С точки зрения канта феномен это

Две вещи наполняют душу все новым и нарастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, — звездное небо надо мной и моральный закон во мне.

Краткая биографическая справка.

Будущий мыслитель родился 22 апреля 1724 года в восточной части прусского королевства, в Кёнигсберге. В своих воспоминаниях о родителях, Кант писал, что “мои родители, происходя из сословия ремесленников, будучи людьми образцовой честности, нравственной благопристойности и порядочности, не оставив состояния (но также и долгов), дали мне воспитание, которое, если смотреть на него с моральной стороны, не могло быть лучше и за которое я, при каждом воспоминании о них, чувствую глубочайшую благодарность”. В 1740 году Иммануил стал студентом теологического факультета Кёнигсбергского университета, куда он поступил по настоянию родителей. А больше всего его интересовали естествознание, философия, математика.

С 1746 по 1755 г., после окончания университета служил домашним учителем. И только в 1755 Кант начинает преподавать в родном университете. Хотя это было не так просто. В соответствии с правилами ему пришлось защитить три диссертации в течении двух лет. Первая диссертация давала право на преподавательскую деятельность, вторя — звание приват-доцента. И третья — право на занятие должности экстраординарного профессора, которую он получил только в 1770 году.

С 1786 года Кант занимает должность ректора университета, а в 1788 г. переизбирается на второй срок.

Любимая поговорка Канта: “жить стоит главным образом для того, чтобы работать”. И когда по состоянию здоровья он в 1797 г. отказался от чтения лекций, а через несколько лет вовсе перестал заниматься научной деятельностью, он начал тяготиться своей жизнью.

Как утверждают его биографы, 12 февраля 1804 года с чувством облегчения и чуть ли не удовлетворения, великий философ ушёл из этого мира.

Оставленное Кантом наследие вот уже двести лет считается началом тех процессов, которые со временем изменили весь мир. Его критическая философия стала основой естественнонаучного материализма. Хотя в более зрелом возрасте он пришёл к выводу, что для объяснения процессов жизни только этого, как он называл — механистического представления, недостаточно, его теория уже стала жить своей жизнью.

Свобода с точки зрения философии Канта.

Центральная идея философии Канта — антитеза свободы и природы, прямое выражение постулируемой ею раздвоенности всего существующего на мир явлений, совокупность которых образует природу, и на его первооснову — мир “вещей в себе”, пребывающий по ту сторону категориальных определений природы. Необходимость, каузальные отношения, так же как и пространство, и время относятся лишь к миру явлений, мир “вещей в себе” свободен от этих определенностей и поэтому образует царство свободы — свободы от неумолимых законов природы. Таким образом, Кант с одной стороны, доказывает безусловную подчиненность явлений законам природы, строжайшему детерминизму, а с другой _ столь же решительно настаивает на том, что свобода- первое, довременное звено причинно- следственной цепи событий. Правда, существование этой изначальной свободы недоказуемо, она непознаваема, сверхчувственна, трансцендентна. Но если мы соглашаемся с тем, что существуют не только явления, но и “вещи в себе”, то, что вывод о наличии свободы становится вполне оправданным. Если же мы напротив отвергаем бытие “вещей в себе”, то мы отвергаем тем самым всякую возможность, ибо природный детерминизм не знает исключений.

Кант полагает, что его непоколебимое убеждение в существовании особой, принципиально отличной от эмпирической (природной) свободной причинности, т. е. необусловленного предшествующим временным рядом начала эмпирической каузальной последовательности, отнюдь не беспочвенно. У этого убеждения имеется, с одной стороны, космологическое, а с другой — этическое основание.

Тезис третьей космологической антиномии гласит: “ В мире существуют свободные причины”, а ее антитезис утверждает: “Нет никакой свободы, все есть природа”. Кант не считает антиномии принципиально неразрешимыми апориями. Одну из главных задач трансцендентального идеализма он видит не только в установлении, но и в положительном разрешении антиномий. Так, решение антиномии, абсолютно противопоставляющей необходимость и свободу, заключается в допущении, что ее антитезис относится к природе, а тезис — к сверхприродному миру “вещей в себе”. Принимая этот постулат, Кант утверждает: “ природа и свобода могут без противоречия быть приписаны одной и той же вещи, но в различном отношении: в одном случае — как явлению, в другом — как вещи самой по себе”.

Что же это за “вещь”, которая есть явление, безусловно определяемое необходимостью, и вместе с тем есть явление, безусловно определяемое необходимостью, и в месте с тем есть запредельная миру явлений , миру необходимости, “вещь в себе “ . Такой “вещью”, по учению Канта может быть только человеческое существо. Нравственное сознание присущее человеку, несмотря на совершаемые им ненравственные поступки (они как раз и указывают на наличие нравственного сознания), неопровержимо свидетельствуют о вменяемости человеческого индивида, его ответственности за свои поступки, а значит, и о его свободе. В этом смысле кант говорит о практическом (нравственном) доказательстве свободы воли. А это, в свою очередь, служит если не доказательством, то все же аргументом в пользу признания свободной космологической причинности, без которой едва ли была бы возможна свобода воли.

Итак, человек не свободен как явление природы, естественное существо, определяемое законами природы. Человек, говорит Кант, “ может быть сколь угодно изобретателен, но он не может навязать природе другие законы”. Он не свободен как чувственное существо, обусловленное своими восприятиями, переживаниями, страстями. Каждый поступок человека происходит в определенный момент времени, который необходимо обусловлен тем, что предшествует ему во времени. Следовательно, “в каждый момент времени, в который я действую, я никогда не бываю свободным”. Но есть лишь форма бытия явлений, Его нет в мире “вещей в себе”. Время идеально, оно — чувственное априорное созерцание, имеющее отношение лишь к чувственно воспринимающему миру. Именно идеальность времени делает возможной свободу.

Человек, поскольку он не только эмпирический индивидуум, то и трансцендентальный субъект, не подвержен необходимости и, следовательно, свободен. Было ошибочно полагать, что Кант пытается примирить, синтезировать эти противоположные, фактически несовместимые направления. Он ровно не согласен как с индетерминистами, так и с детерминистами. Первые игнорируют законы природы, которые не делают исключения ни для чего. Вторые — абсолютизируют необходимость, игнорируя то обстоятельство, что природа не есть единственная реальность. Поэтому Кант отвергает аргументы, как той, так и другой стороны. И лишь в своей трансцендентальности, человек выступает как разумное, разумно действующее, нравственное, свободное существо. Соответственно этому, и человеческая воля может быть правильно понята лишь с учетом двойственности всего существующего. Признание свободы воли отнюдь не равнозначно утверждению, что воля всегда свободна. Как и человек в целом, воля принадлежит двум мирам и поэтому характеризуется противоположными определениями. Кант разъясняет: “ одну и ту же волю в ее проявлении (в наблюдаемых поступках) можно мыслить, с одной стороны, как необходимо сообразующуюся с законом природы и постольку не свободную, с другой же стороны, как принадлежащую вещи в себе, стало быть, не подчиненную закону природы и потому как свободную.

Таким образом, Кант занимает своеобразную позицию в многовековом споре о свободе воли. Философы, отстаивающие свободу воли, обосновывали свое убеждение аргументами индетерминизма. Их противники, приверженцы детерминизма, доказывали, что свобода воли в принципе невозможна, ибо все явления, в том числе и волевые акты, представляют собой следствие определенных причин. Нравственное сознание присущее человеку, несмотря на совершаемые им ненравственные поступки (они как раз и указывают на наличие нравственного сознания), неопровержимо свидетельствуют о вменяемости человеческого индивида, его ответственности за свои поступки, а значит, и о его свободе. В этом смысле кант говорит о практическом (нравственном) доказательстве свободы воли. А это, в свою очередь, служит если не доказательством, то все же аргументом в пользу признания свободной космологической причинности, без которой едва ли была бы возможна свобода воли.

Кант не соглашается и с Х. Вольфом выдающимся последователем Лейбница, который, как справедливо отмечает В.А. Асмус полагал что “человек детерминирован в своем физическом поведении- поскольку он есть тело, но свободен в поведении психическом, поскольку он есть субъект”. Такая аргументация, от которой, кстати сказать, не был свободен и Кант в своей ”доктрической” период, теперь отвергается им самым решительным образом. Не называя Х Вольфа, Кант указывает, что представление будто бы мы в своих помыслах, желаниях, намерениях, в отличие от наших телесных состояний , свободны, есть “жалкая уловка, за которую кое-кто все еще готов ухватиться, полагая, будто таким мелочным педантизмом разрешается трудная проблема, над решением которой тщетно бились в течение тысячелетий. ”.В противовес Х. Вольфу и другим сторонникам указанной выше концепции Кант утверждает, что человек, поскольку он есть явление природы, равно определяется необходимостью и как объект, и как субъект. Следовательно, психические акты человеческого существа так же подвластны природному детерминизму, как и его физические состояния.

Мы видим, что Кант предельно заостряет постановку проблемы свободы. Человеческое существо оказывается в ситуации, которая, во всяком случае, на первый взгляд, представляется нереальной, невозможной. Человек свободен, утверждает Кант, лишь как трансцендентная “вещь в себе”, из чего, по-видимому, следует, что во всей своей эмпирической, реальной жизни он не свободен. Такой вывод был бы правильным, если бы Кант ограничивался одним лишь противопоставлением явлений и “вещей в себе”, реального и потустороннего. В действительности же Кант в известной мере снимает, преодолевает это противопоставление, поскольку, согласно его учению, человек как разумное существо, т.е. в той мере, в какой он действует разумно, находясь в рамках эмпирических обстоятельств, представляет собой не только явление, но свободно действующую “вещь в себе”.

Возможность такого сочетания эмпирического и трансцендентного, необходимости и свободы не стала еще предметом специального рассмотрения исследователей философии Канта. А между тем эта возможность со всей очевидностью выявляется в кантовском понимании разума. Кант, как известно, различает эмпирический и чистый разум. Свою вторую “ Критику. ” Кант, в отличие от “Критики чистого разума”, назвал “Критикой практического разума”, поскольку одной из ее главных задач было исследование возможности и действительности наряду с эмпирическим практическим разумом, существование которого не подлежит сомнению, чистого практического разума, который способен самоопределятся безотносительно к чувственным обстоятельствам.

Не следует думать, что согласно Канту, человек обладает двумя разумами, эмпирическим и чистым. Один и тот же человеческий разум выступает в двух ипостасях: эмпирической и умопостигаемой. И в этой последней форме, т. е. как чистый разум, он есть “вещь в себе”, которая существует и в повседневной жизни человека, поскольку он поступает разумно. Понятно поэтому следующее замечание Канта: » в конце концов, мы имеем дело с одним и тем же разумом, который должен иметь различие лишь в применении”.

Чистый разум, утверждает Кант, “присутствует и остается одинаковым во всех поступках человека при всех обстоятельствах времени, но сам он не находится во времени и не приобретает, например нового состояния, в котором он не находился раньше, он определяет состояние, но не определяется им”. Следовательно, чистый разум не есть явление, он не подчинен каким — либо условиям чувственности. Свобода есть порождение чистого разума, следствие присущей ему способности “самопроизвольно начинать ряд событий”. Речь идет об эмпирических событиях, которые вызваны априорным утверждением о существовании чистого разума, т.е. безотносительно к эмпирическим обстоятельствам.

Как же конкретно совершается свободное действие, инициируемое чистым разумом, который хотя и присущ живому, смертному индивиду, существует вне времени и пространства, из чего следует, что здесь нет места причинно-следственному отношению, предполагающему отношение во времени между “прежде” и “после”. Чистый разум инициирует свободные действия не как непосредственная, ближайшая причина (такое имеет место лишь в эмпирическом казуальном ряду), а как определенный “образ мыслей”, духовный склад личности, ее нравственная ориентация. При такой постановке проблемы понятие трансцендентального субъекта свободной воли в значительной мере утрачивает мистический привкус. Чистый разум, т.е. разум, свободный от чувственных побуждений, эгоистических пристрастий, предубеждений, оказывается общественным сознанием, общественным разумом. В понятии чистого разума преодолевается противопоставление личного общественному, т. е. личное, природа которого социальна, возвышается до уровня, определяемого собственной природой. Такое возвышение не есть, конечно, устранение личного в частности стремления к счастью, Речь идет лишь о подчинении личных стремлений нравственному закону. Нельзя поэтому согласиться с другими исследователями философии Канта, которые отказываются видеть в кантовском понятии свободы его социальные, т.е. по существу эмпирические интенции, заблуждается, например, Г. Шульете, утверждающий в противовес Канту: ”Я знаю лишь свободу тела. Я воспринимаю ее, ощущая свое тело, передвигаясь, заботясь о своей жизни, продолжая ее. Я постигаю свободу вследствие страха ее потерять. Эту свободу Кант не может мыслить”. Между тем Кант вовсе не исключает из сферы свободы телесные действия, если они инициированы разумом. Он не отрицает и свободы как источника поступков, противных нравственности.

Еще более конкретное представление о трансцендентально-идеалистическом понимании свободы воли, проявляющейся в поступках эмпирического, т.е. подчиненного законам природы человеческого существа, дают положения Канта о фундаментальном значении идеи свободы. Напомню, что тремя основными, неискоренимыми идеями чистого разума являются, идея бессмертия человеческой души, идея свободы и идея Бога. Кант называет эти идеи регулятивными принципами, указывая тем самым на их роль в поведении людей, в формировании их менталитета. В этой троице основных идей чистого разума идее свободы принадлежит, по существу, определяющая, ведущая роль, ибо познание бытия Бога и личного бессмертия предлагает выбор между противоположными убеждениями, что немыслимо без свободы воли. Понятно поэтому категорическое утверждение Канта: “Каждое существо, которое не может поступать иначе, как руководствуясь идеей свободы, именно поэтому в практическом отношении действительно свободно. ”.

Таким образом, идея свободы как сущностное содержание чистого разума, а не просто как убеждение, мнение отдельных индивидов, это идея, осознаваемая человеком во всем ее значении, нравственно освобождает, нравственно преображает эмпирическое человеческое существование. Не может быть более высокой оценки свободы, чем та, которая дана Кантом:” идея свободы делает меня членом постигаемого мира”. Это значит, что, по меньшей мере, в сфере нравственности существует переход из мира явлений в мир “вещей в себе”. Это возвышение эмпирического индивида до общечеловеческого трансцендентального субъекта, который Фихте, продолжая учение Канта, назвал абсолютным субъектом.

А. Фулье, французский философ позитивистского склада, пытавшийся с “реалистических” позиций интерпретировать учение Канта о свободе писал, что человеку внутренне свойственны идеи, которым присуща “аристотелевская способность или сила”. И, поскольку идеи суть силы”, они определяют наши поступки. Среди многочисленных идей Фулье выделяет идею свободы, подчеркивая ее утверждение в сознании каждого человека: «Мы являемся на свет с инстинктом свободы”. Однако, несмотря на попытку глубинного постижения и, так сказать, субстанциального обоснования кантовского учения об идеях, Фулье практически объединяет это учение, так как он игнорирует основную характеристику чистого разума как общественного, общечеловеческого сознания: только в этом качестве разум может быть действительно высшей инстанцией.

Воля, учит Кант, есть практический разум, свободная или чистая воля есть чистый практический разум. Все учения Канта о чистом практическом разуме с необходимостью приводить к заключению, что “воля есть способность выбирать только то, что разум независимо от склонностей признает практически необходимым, т.е. добрым”. Иными словами, “свободная воля и воля, подчиненная законам, — это одно и то же”. Разумеется, здесь имеются в виду законы нравственности: лишь подчиненные подчинение этим законам совместимо с действительной свободой воли.

Докантовские мыслители, начиная с первых христианских теологов и философов, обосновывали тезис о свободе воли, имея в виду источник первородного греха, морального падения человека вообще. Такое по существу негативистское понимание свободы воли превращало ее в нечто аналогичное тем порокам, которые считались вытекающими из нее. Кант, как мы видим, принципиально по-новому оценивает свободу воли, видя в ней, прежде всего глубинный, трансцендентальный источник нравственности. Животные не обладают волей, утверждает Кант. Человек же отличается от животного не только наличием воли, но и наличием свободной воли. Последняя также отличает человеческого индивида как личность от других человеческих индивидов. В своих посмертно опубликованных заметках Кант подытоживает этот ход мысли:” Вопрос, возможна ли свобода, по-видимому, совпадает с вопросом, является ли человек подлинной личностью”.

Тождество свободной воли с нравственным деянием — одно из важнейших положений трансцендентального идеализма Канта. Понятие чистого разума — основное в этой системе — имманентно содержит в себе идею свободной воли как доброй воли. Однако такая постановка проблемы свободно порождает немалые трудности, с которыми постоянно сталкивается Кант.

Существует не только добрая, но и недобрая воля, действия которой не являются следствием внешних, независимых от нее обстоятельств. Поскольку злая воля ответственна за свои акты, она свободна. И Кант, настаивая на том, что свободная воля — добрая воля не может избежать противоречия, которое он осознает и в определенной мере преодолевает в метафизике нравов. Я подчеркиваю — в определенной мере, так как кантовское решение этой проблемы не преодолевает всех трудностей и постоянно вызывает все новые и новые вопросы возражения.

Еще в 1888 г. в английском журнале “Mind” Г. Сиджвик опубликовал статью “Кантовская концепция свободной воли “, которая затем была включена им в книгу “Методы этики”, неоднократно переиздававшуюся. Кант, указывает Сиджвик, обосновывает принцип: свободная воля есть воля, сообразующаяся с нравственным законом. Однако, объясняя причины зла, Кант вынужден признавать наличие свободной воли, которая делает выбор вопреки категорическому императиву.

Н. Поттер, современный американский философ, анализируя статью Сиджвика и полемизируя с ним, тем не менее, признает, что у Канта действительно имеется двойственность в его понимании свободы, Но дает ли это основания для утверждения о наличии у Канта двух, по существу, несовместимых понятий свободы? Отвечая на этот вопрос, Поттер заявляет: “ В действительности Сиджвик заблуждается, у Канта нет двух различных концепций свободы. У него одна, единственная концепция свободы, по меньшей мере, в его поздних трудах. ”.

Ссылаясь на исследования американских кантоведов Л. Бека и Дж. Сильбера, Поттер приходит к выводу, что Кант разрешил указанное противоречие в “Метафизике нравов“ путем разграничения свободы и произвола. Это заключение требует существенного уточнения, Прежде всего, следует учесть, то, что у Канта отсутствует характерное, например, для Гегеля, противопоставление свободы и произвола. Произвол трактуется Кантом в основном положительно как произвольное действие. С этой точки зрения свобода воли предполагает произвол, включает его в себя, поскольку она невозможна без свободы выбора. Воля, рассматриваемая безотносительно к произволу вообще, лишена своих специфических характеристик. Такую волю, которая “ имеет в виду только закон и ничто иное, нельзя назвать ни свободной, ни несвободной. Следовательно, только произвол может быть назван свободным”, — пишет Кант.

Итак, простая ссылка на произвол, которой ограничиваются Поттер и некоторые другие исследователи-кантоведы, явно недостаточна для уяснения кантовского понимания недоброй воли, оказывающейся также свободной и поэтому ответственной за совершаемые ею поступки. Дело в том, что понятие произвола у Канта далеко не однозначно. Кант разграничивает свободный произвол, определяемый чистым разумом, и произвол, который в большей или меньшей мере подвержен воздействию эмпирического разума, эмоциям, различного рода склонностям. Эти воздействия, как бы ни были они значительны, не могут вполне определять человеческую волю, т.е. они не в силах устранить ни произвола, ни ответственности субъекта за совершаемые им недобрые действия. В этом смысле Кант утверждает. что “ человек как чувственно воспринимаемое существо обнаруживает на опыте способность делать выбор не только сообразно с законом, но и противно ему.” Еще определеннее говорит Кант об этом в статье “Религия в пределах только разума”: “. моральное зло должно возникнуть из свободы. склонность ко злу может укорениться только в моральной способности произвола”.

Таким образом, воля свободна, поскольку она согласна с нравственным законом, ибо это согласие и есть ее выбор, но она также свободна, когда вступает в противоречие с этим законом, так как и в этом случае, она делает вполне определенный выбор. Выбор, который делает воля, нельзя рассматривать как эмпирический, обусловленный каким либо предшествующим во времени состоянием, — в таком случае он не был произвольным, свободным, не был бы по существу выбором. Это значит, что и недобрая воля, поскольку она ответственна за свои акты, имеет свое основание не в ближайшем побудительном мотиве, а в разуме, конкретнее в определенном образе мыслей, противном нравственному сознанию. “Если человек, — говорит Кант, — в моральном смысле бывает или должен быть добрым или злым, то он сам себя должен сделать или делает таким. И то, и другое должно быть результатом его свободного произвола, иначе и то, и другое не могло бы быть вменено ему”.

Правильное понимание учения Канта о свободе должно в полной мере учесть его высказывания о первоначальных, объективных задатках, присущих человеческой природе. Это, прежде всего «задатки животности человека как живого существа”. К ним Кант относит всю жизнедеятельность живого организма, поскольку она совершается без участия разума и следовательно, несвободно. Таковы стремления к самосохранению, к продолжению рода, к жизни совместно с другими людьми. Задатки животности могут при известных условиях стать источником пороков, которые Кант называет скотскими: обжорство, похоть, дикое беззаконие. Задатки человечности предполагают наличие разума. К этим задаткам относится стремление человеческих индивидов добиваться признания своей ценности во мнении других. С этим связано желание добиваться превосходства над другими, честолюбие, соперничество, ревность. Из этих специфически человеческих задатков могут возникнуть такие пороки, как зависть, неблагодарность, злорадство, которые Кант называет пороками культуры.

Задатками личности Кант называет способность воспринимать уважение к моральному закону как сам по себе достаточный мотив произвола. Понятие личности совпадает, таким образом, с понятием нравственного субъекта

Приведенный краткий перечень задатков, присущих природе человека, указывает на то, что Кант в полной мере учитывает объективные определенности человеческого существа, определенности, которые в большей своей части характеризуют человека как явление природы, подчиненное ее законам. Естественно возникает вопрос: каково же место свободы, свободного произвола в жизни реального эмпирического человека? Вопрос этот постоянно ставиться Кантом, трудность его неустанно подчеркивается философом. Сошлюсь снова на посмертно опубликованные “ Размышления о метафизике”. Кант здесь подчеркивает: “Трудность в понимании свободы состоит в том, что субъект зависим и все-таки должен действовать независимо от других существ”. Но сколь бы ни было существенно, важно для каждого человеческого индивида все, что относится к его эмпирическому существованию, Кант полагает, что сущность и возможность человеческого существ могут быть правильно оценены лишь с точки зрения трансцендентальных идей чистого разума: свобода, бессмертие души, Бог.

Чтобы разрешить эту трудность можно, конечно, допустить, что человеческий индивид действует частью свободно, а частью несвободно. Кант категорически возражает против такого допущения: “Свобода не может быть частично Человек или совершенно свободен или вовсе не свободен. Может показаться, что приведенные выдержки не согласуются с идеями, обоснованными Кантом в его основных, опубликованных при жизни трудах. Однако такой вывод был бы заблуждением.

Суть дела заключается в том, что эмпирически субъект полностью подвластный законам природы, не является по Канту, действительным человеческим существом, личностью, подлинную сущность которой образует трансцендентальный субъект. Весьма показательно, что не только следование категорическому императиву, но и противные ему поступки предполагают выбор, т.е. трансцендентальный акт воли. Эмпирически субъект не делает выбора, ибо он не обладает свободой воли. В этом смысле понятие эмпирического субъекта является абстракцией, фиксирующей одну из сторон человеческой природы в отрыве от другой, определяющее ее стороны, какой, по учению Канта, является трансцендентальный субъект. Конечно, человеческое тело, возраст, болезни, наконец, смерть все это относится к эмпирическому субъекту. И Кант вовсе не игнорирует бренность индивидуального человеческого существования, анализу которого в значительной своей части посвящена его Антропология.

Трансцендентальная позиция Канта определяет его понимание природы человека. Традиционное философское воззрение на человеческую природу включало в себя представление об изначально существующей и в принципе неизменной определенности. Докантовские философы допускали возможность повреждения, извращения человеческой природы, стали в этой связи задачу восстановления ее естественной изначальной целостности. Никто из предшественников Канта не связывал понятие природы человека с его волей, свободой, произволом. Кант, следовательно, решительно пересматривает воззрения своих предшественников на природу человека. Для него она вовсе не есть изначально данная и в принципе неизменная сущность. «Здесь, пишет Кант, под природой человека подразумевается только субъективное основание применения его свободы вообще, которое предшествует всякому действию, воспринимаемому нашими чувствами». Совершенного очевидно, что эта новая концепция человеческой природы, радикально отличная от природы всех других живых существ, органически связана с кантовским понимание свободы как практического разума, благодаря которому личность сама формирует себя.

Список использованной литературы.

1. Кант И. Критика практического разума. Соч. Т.4(1). М.,1965. С. 423.

2. Кант И. Критика чистого разума. Соч. в 6-ти т. Т. 3 С. 94. М., 1966.

3. Кант И. Основы метафизики нравственности. Соч.Т.4(1).С.226. М.,1965

4. Кант И. Сочинения. Т. 3. С. 493.

5. Кант И. Метафизика нравов. Соч. Т. 4(2). С. 135.

6. Кант И. Трактаты и письма. М., 1980. С. 101

ФИЛОСОФИЯ КАНТА: ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ФИЛОСОФСКИЕ ИДЕИ
Философия Канта: Иммануил Кант (годы жизни 1724- 1804) основоположник классической немецкой философии. Именно Кант совершил так называемый «коперникианский переворот»
Всё творчество философа можно разделить на два периода; докритический и критический период.
Докритический период — это как бы подготовительный этап предшествующий критическому периоду. В этот период Кант занимается естественными науками; физика, астрономия, математика. Со временем Кант сделает вывод и скажет что современная наука грешит узостью и однобокостью мышления.

Критический период — Именно в этот период Кант раскрывается как философ. Кант задаётся такими философскими вопросами; Что я могу знать? Что может познать мой разум и каковы его источники? Что есть человек? Кант напишет три работы: «Критика чистого разума», «Критика практического разума» и «Критика способности суждения».

«Критика чистого разума» именно эта работа лучше всего отражает философию Канта.
Возможности границы и пределы в нашем познании — это ключевая задача работы «Критика чистого разума» Кант хочет показать на что больше может претендовать человек в познании. Чистый разум по Канту- это свободный разум, свободный от любого эмпирического опыта, автономный разум, не зависимый от материальных условий в которых живёт человек.
Всё наше познание начинается с опыта. Если лишить человека любой связи с внешним миром то познание станет не возможным. Вне чувств и эмоций, существование человека не возможно. Кант спрашивает « Как возможно чистое внеопытное знание?»

Философия канта: «Теория суждения»
По Канту люди обладают двумя видами суждений;
Апостериорные суждения – это суждения опытные, суждения которые возможны только в рамках конкретного наблюдаемого опыта.

Априорные суждения – до опытные суждения — то есть суждения, которые являются залогом любой познавательной способности человека.

В свою очередь априорные знания, Кант тоже разделяет на:
Априорные аналитические суждения – это поясняющие суждения. У данных суждений свойства (качества) уже содержатся в субъекте.

Априорные синтетические суждения — качество данного суждения не содержатся прямо в субъекте, но связаны с ним косвенно.
Это суждения, которые способны расширить наши знания не прибегая к опыту. К примеру Кант считал все математические суждения априорно синтетическими потому что их не возможно наблюдать в окружающем нас мире, ( не возможно наблюдать цифру 5), но их можно представить.

Философия Канта: «Теория познания» гносеология:
Кант говорит что наш опыт не даёт нам точного знания об окружающем нас мире. Невозможно познать предмет таким как он есть на самом деле. Кант вводит термины такие как:

Ноумен (вещь в себе) – предмет который навсегда останется недоступен нашему познанию таким как он есть.
Феномен (явление) – способ каким этот предмет является нам каким мы можем его себе представить.

Человек есть одновременно и феномен и ноумен, сам для себя я являюсь феноменом, то есть могу познать сам себя, но для другого человека, я ноумен вещь в себе.

Для того, что бы мы начали познавать предмет изначально он должен быть нам дан (явиться нам) чтобы познавать нам необходимо совершать хоть какую — то деятельность, движение. Познавая предмет он явится но каждому по-разному потому что мы видим этот мир совершенно по-разному, воспринимаем предметы тоже по-разному.

Философия Канта. Пространство и время:
Кант спрашивает; Есть ли что-то в нашем познании, что бы было совершенно единообразным для всех людей, вне зависимости от настроения, уровня знания, особенностей восприятия? Существуют ли неизменные константы в нашем познании?

На данный вопрос Кант ответит так; Если мы последовательно отбросим от эмпирического предмета, все те качества и свойства, которые человек наблюдает и видит, то есть; цвет, запах, вкус, то останется, пространство которое этот предмет занимает. Пространство является одной из чистых форм в нашем чувственном познании. Мы можем по разному видеть окружающий нас мир, по разному к нему относиться. Но мы всегда действуем в пространстве. Ещё одна чистая форма нашего чувственного познания по Канту – это время (здесь Кант, имеет введу, пространственно-временной континуум). Пространство и время – есть необходимые формы, чистые трансцендентальные условия, для формирования опыта.

Философия Канта: Трансцендентальная эстетика. Определения по Канту:
Понятие трансцендентное – по Канту, это принципиально не познаваемое, то, что познать не возможно. Предметы и понятия, которые навсегда останутся за гранью нашего понимания (Идея бога, феномен бессмертия души), это скрытое знание от наших познавательных способностей.
Понятие трансцендентальное – конструирование нашей познавательной способностью, условий опыта. Творческая активность и поиск человека, способность конструировать условия опыта, до появления самого опыта (к примеру; гипотезы, идеи, теории).

Философия Канта: Трансцендентальное единство апперцепции
Что значит, такое сложное понятие, как Трансцендентальное единство апперцепции.
перцепция — неосознаваемое ощущение. (Человек постоянно ощущает одновременно множество раздражителей, но не осознает их).
Соответственно апперцепция – это осознаваемые ощущения.
Единство апперцепции – это совокупность, все осознаваемые ощущения, понимание того, что я есть я.
Трансцендентальное единство апперцепции – это, когда я осознаю представления о чём то, одновременно осознавая себя самим собой. Осознание себя в этом мире. Другими словами это единство сознания, которое синтезирует многообразное содержание всех понятий.

Философия Канта: Этика
Человек – это самая непознаваемая загадка и тайна, которую Кант пытался разгадать. Этика Канта — это наука, которая рассматривает взаимоотношения между людьми, а самого человека, как высочайшую ценность.
Кант задаётся вопросом, Что есть мораль, нравственность?
Мораль — это внутреннее, необходимое свойство человека. Единственный, источник формирующий мораль человека – это нравственный закон, существующий внутри самого человека.
Кант считает, что в человеке заложено природой стремление к счастью, и именно это стремление объединяет всех, ведь все хотят быть счастливыми. Но возможно ли, для человека, быть одновременно, счастливым и моральным? Здесь Кант приходит к заключению, что это невозможно. Счастье и мораль это взаимоисключающие понятия.
Когда мы стремимся к счастью, мы забываем о морали. Порой, мы добиваемся поставленных целей на пути к счастью, аморальным путем. «Цель оправдывает средства», даже если они безнравственны.

С точки зрения канта феномен это

Психопатологическая симптоматика стала продолжением его гениальных трудов

Великий немецкий философ Иммануил Кант родился в 1724 г. в Кенигсберге. Его жизнь стала символом постоянства и размеренности прусского бытия: жители города сверяли по нему часы, и улочка, засаженная липами, по которой он прохаживался, получила название «Прогулка философа». Его слуга Лампе, подходя к кровати строевым шагом, ежедневно будил Канта угрожающим криком: «Господин профессор, время вставать!».

Интеллектуальный великан ростом 154 см

Философ никогда не удалялся от своего города далее, чем на 50 км; никогда не был женат; более 25 лет не виделся с сестрами, жившими в том же Кенигсберге, насчитывавшем тогда менее 50000 жителей; а когда одна из сестер пришла его навестить, не узнал ее; публиковал трактаты и читал лекции по вопросам права, вулканологии, теоретической физики, математики, логики, метафизики, физической географии, педагогики, механики, минералогии, теологии, этики, антропологии, причинах землетрясений, природе ветров, возрасте Земли и т.д. – до бесконечности; два раза пробовал жениться, но в обоих случаях так долго обдумывал решение, что к моменту принятия им решения, одна из его невест уже вышла замуж и переехала в другой город…

Умер философ, переев за обедом своего любимого английского сыра: сначала он впервые в жизни заболел, а через четыре месяца в феврале 1804 г. скончался, и последними его словами были: «Es ist gut» («Это хорошо»). В восемьдесят лет жизни Канта уместились труды, объединившие спекулятивную оригинальность Платона и энциклопедичность Аристотеля и ставшие вершиной всей истории философии до начала ХХ в. Этот человечек, ростом в 157 см, оказался великаном на интеллектуальных пространствах метафизики.

Левое и правое

К середине XVIII века, века Просвещения, времени расцвета и роста влияния на умы мыслящей публики трудов французских материалистов-энциклопедистов, философия считалась одной из естественных наук. Материализм Д. Дидро и С° не слишком-то интересовался туманом метафизики, предпочитая ей непростые, но хорошо просматривающиеся тропы физики. Д. Юм, крупнейший английский мыслитель, рассматривал философию, как известный аналог физики И. Ньютона. Четких различий между естествознанием и философией не было. Сам Юм определял философию, как «науку о человеческой природе», по сути, сведя ее задачу к изучению познания.

В отличие от Д. Юма, считавшего, что любое явление, случившееся после некоей причины, следует считать произошедшим по этой самой причине, Кант полагал, что «Опыт никогда не дает своим суждениям истинной или строгой всеобщности, он сообщает им только условную и сравнительную всеобщность…» («Критика чистого разума»). По Канту выходило, что каждая причинно-следственная связь определяет закономерности лишь для данного случая, не распространяя их на все похожие эпизоды. Следовательно, опыт сам по себе не может быть основанием для всеобъемлющих выводов.

В то время, как сенсуалист Дж. Локк, считая логику всего лишь усовершенствованной чувственностью, говорил об эмпирическом, опытном пути познании мира: «Nihil est in intellectu, quod non ante fuerit in sensu» («В интеллекте нет ничего, чего не было бы в чувствах»); кенигсбергский философ добавлял сюда еще и априорный путь. Именно априорностью и достигается всеобщность, глобальность, тотальность любых выводов, в отличие от мелких частностей эмпирических наблюдений и опытов. «Все теоретические науки, — писал Кант, — основанные на разуме, содержат априорные синтетические суждения, как принципы». Кант отдал приоритет априорным суждениям, как принципообразующим, т.е., базисным в любой науке. Он противопоставил анализу эмпиризма – синтез априоризма, в то же время, объединив оба способа, как необходимое и достаточное условие человеческого мышления. Правополушарная абстракция категорий и левополушарная конкретика предметов связались им воедино. Скучноватому и легко предсказуемому детерминизму Локка и Юма (предвосхитившему прагматичный американский бихевиоризм ХХ в) Кант противопоставил труднопрогнозируемый индетерминизм, отказавшись от незамысловатого принципа английских мыслителей — «post hoc—ergo propter hoc», подняв человека над сукном бильярдного стола; где все взаимосвязи между участниками интриги налицо, сравнительно легко просчитываются и прогнозируются. Кант возвысил человека над уровнем винтика в машине государства; тогда как Юм и Локк стали предтечами-теоретиками тоталитарных режимов и высказываний типа: «У нас незаменимых нет!».

Правому полушарию мозга и синтетическому принципу его мышления наиболее соответствует понятие кантовской априорности; функциям же полушария левого, скорее, отвечает аналитика эмпиризма. Синтетические суждения отличаются от аналитических тем, что последние не обходятся без мышления по аналогии: им необходим предшествующий опыт, позволяющий сравнивать понятия и явления друг с другом. Кант, отвечая на вопрос «Как возможны априорные синтетические суждения?», пришел к выводу об априорности категорий по отношению к предметам, что абсолютно понятно: предмет конкретен и «левополушарен», категория абстрактна и «правополушарна».

В одной из ранних работ «Наблюдения над чувством прекрасного и возвышенного» (1764) Кант писал о различии женского и мужского ума, замечая, что в браке мужчина и женщина образуют одну нравственную личность, движимую «рассудком мужа и вкусом жены». Здесь обозначена функциональная модель мозга человека, и правополушарные функции: доброта, благожелательность, чувство приличия отданы жене, которая делает что-то потому, что ей это просто нравится; т.е., не по логике; а левополушарные: глубина, принципиальность, рассудочность – мужу.

Философ писал: «Всякое наше знание начинается с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивается в разуме…» Эта схема определяет движение информации: от органов восприятия – через левое полушарие рассудка (познание частности) – к правому полушарию разума (постижение всеобщности). Иногда, впрочем, Кант употреблял термин «рассудок» в значении «разум», но в целом, именно «рассудок» был для него областью науки, тогда как «разум» — сферой философии. Учение о «рассудке» — аналитика и наука; учение о «разуме» — диалектика и философия.

Разум у Канта оперирует идеями, вырабатывая общие принципы, которые рассудок способен применить к частностям. Разум—стратег: он видит конечную цель и ставит задачу; а рассудок – тактик, которому предстоят поиски постепенных, последовательных шагов к этой цели и решению задачи. Здесь мы снова обнаруживаем тезисы, получившие впоследствии физиологическое объяснение с точки зрения психофизиологии мозга: функции его полушарий корректируют и дополняют друг друга. Согласованное взаимодействие между полушариями мозга обусловливает, в частности, адекватную психическую жизнь человека.

Взгляд на науку с позиции лирики

Мать Канта воспитала его в несколько сентиментальной манере, рассказывая о цветочках и звездочках. «Кант в своей частной жизни представляет шизотимический тип «отчужденного от мира идеалиста» в его самой чистой и высшей форме, со спартанской умеренностью и потребностях, с детской наивностью и крайне идеалистической нравственностью». Самые известные изречения Канта, знакомы даже тому, кто не одолел его «Критик»: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышдяеи о них, — это звездное небо надо мной и моральный закон во мне»; и «Поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы» — это не сухая логика мыслителя; но—поэзия, чуждая утилитарности. В отличие от пушкинского Сальери, подходившего к искусству под углом алгебры, Кант подходил к науке с позиции лирики, заявляя: «Никто не отважится судить о предметах с помощью одной только логики» («Критика чистого разума») и: «Чувства – единственный внешний источник знания, источник надежный, нас не обманывающий» («Антропология. Апология чувственности», 1798).

Его ранний трактат по космогонии, в котором то и дело цитируются поэты: Поуп, Галлер, Аддиссон, и сам местами напоминает лирическую романтическую прозу, а не научную литературу: «Мы увидим обширные огненные моря, возносящие свое пламя к небу; неистовые бури, своей яростью удваивающие силу пламени, заставляя его то выходить из берегов и затоплять возвышенные местности, то вновь возвращаться в свои границы; выжженные скалы, которые вздымают свои страшные вершины из пылающих бездн и то затопляются волнами огненной стихии, то избавляются от них, благодаря чему солнечные пятна то появляются, то исчезают; густые пары, гасящие огонь, и пары, которые будучи подняты силой ветров вверх, образуют зловещие тучи, извергающиеся огненными ливнями и изливающиеся горящими потоками с высот солнечного материка в пылающие долины; грохот стихий; пепел сгоревших веществ и борющуюся с разрушением природу, которая даже в самом ужасном состоянии своего распада содействует красоте мира и пользе творения», — пишет Кант о поверхности Солнца, куда предлагает читателю мысленно перенестись.

Домашняя аптечка величиной с лабораторию

То, что Кант мыслил преимущественно категориями сущностей, а не явлений, доказывает психопатологическая симптоматика, проявившаяся у него в пожилом возрасте. Всю жизнь философ был ипохондриком. Симптомы этой патологии он описал в одной из своих работ. Об этом вспоминали и его современники: «…ему мерещится, будто его одолевают все болезни, о которых он что-либо слышал. Поэтому он охотнее всего говорит о своем нездоровье, жадно набрасывается на медицинские книги и повсюду находит симптомы своей болезни». Кант ежемесячно посылал слугу к главе полицейской управы Кенигсберга за статистическим отчетом, исходя из которого, рассчитывал срок возможной продолжительности своей жизни. Его домашняя аптечка была величиной с хорошую лабораторию. Он выработал технику дыхания через нос, считая, что это избавит его от кашля и катара, из-за чего всегда гулял в одиночестве: беседа вынудила бы его дышать ртом. Он прилагал огромные усилия, чтобы никогда не потеть; пятно пота на ночной рубашке после душной ночи приводило его в трепет, и Кант говорил об этом случае с особым пафосом. Он разработал систему диететики (так Кант называл искусство предотвращать болезни): «О способности духа побеждать болезни силой одного только намерения». Он регулярно просматривал медицинские журналы, дабы узнать, не болен ли он какой-нибудь из новых болезней… (Известно, что ипохондрическая симптоматика феноменологически оформляется правым полушарием мозга).

Ближе к старости Кант постепенно перешел в регистр галлюцинаторно-параноидной симптоматики. Каждую ночь ему «слышались голоса и шаги ищущих его убийц». Он чувствовал «давление на мозг», которое, по его мнению, объяснялось «редкой формой воздушного электричества», ставшего «причиной кошачьей эпидемии в Копенгагене и Вене». Этот исподволь сформировавшийся параноидный синдром принадлежит уже к левополушарным патологическим феноменам.

В дальнейшем уже только симптоматика интеллектуально-мнестического свойства определяла психический статус философа. Его рассеянность мыслителя, забывающего о повседневных рутинных заботах, превратилась в выраженную забывчивость, перешедшую в деменцию. Он постепенно перестал узнавать окружающих, его речь утратила смысл, появились неврологические расстройства, из-за которых Кант все с большим трудом удерживал равновесие при ходьбе и даже сидя на стуле.

«Можно создать любую привычку для тела, но нельзя забывать, что при частой повторности психика как бы усиливает эту привычку и доводит ее до крайности… Кант уже через двадцать лет приобрел свойства маньяка», — писал М.М. Зощенко в «Возвращенной молодости». Понимание того факта, что феноменальное бытие человека должно определяться его ноуменальной сутью, отчего-то не было отнесено Кантом к себе самому. Подчинив свою жизнь левополушарному, недоминантному феномену логики, он придавил собственный доминантный правополушарный ноумен поэзии. Однако нельзя было безнаказанно в течение всей жизни перегружать одно и то же полушарие, изначально даже не являющееся доминантным.

Как сообщается в одной из работ по межполушарной асимметрии: «Априори было ясно, что наиболее сильным раздражителем для левого полушария является вербальное неэмоциональное задание». Сухие «Критики» Канта с их обилием неэмоциональных слов, понятий, терминов и категорий, видимо, с этой точки зрения могут быть отнесены к упомянутому раздражителю, сопровождавшему кенигсбергского гения всю жизнь. (Не по такому ли же механизму развивается и так называемая «метафизическая интоксикация» у подростков, забравшихся в дебри философии?).

Все большее число ученых придает все большее значение функциональной асимметрии мозга, рассчитывая здесь найти разгадку шизофрении. Разные страны, разные методы, разные критерии – все чаще сходятся на том, что именно асимметрия лежит в основе самой загадочной психиатрической патологии. Все чаще точки зрения на функциональную асимметрию эндогенных психозов оказываются совпадающими концептуально: устойчивый дисбаланс функциональной активности полушарий может приводить к психотической симптоматике у субъекта. Само морфологическое строение мозга оказывается схизофренически амбитендентным по сути: его левое и правое полушария могут задавать своему владельцу принципиально различные задачи, согласование и решение которых может моделировать ситуации, аналогичные «зависанию» компьютера, т.е., — клинику психоза с выраженным нарушением привычного функционирования.

Секрет шизофрении, как линия горизонта, отодвигается по мере приближения к ней. И, словно комментируя ситуацию, Кант говорит на первых страницах «Критики чистого разума»: «На долю человеческого разума выпала странная судьба в одной из областей его познаний: его осаждают вопросы, от которых он не может отделаться, так как они задаются ему собственной его природой, но в то же время он не может ответить на них, так как они превосходят его силы».

Игорь ЯКУШЕВ,
Доцент Северного государственного медицинского университета

3.Кант о соотношении вещи-в-себе и явлении. Понятие ноумена и феномена.

Вещь В Себе — по Канту, вещь, существующая для себя самой, независимо от познающего субъекта, “истинное” бытие, “проявления” которого суть эмпирические вещи и на которое именно эти “проявления” и указывают.

Вещь В Себе — одно из центральных понятий гносеологии, а затем и этики Канта. Вещь В Себе – это то, чем предметы познания являются сами по себе, как существующие вне и независимо от нас, от нашего познания, его чувственных и логических форм. Вещь В Себе — исходный пункт кантовской “Критики чистого разума”, являясь существеннейшей опорой всей его гносеологической конструкции. Со стороны В. в С., по Канту, как бытия, отличного от нашей чувственности, к нам идут воздействия, происходит “аффицирование чувственности” и таким образом определяется, в конечном счете, все содержание постигаемого. Что же касается формы этого постигаемого, то она целиком определяется активностью человеческого интеллекта – априорными формами сознания, которые, в свою очередь, также пробуждаются благодаря воздействию предметов (В. в С.) на органы чувств.

Важнейшей характеристикой В. в С. в философии Канта является также тезис о том, что теоретическое познание возможно только относительно явлений, но не относительно В. в С., т.е. постулат о непознаваемости последней и, соответственно, противопоставление явления, с одной стороны, и В. в С., – с другой.

Понятие «вещь в себе» обозначает некую границу нашего познания, контуры которой определяются не «извне», а «изнутри», т.е. полагаются самим познанием как предел своих внутренних возможностей. В субъект-объектном отношении сам субъект познания не может выйти за его пределы и посмотреть на это отношение как бы со стороны. Он в любом случае останется «внутри» познавательного отношения. Ибо как только предмет попадает в сферу внимания субъекта, он из «предмета самого по себе» становится «предметом-для-нас», и потому вне наших представлений не существует. Нарушить эту границу, разделяющую «явление» и «вещь в себе» (феномен и ноумен), нельзя по определению, так как она характеризует различия только внутри представлений, а не различия между представлениями вообще и тем, что находится за их пределами.

Понятие ноумена и феномена

Вещь в себе, ноумен (греч. «постигаю») — философский термин, обозначающий явления и объекты умопостигаемые, в отличие от чувственно постигаемых (данных нам в объективной реальности) феноменов; вещь как таковая («сама по себе»), вне зависимости от нашего восприятия. По другому толкованию «вещь в себе» — это нечто, сущность и смысл которого известны только умопостигающему.

Если под ноуменом мы разумеем вещь, поскольку она не есть объект нашего чувственного созерцания, так как мы отвлекаемся от нашего способа созерцания ее, то такой ноумен имеет негативный смысл. Если же под ноуменом мы разумеем объект нечувственного созерцания, то мы допускаем особый способ созерцания, а именно интеллектуальное созерцание, которое, однако, не свойственно нам и даже сама возможность которого не может быть усмотрена нами; такой ноумен имел бы положительный смысл. (Критика чистого разума). 308

Следовательно, понятие ноумена есть только демаркационное понятие, служащее для ограничения притязаний чувственности и потому имеющее только негативное применение. (Критика чистого разума). 310

Поэтому деление предметов на феномены и ноумены, а мира — на чувственно воспринимаемый и умопостигаемый недопустимо в положительном смысле, хотя понятия и допускают деление на чувственные и интеллектуальные понятия, ибо последние не имеют никаких соответствующих им предметов, и потому их нельзя выдавать за объективно значимые. (Критика чистого разума). 310

…еще большей нелепостью было бы, если бы мы совсем не признавали никаких вещей самих по себе или стали считать наш опыт единственно возможным способом познания вещей, следовательно, наше созерцание в пространстве и времени — единственно возможным созерцанием, а наш дискурсивный рассудок — прообразом всякого возможного рассудка, стало быть, принимали бы принципы возможности опыта за всеобщие условия вещей самих по себе.