Меню Рубрики

В научной литературе высказана точка зрения

Авторская позиция выражена ПРЯМО

Авторская позиция выражена КОСВЕННО

Позиция автора текста по поднятой проблеме выражена ясно и однозначно: …

Автор текста, оставляя читателю право выбор, достаточно четко обозначает свое отношение к проблеме (чего?). NN убежден: …

Позиция автора по поднятой проблеме выражена ясно и однозначно. NN подводит читателя к выводу о том, что …

Автор текста не выражает прямо свою точку зрения относительно поднятой проблемы, но исподволь подводит читателя к мысли о том, что …

Позиция NN относительно поднятой проблемы становится понятной лишь после прочтения текста. Автор, рассказывая читателям эту историю, будто говорит.

Позиция NN относительно поднятой проблемы становится понятной лишь после внимательного прочтения текста. Автор убежден: …

Писатель прямо не высказывает своего отношения к происходящему, однако мы, читатели, прекрасно понимаем, что NN…

Хотя позиция автора на выражена явно, логика текста Ф.Кривина убеждает читателя в том, что правильное воспитание должно закалять характер, приучать ребенка к труду, к самостоятельной жизни.

Согласие или несогласие пишущего с автором исходного текста – это и есть тот тезис, который следует аргументировать.

Речевые клише, помогающие выразить своё согласие с автором исходного текста

Речевые клише, помогающие выразить своё несогласие с автором исходного текста

1.Я согласен с позицией автора исходного текста и тоже считаю: …

2.Мысль, высказанная NN, близка, безусловно, и мне. Я так же, как и автор, полагаю: …

3.С мнением автора текста трудно не согласиться. Я тоже считаю, что …

1.Я с большим интересом прочитал текст публициста NN, однако не все аргументы автора показались мне достаточно убедительными. Хочется выразить сомнение в том, что …

2.В целом доводы автора исходного текста достаточно убедительны, однако я не вполне согласен с тем, что …

Аргумент = источник + иллюстрация + микровывод

Аргументы, основанные на читательском опыте (2 балла)

Пример из художественной литературы

Я согласен с позицией автора исходного текста по поднятой проблеме и тоже считаю: памятники культурного и исторического наследия прошлого требуют к себе бережного отношения.

Об этом неоднократно говорили в своих произведениях русские и зарубежные писатели-классики.

Вспомним фантастический рассказ Рэя Брэдбери «Улыбка». В этом произведении автор показал жалкую и трудную жизнь людей, уцелевших после атомной катастрофы. В порыве отчаяния они развлекаются тем, что уничтожают последние сокровища искусства прошлых веков. Власти разрешили каждому желающему плюнуть на картину Леонардо да Винчи «Джоконда». Среди толпы, в порыве ненависти разорвавшей на куски живописный шедевр прошлого, оказался подросток. Он отказался вместе со всеми осквернять красоту, подобрал обрывок холста и свято хранил его, украдкой любуясь улыбкой Моны Лизы. Следовательно, когда Том вырастет, он, возможно, сможет убедить других людей в том, как важно бережно относиться к культуре прошлого.

Пример из публицистической

Я согласен с позицией автора исходного текста по поднятой проблеме и тоже считаю: книга всегда была и остается важным источником познания окружающей действительности, средством совершенствования внутреннего мира человека. Поэтому отношение к ней должно быть соответствующим, уважительным.

В доказательство своей точки зрения приведу следующий пример из публицистической литературы. Вспомним «Письма о добром и прекрасном» Д.С.Лихачёва. В дном из них академик говорит о том, что литература даёт колоссальный опыт жизни. Она делает человека интеллигентным, развивает в нем не только чувство красоты, но и понимание жизни, всех ее сложностей, служит проводником в другие эпохи и к другим народам, раскрывает перед нами сердца людей. Таким образом, в книгах сосредоточена вековая мудрость человечества, поэтому их стоит уважать и беречь.

Речевые клише, помогающие ввести в текст сочинения первый аргумент – пример из русской или зарубежной литературы

Об этом неоднократно говорилось в русской классической литературе. Вспомним, например, произведение NN…

В доказательство своей точки зрения приведу следующий литературный пример. Вспомним произведение NN…

Не случайно многие русские (зарубежные) писатели в своих произведениях искали ответ на этот вопрос. Вспомним, например, произведение NN…

В доказательство справедливости всего вышесказанного приведу следующий литературный пример. Вспомним произведение NN…

Эту непреложную истину подтверждает опыт русской классической литературы. Вспомним произведение NN…

Банк аргументов (все аргументы необходимо дорабатывать)

Приводим аргументы, основанные на жизненных впечатлениях (1 балл)

Аргументы, основанные на жизненных впечатлениях

Образцы написания подобных аргументов и введения их в текст экзаменационного сочинения

Примеры из собственного жизненного опыта

Хочу рассказать об одном случае из моей жизни, который, как мне кажется, является дополнительным аргументом в пользу того, что произведения искусства воспринимаются каждым человеком по-разному. Недавно я беседовал с сестрой о смысле цикла живописных полотен Дега «Танцовщицы». По мнению Лены, художник хотел показать, что балерины на самом деле некрасивы, только танец и сценические костюмы даруют им изящество. Но ведь картины не об этом! Лена не видит: танцовщицы не то, что некрасивы. – они уставшие. Пропорции их тел специально искажены художником для того, чтобы показать эту усталость, подчеркнуть тяжесть каждодневных тренировок, постоянных диет. Моя сестра не понимает, что кости танцовщиц давно изменены под балетный шаг, их невероятно трудно будет вернуть в нормальное положение. Балерины на картинах Дега уже не похожи на реальных женщин. Художник хочет сказать: людям, посвятившим себя балету, слишком трудно заводить семьи, рожать и воспитывать детей. Их жизнь такая же надломленная, как и тела. Беседуя с Леной, я понял: Лена до тех пор не увидит всего этого, пока не осознает, что картина – это не просто рисунок, а чувства, мысли, переживания художника, выраженные при помощи карандаша и красок.

Примеры из жизни других людей

Приведу еще один пример, который показывает, как малейший знак внимания со стороны окружающих может придать отчаявшимся людям уверенность в себе, согреть их душу. В Нью-Йорке жил человек. В один день этот американец потерял всё: его семья распалась; компания, в которой он работал, обанкротилась; жильё его собирались забрать за долги. Тогда герой от отчаяния, а может, от недостатка любви и душевного тепла написал на куске картона слова «Бесплатные объятья» и вышел на улицы города. Он стоял, подняв плакат над головой, а мимо проходили люди, не обращая на него никакого внимания. Но через час к нему подошла женщина, сказал, что сегодня умерла ее собака и ей нужно, чтобы ее кто-нибудь обнял, поделился душевным теплом. Через несколько дней на улицы выходили десятки людей с такими же плакатами. Всем жителям города стало теплее и радостней жить. У многих, по их собственным словам, наладилась жизнь, отступили проблемы. Таким образом, этот жизненный пример показывает: любовь и неравнодушие к судьбе человека помогают ему выйти из душевного кризиса.

В начале марта 1613 года совершил свой бессмертный подвиг крестьянин села Домнино Иван Сусанин. Его самоотверженный поступок навсегда остался в памяти потомков как приме истинного патриотизма. Иван Сусанин пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти от польских захватчиков юного Михаила Фёдоровича Романова. Один из отрядов польских интервентов намеревался схватить и убить только что избранного на престол русского царя. Поляки сделали Сусанина своим проводником, а тот обманом завел врагов и лесную глушь и погубил их, погибнув при этом сам. Так ценой своей жизни простой крестьянин спас юного царя Михаила Романова.

Поучительные события из жизни выдающихся личностей

Приведу жизненный пример, который показывает, что надо быть верным своим идеалам пи принятому решению. Вспомним факты из биографии итальянского философа Джордано Бруно. Восемь лет этот человек провел в застенках инквизиции. От него требовали, чтобы он отрекся от своих убеждений, и за это обещали сохранить жизнь. Но ни обещания инквизиторов, ни пытки не сломили духа Джордано Бруно. Он был верен принятому решению о последнего отстаивать идеи Николая Коперника, отказался ради сохранения жизни торговать своими убеждениями и мужественно принял смерть на костре. Такая верность идеалам заслуживает уважения.

Жизненные истории, освещавшиеся в СМИ

Рассказы о собачьей преданности – это не выдумки. В 1995 году в Тольятти в автомобильной катастрофе погибла супружеская пара. Вместе с молодыми людьми в машине находилась немецкая овчарка, которая чудом осталась жива. Собака, наверное надеялась, что хозяева вернутся, и со дня трагедии круглый год в любую погоду ждала их у обочины. Верного, как прозвали пса жители города, пытались забирать к себе домой сердобольные люди, однако он каждый раз возвращался на свой пост. Несколько раз псу строили будку прямо у дороги, но он игнорировал удобства, мок под дождем и мерз на ветру целых семь лет. Наверное, когда Верный умирал, он еще надеялся увидеть близких ему людей. После смерти собаки горожане поставили у дороги щит с надписью – «Псу, научившему нас любви и преданности».

Ссылки на мнение известного, уважаемого человека – ученого, философа, психолога, политического деятеля

Приведу еще один пример, который показывает, что человек сможет обрести утрачено радостное мировосприятие, если не так болезненно начнет относиться к жизненным неурядицам. Известный американский психолог Дейл Карнеги говорил: « Когда судьба преподносит вам лимон, постарайтесь сделать из него лимонад». И действительно, наше настроение зависит от нас самих. Стоит всего лишь по-другому взглянуть на то, что тебя окружает, и тогда, возможно, твое настроение улучшится.

Примеры из художественных фильмов

О бескорыстной любви собаки к своему хозяину рассказывается в художественном фильме «Хатико: самый верный друг». Не каждый человек способен на столь искренне чувство верности кому-либо, которым отличался пёс главного героя. После того как его хозяин скоропостижно умирает, Хатико в течение девяти лет каждый день в одно и то же время приходил на вокзал. Пёс ждал до самого вечера и надеялся, что вот-вот его хозяин выйдет из очередного поезда. Несмотря на то, что Хатико пытались забрать родственник профессора, он неизменно продолжал возвращаться на станцию. Здесь преданный пёс и умер, так и не дождавшись хозяина. Таким образом этот пример показывает: преданность собаки человеку – смысл её существования.

Совет для тех, кто не читает.

Если бы я не любила читать, то вот какой выход я бы нашла: прочитала бы только две книги:

Биографию великого человека (полководца, писателя, поэта и т.д., в зависимости от моих интересов) я бы изучила досконально. Это был бы жизненный аргумент.

Вторую книгу выбрала бы тоже по желанию (взяла бы не классику, а что-то современное, лучше военной тематики) и внимательно ее прочитав 2-3 раза, выписала бы из нее всевозможные проблемы. Это был бы литературный аргумент.

Способы выражения позиции автора в тексте научно-популярной статьи Текст научной статьи по специальности « Языкознание»

Аннотация научной статьи по языкознанию, автор научной работы — Муранова Ольга Сергеевна

Текст научно-популярной статьи характеризуется наличием специфических лингвистических и стилистических средств, прямо или косвенно выражающих позицию автора по затрагиваемой в статье проблеме. Их употребление связано с необходимостью адекватно представить достоверную научную информацию в максимально доступной и увлекательной форме, а также с желанием автора убедить читателя в правильности своей точки зрения по затрагиваемой в статье проблеме. Все это создает специфику научно-популярной статьи как особого жанра научно-популярного подстиля .

Похожие темы научных работ по языкознанию , автор научной работы — Муранова Ольга Сергеевна,

Текст научной работы на тему «Способы выражения позиции автора в тексте научно-популярной статьи»

СПОСОБЫ ВЫРАЖЕНИЯ ПОЗИЦИИ АВТОРА В ТЕКСТЕ НАУЧНО-ПОПУЛЯРНОЙ СТАТЬИ

Работа представлена кафедрой английской филологии.

Научный руководитель — доктор филологических наук, профессор Т. И. Воронцова

Текст научно-популярной статьи характеризуется наличием специфических лингвистических и стилистических средств, прямо или косвенно выражающих позицию автора по затрагиваемой в статье проблеме. Их употребление связано с необходимостью адекватно представить достоверную научную информацию в максимально доступной и увлекательной форме, а также с желанием автора убедить читателя в правильности своей точки зрения по затрагиваемой в статье проблеме. Все это создает специфику научно-популярной статьи как особого жанра научно-популярного подстиля.

Ключевые слова: жанр научно-популярной статьи, научно-популярный подстиль, научнопопулярная литература, позиция автора, категория модальности, категория адресованности.

MEANS OF EXPRESSING THE AUTHOR’S POSITION IN A POPULAR SCIENCE ARTICLE

The text of a popular science article is characterised by specific linguistic and stylistic means, which express the author’s position on the issue discussed in the article both in the explicit and implicit ways.

The use of these means is connected with the necessity to make the presentation of objective scientific information comprehensible and interesting for a general reader as well as with the author’s desire to convince the reader of the truth of his/her point of view on the questions touched upon in the article. All this displays the specific character of a popular science article as a special genre of the popular science substyle.

Key words: genre of a popular science article, popular science substyle, popular science literature, author’s position on the issue discussed in the article, category of modality, category of addressing.

Известно, что информация всегда играла чрезвычайно важную роль в жизни человека. Однако с середины 20-х гг. XX в. в результате социального прогресса, начала научно-технической революции — бурного развития науки и техники — начался стремительный рост объема информации, ставший причиной так называемого информационного взрыва. Таким образом, роль информации в жизни человека и общества в целом значительно возросла. В связи с этим возникла необходимость популяризации научного знания, что привело к формированию научно-популярного подстиля. Научно-популярный подстиль рассматривается, как правило, в рамках научного стиля. Это связано прежде всего с тем, что традиционная классификация разновидностей литературного языка по функциональному признаку различает разговорную, официально-деловую, газетно-публицистическую и научную речь, не определяя места языка научно-популярных произведений. Это позволяет некоторым исследователям характеризовать его как некую смесь «элементов и научного, и разговорного, и публицистического стилей, а также стиля художественной литературы» [6, с. 28]. В отечественной литературе лингвостилистические особенности текста научно-популярных произведений достаточно подробно рассматриваются в работах И. С. Алексеевой, В. Н. Комисаро-ва, А. В. Федорова, А. Я. Коваленко, Э. А. Лазаревич, В. В. Одинцова, В. Е. Чернявской и др.

Автором любого текста научной коммуникации, в частности научно-популярного тек-

ста, в большинстве случаев является ученый. Однако в отличие от чисто научных текстов, предназначенных для узкого круга специалистов в данной области, адресатом научно-популярного текста, как правило, являются некомпетентные или малокомпетентные в данной научной области читатели различного возраста. Следовательно, автор научно-популярного текста должен рассказать о науке, не упрощая ее, так как упрощенчество приводит к искажению науки, к дезориентации читателя, и в то же время не перегружая изложение труднодоступным материалом, который может отпугнуть читателя. В этом и состоит основная специфика научно-популярных произведений. Популярность достигается такими средствами, как: 1) конкретность и 2) последовательность изложения. В противном случае, как отмечает Э. А. Лазаревич, читателю трудно понять объяснения автора [3, с. 107, 108, 109].

Читайте также:  Острота зрения определяется при помощи таблицы

Примечательно, что в последнее время научно-популярная литература вышла за рамки письменного текста; радио и телевидение порождают свои виды устного научно-популярного текста. Совершенно особым видом научно-популярного текста стал текст, сопровождающий научно-популярный фильм. Таким образом, изучение одной из разновидностей научного стиля — научно-популярного подстиля — актуально в настоящее время. В частности, немалое внимание уделяется научно-популярной проблематике в прессе, которая несколько видоизменяет языковые особенности научно-популярного подстиля, приспосабливая его к средствам

массовой информации. Это имеет место и в научно-популярных статьях, публикующихся в журналах и в других периодических изданиях.

Текст научно-популярной статьи предназначен для широкой читательской аудитории неспециалистов в области популяризируемого знания, различающихся по возрасту, образованию и уровню подготовленности к восприятию научной информации [4, с. 17—18]. Автор статьи, с одной стороны, старается передать научную информацию в компактной и доступной форме, а с другой — вызвать у адресата (т. е. у массового читателя) определенное отношение к сообщаемому [3, с. 107]. Наличие адресата, а именно широкого круга читателей, влияет не только на сущность, но и на форму речи. Адресованность текста ограничивает, сдерживает свободу выражения автора. Из многообразных вариантов автор, чтобы быть понятым, вынужден выбирать такие, которые являются общими для его речевого опыта и речевого опыта адресата, иначе информация не дойдет до читателя и коммуникация не состоится. В этом проявляется специфика реализации категории адресованности в тексте научно-популярной статьи [7, с. 15]. В то же время автор статьи не просто передает факты, но и выражает свою точку зрения по затрагиваемой в статье проблеме, стремясь убедить адресата в своей правоте, а также убедить или разубедить читателя в истинности того или иного научного положения [2, с. 150—151]. В связи с этим можно говорить о том, что в отличие от чисто научной статьи научно-популярная статья выполняет не только информационную функцию, но и функцию убеждения.

Исследование позиции автора как лингвистической текстовой категории, влияющей на эффективность воздействия текста научнопопулярной статьи на читателя-неспециалис-та в области популяризируемого знания, направлено на изучение до сих пор не разработанной в лингвистическом плане проблемы «обратной связи» читатель — автор. В лингвистической литературе чаще всего употребляется термин «образ автора», однако при анализе текстов научной коммуникации представляется более целесообразным использовать обо-

значение «позиция автора», так как здесь речь идет о различных средствах выражения отношения автора к предмету сообщения, а также авторской оценки существующих научных взглядов, теорий, мнений и т. д.

Автор научно-популярной статьи выступает как субъект познания и речи. На основе этого можно сделать вывод о том, что исследование языковых средств, реализующих категорию позиции автора, направлено прежде всего на изучение лингвистических способов выражения авторизации. Под авторизацией здесь понимается дополнительный структурно-семантический план текста, указывающий на субъект познания и речи [8, с. 101].

Научно-популярная статья характеризуется рядом языковых особенностей, прямо или косвенно указывающих на личность автора. Рассмотрим основные способы выражения позиции автора на примере статьи «Electric Guitar Packages — The All In One Solution», опубликованной на сайте http://www.articles.ask-me-about.com. Как показывает заголовок, в данной статье описывается оборудование, которое, как правило, продается вместе с электрогитарой. В конце статьи автор выражает свою точку зрения относительно целесообразности использования того или иного оборудования, делится с читателем собственным опытом и собственными идеями по данному вопросу.

Основным показателем авторизации в тексте научно-популярной статьи является использование личного местоимения первого лица. Выражая свое личное мнение или описывая свой опыт по затрагиваемому в статье вопросу, автор прибегает к использованию личного местоимения первого лица в единственном числе («I»): The kit may or may not come with a tuner. You will need one whatever happens. I have always used pitch pipes, and great though automatic tuners are, you cannot beat the training given by tuning the guitar with just a pipe and your ears. Learn how to do it properly; you will appreciate it in the end. Здесь автор использует местоимение «I», ссылаясь на свой опыт и тем самым указывая читателю на то, какое оборудование он может использовать при обучении игре на гитаре. Описание своего опыта по дан-

ному вопросу помогает автору добиться большей убедительности и объективности изложения, а также заставляет читателя поверить в истинность его наблюдений, в обоснованность советов и рекомендаций по покупке и использованию оборудования для электрогитары, которыми автор делится в данной статье.

В отдельных случаях используются стандартные формулы выражения мнения автора, когда субъект речи вводится в форме подлежащего, выраженного личным местоимением первого лица, а также дополнения, выраженного косвенной формой личного местоимения первого лица («me»), например: I think, I consider, I do (not) claim, that. ; it is important for me: I think it unlikely that you will be able to play any stadiums with this rig, but hey, you have got to start somewhere? Здесь автор указывает на то, что рекомендации, которые представлены в статье, предназначены в основном для тех, кто только приступает к обучению игре на гитаре; поэтому, по его мнению, не следует ожидать серьезных результатов при использовании описанного в статье оборудования. В то же время данное предложение имеет форму риторического вопроса. Это говорит о том, что автор не просто хочет выразить свою точку зрения, но и стремится подвигнуть читателя к определенным действиям, дать ему понять, что, как бы это ни было сложно, надо когда-нибудь начинать. Помимо увеличения степени воздействия на читателя, употребление риторического вопроса помогает автору наладить контакт с читателем, привлечь его внимание к данному элементу сообщения.

Использование личного местоимения первого лица помогает автору также отделить свои собственные мысли, убеждения, оценочные суждения и т. д. от фактической информации и общепризнанных идей, не вызывающих сомнения или разногласия в современной науке.

Непосредственную соотнесенность с субъектом речи выражает и притяжательное местоимение первого лица единственного числа: Electric guitar packages are typically an all in one answer to the problem of getting someone started with an electric guitar. Is it the best way to go for a beginner though? In my opinion, probably not. Здесь автор оспаривает общепринятое мнение,

предлагая в дальнейшем свое решение данной проблемы. По его мнению, утверждение о том, что электрогитара лучше всего подходит для новичков, является спорным и недостаточно обоснованным. Он предлагает свой вариант решения данного вопроса, рекомендуя читателю начинать обучение игре на гитаре с акустической гитары. Таким образом, использование притяжательного местоимения первого лица позволяет автору противопоставить свою личную точку зрения общепринятому мнению по затрагиваемому в статье вопросу.

Личностная связь с субъектом речи делается видимой через метакоммуникативный и оценочный план высказывания. Любая субъективно-оценочная квалификация фактов имеет авторизующее значение [8, с. 103]. Автор речевого произведения не просто сообщает фактическую информацию, но и выражает свое отношение к предмету сообщения (как в эксплицитной, так и в имплицитной форме). Таким образом, изучение способов выражения позиции автора тесно связано с исследованием так называемой субъективной, или авторской, модальности текста. Различного рода модально-оценочные слова «создают в предложении потенциальную позицию субъекта оценки, которая может быть по смысловой надобности заполнена соответствующим лексико-грамматическим способом» [1, с. 280]. Таким образом, можно говорить о высокой степени выраженности субъективной, или авторской, модальности в тексте научно-популярной статьи. Субъективная модальность выражает отношение автора текста к предмету сообщения [5, с. 33]. В тексте статьи «Electric Guitar Packages — The All In One Solution» используется ряд языковых средств, реализующих данную категорию.

Разнообразные лексические усилители позволяют автору расставить акценты по ходу повествования, а также привлечь внимание читателя к определенным фактам и сведениям, упоминаемым в статье: а) Perhaps you have already tried an acoustic guitar, and the call of rock and roll fame and fortune is too much for you?; б) At it the guitar looks really cool as well, then that is just a bonus!; в) All you really need from your electric guitar package is an instrument with

a decent, playable action (the height of the strings above the fret board), and an amplifier that will give you a good tone at low volume; г) Electric guitar packages are typically an all in one answer to the problem ofgetting someone started with an electric guitar. Is it the best way to go for a beginner though? Данные примеры свидетельствуют о том, что использование лексических усилителей дает возможность показать противоречивость или несостоятельность общепринятой точки зрения по обсуждаемому в статье вопросу, а также убедить читателя в своей правоте. В частности, автор стремится убедить читателя в том, что электрогитара не лучший вариант для начинающих. При этом он оговаривается, что впоследствии, если читатель почувствует повышенный интерес к рок-н-роллу, он может воспользоваться и электрогитарой. Примечательно, что в последнем из вышеприведенных примеров благодаря использованию прилагательного «good» в форме превосходной степени оценочность и субъективность авторского изложения проявляются в эксплицитной форме. Несмотря на то что само по себе прилагательное «best» имеет ярко выраженную положительную оценочность, в данном случае оно приобретает отрицательную коннотацию. Это связано с тем, что в данном случае прилагательное «best» используется в предложении, носящем характер риторического вопроса и выражающем сомнения автора в обоснованности общепринятого суждения о том, что электрогитара лучше всего подходит для новичков. Одновременное употребление этих языковых средств помогает читателю взглянуть с новой точки зрения на общепринятые утверждения и стереотипы, а также заставляет его задуматься о противоречивости общепринятого мнения по затронутому в статье вопросу. В то же время использование прилагательного «good» в форме превосходной степени в предложении, имеющем форму риторического вопроса, подводит читателя к восприятию авторской точки зрения, способствует сближению автора с читателем.

Образные выражения научной речи также можно считать средством выражения позиции автора. При этом в силу их стандартизирован-ности или клишированности происходит ос-

лабление воздействия на читателя: Playing any instrument for the first time could be a painful experience for any unwilling audience and an affront on your ego! Образное выражение «an affront on your ego» построено по принципу метафоры, однако образность здесь уже отчасти стерлась, она стала достаточно привычной. Использование этого выражения в данном предложении служит для читателя своеобразным сигналом, создающим общий фон повышенной эмоциональности восприятия. Автор хочет предостеречь читателя от преждевременного разочарования, связанного с недостаточно быстрым освоением музыкального инструмента, тем самым предупреждая его о том, что, как и в любом другом виде деятельности, обучение игре на гитаре потребует определенных затрат времени и усилий со стороны обучаемого. Следует отметить, что, несмотря на высокую степень образности и эмоциональности повествования, эмоциональный фон не выступает здесь на первый план и не мешает воспринимать когнитивную информацию. В то же время употребление образных выражений облегчает понимание суммарной оценки события на фоне объективной когнитивной информации (т. е. цифровых данных, имен собственных, названий фирм, организаций и учреждений и т. д.), которую дает автор статьи.

Для того чтобы вызвать интерес к предмету сообщения, а также показать свое отношение к описываемому, автор статьи вводит в текст статьи эмоционально-экспрессивную и оценочную лексику: а) Having said that, there is no denying that an electric guitar is a sexy instrument, and some people will not be denied; б) Playing any instrument for the first time could be a painful experience for any unwilling audience and an affront on your ego! В первом примере прилагательное «sexy» несет положительную оценоч-ность: автор дает читателю понять, что, несмотря на его рекомендации не использовать электрогитару на начальном этапе обучения игре на гитаре, он ничего не имеет против электрогитары и людей, играющих на ней. Во втором примере, характеризуя первые впечатления того, кто начинает осваивать какой-либо музыкальный инструмент, автор исполь-

зует прилагательное «painful», которое само по себе несет ярко выраженную отрицательную оценочность. Однако последующий контекст указывает на то, что это только первое впечатление и что при дальнейшем освоении музыкального инструмента у обучаемого вновь должен проявиться интерес к игре на нем.

Эмоционально-экспрессивная и оценочная лексика употребляется в отдельных случаях вместе со словами-усилителями. Использование эмоционально-оценочных лексических единиц вместе со словами-усилителями позволяет писателю всесторонне охарактеризовать явление, понятие, предмет, обнаруживая при этом собственное отношение к изображаемому, т. е. способствует созданию авторской интонации — непременному условию эмоциональности изложения в тексте научно-популярной статьи: At it the guitar looks really cool as well, then that isjust a bonus! Здесь автор отмечает, что для того, чтобы скорее привлечь к себе аудиторию слушателей, следует обратить внимание и на внешний вид гитары. Одновременное употребление наречия «really» и разговорного прилагательного «cool» убеждает читателя в том, что мнение автора статьи является обоснованным и что оно соответствует современным реалиям, а также способствует сближению автора с читателем.

Как известно, наибольший успех у массового читателя имеют те произведения, которые увлекают красотой описания, говорят о науке художественно ярким языком. Для того чтобы сделать повествование более образным и экспрессивным, автор вводит в текст статьи фразеологизмы и образные выражения, служащие разъяснению фактической информации. Их употребление облегчает восприятие содержания, включая в него привычный образный ряд, а также помогает автору расставить акценты в выражении собственной оценки: a) Well if that is the case, then there are electric guitar packages that can fit the bill that won’t break the bank; б) Playing a new musical instrument is not only a labour oflove, it is a war against embarrassment.

В отличие от клишированных выражений в данных словосочетаниях четче проявляется метафоричность и, следовательно, новизна или непривычность высказывания. Возможно,

их следует рассматривать в качестве авторских новообразований. Как видно из данных примеров, автор полагает, что покупка оборудования для электрогитары не должна стать серьезным препятствием для желающих освоить этот музыкальный инструмент. При этом он продолжает убеждать читателя в том, что освоение музыкального инструмента может вызывать определенные трудности, однако, по его мнению, это не должно расцениваться как непреодолимая преграда или повод для преждевременного разочарования. Автор полагает, что тот, кто сможет своевременно преодолеть эти трудности, непременно рано или поздно добьется успеха. В то же время, как показывают приведенные выше примеры, использование подобных фразеологизмов и образных выражений создает эффект иронии, тем самым позволяя автору наладить диалог с читателем, а также выразить свое отношение к сообщаемому, привлечь внимание читателя к авторской позиции по затрагиваемым в статье вопросам. Наличие фразеологизмов и образных выражений в тексте статьи приближает его к текстам, характерным для сферы массовой коммуникации. Вероятно, это вызвано тем, что научно-популярные статьи публикуются в журналах и других периодических изданиях, а также на сайтах в Интернете, являющихся средствами массовой информации.

Читайте также:  Оправы для очков для зрения carolina herrera

Перечисленные выше авторизующие средства чаще всего употребляются в комплексе. Дополняя и усиливая друг друга, они создают в соответствующем фрагменте текста явственный образ автора даже при отсутствии эксплицитно заявленной «я-позиции». По мнению В. Е. Чернявской, доказательный характер научного изложения, вся система аргументов «за» и «против» какой-либо точки зрения также способны актуализировать текстообразующее начало автора даже в тех случаях, когда он не прибегает к эксплицитному выражению своего «я» [8, с. 103]. Следовательно, позиция автора может иметь как эксплицитную (т. е. явную), так и имплицитную (т. е. скрытую) форму выражения.

В то же время можно предположить, что порядок представления объективной когнитивной информации, упоминание одних дан-

ных и неупоминание других, их место в тексте и порядок их следования (например, порядок следования описания различных явлений) также обнаруживает определенную позицию автора, так как с помощью данных приемов автор может манипулировать читательским вниманием, вызывая у читателя интерес к определенным фрагментам текста статьи и при этом подчеркивая актуальность той или иной научной информации.

Нами было проанализировано около 130 статей по искусству, опубликованных на сайтах http://www.articles.ask-me-about.com и http://website-articles.net. Исследовавшиеся статьи посвящены искусству литературы, му-

зыки, живописи, фотографии и киноискусству, а также общим вопросам искусства. В результате анализа было установлено, что тексту данных статей присущи специфические лингвистические и стилистические средства, прямо или косвенно выражающие позицию автора по затрагиваемой в статье проблеме. Их употребление связано с необходимостью адекватно представить научную информацию в максимально доступной и увлекательной форме, а также с желанием автора убедить читателя в правильности своей точки зрения по затрагиваемой в статье проблеме. Все это создает специфику научно-популярной статьи как особого жанра научно-популярного подстиля.

1. Золотова Г. А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. М.: Наука, 1982. 368 с.

2. Крылова О. А. Основы функциональной стилистики русского языка. М.: Русский язык, 1979. 224 с.

3. Лазаревич Э. А. Искусство популяризации науки. М.: Наука, 1978. 224 с.

4. Одинцов В. В. Речевые формы популяризации. М.: Знание, 1982. 80 с.

5. Основы научной речи / Под ред. В. В. Химика, Л. Б. Волковой. СПб.: Филологический факультет СПбГУ; М.: Издательский центр «Академия», 2003. 272 с.

6. Сенкевич М. П. Стилистика научной речи и литературное редактирование научных произведений. М.: Высшая школа, 1976. 264 с.

7. Солганик Г. Я. Стилистика текста. М.: Флинта-Наука, 2005. 256 с.

8. Чернявская В. Е. Интерпретация научного текста. СПб.: Наука, 2004. 128 с.

Точка зрения

О недостаточной изученности проблемы. — Истоки понятия.Связь его с понятием «границы», разделяющей мир героя и действительность автора и читателя. — Анализ существующих определений. — Разновидности точек зрения (сравнение важнейших классификаций). — Итоговое определение понятия. — Точка зрения и различия литературных родов. — Роль понятия в изучении композиции литературного произведения.

Термин «точка зрения» в современном литературоведении пользуется заметной популярностью. В то же время определения понятия, обозначаемого этим термином, чрезвычайно редки (Эти определения отсутствуют в ряде солидных справочников: в «Краткой литературной энциклопедии» (КЛЭ) (1962-1978), в «Литературном энциклопедическом словаре» (ЛЭС’е) (1987), а также в «Словаре литературоведческих терминов» (М., 1974) и трехтомном фишеровском словаре «Литература» (Frankfurt am Main, 1996). Даже в специальном современном словаре терминов нарратологии сказано лишь, что «point of view» — один из терминов, которые «представляют нарративные ситуации» и обозначают «перцептуальную и концептуальную позицию» (Prince G. A Dictionary of Narratology. Andershot (Hants), 1988. P. 73), т. е. указаны функции термина, но не объяснено содержание понятия. А в таких специальных работах, как широко известная книга Б. А. Успенского «Поэтика композиции» (1970) и пособие Б. О. Кормана «Изучение текста художественного произведения» (М., 1972), читателю предлагаются развернутые и хорошо проиллюстрированные классификации «точек зрения», но само понятие все же не определяется. В первой из них есть только попутное уточнение: «. различные точки зрения, т. е. авторские позиции, с которых ведется повествование (описание)» (Успенский Б. А. Семиотика искусства. М., 1995. С. 14), а во второй значение термина так же попутно уточняется с помощью слов «положение», «отношение», «позиция» (Корман Б. О. Указ. соч. С. 20, 24, 27, 32). Следует учесть, что «точка зрения» иногда отождествляется с термином «перспектива» или прямо заменяется им (см., напр.: The Longman Dictionary of Poetic Terms/Ed. by J. Myers, M. Simms. New York; London, 1989. P. 238; Wilpert, Gero von. achwörterbuch der Literatur. Stuttgart, 1989. S. 675-676; Weimann R. Erzählperspektive//Wörterbuch der Literaturwissenschaft/Hrsg. von Claus Träger. Leipzig. 1986. S. 146-147; Hawthorn J. A Concise Glossary of Contemporary Literary Theory. New York, 1998. P. 169-171)).

Истоки понятия «точка зрения» — в истории самого искусства, в суждениях многих писателей и художников. Вряд ли правомерно связывать его происхождение исключительно с высказываниями Генри Джеймса, как это часто делается. В своем эссе «Искусство прозы» (1884) и в предисловиях к произведениям, обсуждая вопросы о соотношении романа с живописью и об изображении мира через восприятие персонажа, писатель учитывал опыт Г. Флобера и Г. де Мопассана (См.: Джеймс Генри. Искусство прозы; Из предисловий к собранию сочинений // Писатели США о литературе. М., 1982. Т. 1. С. 127-144). В немецком литературоведении приводятся анало гичные суждения Отто Людвига и Фридриха Шпильгагена (Lämmert E. Bauformen des Erzählens. Stuttgart, 1991. S. 70). Русская художественная традиция в этом отношении, видимо, мало изуче на, но можно вспомнить понятие «фокуса», которым пользовался Л. Толстой (См.: Толстой Л. H. Полн. собр. соч.: В 90 т. (Юбилейн.). М., 1928-1955. Т. 47. С. 213).

Для авангардистской эстетики и литературной критики проблема была актуализирована небывалым сближением словесных форм с изобразительными в искусстве XX в.— в кино и в таких литературных жанрах, как роман-монтаж. Отсюда исходили филологические исследования так называемой «новой критики», направленные на изучение «техники повествования», в частности известная книга П. Лаббокка «Искусство прозы» (1921) (См.: Lubbock P. The Craft of Fiction. London, 1921. Книга многократно переиздавалась).

С другой стороны, изучение проблем точки зрения, перспективы было связано с исключительным и имеющим глубокие причины интересом к архаике и к формам средневекового искусства в их противоположности искусству нового времени. В этой области – предпосылки другого, философско-культурологического направления. Оно представлено удивительно близкими в основных идеях статьями X. Ортеги-и-Гассета «О точке зрения в искусстве» (1924) и П. А. Флоренского «Обратная перспектива» (1919), а также разделом о «теории кругозора и окружения» в работе M. M. Бахтина «Автор и герой в эстетической деятельности» (1920-1924).

Оба направления могли иметь общий источник — в «формальном» европейском искусствознании рубежа XIX-XX вв. Например, в книге Г. Вёльфлина «Основные понятия истории искусств» (1915) было сказано, что каждый художник «находит определенные «оптические» возможности», что «видение имеет свою историю, и обнаружение этих «оптических слоев» нужно рассматривать как элементарнейшую задачу истории искусств». А в качестве вывода из уже проведенного исследования определенного этапа этой истории ученый сформулировал мысль об «отречении от материально-осязательного в пользу чисто оптической картины мира» (Вёльфлин Г. Основные понятия истории искусств. СПб., 1994. С. 18, 389), что почти буквально совпадает с суждениями Ортеги-и-Гассета (Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры. М., 1991. С. 198).

Оба эти направления учитывались в нашем литературоведении 1960-70-х годов. В упомянутой книге Б. А. Успенского необходимость их сближения и взаимодействия, без которого продуктивная разработка понятия вряд ли возможна, была уже вполне осознана. Отсюда и выдвижение ученым — в качестве ключевого — вопроса о границах художественного произведения и о точках зрения, внут ренней и внешней по отношению к этим границам (См.: Успенский Б. А. Поэтика композиции. С. 167-212). Это различие имеет принципиальное значение и связано с проблемами «автор и герой», «автор и читатель». Отношения этих «субъектов», очевидно, организованы или даже «запрограммированы» определенным устрой ством текста; но в то же время они не могут быть сведены к тем или иным особенностям этого устройства. Рамка, например, лишь обозначает границу произведения, которая не сводится к каким- либо указаниям в тексте: она создается «тотальной реакцией автора на героя» (M. M. Бахтин), а также реакцией читателя на героя и автора. Способы обозначения границ произведения в тексте часто смешиваются с моментами художественного «завершения» (Там же. С. 174), т. е. не учи тывается введенная Бахтиным категория «вненаходимости» автора.

Один из исследователей остроумно заметил, что Евгений Онегин для своего создателя, с одной стороны,— реальный человек, который не мог отличить ямба от хорея; с другой — такое же создание творческого воображения, как и онегинская строфа,— по каковой причине этот персонаж и говорит исключительно ямбами, с хореями их нигде не смешивая (Федоров В. В. О природе поэтической реальности. М., 1984. С. 110-112). Перед нами именно различие внутренней и внешней точек зрения по отношению к границам произведения: извне его виден текст; чтобы увидеть изображенную в произведении действительность в качестве «реальной жизни», нужно стать на точку зрения одного из персонажей.

Вопрос о «рамке» к этой ситуации, как видно, прямого отношения не имеет. Но автор находится вне жизни героя не только в том смысле, что он пребывает в ином пространстве и времени: у этих двух субъектов совершенно разного рода активность. Автор — «эстетически деятельный субъект» (M. M. Бахтин), результат его деятельности — художественное произведение; действия же героя имеют определенные жизненные цели и результаты. Так, в знаменитом романе Д. Дефо отнюдь не автор строит дом или лодку; равно как герой, занимаясь этим, не подозревает о существовании художественного произведения, в котором он, по мнению автора и читателя, находится.

Отсюда понятно, что «положение», «отношение», «позиция» субъекта внутри изображенного мира и вне его имеют глубоко различный смысл, а следовательно, и термин «точка зрения» не может быть использован в этих двух случаях в одном и том же значении. Между тем немногие известные определения понятия, как правило, либо игнорируют это различие, либо не включают его осмысление в сами формулировки.

П. Лаббок и Дж. Шипли полагали, что точка зрения — «отношение рассказчика к повествованию» (Dictionary of World Literary Terms/By J. T. Shipley. London, 1970. P. 356-357), позже в этом термине увидели обозначение «позиции, с которой рассказывается история» (A Dictionary of Modem Critical Terms/By R. Fowler. London — Henley — Boston, 1978. P. 149). В статье справочника «Современное зарубежное литературоведение» сказано, что точка зрения «описывает «способ существования» (mode of existence) произведения как самодостаточной структуры, автономной по отношению к действительности и к личности писателя» (Толмачев В. М. Точка зрения//Современное зарубежное литературоведение. Энциклопедический справочник. Ред.-сост. И. П. Ильин, Е. А. Цурганова. М., 1996. С. 154). Во-первых, мы узнаем отсюда не то, чем является «точка зрения», а то, что предмет, который она «описывает»,— автономная и самодостаточная структура. Во-вторых, произведение представляет собой такую структуру исключительно с внешней по отношению к нему точки зрения, но отнюдь не с точки зрения персонажа (персонаж видит свой, реальный для него мир, а не «структуру», частью которой сам является). Означает ли игнорирование этого различия, что в данном случае любая точка зрения отождествляется с позицией автора-творца? Наоборот. Утверждение, что, «отчуждаясь в языке, произведение как бы «представляет себя» читателю» (Там же. С. 155), варьирует известные тезисы Р. Барта о «смерти автора» и полной обезличенности «письма»: процесс повествования считается зависимым от читателя, но не от автора.

Примером иного хода мысли можно считать определение, которое дает Б. О. Корман: «Точка зрения — зафиксированное отношение между субъектом сознания и объектом сознания» (Корман Б. О. Целостность литературного произведения и экспериментальный словарь литературоведческих терминов//Проблемы истории критики и поэтики реализма. Куйбышев, 1981. С. 51. Курсив автора.— Н. Т.). Здесь, конечно, никакой «самодеятельности» объекта, в том числе и персонажа, не предполагается: он не только связан с субъектом «зафиксированным» отношением, но и как будто заведомо лишен сознания. Определение сформулировано так, что оно на первый взгляд одинаково пригодно для описания ситуаций вне- и внутринаходимости (автор-герой и герой-герой в первом случае или автор-мир и герой-мир — во втором), для характеристики отношения «субъекта» к предмету (например, в описании) и отношения его к другому субъекту (например, в диалоге). В основе этого подхода — идея полного подчинения созданного своему создателю: «субъектность» точек зрения повествователя и персонажей лишь «опосредует» сознание автора-творца, «инобытием» которого и считается все произведение (См.: Там же. С. 41).

Наконец, Ю. M. Лотман, указывая, что понятие «точки зрения» аналогично понятию ракурса в живописи и в кино, определяет его как «отношение системы к своему субъекту», причем под «субъектом системы» подразумевается «сознание, способное породить подобную структуру и, следовательно, реконструируемое при восприятии текста» (Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970. С. 320). Опять-таки как будто приравниваются, с одной стороны, произведение в целом и сознание автора-творца; с другой стороны,— часть произведения и сознание того или иного наблюдателя внутри художественного мира. Этому, однако, противоречат предшествующие замечания о том, что «любой композиционный прием становится смыслоразличительным, если включен в противопоставление контрастной системе». И далее: «. «точка зрения» становится ощутимым элементом художественной структуры с того момента, как возникает возможность смены ее в пределах повествования (или проекции текста на другой текст с иной точкой зрения)» (). Эти замечания явно учитывают различие между субъектом-автором, чье «сознание» выражается «противопоставлениями», и такими субъектами, чья точка зрения представляет собой (в авторском кругозоре) «композиционный прием». Но в самой процитированной формулировке о системе и ее субъекте они не отразились.

Читайте также:  Парень смотрит на меня боковым зрением

Наконец, в монографии В. Шмида «Нарратология» «точка зрения» определяется как «образуемый внешними и внутренними факторами узел условии, влияющий на восприятие и передану событий. (Термин «перспектива» обозначает отношение между так понимаемой точкой зрения и событиями» (). Преимущество этого определения — отграничение субъекта «восприятия и передачи» от воспринимаемого объекта; недостаток — в неясности выражения: «узел условий, влияющих. ».

В одной из работ Ю. М. Лотмана сказано, что «шофер, наблюдающий уличное движение через ветровое стекло машины», и «находящийся на той же улице и в то же время сыщик уголовной полиции и юный любитель прекрасного пола будут видеть совершенно другую реальность — каждый свою» (Там же). Здесь, как видно, в каждом из трех случаев — свой «узел условий». Однако если сыщик и поклонник женской красоты сядут в машину рядом с шофером и посмотрят, как и он, на пешеходов, переходящих улицу, у всех трех наблюдателей будет одна и та же точка зрения, связанная с их положением в пространстве,— при разных оценках ситуации.

Высказанные соображения объясняют наш выбор в качестве наиболее адекватного следующего двойственного определения «точки зрения»: «Позиция, с которой рассказывается история или с которой воспринимается событие истории героем повествования» (Stanzel F. K. Theorie des Erzählens. 5. Aufl. Göttingen, 1991. S. 21). (Под «историей», несомненно, понимается совокупность и последо вательность событий жизни персонажа). Здесь, очевидно, выполне но пожелание Ж. Женетта разграничивать «вопрос каков тот пер сонаж, чья точка зрения направляет нарративную перспективу? и совершенно другой вопрос: «кто повествователь?», или, другими словами, «вопрос кто видит? и вопрос кто говорит?» ( Женетт Ж. Повествовательный дискурс/Пер. H. Перцова//Фигуры: В 2-х т. Т. 2. М., 1998. С. 201-202. Об этом разграничении см. также статью «Перспектива и голос» в уже упомянутом «Кратком словаре современной литературной теории» Джереми Хоторна ( Hawthorn J . A Concise Glossar) of Contemporary Literary Theory. New York, 1998. P. 169-171). При внешнем сходстве с различением субъекта сознания и субъекта речи у Б. О. Кормана, оно отнюдь с ним не совпадает: кормановские термины позволяют, например, описывать явления несобственно-прямой речи или сказа, тогда как формулировка Ж. Женетта — не смешивать субъекта речи и носителя точки зрения (глазами говорящего не всегда что-то показано; персонаж, чьими глазами показан предмет, может ничего не говорить) ).

Для того чтобы уточнить и дополнить это определение, сравним классификации точек зрения в работах Б. А. Успенского и Б. О. Кормана.

Первый исследователь различает «идеологическую оценку», «фразеологическую характеристику», «перспективу» (пространственно-временную позицию) и «субъективность/объективность описания» (точку зрения в плане психологии).

Под идеологической точкой зрения понимается видение предмета в свете определенного мировосприятия, которое передается разными способами, начиная от «постоянных эпитетов в фольклоре», продолжая речевой характеристикой персонажа, свидетельствующей о его «индивидуальной и социальной позиции» и заканчивая соотношением разных стилистических планов в авторской речи (См.: Успенский Б. А. Поэтика композиции. С. 20). Так, анализ Лотманом стилистической структуры стихотворения А. К. Толстого «Сидит под балдахином. » показал, что авторская идеологическая оценка действительности выражена посредством демонстративного смешения «китаизмов» и «руссизмов» (См.: Лотлшн Ю. М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л., 1972. С. 219).

Различие точек зрения в плане фразеологии проявляется в том, что автор «описывает разных героев различным языком или вообще использует в том или ином виде элементы чужой или замещенной речи при описании». Одним из самых наглядных случаев множественности фразеологических точек зрения ученый считает смену наименований одного и того же лица (Успенский Б. О. Поэтика композиции. С. 30, 33-48). Выразительна, например, смена наименований героини во фразе из «Капитанской дочки»: «Я смотр ел на нее с предубеждением: Швабрин описал мне Машу, капи танскую дочь, совершенною дурочкою. Марья Ивановна села в угол и стала шить». Гринев смотрит сначала как бы глазами Швабрина; для него самого Маша Миронова всегда только «Марья Ивановна».

Точки зрения в плане пространственно-временной характеристики, по Б. А. Успенскому, это — «фиксированное» и «определяемое в пространственно-временных координатах» «место рассказчика», которое «может совпадать с местом персонажа» (Успенский Б. О. Поэтика композиции. С. 80). Например, в романе В. Гюго «Собор Парижской Богоматери» изображение может быть осуществлено с точки, расположенной максимально близко к событию (как в эпизоде свидания Эсмеральды с капитаном Фебом), но возможно также описание «Парижа с птичьего полета» (название одной из частей произведения), причем в обоих случаях точка зрения повествователя сочетается или совпадает с точкой зрения персонажа (Клода Фролло или Квазимодо).

Под точкой зрения в плане психологии исследователь имеет в виду различие между двумя возможностями для автора: ссылаться «на то или иное индивидуальное сознание», «оперировать данными какого-то восприятия» или стремиться «описывать события объективно», основываясь на «известных ему фактах». Первая из указанных возможностей, «когда авторская точка зрения опирается на то или иное индивидуальное сознание (восприятие)», названа «психологической» (). Примером здесь может быть следующее место из чеховской «Дуэли»: «Надежда Федоровна лежала в своей постели, вытянувшись, окутанная с головою в плед; она не двигалась и напоминала, особенно головою, египетскую мумию. Глядя на нее молча, Лаевский мысленно попросил у нее прощения и подумал, что если небо не пусто и в самом деле там есть Бог, то он сохранит ее, если же Бога нет, то пусть она погибнет, жить ей незачем».

Уделяя, как и Б. А. Успенский, большое внимание фразеологической точке зрения (это пункт наибольшей близости двух классификаций), Б. О. Корман, в отличие от своего предшественника, различает, во-первых, два варианта перспективы, рассматривая в отдельности точки зрения пространственную (ее он называет «физической») и временную («положение во времени») (Там же. С. 108). Во-вторых, «идейно-эмоциональная точка зрения» предполагает (согласно более поздней работе ученого) также два возможных варианта: прямо-оценочную» и косвенно-оценочную. Это уже нуждается в комментариях.

По определению Кормана, «прямо-оценочная точка зрения есть открытое, лежащее на поверхности текста соотношение субъекта сознания и объекта сознания» (). В качестве своего примера приведем фразу из «Хаджи-Мурата» Л. Толстого: «И потому он покорно на клонил свою черную седеющую голову в знак покорности и готов ности исполнения жестокой, безумной и нечестной высочайшей воли» (оценка явно авторская, поскольку в изображенной действи тельности нет персонажа, которому она могла бы принадлежать, а традиционный для литературы XIX-XX вв. повествователь не дает прямых оценок действиям персонажей). Отсюда уже ясно, что авторская оценка, не выраженная в словах, имеющих очевидное оце ночное значение, должна быть названа косвенной: «Субъекта со знания характеризуют в произведении не только его прямые суж дения и оценки (прямо-оценочная точка зрения), но и его взаи моотношения с окружающим миром (людьми, вещами, природой и т. д.), которые можно определить, как косвенную точку зрения». Более того, при таком подходе и положение субъекта в простран стве или времени, и соотношение его позиции с авторской в самой речи выглядят вариантами косвенной оценки, так как в действитель ности ни одна из выраженных в тексте точек зрения не является безоценочной (недостаточное внимание к этому обстоятельству — слабое место классификации Успенского): «Разновидностями косвен но-оценочной точки зрения являются пространственная, временная и фразеологическая точки зрения» (Корман Б. О. Практикум по изучению художественного произведения. Ижевск, 1977. С. 24).

Если это последнее положение демонстрирует преимущества категории оценки как критерия классификации точек зрения, то недостаток подхода Кормана — отсутствие в его системе «плана психологии». Видимо, это объясняется трактовкой сознания персонажа в качестве «формы авторского сознания». Противостоит же «субъекту сознания» в любом случае (будь он «собственно автор», повествователь, рассказчик или персонаж) объект, а не другое, чужое сознание. Полное же совпадение двух классификаций в одном пункте — вычленении фразеологической точки зрения — объясняется скорее всего одинаковым стремлением ученых опираться на объективные, т. е. в первую очередь языковые, особенности текста.

Итак, точка зрения в литературном произведении,— положение «наблюдателя» (повествователя, рассказчика, персонажа) в изображенном мире (во времени, в пространстве, в социально-идеологической и языковой среде), которое, с одной стороны, определяет его кругозор — как в отношении «объема» (поле зрения, степень осведомленности, уровень понимания), так и в плане оценки воспринимаемого; с другой — выражает авторскую оценку этого субъекта и его кругозора.

Различные варианты точек зрения органически взаимосвязаны, но в каждом отдельном случае может быть акцентирован один из них. Фраза, сообщающая о том, что когда герой остановился и стал смотреть на окна, то в одном из них «увидел он черноволосую головку, наклоненную вероятно над книгой или над работой» («Пи ковая дама» Пушкина), в первую очередь фиксирует положение наблюдателя в пространстве. Оно обусловливает и границы «кадра», и характер объяснения увиденного (т. е. «план психологии»). Но предположительность тона связана еще и с тем, что перед нами — первое из таких наблюдений героя, т. е. с временным планом изоб ражения. Если же учесть традиционность ситуации (далее последуют обмен взглядами и переписка), то понятно будет присутствие в ней с самого начала и оценочного момента. Акцент на него перенесен в следующей фразе: «Головка приподнялась. Германн увидел свежее личико и черные глаза. Эта минута решила его участь» (Другие примеры взаимосвязи разных аспектов или планов в точках зрения субъектов изображения и рассказа см.: Успенский Б. А. Поэтика композиции. С. 133-154. Ср. раздел «Взаимодействие прямо-оценочной и косвенно-оценочной пространственной точек зрения» в «Практикуме» Б. О. Кормана (с. 18-20)).

Принято считать, что оценка доминирует в лирической поэзии. Но она всегда сопряжена здесь с пространственно-временными моментами: «Опять, как в годы золотые. » («Россия» А. Блока) или «В какие дебри и метели/Я уносил твое тепло?» («Прости! во мгле воспоминанья. » А. Фета). Для эпоса и драмы вообще характерно пересечение точек зрения и оценок разных субъектов в диалоге, а в эпической прозе двух последних веков — внутри отдельного высказывания, формально принадлежащего одному субъекту. Один из самых распространенных случаев — несобственно-прямая речь: «Этот короткий жест даже поразил Раскольникова недоумением; даже странно было: как? ни малейшего отвращения, ни малейшего омерзения к нему, ни малейшего содрогания в ее руке! Это уж была какая-то бесконечность собственного уничижения. Так, по крайней мере, он это понял» (часть высказывания, несомненно, могла быть заключена в кавычки; но тогда точки зрения разных субъектов были бы четко разделены, не было бы эффекта их взаимоосвещения).

Наконец, в литературе XIX-XXI вв. вопрос о субъективности точки зрения и оценок наблюдателя связывается с принципиальной неадекватностью внешнего подхода к чужому «я». Возьмем, например, следующую фразу: «. взгляд его — непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе впечатление нескромного вопроса и мог бы показаться дерзким, если б не был так равнодушно спокоен» («Герой нашего времени»). Здесь заметно стремление отказаться от слишком поверхностной чисто внешней точки зрения и основанных на ней поспешных выводов, учесть возможную внутреннюю точку зрения другого: речь идет об отношении самого объекта наблюдения к тому, что его рассматривают, да и о его собственной точке зрения на наблюдателя (для последнего она оказывается внешней).

Дифференциация точек зрения позволяет выделить в тексте субъектные «слои», или «сферы» повествователя и персонажей, а также учесть формы адресованности текста в целом (что очень важно для изучения лирики) или отдельных его фрагментов. К примеру, фраза «Не то, чтобы он был так труслив и забит, совсем даже напротив, но. » («Преступление и наказание») свидетельствует о присутствии в речи повествователя точки зрения читателя (о том, что герой труслив и забит, до этого прямо сказано не было). Каждая из композиционных форм речи (повествование, диалог и т. п.) предполагает доминирование точки зрения определенного типа, а закономерная смена этих форм создает единую смысловую перспективу. Очевидно, что в описаниях преобладают разновидности ространственной точки зрения (показательное исключение — исторический роман), а повествование, наоборот, использует преимущественно точки зрения временные; в характеристике же особенно важна может быть психологическая точка зрения.

Изучение выраженных в художественном тексте точек зрения в связи с их носителями, изображающими и говорящими субъектами, и их группировкой в рамках определенных композиционно-речевых форм (композиционных форм речи) — важнейшая предпосылка достаточно обоснованного систематического анализа композиции литературных произведений. В особенности это относится к литературе XIX-XXI вв., где остро стоит вопрос о неизбежной зависимости «картины мира» от своеобразия воспринимающего сознания и о необходимости взаимокорректировки точек зрения разных субъектов для создания более объективного и адекватного образа действительности.

Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности//Бахтин M. M. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 82-88 (7. Пространственное целое героя и его мира в словесном художественном творчестве. Теория кругозора и окружения).

Джеймс Г. Искусство прозы: Из предисловий к собранию сочинений//Писатели США о литературе. Т. 1. М., 1982.

Женетт Ж. Повествовательный дискурс//Женетт Ж. Фигуры: В 2 т./Пер. с франц. М., 1998. Т. 2.

Кормам Б. О. Изучение текста художественного произведения. М., 1972.

Лотман Ю. М. Структура художественного текста. М., 1970. С. 320-335.

Ортега-и-Гассет X. О точке зрения в искусстве//Ортега-и-Гассет X. Эстетика. Философия культуры/Пер, с исп. М., 1991.

Рымарь Н. Т. Поэтика романа. Куйбышев, 1990. С. 149-157 (Гл. 3, § 2. Взаимодействие внутренней и внешней точек зрения в повествовательном развертывании образа).

Тодоров Цв. Поэтика/Пер, с франц.//Структурализм: «за» и «против». Сб. статей. М., 1975. С. 69-78 (4. Словесный аспект: точки зрения. Залоги).

Успенский Б. А. Поэтика композиции//Успенский Б. А. Семиотика искусства. М., 1995.

Федоров В. В. О природе поэтической реальности. М., 1984. С. 74-146. (Гл. 3. Проблема изображения.)

Флоренский П. А. Обратная перспектива/‘/Флоренский П. А. У водоразделов мысли. М., 1990. Т. 2.

Шмид В. Нарратология. М., 2003.

Lammen E. Bauformen des Erzählens. 8. unferänderte Auflage. Stuttgart, 1991. S. 70-73 (View-point-Theorien und Erzählergegenwart).

Staniel F. K. Theorie des Erzählens. 5. Aufl. Göttingen, 1991

Источники:
  • http://cyberleninka.ru/article/n/sposoby-vyrazheniya-pozitsii-avtora-v-tekste-nauchno-populyarnoy-stati
  • http://www.easyschool.ru/books/literatura/vvedenie-v-literaturovedenie-chernets-halizev/tochka-zreniya