность общественным бытием, ведет к социальному хаосу.

На протяжении всей истории философии разработка материализма была не самоцелью, а средством для решения главного вопроса всякого мировоззрения – о цели человеческой жизни. Для материализма такой целью является счастье, как отдельного человека, так и всего человечества, достигаемое в реальной, земной жизни, в процессе достижения рациональных и конструктивных целей.

Задача объяснить мир в целом из самого себя, поставленная материализмом, естественна и потому чрезвычайно трудна для реализации. Последовательный субъективный идеалист, солипсист, объявляет существующим только свое собственное сознание, тем самым снимая вопрос об его отношении к внешнему миру. Объективный идеалист, признавая объективный мир, сохраняет проблему, но решает ее посредством своего рода круга: сознание субъекта выводит из внешнего по отношению к нему мира, а этот последний – из «мировой идеи». Дуалист, утверждая взаимную независимость материального и идеального, обходит проблему за счет отказа от одного из основополагающих научных принципов – монизма. Но за эту «интеллектуальную честность» материализм платит дорогую цену. Именно глобальностью программы материализма, нежеланием упростить ее, объясняется немногочисленность полученных в ее рамках выдающихся научных результатов и, как следствие, немногочисленность великих материалистов в истории философии. Отсюда же и попытки принять желаемое за действительное, объявить программу материализма реализованной, так дискредитировавшие диалектический материализм. См. также статью Диалектический материализм и литературу к этой статье.

Идеализм и материализм

Алексей Краветский написал замечательную статью ликбез по основополагающему вопросу философии в которой он разжевывает доступным языком что такое идеализм и материализм, какая между ними разница. Считаю подобные материалы крайне полезными, так как львиная доля споров в сети доказывает, что многие употребляя эти термины даже не знает что за ними стоит. А для того чтобы уметь находить общий язык, нам обязательно нужно иметь общую терминологию. В общем, всем советую прочитать.

Пожалуй, среди всех понятий, смысл которых был искажён в общественном сознании начала двадцать первого века, термины «идеальное» и «материальное» войдут в десятку тех, что наиболее да. Причём войдут не одни, а вместе с сопутствующими им понятиями «идеализм» и «материализм».

Термину «идеальное» вообще крупно не повезло, поскольку слову «идеальный» кроме значения из данной пары соответствует ещё куча других: «непревзойдённый», «безупречный», «офигенный»… В это время «материальное» каким-то образом смешалось с «меркантильным», «бытовым» или «приземлённым», откуда воспоследовала широко распространённая трактовка термина «идеализм» как «следования идеалам», иногда сопровождаемая добавкой «наивное», а «материализма» — как «заинтересованности исключительно в материальных ценностях».

Однако на самом деле эти термины — про другое. И спор, который философы вели несколько веков, тоже не про то, следует ли жить духовной жизнью или же только потреблять материальные блага́. Это спор о том, как соотносятся между собой два мира.

Мы не ощущаем материальные объекты напрямую — мы лишь видим отражённый от них свет, фиксируем раздражение на коже от контакта с ними и так далее, однако человеку инстинктивно понятно, что есть что-то, что всё это вызывает, поэтому мы можем предполагать существование так называемого «материального мира».

При этом наличие собственного субъективного восприятия человек тоже не может не замечать: он обладает осознанием самого себя, воображением, способностью прогнозировать, а с появлением языка — ещё и способностью к внутреннему монологу. И всё перечисленное он ощущает с не меньшей ясностью, чем объекты материального мира.

Материальный предмет существует в материальном мире и поскольку наше тело тоже материально мы можем вступить с ним в физическое взаимодействие и при помощи него получить о нём информацию, но вот где существует тот же самый предмет, когда мы его представляем? Тот же ли это предмет или просто похожий?

Где существует наше представление о классе сходных предметов — о стульях в целом, например? И где вообще существует представление? Какова его природа?

Почему во сне нам кажется, что мы смотрим на реальный мир, и этот мир, кажется, выглядит так же, как и реальный реальный?

Где существует голос, произносящий наш внутренний монолог?

Наконец, где существует то, что мы называем «решением задачи»? И сама её формулировка? И само понятие о «задачах»? Ясно, что решение задачи мы можем записать или произнести вслух, но где оно существует в промежутке? И как так выходит, что «решение» перекочёвывает из моего сознание в ваше, когда я определённым образом сотрясаю воздух?

Таким образом, наряду с «материальным миром» мы можем предположить существование «мира идей», тем самым «объяснив» все эти занимательные процессы. Образ представляемого нами предмета, решение задачи, обдумываемая реплика находятся в мире идей точно так же, как в материальном мире находится камень на дороге, да и сама дорога.

Если не все, то часть воображаемых образов, появляющихся у нас идей, и прогнозов, которые мы делаем, опираются на наши наблюдения за внешним, материальным миром. С другой стороны, идеи, прогнозы и воображаемые образы побуждают нас к физическим действиям, при помощи которых мы меняем состояние материального мира. Более того, наши идеи и воображаемые образы мы можем передавать другим людям при помощи материальных носителей — колебаний воздуха, значков на бумаге и т.п. То есть мир идей и материальный мир связаны двунаправленной связью. Однако как устроена эта связь?

При помощи чего существующее в мире идей (например, идея построить дом), оказывает влияние на материальный мир (появление этого дома как материального объекта)? При помощи чего наблюдаемое в материальном мире превращается в воображаемые объекты?

Как нам переместить в себя сущность из мира идей, если мы целиком материальны?

Очевидно, у человека кроме телесной сущности есть ещё сущность духовная — «душа», которая как раз и позволяет человеку взаимодействовать с идеальным миром.

Или не существует?

Примерно на таких вопросах и базируется философское разногласие между идеализмом и материализмом. Точнее даже, варианты разрешения этого разногласия как раз и определяют эти концепции.

Не смотря на широко распространённое заблуждение, материализм не отрицает существование идеального, как идеализм не отрицает существования материального. В обеих концепциях фигурирует и то и другое. Расхождения лишь в форме существования «мира идей».

С точки зрения идеализма мир идеального — это того же ранга сущность, что и материальный мир. «Идеальное» — это тоже «субстанция», как и материя. Её нельзя потрогать руками, но она обнаруживает себя виде мысленных образов и прочего, и прочего. Некоторая часть идеального мира составляет самое важное, что есть в человеке — его сущность, «душу». Тело — материальное хранилище для души, но душа существует независимо от тела и при жизни управляет им, подобно тому, как человек управляет автомобилем, не являясь при этом одним целым с ним. Именно душа взаимодействует с «миром идей», а тело — лишь с материальными объектами.

С точки зрения материализма идеальное — это форма материального. Мы можем рассматривать «мир идей», можем обнаруживать в нём закономерности, однако при этом мы вводим данный термин и описываемое им пространство явлений не потому, что они — отдельная от материи субстанция, а для удобства рассуждений.

Грубо говоря, мы могли бы путём непрерывного сканирования мозга описать любую мысль как последовательность его электро-химических состояний, однако в целом ряде случаев это так же тяжело для рассуждений, как рассмотрение стула в виде отдельных молекул, его составляющих. Проще сказать «передвинь, пожалуйста, стул к окну», чем передать желаемое изменение координат всех его молекул. Другой человек понимает, что такое «стул», а потому мы с ним экономим массу времени.

Итак, с точки зрения материализма идеальное существует исключительно как форма организации материи, а с точки зрения идеализма идеальное может существовать и без материи или как минимум независимо от неё. Более того, в некоторых вариантах идеализма, идеальное, выраженное, например, в форме бога или пантеона богов, является причиной появления материального — то есть создателем материального мира.

Связующее звено между «мирами» в рамках материализма довольно просто объяснить: если «мир идей» — лишь часть материального мира, то нет ничего особо загадочного во взаимодействии этих миров между собой. Поступающие извне абсолютно материальные сигналы попадают на рецепторы, транслируются нервной системой к мозгу, где порождают другие сигналы, которые как раз и являются физической формой всего «идеального» — идей, воображаемых образов, прогнозов. Означенные сигналы после определённых трансформаций запускают противоположный процесс — сокращение мышц, при помощи которого человек оказывает на внешний мир влияние.

Согласно идеализму самоосознание и сознание — часть идеального как отдельной от материального субстанции. Но поскольку материальный мир оказывает влияние на сознание, а сознание — на идеальный мир, приходится объяснять, каким образом при своей независимости они всё-таки взаимодействуют. И это оказывается возможным объяснить лишь единственным способом: есть некие элементы, совмещающее в себе идеальное и материальное, аналогично тому как электрон создаёт вокруг себя и гравитационное, и электромагнитное поле. В силу своей двуединой природы эти элементы могут взаимодействовать с обоими мирами и тем самым реализовывать влияние одного мира на другой.

Обычно подразумевается, что такой сущностью является человек или некоторая его часть. Чего, впрочем, недостаточно, поскольку сейчас уже известно, что у ряда животных сознание тоже в наличии. «Идеи» у них конечно не то что у нас — попроще, но образы, системы сигналов и даже символы всё-таки присутствуют. Причём животные в некоторых редких случаях передают эти «идеи» даже через несколько поколений, а не только ближайшим соседям. То есть они тоже должны обладать «душой»…

Наконец, если подразумевается творение материального мира некой идеальной сущностью, этой «двуединой» — одновременно материальной и идеальной — субстанцией в своём составе должна обладать и она. То есть быть не чисто идеальной.

Последние соображения и им подобные во многом и привели к появлению материалистического взгляда на мир — идеалистическая концепция на первый взгляд всё хорошо объясняла, но начиная с некоторого уровня осмысления начинала порождать больше вопросов, чем давать ответов, а для разрешения некоторых обнаруженных в ней внутренних противоречий требовалось либо вводить крайне запутанные допущения, либо вообще отказываться от объяснений, ссылаясь на «непознаваемость» идеального, его связи с материальным и вообще чего угодно.

Например, если мы не отвергаем теорию эволюции, то в какой момент идеальное и/или «двуединое» появилось в человеке? Человек не возник в результате единовременного акта творения, а появлялся в результате ничтожно малых эволюционных шагов. В результате нам надо либо предположить, что «двуединое» было уже в простейших одноклеточных (то есть они уже состояли в контакте с идеальным), либо, что оно постепенно добавлялось в каждую следующую итерацию (тогда за счёт чего это происходило?), либо оно добавилось разом в какой-то момент (в какой и при помощи какого механизма?).

Есть ещё ряд вопросов — каким именно образом идеальное трансформируется в формы материального и обратно при передаче от одного человека к другому, существует ли оно, если не существует человека, способного его воспринять, — однако все они тоже касаются именно вот этого самого: характера взаимоотношений этих двух миров — материального и идеального. Взгляда извне со взглядом изнутри.

Ещё раз подчеркну: «идеальное» существует в обеих концепциях: спор — о том, как именно оно существует.

В обеих же концепциях существует и понятия «идеал» — расхождение только в том, что материализм утверждает, что все идеалы имеют чисто человеческое происхождение, идеализм же допускает, а в некоторых реализациях даже постулирует, что некоторые идеалы человечеству дало некое высшее существо или ещё какая-то особая часть идеального, находящаяся за пределами человеческого сознания. Набор идеалов разнится как между различными материалистическими концепциями, так и между различными идеалистическими, но повторюсь: и материализм, и идеализм допускают их существование, следование им и так далее — вопрос только об их природе.

Равно как идеализм, материализм вовсе не настаивает на том, что потребление материальных благ превыше всего, что всё остальное — ерунда и что «духовные ценности» не существуют. Хотя любая духовная ценность в рамках материализма — плод человеческого сознания, из этого не следует, что она не обладает никакой важностью или что её важность заведомо ниже, чем у материальных ценностей. Разумеется, в отдельных материалистических учениях может декларироваться и такое, но материализм в целом не даёт никаких оценок важности того или иного.

Кроме того, так называемые «духовные блага» согласно материализму — вообще говоря, тоже материальны (поскольку всё идеальное является подмножеством материального — его особой формой). Странно было бы утверждать, что одна из форм материального, которая к тому же появилась у людей в результате эволюции (то есть была полезна для данного вида), заведомо менее важна, чем какие-то иные формы. Человек вообще говоря стал «царём природы» как раз благодаря радикальному эволюционному прогрессу в этой области: соответствующего эволюционного развития того аппарата — мозга — который как раз и формирует это самое идеальное. Может ли такое быть заведомо не важным?

Также встречается представление (причём встречается оно, как ни странно, и у некоторых материалистов тоже), что согласно материализму идеальное, ввиду своей «вторичности» по отношению к материальному, не может на это материальное повлиять.

Однако если идеальное — просто форма материального, то сама постановка вопроса абсурдна. Если это форма материального, то очевидно, что оно на материальное влияет. Причём влияет оно не только на само себя (то есть на идеальное же), но и на лежащее за него пределами. Например, оскорбительная фраза (а как осознанная субъектом фраза, так и понятие «оскорбление» — это идеальное) вполне способна запустить сокращение мышц у оскорблённого, что в свою очередь приводит к локальным деформациям лица обидчика. Самое что ни на есть влияние идеального на материальное. Другое дело, что в материалистических концепциях, как было сказано выше, все элементы идеального имеют своим источником материальный мир, что для идеалистических концепций не всегда так.

Как вообще мог эволюционно появиться носитель и творец идеального — мозг, если идеальное не способно влиять на материальное вне себя?

Ещё одно ошибочное суждение — будто «идеализм» подразумевает некоторую «наивность», «безоглядную преданность идеалам» или «заведомую альтруистичность», а «материализм», соответственно, тому противоположное. Такие значение у слова «идеализм» тоже есть, но не в рамках данного вопроса. И «идеализировать действительность», и «быть преданными своим идеалам», и «действовать в интересах других людей» могут как идеалисты, так и материалисты — ни то, ни другое не связано само по себе с тем, считает ли человек идеальное независимой от материи субстанцией или же формой материального. Путаница возникает только лишь из-за того, что одно и то же слово имеет разные значения, однако лишь одному из них — соответствующему ответу на вопрос об «идеальном» — противопоставляется «материализм».

Также, кстати, неверно, что идеализм всегда включает в себя понятие «бога» или что-то подобное. Для общего случая такое необязательно — идеальное можно полагать отдельной от материи субстанцией, но при этом не вводить некую богоподобную сущность в рассуждения. Другое дело, сам подход к этому как бы склоняет, а потому количество идеалистов, в чьей концепции не фигурирует бог или боги, столь исчезающе мало́, что лично я даже не уверен в существовании таких идеалистов. Что, впрочем, не отменяет теоретической возможности их существования.

Может появиться вопрос: ну заблуждения, ну чего-там — почему столько копий сломано?

Копий много сломано вот почему.

Из обоих концепций, кроме массы чисто философских следствий, есть, скажем так, практически-философские. Если субстанции-идеального нет, то всё идеальное имеет автором человека. «Человека» как экземпляр — конкретного человека — или хотя бы человека как вид. Ещё точнее: человека, находящегося в некоторой среде. Никто не спускал с неба заповедей, никто не диктовал пророкам, что говорить, всё от людей. Потому что те имеют мозг, делают какие-то наблюдения, пропускают через себя слова и поступки других людей, совместно что-то разрабатывают или даже сами того не замечая транслируют определённые мемы.

Авторство каждого конкретного тезиса, таким образом, может быть крайне запутанным и даже не установимым на практике, но одно ясно: это всё — люди.

Из этого можно сделать диаметрально противоположные выводы — от «ага, всё придумано, поэтому воруй, убивай и познавай гусей», до «хм, а человеки-то, эвон как, могут очень клёвое, сложное и нетривиальное придумывать», однако при любом из выводов исчезает мега-козырь — бог. Со всеми его заветами. То есть от лица бога (богов, ещё каких-то трансцендентных авторитетных сущностей) говорить уже нельзя. А если у тебя до этого было право от их лица говорить, то такое, конечно, крайне обидно.

Разумеется, даже церковные иерархи далеко не всегда исходят из соображений личной или кастовой выгоды, но такой мотив не мог не иметь места. «Вы хотите разрушить нашу идеологическую собственность». И что характерно, тут они правы: действительно хотят. И тоже с разными целями. Кто-то хочет это сделать во имя добра, а кто-то — ради усиления собственной собственности, простите за тавтологию. С обеих сторон наличествовали как меркантильные, так и бескорыстные, но экономический элемент противостояния всё равно был весьма выпуклым.

Если же от него отвлечься и взглянуть на более симпатичную нам группу людей с обеих сторон — бескорыстных — то и в их случае почва для конфликта имелась.

Мысль о том, что «это всё — от людей», одним людям даёт психологическую опору, а из-под других её выбивает. Если «это всё от людей», то эвон как люди могут. Могут практически всё — сами всё придумать, создать, развить, углу́бить и усугу́бить.

С другой стороны, согласно отвергаемой в этом случае концепции бог может ещё больше. Если его нет, то как жить дальше? А где тогда рай? Где, кроме того, тот, кто о всех нас заботится? Бог может быть всеблагим (так, правда, не во всех религиях), а люди — нет. Дай им волю, а ну как всё к чертям поломают?

С другой стороны, если бога нет, а поломали до сих пор далеко не всё и при этом до фига построили, то, быть может, не обязательно поломают-то? Ну вон же, по факту за десятки тысяч лет не поломали? Ещё неизвестно, чего больше опасаться: на бога мы влиять вообще не можем, поэтому захочет поломать — поломает. А отдельных людей, даже если у них большая группа, всё-таки можно остановить.

С другой стороны, если бога нет, то нет и божественного. Всё тогда заведомо приземлённое, без духа внутри.

С другой стороны, если оно без духа выглядит так, что ему приписали его наличие, то, быть может, «с духом» — это вот оно и есть?

Когда ты отвергаешь одну концепцию и на место неё предлагаешь другую, то ты с неизбежностью кому-то нанесёшь урон, хотя всё может выглядеть так, будто человек ничего с этой концепции не имеет. Материального-то он может и не иметь, зато имеет идеальное (хм, вот тут хрен знает как правильно сказать: идеальное ведь тоже — форма материального). У него есть какие-то мысли и чувства на этот счёт. Если он попытается их поменять под воздействием чьих-то слов, то дискомфорт обязательно будет (даже в том случае, если ему после смены будет психологически комфортнее, чем до того). А будет дискомфорт — будет и сопротивление.

В данном же случае имеется тема, касающаяся самых основ. Если человек об этих основах не думал — ему пофиг. Но не думать о них в современности крайне тяжело — как и в прошлом. Думать, не на уровне философа, а даже чисто на бытовом уровне. Ты ходишь в церковь и все твои соседи ходят. Ты смотришь кино, читаешь книги. Да хотя бы даже просто с другими разговариваешь. Всё одно, постоянно слышишь «вон то — плохо, вот это — хорошо».

Спор со всем этим весьма тесно связан. Если ты ни сном, ни духом о таких понятиях, то связи ты не заметишь, поэтому будет неясно, с хрена́ они вообще об этом спорят. Но это не значит, что «да ни с хрена́, они просто так». Идеологии вырастают из подобного рода предпосылок. Оно, разумеется, упрощается и искажается на каждом следующем уровне. До тех, кому не до философий, долетают только осколки в виде упрощённых фраз типа лозунгов. Однако от ответов на подобные вопросы зависит, какие именно осколки до них долетят. А идеальное, как было выше сказано, оно таки влияет. Если этих осколков разлетится достаточно много, то на действия людей они повлияют весьма заметно. Вчера, например, крестьяне исправно заносили десятину, а сегодня они уже попов выкидывают на мороз.

Да, можно это отнести к чисто практическим отношениям между крестьянами и церковью, ну, типа, крестьян обирали, всё такое, но если действительно обирали, то не только же последний год? Наверняка, если сейчас обирают, то и раньше тоже обирали, но при этом на мороз никто не выкидывал. Почему? А вот так — осколки долетели. Не только от этой темы, разумеется — от массы тем. Но чуть-чуть прилетело и от этой. Авторитет подорван, в связь церкви с богом никто уже не верит, многие не верят даже и в самого бога, а раз так, то можно вот этих и на мороз.

Ну и другие моменты тоже. Царь — божий помазанник. Но бога нет — вот это поворот!

А вот «божьи заповеди»! Хм. Они на самом деле человечьи. Дайте-ка мы их подредактируем, а то по нынешним временам ошибок слишком много.

Человек, говорите, произошёл от обезьяны? А душа тогда у него откуда? Вот тут вот написано, что всё было не так. Автор — Бог. Вы с кем это взялись спорить?

Человека нельзя дополнять компьютером — душа в них жить не может.

Ну и так далее. Вопрос — философский, а долетевшие осколки влияют на жизнь людей в регулярном порядке. Оттуда и споры. Однако чтобы в них участвовать, есть мнение, нехило бы понимать, о чём там спор. Источник

По теме:

Диалектический материализм.