Все о сша с политической точки зрения

Не секрет, что победа Дональда Трампа на президентских выборах в США стала сюрпризом для абсолютного большинства мировых аналитиков, политологов, а также бывших и действующих официальных лиц, многие из которых ранее весьма нелестно отзывались о новоизбранном президенте Соединённых Штатов.

Например, Мартин Шульц, Председатель Европарламента выразил мнение, что Трамп является проблемой не только для ЕС, но и для всего мира, а нынешний глава Франции, Франсуа Олланд, заявил, что его выходки (Дональда Тампа) вызывают чувство тошноты. Не остался в стороне и глава МИД Германии, Франк-Вальтер Штайнмайер, назвавший миллиардера проповедником ненависти. Также весьма в неоднозначном ключе о Трампе высказывались саудовский принц Аль-Валид ибн Талал Аль Сауд, бывший премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмирон, Папа римский Франциск и бывший Генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен.

Очевидно, многие представители мирового истеблешмента в качестве президента США хотели видеть Хилари Клинтон, более того, победа последней на выборах мало у кого вызывала сомнение. Может быть, именно поэтому вышеперечисленные политики и публичные деятели позволяли себе столь не дипломатические высказывания. Однако сложно сказать, повлияют ли они на их будущее взаимодействие с администрацией Трампа.

Более того, вряд ли представляется возможным предсказать и позицию с которой 45-ый президент США, обладающий весьма непостояным характером, будет выстраивать отношения со своими коллегами из других стран.

Тем не менее, весьма интересно посмотреть на прогнозы, касающиеся внешней политики США от специалистов, специализирующихся на международных отношениях.

Так, известный исследователь Джозеф Най в своей статье «Вызовы внешней политики Дональда Трампа» предполагает, что одной из главных вопросов будущих 4 лет будет проблема глобализации и позиции США в мире. По его мнению, не смотря на предвыборную риторику Трампа, Соединённые Штаты не находятся в упадке, более того, до сих пор являются и будут являться в будущем самой мощной экономикой, и именно поэтому будут и дальше находится в центре мировой политической системы, тем самым, продолжая продвигать идею глобализации. В дополнение, Най полагает, что Китай не сможет оспорить лидерство Штатов, которым следует продолжать укреплять связи с Кореей и Японией, а также налаживать отношений с Индией. По-мнению эксперта Россия находится в кризисе, а активные действия на мировой арене являются её предсмертным вздохом, но обладая ядерным оружием, до сих пор представляет реальную военную угрозу для США.

Исходя из этого, Штатам необходимо выстраивать конструктивные отношения с РФ, при этом занимая твёрдую позицию касательно других важных вопросов: санкций, признания Крыма и военной операции в Сирии.

Анализ от Stratfor

Агентство «Stratfor» в статье «Риторика и реальность внешней политики Дональда Трампа» отмечает некую неопределённость, которая воцарилась в мире (в первую очередь у гланых союзников США в Азии, Европе и Среднем Востоке, а также главных торговых парнётров, таких как Мексика) после оглашения результатов выборов. Отмечается и желание России возобновить диалог, которая в свою очередь ждёт явных уступок со стороны Соединённых Штатов.

Кроме того, выделяется три региона, на которые, по мнению авторов, будущей администрации необходимо сосредоточить внимание: Россия и «разделённая» Европа, Средний Восток и Азиатско-Тихоокеанский регион.

Не смотря на предвыборные заявления Трампа, отмечается, что в его потенциальной кабинет войдут т.н. «ястребы» и именно поэтому России не стоит ожидать послаблений по ряду ключевых вопросов. Обеспокоенность вызывает и предстоящие в Европе в 2017 г. выборы, в результате которых к власти могут придти евроскептики, что крайне невыгодно для США.

Что же касается Среднего Востока, то ожидается, что Соедиённые Штаты продолжат оказывать поддержку курдам, но в тоже время сократят помощь т.н. «сирийским повстанцам», что равным образом урепит позиции Башара аль-Асада и Ирана, и вызовет недовольство у Турции и Саудовской Аравии.

В Азиатско-Тихоокеанском регионе, по-мнению «Stratfor», США будут продолжать сотрудничество со своими традициционными союзниками, такими как Япония и Южная Корея. В тоже время отмечается, что в будущем Соединённые Штаты будут уделять меньше внимание региональной безопасности, что ослабит позиции данных государств. Авторы не делают предположений о развитии отношений с Китаем, лишь отмечая, что в Пекине восприняли избрание Дональда Трампа в качестве президента с осторожным оптимизмом. Последнее, но не менее важное, «Stratfor» полагает, что возможность заключения Транстихоокеанского парнётрсва в период президентского срока Трамка крайне мала.

Позиция академической среды

Элизабет Сандерс, доцент Университета Джорджа Вашингтона и консультант Совета по Международным Отношениям, в своей статье «Что значит Дональд Трамп для внешней политики», опубликованной в «Washington Post», делает акцент на том, что не смотря на личность Трампа, внешнеполитическую стратегию будут определять его советники, тем самым предотвращая какие-либо радикальные шаги со стороны самого президента.

Более того, она соглашается с исследователем Томасос Райтем, который ранее определил три основные убеждения Трампа, а именно: оппозиция к альянсам, оппозиция к свободной торговли, и поддержка авторитарных режимов, в первую очередь в России.

Яша Моунк, преподаватель Гарвардского Университета, а также сотрудник Фонда Карнеги, в статье «Дональд Трамп – конец Глобальной Политики, которую мы знали», опубликованной в «Foreign Policy», помимо будущего внутреннеполитического состояния США, которому он предрекает значительную потерю стабильности, делает акцент и на внешней политике. По его мнению, в президентсво Трампа в тренде будет иллибирализация мировой политической системы, т.е. к власти во многих странах, в частности, в Европе могут придти т.н. «популисты» и евроскептики, которые крайне критически настроены по отношению к сложившейся на данный момент ситуации в мировой политике.

В продолжение, он развивает мысль, что Трамп может поощрять действия «диктаторов» по всему миру, таких как Владимир Путин, что несомненно вызовет рост их влияния, а так же радикальную нестабильность. Кроме того, Яша Моунк заключает, что США будут оказывать меньше военной поддержки своим союзникам, и именно поэтому «ответственным лицам от Берлина до Токио» придётся разарабатывать свою собтсвенную стратегию безопасности.

Роберт Келли, профессор Дипломатического Национального Университета Пусана, в статье «Может ли Трамп запустить внешнюю политику сдержанности?», опубликованной в «National Interest», ссылаясь на «шаткие убеждения» Трампа, предполагает, что члены его администрации будут иметь доминирующую роль в определении внешнеполитического курса. При этом он призывает не позволить Дональду Трампу «очернить политику сдержанности», под которой он (Трамп) понимает изоляционизм, анти-семитизм и невыполнение союзнических обязательств. В тоже время, он соглашается, что США необходимо вести более осторожную внешнюю политику, а также в том, что союзники, должны тратить больше собственных средств на оборону, т.к. в настоящий момент основное бремя трат лежит на США. В дополнение, автор выделят две основные угрозы национальной безопасности Соединённых Штатов – ИГИЛ и Россия, одноврменно не считая их смертельно опасными, т.к., по его мнению, от рук исламских фундаменталистов погибает меньше американцев, чем автомобильных катастрофах, а РФ слишком слаба экономически, чтобы ввязываться в серьёзное противостояние.

Карл Бильдт, бывший Премьер-министр и бывший Министр иностранных дел Швеции, в статье «Глобальная стабильность в эпоху Трампа» отмечает, что у мира ещё есть время придти в себя, пока Трамп формирует свою администрацию и не вступил в должность президента. Однако, по его мнению, уже сейчас ясно, что «авторитарным правителям по всему миру» будет легче, нежели, чем сейчас, т.к. США сконцентрируется в первую очередь на внутренних проблемах.

Другие два принципиальных момента – пересмотр ядерной сделки с Ираном, а также угроза существования мировой торговли в нынешнем виде. Более того, автор предполагает, что Трампу придётся перезаверить союзников, прежду всего ЕС, в том, что США будут выполнять свои обязателства. В то время как Россия может изменить изменить правила игры в Европе, путём «подрыва» ЕС изнутри.

Карл Бильдт также замечает, что на данный момент будущее внешней политики Соединённых Штатов остаётся неопределённым, тем самым мир входит в период растущей нестабильности и непредсказуемости.

Таким образом, из приведённых статей, мы видим, что мнения специалистов касательно будущего курса внешней политики США и будущего мировой политической системы практически идентичны. Исходя из этого, точки зрения экспертов можно свести к следующим пунктам:

• США останутся мировым лидером;
• Стратегию внешней политики США и выстраивание отношений с другими государствами в большинстве своём будут определять члены администрации Дональда Трампа, а не сам Трамп;
• Возможный подъём «популистов» и «националистов» в Европе;
• РФ не стоит ожидать значительных уступок от США по ряду ключевых вопросов, при этом эксперты указывают, что на данный момент Россия находится в экономическом упадке, не предстваляя для Соединённых Штатов серьёзной угрозы;
• Основным союзникам США в различных регионах мира скорее всего придётся тратить больше собственных средств на оборону, т.к. Соединённые Штаты планируют сократить затраты на региональную безопасность;
• Рост нестабильности мировой политической и экономиечской системы, в частности приостановление переговоров о заключении Трансатихоокеанского партнёрства.

Конечно, на данный момент сложно сказать сбудутся или нет вышепроведённые прогнозы, и что в итоге стоит ожидать Дональда Трампа, но тем не менее крайне важно понимать возможный внешнеполитический курс администрации нового Президента США, а также последствия его осуществления.

Фото: Manuel Balce Ceneta / Associated Press

Мировые позиции США

Роль и место Соединенных Штатов Америки в современных международных отношениях и мировой политике — предмет серьезных споров внутри страны и за ее пределами. Разброс мнений весьма широк — от видения нашей планеты в образе «новой американской империи» до представлений о США как одной из великих держав с весьма ограниченными возможностями.

Экономический потенциал страны не имеет себе равных на Земле. Впервые обогнав развитые промышленные страны Европы по объему производства еще в начале ХХ в., США с тех пор прочно удерживают лидерство. В 2001 г. их ВВП составил 21,4% общемирового, что лишь немного уступает совокупному валовому продукту трех следующих за ними экономических гигантов современности — Китая, Японии и Германии. При этом на долю США приходится 41% мирового производства высокотехнологической продукции.

Американский экономический бум 1993-2000 гг. (средние темпы роста — 4%, что почти в полтора раза выше, чем в странах ЕС) на фоне хозяйственных трудностей Западной Европы и стагнации японской экономики пресек тенденцию 1970-1980-х гг. к ослаблению торгово-экономических позиций США в мире.

В основе динамизма американской экономики — глобальное научно­техническое лидерство страны. На ее долю устойчиво приходится около половины затрат и научных кадров «большой восьмерки»; ей принадлежит первенство в мировой передаче высоких технологий и экспорте соответствующей продукции, количестве патентов и изобретений. К началу XXI в. США не только сохранили свое лидерство на ряде важных новых направлений научно-технического прогресса — в создании сверхмощных компьютеров нового поколения, авиаракетной и лазерной техники, ядерных реакторов, биотехнологиях, но и укрепили его, прежде всего в развитии и применении новейших информационных технологий в различных сферах экономики. США производят 55% мировой аэрокосмической продукции, 34% компьютерного оборудования и 25% телекоммуникационного оборудования. Американская экономическая модель обладает и другими преимуществами, делающими ее наиболее приспособленной к условиям глобальной конкуренции. Согласно оценкам Всемирного экономического форума, США занимают первое место по открытости рынка, инвестиционному климату, наличию рискового капитала, компьютеризации, образовательному уровню и эффективности стимулирования рабочей силы.

США — главная торговая держава Земли: их ежегодный товарооборот приближается к 2 трлн. дол., составляя на 2001 г. 13,6% экспорта и 15% импорта в мире. Они также являются основным экспортером и одновременно нетто- импортером капитала. Только прямые иностранные инвестиции США составили в 2000 г. 1,133 трлн. дол., а общий объем их активов за рубежом — около 7 трлн. В то же время такие инвестиции из-за рубежа в США оценивались примерно в 1,25 трлн. дол. при объеме иностранных активов в 8,647 трлн. (1999 г.). Еще существеннее роль США в мировых финансах: на их долю приходится около половины капитализации всего рынка на нашей планете, а доллар, несмотря на растущую конкуренцию со стороны евро, остается главной валютой в качестве международного средства расчетов, капиталовложений и валютных резервов. Кроме того, США — база деятельности многих ТНК и банков, оказывающих значимое влияние на мировую экономику.

Более всего отрыв США от своих ближайших союзников и конкурентов ощутим в военно-стратегическом отношении. За вычетом ядерных сил (где Россия еще сохраняет сравнимый с американским потенциал), они стали единственной в мире военной сверхдержавой. Военный бюджет Америки (379 млрд дол. в 2003 финансовом году) составляет около 40% соответствующих мировых расходов (по сравнению с 27% в 1985 г.) и превышает суммарные военные затраты 10 следующих за ними стран, образуя вместе с союзниками около двух третей, а с союзниками и «друзьями» — более трех четвертей планетарных военных расходов. На США приходится 80% издержек на НИОКР в этой области всех ведущих военных держав и около половины мирового экспорта вооружений.

Особенно велик качественный разрыв между Америкой и остальными странами в возможностях ведения боевых действий по всей планете. В глобальном военном присутствии США не имеют конкурентов: их 12 авианосных групп патрулируют ключевые морские пути, более четверти миллиона военнослужащих расквартированы на 700 с лишним военных базах, опоясавших земной шар на четырех континентах, зоны ответственности шести региональных командований покрывают всю поверхность суши и морского пространства Земли. Такое присутствие в сочетании с огромными транспортными возможностями ВВС и ВМС обеспечивают США уникальную стратегическую мобильность и единственный в мире потенциал глобального «проецирования силы». Наконец, военно­ технологическое превосходство США в ведении обычных боевых действий (с использованием средств космической связи и разведки, высокоточного оружия, компьютеризации и т.д.) составляет почти целое поколение, как наглядно подтвердил опыт военных операций в Косово (1999 г.), Афганистане (2001 г.) и Ираке (2003 г.).

Еще одно структурное отличие военной машины США от вооруженных сил других стран — в равномерном и полновесном развитии всех видов вооруженных сил, позволяющем действовать одинаково успешно в космосе, воздухе, на суше и на море.

Важным геополитическим преимуществом США остается их географическое положение.

Серьезный резерв США — население страны (в 2001 г. 284 млн. человек, т.е. 4,6% от мирового), что ставит их на третье место по людским ресурсам после Китая и Индии. По темпам его роста (1,2% ежегодно в 1990-2001 гг.) США заметно опережают весь остальной развитый мир; по прогнозам, они сохранят свою позицию и к середине XXI в., когда останутся единственной передовой страной в списке 20 самых населенных стран. С учетом высокого образовательно-квалификационного уровня американской рабочей силы и рекордной для государств «большой восьмерки» степени ее применения демографический фактор обеспечивает США значимое конкурентное преимущество в экономическом и геополитическом соревнованиях с другими странами.

Сравнительно-исторический анализ соотношения сил между основными крупными державами мира по показателям совокупной «жесткой мощи» (т.е. силовой) показывает значимый отрыв США не только от современных конкурентов, но и от их предшественников в роли мирового гегемона, начиная с образования Вестфальской системы международных отношений (прежде всего от Великобритании второй половины XIX в.). Недаром в поисках аналогий нынешнему силовому дисбалансу в мире исследователи все чаще обращаются ко временам Римской империи.

Однако дело не ограничивается «жесткой мощью». В отличие от античного Рима, влияние которого останавливалось на границах его империи, США излучают мощное цивилизационное воздействие по всему миру, названное политологом Дж. Наем «мягкой мощью». Речь идет об экспансии американской массовой культуры (голливудских фильмов, телепрограмм, поп- и рок-музыки, стиля поведения и т.п.), глобализации СМИ и информационных систем по образцам США (яркие примеры — «Си-Эн-Эн» и Интернет). Это имеет не только серьезное экономическое, но и стратегическое значение, ибо мир, который все больше говорит, развлекается и общается по-американски, ближе и менее враждебен для США.

Понятие «мягкой мощи» включает в себя и такие трудноподсчитываемые, но не менее важные факторы американского влияния, как авторитет здешних ценностей (личная свобода, социальная мобильность, открытость, плюрализм и др.), престиж экономической и политической моделей развития, науки и образования, притягательность США как наилучшего места для индивидуальной самореализации. Правда, распространение американского социокультурного влияния на планете встречает известное сопротивление и даже отторжение со стороны ряда культур и цивилизаций, однако сама эта реакция свидетельствует о могуществе «мягкой мощи» США. Американская экономическая модель в 1990-е гг. обрела новое дыхание по сравнению с сильной дискредитацией ее главных конкурентов — западноевропейской и азиатской. США принимают больше иммигрантов, чем все остальные страны Запада вместе взятые; именно сюда идет «утечка мозгов» со всего мира (только на учебу ежегодно приезжает около 0,5 млн. иностранных студентов, принося местным ВУЗам доход в 11 млрд дол.).

«Мягкая мощь» — самый экономичный способ влияния; по словам Ная, если можно добиться, чтобы другие хотели того же, что и Вы, то отпадает необходимость принуждать их к этому силой или подкупом. Особенно важна роль этого фактора для сверхдержавы, поскольку он делает ее преобладание не только многомерным, но и более приемлемым, «легитимным» во мнениях остального мира, следовательно, гораздо более устойчивым. Кроме того, «мягкую мощь» (в отличие от «жесткой») невозможно уравновесить совместными усилиями других государств, а ее значение в глобализирующемся мире растет.

Нынешнее преобладание США на земном шаре — весьма устойчиво по крайней мере на среднесрочную перспективу: большинство авторитетных (в том числе отечественных) прогнозов развития мировой экономики и политических процессов предсказывают лишь его весьма несущественное сокращение в ближайшие 10-15 лет.

В проецировании влияния на окружающий мир США опираются не только на свои национальные ресурсы, но и на позиции в ведущих международных организациях и группировках, на союзные и дружественные им государства, которые служат своего рода мультипликаторами американской мощи. Они занимают центральное положение в системе военно-политических союзов, объединяющих большинство развитого мира (НАТО, межамериканская система безопасности, АНЗЮС). С учетом двусторонних отношений альянса с такими государствами, как Япония, Южная Корея, Израиль, Филиппины, Саудовская Аравия, Египет и др., в мире наберется около 70 союзных Америке стран, безопасность которых напрямую зависит от нее.

США — постоянный член СБ ООН и главный финансист этой международной организации, оплачивающий около четверти ее бюджета. Вашингтон пользуется преобладающим влиянием в «восьмерке» ведущих держав, ВБ и МВФ (здесь у США 17% голосов, т.е. вдвое больше следующего из основных пайщиков — Германии).

Итак, США обладают полным набором ресурсов на всех первостепенных полях мировой конкуренции. Именно эта многомерность американского преобладания дает им решающее преимущество над другими великими державами, составляя фундамент уникального политического влияния Америки в качестве лидера западного сообщества.

Все о сша с политической точки зрения

С конца 50-х годов важнейшими задачами Вашингтона на Ближнем Востоке были и остаются, по оценке самих американцев, обеспечение свободного доступа к нефтяным ресурсам и пресечение попыток какой-либо «враждебной державы» установить контроль над месторождениями и путями транспортировки нефти [1]. Не меньшее значение в Соединенных Штатах придают безопасности Израиля, борьбе против терроризма, соблюдению арабскими странами режимов нераспространения, а в последнее время также и демократизации государств региона.

Важность воздействия на политику Вашингтона «нефтяного фактора» определяется тем, что на Ближнем и Среднем Востоке находится две трети мировых запасов углеводородов, в то время как более половины потребностей в них американской экономики покрывается за счет импорта [2]. Более того, только ресурсы данного региона могут удовлетворить растущий спрос на энергетическое сырье на мировых рынках. С геополитической точки зрения наибольшее значение в этой зоне имеет Ормузский пролив, через который осуществляется 20% мировых перевозок нефти [3]. При этом себестоимость добычи углеводородного сырья на Ближнем Востоке в 2-7 раз меньше, чем в Венесуэле, и в 6-19 раз, чем в США.

В настоящее время «враждебной державой» в этом регионе в Соединенных Штатах считают прежде всего Иран. Американцы обвиняют его в поддержке шиитских экстремистов в Ираке, Движения исламского сопротивления (ХАМАС) и «Исламского джихада» на палестинских территориях, «Хизбаллы» в Ливане, движения «Талибан» в Афганистане, наращивании ракетного потенциала, а также в пренебрежении нуждами собственного народа. Главным, однако, остается нежелание Тегерана отказаться от обогащения урана, что, как констатировала 24 января с.г. государственный секретарь США К. Райс, служит основным препятствием к установлению между Соединенными Штатами и ИРИ хороших отношений.

Вашингтон использует самые различные средства для оказания давления на Тегеран: угрозу применения силы, помощь иранской оппозиции и различным сепаратистским движениям в Иране, финансово-экономические санкции, подключение Совета Безопасности. Одновременно принимаются меры к укреплению обороноспособности Саудовской Аравии, которой предполагается поставить вооружения на сумму 20 млрд долл.

Американцы пытаются сформировать и региональный «антииранский альянс», однако их усилия пока что успехом не увенчались. Хотя государства Персидского залива, Египет, а также Турцию не может не настораживать рост влияния Ирана (во многом обусловленный нарушением баланса сил в регионе в результате разгрома Ирака), эти страны не только не намерены поддержать возможную военную акцию США против ИРИ, но и предпочитают политике конфронтации продолжение диалога с Тегераном, полагая, что только таким путем можно оздоровить обстановку в зоне Персидского залива и создать предпосылки к решению существующих проблем. Характерным выглядит в этой связи намерение АРЕ восстановить разорванные почти 30 лет назад дипломатические отношения с Ираном. Более того, в арабских столицах преобладает мнение, что основную угрозу стабильности на Ближнем Востоке создает не политика Тегерана, а нерешенность палестинской проблемы.

Значительное влияние на развитие обстановки в районе Залива, да и на Ближнем Востоке в целом продолжают оказывать события, происходящие в Ираке. Вторжение американцев в Ирак произвело определенный демонстрационный эффект на государства региона (в частности, на Ливию и Сирию), показав всю опасность следования во внешней политике антиамериканскому и антиизраильскому курсу, стремления противодействовать Вашингтону. Получили США доступ и к иракской нефти. В то же время намерение Вашингтона сделать из этой страны «витрину демократии» успехом не увенчалось. Более того, по оценке руководства Миссии ООН в Ираке, политический процесс в этой стране продолжает буксовать. Обстановку еще более осложняет то, что Ирак остается главной мишенью (и одновременно основным рассадником) международного терроризма.

Ключевое место в ближневосточной политике Вашингтона отводится Израилю. Американцы рассматривают его как единственное демократическое государство в регионе, что приобретает для них особенно большое значение в настоящее время в свете проводимой Вашингтоном линии на повсеместное насаждение демократии. Стратегическое партнерство США и Израиля закреплено договором 1981 г. Эта страна остается крупнейшим получателем американской военной помощи — в течение ближайших десяти лет ей будет поставлено вооружение на сумму 30 млрд долл.

Продолжая считать обеспечение безопасности Израиля одной из основных целей своей ближневосточной политики, в Вашингтоне пришли, судя по всему, к выводу, что в современных условиях достичь этой цели чисто военными методами невозможно. В данном контексте представляется симптоматичным недавнее заявление президента Дж. Буша в Абу-Даби, что создание «независимого, жизнеспособного, демократического и миролюбивого Палестинского государства» станет «лучшей гарантией мира для всех его соседей» [4].

При всей обоснованности такого подхода остается, однако, открытым вопрос, удастся ли Вашингтону добиться – как это было задекларировано – урегулирования израильско-палестинского конфликта до января 2009 г. Хотя США и обладают эффективными дипломатическими и финансово-экономическими рычагами воздействия на ход мирного процесса, очевидно, что в условиях, когда произраильское лобби имеет возможность оказывать сильное влияние на ближневосточную политику американской администрации, задействовать эти рычаги в отношении Израиля, да и в целом играть роль «честного брокера» Соединенные Штаты вряд ли смогут. Еще более осложняет переговорную ситуацию то, что и в Израиле, и на палестинских территориях внутриполитическая обстановка не благоприятствует поискам компромисса и принятию судьбоносных решений. Среди израильтян усиливается влияние правых и религиозных партий, которые грозят выйти из правительственной коалиции, если премьер-министр Э. Ольмерт пойдет на территориальные уступки или приступит к обсуждению с палестинцами проблем Иерусалима, беженцев и поселений. При этом министр обороны Израиля Э. Барак считает, что соглашение о мире вообще невозможно, пока ХАМАС господствует в Газе (восстановить контроль над которой Палестинская национальная администрация пока не в силах). В не менее сложной ситуации находится глава ПНА М. Аббас. Возглавляемое им Движение за национальное освобождение Палестины (ФАТХ) пользуется на данный момент поддержкой 32% населения (исламисты – 18%). Но при этом 48% палестинцев одобряют осуществляемые боевиками обстрелы территории Израиля, 98% считают, что достичь мира невозможно без решения проблемы Иерусалима, а 88% — без урегулирования вопроса о беженцах. В таких условиях можно будет, видимо, считать успехом, если в течение года удастся добиться прогресса в реализации на Западном берегу первого этапа формально остающейся в силе «Дорожной карты» — пресечения терроризма и замораживания строительства поселений.

Значительное внимание уделяют в Вашингтоне Египту, союзнические отношения с которым представляют, по словам Дж. Буша, «краеугольный камень американской политики в регионе» [5]. АРЕ является крупнейшим среди арабских стран получателем американской военной и экономической помощи, составляющей около 2 млрд долл. в год (при этом, правда, американцы выстраивают военно-техническое сотрудничество таким образом, чтобы не допустить получения египетской армией превосходства над Армией обороны Израиля). Объем американских инвестиций в экономику Египта только за 2007 г. превысил 6 млрд долл., а товарооборот достиг 7,5 млрд долл. (по сравнению с 4,3 млрд в 2004 г. и 6,5 млрд долл. в 2006 г.). В 1988 г. АРЕ получила статус «союзника Соединенных Штатов Америки вне рамок Организации североатлантического договора». Такой подход объясняется весом и влиянием Египта на Ближнем Востоке и в Северной Африке. В арабских столицах внимательно следят за внешнеполитическим курсом Каира, считаются с позицией египтян. В силу этого дружественные отношения США с АРЕ позитивно сказываются на их отношениях с другими государствами региона. С другой стороны, поддержка американцами светского режима в Каире позволяет тому более эффективно противостоять исламистам (приход которых к власти в этой стране был бы чреват самими негативными последствиями как для арабского мира, так и для американских интересов в регионе).

Одним из приоритетных направлений политики Вашингтона на Ближнем Востоке является борьба с терроризмом. Ее успех, полагают американцы, будет во многом предопределяться ситуацией в Ираке, где, как они утверждают, ход антитеррористической операции внушает все больший оптимизм. Американскими спецслужбами налажено эффективное взаимодействие с органами госбезопасности ряда ближневосточных стран, включающее обмен информацией, координацию действий, оказание технической помощи, подготовку кадров. Понимают в США и важность искоренения порождающих экстремизм причин. Привести к этому, по мнению американцев, должна демократизация стран региона, «поощряющая, как подчеркивал Дж. Буш, религиозную толерантность и позволяющая народу самому наносить на карту очертания своего будущего» [6]. В Вашингтоне считают, что политическая либерализация создаст условия и для экономического развития арабских государств, дав им возможность в полной мере использовать «человеческий потенциал» [7]. Подобный подход представляется не бесспорным: исламский фундаментализм порождают проблемы, в первую очередь социально-экономические, и без их решения форсированная демократизация может сыграть на руку исламистам, как это и произошло в Алжире.

В целом же, американское руководство продолжает придавать большое значение политической либерализации ближневосточных стран. В то же время в США начали, похоже, принимать во внимание настороженное отношение к их инициативам в странах региона, где Вашингтон подозревают в намерении насадить демократию западного образца, не считаясь с самобытностью и историческими, культурными и религиозными особенностями арабов. Неслучайно, выступая в Абу-Даби, Дж. Буш говорил не просто о политической либерализации, а о формировании «свободных и справедливых обществ», для чего необходимо создание «прочных гражданских институтов, таких как религиозные учреждения, университеты, профессиональные ассоциации, органы местного самоуправления, общественные организации». При этом он признал, что «свободное и справедливое общество требует привычки к самоуправлению» и что «демократия не наступит с сегодня на завтра» [8].

В настоящее время Соединенные Штаты, безусловно, являются наиболее важным внерегиональным игроком на ближневосточной арене. Вместе с тем очевидно и то, что в одиночку решить проблемы региона они не в состоянии. Отсюда для США вытекает необходимость взаимодействия с другими державами, способными оказывать влияние на обстановку на Ближнем Востоке, – Россией, Францией, другими европейскими государствами.

1. См., напр.: US Policy in the Persian Gulf: New Beginnings. Vantage Conference. 1989. Muscatine, 1989, p. 5.

2. Ibid., p.11; С.Э. Лэнгфорд. Политика США в отношении Израиля в 90-е годы. Мирный процесс и экономическая помощь // Востоковедный сборник, вып. 2. М., 2001, с. 218.

Внешняя политика США

Претензии США на мировое господство и исключительность держатся на следующих факторах: [2]

• 1) на финансовом могуществе, обеспечиваемом исключительными правами на эмиссию главной резервной валюты мира;

• 2) на идеологии «идеальной демократии», которая несет факел свободы «диким» народам мира (при это «диким» может объявляться любой народ, отвергающий американскую идеологию);

• 3) на военной силе, многократно превышающей возможности любой страны (за исключением России или Китая, которых американская элита считает главными внешними угрозами).

Для погрязшего в неподъёмных долгах и кредитах Запада во главе с США единственным способом удержания глобального лидерства и выхода из экономического кризиса является развязывание крупных войн, неоколониальное подчинение богатых ресурсами стран и ослабление геополитических конкурентов вроде России и Китая.[3][4] Именно поэтому военный бюджет США не только является самым большим в мире, но и превосходит по своему объёму бюджеты шести с стран с крупнейшими после США военными расходами. Военный бюджет Китая второй по объёму после американского — почти втрое меньше военного бюджета США.[5]

В идеологическом плане в современных США лидируют так называемые американские неоконсерваторы, которые считают «абсолютную безопасность» США главной ценностью и главной целью внешней политики — настолько, что её достижение оправдывает любые преступления и любые нарушения международного права. Принцип «абсолютной безопасности» США лежит в основе «Проекта нового американского века», который предполагает глобальное доминирование США в XXI веке, так же, как это было в XX веке. Проект продвигается сверхвлиятельным американским НКО под управлением Роберта Кагана — мужа заместителя госсекретаря США Виктории Нуланд. Именно доктрины «Нового американского века» стали теоретической базой военных интервенций в Ираке и Ливии, цветных революций и Арабской весны.[6]

Президент США Барак Обама довольно откровенно рассказал в 2015 году о целях американской внешней политики. Он заявил, что власти США «выкручивают руки другим странам для достижения собственных целей», а цель политики США — «мир, где Америка является лидером» (то есть господин). Также Барак Обама уточнил, что выкручивают руки американцы при помощи не только политических, но экономических и военных рычагов.[7]

По словам американского политика Рона Пола, «У США есть только два типа внешней политики. Если другие страны нас слушают, они получают миллиарды долларов. Если нет — мы начинаем их уничтожать».[8][9]

В 2015 г. Питер Кузник — директор Института ядерных исследований Американского университета в Вашингтоне — с горестью рассказал, куда вера в собственную исключительность завела Соединённые Штаты: