Суть не в зрении а в надежде

Хорошим зрением могут похвастаться далеко не все

Хорошее зрение — удивительная возможность видеть близких и родных, любоваться красотой окружающей среды, воспринимать текстовую, медиа информацию, оберегать себя от несчастных случаев, и чувствовать себя полноценным человеком.

К сожалению, все меньшее количество людей может похвастаться 100% здоровьем глаз, а число тех, которые страдают серьезными офтальмологическими заболеваниями, постоянно увеличивается, что является тревожным звоночком для всего населения.

С самого детства, когда мы оказывались на приеме у окулиста, нас приучали к процентной шкале, указывающей на остроту зрительного прицела:

• 100% — отличное,
• 90-75% — хорошее;
• 74 — 60 — удовлетворительное,
• меньше 60% — плохое.

Такая трактовка более понятна пациентам, но не несет конкретной информации для специалистов. Сегодня разработана иная дополнительная шкала, указывающая на мощность диоптрий, которые должны корректировать определенную остроту.

Акцентируем внимание на том, что при одной и той же остроте амблиопии (к примеру, 0,6 или 60%), пациентам могут быть назначены диоптрии разной мощности, поэтому привязать определенный процент к диоптрии не представляется возможным.

Процентное соотношение зрения не несет конкретной информации для специалистов

Условно показатели офтальмологического здоровья можно разделить на несколько категорий:

• 1 — отлично;
• 1,5 — 2 — хорошо;
• 2 — 4 удовлетворительно;
• 4 — 7 — плохо;
• Более 7 — очень плохо.

Данная шкала может корректироваться в зависимости от специфики заболевания.

Записавшись на прием к офтальмологу, вам расскажут, какое поле вам больше подходит «+» или «-» и, соответственно, назначат правильное лечение.

Сегодня мы поговорим о том, что делать, если зрение 9. Если в вашей персональной медицинской карточке написали «зрение 9», то «это как?» — сейчас расскажем. Если говорить русским литературным языком, то пациент не видит, что твориться через 10 метров, но четко осознает, что происходит непосредственно на расстоянии вытянутой руки.

Смотря на вышеуказанные категории, с уверенностью говорим, что у пациента очень большие проблемы и без оперативного вмешательства, продолжительного медикаментозного лечения и постоянной стационарной поддержки, просто невозможно обойтись.

Гимнастику для глаз можно пройти вместе с этим видео:

Зрение минус 9. Что это значит?

Давайте разберем ситуацию, если зрение 9 и что значит этот диагноз. Начнем с того, что 9 (+9), указывает на наличие явных симптомов близорукости. Близорукость — заболевание, при котором, человек дальше видит намного хуже, чем на близком расстоянии, а причина в том, что фокусирование информации проявляется не на сетчатке, а непосредственно перед ней, т.е., до глазного дна лучи света не достают.

Причины заболевания могут быть самыми разнообразными: травмы головы, нарушение в работе сердечно — сосудистой системы, сбои эндокринной системы, генетическая предрасположенность, работа с интенсивной концентрацией зрения на мелком тексте, деталях, постоянное облучение от экранов гаджетов и т.д.

Поскольку 9 диоптрий — это то количество, которое попадает в 3 категории миопии (близорукость высокой степени), то лечить данное заболевание привычными методами — бесполезно. Итак, что же если зрение 9, что делать и как с ней бороться?

Методика лечения миопии 3 степени

С 3 степенью миопии ни в коем случае нельзя бороться также, как с 1

Некоторые недобросовестные офтальмологи предлагают бороться с 3 степенью, так же как и 1, говоря о том, что природа заболевания одинакова, а уместно только увеличить интенсивность восстановительных мер.

Мы бы хотели акцентировать внимание на том, что лечение каплями, мазями и таблетками не принесет никакой эффективности, ведь болезнь крайне запущена. С особой осторожностью нужно подходить и к очкам, ведь они лишь на время ношения корректируют глаза, но мышцы атрофируются и теряют свой тонус.

Наиболее верным способом будет лечь в офтальмологическую клинику и согласиться на лазерную коррекцию, которая раз и навсегда решит проблемы с вашими глазами.

С другой стороны, лазерная коррекция противопоказана огромному количеству людей, ведь такой вид операции оказывает огромное влияние на весь организм, особенно на сердечно — сосудистую систему. Кроме того, она противопоказана детям, не достигшим 18 — летнего возраста, женщинам, которые еще не рожали, беременным.

В таком случае, доктор порекомендует вам иной вид хирургического вмешательства, который принесет такую же эффективность.

Каким бы странным это не было, но гимнастика для глаз и специальный восстанавливающий массаж, тоже имеет право на существование. Нюанс в том, что гимнастикой нужно будет заниматься не в домашних условиях, а в специализированном терапевтическом кабинете с использованием современной техники и световых эффектов.

Такая же политика касается массажа для глаз. Несомненно, такой способ избавления от недуга будет более длительным и требует постоянных систематических усилий, но острота повысится уже через несколько недель.

Для тех пациентов, которые страдают 3 степенью миопии, рекомендовано проходить восстановительные курсы (2-3 недели) 2 или 3 раза в год, особенно в осенне — весенний период.

Если после 3 — недельного курса лечения, ваша острота повысилась, а потом параметры упали до 9,5, это значит, что такой метод восстановления вам не подходит и имеет место эффект «очков» — временное улучшение, а потом резкое понижения остроты. Такой показатель очередной раз указывает на то, что без оперативной помощи не обойтись.

Оформление инвалидности

Если у пациента постепенно падают показатели качества глаз, он может претендовать на оформление инвалидности

Начнем с того, что если у пациента постепенно падают показатели качества глаз, и данному факту есть официальное подтверждение от лечащего врача, то он может претендовать на оформление инвалидности.

Если у вас зрение 9 — инвалидность 2 или 3 группы (в зависимости от интенсивности ухудшения показателей).

Огромную важность имеет состояние остроты второго глаза, ведь вероятность того, что оба глаза видят одинаково — совсем не велика. Если низкая острота только у одного глаза, то это не помешает оформлению инвалидности, но многократно облегчит вашу участь.

При определении группы инвалидности, огромную роль играет способность глаз поддаваться лечению и корректирующим предметам (очкам и линзам).

Если говорить о зрении 9, и учитывать персональные особенности организма, то уместно говорить о таких категориях инвалидности:

• 2 — прогрессирующий спад зрения, оказывающий негативное влияние на жизнедеятельность, но корректирующие средства помогают увеличить показатели. Лечение возможно только путем хирургического вмешательства;
• 3 — низкая степень слабовидения, есть ряд ограничений в профессиональных сферах, сложности в восприятии текстовой информации, но не наблюдается плавного увеличение миопии.

Оформить инвалидность можно с помощью направления от лечащего офтальмолога в городскую/областную больницу. Процесс выдачи справок об инвалидности регулируются нормативными актами и ФЗ РФ.

Возрастное выздоровление

Если проводить параллель между иными похожими заболеваниями (дальнозоркость, астигматизм), то близорукость — этот тот недуг, который быстрее всего поддается лечению и способен выровняться с годами.

Известно, что дальнозоркость — это возрастная болезнь, прогрессирующая в пенсионном возрасте. В свою же очередь, миопия противоположна дальнозоркости и может немного излечиться в процессе взросления организма.

Если же зрение 9,1, то просто нет смысла ждать, и надеется на благоприятные изменения, которые грядут с годами.

Совпадение или плагиат?

. Пусть не видят глаза, как прежде,
Суть не в зрении, а в надежде.
http://stihi.ru/2002/03/18-710
*

Рецензия на «Мысль о надежде» (Несерьёзная Белка)

это стихи Ирины Астапкиной

Асия Алиева 25.12.2009 14:03 • Заявить о нарушении правил / Редактировать / Удалить
Добавить замечания
увы, я не знаю такого автора

Несерьёзная Белка 29.01.2010 17:31 Заявить о нарушении правил / Удалить
но вы же не сами это придумали — откуда списали-то?

Асия Алиева 29.01.2010 17:54 Заявить о нарушении правил / Удалить
когда придумывала, была уверена что мое. из собственной головы.
и никогда не читала такого автора. на память кстати сказать тоже не жалуюсь.
спорить об авторстве не берусь,
да глупо было бы списывать и вывешивать здесь. не находите?

любопытное совпадение — поищу в интернете.

обижает только Ваша уверенность в списывании.

Несерьёзная Белка 29.01.2010 18:24 Заявить о нарушении правил / Удалить
Александра Маринина
«Призрак музыки»

Асия Алиева 29.01.2010 18:27 Заявить о нарушении правил / Удалить
насколько не известно г-жа маринина не пишет стихов

Асия Алиева 29.01.2010 19:03 Заявить о нарушении правил / Удалить
*
к сожалению, ссылки не пропечатываются, но по запросу в яндексе «ирина астапкина пусть не видят глаза как прежде суть не в зрении а в надежде» — найдены конкретные страницы романа А.Марининой «Призрак музыки», где процитированы эти стихи.

Другие статьи в литературном дневнике:

• 29.01.2010. Совпадение или плагиат?
• 07.01.2010. ***

Портал Стихи.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру – порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

© Все права принадлежат авторам, 2000-2019 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+

Найдено 5 определений термина НАДЕЖДА

одна из осн. категорий аксиологии. обращенная в будущее. Н.— радостное направленное ожидание, предчувствие чего-то жизненно важного для человека. В этике христианства Н. (особенно на посмертное воздаяние) наряду с верой и любовью принадлежит к числу гл. добродетелей. Для Канта вопрос “На что я смею надеяться?” — один из трех важнейших вопросов философии (два др.— “Что я могу знать?”, “Что я должен делать?”), ответ на него дает философия религии и культуры. Философия декадентства (Ницше) рассматривает Н. как неумышленный обман. Марксизм, отвергнув религиозное истолкование Н. и не оперируя этим понятием, на деле положил его в основу концепции будущей социальной гармонии. Это правильно почувствовал Блох (“Принцип надежды”). Н.— светлый луч, освещающий человеку путь вперед. Н. в ее подлинно научном содержании — категория философии, обращенной в будущее, каковой и является диалектический материализм.

эмоциональное переживание, которое рождается, когда человек ожидает определенное событие. Надежда отражает вероятность того, что нечто может осуществиться. В религиозной философии ожидание истинного (духовного) блага, источником которого признается высшее существо Бог. Как состояние духа надежда есть преодоление настоящего, устремленность в будущее. Однако и за пределами религиозного сознания надежда на осуществление, исполнение желаемого выражает одну из важнейших характеристик человеческого существования – «пребывания» человека не в жестко детерминированном (предопределенном), а в вероятностном, неопределенном мире. Надо подчеркнуть, что вместе с верой и любовью, надежда составляет ценностную оптимистическую основу человеческой жизни и очень важна для творения добра и самосотворения своей софийной духовности. На взгляд составителя словаря, М.Мамардашвили несправедлив в критике феномена человеческой надежды.

— ожидание должного, соединенное с уверенности в его осуществлении. Присуща сердцу человека, тесно связана с его верой и любовью и является признаком его духовного здоровья. В ней — вера в осмысленность происходящего несмотря на отсутствие полноты его понимания и чувство ответственности несмотря на собственное бессилие. Жизнь человека обессмысливается, если он теряет надежду. Она сверхкосмична и сверхразумна, но должна раскрыться также и в мышлении человека, что затруднено в тех случаях, когда мышление человека слабо связано с его сердцем. Чувство абсурда нашего мира, распространенное в современной философии и литературе, в одних случаях — признак слабости связи сердца и мышления, а в других — духовной опустошенности или порочности. Надежда ищет в жизни не столько то, что есть, а скорее начатки будущего и «точки роста» новой жизни. Христианская вера тоже ориентирована творимую Богом реальность. Философия надежды внутренне связана с порывом души к Высшему, со странствием, духовным продвижением по пути, ведущему в Царство. Г.Марсель писал, что истоки и устья надежды находятся не в нашем мире: «Архетип надежды — это надежда на спасение»; она как бы «включает в виде постулата утверждение, что реальность выходит за пределы всякого возможного расчета, как если бы она стремилась соединиться при помощи какого-то тайного свойства с принципом, скрытым в основе вещей, или, скорее, в недрах событий, который презирает расчет».

1) — эмоциональное переживание, возникающее при напряженном ожидании субъектом желаемого и предвосхищающее вероятность его свершения; (2) — общечеловеческая универсалия культуры, фиксирующая данное состоящие в качестве ценности. В европейской культуре традиционно входит в число наиболее глубинных и значимых оснований аксиологического тезауруса, выражая парадигму позитивного восприятия мира, основополагающего доверия к бытию (см. этимологическое единство надежды и надежности), фундирует в западном менталитете установку на фундаментальный мировоззренческий оптимизм. Согласно античному мифу, в «дарах» разгневанного Зевса людям один факт дарования Н. уравновешивает собою все содержимое ящика Пандоры (по версии Гесиода, Пандора, созданная Богами для отмщения людям, получившим от Прометея огонь, не только выпускает из сосуда несчастья, ненависть, пороки и болезни, но и закупоривает сосуд, оставляя на его дне Н. и тем лишая человечество не только перспективы, но и последней отрады). В христианской традиции Н. выступает одним из семантических центров триединого комплекса универсальных человеческих ценностей: Вера — Н. — Любовь, выражая идею препоручения себя Богу, эмоциональное переживание состояния нахождения в руках Божьих и убежденности в справедливости и — сверх того — милосердии Божьем (согласно апостолу Павлу, Н. «для души есть как бы якорь безопасный и крепкий», «твердое утешение» (Евр., 6, соотв. 19 и 18). Акцентированный статус Н. как универсалии культуры в европейском менталитете фиксирует такую особенность культуры западного типа, как ее остро субъективно, лично переживаемая векторная устремленность вперед: примат будущего перед прошлым и настоящим предполагает постоянное вхождение личных и социальных футурологических проекций в настоящее, отказ от принятия наличного настоящего в качестве финального состояния, окончательного приговора судьбы и т.п. В особом отношении Европы к феномену Н. находит свое выражение открытость западной культуры будущему как миру возможного. В зрелых формах европейской культуры на этой основе оформляется идея игры-Play в отличие от игры-game: великая, серьезная и доверчивая Игра как открытость непредвиденным формам своего бытия, открывающая, в свою очередь, его непредсказуемые возможности, (Э. Финк, Р. Кайюа). Психологический феномен сохранения Н. при отсутствии обосновывающих ее объективных факторов (на базе сильной субъективной мотивации) также осмыслен в европейское культуре как ценность и конституируется в качестве отрефлексированной сознательной поведенческой парадигмы, возводясь в ранг жизненного принципа и приобретая в культуре статус приоритетной мировоззренческой позиции. Пронизывает собою всю историю Европы — от «dum spiro spero» до «Н. умирает последней». Как калька лат. Spem, так и соответствующие существительные во многих романских и славянских языках восприняты соответствующими национальными традициями в качестве женских имен (фр. Esperance, исп, Esperanza, восточно-славянские Н., Надзея, Надия и др.)., причем христианский календарь выражает культурно-семантическое единство аксиологического комплекса веры, Н. и любви: по православным святцам родившимся 17 (30) сентября девочкам выбирали имена из ряда «Вера, Н., Любовь и мать их София». (Интересно, что сохранив легшую в основу данного праздника легенду о четырех христианских мученицах, гонимых римским императором Адрианом (2 в.), европейская культура переосмыслила семантический гештальт легенды в духе классического западного рационализма: Sophia, мудрость, выступает «матерью», основой и истоком общечеловеческих ценностей, даже наиболее эмоционально окрашенных). Выступает одной из основополагающих категориальных структур в экзистенциалистской ветви современной философии (Марсель и др.). В рамках современного неотомизма оформляется «теология Н.» (с 60-70-х 20 в.), центрирующаяся вокруг понятия Н., трактуемой не только как психологическое состояние, но и как онтологическая характеристика бытия. Развиваясь в русле политической теологии, «теология Н.» конституируется как концепция «революционного милленаризма» (см. Хилиазм). В рамках «теологии Н.» надеяться — значит мыслить будущее в неразрывной связи с настоящим, преобразованным в соответствии с будущим идеалом, гарантом осуществления которого выступает Божественное соучастие (В. Панненберг, Ф. Чайлдз). Таким образом, христианская Н. понимается «теологией Н.» как своего рода активная жизненная позиция, ориентированная на утверждение царства любви, свободы, справедливости и добра. См. также Блох.

ожидание блага, осуществления желаемого. В античности не было единого представления о ценностном значении надежды (). Негативное ценностное значение надежды обусловливалось тем, что она воспринималась как иллюзия, добровольный самообман. Однако из представления об иллюзорности не всегда делался вывод о том, что надежда является злом; часто она выступала в роли утешения («Прикованный Прометей» Эсхила) — как средство, хотя и не способное отвести удары судьбы, зато избавляющее человека от страдания, вызванного ожиданием неизбежного. Ценность иллюзорной надежды-утешения была развенчана, в частности, в стоицизме, согласно которому обманчивая надежда ведет к отчаянию, в то время как главное для человека сохранить мужество в столкновении с любыми превратностями судьбы. Нейтральное значение понятия раскрывается как ожидание события, которое с ценностной точки зрения может быть и хорошим, и плохим. По Платону, у хороших и правильно мыслящих людей надежды истинные и достижимые, у дурных и неразумных — ложные и несбыточные. С такой трактовкой связано и понимание надежды как положительной ценности (справедливой награды за добродетельную жизнь), в античности закрепившееся и в том, что надежду изображали на монетах, а в древнем Риме существовало ее культовое почитание (spes).

В христианстве надежда трактуется исключительно как положительная ценность. Хотя допускается, что объектами надежды могут быть различные (в т. ч. материальные) блага, в ней усматривается знак принадлежности человека не земной жизни, а вечности; ее основное содержание — упование на справедливый суд Христа и спасение (мессианская надежда). В таком качестве надежда рассматривается как одна из основополагающих добродетелей наряду с верой и милосердием. Наиболее распространена точка зрения, что надежда в сравнении с др. теологическими добродетелями обладает меньшей значимостью. Для апостола Павла «любовь из них больше», поскольку любовь пребывает вечно, в вере же и в надежде потребность утрачивается, когда Царство Божье становится фактом. В самом Боге нет ни веры, ни надежды, а есть только любовь. На основе анализа святоотеческих текстов С. М. Зарин говорит о второстепенном значении надежды и как аскетического средства. На высшей ступени своего развития христианин угождает Богу не благодаря надежде на получение в будущей жизни вечного блаженства за «доброделание», а только из любви к Богу.

Понятие надежды занимает существенное место в моральной философии И. Канта. Согласно Канту, высшее благо (философский эквивалент понятия Царства Божьего) составляется из двух элементов — добродетели (нравственности) и счастья, между которыми объективно существует напряжение: в моральном законе не содержится необходимого основания для связи между нравственностью и счастьем. Совершенное осуществление добродетели и достижение соразмерного с добродетелью счастья непостижимы разумом и могут быть предметом лишь надежды. В качестве условий возможности высшего блага и оснований надежды на его достижение Кант называет свободу, бессмертие души и бытие Бога. Постулат о свободе вытекает из необходимости допущения способности определения воли по законам умопостигаемого мира, постулат о бессмертии души — из необходимости условия «соразмерности продолжительности существования с полнотой в исполнении морального закона». Благодаря постулату о бытии Бога оказывается возможной надежда на осуществление высшего блага во всей полноте — достижение соразмерного с нравственностью счастья. Надежда, как и страх, не может быть, по Канту, нравственным мотивом: в качестве принципа деяния она разрушительна для его моральной ценности.

Античные и христианские представления о надежде и сами их основания стали предметом переосмысления для современных авторов. Так, А. Камю, разделяя античный взгляд на надежду как на иллюзию, добровольный самообман, считает, что понимание ее как ценности возможно лишь в рамках религиозного и философского сознания, приписывающего миру смысл и основание. По логике этого сознания, если не надеяться на понимание мира и на спасение в нем, то следует отказаться от жизни. Такое мировоззрение Камю обнаруживает не только в христианском и новоевропейском образе мысли, но и в экзистенциализме. Единственный путь для человека, осознавшего наконец свою принадлежность абсурду, состоит в жизни без надежды на понимание и на спасение, которая всегда тождественна иллюзии. Надежде в современной философии противопоставляется безнадежность как отсутствие всякого обмана (Ж. Батай). Надежда-иллюзия считается всего лишь предлогом для ухода от решения смысложизненных дилемм в мир грез (Д. Д. Руне).

В основании античного и современного понимания надежды как иллюзии, согласно П. Рикеру, лежит миросозерцание «вечного настоящего». Причину отказа от надежды в этой традиции он видит в признании приоритета необходимости. Адекватное же понимание надежды, по его мнению, возможно лишь в теологии и философии, имеющих эсхатологическое измерение. В контексте эсхатологической теологии Рикер связывает понятие надежды с понятиями воскресения и свободы. Познать воскресение Христа — значит приобщиться к надежде на воскресение из мертвых. Э. Блох при создании философии надежды опирался на учение К. Маркса, которое само считал актом надежды, именно на том основании, что в отличие от предшествующей философии, ориентированной в прошлое и исходящей из реализованности идеала совершенства, марксизм ориентирует на достижение универсального совершенства в будущем. Успешность мирового процесса в этом движении определяется, по Блоху, надеждой, признаваемой атрибутом бытия, устремленностью к будущему или первоначальной формой выражения «голода» — побудительной силой, ведущей к изменению в мире. Э. Фромм, обосновывая положительную ценность надежды во внерелигиозном контексте и косвенно возражая против отождествления ее с иллюзией, напротив, особый акцент делает на непременной укорененности надежды в настоящем. Объектом надежды, по его мнению, является состояние бытия, а-пассивное ожидание достижения бытийной полноты в далеком будущем Фромм считает одной из основных форм отчуждения надежды (поклонение «будущему», «потомкам», «прогрессу» и т. п.). Именно пассивное упование уводит человека от собственной активности и ответственности за свою жизнь, надежда же требует действовать и добиваться достижения целей. Поэтому она опирается на особого рода знание реальности — «видение настоящего, чреватого будущим», которое Фромм называет рациональной верой, или умением усматривать суть явлений. Увязывание надежды с настоящим делает ее более действенной еще и потому, что уберегает от другой формы отчуждения — игнорирующего реальность авантюризма.

Напротив, в религиозно-философских рассуждениях о надежде особенно акцентируется присущий ей элемент иррациональности. Так, Рикер подчеркивает, что логика надежды — это логика избыточности, поскольку объект надежды не только не имеет предпосылок в настоящем, но и противоположен настоящему — существованию «под знаком креста и смерти». С. А. Левицкий объясняет иррациональность надежды тем, что «превратимость возможности в действительность» постулируется в ней часто против доводов разума. Оборотной стороной иррациональности надежды является ее соотнесенность со свободой. Согласно Рикеру, надежда соотнесена со свободой отрицания смерти. По Левицкому, надежда есть проявление свободы, поскольку она представляет собой «постулирование определенной благой возможности как субъективно долженствующей осуществиться»; лишенный надежды, лишен и свободы.

Представление о надежде как о положительной ценности включает и утверждение ее действенности в личностном, социальном и космическом аспектах (К. С. Льюис, Рикер). Блох считал, что надежда ориентирует на осуществление высшего блага как торжества коммунизма и Царства Свободы, где преодолеваются какие-либо противоречия в человеческом бытии и человек становится бессмертным. По Фромму, надежда как основная характеристика бытия направлена на активное преобразование человеком и обществом «земной» реальности в направлении ее «большей жизненности».

Лит.: Платон. Филеб. Государство. Тимей // Платой, Собр. соч. в 4 т., т. 3. M., 1994; Кант И. Критика практического разума // Кант И. Собр. соч. в 6 т., т. 4, ч. 1. M., 1965; Левицкий С. А. Трагедия свободы.— Соч., т. 1. M., 1995, с. 238—43; Зарин С. M. Аскетизм по православнохристианскому учению. М., 1996; Камю А. Бунтующий человек. М., 1990; Льюис К. С. Просто христианство [III, X].— Он же. Любовь, страдание, надежда. М., 1992; Фромм Э. Революция надежды.— Он же. Психоанализ и этика. М., 1993; Рикер П. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М., 1996; Bloch E. Das Prinzip Hoffnung. Bd. l— 3. B., 1954-59; Shorey P. Hope.— Hastings J. (ed.). Encyclopedia of Religion and Ethics. Edinburgh—N. Y., 1974.

Упование и надежда

Если для нас все пути к цели заходят в тупик, когда нет уверенности в ком-нибудь или чём-нибудь, тогда в глубине души у нас остается лишь проблеск надежды.
Надежда, ожидание того, что обещано, но невидимо, а также уверенность в ком- или чём-нибудь.
Надежда это якорь, активное упование, активное ожидание и уверенность в разрешении ситуации беды, тупика путём попыток внести активные преобразования в временную действительность. Для христианина надежда не представляется чем-то неопределенным: она «для души есть как бы якорь безопасный и крепкий» (Евр.6, 18.19), Господь является надеждой верующего (1 Тим.1,1). П христианства пришествие Господа (а не смерть) — вот блаженная участь надежды христианина (1.Фес.4.13-18;1.Иоан. 3, 2.3).

Надежда
А.Я. Анцупов, А.И.Шипилов в книге «Словарь конфликтолога» записано:
«Надежда — обращение человека в будущее, радостное направленное ожидание, предчувствие чего-то жизненно важного для него. В этике христианства надежда (особенно на посмертное воздаяние), наряду с верой и любовью, принадлежит к числу главных добродетелей. Для Канта вопрос «На что я смею надеяться?» — один из трех важнейших вопросов философии (два других — «Что я могу знать?», «Что я должен делать?» 0твет на его дает философия религии и культуры. Философия декадества (Ф.Ницше) рассматривает надежду как неумышленный обман. Блох считает, что надежда — светлый луч, освещающий человеку путь вперед. Надежда — мощный психологический фактор, оказывающий существенное влияние на поведение человека в социальных и особенно во внутриличностных конфликтах. Человек, обладающий хотя бы малой надеждой, не идет на самоубийство — крайнюю форму завершения внутриличностного конфликта. Пока есть надежда на то, что партнеры по взаимодействию отреагируют на словесную информацию и прекратят нанесения ущерба, человек не идёт на социальные конфликты»(с. 259).

Надежда — ожидание блага, осуществления желаемого. В античности не было единого представления о ценностном значении надежды . Негативное ценностное значение надежды обусловливалось тем, что она воспринималась как иллюзия, добровольный самообман. Однако из представления об иллюзорности не всегда делался вывод о том, что надежда является злом; часто она выступала в роли утешения (“Прикованный Прометей” Эсхила) — как средство, хотя и не способное отвести удары судьбы, зато избавляющее человека от страдания, вызванного ожиданием неизбежного.
Иллюзорная надежда-утешение
Ценность иллюзорной надежды-утешения была развенчана, в частности, в стоицизме, согласно которому обманчивая надежда ведет к отчаянию, в то время как главное для человека сохранить мужество в столкновении с любыми превратностями судьбы.

Нейтральная надежда.
Нейтральное значение понятия раскрывается как ожидание события, которое с ценностной точки зрения может быть и хорошим, и плохим.
По Платону, у хороших и правильно мыслящих людей надежды истинные и достижимые, у дурных и неразумных — ложные и несбыточные. С такой трактовкой связано и понимание надежды как положительной ценности (справедливой награды за добродетельную жизнь), в античности закрепившееся и в том, что надежду изображали на монетах, а в древнем Риме существовало ее культовое почитание (spes).
В христианстве надежда трактуется исключительно как положительная ценность. Хотя допускается, что объектами надежды могут быть различные (в т. ч. материальные) блага, в ней усматривается знак принадлежности человека не земной жизни, а вечности; ее основное содержание — упование на справедливый суд Христа и спасение (мессианская надежда). В таком качестве надежда рассматривается как одна из основополагающих добродетелей наряду с верой и милосердием. Наиболее распространена точка зрения, что надежда в сравнении с др. теологическими добродетелями обладает меньшей значимостью. Для апостола Павла “любовь из них больше”, поскольку любовь пребывает вечно, в вере же и в надежде потребность утрачивается, когда Царство Божье становится фактом. В самом Боге нет ни веры, ни надежды, а есть только любовь. На основе анализа святоотеческих текстов С. М. Зарин говорит о второстепенном значении надежды и как аскетического средства. На высшей ступени своего развития христианин угождает Богу не благодаря надежде на получение в будущей жизни вечного блаженства за “доброделание”, а только из любви к Богу.
Понятие надежды занимает существенное место в моральной философии И. Канта. Согласно Канту, высшее благо (философский эквивалент понятия Царства Божьего) составляется из двух элементов — добродетели (нравственности) и счастья, между которыми объективно существует напряжение: в моральном законе не содержится необходимого основания для связи между нравственностью и счастьем. Совершенное осуществление добродетели и достижение соразмерного с добродетелью счастья непостижимы разумом и могут быть предметом лишь надежды. В качестве условий возможности высшего блага и оснований надежды на его достижение Кант называет свободу, бессмертие души и бытие Бога. Постулат о свободе вытекает из необходимости допущения способности определения воли по законам умопостигаемого мира, постулат о бессмертии души — из необходимости условия “соразмерности продолжительности существования с полнотой в исполнении морального закона”. Благодаря постулату о бытии Бога оказывается возможной надежда на осуществление высшего блага во всей полноте — достижение соразмерного с нравственностью счастья. Надежда, как и страх, не может быть, по Канту, нравственным мотивом: в качестве принципа деяния она разрушительна для его моральной ценности.
Античные и христианские представления о надежде и сами их основания стали предметом переосмысления для современных авторов.
Так, А. Камю, разделяя античный взгляд на надежду как на иллюзию, добровольный самообман, считает, что понимание ее как ценности возможно лишь в рамках религиозного и философского сознания, приписывающего миру смысл и основание. По логике этого сознания, если не надеяться на понимание мира и на спасение в нем, то следует отказаться от жизни. Такое мировоззрение Камю обнаруживает не только в христианском и новоевропейском образе мысли, но и в экзистенциализме. Единственный путь для человека, осознавшего наконец свою принадлежность абсурду, состоит в жизни без надежды на понимание и на спасение, которая всегда тождественна иллюзии.
Надежде в современной философии противопоставляется безнадежность как отсутствие всякого обмана (Ж. Батай).
Надежда-иллюзия считается всего лишь предлогом для ухода от решения смысложизненных дилемм в мир грез (Д. Д. Руне).
В основании античного и современного понимания надежды как иллюзии, согласно П. Рикёру, лежит миросозерцание “вечного настоящего”.
Причину отказа от надежды в этой традиции он видит в признании приоритета необходимости. Адекватное же понимание надежды, по его мнению, возможно лишь в теологии и философии, имеющих эсхатологическое измерение. В контексте эсхатологической теологии Рикёр связывает понятие надежды с понятиями воскресения и свободы. Познать воскресение Христа — значит приобщиться к надежде на воскресение из мертвых.
Э. Блох при создании философии надежды опирался на учение К. Маркса, которое само считал актом надежды, именно на том основании, что в отличие от предшествующей философии, ориентированной в прошлое и исходящей из реализованности идеала совершенства, марксизм ориентирует на достижение универсального совершенства в будущем. Успешность мирового процесса в этом движении определяется, по Блоху, надеждой, признаваемой атрибутом бытия, устремленностью к будущему или первоначальной формой выражения “голода” — побудительной силой, ведущей к изменению в мире.
Э. Фромм, обосновывая положительную ценность надежды во в нерелигиозном контексте и косвенно возражая против отождествления ее с иллюзией, напротив, особый акцент делает на непременной укорененности надежды в настоящем. Объектом надежды, по его мнению, является состояние бытия, а-пассивное ожидание достижения бытийной полноты в далеком будущем Фромм считает одной из основных форм отчуждения надежды (поклонение “будущему”, “потомкам”, “прогрессу” и т. п.).
Именно пассивное упование уводит человека от собственной активности и ответственности за свою жизнь, надежда же требует действовать и добиваться достижения целей. Поэтому она опирается на особого рода знание реальности — “видение настоящего, чреватого будущим”, которое Фромм называет рациональной верой, или умением усматривать суть явлений. Увязывание надежды с настоящим делает ее более действенной еще и потому, что уберегает от другой формы отчуждения — игнорирующего реальность авантюризма.
Напротив, в религиозно-философских рассуждениях о надежде особенно акцентируется присущий ей элемент иррациональности. Так, Рикёр подчеркивает, что логика надежды — это логика избыточности, поскольку объект надежды не только не имеет предпосылок в настоящем, но и противоположен настоящему — существованию “под знаком креста и смерти”. С. А. Левицкий объясняет иррациональность надежды тем, что “превратимость возможности в действительность” постулируется в ней часто против доводов разума. Оборотной стороной иррациональности надежды является ее соотнесенность со свободой. Согласно Рикёру, надежда соотнесена со свободой отрицания смерти.
По Левицкому, надежда есть проявление свободы, поскольку она представляет собой “постулирование определенной благой возможности как субъективно долженствующей осуществиться”; лишенный надежды, лишен и свободы.
Представление о надежде как о положительной ценности включает и утверждение ее действенности в личностном, социальном и космическом аспектах (К. С. Льюис, Рикёр).
Блох считал, что надежда ориентирует на осуществление высшего блага как торжества коммунизма и Царства Свободы, где преодолеваются какие-либо противоречия в человеческом бытии и человек становится бессмертным.
По Фромму, надежда как основная характеристика бытия направлена на активное преобразование человеком и обществом “земной” реальности в направлении ее “большей жизненности”.

Э. Фромм в своей работе «Революция надежды» пишет:
«Надежда является решающим элементом любой попытки внести в социальную жизнь изменения, оживить ее, осознавать и объяснять ее. Можно ли назвать надеждой то положение вещей, когда целью является не вещь, но большая полнота жизни, освобождение от вечной тоски; или, говоря языком теологии, спасение; или, говоря языком политики, революция? В самом деле, этот вид ожидания может быть надеждой; но может и не быть, если он сопровождается пассивностью «ожидания» — тогда надежда превращается по сути в предлог для покорности, в чистую идеологию.
Кафка превосходно описал этот вид подчиненного и пассивного ожидания в романе «Процесс». Человек подходит к ведущим на небеса вратам (права) и просит у привратника разрешения ему войти. Привратник отвечает, что в данный момент не может этого сделать. И хотя дверь, ведущая к правам, открыта, человек решает подождать разрешения. Он садится и ждет — днями, годами. Время от времени он спрашивает, можно ли ему войти, но ему неизменно отвечают, что пока нельзя. Все эти долгие годы человек почти непрерывно изучает привратника и узнает даже блох на его меховом воротнике. В конце концов, состарившись, он чувствует приближение смерти. Впервые он задает вопрос: «Как получилось, что за все эти годы никто, кроме меня, не пришел за разрешением войти?» Привратник отвечает: «Разрешение войти в эту дверь мог получить только ты, поскольку эта дверь предназначалась для тебя. А теперь я собираюсь ее закрыть».
Старик слишком стар, чтобы понять смысл этих слов, а возможно, он не понял бы его и в молодости. Последнее слово всегда остается за бюрократами; если они говорят «нет», войти нельзя. Если бы его надежда не была пассивным ожиданием, он вошел бы в эту дверь, и его решимость пренебречь запретом бюрократов стала бы актом освобождения, который привел бы его в сияющий дворец. Многие люди подобны старику Кафки. Они питают надежду, но им не дано действовать по велению сердца, и пока бюрократы не дадут им зеленый свет, они ждут и ждут.
Этот вид пассивного ожидания тесно связан с распространенной формой надежды, которую можно определить как надежду на время. Время и будущее становятся центральными категориями этого вида надежды. То, что ожидается, должно случиться не теперь, а только в следующий момент, на следующий день, в следующем году или в ином мире, если не верить, что надежда может реализоваться в этом мире. Это преклонение перед будущим, являющееся одним из аспектов преклонения современного буржуазного мышления перед «прогрессом», на самом деле является отчуждением надежды. Вместо моего действия или становления нечто осуществляется без моего участия идолами, будущим и будущими поколениями.
В то время как пассивное ожидание является завуалированной формой безнадежности и бессилия, существует иная форма безнадежности и отчаяния, которая принимает прямо противоположную форму — фальшивого фразерства и авантюризма, пренебрегающего реальностью и форсирующего то, чего нельзя форсировать. Такова позиция лжемессий и лидеров путчей, презирающих тех, кто при иных обстоятельствах выбирает поражение, а не смерть. В наши дни безнадежность и нигилизм под маской псевдорадикализма нередко встречаются среди самых убежденных представителей молодого поколения. Их смелость и преданность идее могут привлекать, но отсутствие реализма, правильного выбора стратегии, а иногда и недостаток любви к жизни лишают их взгляды убедительности.
Парадокс и природа надежды
Надежда парадоксальна. Это не пассивное ожидание и не форсирование событий, которые не могут произойти в реальности. Она подобна затаившемуся тигру, который прыгает лишь тогда, когда для этого настал момент. Это не усталый реформизм и не псевдорадикальный авантюризм.
Надеяться — значит в каждый момент быть готовым к тому, что еще не родилось, и при этом не отчаиваться, если этого не произойдет при нашей жизни. Нет смысла возлагать надежду на то, что уже существует, или на то, чего не может быть. Люди, утратившие надежду, успокаиваются, пребывая либо в комфорте, либо в отчаянии, те же, у кого надежда сильна, видят и заботливо взращивают все признаки новой жизни, они готовы в любой момент помочь рождению того, что готово появиться на свет.
Одним из главных заблуждений по поводу надежды является нежелание проводить различие между сознательной и бессознательной надеждой. Разумеется, эта ошибка свойственна многим проявлениям нашего эмоционального опыта, таким как счастье, страх, подавленность, тоска и ненависть.
Многие люди полны сознанием надежды, а подсознательно испытывают безнадежность, и лишь немногие могут похвастаться обратным. При исследовании надежды и безнадежности важно не то, что люди думают о своих чувствах, а то, что они в действительности чувствуют. Это можно узнать не столько по их словам и речи, сколько по выражению лица, походке, способности реагировать с интересом на что-либо находящееся перед их глазами, по отсутствию фанатизма, которое проявляется в способности выслушивать разумные аргументы.
С динамической точки зрения нас интересует прежде всего не знание о том, что человек думает или говорит или как он ведет себя сейчас. Нас интересует структура его характера, т. е. не вполне постоянная структура его усилий, те цели, на которые его энергетика направляется, и ее интенсивность. Если мы знаем движущие силы мотивации поведения, то мы не только понимаем поведение в настоящем, но можем также сделать обоснованные предположения относительно того, как человек склонен действовать в изменившихся обстоятельствах. С динамической точки зрения неожиданные «перемены» в мышлении или поведении человека — это перемены, которые в большинстве случаев можно предсказать, располагая знанием о структуре его характера.
Можно сказать еще больше о том, чем надежда не является, но будем двигаться вперед и постараемся ответить на вопрос, что такое надежда.
Как и в случае с другими человеческими переживаниями, слова бессильны описать это переживание. В действительности, слова, как правило, делают противоположное: они затемняют, расчленяют, убивают. Слишком часто в процессе разговора о любви, ненависти или надежде человек теряет связь с тем, о чем предполагалось говорить. Поэзия, музыка и другие формы искусства гораздо лучше приспособлены для описания человеческих переживаний, потому что они точнее передают их, избегая обобщений и неопределенности избитых штампов, которыми пользуются для адекватной репрезентации человеческих переживаний.
Однако, осознавая эти ограничения, нельзя отрицать возможности коснуться чувства с помощью слов, не относящихся к поэзии. Это было бы невозможно, если бы человек хотя бы до некоторой степени не испытывал того, о чем говорит другой. Описать чувство — значит указать на его различные грани, следовательно, установить связь, при которой писатель и читатель знают, что они имеют в виду одно и то же.
Надежда — это состояние бытия. Это внутренняя готовность, готовность к напряженной, нерастраченной активности. Понятие «активность» основано на одной из наиболее распространенных человеческих иллюзий современного индустриального общества. Вся наша культура строится в расчете на активность — занятость в смысле напряженного труда (который необходим для бизнеса). В действительности большинство людей так «активны», что не выносят праздности; даже свой так называемый досуг они превращают в очередную форму активности. Если вы не активны в делании денег, то вы активны в езде на машине, игре в гольф или же просто в болтовне о пустяках. Люди испытывают смертельный страх перед моментом, когда им действительно будет нечего «делать». Можно ли называть такое поведение активностью — вопрос терминологии. Беда в том, что большинство людей, которые считают себя чрезвычайно активными, не осознают того, что на самом деле они крайне пассивны, несмотря на свою «занятость». Они постоянно нуждаются в стимулах извне, будь то болтовня с другими людьми, или просмотр кинофильмов, или путешествия и другие формы удовольствий, получаемых от потребления, даже если это только новый мужчина или новая женщина в качестве сексуального партнера. Они постоянно нуждаются в том, чтобы их побуждали, возбуждали, соблазняли, совращали. Они всегда торопятся и никогда не останавливаются. Они всегда ведомы и никогда не ведут за собой. Они воображают себя необычайно активными, пока одержимы страстью деятельности, пытаясь отделаться от страха, который возникает всякий раз, когда они оказываются наедине с самими собой.
Надежда — это психическое состояние, сопутствующее жизни и развитию».

Е.П. Ильин в своей книге “Надежда является одним из мотивационных состояний, связанных с переживанием у человека при ожидании желаемого события, и отражающих предвосхищаемую вероятность его реального существования. Надежда формируется на основе субъективного опыта, накопленного в прошлом в сходных ситуациях, и познания объективных причин, от которых зависит ожидаемое событие. Предсказывая возможное развитие событий в сложившихся обстоятельствах, надежда играет роль внутреннего регулятора деятельности, помогающего человеку определять её последствия и целесообразность. При сильно выраженной потребности надежда может сохраняться и при отсутствии обосновывающих её условий ( в расчете на случай, везение, удачу). И мечта и надежда связаны с наличием у человека мотивационной установки» (с.145).

К.Э.Изард в своей книге «Эмоции человека» пишет: «Стотланд (Stotland, 1969) посвятил этому вопросу целую книгу.
Он определил надежду в терминах ожидания достижения цели. Мы испытываем надежду, имея ожидание в отношении достижения цели больше нуля. Одно из его основных положений состоит в том, что всякий организм ориентирован па цель, а мотивация к достижению цели есть составная функция воспринимаемой вероятности достижения и ощущаемой важности цели. Важные цели с высокой возможностью достижения (большая надежда) вызывают положительный аффект (радость, удовольствие); важные цели с низкой вероятностью достижения (слабая надежда) вызывают тревожность или депрессию (подавленность). Теория Стотланда, как и дифференциальная теория эмоций, при определении понятия надежды связывает аффективные и когнитивные процессы. Применяя свою теорию к психопатологии, Стотланд. считает, что шизофреник — это тот, кто потерял надежду на достижение цели в реальном мире и кто вследствие этого создал свой собственный нереальный мир. Депрессия рассматривается как другая форма безнадежности.
Маурер (Mowrer, 1960a) рассматривает надежду как одну из четырех основных эмоций, которые вызывают и направляют поведение. Маурер считает эмоции обусловленными ответами и рассматривает надежду как ответ на некоторый вид вторичного подкрепления. Он выделяет два типа вторичного (подкрепления. Первый тип — это вознаграждение или удовлетворение, наступающие в результате исчезновения сигнала опасности (подразумевается чувство облегчения). Второй тип — вознаграждение или удовлетворение, наступающие тогда, когда стимул сигнализирует о близком появлении желаемого события (подразумевается надежда). Таким образом, Маурер также определил надежду в терминах аффективно-когнитивного взаимодействия. Применимость такого подхода к надежде зависит от того, насколько широко можно интерпретировать понятие вторичного подкрепления. Маурер рассматривает вторичное подкрепление как обеспечение стимуляцией (а не редукцию стимуляции); в соответствии с дифференциальной теорией эмоций стимуляцию обеспечивает аффективный компонент надежды (интерес).
В одном отношении формулировка Маурером аффективного компонента надежды сходна с понятием интереса-возбуждения. В развиваемой нами теории эмоций интерес и страх динамически связаны несколькими путями. На нейрофизиологическом уровне активация интереса и страха различается по крутизне градиента стимуляции, а уменьшение страха может привести к возбуждению. В каком-то смысле сходным образом рассуждает и Маурер: «Данный анализ допускает, что второй тип вторичного подкрепления (надежда) состоит в уменьшении побуждения страхом, снимаемого каким-либо стимулом или ситуацией, которая обычно ассоциировалась с уменьшением первичного влечения, тогда как обычные наблюдения показывают, что появление такого стимула или ситуации часто вызывает в испытуемом не расслабление (как того требует представление об уменьшении побуждения страхом), а состояния возбуждения и повышенной активности» (Mowrer, 1960а, р. 196). Он признает сходство своих идей и идей Толмена, который определил такие внутренние (аффективные) события, как «познание через страх». Добавляя аффективный или эмоциональный оттенок, Маурер полагал, что тем самым он придает большую динамичность понятиям надежды и страха».
[Изард: 8. Интерес-возбуждение и внутренняя мотивация. Зарубежная психология: классические труды, S. 7254 (vgl. Изард: Эмоции человека, S. 179-180)]

В.Франкл в своей книге «Сказать жизни «Да» пишет: «Как говорил Спиноза в своей «Этике»? «Affectus, quI passIo est — desInIt esse passIo sImulatque eIus claram dIstInctam formamus Ideam»
. «Тот, кто не верит в будущее, в свое будущее, тот в лагере погиб.
Он лишается духовной опоры, он позволяет себе опуститься внутренне, а этому душевному упадку сопутствует телесный. Это происходит иногда внезапно, в форме какого-то кризиса, признаки которого хорошо знакомы сколько-нибудь опытным лагерникам. И мы все боялись увидеть — не столько у себя, ибо это было бы уже неотвратимо, сколько у своих друзей — начало такого кризиса. Обычно это выглядело так: однажды человек остается неподвижно лежать в бараке; он не одевается, не идет умываться, не идет на построение. Его невозможно поднять — он не реагирует ни на просьбы, ни на угрозы, ни на удары. Ничто на него не действует, ничто не пугает. И если толчком к этому кризису послужила болезнь, все равно — он не хочет идти в лазарет, не хочет, чтобы его туда отвели; он вообще ничего уже не хочет. Он лежит в собственной моче и экскрементах, но даже это его не трогает.
Связь между этим опасным для жизни душевным упадком и утратой чувства будущего стала для меня очевидной при весьма драматических обстоятельствах. Староста блока — достаточно известный иностранный композитор и либреттист — однажды доверительно сказал мне:
— «Слушай, доктор, я хочу тебе кое-что рассказать. Мне тут приснился примечательный сон. Какой-то голос сказал мне, что я могу узнать все, что захочу, надо только задать свой вопрос. И знаешь, что я спросил? Я спросил, когда для меня кончится война. Понимаешь — для меня! Это значит — когда нас освободят, когда кончатся наши мучения. «.
— «И когда же ты видел этот сон?» — спросил я.
— «В феврале 45-го». (А разговор наш происходил в начале марта.)
— «Ну и что этот голос тебе ответил?»
— «Он ответил — 30-го марта», — тихо, таинственно прошептал мой собеседник.
В тот момент он был еще полон надежд и даже уверенности в том, что этот «голос» был пророческим. Но предсказанный срок приближался, а просачивавшиеся в лагерь вести делали маловероятным предположение, что к 30 марта фронт приблизится к нам и сделает возможным наше освобождение. 29 марта у этого человека резко поднялась температура. 30 марта, в тот самый день, когда по предсказанию «голоса» для него должна была кончиться война, он начал тяжело бредить и потерял сознание. 31 марта он умер — от сыпного тифа.
Для того, кто знает, какая связь существует между душевным состоянием человека и иммунитетом организма, достаточно ясно, какие фатальные последствия может иметь утрата воля к жизни и надежды. Мой товарищ умер в конечном счете от того, что жестокое разочарование ослабило его защитные силы, и он не смог больше противостоять инфекции, которая и до того была очень распространена. Иссякла его вера в будущее и устремленность к нему — и организм сдался болезни. Так трагически исполнилось пророчество: «для него» война кончилась.
Это единичное наблюдение и сделанные из него выводы совпадают с более общими данными, на которые обратил внимание наш главный врач. В неделю между Рождеством и Новым 1945 Годом смертность в лагере была особенно высокой, причем, по его мнению, для этого не было таких причин, как особое ухудшение питания, ухудшение погоды или вспышка какой-то новой эпидемии. Причину, по его мнению, надо искать в том, что огромное большинство заключенных почему-то питали наивную надежду на то, что к Рождеству они будут дома. Но поскольку надежда эта рухнула, людьми овладели разочарование и апатия, снизившие общую устойчивость организма, что и привело к скачку смертности.
Мы уже говорили о том, что каждая попытка духовно восстановить, «выпрямить» человека снова и снова убеждала, что это возможно сделать, лишь сориентировав его на какую-то цель в будущем. Девизом всех психотерапевтических и психогигиенических усилий может стать мысль, ярче всего выраженная, пожалуй, в словах Ницше: «У кого есть «Зачем», тот выдержит почти любое «Как»». Надо было в той мере, в какой позволяли обстоятельства, помочь заключенному осознать свое «Зачем», свою жизненную цель, а это дало бы ему силы перенести наше кошмарное «Как», все ужасы лагерной жизни, укрепиться внутренне, противостоять лагерной действительности. И наоборот: горе тому, кто больше не видит жизненной цели, чья душа опустошена, кто утратил смысл жизни, а вместе с ним — смысл сопротивляться.
Такой человек, утративший внутреннюю стойкость, быстро разрушается. Фраза, которой он отклоняет все попытки подбодрить его, типична: «Мне нечего больше ждать от жизни». Что тут скажешь? Как возразишь?
[Франкл: Фаза вторая: жизнь в лагере. Зарубежная психология: классические труды, S. 19230 (vgl. Франкл:Сказать жизни «Да», S. 0)]..

Надежда
Материал http://www.psychologos.ru/articles/view/nadezhda
Надежда как видение — возможность удачи. Видение возможности удачи. Про талантливого ученика учителя говорят: подающий надежды и готовы тратить на него свои силы и время. Когда за надеждой следует деятельность по осуществлению, надежда имеет то же значение, что и слово «шанс».
Надежда как переживание — сказочная вера в хороший исход в трудных обстоятельствах. Ожидание удачи, не опирающееся на реальные факты или основания.
Надежда как переживание
Надежда — это понятие из словаря Романтика. Надежда — это сказочное обоснование того, что хочется, но для чего нет разумных оснований. Надежда живет в сказке и очень похожа на Фею, которая выручает, когда всем совсем плохо.
Как состояние, надежда — это вспыхнувшие, широко открытые глаза на вдохе, выдох и уменьшение тревоги, приподнятость настроения.
Как поведение, привычка надеяться выполняет функцию привлечения внимания тех, кто мог бы нам помочь в осуществлении наших желаний и более характерна для людей с инфантильным мировосприятием.
Как способ влияния, тема надежды поднимается, когда аудиторию (или человека) нужно отвлечь от негатива и привлечь к позитиву. Иногда это является помощью, иногда — дешевой манипуляцией. Смотри Элементарные приемы бытовой манипуляции
Надежда и страх
Надежда — позитивное волнение, прикрывающее или заменяющее страх и волнение тревоги. Надежда паразита чаще всего начинается с тревоги: нет тревоги — нет повода появиться и надежде.
На шкале эмоциональных тонов надежда размещатся в пространстве враждебного мира, чуть выше тревоги.
Надежда — это переживание неуверенного оптимиста, который тревожно заволновался, а потом волнение тревоги решил перевести в какое-то более позитивное волнение.
Когда становится совсем плохо, надежда слетает, и тогда вместо тревоги мы, как дети, объявляем отчаяние. Но если очень хочется, то мы будем все-равно надеяться, чтобы не отчаиваться.
Надежда паразита
Для тех, кто ленится, надежда дает возможность ничего не делать: «Авось, все как-то само рассосется».
Надежда — это ожидание кого-то или чего-то, что выручит в трудной ситуатии. Эта надежда не дает сил, наоборот, становится стимулом ничего не делать — а вдруг пронесет? Такая надежда — это детское настаивание, что все будет хорошо, просто потому что так хочется. Такая надежда — это отрицание реальности: «А вот мы не будем ничего делать, но будем верить, что все будет хорошо, и хорошо обязательно будет!» Ляжем поздно, но будем надеяться: «А вдруг проснемся рано?»
За надеждой часто стоит страх или лень действовать самостоятельно. Надеяться — легче, чем делать. Такая надежда — безответственное поведение.
Надежда деятеля
Для тех, кто хочет действовать и искать решение, надежда дает основание делать шаги вперед. Надежда согревает, когда холодно. Надежда дает силы, когда сил не хватает. Надежда освещает будущее, которое более не видно никому.
Надежда деятеля появляется в результате удачи — неожиданного хорошего события.
Допустим, тренер не обращал внимания на молодого спорстмена, а он показал классный результат на соревнованиях. Тревоги у тренера не было, а надежда на спортсмена появилась. Правда ли, что теперь именно в этого спортсмена надо вкладывать время, силы и деньги? Не очевидно. Пока не рассмотрены вероятности и не просчитаны риски — на одну надежду полагаться несерьезно.
Людям с высоким уровнем страха надежда помогает двигать себя вперед. Эта надежда в целом ресурсная: есть надежда — значит есть силы действовать и что-то делать, вопреки эмоциям. Однако людей активных, но не рассудительных надежда чаще подводит, подталкивая к малооправданным действиям.
Деловое и ответственное поведение
Ответственный человек любит удачу, но не полагается на нее. Ответственный человек не ожидает кого-то и чего-то, кто выручит в трудной ситуации, а полагается на собственные силы — и на окружающих, которых он сможет организовать.
Деловой и реалистичный подход живет не надеждами, а рассматривает шансы, просчитывает вероятность и делает расчет рисков. С теми, кто говорит о своих планах преимущественно в терминах надежды, деловые люди бизнес вести не будут.
Надежда и любовь
Поскольку любовь сама соткана из ткани сказки, надежда есть обязательная составляющая любви. Тот, кто хочет говорить на языке любви, будет говорить на языке надежды.
Надежда — элемент детского поведения, а для гармоничных близких отношений по крайней мере один раз в день каждый из партнеров должен оказаться в детской позиции, дав возможность партнеру оказаться в позиции Родителя. Соответственно, делиться своими мечтами и надеждами — естественный и нужный момент для тех, кому дорога близость.

Упование -это твердая, стойкая надежда на кого-нибудь или на что-нибудь. Упование человека — это ожидание радостного приятного соединения уверенности в достижении своих целей и чаяний в существующем мире. Уповать на кого-то или что-то — это означает иметь постоянную надежду на возможность спасения в жесточайших условиях. Упование это трудная работа души. Упование связано с верой в Бога, с верой в родных, с верой в близких, с верой в своё высокое положении в обществе, с верой в личный успех и везение. Оно связано с уверенностью в благосклонность и снисходительность судьбы. Самонадеянное упование на авось порождает неопределенность и безответственность. Самонадеянное безрассудное упование на авось и небось — это ложное упование на спасение со стороны, без учёта устоявшейся негативной действительности.
Полное упование на самого себя — это достаточно сильное желание и целеполагание на свои ресурсы.