С точки зрения фрейда религия это

Как «настоящий ученый», Фрейд начинает решать поставленную задачу с объявления войны религии, изучая ее с «точки зрения науки».
«С точки зрения науки здесь необходимо начать критику и приступить к отпору. Недопустимо говорить, что наука является одной областью деятельности человеческого духа, а религия и философия — другими, по крайней мере, равноценными ей областями, и что наука не может ничего сказать в этих двух областях от себя; они все имеют равные притязания на истину, и каждый человек свободен выбрать, откуда ему черпать свои убеждения и во что верить. Такое воззрение считается особенно благородным, терпимым, всеобъемлющим и свободным от мелочных предрассудков. К сожалению, оно неустойчиво, оно имеет частично все недостатки абсолютно ненаучного мировоззрения и практически равнозначно ему. Получается так, что истина не может быть терпимой, она не допускает никаких компромиссов и ограничений, что исследование рассматривает все области человеческой деятельности как свою вотчину и должно быть неумолимо критичным, если другая сила хочет завладеть ее частью для себя» (22).

Это была первая ошибка Фрейда: религию необходимо изучать с точки зрения стороннего наблюдателя, а не науки, являющейся противоборствующей стороной, от которой сложно ждать объективности.
«Боюсь, что мировоззрение (Weltanschauung) — специфически немецкое понятие, перевод которого на иностранные языки может быть затруднен.
Итак, я полагаю, что мировоззрение — это интеллектуальная конструкция, которая единообразно решает все проблемы нашего бытия, исходя из некоего высшего предположения, в которой в соответствии с этим ни один вопрос не остается открытым, а все, что вызывает наш интерес, занимает свое определенное место. Легко понять, что обладание таким мировоззрением принадлежит к идеальным желаниям людей. Полагаясь на него, можно надежно чувствовать себя в жизни, знать, к чему следует стремиться, как наиболее целесообразно распорядиться своими аффектами и интересами» (22).

Фрейд дает удивительное по своей глубине определение мировоззрению, отмечая основное его свойство: полноту охвата. Любой набор информации может стать мировоззрением только в том случае, если является завершенной системой.

Существует ли какой-либо вопрос, на который не может ответить религиозное мировоззрение? Нет, не существует. Религиозное мировоззрение характеризуется полной завершенностью. Претендуя на роль мировоззрения, ответит ли наука на любой вопрос, который перед ней может быть поставлен? Нет, не ответит. Следовательно, выбирая научное мировоззрение, следуя логике определения его Фрейдом, нельзя чувствовать себя «надежно в жизни».
С точки зрения современной физики религия и ее картина устройства мира являются анахронизмом и не выдерживают никакой критики и тратить время на эту критику нет смысла. Поэтому такие точные науки, как физика, химия, астрономия и их представители, безусловно, имеют много претензий к религии, упрекая ее в фантастичности картины бытия и ее несоответствии полученным наукой экспериментальным данным — хотя бы в отношении того, что нет никаких слонов, поддерживающих Землю, и вообще она не плоская, а круглая. Но является ли картина мира, предлагаемая точными науками, завершенной? Никто не осмелится ответить: «Да, является». Наука находится в состоянии динамического развития и познания мира, но пока еще почти в самом начале своего пути, или, хотя бы, в его середине. Но только не в конце.

Возникает первая проблема науки как мировоззрения: отказавшись от ограничений и догм, наука оказалась беспомощной на огромном пространстве познания. Приходится признать успех религии, которая, отказавшись от изучения и познания всех явлений окружающего мира, заменив часть ответов на них догмами, смогла сформировать систему знаний, отвечающую на любой вопрос субъекта. Так что же важнее: бесконечность поиска ответов наукой (следовательно, неуверенность и нестабильность) или завершенность картины мира, предлагаемой религией (следовательно, спокойствие и определенность завтрашнего дня)? Возникает главный вопрос битвы между религией и наукой: что важнее — спокойствие и стабильность или вечный поиск истины? Ответ каждый выбирает для себя сам, из двух вариантов. Но выбрав этот ответ для себя, почему-то каждый из нас, как правило, старается навязать этот свой выбор другому, который избрал иной вариант.

На данном этапе исследования получаем, что битва между религией и наукой напоминает битву между индивидами с мыслительным и с чувственным типами психотипов, во время которой каждый из них пытается убедить другого, что его выбор лучше и правильнее. Но ведь убедить друг друга они не могут — доминирующая реакция психотипа индивидуальна и не может быть изменена по воле другого индивида. Битва бесполезна — победителя не будет.

Вернемся к Фрейду и его личной войне с религией.
«Из трех сил, которые могут поспорить с наукой, только религия является серьезным врагом. Искусство почти всегда безобидно и благотворно, оно и не хочет быть ничем иным, кроме иллюзии. Если не считать тех немногих лиц, которые, как говорится, одержимы искусством, оно не решается ни на какие вторжения в область реального. Философия не противоположна науке, она сама во многом аналогична науке, работает частично при помощи тех же методов, но отдаляется от нее, придерживаясь иллюзии, что она может дать безупречную и связную картину мира, которая, однако, распадается с каждым новым успехом нашего знания. Методически она заблуждается в том, что переоценивает познавательное значение наших логических операций, признавая и другие источники знания, такие как интуиция» (22).

Человечество всегда пыталось понять, что его окружает и как все это ему необходимо понимать. Фрейд ни при каких условиях не соглашается с существованием интуиции, как полноправного источника скрытых от процесса познания знаний.

«Итак, когда религия утверждает, что она может заменить науку, что она тоже истинна, потому что действует благотворно и возвышающе, то в действительности это вторжение, которому надо дать отпор из самых общих соображений» (22).
«Что же касается защиты, которую религия обещает своим верующим, то я думаю, что никто из нас не хотел бы сесть в автомобиль, водитель которого заявляет, что он уверенно поедет по правилам уличного движения, руководствуясь лишь полетом своей фантазии» (22).
«Запрет на мышление, к которому прибегает религия в целях своего самосохранения, отнюдь не безопасен ни для отдельного человека, ни для человеческого общества» (22).

В этом Фрейд необъективен, религия никогда не утверждала, что ее мировоззрение истинно, но и не сомневалась в этом, а утверждала только то, что оно является последовательным и завершенным.

Считая психологию наукой, принципы познания ею действительности научными и не выделяя ее из науки в целом, Фрейд, в пылу борьбы с религией, не обратил внимания на сходство объектов познания психологии и религии. Безусловно, религия может являться врагом физики и химии, но никак не психологии. У религии и у психологии один и тот же объект воздействия — душа человека. Не объект исследования, а именно объект воздействия. Безусловно, религия не нуждается в исследованиях. Фрейд, приступая к исследованию «души» и сформировав теорию психоанализа, не счел необходимым ознакомиться, какими именно методами обладает религия для воздействия на душу индивидуума, получив их 2000 лет назад и все это время применяя на практике. Мало того, приступая к критике религии, Фрейд рассматривал ее не с точки зрения знания психологии, а с точки зрения точных наук: физики, химии, к которым он никакого отношения не имеет. Поэтому он и не увидел рационального зерна религии и общности объектов воздействия у религии и психоанализа. Если религия успешно применяет свои методы воздействия на психику огромного числа индивидуумов последние 2000 лет, не слишком ли самонадеян Фрейд, пытаясь определить эти методы воздействия научным путем, путем исследования и эксперимента, но даже не стремясь при этом если не исследовать, то хотя бы разобраться в методах, применяемых религией? Именно для этого и необходима «точка зрения» стороннего наблюдателя, а не представителя науки, имеющего установку на военные действия, с которой Фрейд и приступил к изложению своего взгляда на религию.
Содержание Бессознательного всегда, любому взгляду субъекта на внешний мир обеспечивает относительное его позиционирование — точку зрения, рассматривая внешний мир через призму реакций своего субъективного опыта. Если Фрейд смотрит на религию и ничего не видит в ней для себя интересного и позитивного — значит таково его содержание Бессознательного.

«Отдавая должное грандиозности религии, нужно помнить, что она стремится дать людям. Она дает им объяснение происхождения и развития мира, она обеспечивает им защиту и в конечном счете счастье среди всех превратностей жизни, и она направляет их убеждения и действия предписаниями, которые представляет всем своим авторитетом» (22).

«Таким образом, она (РЕЛИГИЯ) выполняет три функции.
Во-первых, она удовлетворяет человеческую любознательность, делает то же самое, что пытается делать наука своими средствами, и соперничает здесь с ней.
Второй своей функции она, пожалуй, обязана большей частью своего влияния. Она умаляет страх людей перед опасностями и превратностями жизни, вселяет уверенность в добром исходе, утешает их в несчастье, и тут наука не может с ней соперничать. Правда, наука учит, как можно избежать определенных опасностей, успешно побороть некоторые страдания; было бы несправедливо оспаривать, что она сильная помощница людям, но во многих случаях она вынуждена предоставлять человека его страданию и может посоветовать ему лишь покорность.
В своей третьей функции, давая предписания, провозглашая запреты и ограничения, она в наибольшей степени отдаляется от науки, поскольку наука довольствуется исследованиями и констатациями. Правда, из ее приложений выводятся правила и советы для поведения в жизни. Иногда они те же, что предлагает и религия, но только с другими обоснованиями» (22).

«Соединение этих трех функций религии не вполне очевидно. Что общего между объяснением возникновения мира и строгим внушением определенных этических предписаний? Обещания защиты и счастья более тесно связаны с этическими требованиями. Они являются платой за выполнение этих заповедей; только тот, кто им подчиняется, может рассчитывать на эти благодеяния, непослушных ждут наказания. Впрочем, и в науке есть нечто похожее. Кто не обращает внимания на ее предписания, полагает она, тот вредит себе» (22).
Фрейд дает очень емкое определение религии, по сути своей очень верное. Он обнаруживает главную загадку религии, на которую не может найти ответ: «Что общего между объяснением возникновения мира и строгим внушением определенных этических предписаний» (22).

Может быть, нам удастся найти этот ответ? В отличие от Фрейда, но благодаря ему мы теперь знаем, что ищем. Если нам удастся найти ответ на этот вопрос — мы сможем понять роль религии в жизни человеческого общества.

Фрейд дает определение трем функциям религии:
1. Удовлетворение любознательности путем объяснения происхождения и развития мира.
2. Уменьшение страха перед опасностями и уверенность в завтрашнем дне. Счастье, в конечном счете.
3. Утверждение правил и ограничений общественного поведения.

При этом удивительны рассуждения Фрейда о том, что наука также пытается формировать правила и советы для поведения в повседневной жизни, но с другими обоснованиями, хотя эти правила иногда и совпадают с предложенными религией. Это какую же альтернативу религиозному правилу «не убий» пытается найти наука с «другим обоснованием»? И какая наука ищет такие правила — юриспруденция или психоанализ?

Точка зрения стороннего наблюдателя вынуждает быть объективным: повседневная жизнь человека содержит правила и предписания, сформированные исключительно религией тысячи лет назад. Наука даже не пытается найти замену этим правилам и сформировать вместо них другие. Вернемся опять к войне. С чем же останется победитель, если им окажется наука? Никакими новыми правилами наука не сможет заменить правила, предложенные религией. Не сможет дать какое-то «другое» счастье и уверенность. Так что же сможет? Удовлетворение любознательности за счет предоставления информации об устройстве мира, основанной на последних открытиях? Мы определили поиск общности между информацией об устройстве мира и правилами поведения, как главную загадку религии. Опасно заменять информацию об устройстве мира, если она является частью загадки, последствия могут оказаться катастрофическими.

Позиция Фрейда и три его функции религии отражают позицию большинства исследователей, но существует еще и точка зрения меньшинства. Она изложена в определении функций религии, данном Э. Фроммом.
«Подводя итог, отметим, что религия имеет троякую функцию — для всего человечества — утешение за лишения судьбы, для большинства людей — побуждение к эмоциональному принятию их классового положения; а для доминирующего меньшинства — облегчение чувства вины, вызванного страданиями тех, кого они угнетают» (39).

Э. Фромм рассматривал религию с точки зрения классовой борьбы — догмата, предложенного К. Марксом и до сих пор живущего в умах некоторой части человечества. Действительно, может сложиться впечатление, что религия поддерживает правящий класс и способствует эксплуатации класса трудящихся. Но это иллюзия. Правящий класс может поддерживать или не поддерживать церковь и ее конкретных представителей. Но религия в целом не может иметь никакого отношения к той или иной части социальной группы. Из определения Фрейда мы видим, что совокупной основной целью религии является покой и равновесие психики индивидов, ее исповедующих. Безусловно, если считать, пользуясь догматом Маркса, что структура общества имеет два класса и один класс «эксплуатирует» другой, позиция религии, призывающая к спокойствию и сохранению равновесия, будет восприниматься как поддержка правящего класса. Стремление к революции и нарушению равновесия религия поддержать никак не сможет. При этом религия не участвует в изменении социальной структуры общества и, независимо от того, кто имеет доминирующую позицию, будет всегда поддерживать только стремление к сохранению действующего равновесия. Кроме функций, которые определил Фрейд, религия имеет еще и вектор направленности своего действия — удержание состояния равновесия. При этом социальная структура общества не имеет для нее никакого значения. Еще раз подчеркнем, что только конкретные представители церкви могут при изменении социальной структуры общества занимать ту или иную социальную позицию или не занимать никакой, но не религия в целом.
Э. Фромм также заблуждается в своем определении религии как продукта, созданного правящим классом. Со стороны любого правящего класса было бы неблагоразумным не воспользоваться стабилизационными возможностями и целями религии в своих интересах. История показывает, что во все времена это успешно делалось, но в вопросе стремления к равновесию интересы правящего класса всегда совпадали с интересами религии и она не могла отказать ему в сотрудничестве.

Так же как и Фрейд, Юнг проявлял большой интерес к религии. Но говорить об отличии его позиции от позиции Фрейда, выделяя ее отдельно, не приходится. Юнг ставит перед собой очень серьезную и правильную задачу, но справиться с этой задачей он не может.
«Моя задача, как я полагаю, будет заключаться в том, чтобы показать, что же общего с религией имеет психология и что она может сказать нам о религии. Точнее говоря, не вообще психология, а та специальная отрасль медицинской психологии, которую я представляю. Так как религия, без сомнения, является одним из самых ранних и наиболее универсальных видов деятельности человеческого ума, то очевидно, что любого рода психология, затрагивающая вопрос о психологической структуре человеческой личности, неизбежно сталкивается по крайней мере с тем фактом, что религия является не только социологическим или историческим феноменом, но имеет личностную значимость для огромного числа индивидов» (2).
В этой задаче Юнг признает наличие личностной значимости религии для «огромного числа индивидов». Именно об этом не стоит забывать, стремясь к победе науки над религией. Что победитель сможет предложить взамен «огромному числу индивидов», освободив их из «рабства» религии?

Обращаясь к изучению религии, необходимо обратить внимание на рассмотренные в предыдущих разделах психические явления Веры и Сопротивления. Эти явления были обнаружены Фрейдом в процессе его практической деятельности, но отнесены им к проявлениям психики больных людей, не представляющим внимания как явления психики здоровых людей.

Представим себе, что к Фрейду на прием приходит пациент и просит избавить его от каких-либо проблем психологического характера, которые мешают ему жить в гармонии с самим собой и окружающим миром. Но этот пациент ничего не знает о психоанализе и о самом Фрейде. Сможет ли Фрейд преодолеть сопротивление пациента и добиться от него веры в доктора, чтобы его терапия могла достичь результата? Скорее всего — сможет, но для этого ему необходимо будет позиционировать пациенту самого себя в мировой психологии, как одного из ее создателей, и кратко изложить суть своей теории психоанализа, не обращаясь к деталям, а в основном подчеркивая ее способность объяснить все проявления психической жизни и успешность предыдущих сеансов психотерапии. Таким образом, чтобы достичь эффекта положительного воздействия на психику пациента, Фрейд вынужден был бы выполнить определенные правила, которые диктуются свойствами этой психики и отнесены равновесной психологией к категории законов функционирования психики живого организма.

Почему же, анализируя работу Фрейда с пациентами, мы допускаем необходимость следовать предписаниям, которые продиктованы законами функционирования психики, а в случае, когда Моисей принес 10 заповедей своим соплеменникам с горы Синай, нам кажется, что Моисей должен совершать какие-то другие действия, надеясь достичь «терапевтического эффекта» от представления этих заповедей? Если Сопротивление и Вера являются проявлением психической деятельности не только больных и здоровых людей, но и людей, живших в различные периоды мировой истории, то действия Моисея можно считать абсолютно верными. Используя 10 заповедей, ему удалось достичь ожидаемого эффекта и, преодолев психическое сопротивление, добиться Веры от своих соплеменников.

Необходимо обратить внимание на то, что в обоих случаях — теория Фрейда и религия Моисея — это только средство для снижения сопротивления и достижения психического состояния Веры со стороны их «пациентов». Целью же является достижение ожидаемого эффекта путем воздействия на психику другого человека. Эффекты разные, в случае с Фрейдом — устранение невроза с помощью информации, которая из бессознательной становится «сознательной» при помощи психоаналитика. В случае с Моисеем — введение запретов с помощью информации, представленной в 10 заповедях. Но оба случая объединяет одно — необходимо изменить поведение другого человека, преодолев его психическое сопротивление. Если бы Фрейду и Моисею не удалось сформировать состояние Веры, «пациенты» не стали бы выполнять их рекомендаций и никакого эффекта достичь не удалось бы.

Неизвестно, где Моисей действительно взял 10 заповедей, но все, что он сделал в дальнейшем, с точки зрения психологии, было сделано совершенно правильно.

«Напротив, религия является невероятной силой, которая владеет самыми сильными эмоциями человека. Как известно, когда-то она охватывала все духовное в человеческой жизни, она занимала место науки, когда наука едва зарождалась, и создала мировоззрение, отличавшееся беспримерной последовательностью и законченностью, которое еще сегодня, хотя и пошатнувшееся, продолжает существовать» (22).

Как видим, Фрейд отмечает беспримерную последовательность и законченность мировоззрения, предложенного религией.

«Закаленный этими предварительными упражнениями, научный образ мышления приобрел наконец мужество решиться на проверку самых значительных и аффективно наиболее ценных частей религиозного мировоззрения. Всегда было очевидно, но только впоследствии решились высказать, что и религиозные постулаты, обещающие человеку защиту и счастье, если только он выполняет определенные этические требования, оказываются на поверку несостоятельными. Кажется, что на самом деле нет во вселенной силы, которая с родительской заботливостью охраняет благополучие отдельного человека, и во всем, что имеет к нему отношение, ведет к счастливому концу» (22).

Так что же именно сделали Фрейд и Моисей, чтобы добиться изменения поведения других людей и вынудить их в одном случае совершать действия, необходимые психоаналитику, в другом случае, наоборот, не совершать действия, считающиеся запретными? И тот и другой убедили людей в том, что оба имеют право на совершаемые ими действия. Один благодаря тому, что создал теорию психоанализа, второй — благодаря полученному от Бога поручению. Оба предложили последовательное и законченное мировоззрение, один — на психику человека, другой — на окружающую человека действительность. И оба добились желаемого и предполагаемого ими эффекта.

Необходимо подчеркнуть, что психическое состояние Веры является очень тонкой и нестабильной субстанцией. Пациент на приеме у Фрейда не может проверить истинность его теории, он вынужден доверять Фрейду, когда тот говорит, что теория истинна. Но стоит Фрейду не ответить хотя бы на один вопрос пациента, касающийся его теории, как субстанция Веры превратится в лопнувший мыльный пузырь и связь между врачом и пациентом исчезнет. Будет еще хуже, если Фрейд ответит пациенту, что он не знает, как действует его терапевтический метод. Для успеха не важно, что говорит Фрейд пациенту на сеансе психоанализа, главное, чтобы он что-то говорил и не использовал фраз «я не знаю». Была ли у Моисея возможность отвечать на вопросы соплеменников «не знаю»? Не было. И Моисей, и Фрейд не имели права ответить, что один не знает причину действия его терапевтического метода, второй — не знает, кто принес таблички с заповедями.

Чтобы завершить сравнение между Фрейдом и Моисеем, рассмотрим предложенные ими мировоззрения с точки зрения современной науки. И в том и другом случае современная наука не подтвердила истину предложенных мировоззрений, и то и другое мировоззрение, обладая свойством полноты и законченности, не имеет признака истинности. Напомним, что мировоззрение, предложенное Моисеем, живет несколько тысяч лет, и людей, которые его принимают, совершенно не интересует его реальная истинность. Моисей воспользовался идеей существования Бога, предоставив людям необходимые доказательства в виде превращающегося в змею посоха для того, чтобы закрепить в психике человечества 10 заповедей. Безусловно, кроме заповедей, существовали и другие правила поведения, вплоть до перечня типов животных, которых следует употреблять в пищу. Пример с 10 заповедями используется для демонстрации вершины достигнутого результата.

Почему же, позволяя Фрейду в контакте с пациентом придумывать любые теории и допускать любые психологические конструкции (работают они в реальности или нет — никто не знает), соединяя их между собой, мы не позволяем Моисею сделать то же самое? Но у Фрейда возможностей было намного больше, время было уже другое.

Фрейд так и не понял, что психоанализ — это тоже религия, которая действует только при наличии Веры субъекта в объект, являющийся источником информации, но Богом в этом случае является сам Фрейд.

Что же является целью в работе Фрейда — его теория или ее терапевтический эффект? Скорее всего, он сам считал терапевтический эффект от своей работы выше, чем значимость его теории. Если так, то, выходит, и в случае с Моисеем «эффект» важнее теории. Следовательно, в обоих случаях цель оправдывает средства.

Сейчас мы уже можем ответить на вопрос Фрейда и решить поставленную в исследовании задачу:

Определение задачи религиозного мировоззрения
Мировоззрение необходимо любой религии для того, чтобы закрепить в психике людей правила поведения, обеспечивающие сохранение равновесия социальной группы, их объединяющей.

Из этого определения следует, что победа науки в борьбе с религией приведет к разрушению религиозного мировоззрения и может привести к разрушению равновесия человеческого общества в результате выведения из психики отдельных его членов правил поведения, которые сохраняются в поколениях тысячи лет, но многие забыли, что их источником явилась религия, предложенная Моисеем. Нужна ли человечеству такая победа науки? Так был поставлен вопрос в начале исследования. Только в одном случае — если наука сможет предложить эквивалентные правила поведения, но, как писал Фрейд, «с другими обоснованиями». В этом случае наука может пойти на риск и «победить» религию.

Моисей успешно использовал для достижения своей цели идею Бога, предложившего и мировоззрение и заповеди, которую священники успешно применяли в повседневной жизни. Последователи Фрейда использовали тот же прием, что и Моисей, только Богом у них был Фрейд, предложивший теорию психоанализа. Так же как и в случае с религиозным мировоззрением, современная наука не подтверждает истинность теории Фрейда. Так нужна ли победа науки над «догмой» самого Фрейда, о чем он вряд ли думал? Ответ аналогичен предыдущему — только в том случае, если будет предложена адекватная замена «с другими обоснованиями».

Данное исследование призвано показать, что абсолютная победа науки, когда дело касается психики человека, независимо от того, кто именно оказывает на нее воздействие — религия или психоанализ, может оказаться опасной, поэтому недопустимо к ней стремиться без учета и анализа возможных последствий.

Фрейд о происхождении и сущности религии

Зигмунд Фрейд не считал свою теорию психоанализа ни философией, ни наукой. Тем не менее он оказал существенное влияние и на то и на другое, а главное — на понимание человеком самого себя. Вот почему я решил опубликовать эту статью.

Проблема развития культуры тесно переплетается в наследии Фрейда с освещением вопросов о происхождении и сущности религии. Он пытался с психоаналитической точки зрения объяснить религиозные верования, обряды, обосновать роль религии в развитии общечеловеческой культуры и жизнедеятельности человека.

Сущность и происхождение религии первоначально рассматривались Фрейдом в связи со сравнительным анализом неврозов навязчивости и отправлением верующими религиозных обрядов. В работе «Навязчивые действия и религиозные обряды» (1907) он высказал мысль, что оба эти явления при всей их разноплановости в скрытой форме несут функции подавления бессознательных влечений человека. Иными словами, в основе этих явлений лежит воздержание от непосредственного удовлетворения природных страстей, что и определяет их сходство.

Отсюда его вывод, что навязчивые действия, навязчивый невроз можно рассматривать как патологическую копию развития религии, определив «невроз как индивидуальную религиозность, религию как всеобщий невроз навязчивых состояний». Таким образом, в психологическом толковании Фрейда религия выступает как защитная мера человека против своих бессознательных влечений, которые в религиозных верованиях получают иносказательную форму удовлетворения, благодаря чему внутрипсихические конфликты личности между сознанием и бессознательным утрачивают свою остроту. Такое понимание религии совпадает с ранней фрейдовской трактовкой культурного развития человечества, согласно которой в основе прогресса культуры лежит внешнее и внутреннее подавление сексуальных влечений человека. Фрейд считает, что часть процесса подавления человеческих инстинктов совершается в пользу религии, разнообразные обряды и ритуалы которой символизируют отречение человека от непосредственных чувственных удовольствий, чтобы впоследствии приобрести умиротворение и блаженство в качестве воздаяния за воздержанность от плотских наслаждений. В религии, по Фрейду, как раз и преломляется миссия смещения функциональной деятельности психики человека от «принципа удовольствия» к «принципу реальности»: религиозные обряды ориентированы на отсроченность удовлетворения человеческих желаний и перевод бессознательных влечений в социально приемлемую плоскость поклонения божеству.

Таким образом, религия получает у Фрейда сугубо психологическое (а точнее, психоаналитическое) объяснение, в основу которого положена человеческая способность к сублимированию бессознательных влечений, проецированию их вовне и символическому удовлетворению социально неприемлемых, запретных желаний. Во всяком случае на протяжении всей своей научной деятельности он придерживался того мнения, что религиозное суеверие, вера в бога и мифологическое миросозерцание представляют собой не что иное, как «проецированную во внешний мир психологию».

Не выходит за рамки психологизма и та интерпретация возникновения религии, которую Фрейд дает в работе «Тотем и табу».

Как и при рассмотрении истории первобытного. общества и человеческой культуры в целом, он исходит здесь из постулируемого им «эдипова комплекса». Ход его рассуждений аналогичен психоаналитическому объяснению исторического развития. Осознав свою вину после убийства отца в первобытной орде, сыновья будто бы попали в такую психологическую ситуацию, когда под воздействием амбивалентных чувств сами наложили запрет на то, чего так усиленно добивались раньше. В результате осуществления так называемого психологического сдвига сыновья на место отца поставили тотем. Так из сознания вины и раскаяния возникла религия, первоначально выступившая в форме тотемизма. Тотемистская религия, следовательно, воспринимается

Фрейдом как своеобразный способ успокоить противоречивые чувства человека и загладить вину за совершенное преступное деяние позднейшим послушанием избранному им заместителю отца — тотему. Все последующие религии также рассматриваются им как разнообразные попытки разрешения той же самой проблемы: они приобретают различные формы в зависимости от культуры, в рамках которой складываются, но все они выступают как реакция «на великое событие, с которого началась культура и которое с тех пор не дает покоя человечеству».

Этот, казалось бы, новый для Фрейда взгляд на возникновение религии, по существу, не противоречит его психоаналитическим установкам. Только общие рассуждения об отказе человека от своих желаний и символическом их удовлетворении, преломляясь в религиозной проблематике, наполняются теперь конкретным содержанием. Механизм же возникновения религии остается тем же самым и заключается в подавлении бессознательных влечений. Разница лишь в том, что в первом случае в расчет принималась бессознательная психологическая установка на ритуальные действия человека, а во втором — психологический сдвиг и замещение одного объекта ненависти и привязанности другим. В этом смысле табу дикарей, по Фрейду, не чуждо и современному человеку, в бессознательных тайниках души которого незримо присутствует «эдипов комплекс» и, следовательно, имеется бессознательная предрасположенность к совершению убийства.

Но сдерживается она уже современным табу — моральными нормами и этическими предписаниями общества, сформулированными по типу христианской заповеди «не убий!».

Еще одна версия происхождения религии выдвигается Фрейдом в работе «Будущность одной иллюзии» (1927 г.) В основу этой версии он положил постулат о слабости и беспомощности человеческого существа перед окружающими его силами природы, о необходимости защищаться от этих непознанных и превосходящих человека сил. По Фрейду, человек не может понять силы природы, пока они безличны и тем самым чужды ему.

И он стремится одушевить, очеловечить природу, с тем чтобы потом использовать против нее те же самые приемы, которыми пользуется в повседневной жизни: он может попытаться задобрить одушевленные природные объекты, сделать их предметом своего поклонения, чтобы тем самым или ослабить их могущество, или причислить к своим союзникам.

Так возникают первые религиозные представления, которые служат своеобразной компенсацией врожденной слабости и беспомощности человека.

Выведение религиозных представлений из факта беспомощности человека, как и другие фрейдовские версии о происхождении религии, совершенно не противоречит его психоаналитическим концепциям. Можно установить непосредственную связь между психоаналитическим «эдиповым комплексом» и фрейдовским пониманием потребности человека в защите от противостоящих ему сил природы. Эта связь обнаруживается, например, в аналогичной трактовке Фрейдом чувства беспомощности, испытываемого детьми и взрослыми: подобно тому как ребенок в отце ищет поддержку и придает, сверхъестественным силам свойства личности отца, точно так же и взрослый человек приписывает силам природы характерные особенности отца, придавая им божественный смысл.

Другой аспект религиозной проблематики, рассматриваемый Фрейдом, касался вопроса о психологической значимости религиозных представлений и целесообразности поддержания или устранения религиозных иллюзий. При обсуждении этих проблем Фрейд недвусмысленно заявил о своей антирелигиозной позиции, подвергнув критике не только отдельные религиозные учения, но и сам институт религии.

Взгляды Фрейда на религию вполне укладываются в рамки атеистической традиции, которая имеет богатую историю. Вера в религиозные догматы была подорвана работами Коперника, Бруно и Галилея, философией английских и французских материалистов, установлением взаимосвязи между религией и идеализмом в работах Фейербаха, теорией эволюции Дарвина. Критические соображения Фрейда в адрес религии нельзя считать оригинальными. Но одно обстоятельство придавало критическому отношению Фрейда к религии особое звучание: критика религиозных представлений осуществлялась им с психологической точки зрения. Рассмотрение значимости религиозных верований для человека и критика психологических оснований религии представляют несомненный интерес и являются собственным вкладом Фрейда в атеистическую традицию.

Фрейд подметил, что, несмотря на противоречивость и необоснованность многих религиозных догматов, они обладают какой-то завораживающей силой, способны оказывать сильное воздействие на людей. Чем можно объяснить этот факт? Тайну притягательной силы религиозных иллюзий Фрейд усматривает в бессознательных влечениях человека. Для того чтобы успешно противостоять религии, необходимо, как считает Фрейд, раскрыть психологическую природу религиозных иллюзий.

Поскольку религия для Фрейда является общечеловеческим неврозом навязчивости, а религиозные учения — невротическим наследием прошлого, постольку возможность устранения религиозных представлений из сознания человека связывается с психоаналитической процедурой, аналогичной той, которая применяется им и его единомышленниками при лечении индивидуальных неврозов. Как в том, так и в другом случае предполагается постепенное вытеснение бессознательного и замена его рациональной умственной деятельностью человека. Это, по мнению Фрейда, может способствовать сознательному отношению как отдельной личности, так и всего человечества к пересмотренным и рационально обоснованным предписаниям культуры. Но в этом направлении предстоит долгая и кропотливая работа. Ведь религиозные представления веками фиксировались в сознании человека, и их невозможно ликвидировать насильственным путем. Подобная попытка, по убеждению Фрейда, заранее обречена на неудачу точно так же, как психоаналитик потерпел бы поражение, если бы попытался насильственным путем перевести бессознательное невротика в его сознание.

Если отвлечься от чисто психоаналитических методов Фрейда, то его размышления об устранении религиозных иллюзий с помощью научных знаний и разума человека представляются во многом справедливыми. Как для Маркса «религия есть опиум народа», так и для Фрейда религия — это «сладкий или горько-сладкий яд отравы».

Однако Фрейд предлагает избавление от религиозных представлений путем » общечеловеческой терапии», с помощью которой, как и при лечении индивидуального невроза, можно перевести религиозные продукты бессознательного в сферу сознания, понять их иллюзорность и бесполезность для жизнедеятельности человека и при содействии научных знаний и аргументов логического мышления отказаться от религиозных учений, религиозных представлений и религии вообще.

Стремление Фрейда вскрыть бесполезность для человечества религиозных иллюзий, проходящее красной нитью через все его творчество, является наглядным свидетельством того, что проводимые им психоаналитические исследования, связанные с осмыслением бессознательной деятельности личности, при всей ошибочности их исходных постулатов и неправомерно широких обобщениях преследовали одну цель — помочь человеку справиться со своими внутренними страстями, увеличить его могущество над силами природы, направить использование культурных, научно-технических и социальных достижений человечества на благо развития индивида.

Психоанализ, по словам самого Фрейда, никогда не замолвил ни одного слова в пользу раскрепощения общественно вредных влечений личности, наоборот, он всегда призывал к сознательному овладению страстями человека, разоблачая всевозможные иллюзии, будь то сексуальные или религиозные: «Мы можем, — писал он, — без конца подчеркивать, что человеческий разум бессилен в сравнении с человеческими влечениями. Но в этой слабости есть странная особенность: голос разума не громкий, но он не умолкает до тех пор, пока его не услышат. В конце концов после бесчисленных и повторных протестов он добивается своего. Вот один из немногих фактов, позволяющих оптимистически смотреть на будущее человечества».

С точки зрения фрейда религия это

Религия в понимании Фрейда.

Проблема происхождения и сущности религии занимает важное место в учении Фрейда. Он пытался с психоаналитической точки зрения объяснить религиозные верования, обряды, обосновать роль религии в развитии общечеловеческой культуры и жизнедеятельности человека.

Сущность и происхождение религии первоначально рассматривались Фрейдом в связи со сравнительным анализом неврозов навязчивости и отправлением верующими религиозных обрядов. В работе «Навязчивые действия и религиозные обряды» (1907) он высказал мысль, что оба эти явления при всей их разноплановости в скрытой форме несут функции подавления бессознательных влечений человека. Иными словами, в основе этих явлений лежит воздержание от непосредственного удовлетворения природных страстей, что и определяет их сходство. Отсюда его вывод, что навязчивые действия, навязчивый невроз можно рассматривать как патологическую копию развития религии, определив «невроз как индивидуальную религиозность, религию как всеобщий невроз навязчивых состояний».

Фрейдовское толкование религии сближалось в этом смысле с философскими рассуждениями Ницше, который говорил о так называемом “религиозном неврозе”.

Таким образом, в психологическом толковании Фрейда религия выступает как защитная мера человека против своих бессознательных влечений, которые в религиозных верованиях получают иносказательную форму удовлетворения, благодаря чему внутрипсихические конфликты личности между сознанием и бессознательным утрачивают свою остроту. Такое понимание религии совпадает с ранней фрейдовской трактовкой культурного развития человечества, согласно которой в основе прогресса культуры лежит внешнее и внутреннее подавление сексуальных влечений человека. Фрейд считает, что часть процесса подавления человеческих инстинктов совершается в пользу религии, разнообразные обряды и ритуалы которой символизируют отречение человека от непосредственных чувственных удовольствий, чтобы впоследствии приобрести умиротворение и блаженство в качестве воздаяния за воздержанность от плотских наслаждений.

Под этим углом Фрейд рассматривает древние религии, в которых многое из того, в чем себе отказывает человек, передано богу и разрешается только во имя бога. Исповедующие эти религии народы проецируют вовне свою внутреннюю бессознательную мотивировку, наделяя бога собственными внутрипсихическими качествами.

Таким образом, религия получает у Фрейда сугубо психологическое (а точнее, психоаналитическое) объяснение, в основу которого положена человеческая способность к сублимированию бессознательных влечений, проецированию их вовне и символическому удовлетворению социально неприемлемых, запретных желаний. Во всяком случае на протяжении всей своей научной деятельности он придерживался того мнения, что религиозное суеверие, вера в бога и мифологическое миросозерцание представляют собой не что иное, как «проецированную во внешний мир психологию

Возникновение религии по Фрейду.

Взгляды Фрейда на вопрос о причинах и путях возникновения религии изменялись с течением его жизни. В работе «Тотем и табу» ход его рассуждений аналогичен психоаналитическому объяснению исторического развития. Осознав свою вину после убийства отца в первобытной орде, сыновья будто бы попали в такую психологическую ситуацию, когда под воздействием амбивалентных чувств сами наложили запрет на то, чего так усиленно добивались раньше. В результате осуществления так называемого психологического сдвига сыновья на место отца поставили тотем. Так из сознания вины и раскаяния возникла религия, первоначально выступившая в форме тотемизма. Тотемистская религия, следовательно, воспринимается Фрейдом как своеобразный способ успокоить противоречивые чувства человека и загладить вину за совершенное преступное деяние позднейшим послушанием избранному им заместителю отца – тотему. “Все последующие религии были попытками разрешить ту же проблему – различными — в зависимости от культурного состояния, в котором они предпринимались, и от путей, которыми они шли, но все они преследовали одну и ту же цель — реакцию на великое событие, с которого началась культура и которое с тех пор не дает покоя человечеству».

Этот, казалось бы, новый для Фрейда взгляд на возникновение религии, по существу, не противоречит его психоаналитическим установкам. Только общие рассуждения об отказе человека от своих желаний и символическом их удовлетворении, преломляясь в религиозной проблематике, наполняются теперь конкретным содержанием. Механизм же возникновения религии остается тем же и заключается в подавлении бессознательных влечений. Разница лишь в том, что в первом случае в расчет принималась бессознательная психологическая установка на ритуальные действия человека, а во втором — психологический сдвиг и замещение одного объекта ненависти и привязанности другим. В этом смысле табу дикарей, по Фрейду, не чуждо и современному человеку, в бессознательных тайниках души которого незримо присутствует «эдипов комплекс» и, следовательно, имеется бессознательная предрасположенность к совершению убийства. Но сдерживается она уже современным табу — моральными нормами и этическими предписаниями общества, сформулированными по типу христианской заповеди «не убий!».

Еще одна версия происхождения религии выдвигается Фрейдом в работе «Будущность одной иллюзии» (1927 г,); В основу этой версии он положил постулат о слабости и беспомощности человеческого существа перед окружающими его силами природы, о необходимости защищаться от этих непознанных и превосходящих человека сил. По Фрейду, человек не может понять силы природы, пока они безличны и тем самым чужды ему. И он стремится одушевить, очеловечить природу, с тем чтобы потом использовать против нее те же самые приемы, которыми пользуется в повседневной жизни: он может попытаться задобрить одушевленные природные объекты, сделать их предметом своего поклонения, чтобы тем самым или ослабить их могущество, или причислить к своим союзникам. Так возникают первые религиозные представления, которые служат своеобразной компенсацией врожденной слабости и беспомощности человека.

Нужна ли религия сегодня?

В вопросе о психологической значимости религиозных представлений и целесообразности поддержания или устранения религиозных иллюзий Фрейд недвусмысленно заявлял о своей антирелигиозной позиции, подвергнув критике не только отдельные религиозные учения, но и сам институт религии.

Взгляды Фрейда на религию вполне укладываются в рамки атеистической традиции, которая имеет богатую историю. Вера в религиозные догматы была подорвана работами Коперника, Бруно и Галилея, философией английских и французских материалистов, установлением взаимосвязи между религией и идеализмом в работах Фейербаха, теорией эволюции Дарвина и, наконец, наиболее глубоко — диалектико-материалистическим учением. В этом смысле критические соображения Фрейда в адрес религии нельзя считать оригинальными. Но одно обстоятельство придавало критическому отношению Фрейда к религии особое звучание: критика религиозных представлений осуществлялась им с психологической точки зрения. Рассмотрение значимости религиозных верований для человека и критика психологических оснований религии представляют несомненный интерес и являются собственным вкладом Фрейда в атеистическую традицию.

В истории философии были те, кто пытался дать следующее доказательство религиозных догматов: “Верю, потому что абсурдно.” Фрейд критикует подобное обоснование религии, подчеркивая, что в этом случае заранее предполагается, что религиозное учение нельзя понять, а можно только прочувствовать. Для Фрейда это неприемлемо. Свою позицию он выразил в вопросе: “Если кто-либо, исходя из охватившего его состояния экстаза пришел бы к непоколебимому убеждению в реальной правде религиозного учения, то какое это имеет значение для другого?”

С точки зрения логической обоснованности Фрейд тоже критикует религиозные учения, разделяя мысль Ф. Ницше: “Никогда еще никакая религия ни прямо, ни косвенно, ни догматически, ни аллегорически не содержала истины.”

С точки зрения культуры и искусства Фрейд рассматривает религию как «драгоценнейший инвентарь культуры, высшую ценность». Он также говорит о том, что религия, несомненно, оказала человеческой культуре великую услугу, сделала много для усмирения асоциальных влечений. Однако в вопросе необходимости религии современному человечеству он занимает критическую позицию. По Фрейду религия должна способствовать укрощению бессознательных влечений, будоражащих душу индивида. По логике вещей религиозные представления должны дать человеку ощущение счастья, компенсировать неудачи и трудности повседневной жизни. Однако психоаналитическая практика Фрейда выявила обратное: живущие в современном обществе люди несчастны, многие из них – неврастеники, неспособные совместить внутренние запросы с требованиями религии и культуры. Фрейд считает: “Если религия не сумела дать людям счастье, сделать их более пригодными для культуры и нравственности, то возникает вопрос: не переоцениваем ли мы необходимость ее для человечества и правильно ли мы поступаем, основывая на ней наши культурные требования?” Фрейд утверждает, что человечество не столько потеряет, сколько выйграет, если освободится от бремени религии.

Поскольку религия для Фрейда является общечеловеческим неврозом навязчивости, а религиозные учения — невротическим наследием прошлого, постольку возможность устранения религиозных представлений из сознания человека связывается с психоаналитической процедурой, той, которая применяется им и его единомышленниками при лечении индивидуальных неврозов. Как в том, так и в другом случае предполагается постепенное вытеснение бессознательного и замена его рациональной умственной деятельностью человека. Это, по мнению Фрейда, может способствовать сознательному отношению как отдельной личности, так и всего человечества к пересмотренным и рационально обоснованным предписаниям культуры. Но в этом направлении предстоит долгая и кропотливая работа. Ведь религиозные представления веками фиксировались в сознании человека, и их невозможно ликвидировать насильственным путем. Подобная попытка, по убеждению Фрейда, заранее обречена на неудачу точно так же, как психоаналитик потерпел бы поражение, если бы попытался насильственным путем перевести бессознательное невротика в его сознание.

Интересно, что весь ход рассуждений Фрейда о религии должен закономерно вести к апологии религии, а не к ее отрицанию. В наши дни католическая церковь для обоснования религиозного вероучения не брезгует этим учением, основателем которого был атеист Зигмунд Фрейд. Так, 4 декабря 1969 года епископ Иоанн Сан-Францисский, выступая по радио, высоко оценил заслуги Карла Юнга, ученика Фрейда, как поборника религиозного вероучения. Величайшим значением психоанализа для религии, по мнению епископа, является обоснование им существования глубинных подсознательных процессов, играющих ведущую роль во всей духовной жизни человека и являющиеся основанием религиозной веры

Зигмунд Фрейд о религии

Краткая биография Зигмунда Фрейда. Проблема происхождения и сущности религии в учении Фрейда. Тотемистическая религия. Эрих Фромм как ярчайший представитель неофрейдизма. Основные различия взглядов учителя и ученика. Антирелигиозная позиция Фрейда.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

тема: Зигмунд Фрейд о религии

2. Краткая биография Зигмунда Фрейда

3. Религия в понимании Фрейда

4. Возникновение религии по Фрейду

5. Фрейдизм. Позиция Эриха Фромма

6. Нужна ли религия сегодня

8. Список используемой литературы

Знакомясь с историей развития Земли и цивилизаций, мы видим, как на фоне постоянных войн, борьбы за власть и свободу появляются учения, пытающие показать каждому человеку его настоящие цели и задачи, место в космической эволюции, направить по правильному, благородному пути. Такими учениями являются мировые религии. Именно проблему религии я буду рассматривать в своем реферате и постараюсь раскрыть точку зрения Зигмунда Фрейда. Я расскажу, какое он имел мнение по поводу религии, как он охарактеризовывал ее и какие факты приводил. Также я познакомлю с некоторыми его произведениями.

Философы выдвигали большое количество определений для религии. Карл Маркс считал, что «религия — специфическая форма общественного сознания, отличительным признаком которой является фантастическое отражение в сознании людей господствующих над ними внешних сил. Бога нет, Он является идеальным образом, плодом человеческой фантазии для объяснения явлений, непонятных человечеству и дает утешение и надежду. Он не оказывает никакого влияния на окружающую действительность». Эрих Фромм предлагает еще одно из определений религии «любая разделяемая группой людей система мышления и действия, позволяющая индивиду вести осмысленное существование и предоставляющую объект преданного служения». Зигмунд Фрейд же утверждал, что религия — это тезисы, высказывания о фактах и обстоятельствах внешней или внутренней реальности, сообщающие нечто такое, чего мы сами не обнаруживаем и что требует веры. А в основании психоаналитической концепции Фрейда лежат еще два тезиса:

-религия — коллективный невроз;

-религия — коллективное средство защиты от невроза.

Лишь на первый взгляд соединение этих утверждений представляется парадоксальным. Религия аналогична неврозу в трех отношениях: по причинам возникновения, по механизмам формирования, по формам проявления. Общей конечной причиной, порождающей и религии и неврозы, т. е. общим патогенным фактором, является, по Фрейду, культура в целом, социальность человека. Но ее болезнетворное воздействие было бы гораздо более ощутимым, не будь в обществе религии, и в этом смысле религия защищает человека от худших неврозов, чем она сама. “. Благочестивый верующий, — писал Фрейд, — в высокой степени защищен от опасности известных невротических заболеваний: усвоение универсального невроза снимает с него задачу выработки своего персонального невроза”. Действенность этой “противоневротической прививки” обусловлена тем, что религиозный невроз решает те же психологические задачи (прежде всего компенсаторные), что и невроз обыкновенный.

Фрейд считает, что вера в мировую справедливость, бессмертие души, приход мессии и утверждение золотого века, не говоря уже о вере конкретных людей и народов в исполнение их заветных чаяний столь наивны, столь неправдоподобны, столь сильно противоречат добытому в трудах знанию, что мы вправе сравнивать их с бредовыми идеями. Сходство религии с неврозом подтверждается еще и тем, что религиозные иллюзии не случайны, а строго соответствуют самым древним, настойчивым желаниям человека. В этом их сила, но также и слабость.

Большое количество произведений было создано Фрейдом на тему религии. Некоторыми из них являлись «Тотем и Табу», которая стала апогеем в произведений, а также «Новые вводные лекции в психоанализ». Именно психоанализ Зигмунда Фрейда стал настоящей революцией в философии по изучению религии, потому что долгое время религиозные учения и размышления считались непреложными из-за своей божественной сущности. Возникнув как теория и метод лечения неврозов, психоаналитическое учение Фрейда превратилось со временем в исключительно влиятельную философскую концепцию, претендующую на роль всеобщего мировоззрения.

2. Краткая биография Зигмунда Фрейда

Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1856 года в австрийском городке Фрейберге, на территории Австро-Венгерской империи. Он был первым сыном сорокалетнего торговца шерстью от его второго брака с двадцатилетней девушкой. Мать с самого рождения убеждала сына в том, что у него великое и яркое будущее. Семья долгое время скиталась по городам Европы в поисках убежища от еврейских погромов и, в конце концов, остановились в Вене, где он прожил всю свою жизнь. Зигмунду во время приезда было около 4 лет.

Фрейд вырос в большой, дружной семье. Кроме него было еще пять девочек и двое мальчиков. Кроме них были дети у отца от первого брака. У Зигмунда с ними были хорошие, дружеские отношения. В раннем детстве он мог наблюдать множество оттенков человеческих взаимоотношений, сложную смесь любви, ревности, соперничества между близкими людьми. Мать всегда была для него источником душевного тепла. Вспоминая о ней, Фрейд цитировал Гете: «когда являешься любимым ребенком своей матери, на всю жизнь сохраняешь победное чувство и уверенность в успехе, которые в большинстве случаев действительно влекут его за собой». Отец был строгим, но не педантичным воспитателем и много времени посвящал сыну. Он хорошо знал Библию, хотя среди родственников и соседей слыл вольнодумцем.

Отец читал сочинения французских просветителей и верил в будущее торжество свободы, равенства и братства. Его любовь к еврейским анекдотам, чувство юмора, передались сыну и сыграли некоторую роль в психоаналитических открытиях Фрейда. В семье постоянно звучали немецкий, чешский, идиш. Возникшее у Фрейда в детстве чувство языка способствовало формированию у него тонкой душевной интуиции и способности к человеческим контактам. Он хорошо понимал огромную роль речи — анализирующей, убеждающей, советующей, исповедальной в отношениях людей. Уже в семилетнем возрасте Зигмунд прочел Библию, а в восемь начал читать Шекспира. В Лицее он был первым учеником.

Родители Фрейда ладили между собой. И все-таки, вероятно в силу общепринятых бытовых условий того времени, когда дети, близко наблюдая жизнь родителей, были не посвящены в проблемы взрослых. Сильный, умный, патриархально настроенный отец. Красивая молодая мать, которую он не раз видел обнаженной. Образ нагой матери вызывал странные ощущения: влечение, любопытство, страх чего-то запретного. Интерес к телу матери, как полагал Фрейд, пробудил в нем страсть к разглядыванию, которая в психиатрии называется «скопофилией». Внимательное рассматривание препарата под микроскопом, рассматривание мельчайших нюансов в поведении больного — как элементов общей картины личности — стало впоследствии главным исследовательским приемом Фрейда. Даже в зрелые годы, познакомившись с идеями Гартмана, Ницше, Шопенгауэра, созвучными в некоторых отношениях его собственным, придя на основе психоанализа к обобщениям философского характера, Фрейд продолжал считать, что «философия когда-нибудь будет осуждена, как злоупотребление мышлением». Фрейд, как и многие интеллектуалы его поколения, был захвачен пафосом опытного естествознания — идеями Дарвина, натурфилософией Гете, физиологией Гельмгольца. Представления об Эволюции, клеточном строении организмов, универсальности причинно-следственных связей, законы равновесия и сохранения энергии вошли в его научное мировоззрение. Ключ к пониманию человека он рассчитывал найти в биологии и физиологии и энергично возражал, когда его называли философом. Он хотел исследовать психику человека путем беспристрастного и детального наблюдения.

Около десяти лет Фрейд испытал некоторое разочарование в своем отце, которого любил и уважал. Желая показать сыну, насколько нынешние времена лучше прежних, Якоб рассказал ему историю про то, как один встречный мужчина на тротуаре на людной улице сбил с него шляпу и начал кричать: «Еврей, убирайся с тротуара!» На возмущенный вопрос сына: «Что же ты сделал?» — отец спокойно ответил: «Я сошел с тротуара и поднял шляпу». Эта история была, по-видимому, лишь поводом к «частичной утрате отца», которую в подростковом возрасте должен переживать, согласно теории психоанализа, любой мужчина. Будучи первенцем в семье, воплощением семейных надежд, обладая талантом и честолюбием, но не чувствуя за спиной сильной фигуры отца, Фрейд в юности пережил немало сомнений, страдал от неуверенности, искал «замену отца» в образах сильных личностей — среди героев античности, маршалов Наполеона, а затем среди своих старших коллег и научных руководителей, которых был склонен идеализировать. На школьном спектакле он с увлечением исполнял роль Брута: «Я оплакиваю Цезаря, потому что он любил меня, был храбр и показывал пример того, как надо жить. Но я убил его потому, что он хотел власти». Зигмунд идентифицирует себя с теми, кто восстает против власти. Его симпатии были всегда на стороне карфагенян, а не римлян. Ганибал — его любимый герой. Он был к тому же предводителем семитов, символизировал еврейскую стойкость. Только после рождения самых смелых и оригинальных идей, ставших основой психоанализа, Фрейд обрел твердую основу для внутреннего развития, стал вполне независимым мыслителем и человеком. Подвергнув себя психоанализу, он в поразительно свободной манере и с большой искренностью сообщил в письмах своему другу Флиссу о своих мечтах и разочарованиях, внутренней борьбе, которую он вел с самим собой.

Фрейд обладал строгим, ясным, открытым умом; богатым воображением. Он был в меру общителен, демократичен, респектабелен. Э. Джонс характеризует его как идеалиста, поборника свободы, антиавторитариста. Но авторитарные черты присутствовали в характере зрелого Фрейда, выражая, вероятно, стремление к внутренней определенности и еще в большей степени являясь результатом борьбы с многочисленными нападками в адрес его детища — психоанализа, который он должен был постоянно защищать от поношений. Он вел борьбу не только с общественностью, но и со многими, когда-то любимыми учениками, которых изгонял из своего кружка, когда они желали «ревизовать» психоанализ и отступали от основных его принципов.

В возрасте 22 лет он поступил на медицинский факультет Венского университета, где в 1881 году он получил ученую степень. С 1885 года Фрейд работает в Венском университете: сначала приват-доцентом, а затем профессором невропатологии. Большое влияние на дальнейшую творческую судьбу Фрейда оказала его работа в парижской клинике «Сальпетриер» под руководством Ж. Шарко. Он был весьма удивлен тем, что источником болезни и способом ее устранения могли быть чисто словесные воздействия. Шарко внушал пациенту, что его рука больше не чувствует боли. И после этого спокойно прокалывал руку булавкой. Отсюда было недалеко до вывода, что бытовые психические травмы, эмоциональные и словесные воздействия, мысли определенного рода, могут быть причиной соматических расстройств, истерического паралича, потери чувствительности (осязания, слуха, зрения), навязчивых действий и конвульсий. Эмоциональные заряды речи и мысли формировали установки психики, которые при отсутствии внутренней психической защиты превращались в источник болезни. Уже к 29 годам Фрейд становится доктором медицины, а затем приват-доцентом Венского университета. В начале девяностых годов, имея за плечами почти двадцатилетний стаж исследовательской работы, ряд удачных публикаций, авторитет ученого, он внезапно делает крутой поворот, оставляя научные занятия и вступает в новую для него область медицинской психиатрии, полную таинственных явлений, не поддающихся рациональному объяснению. Он намеревается заняться лечением истерических неврозов — довольно распространенной, «модной» в то время болезни венской интеллигенции. В 1896 году он возвращается в Вену. В девяностых годах Фрейд совместно с И. Брейером разрабатывает особый метод гипнотерапии, так называемый «катаксический метод терапии неврозов».

С 1895 года Зигмунд начинает систематическую разработку теории психоанализа. Это основной этап творчество Фрейда часто подразделяют на три периода: ранний период (1895-1905гг)- сюда относят такие его работы, как «Толкование сновидений», «Психопатология обыденной жизни», «Остроумие и его отношение к бессознательному», «три очерка по теории сексуальности»;период второй психоаналитической системы (1905-1920гг)- «Леонардо да Винчи, этюд по теории психосексуальности», «Тотем и табу»; третьим периодом являются: «психология масс и анализ человеческого «Я», «Я» и «Оно», «Недовольство культурой».

В начале двадцатых годов происходит пересмотр Фрейдом своих прежних взглядов на строение психического аппарата. Основной конфликт рассматривается уже не как конфликт между рациональным сознанием и иррациональным бессознательным, а само сознательное Я является полем единоборства двух сил — биологических влечений и установок общества «сверх — Я». Кроме того, в учение о сублимации сексуального инстинкта как двигателя прогресса Фрейд вводит новую дуалистическую схему — импульсы к жизни и импульсы к смерти.

Первоначально Фрейд вел себя с больными очень настойчиво, задавал вопросы, действуя внушением и стараясь вырвать у больного признание о скрытой причине заболевания. Однако, после того, как одна больная пожаловалась, что эти вопросы и давление мешают ей следить за своими мыслями, Фрейд стал позволять больному предаваться свободному словоизлиянию, которое превратилось в главный метод лечения. Свободное выговаривание приходящих на ум мыслей, обычно аффективно заряженных, причудливо ветвящихся и раскрывающих значимые для пациента ассоциации, приводило к «катарсису», снятию симптомов, «очищению» души от страха и навязчивых состояний. Словоизлияние давало врачу материал для анализа психоэмоциональных установок больного, помогало воссоздать события его биографии, ставшие причиной невроза.

Последний период — с 1927 по 1939 год отличаются сложностью и противоречивостью исторических событий. Фрейд — уже старик. Прогрессирует его болезнь. После аншлюса Австрии Гитлером он становится узником еврейского гетто. Книги Фрейда в 1933 году публично сжигают на площади. Его сестры погибают в газовых камерах. В этот период судьбы культуры, религии, цивилизации привлекают Фрейда. Его мировоззрение окрашивается в скептические и пессимистические тона. Он не стремится вырваться из венского гетто, где провел всю жизнь. Только поддавшись уговорам друзей, имея в виду возможность лечения, он с семьей переезжает в Лондон. С большим трудом, при посредничестве президента США Франклина Рузвельта, заплатив немецким властям сто тысяч долларов, французская принцесса Мария Бонапарт — ученица Фрейда — в 1938 году вызволяет его из плена. Но английский период жизни длится недолго. 23 сентября 1939 года Фрейд умирает, перенеся 32 операции, в возрасте 83 лет.

3. Религия в понимании Фрейда

Проблема происхождения и сущности религии занимает важное место в учении Фрейда. Он пытался с психоаналитической точки зрения объяснить религиозные верования, обряды, обосновать роль религии в развитии общечеловеческой культуры и жизнедеятельности человека.

На заре культуры религия оказала человечеству великую услугу: усмирила дикие, антисоциальные влечения, поддержала разумные и полезные запреты: не убивать ближнего, не желать жены его. Но разумное «я» человека долгое время было слишком слабым и не могло бы, без помощи религии, божественного «сверх-я» противостоять искушению убийства и инцеста. Если бы эти запреты нарушались, общество бы оказалось ввергнутым в хаос. И все же религия не вполне справилась со своей задачей: люди по-прежнему чувствуют себя несчастными, они недовольны культурой и вынашивают планы ее переустройства.

В психологическом толковании Фрейда религия выступает как защитная мера человека против своих бессознательных влечений, которые в религиозных верованиях получают иносказательную форму удовлетворения, благодаря чему внутрипсихические конфликты личности между сознанием и бессознательным утрачивают свою остроту. Такое понимание религии совпадает с ранней фрейдовской трактовкой культурного развития человечества, согласно которой в основе прогресса культуры лежит внешнее и внутреннее подавление сексуальных влечений человека. Фрейд считает, что часть процесса подавления человеческих инстинктов совершается в пользу религии, разнообразные обряды и ритуалы которой символизируют отречение человека от непосредственных чувственных удовольствий, чтобы впоследствии приобрести умиротворение и блаженство в качестве воздаяния за воздержанность от плотских наслаждений. Под этим углом Фрейд рассматривает древние религии, в которых многое из того, в чем себе отказывает человек, передано богу и разрешается только во имя бога. Исповедующие эти религии народы проецируют вовне свою внутреннюю бессознательную мотивировку, наделяя бога собственными внутрипсихическими качествами.

В своей книге «Тотем и табу» Зигмунд утверждает, что религии как таковой не существует, его заменяют система тотемизма и табу. Эта книга посвящена исследованию психологической природы первобытных верований — анимизма, магии, но в особенности тотемизма.

Фрейд обращал внимание на то, что два главных запрета тотемизма — на убийство тотемного животного и экзогамия, т. е. невозможность брака с женщинами своего племени, — совпадают с двумя преступлениями царя Эдипа, который женился на своей матери и убил своего отца. Подобное тождество с двумя основными составляющими Эдипова комплекса, зачастую образующего подоплеку современных неврозов, дало Фрейду основание предположить, что скрытые психологические пружины первобытной религиозности во многом сходны с теми процессами в психике современного человека, которые стали доступны исследованию благодаря психоанализу. Тотем позволял дать выход раскаянию, осуществить примирение с отцом. Тотемистическая система была своего рода договором: отец обещал детям защиту, заботу и снисходительность, взамен они брали на себя обязательство печься о его жизни, т. е. Не повторять того, что случилось однажды. Была тут и попытка оправдаться: если бы отец поступал с нами так, как тотем, у нас никогда бы не возникло желания его убить. Так, психологический смысл первобытных табу связан с боязнью инцеста, амбивалентным отношением к близким; в анимизме, магии заложено представление о всемогуществе мысли. Ядро книги составляет гипотеза возникновения системы тотемистических верований и ритуалов, которая известна как гипотеза “первобытного отцеубийства”, Фрейд называл три ее источника: анализ первобытного жертвоприношения, данный У. Робертсоном-Смитом, психоаналитическое исследование детских фобий и дарвиновская гипотеза первобытной орды.

Тотем, считал Фрейд, был первой формой замены отца, а бог — позднейшей, в которой отец снова приобрел свой человеческий образ. С течением времени озлобление слабело” а тоска по отцу возрастала, и мог развиться идеал, имевший содержанием всю полноту власти праотца и готовность ему подчиниться. Этому способствовали и изменения в социальной сфере, прежде всего утверждение патриархальных отношений.

Характер тотемизма Фрейд раскрывает в 12 параграфах, являющихся как бы катехизисом тотемистической религии:

1.Нельзя ни убивать, ни есть определенных животных, но люди воспитывают отдельных животных этого рода и ухаживают за ними.

2. Случайно погибшее животное оплакивается и хоронится с такими же почестями, как соплеменник.

3. Иногда запрещение употреблять в пищу относится только к определенной части тела животного.

4. Если под давлением необходимости приходится убить животное, которое обыкновенно нужно щадить, то перед ним надо извиниться, постараться ослабить нарушение табу убийства разнообразными искусственными приемами и оправданиями.

5. Если животное приносится в жертву по ритуалу, то его торжественно оплакивают.

6. В некоторых торжественных случаях, в религиозных церемониях, надевают шкуры определенных животных. Там, где тотемизм еще сохранился, — это шкуры животных тотема.

7. Племена или отдельные лица называются именами животных, именно животных тотема.

8. Многие племена пользуются изображением животных, как гербом, и украшают им свое оружие; мужчины рисуют изображение тотема на своем теле или татуируют его изображение на коже.

9. Если тотем принадлежит к страшным или опасным животным, то предполагается, что оно щадит членов названного его именем племени.

10. Животное — тотем охраняет и предупреждает об опасности лиц, принадлежащих к этому племени.

11. животное — тотем предсказывает своим поклонникам будущее и служит им вождем.

12. Члены племени одного тотема часто верят в то, что связаны с животным тотема узами общего происхождения.

Этот катехизис тотемистической религии можно вполне оценить, приняв во внимание, что сюда были внесены все признаки и пережитки, из которых можно заключить о существовавшей когда — то тотемистической системе. Сам тотем представляет собой материальный объект, которому человек выражает суеверное почтение, потому что думает, что между ним самим и каждым такого рода предметом имеется совершенно особое отношение. Связь между человеком и тотемом обоюдная, тотем запугивает человека, и человек доказывает свое почтение тотему различным образом, например, тем, что никогда не состоит из единственной вещи, а всегда из целого рода, обыкновенно какой-нибудь породы животных или растений, реже какого-нибудь класса неодушевленных предметов и еще реже искусственно сделанных вещей.

В свете двух главных мотивов религиозного сознания интерпретировал Фрейд и христианскую идею о первородном грехе и искуплении. Первородный грех представляет собой, несомненно, преступление против Бога-отца: необходимость кровавой жертвы для искупления греха указывает на То, что им было убийство, которое можно искупить только ценой собственной жизни. Самопожертвование Сына ведет к примирению с Отцом, тем более полному, что ему сопутствует полный отказ от женщины, принадлежащей Отцу. Но психологический рок амбивалентности требует своих прав. Вместе с деянием, дающим Отцу самое полное искупление, Сын также достигает цели по отношению к Отцу. Он сам становится Богом, наряду с Отцом, собственно вместо него. Религия Сына сменяет религию Отца. В знак такого замещения древняя тотемистическая трапеза снова оживает как причастие, в котором братья вкушают плоть и кровь не Отца, а Сына и отождествляют себя с ним, освящаются этим причастием. Последнее, однако, является также новым устранением Отца, повторением деяния, которое нужно искупить.

Можно различать, по крайней мере, три рода тотемов.

1.тотем племени, в почитании которого принимает участие целое племя и который передается по наследству от одного поколения к другому.

2. Половой тотем, которому принадлежат все мужчины или все женщины племени, причем исключаются лица другого пола.

3. Индивидуальный тотем, присвоенный отдельному лицу и не переходящий на его потомство.

Тотемизм представляет собой как религиозную, так и социальную систему. С религиозной стороны он выражается в отношениях почитания и заповедности между человеком и его тотемом, с социальной стороны — в обязательствах члена клана друг к другу и к другим племенам.

Тотем и табу непрерывно связаны между собой. Для нас значение табу разветвляется в двух противоположных направлениях. С одной стороны, оно означает святой, освященный, с другой стороны — жуткий, опасный, запретный, нечистый. Таким образом, с табу связано представление чего — то требующего осторожности, оно выражается, по существу, в запрещениях и ограничениях. Ограничения табу представляют собой не что иное, как религиозные и моральные запрещения. Они сводятся не к заповеди бога, а запрещаются собственно сами собой. От запретов морали они отличаются отсутствием принадлежности к системе, требующей вообще воздержания и дающей основание для такого требования. Запреты табу лишены всякого обоснования. Непонятные для нас, они кажутся чем — то само собой разумеющееся тем, кто находится в их власти.

Таким образом религия в понимании Фрейда является сугубо психологическим объяснением, в основу которого положено желание человека защититься от жизненных проблем и пороков с помощью поклонения тем или иным тотемам, ставя на все запретное табу и правила.

4. Возникновение религии по Фрейду

Взгляды Фрейда на вопрос о причинах и путях возникновения религии изменялись с течением его жизни. Ход его рассуждений аналогичен психоаналитическому объяснению исторического развития. По Фрейду, религия возникает из беспомощности человека перед противостоящими силами природы и внутренними инстинктивными силами. Религия появляется на ранней ступени развития человечества, когда человек еще не может применить разум, чтобы справиться с этими внешними и внутренними силами, и должен подавлять их или управлять ими, прибегая к помощи «контраффектов» и других эмоций, функция которых — в подавлении и контроле над тем, с чем разум не справляется.

Осознав свою вину после убийства отца в первобытной орде, сыновья будто бы попали в такую психологическую ситуацию, когда под воздействием амбивалентных чувств сами наложили запрет на то, чего так усиленно добивались раньше. В результате осуществления, так называемого психологического сдвига сыновья на место отца поставили тотем. Так из сознания вины и раскаяния возникла религия, первоначально выступившая в форме тотемизма. Тотемистская религия, следовательно, воспринимается Фрейдом как своеобразный способ успокоить противоречивые чувства человека и загладить вину за совершенное преступное деяние позднейшим послушанием избранному им заместителю отца — тотему. Группа имен животных неизвестного происхождения, вера в высшую связь между всеми носителями одного и того же имени — людьми и животными, вера в таинственное значение крови — вызвали появление тотемических верований и деяний, включая сюда и эксогамию. “Все последующие религии были попытками разрешить ту же проблему — различными — в зависимости от культурного состояния, в котором они предпринимались, и от путей, которыми они шли, но все они преследовали одну и ту же цель — реакцию на великое событие, с которого началась культура и которое с тех пор не дает покоя человечеству». Человек не может понять силы природы, пока они безличны и тем самым чужды ему. И он стремится одушевить, очеловечить природу, с тем чтобы потом использовать против нее те же самые приемы, которыми пользуется в повседневной жизни: он может попытаться задобрить одушевленные природные объекты, сделать их предметом своего поклонения, чтобы тем самым или ослабить их могущество, или причислить к своим союзникам. Так возникают первые религиозные представления, которые служат своеобразной компенсацией врожденной слабости и беспомощности человека.

Идея божества подчинила себе всю религиозную жизнь, и, подобно всему другому, что хотело сохраниться. Также и тотемистическая система должна была найти связь с новой системой.

5. Фрейдизм. Позиция Эриха Фрома

фрейд фром тотемистическая религия

Зигмунд Фрейд о религии. Ярчайшим представителем неофрейдизма стал ученик Фрейда Эрих Фромм (1900-1980). Рассмотрим основные различия взглядов учителя и ученика.

Фромм считает, что фактически не было такой культуры, и, видимо, никогда не будет, в которой не существовало бы религии в широком смысле этого слова. Потому что потребность в смысле и служении коренится глубоко в условиях человеческого существования. Самосознание, разум и воображение нарушили гармонию животного существования. Человек — часть природы, он подчинен физическим законам и не способен изменить их; и все же он выходит за пределы природы. Он отделен , будучи частью ; он бездомен, но все же прикован к дому; он предвидит конец — смерть. Он сознает свою беспомощность и ограниченность собственного существования.

Разум — благословление человека и его несчастье; он принуждеат его все время решать неразрешимую задачу. Человек — единственное животное, для которого его собственное существование является проблемой. Эта дисгармония человеческого существования порождает настоятельную нужду в восстановлении единства и равновесия между ним и остальной природой. Преданность цели, идее или силе, превосходящей человека — такой, как Бог — является выражением этой потребности. По мнению Фромма, нет такого человека, в котором не было бы религиозной потребности — потребности в системе ориентации и объекте для служения. Вопрос лишь в том, какого рода эта религия: или она способствует человеческому развитию, или, наоборот, его парализует.

Мощной коллективной формой современного идолопоклонства выступает поклонение силе, успеху и власти рынка. Кроме этих коллективных форм, есть и еще кое-что, в каждом человеке свое: культ предков, тотемизм, фетишизм, культ чистоты и т.д. Многие из них называют неврозами. По мнению Фромма, есть одно важное отличие религиозного культа от невроза, ставящее его значительно выше последнего. Оно касается получаемого от ритуала удовлетворения.

6. Нужна ли религия сегодня?

В вопросе о психологической значимости религиозных представлений и целесообразности поддержания или устранения религиозных иллюзий Фрейд недвусмысленно заявлял о своей антирелигиозной позиции, подвергнув критике не только отдельные религиозные учения, но и сам институт религии.

Взгляды Фрейда на религию вполне укладываются в рамки атеистической традиции, которая имеет богатую историю. Вера в религиозные догматы была подорвана работами Коперника, Бруно и Галилея, философией английских и французских материалистов, установлением взаимосвязи между религией и идеализмом в работах Фейербаха, теорией эволюции Дарвина и, наконец, наиболее глубоко — диалектико-материалистическим учением. В этом смысле критические соображения Фрейда в адрес религии нельзя считать оригинальными. Но одно обстоятельство придавало критическому отношению Фрейда к религии особое звучание: критика религиозных представлений осуществлялась им с психологической точки зрения. Рассмотрение значимости религиозных верований для человека и критика психологических оснований религии представляют несомненный интерес и являются собственным вкладом Фрейда в атеистическую традицию.

В истории философии были те, кто пытался дать следующее доказательство религиозных догматов: “Верю, потому что абсурдно”. Фрейд критикует подобное обоснование религии, подчеркивая, что в этом случае заранее предполагается, что религиозное учение нельзя понять, а можно только прочувствовать. Для Фрейда это неприемлемо. Свою позицию он выразил в вопросе: “Если кто-либо, исходя из охватившего его состояния экстаза пришел бы к непоколебимому убеждению в реальной правде религиозного учения, то какое это имеет значение для другого?

С точки зрения логической обоснованности Фрейд тоже критикует религиозные учения, разделяя мысль Ф.Ницше: “Никогда еще никакая религия ни прямо, ни косвенно, ни догматически, ни аллегорически не содержала истины”.

С точки зрения культуры и искусства Фрейд рассматривает религию как «драгоценнейший инвентарь культуры, высшую ценность». Он также говорит о том, что религия, несомненно, оказала человеческой культуре великую услугу, сделала много для усмирения асоциальных влечений. Однако в вопросе необходимости религии современному человечеству он занимает критическую позицию. По Фрейду религия должна способствовать укрощению бессознательных влечений, будоражащих душу индивида. По логике вещей религиозные представления должны дать человеку ощущение счастья, компенсировать неудачи и трудности повседневной жизни.

Однако психоаналитическая практика Фрейда выявила обратное: живущие в современном обществе люди несчастны, многие из них — неврастеники, неспособные совместить внутренние запросы с требованиями религии и культуры. Фрейд считает: “Если религия не сумела дать людям счастье, сделать их более пригодными для культуры и нравственности, то возникает вопрос: не переоцениваем ли мы необходимость ее для человечества и правильно ли мы поступаем, основывая на ней наши культурные требования?” Фрейд утверждает, что человечество не столько потеряет, сколько выиграет, если освободится от бремени религии.

Поскольку религия для Фрейда является общечеловеческим неврозом навязчивости, а религиозные учения — невротическим наследием прошлого, постольку возможность устранения религиозных представлений из сознания человека связывается с психоаналитической процедурой, той, которая применяется им и его единомышленниками при лечении индивидуальных неврозов. Как в том, так и в другом случае предполагается постепенное вытеснение бессознательного и замена его рациональной умственной деятельностью человека. Это, по мнению Фрейда, может способствовать сознательному отношению, как отдельной личности, так и всего человечества к пересмотренным и рационально обоснованным предписаниям культуры. Но в этом направлении предстоит долгая и кропотливая работа. Ведь религиозные представления веками фиксировались в сознании человека, и их невозможно ликвидировать насильственным путем. Подобная попытка, по убеждению Фрейда, заранее обречена на неудачу точно так же, как психоаналитик потерпел бы поражение, если бы попытался насильственным путем перевести бессознательное невротика в его сознание.

Интересно, что весь ход рассуждений Фрейда о религии должен закономерно вести к апологии религии, а не к ее отрицанию. В наши дни католическая церковь для обоснования религиозного вероучения не брезгует этим учением, основателем которого был атеист Зигмунд Фрейд. Так, 4 декабря 1969 года епископ Иоанн Сан-Францисский, выступая по радио, высоко оценил заслуги Карла Юнга, ученика Фрейда, как поборника религиозного вероучения. Величайшим значением психоанализа для религии, по мнению епископа, является обоснование им существования глубинных подсознательных процессов, играющих ведущую роль во всей духовной жизни человека и являющиеся основанием религиозной веры.

В своей работе я рассматривала проблему отношения Зигмунда Фрейда к религии. Я рассказала о его жизни, о том какие обстоятельства повлияли на его увлечения и жизненные выводы. Исходя из всего вышесказанного можно сделать множество выводов. Как мы видим, исходя из одних и тех же предпосылок разные люди совершенно по разному делают выводы. Основатель психоанализа Зигмунд Фрейд не считает целесообразным поддерживать в людях религиозные представления, но смиряется с мыслью, что быстро и полностью их отринуть практически невозможно. Его последователь Эрих Фром считает что общество невозможно без религиозных и признает возможность получения удовольствия от религиозного служения.

Я считаю, что главные темы книги «Тотем и табу» получают в ней не одинаковую разработку. Анализ табу отличается безусловно большей достоверностью, и разрешение проблемы более исчерпывающее. Исследования тотемизма ограничиваются заявлением: вот то, что в настоящее время психоаналитическое изучение может дать для объяснения проблемы тотема. Это различие связано с тем, что табу еще существует у нас; хотя отрицательно понимаемое и перенесенное на другие содержания, по психологической природе своей оно является не чем иным, как «категорическим императивом Канта, действующим навязчиво и отрицающим всякую сознательную мотивировку. Тотемизм, напротив, — чуждый нашему современному чувствованию религиозно — социальный институт, в действительности давно составленный и замененный новыми формами, оставивший только незначительные следы в религии, нравах и обычаях жизни современных народов и претерпевший большие изменения даже у тех, кто и теперь придерживается его. В этой книге сделана смелая попытка разгадать первоначальный смысл тотемизма по его инфантильным следам. Тесная связь между тотемом и табу указывает дальнейшие пути, ведущие к защищаемой здесь гипотезе, и если эта гипотеза в конце концов оказалась достаточно невероятной, то этот характер ее не дает основания для возражения против возможности того, что эта гипотеза все же в большей или меньшей степени приблизилась к трудно реконструируемой действительности.

Список используемой литературы