Суд над иисусом с юридической точки зрения

Исследование кандидата богословия священника Афанасия Гумерова посвящено одному из центральных событий не только Священной, и всей мировой истории — суду над Иисусом Христом, на котором был приговорен к смерти вочеловечившийся Сын Божий. Соединение богословского и юридического подхода дало возможность полнее освятить некоторые стороны этой важной темы. Автор, строго следуя святоотеческому пониманию Священного Писания, активно использует данные современной библейской науки.

Первая публикация автора на эту тему (ЖМП, 1993, № 5) вызвала интерес читателей. Публикуемая работа представляет собой новый текст, существенно расширенный и переработанный.

Суд над Иисусом Христом, Сыном Божиим, свершился в пятницу 14 нисана (по еврейскому календарю) в царствование императора Тиверия в Иерусалиме. Начался он ночью и завершился ранним утром. В мировой истории, полной несчетных уголовных разбирательств и процессов, этот суд уникален — был осужден на казнь вочеловечившийся Бог, Иисус Христос.

Строго говоря, был не один суд, а три — Синедриона, Ирода Антипы и Понтия Пилата. Объяснить это можно теми историческими обстоятельствами, которые сложились в Иудее к началу первого века. В 63 году до н.э. еврейский народ в последний раз за долгую библейскую историю потерял независимость и был отдан Богом за грехи на этот раз в руки римлян: они присоединили Палестину к своей восточной провинции — Сирии. Идумеянин Ирод (потомок Исава, брата патриарха Иакова) получил от Римского Сената царскую власть над соседней с Идумеей Иудеей. Этот последний иудейский царь, жестокий и коварный, был первым в ряду тех облеченных властью людей, которые добивались смерти Иисуса Христа: узнав от волхвов, что родился Царь Иудейский, он не остановился перед страшным злодеянием — убиением 14 тысяч младенцев до двух лет в Вифлееме и его пределах. Смерть его была лютой. Как современники, так и потомки видели в этом проявление гнева Божия: «Скоро после избиения младенцев последовала и смерть самого Ирода. Только за пять дней до смерти он сделал бешеное покушение на самоубийство и приказал казнить своего старшего сына Антипатра. Его смертный одр был окружен необычайными ужасами; он умер от омерзительной болезни, которая редко случается и встречается только с людьми, опозорившими себя кровожадностью и жестокостями. На одре своего нестерпимого недуга, в том великолепном и роскошном дворце, который он построил для себя в тени иерихонских пальм, распухнув от болезней и сжигаемый жаждой, покрытый язвами на теле и внутренне палимый медленным огнем, окруженный крамольными сыновьями и хищными рабами, ненавидя всех и ненавидимый всеми, жаждая смерти как избавления от своих мук и в то же время не утоленный кровопийством, страшный всем окружающим и еще страшнее для себя в своей преступной совести, пожираемый заживо могильным тленом, точимый червями, как бы видимо пораженный перстом Божественного гнева, после семидесятилетней жизни злодейств и распутства, жалкий старик, которого люди называли великим, лежал в диком неистовстве, ожидая своего последнего часа». [Фаррар Ф. -В. Жизнь Иисуса Христа / Пер. с англ. А. П. Лопухина, 6-е изд. , СПб. , 1893, с. 26-27]

После смерти Ирода царство раздробилось, и власть перешла к трем его сыновьям: Архелаю, Ироду Антипе и Филиппу. Последний правил северо-восточной частью Палестины. Ироду Младшему достались Перея и Галилея, где Иисус Христос прожил около 30 лет, до начала Своего Учительства.

Архелай же вместе с Идумеей и Самарией получил и Иудею, в главном городе которой — Иерусалиме — произошло единственное в истории событие, ставшее центральным в деле спасительного искупления человечества.

Но Архелай не значится среди исторических лиц, ответственных за осуждение Иисуса Христа. Из-за притеснения своих подданных в 6 году н.э. он был лишен власти, а области, которыми он управлял, были переданы римскому прокуратору, подчинявшемуся проконсулу римской провинции Сирии. Власть прокуратора была неполной: он управлял войском, собирал налоги и мог вынести смертный приговор от лица императора за некоторые преступления. Прокуратор находился в городе Кесарии, но во дни религиозных еврейских праздников он должен был быть в Иерусалиме для предотвращения нередко возникавших там беспорядков. Прокураторы довольно часто сменялись. Понтий Пилат (26-36 годы н.э.) был пятым со времени смещения Архелая. Ему принадлежала власть над Иудеей и Самарией.

Хотя окончательный приговор Иисусу Христу вынес Пилат, несомненно, что главной силой в этом необычном судебном процессе был иерусалимский Синедрион, которому Рим оставил право осуждать на смерть за преступления против отеческих законов. Но решения Синедриона подлежали утверждению римским прокуратором.

Приговор, вынесенный ночью 14 нисана, не был окончательным, поэтому Иисус Христос с одного судебного заседания был ведом на другое. Если бы вина обвиняемого была несомненна, то дело бы ограничилось двумя процессами. Но Пилат легко увидел злонамерение тех, кто добивался смерти загадочного для него Узника. Из затруднения он пытался выйти формально-юридически, отослав Иисуса Христа к Ироду Антипе, которому также дано было право суда, так как осужденный Синедрионом Проповедник был родом из Галилеи. Но идумейский правитель на суде над Иисусом Христом не вынес никакого приговора и вернул Узника Пилату, которому предстояло теперь определить окончательно судьбу Подсудимого. Итак, над Иисусом Христом в течение нескольких часов были совершены три суда и вынесены два приговора.

Что представлял собой Великий Синедрион, первым осудивший Спасителя? Самое раннее упоминание о нем имеется у Иосифа Флавия в «Иудейских древностях» (XIV, 9, 3-5), в том месте, где рассказывается о покорении Палестины Помпеем (около 55 года до н.э.), но нет оснований с этим первым упоминанием связывать время возникновения Синедриона. В Ветхом Завете названия этого судебного органа мы не встречаем. Однако в книге Чисел есть место, которое некоторым исследователям дает повод говорить о древнем происхождении Синедриона: И сказал Господь Моисею: собери Мне семьдесят мужей из старейшин Израилевых, которых ты знаешь, что они старейшины и надзиратели его, и возьми их к скинии собрания, чтобы они стали там с тобою (Числ. 11, 16). Но это мнение исторически не документировано. Греческая этимология (synedrion; от syn — вместе, и hedra — седалище) этого слова скорее всего указывает на появлениеэтого учреждения в эллинистическую эпоху.

Членство в Синедрионе было пожизненным. Вместе с председателем, которым был первосвященник, число его членов составляло 71. С уничтожением царской власти реальные права этого учреждения выросли. В интересующую нас эпоху Синедрион мог судить первосвященника, лжепророка и вообще рассматривать религиозные преступления. Только с согласия Синедриона могла быть объявлена война. Наряду с иерусалимским Великим Синедрионом существовали провинциальные синедрионы.

Синедрион времен римских прокураторов внешне продолжал еще хранить традиции древнего Совета старейшин, но дух в нем был уже иной: появился тот бездушный религиозный формализм, который принято называть законничеством. Тон в Синедрионе задавали соперничавшие друг с другом фарисеи и саддукеи. Первые видели спасение своего народа в строжайшем соблюдении закона и хранении предания. Поначалу фарисеи составляли ту часть образованного общества, которая выделялась нравственным авторитетом и ревностью в соблюдении закона, данного Богом через пророка Моисея. Фарисеи держались Священного Писания, имели веру в бессмертие души, воскресение из мертвых, посмертное воздаяние. Но постепенно, утрачивая дух подлинной религиозности, они стали сводить ее к многочисленным и мельчайшим обрядовым предписаниям. Отягчив быт иудеев различными регламентациями (особенно в отношении субботы), они проявляли нередко казуистическую изобретательность для совершения разных дел без нарушения закона (например, допускалось работать в субботу одной рукой). К новозаветным временам для типичного фарисея были характерны гордость: (вспомним евангельскую притчу о мытаре и фарисее), самомнение, презрение к людям. Иисус Христос сурово обличает фарисеев как сынов погибели: Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное (Мф. 5, 20).

Саддукеи не верили в будущее воскресение мертвых, их жизнь ограничивалась сугубо земными интересами. В Синедрионе решающий голос принадлежал именно саддукеям, из них избирались и первосвященники. При всем своем соперничестве с фарисеями они были едины с ними в ненависти к Божественному Проповеднику, так как Иисус Христос в своих проповедях резко обличал тех и других, учил беречься закваски фарисейской и саддукейской (ср.: Мф. 16, 4-6).

Были и еще люди, которые искали гибели творившего чудеса Проповедника. Это так называемые «иродиане» — защитники интересов династии Ирода. Сотрудничество с римлянами было для них одним из средств для достижения политических целей. Ненависть их к Иисусу Христу была в определенном смысле «династической». Царь Ирод, видя в родившемся в Вифлееме Христе угрозу своему царству, учинил избиение младенцев от двух лет и ниже (Мф. 2, 16). Тридцать лет спустя защитники династии Ирода имели те же опасения и потому были исполнены ненависти ко Христу — Царю Иудейскому. Именно их вместе с учениками своими фарисеи посылали ко Христу (см.: Мф. 22, 16) с целью уловить Его, обвинив в отказе подчиняться кесарю. Мы знаем, что Господь разрушил их лукавые планы, когда указал на изображение и надпись на динарии сказал: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу (Мф. 22, 21). «Иродиане» и ученики фарисеев удивились ответу и отошли. Когда же первосвященники и книжники привели Иисуса Христа к Пилату для утверждения смертного приговора, они обвинили Узника в том, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем (Лк. 23, 2), что являлось явным лжесвидетельством и клеветою.

Подчиненное положение Иудеи Риму обусловило существование двух систем судопроизводства: еврейской и римской. Через оба суда должны были проходить лица, которые обвинялись в религиозных преступлениях и по еврейскому закону осуждались на смертную казнь. Смертный приговор должен был быть утвержден прокуратором уже на основе римского закона. Системы судопроизводства существенно различались: вот почему члены Синедриона, осудив Иисуса, не открыли Пилату своего приговора, а выдвинули против Него иное, расчетливо продуманное обвинение политического характера.

Еврейское право в своей основе имело Богооткровенный источник: закон был дан еврейскому народу Богом через пророка Моисея и записан в Священном Писании. Но Господь не только дал закон еврейскому народу, но и открыл ему Себя как Судию. В видении Он сказал Аврааму, что потомки его будут угнетаемы четыреста лет, но Я произведу суд над народом, у которого они будут в порабощении (Быт. 15, 14). В Ветхозаветной истории Бог выступает как Судия еврейского народа; судья же, которого избирают люди, исполняет волю Высшего Судии, то есть Бога. Пророк Моисей говорил своему народу, странствующему в пустыне в поисках земли обетованной: не бойтесь лица человеческого, ибо суд — дело Божие (Втор. 1, 17). Священное Писание предписывает судьям руководствоваться правдой Божией, быть справедливыми как к малым, так и к великим. Это делало судейскую должность не только особо почетной, но и чрезвычайно ответственной.

Еврейское уголовное право было основано на принципе талиона (возмездия) за преступление. В Торе принцип талиона формулируется весьма конкретно: кто совершит убийство, должен быть предан смерти; кто сделает повреждение на теле ближнего, тому должно сделать то же (ср.: Лев. 24, 17-20).

Иисус Христос в Нагорной проповеди отменил талион: Вы слышали, что сказано: «око за око и зуб за зуб». А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два (Мф. 5, 38-41). Господь заключил с людьми Новый Завет, открывающий им врата Царствия Небесного. Этим не нарушался, а исполнялся древний закон. Ветхий Завет приуготовлял богоизбранный народ к принятию нового обетования.

Во Второзаконии принцип талиона применяется и к случаям лжесвидетельства: Если выступит против кого свидетель несправедливый, обвиняя его в преступлении, то пусть предстанут оба сии человека, у которых тяжба, пред Господа, пред священников и пред судей, которые будут в те дни; судьи должны хорошо исследовать, и если свидетель тот свидетель ложный, ложно донес на брата своего, то сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему (Втор. 19, 16-19). В суде же над Иисусом Христом это нарушалось неоднократно: лжесвидетельствовали не только многие приглашенные на заседание Синедриона для дачи показаний, но и сами первосвященники, явившиеся к Пилату для утверждения смертного приговора.

Еврейское уголовное право предусматривало наказание за убийство, за преступления против свободы личности, против религии и нравственности, против собственности. В теократическом еврейском государстве не было различия между нравственной и юридической нормой. Законы предполагали наказания за поступки, которые в секуляризованных обществах вызывают лишь моральную оценку. Например, прелюбодеяние, которое в Европе XVIII века романтизировалось в литературе, в еврейском обществе было тяжелым преступлением, виновные в котором побивались камнями.

В обществе, где религиозное начало было определяющим и пронизывало все сферы жизни, преступления против религии занимали особое место. Моисеево Второзаконие повелевает побить камнями всякого, кто совращает другого в язычество, ибо он покушается отвратить ближнего от Господа (Втор. 13, 10). Суровая кара предусматривалась для впавших в идолопоклонство (13, 12-16). Пророк Моисей требовал отвращаться прорицателей, гадателей, ворожей, чародеев, заклинателей духов, волшебников, вопрошателей мертвых (как древен спиритизм !): ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их от лица твоего (Втор. 18, 12). Считались тяжелыми преступлениями хула на Бога, оскорбление святыни словом или делом, лжепророчество.

Обвинение Иисуса Христа в богохульстве родилось среди книжников во время исцеления расслабленного, которого за многолюдством спустили в дом, где находился Христос, через разобранную кровлю (Мк. 2, 3-7). Так как болезнь есть следствие греха, то Спаситель, прежде чем исцелить недужного, простил ему грехи, то есть поступил, как Бог. Это и явилось причиной подозрения Его в богохульстве. Открыв помыслы книжников, Христос показывает им, что он не только отпускает грехи больному, но и имеет власть совершать чудо исцеления. Он опровергал обвинения в богохульстве многочисленными знамениями, которыми сопровождал Свою проповедь: изгонял бесов, воскрешал мертвых, умножал хлебы, приказывал ветрам. Возможно, именно по этой причине на заседании Синедриона обвинение в богохульстве прозвучало не сразу. Святой евангелист Марк, подробнее других описывающий ночное судебное заседание, сообщает о том, что книжники пытались найти свидетелей против Узника: и многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны (Мк. 14, 55-56). И лишь после того, как на вопрос первосвященника: Ты ли Христос, Сын Благословенного? — Христос ответил: Я (Мк. 14, 61-62), первосвященник Каиафа, разодрав одежды, признал Иисуса повинным смерти за богохульство. После этого Синедрионом не было сделано ничего для опровержения утверждения Христа, что Он — Сын Божий. Между тем Тора предписывает вполне определенно: разыщи, исследуй и хорошо расспроси (Втор. 13, 14). Первосвященникам не надо было ничего исследовать, так как они были очевидцами многих Иисусовых чудес, а некоторые из них совершались на их глазах в храме.

Поскольку чудотворящая сила галилейского Проповедника проявлялась на глазах у всех, то весь народ спрашивал: не это ли Христос, сын Давидов? Фарисеи и книжники в ответ на это прибегли к клевете, заявляя, что Он изгоняет бесов силою веельзевула (Мф. 12, 24). На заседании Синедриона официально такое обвинение выдвинуто не было. Народ вряд ли поверил бы этой клевете: благодатные последствия чудес были очевидны. Иисус Христос призывал судить всякие дела по их плодам: признайте дерево хорошим и плод его хорошим; или признайте дерево худым и плод его худым (Мф. 12, 33). Тем же, кто пытался опорочить Его в глазах народа утверждением, что Он творит чудеса силою князя бесовского (веельзевула), Он сказал решительно и определенно: всякий грех и хула простятся человекам; а хула на Духа не простится человекам, если кто скажет слово на Сына Человеческого, простится ему; если же кто скажет на Духа Святого, не простится ему ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12, 31-32).

Евангелисты рассказывают о намерении фарисеев и книжников погубить Иисуса Христа за нарушение покоя субботы. У евреев суббота — седьмой день недели и установлена в память о Седьмом дне после шестидневного сотворения мира, поэтому суббота должна проводиться в покое и быть посвящена Богу. Соблюдение субботы является четвертой заповедью Божией в Ветхом Завете. Тора строжайшим образом предписывала соблюдение этого дня. Господь через пророка Моисея сказал сынам Израилевым, что делающий дело в субботу и тем самым оскверняющий ее предается смерти (Исх. 31, 12-17). В Книге Чисел есть рассказ о собиравшем дрова в день субботний: он был побит камнями (Числ. 15, 32-36). Надо отметить, что запрещался труд для себя, в целях получения какой-нибудь выгоды.

Христианская Церковь установила «субботний» день в воскресение — в память востания из гроба распятого Христа, победившего смерть и разрушившего силу ада. Однако хранение воскресного дня у христиан не носит юридического характера, но в духе евангельского учения предполагает молитвенный труд и праздничное настроение.

Иисус Христос совершал в субботу многие исцеления. Несомненно, что Он хотел обличить извращенное, законническое понимание фарисеями Божией заповеди. Господин субботы, напомнивший им, что священники в храме нарушают субботу, однако невиновны (Мф. 12, 5), обвинил книжников и фарисеев в лицемерии: кто из вас, имея одну овцу, если она в субботу упадет в яму, не возьмет ее и не вытащит? Сколько же лучше человек овцы?! Итак можно в субботы делать добро (Мф. 12, 11-12). Народ радовался и дивился Его словам.

В этом заключается, по-видимому, объяснение, почему упреки в нарушении субботы не были предъявлены в качестве обвинения на суде.

Следует упомянуть также о попытке расправиться с Иисусом Христом без всякого суда: в галилейской синагоге его проповедь вызвала ярость присутствовавших; и они, выгнав Его из города, повели на вершину горы, чтобы сбросить с нее, но Он, пройдя посреди них, удалился (Лк. 4, 29-30): время Его страданий и искупительной смерти еще не пришло.

Общие принципы еврейского судопроизводства [Более подробные сведения по этому вопросу можно найти в работе английского правоведа А. Тэйлора «Суд на Иисусом Христом, рассматриваемый с юридической точки зрения» (Христианское чтение, 1878, № 9-12)] существенно отличны от современного, сложившегося в результате многовекового влияния христианства. За этим расхождением кроется глубокое принципиальное различие мировоззрения, отношения к человеку и его жизни.

Еврейский народ был ведом Богом, Который являлся для него не отвлеченным Абсолютом или созерцающим Разумом, а живой всемогущей Личностью. Бог — податель людям всякого блага. Зло происходит от человеческого своеволия, когда люди уклоняются от свыше указанного пути и нарушают данный Богом закон. Конечная цель судопроизводства — поддержание богоустановленного порядка. Такая система права, будучи весьма эффективной в соблюдении справедливости при разборе уголовных дел, возлагает исключительную ответственность на судей. Их религиозное сознание должно быть неотделимо от юридического. Чем прочнее вера, тем стабильнее законность. И наоборот, ослабление и искажение религиозной веры, подмена истинного духа веры обрядом имеет следствием и юридический формализм, ведущий к отступлению от закона.

Христианство сохранило ветхозаветное понимание Бога как высшего источника порядка на всех уровнях общественной жизни. Новое, что открыло Евангелие людям, пребывающим в своем земном отечестве, это — иное Отечество — Царствие Небесное. Вера в него, стремление жить по законам этого нового, духовного Отечества (по заповедям Божиим) не отменяет обязанности подчиняться законам земного отечества. Иисус Христос, взявший на себя грехи мира и искупивший нас на Кресте, не освободил нас от несовершенства плоти, являющегося результатом грехопадения, плоть человека подчинена земной власти. Но это существование двух сфер, в которых должен жить христианин (Евангелие в ряде мест указывает, что Царствие Божие приблизилось, оно внутрь вас есть (Лк. 17, 21), а не принадлежит только будущему веку), не должно вести к раздвоению человека, быть неразрешимым противоречием, так как учение Христово является основанием и для земного устроения общества.

Нравственный и правовой строй земного Отечества должен быть подчинен Божественному закону. По слову святителя Григория Богослова, «порядок устроил вселенную, порядок держит и земное и небесное. Порядок отличил нас от бессловесных, соорудил города, дал законы, почтил добродетель, наказал порок, изобрел искусства, сочетал супружества. Порядок есть матерь и ограждение существующего. » Именно благодаря такому, свыше установленному единству становится возможна жизнь в земном отечестве по законам Отечества Небесного. Соблюдение этого единства позволяет построить отношения между Церковью и христианским государством на принципе симфонии, который был реализован в Византии и допетровской Руси.

В доктрине естественного права, возникшей в XVII веке в Европе, выразилась общая тенденция к секуляризации общества, обусловленная упадком религиозности. Вера является универсальным свойством человеческой души, сотворенной по образу и подобию Божию, и если подлинная вера — вера в Бога — утрачивается, появляется ее эрзац — вера в человека, науку, в возможность устройства совершенного общества без Бога. Налицо несомненный гедонистический соблазн, мировоззренческий срыв и подмена. Но вековая религиозная традиция продолжает оказывать свое воздействие на утратившее веру в Бога человечество, и натурализация права, выведение нравственных и юридических норм из природы человека не изменяют существенно реального правового порядка, который существует на почве, возделанной и удобренной христианством. Религиозные ценности через преемственность сознания и весь строй культуры даже в секуляризованном обществе остаются реально значимыми, продолжают регулировать правовые нормы. Нравственно-правовой порядок зиждется на том, что, кроме земного закона, у людей есть Богом данное чувство и сознание законности. Для естественнонаучных, деистических и материалистических доктрин здесь камень преткновения. Христианство же понимает человека как творение Божие, учит о Божественном откровении, которое он получает от рождения. Святой апостол и евангелист Иоанн Богослов говорит о Христе как о Свете, который просвещает всякого человека, приходящего в мир (Ин. 1, 9). Прежде чем человек предстанет перед судьей, наделенным земной властью, он предстает каждый день перед судьей, которого имеет в себе (по-славянски — со-весть, со-вестник).

Святой праведный Иоанн Кронштадтский, опытно постигший законы духовной жизни человека, отмечал, что «в мире действует непрестанно нравственный закон Бога, по которому всякое добро награждается внутренне, а всякое зло наказывается: зло сопровождается скорбию, теснотой в сердце, а добро — миром, радостью и пространством сердца. Этот закон неизменен: он закон Всесвятого, Праведного, Премудрого и Вечного Бога». Этот закон распространяется, естественно, и на область правосознания. Люди нередко творят волю Божию и не зная Евангелия.

Но одного «естественного» откровения недостаточно. Общество, лишенное духовного водительства Церкви, постепенно приходит к скрытому и явному идолопоклонству, когда стремление к благам земного мира (имущество и деньги, комфорт и развлечения, власть и земная слава и проч.) становится определяющим началом жизни. По такому пути пошла западная цивилизация.

Еврейское судопроизводство было классической системой права, основанной на Священном Писании, в котором Бог ясно и точно через пророков установил Свою волю. Мы подошли к центральному вопросу нашей работы: почему же иерусалимский Синедрион, имеющий столь высокую правовую традицию и обязанный судить по законам, освященным авторитетом Писания, совершил вопиющее беззаконие и осудил Иисуса Христа в нарушение основных требований еврейского судопроизводства. Решение этого вопроса предполагает выход за пределы сугубо правового исследования и обращение к священной истории еврейского народа. Поиск ответа на него неизбежно подводит нас к важнейшей проблеме противостояния вечного и временного, небесного и земного, Царствия Божия и царства мира сего.

В долгой истории еврейского народа три с лишним десятилетия, начиная с последнего года правления Ирода Старшего и до исследуемого нами деяния иерусалимского Синедриона, были особыми. Это были годы «исполнения времен». Не только в Иерусалиме, но и в других местах Палестины люди ждали предвещанного пророками Мессию. Первым из многочисленных пророчеств о приходе в мир Христа, содержащихся в Ветхом Завете, надо назвать пророчество Даниила, предсказавшего даже год смерти Спасителя. Вот это знаменитое место: Когда я еще продолжал молитву, муж Гавриил, которого я видел прежде в видении, быстро прилетев, коснулся меня около времени вечерней жертвы и вразумлял меня, говорил со мною и сказал: «Даниил! теперь я исшел, чтобы научить тебя разумению. В начале моления твоего вышло слово, и я пришел возвестить его тебе, ибо ты муж желаний; итак вникни в слово и уразумей видение. Семьдесят седмин определены для народа твоего и святого города твоего, чтобы покрыто было преступление, запечатаны были грехи и заглажены беззакония и чтобы приведена была правда вечная и запечатаны были видение и пророк, и помазан был Святый святых. Итак знай и разумей: с того времени, как выйдет повеление о восстановлении Иерусалима, до Христа Владыки семь седмин и шестьдесят две седмины; и возвратится народ и обстроятся улицы и стены, но в трудные времена. И по истечении шестидесяти двух седмин предан будет смерти Христос, и не будет; а город и святилище разрушены будут народом вождя, который придет, и конец его будет как от наводнения, и до конца войны будут опустошения (Дан. 9, 21-26). Поясним это пророчество. В еврейском летоисчислении использовалось понятие «седмеричное время» (шивуа), которое могло заключать в себе как неделю, так и семилетие. Такая седмина завершается «субботним» (седьмым) годом. Семьдесят седмин в таком понимании дают 490 лет. Это срок для «окончания преступления». Речь здесь идет об искуплении Христом Спасителем людей, нарушивших волю Божию и совершивших грехопадение. В пророчестве прямо указан Мессия (помазан был Святый святых). Чтобы вычислить указанные здесь сроки, обратимся к историческим источникам, сообщающим о восстановлении города Иерусалима, павшего в результате вавилонского разорения (586 г.; по другой хронологии — 587 г.). Отсчет семидесяти седмин (490 лет) начинается с даты восстановления Иерусалима. Указ о восстановлении дан был Артаксерксом Долгоруким в 20-й год его царствования. Последний вступил на престол между 18 декабря 465 года и 18 декабря 464 года до н.э. Седьмой год его царствования, с которого начинается отсчет седмин, приходится на 458 или 457 год. От этого срока до времени явления Христа Владыки должно было пройти 69 седмин (483 года). Иисус Христос начал проповедовать в возрасте около 30 лет (Лк. 3, 23), то есть примерно в 25 году н.э. Следовательно, от указа Артаксеркса о восстановлении города и до пришествия Мессии прошло 483 года.

Назван в Ветхом Завете и Предтеча грядущего Мессии: Вот, Я посылаю Ангела Моего, и он приготовит путь предо Мною, и внезапно придет в храм Свой Господь, Которого вы ищете, и Ангел завета, Которого вы желаете, вот, Он идет, говорит Господь Саваоф (Мал. 3, 1). Жители Палестины знали Священное Писание и в Иоанне, проповедовавшем покаяние, видели предвещанного пророками Ангела покаяния: со всего Иерусалима, всей Иудеи и всех окрестностей Иорданских приходили они к нему.

Из Писания было известно место рождения Мессии (Вифлеем), колено (Иудино) и род (Давидов), из которого Он произойдет. Книжники тщательно изучали все такие места у пророков, чтобы принять истинного Мессию и отвергнуть ложного, если таковой явится.

Однако для правильного понимания пророчеств, внушенных Святым Духом, была нужна не начетническая эрудиция, а чистая, незамутненная вера, всецелая обращенность к Богу. Представления об ожидаемом Мессии у иудеев того времени соответствовали их нравам и господствующим жизненным настроением. «Почти все начали ожидать в лице Мессии всемирного завоевателя, который для того и явится во всем могуществе Посланника Божия, окруженный знамениями и чудесами, чтобы низложить и упразднить все тогдашние царства на земле, составить из всего рода человеческого единую державу, в коей иудеи должны занять первое место и быть Его наперсниками. Крайние притеснения от царей, сирийских, египетских и, наконец, от римлян еще более усиливали в иудеях таковое ожидание: чем более терпели в настоящем, тем больше надеялись на будущее. Между прочим, воображали, что пришествие Мессии должно быть предварено явлением Илии, имеющего помазать Его на царство, Иеремии, Исаии и многих других пророков. Касательно лица Мессии существовало у многих грубое заблуждение, состоящее в том, что Он будет человек, подобный прочим, только с необыкновенными силами и дарами от Бога; другие представляли Его существом высшим, но, однако, не Богом. Плодами пришествия Мессии почиталось, между прочим, немедленное чудесное собрание в Палестину иудеев из рассеяния их по всему свету, не исключая и десяти колен Израилевых, изведение из ада и воскресение всех умерших иудеев, восстановление царства Давидова, обновление Иерусалима и устроение нового великолепного храма, покорение всех народов иудеями, учреждение великолепных вечерей, чрезвычайное плодоношение земли, уничтожение болезней и смерти и прочее». [Иннокентий (Борисов), архиепископ. Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа. СПб. , Б. г. , с. 10-12.]

Искаженное грехом сознание не заметило тех мест из Ветхого Завета, в которых даны духовные черты обетованного Мессии: Се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной (3ах. 9, 9); Вот, Отрок Мой, Которого Я держу за руку, избранный Мой, к которому благоволит душа Моя. Положу дух Мой на Него, и возвестит народам суд; не возопиет и не возвысит голоса Своего, и не даст услышать его на улицах; трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит; будет производить суд по истине (Ис. 42, 1-3; ср. Мф. 12, 20).

Дело осложнялось еще тем обстоятельством, что Иисус Христос был в глазах людей галилеянином. Бытовало убеждение, что из Галилеи Христос прийти не может (ср.: Ин. 7, 41). Так и ответил Филиппу лишенный всякого лукавства призываемый на апостольское служение Нафанаил: из Назарета может ли быть что доброе (Ин. 1, 46). Но Иисус Христос, строго говоря, галилеянином не был. Он родился в иудейском городе Вифлееме и принадлежал к царскому роду Давида. Впрочем, если бы даже Христос родился в Иерусалиме, отношение к нему вряд ли было бы иным, так как главная причина отвержения Синедрионом Иисуса Христа — духовно-нравственная.

Святитель Василий Великий находит, что иудеи, распявшие Христа, поступили злочестивее содомян. [Святитель Василий Великий. Творения. Т. 1. СПб. , 1911, с. 235.] Последние были наказаны за крайне развращенный образ жизни. На безнравственное состояние как источник ожесточения, приведшего иерусалимлян к осуждению вочеловечившегося Бога, указывает также святитель Игнатий (Брянчанинов). [Святитель Игнатий (Брянчанинов). О причине отступления человеков от Бога. Беседа в неделю тринадесятую. — Творения, М. ,1993, т. 4, с. 212-219.]

Суд над Иисусом Христом, если рассмотреть его с богословской точки зрения, вводит нас в центральную проблему учения о человеческом грехе, обнажает его природу. Всякий творящий зло, живущий во грехе (как целый народ, так и отдельный человек) распинает Христа. Это совершается не метафорически и символически, а реально, хотя и в духовном плане. Вочеловечившись, Бог обожил человека, реально соединил его с Собою. Без этого не могло быть искупления. Он принял на себя все грехи погибавшего человечества и пошел ради нашего спасения на Крестную смерть. И когда люди, искупленные Кровию пострадавшего Спасителя, продолжают совершать зло, они распинают Того, кто взошел на Голгофу, чтобы освободить нас от плена греха.

Согрешающий человек неизбежно отрекается от Христа, ибо служит похотям мира сего, который во зле лежит. Святой апостол и евангелист Иоанн Богослов, любимый ученик Христа, называя Его Светом, свидетельствует: свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы (Ин. 3, 19-20). Опыт всего человечества подтверждает эти слова. Начиная с той ночи 14-го нисана в Иерусалиме, когда при участии тысяч людей совершился суд над Иисусом Христом, и до наших дней происходит одно и то же: люди, избирающие грех, ожесточаются и распинают Бога. Когда святой равноапостольный князь Владимир привел Русь к Святому Крещению, в нашу землю пришел Христос. Люди стали тезоимениты Спасителю, страна наша стала христианской. А когда народ в преобладающем большинстве устремился к «новой жизни» без Бога, он совершил еще один суд над Господом. Была совершена трагическая подмена: вместо обетованного блаженного Царства в будущей жизни миллионы людей избрали (как и девятнадцать веков назад) блага этой жизни, были соблазнены идеей «земного рая». Осуществление ее сопровождалось воинствующим богоборчеством. И первый удар (как и девятнадцать столетий назад) принял на Себя Иисус Христос, ибо Церковь есть Тело Христово. Наше общество не очистится от греха, пока не осознает это. Социализм не потому вылился в богоборчество и потребовал многомиллионных жертв, что неудачно осуществлялся. Нельзя переставлять причины и следствия. Именно потому практика его была так разрушительна и трагична, что богоборческая подмена Царства Божия «земным раем» составляет природу социализма. Новым здесь является лишь историческое облачение, природа же самой подмены остается древней: это — соблазн хлебом — первый соблазн, которым искушал сатана вышедшего на служение Божественного Учителя.

Суд над Иисусом Христом, рассмотренный с духовной стороны, есть лишь одно из проявлений единого по своему источнику зла. Иисус Христос и днесь судится грешными людьми: то по «законам» горделивого разума, то по примитивно сочиненным «законам» истории, а в общем по законам падшего человеческого естества.

99 Пожалуйста дождитесь своей очереди, идёт подготовка вашей ссылки для скачивания.

Скачивание начинается. Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.

Описание книги «Суд на Иисусом Христом, рассматриваемый с юридической точки зрения»

Описание и краткое содержание «Суд на Иисусом Христом, рассматриваемый с юридической точки зрения» читать бесплатно онлайн.

Осуждение Сына Божьего на смерть и последовавшие за этим события стали важнейшей точкой мировой истории.

Тот, кто пришел спасти нас и стать нашим Высшим Судьей, сам прошел горнило суда. Насколько справедлив был этот суд, были ли соблюдены нормы права при рассмотрении дела Спасителя — на эти и некоторые другие вопросы пытается ответить автор предлагаемого трактата, который выходил в свет один раз, в 1882 году, приложением к исследованию того же автора о древнем еврейском праве — «Законодательство Моисея» (1882).

В оформлении книги использованы гравюры Юлиуса Шнорр фон Карольсфельда и Гюстава Доре.

Подготовка текста, статья об авторе и библиография О. М. Андрианов, Ю. Ф. Петрунин.

Православие, Священное Писание, Евангелие, Христос, Пилат, Каиафа ru Владимир Шнейдер http://www.ccel.org/contrib/ru/xml/index.html FineReader 11, OOo Writer, OOoFBTools-2.3 (ExportToFB21), XML Spy, FictionBook Editor Release 2.6.4 Май 2012 г. Владимир Шнейдер OOoFBTools-2012-5-20-1-32-35-1240 2.0

Версия 2.0 — исходный текст

А.П.Лопухин. Суд над Иисусом Христом, рассматриваемый с юридической точки зрения «Право и закон» 2004 5–7858–0132–9

А. П. ЛОПУХИН

СУД НАД ИИСУСОМ ХРИСТОМ,

РАССМАТРИВАЕМЫЙ

С ЮРИДИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Громадное влияние жизни и лица Иисуса Назарянина на историю допускается всеми. А Его крестная смерть, которую христиане всех времен признавали важнейшим делом Его служения, стала исходною точкою новой истории. Его гроб, по выражению поэта, был могилой древнего мира и колыбелью нового. Но это вечно памятное событие было исполнением уголовного приговора, последовавшего за двумя судебными следствиями, из которых одно производилось по еврейскому, другое по римскому закону.

С судебной точки зрения судопроизводство над Иисусом Христом является необыкновенным, может быть даже единственным в своем роде фактом. История сохранила много судебных трагедий. Уголовные процессы, в роде процессов Сократа, Карла, короля английского и Марии Стюарт, всегда с чарующею силой привлекали к себе внимание людей. Но суд над Христом произвел большее впечатление на мир, чем все они вместе Помимо своего всемирно–исторического значения он имеет еще чисто юридический интерес, которым не обладает ни один из упомянутых процессов. По общему убеждению законоведов, самое важное место между всеми юриспруденциями занимает юриспруденция древнего Рима, а самая своеобразная из них, и притом высокоценимая христианским миром, была юриспруденция Иудейского государства. Понятно, что если эти две славные и решительно различные системы встречаются между собою, то исследование такого дела с юридической точки зрения необходимо представит великий интерес. А если эти две системы встречаются одна с другой в событии, наиболее поразительном и обильном последствиями, то исследование их совместного приложения становится весьма важным. Оно становится самою интересною задачей, какую только может представить история юриспруденции.

Сразу возникает множество вопросов, а именно: было ли тут два судопроизводства или одно? Было ли второе судопроизводство простым обозрением первого или же первое было только предварительным в отношении ко второму? Были ли соблюдены формы: в одном случае еврейского, а в другом — римского закона, и хотели ли соблюсти их? Пытались ли в том и другом случае, с соблюдением или без соблюдения форм, достигнуть правосудия по существу дела? Затем, одни ли и те же обвинения выставлялись пред еврейским и римским судилищами? За какую вину умер Обвиненный? Было ли решение в обоих случаях справедливо по форме, т. е. достигнуто ли оно путем, согласным с еврейскими и римскими правилами судопроизводства? Было ли оно справедливо по существу, т. е. согласно с тогдашними еврейскими или римскими законами?

Эти юридические вопросы возникают сами собою при внимательном чтении истории события Мы рассмотрим особо каждое из двух судопроизводств в их применении к великому событию.

I

ЕВРЕЙСКОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО

Еврейское общество и управлявшие им учреждения были проникнуты глубоким чувством правды и закона. До каких размеров развилось в позднейшей истории еврейского народа это чувство, показывает основное правило: «Не делай неправды на суде». В более древней части «отеческих преданий» мы читаем: «Если судья произносит решение несогласно с истиною, то он удаляет величие Божие от Израиля. Но если он судит согласно с истиною, хотя бы только в течение одного часа, то он как бы укрепляет весь мир, ибо в суде именно и выражается присутствие Бога в Израиле». Обширная еврейская литература, которую мы называем Талмудом, есть не что иное, как Corpus Juris — энциклопедия всего закона, о которой лучше всего можно судить по сравнению с другими кодексами законов, в частности с римским кодексом и комментариями на него. Талмуд содержит много и других предметов, но это — его основа. И, что для нас особенно важно, эта основа составляет древнейшую часть Талмуда. Весь Талмуд состоит из сорока томов in folio — из массы рассуждений, примеров и комментариев. Средоточная часть его, содержащаяся в 12 томах, называется мишною. А содержание почти всей мишны составляет закон [1]. Мишна передавалась издревле как второй или устный закон — δευτερωσις, т. е. подробный, основанный на предании комментарий Моисеева закона, и, заявляя ему полное подчинение, на практике вытесняла его как кодекс [2]. Между тем как другие части талмудического комментария не существовали целые столетия по введении христианства, мишна, или центральная его часть, по общему предположению, собрана раввином Иудой около 200 года по Р. Х. Но она была собрана в качестве устного закона, употребление и авторитет которого начали возрастать с самого возвращения народа из Вавилона, в качестве «краткого извлечения из законодательной производительности», продолжавшейся около восьмисот лет. Поэтому позднейшие еврейские писатели, не колеблясь, ссылаются на нее как на свод, заключающий в себе уголовные законы, несомненно, существовавшие во время первосвященствования Анны и Каиафы. Конечно, этого нельзя доказать относительно всех частей книги, которые записывались в течение двух столетий. Но мы имеем доказательства, что развитие мишны в этом частном направлении происходило очень рано и быстро. Самый ранний период его совпадает со временем «мужей великой синагоги», простиравшимся от возвращения из плена приблизительно до 220 г. пред Р. Х. Их деятельность выражена в руководящем афоризме: «Будь осторожен и медлен в суде, приготовляй как можно более учеников и сделай из них ограду вокруг закона» [3]. А за этим веком, внушавшим осторожность в судебной деятельности, следовал так называемый «век синедриона», который в течение следующих четырехсот лет разработал принцип осторожности до мельчайших подробностей.

Ничто в мишне не выражено так ясно, как противоположность, признававшаяся в то древнее время между судопроизводством гражданским и уголовным — между судом об имуществе и судом о жизни. Даже в отношении к первому судопроизводству их правила поражают современный юридический ум своею склонностью к педантической осторожности. Что же касается до преступлений уголовных, а особенно наказывавшихся смертью, то несомненно, что еще задолго до времени Иисуса высокая важность, которую имела в глазах закона жизнь еврейского гражданина, повела к чрезвычайным предосторожностям. Так называемые четыре великие правила еврейской уголовной юриспруденции: «точность в обвинении, гласность в разбирательстве, полная свобода для подсудимого и обеспечение против всех опасностей или ошибок свидетелей» — уже в мишне распадаются на подробные и точные правила, почти явно клонящиеся во всех пунктах в пользу обвиняемого и всего более имевшие силы при разборе дела, угрожавшего смертною казнью. Действительно, предосторожности доходят здесь до того, что нынешние евреи склонны представлять смертную казнь противною самому духу еврейской юриспруденции. В «устном законе» мы читаем изречение Елеазара, сына Азарии: «Синедрион, раз в семь лет осуждающий человека на смерть, есть бойня» [4].

Текст книги «Суд над Иисусом Христом, рассматриваемый с юридической точки зрения»

Автор книги: Александр Лопухин

Религиоведение

Юриспруденция

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

А. П. ЛОПУХИН
СУД НАД ИИСУСОМ ХРИСТОМ,
РАССМАТРИВАЕМЫЙ
С ЮРИДИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Громадное влияние жизни и лица Иисуса Назарянина на историю допускается всеми. А Его крестная смерть, которую христиане всех времен признавали важнейшим делом Его служения, стала исходною точкою новой истории. Его гроб, по выражению поэта, был могилой древнего мира и колыбелью нового. Но это вечно памятное событие было исполнением уголовного приговора, последовавшего за двумя судебными следствиями, из которых одно производилось по еврейскому, другое по римскому закону.

С судебной точки зрения судопроизводство над Иисусом Христом является необыкновенным, может быть даже единственным в своем роде фактом. История сохранила много судебных трагедий. Уголовные процессы, в роде процессов Сократа, Карла, короля английского и Марии Стюарт, всегда с чарующею силой привлекали к себе внимание людей. Но суд над Христом произвел большее впечатление на мир, чем все они вместе Помимо своего всемирно–исторического значения он имеет еще чисто юридический интерес, которым не обладает ни один из упомянутых процессов. По общему убеждению законоведов, самое важное место между всеми юриспруденциями занимает юриспруденция древнего Рима, а самая своеобразная из них, и притом высокоценимая христианским миром, была юриспруденция Иудейского государства. Понятно, что если эти две славные и решительно различные системы встречаются между собою, то исследование такого дела с юридической точки зрения необходимо представит великий интерес. А если эти две системы встречаются одна с другой в событии, наиболее поразительном и обильном последствиями, то исследование их совместного приложения становится весьма важным. Оно становится самою интересною задачей, какую только может представить история юриспруденции.

Сразу возникает множество вопросов, а именно: было ли тут два судопроизводства или одно? Было ли второе судопроизводство простым обозрением первого или же первое было только предварительным в отношении ко второму? Были ли соблюдены формы: в одном случае еврейского, а в другом – римского закона, и хотели ли соблюсти их? Пытались ли в том и другом случае, с соблюдением или без соблюдения форм, достигнуть правосудия по существу дела? Затем, одни ли и те же обвинения выставлялись пред еврейским и римским судилищами? За какую вину умер Обвиненный? Было ли решение в обоих случаях справедливо по форме, т. е. достигнуто ли оно путем, согласным с еврейскими и римскими правилами судопроизводства? Было ли оно справедливо по существу, т. е. согласно с тогдашними еврейскими или римскими законами?

Эти юридические вопросы возникают сами собою при внимательном чтении истории события Мы рассмотрим особо каждое из двух судопроизводств в их применении к великому событию.

I
ЕВРЕЙСКОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО

Еврейское общество и управлявшие им учреждения были проникнуты глубоким чувством правды и закона. До каких размеров развилось в позднейшей истории еврейского народа это чувство, показывает основное правило: «Не делай неправды на суде». В более древней части «отеческих преданий» мы читаем: «Если судья произносит решение несогласно с истиною, то он удаляет величие Божие от Израиля. Но если он судит согласно с истиною, хотя бы только в течение одного часа, то он как бы укрепляет весь мир, ибо в суде именно и выражается присутствие Бога в Израиле». Обширная еврейская литература, которую мы называем Талмудом, есть не что иное, как Corpus Juris – энциклопедия всего закона, о которой лучше всего можно судить по сравнению с другими кодексами законов, в частности с римским кодексом и комментариями на него. Талмуд содержит много и других предметов, но это – его основа. И, что для нас особенно важно, эта основа составляет древнейшую часть Талмуда. Весь Талмуд состоит из сорока томов in folio – из массы рассуждений, примеров и комментариев. Средоточная часть его, содержащаяся в 12 томах, называется мишною. А содержание почти всей мишны составляет закон [1] 1
Цитаты в этой статье делаются по Суренгузиеву изданию мишны (Амстердам, 1672), и в особенности – из главы или трактата «De Synednis», латинский перевод издателя только в некоторых случаях был сверяем с оригиналом.

Ничто в мишне не выражено так ясно, как противоположность, признававшаяся в то древнее время между судопроизводством гражданским и уголовным – между судом об имуществе и судом о жизни. Даже в отношении к первому судопроизводству их правила поражают современный юридический ум своею склонностью к педантической осторожности. Что же касается до преступлений уголовных, а особенно наказывавшихся смертью, то несомненно, что еще задолго до времени Иисуса высокая важность, которую имела в глазах закона жизнь еврейского гражданина, повела к чрезвычайным предосторожностям. Так называемые четыре великие правила еврейской уголовной юриспруденции: «точность в обвинении, гласность в разбирательстве, полная свобода для подсудимого и обеспечение против всех опасностей или ошибок свидетелей» – уже в мишне распадаются на подробные и точные правила, почти явно клонящиеся во всех пунктах в пользу обвиняемого и всего более имевшие силы при разборе дела, угрожавшего смертною казнью. Действительно, предосторожности доходят здесь до того, что нынешние евреи склонны представлять смертную казнь противною самому духу еврейской юриспруденции. В «устном законе» мы читаем изречение Елеазара, сына Азарии: «Синедрион, раз в семь лет осуждающий человека на смерть, есть бойня» [4] 4
Мишна, трактат Makhoth.

Еще более изумительным (если мы вспомним страх евреев пред всем человекообразным в речах о божественном Существе) покажется следующее страшное изречение раввина Мейра: «Что думает Бог (если можно человекообразно говорить о Боге), когда злодей терпит должную муку за свое преступление? Он говорит: «Моя голова и мои члены страждут». А если Он так говорит о страданиях виновного, то что должен Он сказать, когда осуждается невинный?» [5] 5
Мишна, De Synedriis, VI, 5.

Вопроса о том, велось ли еврейское следствие над Иисусом Христом по правилам собственно еврейского закона, кажется, не исчерпал ни один писатель, хотя многие затрагивали его. Самое знаменитое исследование о нем принадлежит ученому, испанскому еврею, Сальвадору, который в своем известном сочинении «История учреждений Моисеевых» [6] 6
Salvador, Histoire des Institutions de Moise. 1822. Здесь цитируется 3–е издание, в 2–х томах (Michel Lèvy Frères, Paris).

В марте месяце в ночь на пятницу, последнюю пред праздником Пасхи, произошло взятие под стражу — первый шаг в большей части наших современных следствий. Возникает вопрос, законно ли было это взятие под стражу? Нет основания сомневаться, что оно произведено властию первосвященника; о присоединении же римской спиры к служителям храма, должно быть, позаботилась та же еврейская власть, и, таким образом, оно на первый взгляд имеет вид законности. Но взятие под стражу прежде следствия было ли законно по еврейскому закону? Кажется, нет, если только не было оснований опасаться сопротивления или бегства. В настоящем случае намерения убежать не было, но сопротивления, хотя и неумышленного, могли ожидать. Таким образом, вопрос о законности взятия под стражу Иисуса Христа превращается теперь в вопрос: не было ли это взятие началом судебного следствия? Если так, то дальнейший ход дела должен бы быть по закону такой же, какой мы замечаем при взятии несколько времени спустя под стражу Петра и Иоанна. Взявшие отдали их под стражу до утра, ибо уже был вечер [7] 7
Деяния, IV, 3.

Взятие под стражу

За взятием под стражу следовал ночной допрос. Вооруженный конвой привел Иисуса сперва к Анне [8] 8
Иоанн, XVIII, 13.

«Иисус отвечал ему: Я говорил явно миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего [17] 17
Эти слова напоминают очень любопытную меру, предписываемую мишной относительно Mesith, или частного «совратителя», т. е. Iaicus seducens laicum (De Synedriis, XII, 10) – выражение, переведенное в Евангелии словами: развращает народ (Лука, XXIII, 2). В деле такого человека, который частным образом говорил: «пойдем вслед других богов», отменялось правило – не ставить западни обвиненному. Лицо совращаемое могло притвориться, будто соглашается с совратителем, и таким образом дать спрятанным свидетелям возможность подслушать Mesith и свидетельствовать против него.

Здесь в каждом слове слышатся отзвуки еврейского правосудия, основывавшегося на весьма широких началах. Христос напоминает несправедливому судье о первом долге его великого служения. Но (как заметил древний еврейский писатель, изучавший этот народ в древние времена), «когда незнатный человек возвышается, злые обступают его со всех сторон». Когда обвиняемый таким образом заявил свои права, один из служителей (этот класс людей обыкновенно отличается особенною ревностию к соблюдению формы, и только одной формы) «ударил Иисуса по щеке, сказав: так отвечаешь ты первосвященнику?» [19] 19
Иоанн, XVIII, 22.

Иисус перед Каиафой

Эти слова, без сомнения, выражают требование свободы слова и свободы для обвиняемого. Но они опять опираются на то начало еврейского закона, по которому свидетели брали на себя всю тяжесть ответственности и самый почин всякого обвинения, и даже обязаны были являться по окончании дела и из собственных рук побивать камнями обвиненного. И повторенный протест достиг своей цели. Потому что теперь выступили, или, точнее, были приглашены, свидетели представить свои свидетельства. Когда они явились – и не раньше, – тогда только по еврейским законам начался настоящий формальный суд.

Все это, или большая часть этого, происходило ночью [21] 21
Что касается вопроса о том, когда это происходило, то четыре евангелиста сообщают сведения не совсем ясные и определенные. Матфей и Марк, опуская частный допрос, о котором мы уже говорили, раздельно говорят о двукратном следствии ночью: одном, когда выслушивались свидетельские показания, и другом, когда сделана была попытка получить признание обвиняемого; но и то и другое происходило в присутствии первосвященника, книжников и старейшин, к которым Марк прибавляет всех первосвященников (Марк, XIV, 53). Их повествования дают повод полагать, что первая часть этого следствия была произведена почти тотчас же после того, как Узник был приведен с Елеонской горы. Во всяком случае, по их повествованию, она происходила ночью, тогда как утром последовало второе и особое «совещание» подобного же, по-видимому, более многочисленного и авторитетного собрания. Биней (в сочинении De Morte Christi) полагает, что вторичное разбирательство происходило утром. Но взгляд (недавно повторенный доктором Фарраром), будто Лука повествует о событии, отличном от того, о котором почти теми же самыми словами повествуют первые два евангелиста, едва ли может быть принят. С другой стороны, Иоанн повествует о допросе у первосвященника, пересылке от Анны к Каиафе и передаче утром Пилату, но не намекает ни на какой разбор дела в совете. Эти два изложения дела, хотя и не противоречат одно другому, но кажутся на первый взгляд взаимно несовместимыми; повествование Луки помогает нам разрешить эту трудность. Он опускает первую часть упомянутого следствия – допрос свидетелей, но повествует о признании и осуждении, происшедших в том заседании совета, которое происходило как настал день (Лука, XXII, 66), и после которого поднялось все множество их и повели его к Пилату (Лука, XXIII, 1). Сопоставляя все эти изложения дела, нам нетрудно будет установить исторический порядок событий. Обвиняемый был сперва приведен к Анне, а от него переслан к Каиафе и допрошен каким-либо из этих первосвященников. Около этого раннего часа, наверно, произошло отречение Петра, о котором повествуют все евангелисты. Что совет в полном составе не заседал ночью, – это несомненно; что некоторое число его членов присутствовало ночью у Каиафы, равным образом ясно. Если предположить, что окончательное формальное заседание совета происходило в его обычное утреннее время, то вполне возможно, что поразительная сцена заклинания, признания и приговора произошла пред ним. Но со свидетельствами более согласно допустить, что она произошла раньше, когда уже собралось значительное числе членов, совершенно достаточное для того, чтобы к нему могло быть, в нестрогом смысле, приложено название совета. И во всяком случае несомненно, что более ранние события – приглашение и допрос свидетелей и обсуждение их показаний – должны были занять некоторое время ночи.

По всем уложениям еврейского закона, отправление суда ночью было, безусловно, незаконно и недействительно, в какой бы форме оно ни было ведено. В одном месте мишны [22] 22
Мишна, De Synedriis, IV, 1.

«Гражданское и уголовное судопроизводства подчинены одним и тем же правилам относительно допросов и следствия. Но они отличаются способом производства в следующих пунктах. Для первого нужны лишь три судьи, для последнего – двадцать три. В первом безразлично, в чью пользу говорят судьи, первыми подающие мнения; в последнем те, которые говорят за оправдание, должны говорить первыми. В первом большинство одного голоса всегда достаточно; в последнем – большинство одного голоса всегда достаточно для оправдания, но требуется большинство двух голосов для осуждения. В первом решение (в случае ошибки) может быть отменено, в какую бы сторону оно ни склонилось; в последнем осуждение может быть отменено, но оправдание – нет. В первом ученики закона, присутствующие в суде, могут говорить (как заседатели или ассистенты) и за и против обвиняемого; в последнем они могут говорить в пользу обвиняемого, но не против его. В первом – судья, высказавший свое мнение, все равно за или против, может изменить его; в последнем – тот, кто подал голос за обвинение, может изменить мнение, но тот, кто подал голос за оправдание, – нет. Первое (гражданское судопроизводство) начинается только днем, но оканчиваемо быть может и по наступлении ночи; последнее (уголовное судопроизводство) начинается только днем и должно быть кончаемо также днем. Первое может кончаться оправданием или осуждением в тот же день, в который начато, последнее может быть кончаемо в тот же день, если произносится оправдательный приговор; но должно быть отсрочиваемо до следующего дня в случае, если должно кончиться осуждением. И по этой причине уголовное судопроизводство не может быть начинаемо накануне субботы или праздника».

Распятие Иисуса произошло (в этом едва ли было когда-нибудь сомнение) в пятницу – накануне субботы, которая была вдобавок великим днем [23] 23
1 Иоанн, XIX, 39.

«Если человек оказывается невинным, суд оправдывает его. В противном случае приговор над ним откладывается на следующий день. Между тем судьи собираются вместе и, вкушая немного мяса, но весь этот день не употребляя вина, совещаются о деле [26] 26
Beatus judex qui fermentat judicum suum: «Блажен судья, который дает своему приговору перебродиться». Гемара на мишну, De Synedriis, с. 1.

Эти предписания, взятые не из комментария на устный закон, но из самой мишны, вероятно, существовали во всей подробности в первосвященничество Каиафы. Нет основания сомневаться, что, по крайней мере, общее правило, предписывающее отсрочивать окончание судопроизводства до другого дня, было обязательно для судей Иисуса Назарянина. Ни в каком случае это правило не было так безусловно обязательно для правосудия, как в настоящем, когда Обвиняемый, взятый под стражу по наступлении ночи, был на рассвете дня поставлен на суд, не имея ни малейшей возможности представить свидетелей для своей защиты. Гемара называет жестокостью ускорение дня смерти обвиняемого [27] 27
«Proferre diem mortis damnati nefas est (преступно ускорять день смерти осужденного)». Мишна, De Synednis, IV, 1. См. 8–е примечание у Кокцея.

Впрочем, не может быть сомнения, что в эти неурочные часы между ночью четверга и утром пятницы некоторые обряды судопроизводства по еврейскому закону были соблюдены. Как ни неправедны были судьи Христа, они все-таки были люди воспитанные в еврейском законе и знавшие досконально все подробности его; они должны были чувствовать невозможным для себя, нарушив судебную правду, нарушить вместе с тем и все формы суда. Иисус Христос, как мы видели, потребовал настоящего формального обвинения и следствия: «что спрашиваешь Меня? спроси слышавших, что Я говорил им» [30] 30
Иоанн, XVIII, 21.

«Не забудь, о свидетель, что иное дело давать показание в суде об имуществе и иное – в суде, на котором дело идет о жизни. В денежной тяжбе, если твое свидетельство будет неправильно, все дело кончается деньгами. Но если ты согрешишь в суде, решающем вопрос о жизни, то кровь обвиняемого и кровь его семени до скончания века вменится тебе… Почему и Адам был создан один, чтобы научить тебя, что если какой-нибудь свидетель погубит одну душу из среды Израиля, то Писание признает его погубившим весь мир; а того, кто спасает одну такую душу, – как бы спасшим мир… Ибо человек одною печатью своего перстня может сделать много оттисков, и все они будут точно схожи. Но Он, Царь царей, Он, Святой и Благословенный, с Своего образа первого человека взял образы всех людей, которые будут жить; так, впрочем, что ни одно человеческое существо не похоже вполне на другое. Посему, будем думать и веровать, что весь мир сотворен для человека такого, каков тот, жизнь которого зависит от твоих слов».

Сын Человеческий, жизнь которого закон ограждал таким страшным священнодействием, стоял молча пред свидетелями; и, по какой бы там ни было причине, их свидетельства найдены недостаточными. Что говорит еврейский закон о показаниях? Талмуд делит все устные показания на:

1) пустые свидетельства,

2) недостаточные или одиночные свидетельства,

3) надлежащие свидетельства, или (быть может) показания, которые свидетельствуют согласно между собою [33] 33
Ibid. V, 3, 4. См. также Lighifoot. Hor. Hebr., Марк, XIV, 56.

Показания свидетелей, которых первыми допрашивали в эту ночь, кажется, были устранены как принадлежавшие к первому разряду; так как «пустое свидетельство» не принималось даже временно или не записывалось до тех пор, пока не подтвердится впоследствии. С другой стороны, «недостаточное свидетельство» допускалось предварительно, но не имело силы, пока не подтверждалось другими. К этому среднему разряду принадлежало показание того свидетеля, который заявил об изречении Иисуса относительно разрушения и восстановления храма. Когда же к нему присоединился другой свидетель, тогда возник вопрос: не возвышается ли свидетельство обоих на третью высшую степень свидетельства, известного под именем «свидетельства людей, согласных между собою». «Но, – говорит Марк, употребляя точное техническое выражение, – свидетельства сии не были достаточны» или согласны между собою [34] 34
Хотя Марк, говоря, что их свидетельства были ρύχισαι (XIV, 56), скорее разумеет, что они были «недостаточны», чем «несогласны».

Здесь мы становимся лицом к лицу с самыми важными во всем исследовании вопросами: за какое преступление все это время судили Иисуса? По какому обвинению и в силу какого обвинительного акта стоял Он пред синедрионом? Доселе мы не имели в описании суда никакого указания на этот предмет. В современном судопроизводстве такое положение дела было бы необычайно. Судить человека, в особенности судом уголовным, не указав наперед преступления, за которое его судят, – справедливо считается нарушением права. Но об иудейском законе или о древнем законе какого бы то ни было народа мы не должны судить по нашим новейшим узаконениям. Еврейский закон, как мы видали, давал свидетелям особенно важное значение. И в древнее время обвинение состояло именно из показаний главных свидетелей. Другого обвинения, кроме формального обвинительного акта, не было. Пока свидетели говорили – а говорили они всегда в открытом собрании, – узник едва ли признавался даже подсудимым. Когда они оканчивали свою речь, и показания двух из них оказывались согласными между собою, тогда эти показания получали силу законного обвинения, доноса или обвинительного акта и вместе с тем служили доказательствами. Это, для нас парадоксальное, но на деле простое и естественное, возникновение каждого еврейского уголовного процесса нигде лучше не объясняется, как в древнейшем знаменитом деле Навуфея, израильтянина: «объявили пост и посадили Навуфея во главе народа. И выступили два негодных человека, и сели против него. И свидетельствовали на него эти недобрые люди перед народом и говорили: Навуфей хулил Бога и царя, и вывели его за город и побили его камнями, и он умер» [38] 38
1 3 Цар XXI, 12, 13.