Экспроприация с точки зрения гражданского права

При рассмотрении каждого юридического института делом первостепенной важности является определение его юридичесиой конструкции. Что касается института экспроприации, такое определение представляется особенно важным, вследствие исключительности этого института и принадлежности его к двум различным областям права. Вопрос об юридической природе экспроприации подвергается тщательной разработке многих писателей, но решение его до сих пор остается спорным. Все теории, направленные к разрешению этого вопроса, могут быть сведены к трем группам, как это делает Rohland. К первой группе относятся теории, исходящие, при объяснении юридической природы принудительного отчуждения, из оснований гражданского права; ко второй — теории, построенные на принципах публичного права, и, наконец, теории третьей группы носят смешанный характер.

I. Обратимся к рассмотрению этих разнообразных теорий в приведенном порядке. Частноправовые теории являются первыми по времени и до сих пор находят многих защитников*(57). Если мы припомним, что самой науке государственного права при своем развитии пришлось бороться с принципами частного права, на основании которых старались построить теорию государственного права, то естественно ожидать применения этих принципов для объяснения института экспроприации, имеющего такую близкую связь с гражданским правом.

Действительно, до сих пор мы встречаем у современных писателей воззрения на экспроприацию, как на сделку частного права.

Наиболее распространен тот взгляд, по которому принудительное отчуждение есть принудительная купляпродажа.

По мнению этих писателей, теории договорного характера экспроприации ничуть не вредит то обстоятельство, что при принудительном отчуждении отсутствует воля продавца; ее вполне заменяет или дополняет приговор суда*(58); принудительность отчуждения не разрушает силы договора, так как здесь речь идет не о фактическом нарушении свободы воли (metus, error, dolus) — лишь это последнее уничтожает сделку купли-продажи. Эта теория, поддерживаемая столь авторитетными учеными, как Forster, Gerber, Beseler, однако не выдерживает критики. Купля-продажа, как ВСЯКИЙ договор, предполагает согласие сторон, а экспроприация — принуждение; таким образом, самая формула «принудительная купля-продажа» есть contradictio in adjecto. По этому поводу остроумно замечает Laband, которому принадлежит честь выяснения истинной природы экспроприации: «Представьте себе домовладельца, который всеми силами противился отдаче своего дома ради расширения дороги, который в высшей степени недоволен уплаченной ему, определенной законным порядком, суммой вознаграждения, который сохраняет непоколебимое сознание, что потерпел вторжение в сферу своего частного права со стороны государства в интересах общественного блага, что он не продал своего дома, а потерял его вследствие неодолимого могущества государства, — подобного владельца юристы хотят уверить, что он заключил с экспроприантом консенсуальный договор, что закон дополнил обязательное изяъвление его воли продать дом за ту цену. С одинаковым правом можно строить фикции, что преступник, присужденный к тюремному заключению, нанимает в тюрьме квартиру со столом, или, что контрабандист, товары которого были конфискованы, подарил их казне»*(59).

Теория, в основании которой лежит фикция договора купли-продажи, не можеть быть принята еще и потому, что она приводит К совершенно неверным результатам, идущим в разрез с действительностью. Если мы примем эту теорию, то все последствия, вытекающие из договора купли-продажи, должны быть применимы и к экспроприации. Так и поступает Haberlin (S. 102). Однако, Forster признает, что в этом отношении между куплей — продажей и принудительным отчуждением существует громадное различие. Продавец отвечает за evictio и тайные недостатки продаваемой вещи: напротив того, экспроприат свободен от той и другой ответственности. Возлагать на него подобного рода ответственность было-бы крайне несправедливо, так как отчуждение происходит против его воли, он играет в этой сделке скорее пассивную, чем активную роль. Laesio enormis также не может уничтожить экспроприацию, как это возможно при купле-продаже, потому что сумма вознаграждения определяется лицами, призванными к тому государственной властью, и в установленном законом порядке. Право экспроприации, как направленное к возвышению благосостояния общества, стоит выше всех других прав. Поэтому, приведению в действие принудительного отчуждения не могут помешать запрещения продажи имуществ. Подобные запрещения, налагаемые на имущество законом, особенно многочисленны в германском праве (имения родовые, заповедные, fundus dotalis и др.): по русскому законодательству сюда относятся родовые имения и очень редкий случай майоратных и заповедных имуществ. Неотчуждаемость имущества и право выкупа не измеют действия при применении экспроприации, в противоположность купле-продаже. Действие принудительного отчуждения не уничтожается даже в том случае, когда собственником окажется не то лицо, которое признавалось экспроприатом при производстве экспроприации. Действительный собственник может требовать только выдачи ему вознаграждения (если оно уже выдано, то может искать его с получившего), но не возобновления производства и еще менее-выдачи ему обратно его собственности. Это вытекает из того основания, что для общеполезного предприятия необходимо известное имущество, на отчуждение которого и направлена экспроприация, не принимая во внимание того; кто является собственником этого имущества; иначе говоря, экспроприация действительна против всякого субъекта имущественного права и потому безразлично, то или другое лицо будет участником производства экспроприации. He то мы видим при купле-продаже; здесь продажа чужой вещи без согласия на то собственника недействительна. Продавец, далее, может продать вещь дважды и передать ее второму покупщику; тогда первый покупщик получит обязательственное, а не вещное право. При экспроприации все сделки, заключенные после ее совершения, недействительны в смысле передачи собственности и могут относиться лишь к передаче (cessio) претензии на вознаграждение, Затем, при купле-продаже соблюдается правило — res transit cum suo onere. При принудительном отчуждении прекращаются все имущественные права, связанные с недвижимостью, если они несовместимы с назначением этой недвижимости при осуществлении предприятия*(60).

Наконец, экспроприат не обязан заключить формальный договор и передать собственность; он должен только не препятствовать предпринимателю завладеть недвижимостью.

Все эти отступления от договора купли-продажи признает и Forster, но считает их несущественными, так как одни из них (evictio, недостатки) могут быть устранены из договора соглашением, другие (прекращение имущественных прав по недвижимости) присущи не одной экспроприации; существенные-же черты в экспроприации те-же, что в купле-продаже — продажа определенной индивидуальной имущественной ценности за обыкновенную цену, мена вещи и цены*(61). Ho и с этим замечанием Forster’a нельзя согласиться, так как и тут нет сходства между куплей-продажей и экспроприацией — вознаграждение, возмещающее все убытки, причиненные действием экспроприации, далеко не тоже, что обыкновенная, рыночная цена вещи. «Принудительное отчуждение вполне сходно с куплейпродажей за исключением двух главных отношений — экономического, как покупки, и юридического, как договора»*(62).

Таким образом, рассмотренная теория не только построена на неверном основании, но не оправдывается в следствиях; кроме того, она может повести к дальнейшему смещению понятий — публичная продажа по судебному приговору также иногда (хотя и неправильно) называется принудительной продажей, откуда можно вывести заключение, что юридическая природа этой последней сходна с природой купли-продажи и экспроприации; между тем, продажа по судебному приговору имеет неодинаковую с куплей-продажей юридическую конструкцию и еще менее может служить объяснением юридической природы экспроприации. Фикцию принудительной продажи должно признать не только бесплодной, но и вредной для уяснения природы экспроприации. «Между продажей, совершаемой в частном интересе, и принудительным отчуждением, совершаемом в публичном интересе, находится глубокая пропасть, которая не может быть восполнена фикцией; различие этих юридических положений далеко перевешивает их кажущееся сродство»*(63).

К этой-же группе теорий относится теория Meyer’a. Ha место фикции договорного отношения он ставит обязательство, возникающее из состояния (Zustand). Это состояние заключается в отношении вещи, входящей в состав имущества экспроприата, к общественному предприятию. To обстоятельство, что вещь необходима для выполнения общеполезного предприятия, налагает на собственника обязанность усутпать ее экспроприанту. Это обязательственное отношение по своим действиям подобно купле-продаже, но отличается от этого договора отсутствием согласия собственника. Поэтому, Meyer причисляет это отношение к obligationes quasi ex contractu и конструирует его пo образцу купли-продажи,

Отсюда он приходит к тому выводу, что из этого отношения вытекают те же последствия, что и из купли-продажи, т. е. экспроприат обязан передать вещь, отвечать за evictio и недостатки вещи и т.д.: в случае, если действительным собственником окажется не тот, кто участвовал в процессе экспроприации в качестве экспроприата, то все производство должно быть совершено вторично, уже по отношению к действительному собственнику, а предприниматель получает лишь иск об убытках к мнимому собственнику*(64). Но что это за состояние, из которого вытекает частноправовое обязательство для собственника?

В таком состоянии находится собственник дома, обращаемого в военное укрепление, собственник земельного участка, через который проводится железная дорога: так как в подобном положении может очутится каждый собственник, то, следовательно, единственным обстоятельством, порождающим это обязательство, является право собственности. Действительно, принудительное отчуждение может быть произведено только относительно собственника, но дальнейший вывод Meyer’a приводит к несообразности, что право собственности заключает в себе обязательство передать это право другому; поэтому, мы должны отвергнуть эту теорию и признать, что в праве собственности не может заключаться такого уничтожающего само право обязательства. Для собственника при экспроприации возникает обязанность, но не частно-правовая, а государственная-обязанность гражданина жертвовать своими интересами ради общей пользы. Если-бы эта теория была верной, то предприниматель должен быть признан покупщиком, контрагент которого отказывается от выполнения контракта; для признания своего права экспроприант должен был-бы обратиться в суд, между тем, как известно, обязанность собственника уступить вещь определяет не суд, а административные органы. Действительное исполнение обязанности не может быть заменено удовлетворением интереса; эта обязанность не переходит на наследников даже по совершении производства и сосредоточена всегда и исключительно на недвижимости. Как уже сказано выше, экспроприация действует абсолютно, не требует передачи вещи и т.д.; все это противоречит теории Meyer’a*(65).

II. Все поытки объяснить юридическую природу экспроприации принципами частного права дали неудовлетворительные результаты. Дело в том, что институт принудительного отчуждения коренится не в частном, а в государственном праве. Это отношение носит публичный характер, как уже было сказано об обязанности экспроприата. Теперь находится все более и более защитников того взгляда на экспроприацию, что она есть односторонний акт государственной власти, административное мероприятие государства. Посредством экспроприации государство вторгается в сферу частных прав и производит в ней изменения; так, оно прекращает некоторые имущественные права и в том числе право собтвенности: переход права собственности совершается в силу закона. Итак, здесь мы встречаемся с приобретением права собственности в силу закона, независимо от воли собственника; аналогично обсуждается случай установления сервитута. Другие имущественные права прекращаются в силу экспроприации, направленной на недвижимость, с которой они связаны; в сущности безразлично, какое право будет отчуждено или прекращено экспроприацией — природа ее остается все та-же.

Но и у писателей, признающих экспроприацию односторонним актом государственной власти, нет полного единства воззрений, Одни из НИХ (Grunhut, Rosler. L. Stein) утверждают, что вся сделка экспроприации носит характер публичного права: другие-же (Laband, Thiel, Stobbe, Rohland) видят в ней смешанный характер. Для уяснения тех и других взглядов мы рассмотрим сначала публично-правовую теорию Grunhut’a, a затем перейдем к рассмотрению теории Laband’a.

Grunhut утверждает, что не только вторжение государства в имущественную сферу лица, но и неразрывно связанное с ним вознаграждение есть отношение публичного права. Обязанность уплатить вознаграждение, налагаемая на экспроприанта, точно также, как и обязанность экспроприата подчиниться отчуждению его имущественного права, носит не частноправовой, а публичный характер. Субъектом обязанности вознаграждения будет всегда субъект права экспроприации, а так как этим последним всегда является, по мнению Gruuhut’a, государство, то, стало быть, всегда государство отвечает за уплату вознаграждения. Частные лица, в пользу которых иногда производится принудительное отчуждение, пользуются этим правом по делегации государства и обязанность вознаграждения переносится на них также путем делегации; если эти лица почему-либо не произведут уплаты вознаграждения, то выступает на первый план обязанность непосредственного должникаправительства.

В тесной связи с этой теорией находится тот взгляд Grunhut’a, что права путем экспроприации переходят in res publicae in usu publico, так что и должником является не казна (фиск), а государство. Относительно этого последнего положения вовсе нельзя согласиться с Grunhut’ом. Все законодательства допускают переход экспроприированных вещей прямо в собственность предпринимателя и на него-же возлагают обязанность произвести уплату вознаграждения. Мы нигде не найдем указаний на то, чтоб государство брало на себя обязанность вознаградить экспроприатов, если этого не сделает предприниматель; такая обязанность является даже лишней, потому что экспроприаты имеют гарантии другого рода-вознаграждение выплачавается или вносится на хранение в правительственное учреждение прежде, чем отчужденная недвижимость переходит в распоряжение предпринимателя. Точно также неверно причислять обязанность уплатить вознаграждение к обязанностям публичного права. Экспроприат, вследствие действия государства, потерпел уменьшение своего имущества; понесенные им убытки произошли не по его вине и потому ОН вправе требовать возмещения их. Государство дает ему это право, так как не в интересах государства уменьшать имущество отдельного лица без всякой с его стороны вины и обогащать другое лицо — предпринимателя; наоборот, государство, вынужденное вторгнуться в охраняемую им самим имущественную сферу частного лица, старается сгладитъ следы этого вторжения и восстановить имущество частного лица в прежнем объеме. Но между первым и вторым действием государства существует звачительная разница: отчуждение производится в общественном интересе и основывается на публично-правовой обязанности частного лица, как гражданина*(66), способствовать благосостоянию своего государства; вознаграждение совершается в интересе частного лица и основывается на принципе частного права — возмещения ущерба, понесенного по чужой вине.

Таким образом, требование вознаграждения есть отношение частного права и входит в систему обязательственных прав. Здесь мы имеем верителя — экспроприата и должника-предпринимателя; должником может быть и государство, если оно само является предпринимателем, но тогда мы имеем дело с государством, как субъектом имущественных прав, т. е. с казной. По отношению К этому обязательству имеют место положения гражданского права — наследование, просрочка, давность, погашение и т. д. Rohland говорит, что «хотя это обязательство основывается на действии государственной власти, но эта причина не может повредить его частноправовому характеру»*(67).

III. Из рассмотрения предшествующих теорий сама собой вытекает теория, защитниками которой являются Laband, Rohland, Thiel и некоторые другие. Эти писатели рассматривают экспроприацию, как односторонний акт государственной власти, действиями которого представляются, с одной стороны, переход собственности в силу закона, а с другой — возникновение частноправового обязательства. По словам Laband’a, принудительное отчуждение по господствующему воззрению есть двухстороннее юридическое отношение, a по его мнению — два односторонних. Но к какой категории обязательственных прав должно причислить возникающее из экспроприации требование вознаграждения? Laband причисляет это требование к квазиконтрактным обязательствам и находит возможным обсуждать его по аналогии с обязанностями покупщика, Против этого справедливо возражает Rohland, что подобная аналогия невозможна, так как вознаграждение составляет не только стоимость вещи, а еще и всю сумму убытков, понесенных экспроприатом от экспроприации, тогда как продажная цена не достигает, обыкновенно, и действительной стоимости предмета. Здесь, очевндно, мы имеем дело с требованием возмещения убытков, как это было указано выше. Thiel считает это обязательство возникшим из damnum iujuria datum. В этом мнении неверно определен вид обязательства, так как экспроприация, как действие государственной власти, не может быть injuria. Это обязательство возникает не из деликта, а из закона (ex lege); государство возлагает его на того, в чью пользу производит принудительное отчуждение.

Подобное обязательство ex lege не подходит к существующим категориям обязательств римского права, но, как указывает Rohland, новейшее время выработало целую группу подобных обязательств; сюда относятся обязательства, возникающие при регулировании землевладения, прекращении земельных повинностей, при фабричном и других производствах и т.д.*(68).

Нам остается рассмотреть еще тот случай, когда предприниматель и собственник, не прибегая к производству экспроприации, вступают между собой в соглашение относительно уступки собственности и уплаты вознаграждения. Какова юридическая природа такой сделки? Существует довольно распространенное мнение, что полное соглашение предпринимателя и собственника относителъно отчуждения и вознаграждения есть безусловная купля-продажа, а соглашение только о продаже предмета с оставлением определения цены оценочной комиссии есть условная купля-продажа, моментом совершения которой будет исполнение условия, т.е. произведение оценки в установленной законом форме. Это мнение требует существенного дополнения. Здесь важно определить время, когда последовало это соглашение. Если оно последовало после того, как была признана в законном порядке необходимость принудительного отчуждения данного предмета, то юридическая природа этого соглашения такова-же, как экспроприации. Когда план отчуждения утвержден, то собственник ради избежания некоторой суровости закона прибегает к добровольному соглашению с предпринимателем; однако, он остается экспроприатом, а не продавцом, ибо у него нет власти продать или не продавать своей вещи,- он лишь подчиняется своей судьбе, избегнуть которой он не может никаким образом. «Он не продает своего земельного участка, а лишь позволяет его взять у себя, так как видит бесплодность сопротивления»*(69). Такое добровольное подчинение заменяет определение экспроприации, но имеет все последствия принудительного отчуждения. Это видно из того, что имущественные права третьих лиц, связанные с этим земельным участком, прекращаются при переходе недвижимости к предпринимателю; вознаграждение за них переносится на сумму вознаграждения, уплачиваемую экспроприату,все это невозможно при купле — продаже. Здесь также, как при экспроприации, имеет место при определении вознаграждения участие всех заинтересованных лиц; в противном случае собственник мог-бы заключить с предпринимателем сделку в ущерб интересам третьих лиц, напр., удовольствоваться небольшой суммой за заложенное имение. В виду этого, все заинтересованные лица, если они недовольны дого-воренной суммой вознаграждения, могут требовать помимо собственника, чтобы вознаграждение было установлено законным путем, как при экспроприации. Таким образом, в этом случае нет ни безусловного, ни условного договора купли-продажи, а все тоже принудительное отчуждение.

Иначе обсуждается сделка, если она заключена до установления плана отчуждаемых земель. Здесь будет действительный договор купли-продажи, так как в нем проявилась воля собственника: но за то в данном случае должны быть применены и все действия и последствия купли-продажи, а в том числе и правило-res transit cum suo onere. Права третьих лиц прекращаются впоследствии путем экспроприации, или также добровольного соглашения.

Посмотрим теперь, на сколько согласны постановления положительных законодательств с защищаемой здесь теорией. Прямого решения вопроса об юридической природе экспроприации мы не находим в ныне действующих законах, за исключением закона города Гамбурга 26 Апр, 1844 г., считающего экспроприацию куплей, но этот закон относится к тому времени, когда еще не сознавали публично-правового характера рассматриваемого института. Впрочем, и в таком раннем по времени издания законе, как французский закон 1841 г., мы встречаем положения, противоречащие теории принудительной купли-продажи. Из статьи 55-ой видно, что неплатеж вознаграждения не уничтожает действия экспроприации, как это возможно при купле продаже, когда продавец, вследствие неплатежа цены, может требовать прекращения договора. «Если назначенное присяжными вознаграждение не будет уплачено или передано на хранение в течении шести месяцев со времени своего назначения, ТО пo прошествии сего срока причитаются проценты» (ст. 55).

Принудительному отчуждению не мешает то обстоятельство, что отчуждаемый участок — объект спорного права. «Иски об уничтожении договора продажи, виндикации и другие вещные иски не могут остановить отчуждение и его последствия. Права истцов переносятся на цену имения, а недвижимость остается свободной» (ст. I8) Ответственность экспроприата делается личной. Добровольное соглашение на уступку земельного участка или другого отчуждаемого предмета французский закон считает не куплей-продажей, а экспроприацией; по крайней мере, он сообщает этой уступке действия принудительного отчуждения. «Правила, постановленные в _ 1 ст. 14-ой и в статьях 16, 17 и 18, применяются также и к случаям добровольных соглашений, последовавших между правительством и собственниками» (Ст. 19). Французский закон дозволяет соглашаться на добровольную уступку представителям несовершеннолетних, подопечных, отсутствующих и других недееспособных лиц (ст. 13); также ст. 25: «Замужние женщины, опекуны, лица, введенные во временное владение имениями лиц безвестно отсутствующих, и другие преставители недееспособных могут принимать предложения, упомянутые в ст. 23, если они к тому уполномочены порядком, указанном в ст. 13». Гарантия для нуждающихся в защите лиц против злоупотребления этим уполномочением закона заключается в том, что подобное соглашение может послеловать только после признания необходимости отчуждения их имущественных прав для осуществления предприятия.

Постановления прусского закона 1874 г. хотя не содержат в себе прямых указаний на юридическую природу экспроприации, однако могут быть объяснены скорее и легче с точки зрения одностороннего государственного акта и вытекающей из него частноправовой обязанности, чем принудительной продажи. Так, в противоположность договору куплипродажи, при экспроприации «ограничения в праве отчуждения, постановленные в предупреждение нарушения совокупности имений или раздробления земель, не применяются» (_ 17).

Прекращение всех прав по отчуждаемой недвижимости, принадлежащих третьим лицам, постановляет _ 45: «С определенного в _ 44 времени, отчужденное недвижимое имущество освобождается от всех лежащих на нем частноправовых обязательств, на сколько таковые не переходят в силу соглашения на предпринимателя. Сумма вознаграждения заступает отчуждаемый предмет в отношении всех исков о праве собственности, пользования и прочих вещных прав, в особенности-же относительно вотчинных обременений, гипотечных и поземельных долгов». Прусский закон видит В добровольной уступке экспроприацию, а не куплю-продажу, что видно ИЗ _ 46: «Законные последствия _ 45 наступают и в том случае, если уступка недвижимого имущества воспоследовала в силу добровольного соглашения между предпринимателем и собственником, и притом или согласно _ 16, с соблюдением правил о производстве по принудительному отчуждению, или согласно _ 26.

Гипотечные и поземельные кредиторы, равно как лица имеющие права в чужом имении (Realberechtigte), могут предъявить к предпринимателю иск об определении причитывающегося им вознаграждения, если их требования не удовлетворяются условленной предпринимателем и собственником суммой вознаграждения». Согласно теории добровольная уступка принимает характер последствия принудительного отчуждения лишь после того как будет признана необходимость недвижимости для осуществления предприятия, на что указывают _ 16 и 26-«Заинтересованные лица могут войти в соглашение относительно отчуждаемой недвижимости, насколько таковая по усмотрению подлежащего учреждения необходима для предприятия, с целью как предоставления владения, так. и немедленной уступки права собственности» (_.16). В _ 26 указывается возможность заключения соглашения в более поздний момент производства (производства у комиссара), при чем на характер этого соглашения указывает определение _ 26, которым постановляется для этого соглашения прменение цитированного _ 17 (о недействительности для этого случая запрещений продажи).

В этом законе мы также находим дозволение представителям несовершеннолетних, отсутствующих и других недееспособных лиц вступать в соглашение с предпринимателем относительно уступки недвижимости (_ 17).

Русское законодательство признает принудительное отчуждение односторонним актом государственной власти; это видно из того обстоятельства, что во всем процессе определения экспроприации собственник и пожизненный владелец (о других заинтересованных лицах русский закон не упоминает вовсе) не принимают никакого участия; определение применения экспроприации совершается законодательным путем: «Все случаи, в коих представится нужным отчуждение, или временное занятие недвижимого имущества, или-же установление права участия в пользовании им, определяются Именными Высочайшими указами, Проекты сих указов представляются на Высочайшее воззрение подлежащими Министрами и главноуправляющими через Государственный Совет» (Ст, 576 т. X, ч. 1 зак. гражд.). Собственнику представляется лишь право на вознаграждение; этого последнего и касаются, главным образом, постановления русского законодательства. Право вознаграждения носит частноправовой характер и относится к обязательствам, возникающим из права требовать возмещения понесенных по чужой вине убытков; это видно из системы Свода Законов Гражданских (Глава VI. 0 праве вознаграждения за понесенные вред и убытки). Спорность права и запрещения продажи не мешают применению экспроприации: «Когда вознаграждение не может быть выдано немедленно или сполна по случаю спора о праве на получение оного или о размере его, a также вследствие лежащих на имуществах запрещений или по другим законным причинам, то спорная часть вознаграждения вносится через губернское правление в местное казначейство правительственными или правительством гарантированными процентными бумагами для хранения последних впредь до решения вопроса о том, кому сия часть должна быть выдана» (Ст. 589, п. I, т. X ч. 1 зак. гражд.); второй и третий пункты той-же стати указывают на прекращение принудительным отчуждением прав пожизненного владения и права собственности на майоратные и заповедные имения. Русское законодательство допускает замену принудительного отчуждения добровольным соглашением об уступке собственности; следует признать, что такая замена допустима после определения принудительного отчуждения, ибо статьи 579, 580 и 595 т. X, ч. 1 зак. гражд. допускают добровольное соглашение, а в случае неудовлетворительных результатов такого соглашения опись и оценку. «Если размер вознаграждения определен по добровольному соглашению, то на отчуждаемое имущество совершается купчая крепость в установленном порядке» (ст. 579); «Если просимая цена признана будет несоответствующей действительной стоимости имущества, то имуществу производится опись и оценка» (ст. 580) и «Когда уступка имуществ, нужных под железные дороги, устраиваемые частными обществами, не может быть достигнута посредством добровольных соглашений, то имущества сии немедленно подвергаются законной оценке». (ст. 595). Отсюда следует, что определение принудительного отчуждения состоялось уже раньше, так как без него не могут быть произведены опись и оценка.

С другой стороны, должно признать, что такой добровольной уступке закон не приписывает действия и последствий экспроприации, потому что в законе нигде на это не указано. Такое определение закона должно считать его недостатком в силу приведенных выше соображений. Из скудных определений нашего законодательства об экспроприации я не могу почерпнуть более доводов в пользу той или другой теории. Обратимся теперь к определению места рассматриваемого института в системе гражданского права, что возможно сделать лишь на основании раскрытия юридической природы экспроприации. Основываясь на публичном праве, учение об экспроприации большей своей частью входит в науку государственного права: сюда относятся-обязанность подчинения принудительному отчуждению, установление случаев применения экспроприации и производство, направленное к применению экспроприации в каждом отдельном случае. В частном праве экспроприация занимает место, как один из способов прекращения права собственности по закону*(70) и входит в обязательственное право, как одно из оснований возникновения обязательств по закону, Laband*(71) причисляет экспроприацию к способам приобретения права собственности. Защитники теории принудительной продажи-Furster и Gerber вполне последовательно с их точки зрения относят экспроприацию к обязательственному праву. Dernburg*(72) рассматривает экспроприацию в общей части, в отделе столкновения публичных и частных прав. Schiffner (Lehrbuch _ 134) также относит рассмотрение этого института К общей части на том основании, что экспроприацией прекращаются всевозможные имущественные права. Хотя это отчасти справедливо, но не должно забывать, что главным и непосредственным объектом экспроприации является право собственности. Вполне неверно отнесение принудительного отчуждения к ограничениям права собственности (Haubold u. Steinacker*(73), как это было указано при отграничении экспроприации от сходственных понятий.

Литература: Анненков, Система русского гражданского права, т. II , 1900, стр. 285-295; Шалфеев, Краткий очерк постановлений важнейших иностранных законодательств об экспроприации, 1872; Венецианов, Экспроприация с точки зрения гражданского права, 1891.

Право собственности соответствующим образом прекращается теми же способами, какими оно приобретается, если только это не первоначальный способ. Право собственности на известный объект прекращается вследствие того, что оно приобретено другим лицом с согласия ли собственника (передача), или помимо его воли (давность), вследствие уничтожения самого объекта или взятия его из обращения. Особого внимания заслуживают те способы прекращения права собственности, которые совершаются при участии власти, представляют собой принудительное лишение или отчуждение права. Такие случаи имеют место при судебном постановлении, экспроприации и конфискации.

I . Судебное постановление.

Суд не может, по общему правилу, лишить кого-либо принадлежащего ему права собственности или создать такое право для известного лица. Его задача ограничивается определением принадлежности права. Однако существуют случаи, когда суд не только присуждает, но и лишает лицо права собственности, а именно: а) при обращении взыскания на имущество ответчика и b) при разделах общего имущества. Отлагая второй случай до соответствующего места, остановимся теперь на первом. Заметим при этом, что прекращение права собственности в лице известного субъекта по судебному постановлению происходит не в исковом, а в исполнительном или охранительном производстве.

Судебное решение, вошедшее в законную силу или обращенное к предварительному исполнению, служит основанием для получения исполнительного листа. На основании последнего, исполнение обращается на движимое или недвижимое имущество ответчика.

1. Когда взыскание обращается на движимое имущество, то последнее подвергается аресту. Имущество описывается, опечатывается и затем отдается

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права — М.: «СПАРК», 1995. С.207

на сохранение какому-нибудь лицу, если найдено будет опасным оставить его у самого должника и по этому вопросу не состоится соглашения между ним и взыскателем. В том и другом случае собственник лишается возможности распоряжения принадлежащими ему, но арестованными вещами. Смотря по значительности и качеству имущества определяется срок предстоящей продажи, от 1-6 недель со дня описи (Уст. гр. суд., ст. 968, 1009, 1027 и др.). Продажа, которой время и место заранее оповещаются, производится судебным приставом. При открытии торга, последний провозглашает цену каждого предмета, предлагая надбавить. С ударом молотка продаваемые предметы остаются за предложившим высшую цену (ст. 1055). Однако, удар молотка свидетельствует не о моменте перехода права собственности, а только о совершении договора. Это обнаруживается из того, что проданные предметы передаются только тогда покупателям, когда последние уплатят сполна предложенную на торге сумму (ст. 1058), а если в срок вся сумма не будет уплачена, то проданные предметы, как не принадлежащие еще покупщику на праве собственности, снова поступают в продажу (ст. 1162 п. 4 и ст. 1067).

Проданные с публичного торга предметы, после передачи, во всяком случае остаются за покупщиком (ст. 1061), хотя бы впоследствии оказалось, что они не принадлежали тому лицу, от имени которого производилась продажа.

2. При обращении взыскания на недвижимость к должнику посылается повестка с упреждением, что в случае неуплаты долга в течение 2 месяцев, будет приступлено к продаже имения (ст. 1095). Вместе с посылкой должнику повестки об исполнении, на указанное кредитором имение налагается запрещение (ст. 1096). Не лишаясь права собственности, собственник ограничивается в свободе распоряжения. Со времени получения повестки об исполнении собственнику воспрещается отчуждать эту недвижимость, рубить в ней лес, за исключением количества, необходимого для поддержания хозяйства, и вообще отчуждать или разрушать предметы, которые считаются по закону принадлежностью имения (ст. 1097). Договоры по имению, заключенные ответчиком после получения повестки об исполнении, могут быть уничтожены судом по просьбе взыскателя, а в случае публичной продажи — по просьбе покупщика, если эти договоры клонятся ко вреду того или другого (ст. 1100). По истечении двухмесячного срока недвижимое имение подвергается описи и оценке, но, до публичной продажи, остается во владении собственника, за исключением случая взыскания по закладной, когда залогодержатель может просить о предоставлении ему управления (ст. 1128 и 1129). В срок, назначенный для продажи (ст. 1143), торги производятся посредством торговых листов, в которые каждый может вписать предлагаемую цену. Имение остается за тем, кто предложил высшую против других цену (ст. 1160). Но это опять-таки не значит, что в этот момент приобретается покупателем право собственности, а только свидетельствует о заключении договора. Это обнаруживается из того, что по истечении лишь 7 дней со дня торга окружной суд постановляет определение об укреплении имения за покупателем, если он внес ту сумму, которую предложил, вместе с крепостными пошлинами (ст. 1164). В противном случае, если покупщик не внесет всей суммы в срок, то торги признаются несостоявшимися, недвижимость снова поступает в продажу

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права — М.: «СПАРК», 1995. С.208

(ст. 1170 п. 3, 1171). Отсюда следует, что дееспособность необходима во время торгов, при совершении договора, так что если бы лицо, способное приобрести данную недвижимость в этот момент, затем лишилось способности, суд тем не менее должен утвердить торги. Например лицу, которому было дано генерал-губернатором свидетельство на право покупки имения в западных губерниях, постановлением того же генерал-губернатора запрещается покупка (кас. реш. 1895, по делу Шмакова).

По вопросу о моменте перехода права собственности наша практика, стараясь объяснить ст. 1509 т. X ч. 1, пришла к следующим положениям: 1) собственником купленного с публичных торгов имения (доходов) покупщик делается со дня публичной продажи (1892, №71); 2) право собственности принадлежит покупщику со дня воспоследования судебного определения об укреплении за ним имения (кас. реш. 1892, №71); 3) право же распоряжения, в частности, право на отчуждение, возникает только с момента получения данной (1876, №141).

В противоположность продаже движимых вещей, торги признаются недействительными, если проданное и укрепленное за покупщиком имение оказалось впоследствии, по суду, не принадлежавшим должнику (ст. 1180 п. 1). Имение в этом случае возвращается законному его собственнику, а покупщику предоставляется право взыскать заплаченную им сумму с должника или с кредиторов, получивших удовлетворение из вырученной за имение суммы (ст. 1181).

II . Экспроприация.

Экспроприация есть принудительное возмездное отчуждение или ограничение прав, которое производится государственной властью ввиду общеполезной цели. Она является актом государственной власти, устанавливающей юридическое отношение между тем лицом, право которого прекращается, и тем лицом, в пользу которого совершается это прекращение.

1. Экспроприация состоит в отчуждении или ограничении прав, т.е. или в лишении права собственности или установлении сервитута (т. X , ч. 1, ст. 575). Предметом экспроприации чаще всего является право собственности на недвижимость, потому что они незаменимы по своему местонахождению, тогда как движимые вещи почти всегда допускают замену их другими. Однако это не исключает возможности, что предметом экспроприации окажутся права на движимости, так, например, экспроприация хлебных запасов во время голода, экспроприация лошадей на время войны, экспроприация зачумленных животных в интересах предупреждения заразы (т. XIII Уст. врач., ст. 1290-1292). Принудительное лишение собственника его права на недвижимость может отразиться невыгодным образом на правах других лиц в отношении к той же недвижимости, на сервитутах, арендных договорах, залоговых правах. Хотя все эти права не составляют прямого предмета экспроприации, но последняя косвенным образом отражается на них. а потому возникает вопрос о вознаграждении субъектов таких прав.

2. Экспроприация предполагает принуждение, если нужно — насилие, исключает возможность добровольного соглашения. Поэтому, не подходит под понятие экспроприации попытка склонить собственника к уступке своего участка посредством продажи. Если собственник изъявляет свое согласие и вступа-

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права — М.: «СПАРК», 1995. С.209

ет в договор, то для экспроприации не будет места. Она наступает только тогда, когда собственник отвергнет предложение совершить договор.

3. Такое принуждение возможно только со стороны государственной власти. Все случаи, в которых представится нужным отчуждение или временное занятие недвижимости или же установление сервитутов в ней, определятся именными Высочайшими указами (т. X , ч. 1, ст. 576). Проекты таких указов представляются на Высочайшее воззрение министрами или главнокомандующим через Особое Присутствие Государственного Совета по делам о принудительном отчуждении недвижимых имуществ и вознаграждении их владельцев (т. I , ч. 1, изд. 1906, учр. Госуд. Совета, ст. 96-98). Совершаемые государственной властью отчуждение или ограничение прав производится или в пользу казны или же, чаще всего, в пользу устроителя каких-либо общеполезных мероприятий, например в пользу общества железных дорог. Во втором случае государство не несет на себе юридической ответственности за неточное выполнение предпринимателем обязанности вознаграждения.

4. Лишение лица принадлежащих ему прав должно иметь в основании всякие соображения, таким оправдывающим насилие мотивом может быть только общее благо, общеполезность принятой меры. Основанием к экспроприации могут послужить соображения экономические, культурные, стратегические, санитарные и др. Принудительное отчуждение частных имуществ допускается как для устройства подъездных путей общего пользования, так и для путей частного пользования, если эти последние, по значению своему для производительности государства, будут признаны общеполезными (т. XII ч. 1, по прод. 1893, ст. 10). Вопрос о наличности общеполезной цели экспроприации в каждом отдельном случае не юридический, а политический.

5. Подобное отчуждение или ограничение прав возможно только под условием вознаграждения, иначе была бы причинена явная несправедливость одному из членов общества, под видом блага того же общества. Это начало признается вполне нашим законодательством, которое заявляет, что принудительное отчуждение недвижимости, равно как их временное занятие или же установление права участия в пользовании ими, когда это необходимо для какой-либо государственной или общественной пользы, допускает не иначе, как за справедливое и приличное вознаграждение (т. X , ч. 1, ст. 575). С точки зрения нашего закона, юридическое основание вознаграждения кроется в причиняемых экспроприацией убытках, что обнаруживается из системы законодательства, помещающего правила об экспроприации в главе «о праве вознаграждения за понесенные вред и убытки». Вознаграждение должно состоять в представлении эквивалента ценности теряемого имущества. Нормальным способом вознаграждения является платеж денежной суммы, но возможна замена экспроприируемого участка другим, соответствующим по ценности. Вознаграждение деньгами или натурой допускается нашим законодательством: вознаграждение за обращенные на государственную или общественную пользу имущества назначается деньгами или же, по добровольному соглашению, обменом отчуждаемой недвижимости на другую однородную и в выгодах равную (т. X , ч. 1, ст. 578). Однако, значение вознаграждения натурой ослабляется требованием согласия на

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права — М.: «СПАРК», 1995. С.210

то со стороны собственника, а если такое согласие изъявляется в ответ на предложение уступить свою землю, то здесь уже нет экспроприации, а только мена недвижимости.

Порядок экспроприации или, по терминологии нашего закона, принудительного отчуждения, следующий. По воспоследовании Высочайшего указа, первым действием административной власти является сношение с собственником о добровольном отчуждении. Если достигается соглашение, то совершается купчая крепость (т. X , ч. I , ст. 577 и 579, т. XII , ч. I , прод. 1893, ст. 32), в противном случае недвижимость подвергается описи и оценке при посредстве особой комиссии. К описи вызывается сам собственник или его поверенный, для чего назначается шестимесячный срок со дня получения повестки; однако неявка этих лиц не останавливает производства описи (т. X , ч. I , ст. 580-583). При занятии недвижимости под строящиеся железные дороги соблюдаются особые правила, направленные к сокращению порядка. Если отходящая под дороги недвижимость требуется занять безотлагательно, линия железной дороги провешена и одобрена инспекцией, то назначается опись, вместо шестимесячного, в двухнедельный срок (т. X , ч. I , ст. 594 п. I ). Прошения о разрешении изысканий, необходимых для сооружения подъездного пути через чужие земли, при отсутствии соглашения по этому предмету между собственниками или арендаторами земель и предпринимателем пути подаются губернатору. Губернатор требует от них в 2-месячный срок отзывов, образуемое под представительством губернатора особое присутствие указывает необходимым, по местным условиям, ограничения во времени производства изысканий, вход в усадьбы, в сады и т.п. (т. XII , ч. I по прод. 1893, Пол. о подъезди, путях, ст. 11, 14, 16).

На оценочную комиссию возлагается весьма трудная задача — определить размер вознаграждения. Закон дает по этому вопросу несколько общих указаний (т. X , ч. 1, ст. 584). Оценка должна производиться или по доходности имуществ или по местным ценам и особым условиям, в которых имущество находится. Оценка имущества по доходности производится, по требованию собственника, на основании представленных им сведений и данных, признанных комиссией достоверными. В этом случае цена имущества определяется капитализацией из 5% среднего чистого дохода, исчисленного за последние пять лет. Если же собственник не предъявит такого требования или не представит необходимых данных, то оценка производится по местным ценам и особым условиям, в которых имущество находится.

При вознаграждении необходимо иметь в виду два элемента утрачиваемой ценности: это рыночную цену отчуждаемого участка и убытки, составляющие последствия отчуждения. Так, например, раздробление устроенного в сельскохозяйственном отношении имения может отразиться неблагоприятно на стоимости оставшейся за собственником земли. Поэтому, согласно указанию закона, следует принимать в соображение, лишается ли собственник, с отобранием или занятием участка, только получаемого с него дохода, или же участок этот такого свойства, что остающееся за отрезкою пространство не может уже приносить соразмеримой выгоды. Точно также, если остающаяся часть делается бесполезную для собственника, то он может требовать отчуждения недвижимо-

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права — М.: «СПАРК», 1995. С.211

сти в полном составе. Обратно, так как многие предприятия влияют немедленно на повышение цен недвижимости, например железные дороги, то предпринимателю пришлось бы вознаграждать собственников имений за благо, которое он приносит данной местности.

Поэтому закон постановляет, что при оценке не должно быть принимаемо в расчет увеличение ценности имущества, могущее произойти от самого предприятия. Исходя из того же правила закона, нельзя в сумму вознаграждения зачесть увеличивающуюся ценность оставшегося за собственником уча :ка, например, если имение, стоившее до экспроприации 40.000, по отчуждении половины сохраняет стоимость в 30.000.

Независимо от производства определенного оценкой вознаграждения, предприниматель обязан устроить и содержать на свой счет, в указанных местах, мосты, дороги, плотины, переезды, водостоки и тому подобные сооружения, возведение которых представляется необходимым для устранения убытков и неудобств, могущих произойти от осуществления предприятия, для которого производится отчуждение.

Когда общественный интерес требует не отчуждения права собственности, а только временного занятия недвижимости или установления сервитута в чужой недвижимости, то соблюдаются особые правила. Так как временное занятие лишает собственника доходов, то ему назначается вознаграждение в размере 6% стоимости занятой недвижимости, которое уплачивается каждый год временного занятия вперед (т. X , ч. I , ст. 602). Стоимость или определяется добровольным соглашением, или устанавливается оценочной комиссией. Если оставшийся незанятым участок не может уже отвечать экономической цели всего имения, собственник может потребовать процентного вознаграждения со стоимости незанятого только участка, а всего имения. Срок временного занятия не должен быть продолжительнее 3 лет. По истечении этого срока собственник может требовать полного отчуждения участка (т. X , ч. I , ст. 604). Если при возвращении занятого участка обнаружится уменьшение стоимости против первоначальной оценки именно вследствие временного занятия, то предприниматель обязан уплатить разность между первой оценкой и новой, произведенной по требованию собственника (т. X , ч. I , ст. 605). Право участия в пользовании (сервитуты) чужой недвижимостью может быть установлено для беспрепятственного производства по устройству подъездных путей. Участие в пользовании землями, смежными с занятой под предприятие местностью, разрешается также для добывания необходимых при производстве работ материалов, для устройства снеговых защит вдоль линии железных дорог и т.п., но собственники земель вправе потребовать, помимо отчуждения их, и уплаты вознаграждения на общем основании.

Кроме собственника, существуют и другие лица, чьи интересы страдают от экспроприации, а именно субъекты вещных прав на ту же недвижимость, залогодержатели, арендаторы. Наш закон предусматривает только один случай, — пожизненное пользование, как личный сервитут. Вознаграждение за имущество, состоящее в пожизненном пользовании, вносится в местное казначейство процентными бумагами, причем доход с процентных бумаг выдается пожизненному пользователю до конца жизни, и только по смерти его сумма выдается собст-

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права — М.: «СПАРК», 1995. С.212

веннику (т. X , ч. I , ст. 589 п. 2). Очевидно, что при предъявлении закладной сумма вознаграждения должна быть внесена в казначейство для обеспечения того обязательства, которое обеспечивалось ранее залогом этой недвижимости. Арендаторы не имеют никаких прав на сумму вознаграждения за отчуждаемый участок, они не могут и обратиться к собственнику с требованием возмещения убытка от досрочного прекращения договора, потому что прекращение наступает помимо воли и без вины собственника. Но, так как экспроприация нарушает их имущественные интересы, обеспеченные в других отношениях законом, то предприниматель или казна обязаны вознаградить причиняемый им непосредственно ущерб, и комиссия должна принять это обстоятельство во внимание при производстве оценки, если заинтересованные лица сами представят ей свои претензии.

По совершении оценки дело поступает через местного губернатора в подлежащее министерство или главное управление. За исключением редких случаев, когда дело оканчивается утверждением министра или главного управляющего (т. X , ч. I , ст. 588), в обыкновенном порядке дело восходит на окончательное Высочайшее утверждение. Этот момент следует признать моментом отчуждения права, и до этого времени собственник вправе продать, подарить или заложить имение, как свое. Этим же моментом, а не временем оценки, определяется вопрос, на кого падает ущерб, неожиданно причиненный имению наводнением, землетрясением или лесным пожаром.

Но при экспроприации под железные дороги этот момент наступает ранее, а именно — тотчас по оценке и определении суммы вознаграждения (см. закон 5 мая 1903 и 8 июня 1903 года) недвижимость передается местной властью (а не занимается самовольно) предпринимателям, под условием обеспечения причитающегося собственникам вознаграждения. Впрочем, занятие имений под железную дорогу вслед за совершением описи их допускается только в тех случаях, когда по особым уважениям, это разрешено именным Высочайшим указом об отчуждении (т. X , ч. I , ст. 595 прим. I ). Вслед за утверждением оценки собственнику немедленно выдаются деньги, определенные ему по оценке за отчуждаемую недвижимость, и сверх того 6% годовых с этой суммы, считая со дня занятия имения до дня уплаты вознаграждения (т. X , ч. I , ст. 589).

Если отчужденная недвижимость будет признана подлежащею продаже по ненадобности или вследствие того, что предприятие не состоялось или прекратилось, то прежнему собственнику имения представляется двоякое право: а) до истечения 10 лет со дня отчуждения — право выкупа недвижимости за сумму вознаграждения и b) по истечении этого срока — право преимущественной покупки за сумму, которая при отсутствии добровольного соглашения, определяется посредством новой оценки.

III . Конфискация.

Под именем конфискации понимается отнятие государственной властью в виде наказания у собственника принадлежащей ему вещи. Потеря права собственности составляет результат совершенного преступного действия. Конфискация всего имущества преступника наше законодательство в сущности не знает, так как возможность применения подобной меры наказания в случае бунта или заговора зависит от специальных распоряжений, де-

Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права — М.: «СПАРК», 1995. С.213

лаемых правительством в таких случаях (Улож. о наказ, ст. 255). Лишение же права собственности на отдельные предметы, в виде наказания, составляют нередкое последствие во многих случаях преступлений и проступков. Таковы, например, случаи конфискации предметов, перевезенных контрабандой, или орудия преступления. Впрочем, новейшее законодательство знает конфискацию и без преступного действия: если те лица, которым закон запрещает иметь недвижимость в Тверской области (т. X , ч. I , ст. 698 5 по прод. 1902), не продадут доставшуюся им по наследству недвижимость в течение года, то имение отчуждается в казну (т. X , ч. I , ст. 1 I 05 1 , по прод. 1902).