Происхождение языка с точки зрения шахматова

1. Основная проблематика в изучении происхождения русского литературного языка — три концепции происхождения русского языка:

а) концепция А.А. Шахматова;

б) концепция С.П.Обнорского;

в) концепция Ф.П.Филина.

2. Основная проблематика в изучении начального этапа становления русского литературного языка:

а) концепция Б.А.Успенского;

б) концепция В.В.Колесова.

1. Дискуссии о происхождении русского литературного языка начались еще в 18 веке и продолжаются почти беспрерывно до настоящего времени. Под древнерусским литературно-письменным языком принято понимать тот язык, который дошел до нас в письменных памятниках, как сохранившихся непосредственно в древнейших рукописях 11-12 вв., так и в позднейших списках. Письменный язык древнейшего времени обслуживал многосторонние общественные потребности Киевского государства: он служил нуждам государственного управления и суда; на нем оформлялись официальные документы, им пользовались в частной переписке; на древнерусском лит. языке создавались летописные повести и другие произведения русских авторов. При самом поверхностном знакомстве с языком письменных памятников древнерусской эпохи обнаруживается его смешанный характер. Во всех его типах и жанрах соприсутствуют элементы как восточнославянские, народные, так и старославянские, книжные. Трудами русских ученых 19 в. А.Х.Востокова, К.Ф.Калайдовича, И.И.Срезневского, И.В.Ягича, А.И.Соболевского и др. было установлено лишь то, что русская письменность и литература до Ломоносова пользовалась языком, представлявшем собою конгломерат народного, восточнославянского, с древнецерковнославянским, болгарским по происхождению. Было определено, что соотношение собственно русских и старославянских речевых элементов в различных памятниках древнерусской письменности колеблется в зависимости от жанра произведения и от степени образованности автора, а отчасти и писца той или иной рукописи.

Было выяснено, что, кроме письменности на этом смешанном языке (древнецерковнославянском русского извода), в Древней Руси была и такая письменность, которая создавалась на чисто русском языке. Было доказано, что старославянские элементы русского лит. языка с течением времени все более и более уступают место элементам русской народной речи, что находит окончательное завершение к первым десятилетиям 19 в., примерно к эпохе Пушкина. Все остальное в этих проблемах продолжало быть спорным вплоть до советского времени. Прежде всего продолжал оставаться открытым вопрос о первичности или вторичности того или иного речевого элемента в составе славянорусского литературного языка, которым уже в 10 в. Начала пользоваться Киевская Русь. В основном можно говорить о существовании трех концепций происхождения русского языка.

А) Согласно первой концепции, в Древней Руси был один, болгарский по своему происхождению, лит. язык, который постепенно русифицировался. Концепцию эту развивал А.А.Шахматов, рассматривавший влияние «церковного» произношения даже на звуковой строй древнерусского лит. языка. Более решительно, чем его предшественники, А.А.Шахматов возводил древнерусский, а тем самым и современный русский литературный язык к языку древнецерковнославянскому как непосредственному источнику (Шахматов А.А. Очерк современного русского лит. языка. 4-е изд. М., 1941, с. 60-70). А.А.Шахматов писал о постепенно совершавшемся в ходе исторического развития преобразовании древнеболгарского по происхождению письменного языка в современный русский лит. язык. Сопоставляя историю русского лит. языка с историей западноевропейских языков, развивавшихся в средневековый период под сильным влиянием латыни, А.А.Шахматов пришел к заключению, что в отличие от Запада, где латинский язык никогда не ассимилировался с народно-разговорными языками, церковнославянский «с первых же лет своего существования на русской почве. стал ассимилироваться народному языку, ибо говорившие на нем русские люди не могли разграничивать в своей речи ни свое произношение, ни свое словоупотребление от усвоенного ими церковного языка». Очевидно, А.А.Шахматов допускал, что древнецерковнославянский язык в Киевской Руси использовался не только как язык культа и письменности, но служил и разговорным языком для какой-то образованной части населения. Продолжая эту мысль, он утверждал, что уже памятники 11 в. доказывают, что произношение церковнославянского языка в устах русских людей утратило свой чуждый русскому слуху характер. Таким образом, А.А.Шахматов признавал смешанным состав современного русского лит. языка, считая присущие ему народные, восточнославянские по происхождению, речевые элементы позднейшими, внесенными в него в ходе постепенного его «ассимилирования живой русской речи», элементы же древнецерковнославянские, болгарские по этнолингвистическому истоку, причислял к первоначальной основе литературно-письменного языка, перенесенного от южных славян в Киевскую Русь в 10 в. В.В.Виноградов, развивая эту теорию, говорил о двух типах древнерусского лит. языка: книжнославянском и народнолитературном. Они составляли один лит. язык, в котором ведущая роль принадлежала книжнославянскому (церковнославянскому в своей основе) типу. Унбегаун придерживается более крайних взглядов.

Б) Согласно второй концепции, основа древнерусского лит. языка — восточнославянская, народно-речевая; русский письменно-литературный язык — народный и в звуковом строе, и в грамматических формах, и в конструкциях, и даже в лексико-фразеологическом составе. Однако наряду с этим языком существовал древнецерковнославянский лит. язык русской редакции, который обслуживал нужды Церкви и всей религиозной культуры. Древнерусский лит. язык возник совершенно независимо от церковнославянского и только с конца 12 в. начал испытывать некоторые воздействия с его стороны. Эту концепцию выдвинул и развивал С.П.Обнорский. Ученый подробно проанализировал язык древнейшего юридического памятника Киевской Руси, сложившегося в 11 в. и дошедшего до нас в старшем Синодальном списке «Новгородской кормчей», датируемой 1282 годом. Анализ языка этого памятника (преимущественно фонетики и морфологии) показал, что он почти совершенно лишен каких бы то ни было речевых элементов старославянского происхождения и, наоборот, в нем широко представлены черты восточнославянского характера. Ученый писал тогда: «Русская Правда дает нити для суждения о самом образовании нашего лит. языка. Русский лит. язык старейшей эпохи был в собственном смысле русским в своем остове. Этот русский лит. язык старшей формации был чужд каких бы то ни было воздействиям со стороны болгарско-византийской культуры, но, с другой стороны, ему не были чужды иные воздействия — воздействия, шедшие со стороны германского и западнославянского миров. На этот русский лит. язык, видимо, взращенный на севере, позднее оказала сильное воздействие южная, болгарско-византийская культура. Оболгарение русского лит. языка следует представлять как длительный процесс, шедший с веками crescendo. Недаром русско-болгарские памятники старшего периода содержат в известных линиях русских элементов даже более, чем сколько их оказывается в современном нашем языке. Очевидно, по этим линиям оболгарение нашего литературного зыка последовало позднее в самом процессе его роста» (Обнорский С.П. Русская Правда, как памятник русского лит. языка. // Изв. АН, 1934, с. 749-776). В 1936 году была напечатана его статья «Язык договоров русских с греками ». В 1939 году появилась статья «Слово о полку Игореве» как памятник русского лит. языка». В обеих работах мысли Обнорского нашли дальнейшее развитие и уточнение. Не выдержало испытаний временем предположение и о первоначальном северном происхождении русского лит. языка. Обращение С.П.Обнорского к источникам (прежде всего к «Слову о полку Игореве») дало возможность говорить о Киевской Руси как о подлинной колыбели русского литературного языка. Отпало и предположение о древнем воздействии на русский лит. язык германской или западнославянской речевой стихии. Не выдержали проверки и отдельные собственно историко-грамматические положения, высказывавшиеся в статье о «Русской Правде», а именно положения о том, что глагольная форма аориста якобы не являлась исконной принадлежностью русского языка и была в него внесена позднее под старославянским (болгарским) воздействием. Преобладание в языке «Слова. » именно этой формы прошедшего времени глагола заставляло отказаться от гипотезы о ее иноязычном происхождении и признать ее исконную принадлежность русскому литературному языку. В «Очерках по истории лит. языка старшего периода» (М.; Л.; 1949) С.П.Обнорский расширяет круг анализируемых памятников древнейшего периода русского лит. языка. В книге четыре очерка: 1. Русская Правда (краткая редакция); 2. Сочинения Владимира Мономаха; 3. Моление Даниила Заточника; 4. Слово о полку Игореве. В «Очерках. » уделяется достаточное внимание не только звуковому и морфологическому строю языка памятников, но и синтаксису и лексике. Основной вывод о русской основе нашего литературного языка и о позднейшем столкновении с ним церковнославянского языка Обнорский считает правильным. Ученый считал необходимым освещать и другой вопрос – о доле церковнославянских элементов. «Многие церковнославянизмы имели значение условных, изолированных фактов языка, в систему его не входили, а в дальнейшем вовсе выпадали из него, и сравнительно немногие слои их прочно вошли в обиход нашего лит. языка».

В) Согласно третьей концепции, древнерусская народность обладала тремя типами письменного языка: книжнославянским с преобладанием церковнославянизмов (церковнославянский язык =старославянский язык русской редакции), средним (язык «Слова о полку Игореве», «Сочинений Владимира Мономаха», «Моления Даниила Заточника») и деловым. Эту концепцию развивал Ф.П.Филин. Язык деловой письменности рассматривается, по этой концепции, как самостоятельный тип языка. Третья концепция литературного языка разделяется и развивается многими лингвистами, однако роль русского и церковнославянского источников определяется по-разному. Например, Ф.П.Филин считает главной определяющей основой русского литературного языка народную речь, а церковнославянский язык существенным, но дополнительным источником. («В истории церковнославянского языка на Руси 17-18 вв. произошел качественный перелом: этот язык из литературного превратился в церковный жаргон».)

Вопрос о происхождении русского литературного не решен специалистами, более того, они утверждают, что окончательное решение не близко.

2. Языковая ситуация Древней Руси определяет отношения между церковнославянским и русским языком. Языковые ситуации различаются в пределах ареалов: 1) гетерогенные (славяно-латинская языковая ситуация), 2) гомогенные языковые ситуации (во взаимоотношения вступают два близкородственных языка — напр., русский и болгарский).

Языковая ситуация в Древней Руси характеризуется Б.А.Успенским как «ситуация церковнославянско-русской диглоссии, т.е. такое сосуществование двух языковых систем в рамках одного языкового коллектива, когда функции этих двух систем находятся в дополнительном распределении», соответствуя функциям одного языка в обычной (недиглоссийной) ситуации. Имеется в виду ситуация, при которой два разных языка воспринимаются и функционируют как один.По мнению Б.А.Успенского, эволюция русского лит. языка связана с переходом от церковнославянско-русской диглоссии к церковнославянско-русскому двуязычию. «Поскольку двуязычие представляет собой нестабильную языковую ситуацию, этот переход имел радикальные последствия для истории русского лит. языка, а именно распад двуязычия и становление литературного языка нового типа (ориентирующегося на разговорное употребление, а не на специальные книжные нормы)».

В.В.Колесов: «Литературный язык — язык идеологии, культуры, данного типа миросозерцания». Все раннее средневековье характеризуется борьбой христианства и язычества, и это определило перипетии борьбы двух культур. По крайней мере, до начала 15 в. на Руси было два литературных языка, потому что они обслуживали две разные культуры, две разные идеологии.

Речь идет обо всей Руси, а ведь для большинства ее населения церковнославянский язык не существовал вовсе. Пассивное знание языка (для владеющих церковнославянским языком) позволяло читать несложные тексты со словарем, в таком случае незачем и говорить и о диглоссии.

Высокое и обыденное намеренно противоположны в сфере общения — таков закон коммуникации. Это факт культуры и общения, а не языка. Так было уже и у язычников-славян: язык культа и язык права несомненно различались у них, и на эту противоположность впоследствии наложилось противопоставление церковнославянского и русского. «Деловой язык» распространился постепенно по всей Руси как авторитетный, обработанный знатоками языка и вполне образованными дьяками. Этот язык имел отточенный формуляр, стилистику и лексикон, отличалсяся особой орфографией и со временем стал тем стержнем, на основе которого развился национальный русский литературный язык.

Вопрос о происхождении русского языка

Различные суждения о происхождении русского литературного языка были высказаны учеными на протяжении XVIII — XX веков. Например, в работах И.И. Срезневского, А.А. Шахматова, СП. Обнорского, Ф.П. Филина, В.В. Виноградова и др. Между этими точками зрения имеются моменты пересечения наряду с разногласиями, различными пониманиями одного и того же понятия. В связи с этим следует подчеркнуть теоретический характер данной работы, содержанием которой не будет являться исследование памятников письменности и на основе этого выдвижение новой версии происхождения русского литературного языка. Исследование подчинено задаче описания различных концепций и их комментирования.

Необходимо заметить, что ни в одной работе по истории языка авторы не обходятся без краткого обзора истории вопроса о происхождении литературного языка на Руси. Подход к изложению материала единообразен. В хронологической последовательности представлены различные точки зрения. Большинство имен и мнений лишь перечисляются и соотносятся с долгое время господствовавшим мнением А.А. Шахматова о заимствованном характере литературного языка и выдвинутой в противовес ей теорией СП. Обнорского об исконно русском его происхождении.

Доказательства приводятся конспективно и комментарии даются лишьк некоторым теориям. Кроме того, не берется во внимание весь понятийный аппарат. При том, что различные толкования тех или иных терминов, например, понятия «литературный язык», «источник литературного языка» и других, могут приводить к неадекватному сопоставлению разных мнений и неверным выводам. Поэтому| целесообразным представляется прежде всего обратиться к разъяснению терминов, являющихся основополагающими при рассмотрении вопроса о происхождении русского литературного языка.

Литературный язык.

Следует отметить, что толкование этого термина является дискуссионным и четкого определения до сих пор не существует. Ученые абсолютно едины лишь в том, что, говоря о русском литературном языке, «имеют в виду не какой-то особый язык, а одну из главных разновидностей \ русского языка (другая разновидность — разговорная)» [Горшков, 1984, с. 28]. В русистике нет единого мнения по поводу содержания и объема понятия «русский литературный язык». В связи с этим следует развести понятия «современный русский литературный язык» и «русский литературный язык в историческом аспекте».

В настоящее время получили развитие два подхода к изучению литературного языка. Первый, функциональный, с позиции которого определяется сложившийся к настоящему времени и функционирующий в письменной и устной форме литературный язык. Ведущим в этой теории является понятие нормы и ее кодификации, обработанность и общеобязательность, стабильность, полифункциональность и стилевая дифференциация литературного языка [Филин, 1981, с. 175-176]. Но перечисленные признаки во всей совокупности неприложимы к ранним формам русского литературного языка. Помимо этого, из подобного определения становится непонятным, почему такую разновидность как «литературный язык» принято называть именно «литературной», когда ни один из признаков «не содержит прямого указания на литературу» [Горшков, 1983, с.21]. Такое противоречие сглаживается, если обратиться к истокам формирования русского литературного языка, когда он непосредственно связывался с литературой как его письменным источником, противопоставленным разговорной стихии. В этом случае мы имеем дело с другим подходом, рассматривающим литературный язык в его историческом развитии (в работах Я.К. Грота, И.И. Срезневского, А.И. Соболевского, А.А. Шахматова и других ученых второй половины XIX-XX в.).

Размышления по поводу термина «русский литературный язык» в большем или меньшем объеме находим практически у всех исследователей без исключения. Одним из наиболее последовательных изложений имевшихся точек зрения и их комментарии находим у Ф.П. Филина в «Истоках и судьбах русского литературного языка» и в «Теоретических основах истории русского литературного языка» А.И. Горшкова. Следует заметить, что именно последний, на наш взгляд, наиболее кратко и точно выразил мнение представителей исторического подхода относительно употребления термина «русский литературный язык». По его словам, необходимо лишь «учесть историческую ограниченность описанного выше понимания литературного языка» [там же], имея в виду современный литературный язык. Если же не брать во внимание данное замечание А.И. Горшкова, то возникает проблема определения исторической точки отсчета существования литературного языка. Дело в том, что некоторые ученые в связи с неприменимостью признаков современного литературного языка к его древнейшим формам предпочитают считать, что литературный язык существовал лишь с национальной эпохи (около XVII в.), в донациональную же эпоху литературного языка не было, а был лишь язык «письменный». Так полагают исследователи Б.В. Томашевский, СБ. Бернштейн, А.В. Исаченко и др. [см. об этом: Филин, 1981, с.178].

Иная точка зрения состоит в том, что еще до возникновения нации существовала литература в широком смысле слова (не только художественная), и эта литература «не могла существовать без своего особого языкового выражения» [там же], об этом писали В.В. Виноградов, Л.В. Щерба, Л.П. Якубинский, А.И. Горшков. Несомненно, язык этой ранней литературы кардинально отличался от современного. Все это позволяет говорить об особом понимании термина «древнерусский литературный язык». По мнению В.В. Виноградова, тогда необходимо «разъяснить структурные, функциональные и стилистические различия между

древнерусским языком донационального периода (примерно до XVII в.) и национального русского литературного языка (примерно XVII- XVIII вв.)» [Виноградов, 1969, с. 3].

Однако сопоставление особенностей языка в таких временных срезах не может исчерпываться лишь различиями. Поскольку в обоих случаях мы продолжаем говорить об одном явлении — «литературном языке», сохраняя характеристику «литературный». Таким образом, литературный язык донациональной и национальной эпох так или иначе должны иметь некий общий, основополагающий признак. Ф.П. Филин отмечает, что существенное сходство действительно имеется, и это «позволяет вести начало литературного языка с более раннего времени, в частности, включить в историю русского литературного языка древнерусский период и эпоху Московской Руси» [Филин, 1981, с. 180]. Это сходство в самом названии литературных языков, оно (сходство) указывает на такую общую черту, как письменность, книжность. Эта мысль также была высказана Ф.П. Филиным. Свою точку зрения он подтверждает некоторыми этимологическими разысканиями. В частности, исследовательотмечает, что по данным ССРЛЯ исходное слово литерав русский язык попадает в начале XVIII в. (и отмечается в Вейсманновом Лексиконе 1731 г.). Латинское litera (littera) ‘буква’, во множественном числе ‘все, что написано’, ‘письмо’. Латинское litteratora означает ‘написанное’, ‘изображенное литерами’ [там же]. Но это ни в коем случае не означает, что категории «письменность» и «литература» совпадают.

Возникает ряд проблем, связанных с вопросом, точно сформулированным А.И. Горшковым, в каких отношениях находятся «письменность» и «литература» в связи с понятием «литературный язык» [Горшков, 1983, с. 16]. Прежде всего он напоминает, что само понятие «письменность» можно употреблять в двух значениях: как совокупность письменных памятников и как систему графических знаков, употребляемых

для письма. В первом случае, когда мы имеем в виду письменные памятники, встает такая проблема: всякий ли представленный в письменных текстах язык является литературным, или он может быть просто «письменным». К этой проблеме мы вернемся в связи с понятием «источник литературного языка». Хотя, безусловно, уже сейчас можно сказать, что посредством письменности обозначаются различные состояния языка, в том числе его нелитературные формы.

Говоря о письменности как о системе графических знаков, видим следующие проблемы: может ли существовать бесписьменный литературный язык, может ли литературный язык возникнуть до появления письменности. В ответах на эти вопросы мы будем опираться на точку зрения, выдвинутую Ф.П. Филиным, который определил письменность«хотя и не единственным, но обязательным и важнейшим признаком литературного языка» [Филин, 1981, с. 183]. Поскольку «письмо» играет активную роль в организации речи, делая речь преднамеренной, продуманной, чего нельзя сказать о «непроизвольной устно-бытовой речи» [там же]. По сути, Ф.П. Филин таким образом говорит об определенной степени обработанностилитературного языка. Его же слова о том, что «язык, закрепленный письменными знаками, приобретает особый авторитет в глазах общества» [там же, с. 182], возможно, свидетельствует о признании ученым формирования основ кодификации (зафиксированности в письменных текстах и ориентации на имеющиеся образцы), то есть «благодаря письменности язык так или иначе закрепляется в своих нормах» [там же, с. 183]. Вопрос в том, каковы эти нормы. Безусловно не совпадающие с современными, поэтому необходимо отметить такую черту языковых норм как историческая изменчивость .

Норма— историческая категория, поэтому и историческое истолкование русского литературного языка не должно быть неожиданным. В конечном счете, Ф.П. Филин приходит к трем основным признакам

литературного языка как исторической категории: 1) обязательное наличие развитой письменности, поднимающей речевой текст на более высокую ступень организованности, придающей языку свойства средства общения, не ограниченного рамками пространства и времени; 2) известная обработанность, относительная наддиалектность, стремление к устойчивости, поддержанию традиций (что неизбежно приводит к известному обособлению от разговорной речи, в которой процессы диалектного дробления и всякого рода стихийные изменения проходят более интенсивно), скрытая кодификация, то есть ориентация на нормы, представленные в тех или иных литературных документах; 3) функционирование в качестве средства цивилизации, обслуживания государственных и иных нужд общества и его отдельных членов, групп, сословий и т.п. [там же, с. 186]. Но самое главное, что «литературный язык (как бы мы его не называли) всегда воплощается в текстах», реально существующих во всех их «плоти и крови» [там же, с. 190].

Опираясь на идеи, высказанные Ф.П. Филиным, А.И. Горшков, однако, считает приведенные признаки литературного языка в значительной степени «отвлеченными», «абстрактными». Акцентируя внимание на последнем приведенном нами высказывании Ф.П. Филина, А.И. Горшков как бы продолжает эту мысль, говоря, что реальность литературного языка очевидна, но необходимо помнить, что она «определяется реальностью всего корпуса текстов, в которых он воплощается» [Горшков, 1983, с. 27]. Но всем ясно, что корпус литературных текстов изменяется на протяжении своего исторического развития с количественной и качественной стороны. И описание свойств литературного языка текстов определенной эпохи никогда «не даст полного представления о сущности этого явления» [там же].

Вследствие этого А.И. Горшков вообще не признает существования дефиниции русского литературного языка. По его словам, невозможно вооружиться заранее каким-то набором признаков, применяя его к текстам.

Он считает, что «литературный язык следует принимать таким, каким он реально представлен в литературных произведениях» [там же, с. 28] и опирается на понимание русского литературного языка прежде всего как языка русской литературы (в широком смысле слова). Нам же следует признать, что все признаки литературного языка, как бы их не формулировали, всегда точно соотносятся с историческим временем.

Вопрос II. Проблема происхождения русского литературного языка. История научной полемики по этому вопросу.

История происхождения ЛЯ

1. Еще до принятия христианства в X в. и до введения письменности др/р (восточнославянский) язык имел свою литературную форму. Она была представлена двумя разновидностями: официально-деловой речью и поэтической.

Официально-деловая речь требует строгого терминирования слов, однозначных соответствий между обозначаемым и обозначающим; поэтому она раньше других видов речи приобретает черты литературности.

Поэтическая речь по природе своей литературна: она всегда стремится различия, нефункциональные в общем языке, использовать функционально. В дописьменную эпоху существовала фольклорная традиция, создавались лирические и эпические песни (к этому времени восходят некоторые былины, бытующие до сих пор на русском севере).

Вне пределов литературного языка в это время развивалась разговорно-бытовая речь.

2.С принятием христианства (988 г.) на Руси широко распространилась письменность; церковнослужебные книги, проповедническая и религиозно-дидактическая христианская литература, получившая широкое распространение на Руси, были написаны на старославянском языке. Этот язык уже в X в. был международным языком всего славянства. Будучи по своему строю южнославянским, он пополнился словами (и семантическими оттенками слов) разных славянских языков и наречий. Этот язык вобрал в себя семантическое богатство и гибкость греческого языка: на него переводились произведения византийской христианской культуры, не только религиозные (богослужебные книги, жития, проповеди и т.д.), но и светские («Александрия», «Девгениево деяние», «История Иудейской войны» Иосифа Флавия, «Повесть о Варлааме и Иоасафе», «Повесть об Акире Премудром» и т.д.).

Создается самостоятельная вост/сл школа переводчиков и писателей. В течение нескольких веков старославянский яз развивался как живая разновидность ЛЯ восточ славян.

3.Эта исконно восточнославянская форма языка была воплощена и в художественных текстах («Слово о полку Игореве» – XII в., Моление Даниила Заточника – XII в., летописные повести, нап, «Повесть о Васильке Теребовльском» в «Повести временных лет» – XII в.), и в текстах официально-делового характера («Русская Правда» – XI в., многие сообщения Первой Новгородской летописи – XIII в.) и учительно-дидактического характера, кот часто включали в себя куски худож текста (Поучение Владимира Мономаха – XII в.).

Следовательно, в X–XI вв. и позднее в Древней Руси было два ЛЯ, близких по своей грамматической системе и по лексическим формам: восточнославянский и старославянский (по происхождению – южнославянский).

Разговорная речь в эту эпоху по-прежнему оставалась за пределами ЛЯ, но она испытывала гораздо большее воздействие литературной речи, чем в дописьменную пору. Яркое свидетельство этого – многие новгородские грамоты на бересте. Об этом же говорит наличие значительного количества славянизмов в живых рус диалектах.

4. До XIII в. на всей территории Древней Руси существовал один восточнославянский (древнерусский) язык, хотя и расчлененный диалектно. В дальнейшем он распался на три отдельных языка: русский (великорусский), украинский, белорусский. Это разделение выразилось в ряде фонетических, грамматических изменений, которые в каждом из трех образовавшихся языков протекали по-разному.

5. В русском (великорусском) языке старшего периода, т.е. в XIII–XVI вв., продолжалось сложное взаимодействие двух форм ЛЯ. С 1 стороны, контраст между книжно-славянской формой ЛЯ и народно-русской увеличился: один претерпел значительные изменения, следуя за живым разговорным языком, другой (книжно-славянский) хотя и развивался, но более медленно и скупо. Так называемое «второе южнославянское влияние» в XV–XVI вв., в свою очередь, усилило отъединение книжно-славянской разновидности ЛЯ от народно-русской. С др, непрерывно шел противоположный процесс – взаимодействие между этими разновидностями ЛЯ. Он осложнялся влиянием на ту и другую разновидность разговорно-бытовой речи. В результате этого взаимодействия возникали такие яркие памятники языка, как переписка Ивана Грозного с князем Курбским, замечательное «Житие протопопа Аввакума» и др.

В эпохи разграничения совершенствовалась способность каждой из двух языковых систем выполнять свои специфические задачи; напр, в эпоху второго южнославянского влияния обогатилась экспрессивно-эмоциональная сторона книжной речи и способность ее выражать сложные отвлеченные понятия, расширилась возможность создавать сложные синтаксические построения для передачи сложных смысловых связей между предложениями и т.д. В эпохи сближения подготовлялась возможность слияния этих двух систем в одно целостное, хотя функционально расчлененное языковое единство. Однако, как правило, сочетание двух языковых систем достигалось (до конца XVII в.) не их синтезом и слиянием, а вставкой, включением одной в другую, их чередованием в тексте – в зависимости от функции каждой части текста.

6. Взаимодействие между 2мя ЛЯ привело в конце концов к синтезу разных языковых стихий; этот синтез был закреплен в XVIII в. «теорией трех штилей».

Теория трех штилей указывала, опираясь на реальную языковую практику, возможности органического соединения и сплавления некогда разобщенных языковых средств. Слова (и отчасти грам и фонетич модели) оказались распределенными м/у тремя стилистич группами: пригодные для высоких текстов, пригодные для сниженных текстов, пригодные для тех и других. Идущее издревле противопоставление: славянизм – неславянизм (т.е. компонент высокого стиля – комп невыс) – заменилось в результате напряженного и длительного развития яз более сложным, трехчленным. Некоторые слова и языковые модели были признаны немаркированными единицами; это давало исключительно большие возможности для сочетания разностильных элементов в пределах одного текста.

Следовательно, теория трех штилей отражала итоги долгого перерождения двух соотнесенных ЛЯ в синтетическое целое.

Высокое развитие русской культуры в XVIII в. и особенно в XIX в. определило всестороннее развитие в это время РЛЯ. Огромное накопление лексико-семантических богатств, появление многочисленных стилист разграничений, медленное развитие грам и фонетич строя яз – все это характеризует РЯ нового времени. Особенно большую роль в его развитии в XIX в. играет художественная литература. В эту эпоху разговорно-бытовая речь, нормализованная влиянием письменной речи, становится одной из форм ЛЯ (по крайней мере у некоторых социальных групп, например, интеллигенции).

Официально-деловая речь, ранее только в некоторых своих жанрах входившая в область предела ЛЯ, в XVIII в. становится полностью принадлежащей ЛЯ. На нее благотворно воздействует разговорно-бытовая речь (это ярко отразилось уже в государственных бумагах Петра I, в «Науке побеждать» А.В. Суворова и др.).

7. В XX в. РЯ приобретает всемирное значение. Продолжается его внутреннее развитие; вместе с тем расширяется и демократизируется коллектив людей, владеющихРЛЯ. Влияние ЛЯ на говоры, на народную речь было заметным и в предшествующие века. Но только в XX в. говоры стали постепенно рассасываться в ЛЯ (разумеется, завершение этого процесса наступит еще не скоро). Лица, говорящие литературно, стали обычны для любой социальной среды; ЛЯ впервые становится общенародным не только в географическом отношении (как противоположность локально ограниченным говорам), но и в социальном.

Гипотеза Шахматова: (традиционная теория происх ЛЯ) возводил древнерусский, а тем самым и современный РЛЯ к языку древнецерковнославянскому как к непосредственному источнику. Ш. признавал смешанным состав СРЛЯ, считая присущие ему народные, восточнославянские по происхождению, речевые элементы позднейшими, внесенными в него в ходе постепенного его “ассимилирования живой русской речи”, элементы же древнецерковносл, болгарские по этнолингвистич истоку, причисляя к первоначальной основе лит-письменного яз, перенесенного от южных славян в Киевскую Русь в Х в.

РЛЯ есть не что иное, как перенесенный на русскую почву древне-болгарский, который постепенно сближается с живым языком. Древнерус яз в киевской Руси не только язык культа, но и язык некоторой образованной части общества. слова «жизнь» и «совесть» заимствованы из древне-болгарского.

Наиболее популярные жанры в это время:

Слово (Илларион, Кирилл Туровский) Поучение Плачи (Плач земли русской)

Притчи Сказания, светские повести.

Эту т.зр примерно до сер 1930-х годов разделяли почти все.( В. М. Истрин, А С Орлов, Л. А Булаховскии, Г. О. Винокур.)

Теория Шахматова была противоречива. С одной ст он требовал обращаться к диалектным фактам, а с др к резко противопоставленной им письменности. Следовательно язык феодальной верхушки общества и народа — различные системы. Единство РЯ надо объяснять не существованием праязыка, а влиянием Киева. Письменный язык первоначально развивался обособленно, вне связи с живой речью.

Ломоносов: украинский и белорусский — это испорченный русский.

Против Шахматова выступает Обнорский— ленинградский ученый.

Гипотеза Обнорского: 1934г.Он выдвигает положение об исконно русском характере ЛЯ. Он изучает «Русскую правду» по старшему списку, где старослав элементов не обнаруживает. =>РЛЯ старшей поры по происхождению — в/сл. Обнорского критикует Селищев и Голинштейн. Тогда Обнорский исследует: «Поучение Владимира Мономаха, «Моление Даниила заточника», «Слово о полку игореве». И чуть-чуть корректирует свои взгляды: Письменность на Руси восходит к дохристианской эпохе, но начало письменности было обусловлено необходимостью перевода с греческого и др яз.

Язык письменности имеет в/сл корни, а ст/слав заимствуется как сакральный, и «накладывается» на в/сл основу.(т.е. основа рус,а на нее наложился ст/сл «др/рус несколько ославянился»)

Минусы теории: подбор текстов тенденциозен, а рус правда не является собственно лит памятником. Он намеренно не рассм памятники, в кот не просматривается в/сл основа, напр, «Сказание и чтение о Борисе и Глебе», «Феодосия Печерского». Также минусом являлось то, что он в основном уделял внимание фонетико-орфограф и морф уровню, а др. уровни не учитывал(они были односторонние)

Срезневский (XIX в.): Книжный ЛЯ возник в результате усвоения восточными славянами ст/сл письменности. Носители в/сл диалекта восприняли этот книжный язык как свой разговорный, и появляется 2 языка:

1) древний архаический

2) древний смешанный с соседними говорами

Потом постепенно произошло отвержение неизвестных форм.

Разногласия по поводу эпохи Киевской Руси, относились к языку как к своему, однако впоследствии развилось два книжных языка: древний( ст. слав. Русского извода) смесь ст.слав. с живым народным, кот зависел от местных говоров. Постепенно развитие языка привело к замене их уже известным нам. Развивается второй язык (смесь)-по В.В.В. это народно-литературный тип.

Но заслуга этих ученых в выделении 2 стихий: книжной и разговорной.

Критиковали его Ларин и Селищев, Винокур в работе «теории о сложной природе лит.языка» — Амальгамная теория. –теория о сложной природе ЛЯ. Винокур теорию создал, сформулировал Ларин (+Горшков, Мещерский)Согласно концепции Винокура: В Киевской Руси был один ЛЯ — древне-рус(ему принадлежит этот термин), и природа его была амальгамна (скрещена),что привело к стилист дифференциации: можно говорить о

Заслуга Винокура: смотрит на язык как на систему стилей, неважным становится вопрос генетический, акцент на функциональный аспект.

Концепция В.В.Виноградова: (ст/сл книжный + в/сл разговорный)-по Виноградову.

Доклад о двух типах ЛЯ. В. выделял типы-переходные между стилем и языком (он считал, что это не стили, т.к. они слишком разные по языковой структуре):

книжно-славянский тип (= церковно-книжный)-по Винокуру- книжный

Тексты священного писания, евангелие, «Слово о законе и благодати», Добромирово евангелие).

народно-литературный тип (= собственно- литературный) -по Винокуру- собственно литературный.(«Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве», «Поучение Вл.Мономаха».)

Определение происходит по пропорциям элементов.

Преобладание тех или иных элементов зависит от жанра, темы. (Причём элементы, присущие жанру присутствуют на всех уровнях)

Одновременно В. В. В не считает возможным признать принадлежащими к др/рус ЛЯ памятники делового содержания, язык которых, по его мнению, лишен каких бы то ни было признаков лит обработанности и нормализованное.

Генетический подход сменяется функциональным.

Б.А.Успенский. Теория диглоссии. Диглоссия — существование 2х форм языка: высшей и низшей разновидности яз, находятся в доп распределении-дистрибуции (долго существовала). Носитель переходит с одной формы на др неосознанно. Дома говорили обычно на в/сл, а, напр, в церкви переходили на высокий ст/сл яз. Перевести текст с низшего на высший первоначально было невозможно. Возможен перевод стал когда появились пародии(обыгрывался язык челобитной).Теория была подвергнута жесткой критики. Первые публикации в 1986г.в сборнике питерцев.

Основания для критики:

Диглоссия- понятие социолингвистическое , наличие определенной яз ситуации, суть ее была схвачена верно, нужно было применить к языковому коллективу-это только элита, общество светских кругов и высшее духовенство, ряд книжников-ученых было 5% от всего общества.

Совершенно особую позицию при рассм ? о происхождении др/рус ЛЯ занял в 1961 г. Н. И. Толстой. Согласно взглядам этого ученого, в Древней Руси, как и в других странах южно- и восточнославянского мира, вплоть до XVIII в. в качестве ЛЯ исп др/сл лит-письменный яз с его локальными ответвлениями. Иерархия жанров:

1. конфессиональная литература

1)-литургия(служебные т-ты: служебники, требники, часословы, минеи, онтоихи, трисоди идр.)

2)-канонические литература (Ветхий и новый завет)

2.1) Псалтирь (Ветхий завет), Апостол, новозаветные книги

2.2)(евангелие, псалтырь, литургии)

2) аскетическая и проповедническая литература (могут присутствовать и разговорные элементы) Жанры слова, поучения, толковые псалтыри, учительные и толковые евангелия).

3) агиографическая литература (жития и рассказы о святых) повести.

5) апокрифы и историческая литература (летописи и хронографы)

6) паломническая литература, хожения

8) подлый стиль (басни и диалоги)

3. Светская литература.

Этой теории придерживался Горшков, Ковалевская, Мещерский (создал теорию подвоя и привоя: подвой — разговорный + привой старославянский. Они сливаются воедино и получается цельный плод).

Толстой включает понятие «языковая ситуация» (отношение языка или его части к другим языкам или к другим частям того же языка, проявляющееся в различных формах пространственных и социальных взаимодействий).

Точка зрения Н. И. Толстого была поддержана, развита и частично уточнена в работах некоторых других ученых, например М. М. Копыленко.

В статьях В. В. Виноградова, опубликованных в последний год его жизни, были высказаны новые мысли о проблеме образования древнерусского литературного языка. Отстаивая в целом положение о самобытном его характере, оспариваемом такими зарубежными учеными, как Б. Унбегаун и Г. Хютль-Ворт, В. В. Виноградов признавал, что древнерусский литературный язык был сложен по своей природе и что в его составе следует различать четыре разных компонента: а) ст/сл ЛЯ; б) деловой язык и дипломатическую речь, развившиеся на в/сл основе; в) язык устного творчества; г) собственно народные диалектные элементы речи.

мы должны все же отдать предпочтение работам С. П. Обнорского. его выводы всегда основываются на глубоком лингвостилистическом анализе конкретных письменных памятников, и в этом их сила!

по В.В.Виноградову это второй тип: народно-литературный (Поучение Владимира Мономаха)

Слова восточнославянские по происхождению: вместо щ ч: hздяче

По Виноградову это народно-литературный тип древнерусского литературного языка. В тексте выявлены следующие черты ДРЯ: Тьмh-высокий

Ночным – чн –в древнерусском. Поклоном- клон- в древнерусском

Пhньем – нь (в церк.-слав. Было бы «пением») Побhжает- ж

Дьявола- и не прояснился согрЬшить- ть 3л.ед.ч.

О проблеме происхождения древнерусского языка

Дата публикации: 03.04.2017 2017-04-03

Статья просмотрена: 483 раза

Библиографическое описание:

Шейхмамбетов С. Р. О проблеме происхождения древнерусского языка // Молодой ученый. — 2017. — №13. — С. 711-713. — URL https://moluch.ru/archive/147/41382/ (дата обращения: 30.04.2019).

Актуальной проблемой лингвистики является проблема происхождения и характера древнерусского литературного языка. По этой проблеме высказаны разные точки зрения, подчас противоположные, и выдвинуты различные доводы в их обоснование.

Трудность решения её объясняется как объективными, так и субъективными причинами. К первым относится прежде всего своеобразие культурно-языковой ситуации в Древней Руси, обусловленное распространением на ее территории в Х-ХI веках письменности на старославянском языке. Напомним, что старославянский язык –это древнейший литературно-письменный язык славян, зафиксированный в памятниках Х-ХI в, продолжавший литературную традицию переведенных в ХI в. выдающимися славянскими просветителями Кириллом (Константином) и Мефодием и их учениками с греческого языка христианских церковных книг.

Таким образом, возникшую ситуацию можно трактовать как старославянско-древнерусское двуязычие, следствием которого явилась неоднородность в языковом отношении письменных текстов, в которых с разной степенью активности употребляются старославянские по происхождению и собственно древнерусские (восточнославянские) языковые элементы.

К субъективным причинам относится отсутствие общепризнанных критериев таких понятий, как обработанность, нормированность, применительно к языку древнекиевской (донациональной) эпохи, а отсюда и различные оценки одних и тех же фактов, при которых определенные тексты признаются одними исследователями как входящие в сферу литературного языка, а другими как находящиеся вне сферы литературного языка.

В русистике широкое распространение получила теория, согласно которой древнерусский литературный язык возник на базе старославянского языка. Эту теорию наиболее полно разработал академик А. А. Шахматов (1864–1920). В современном русском литературном языке А. А. Шахматов считал первичными старославянские элементы, вторичными, позднейшими, народные восточнославянские элементы. Концепция старославянского происхождения древнерусского литературного языка по разному обосновывается и в работах некоторых современных авторов (Б. Унбегаун, Н. И. Толстой, Б. А. Успенский и др.).

В 40–50-е годы широкую известность приобрели взгляды академика С. П. Обнорского (1888–1962), обобщенные в его книге «Очерки по истории русского литературного языка старшего периода» (1946). Исследовав язык таких древнерусских памятников, как «Русская правда», «Слово о полку Игореве», «Поучение Владимира Мономаха», «Моление Даниила Заточника», С. П. Обнорский сделал вывод о том, что древнерусский литературный язык возник на базе живой восточнославянской речи и лишь позднее (с XIV в.) столкнулся с церковнославянским (по происхождению старославянским) языком. Концепция С. П. Обнорского о самобытном происхождении древнерусского литературного языка диаметрально противоположна концепции А. А. Шахматова.

В 1958 году академик В. В. Виноградов (1894–1969) выступил в Москве на VI Международном съезде славистов с докладом «Основные проблемы изучения образования и развития древнерусского литературного языка», в котором выдвинул концепцию о том, что в результате взаимодействия старославянского и народного (восточнославянского, древнерусского) языков возникли два типа древнерусского литературного языка — книжно-славянский, базировавшийся на старославянском языке, и народно-литературный, базировавшийся на народном древнерусском языке. Оба типа литературного языка были не только противопоставлены друг другу, но и взаимодействовали между собой.

Теория В. В. Виноградова нашла отражение в ряде вузовских программ и учебных пособий по истории русского литературного языка (книги А. И. Горшкова, Е. Г. Ковалевской, М. А. Кустаревой, Л. В. Судавичене, Н. Я. Сердобинцева и Ю. Г. Кадалькова, П. Филковой и др.).

Книжно-славянский тип культивировался главным образом в письменности, обслуживающей церковно-религиозную сферу. К произведениям этого типа относятся, в частности: сборник сочинений религиозно-поучительного характера «Изборник 1076 г». сочинения проповеднической литературы — «Слово о законе и благодати» киевского митрополита Иллариона, «Слово в новую неделю после Пасхи» Кирилла, епископа Туровского, проповеди Серапиона Владимирского; сочинения житийной литературы — «Житие Феодосия Печерского», «Чтение о Борисе и Глебе», «Сказание о Борисе и Глебе», «Житие Александра Невского», Житие Аврамия Смоленского», многочисленные сочинения церковно-религиозного характера.

К народно-литературному типу относятся произведения светской литературы, повествовательные, исторические сочинения. В их числе: «Поучение Владимира Мономаха», «Слово о полку Игореве», «Моление Даниила Заточника», «Повесть о разорении Батыем Рязани», «Слово о погибели Русской земли», летописный свод «Повесть временных лет», Новгородская первая летопись XIII-XIV вв., «Повесть о походе Игоря Святославовича на половцев» по Киевской летописи и др. В количественном отношении памятники народно-литературного типа сохранились значительно хуже, чем памятники книжно-славянского типа.

С середины XIX в. и до 30-х гг. XX в. господствующей была гипотеза о церковнославянской основе русского литературного языка. Согласно этой гипотезе, древнерусский литературный язык в своем зарождении был церковнославянским, пришедшим на Русь в связи с принятием христианства, в который постепенно проникали восточнославянские элементы. Этот взгляд на истоки русского литературного языка был высказан в работе И. И. Срезневского «Мысли об истории русского языка». Он аргументировал свое мнение тем, что церковнославянский язык был особенно близок к древнерусскому. Но данный аргумент представляется недостаточно весомым, если иметь в виду, что в ту пору все славянские языки были близки друг другу.

Наиболее полное отражение гипотеза о церковнославянской основе русского литературного языка получила в трудах А. А. Шахматова. Он решительно возводит современный русский язык к церковнославянскому: «По своему происхождению русский литературный язык — это перенесенный на русскую почву церковнославянский (по происхождению своему древнеболгарский) язык, в течение веков сближавшийся с живым народным языком и постепенно утративший свое иноземное обличие».

Сопоставив функционирование церковнославянского языка на русской почве с аналогичным использованием латыни в качестве литературного языка у народов Западной Европы в средние века, А. А. Шахматов утверждал, что с церковнославянским языком в России дело обстояло иначе: из-за его близости к русскому языку он никогда не был чужд народу, как средневековая латынь германцам и западным славянам. С первых лет своего существования на русской почве церковнославянский язык ассимилируется русской народной речи — ведь говорившие на нем люди не могли отграничить ни свое произношение, ни свое словоупотребление от произношения и словоупотребления усвоенного ими церковнославянского языка. Как доказывают письменные памятники XI в., уже тогда произношение церковнославянского языка обрусело, утратило чуждый русской речи характер; уже тогда русские люди обращались с церковнославянским языком как со своим достоянием, не прибегая к помощи иностранных учителей для его усвоения и понимания.

1. Виноградов В. В. История русского литературного языка. Избранные труды. М. 1978.
2. Виноградов В. В. Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX вв. М. 1982.
3. Горшков А. И. История русского литературного языка М. 1962.

Происхождение русского литературного языка

Характеристика концепции происхождения русского литературного языка А.А. Шахматова. Взгляды на возникновение и развитие литературного языка В.В. Виноградова. Представления С.П. Обнорского о путях развития русской литературной формы и другие концепции.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ и НАУКИ РФ

ФЕДЕРАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО БЮДЖЕТНОГО

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

КАЗАНСКОГО НАЦИОНАЛЬНОГО ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ТЕХНИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА им. А.Н. ТУПОЛЕВА-КАИ

«РУССКИЙ ЯЗЫК И КУЛЬТУРА РЕЧИ»

Происхождение русского литературного языка

Студент группы ВВ 24184

Доцент Азитова Г.Ш.

Альметьевск 2014 г

1. Концепция происхождения литературного языка А. А. Шахматова

2. Концепция происхождения литературного языка В. В. Виноградова

3. Концепция происхождения литературного языка С. П. Обнорского

4. Другие концепции происхождения русского литературного языка

Вопрос о происхождении русского литературного языка до сих пор является спорным в современной науке, с чем связана актуальность его рассмотрения. В основном можно говорить о существовании трех концепций происхождения русского языка.

Проблема происхождения русского литературного языка активно исследуется учеными, начиная с XIX века. В XX в. создаются три основные концепции, авторами которых являются А. А. Шахматов, С. П. Обнорский и В. В. Виноградов. А. А. Шахматов в большей степени продолжил концепцию К. С. Аксакова и М. А. Максимовича, С. П. Обнорский продолжил и развил точку зрения И. И. Срезневского, концепция В. В. Виноградов, обобщающая и развивающая основные положения предшествующих работ, имеет, по словам Б. А. Успенского, компромиссный характер. Каждая из трех концепций послужила основанием для широкой дискуссии историков русского языка, которые не пришли к единому мнению по данному вопросу. Решение проблемы происхождения русского литературного языка связана вопросом о языковой ситуации в Древней Руси, с выявлением функционального отношения между церковнославянским и русским языками, распределения их сфер влияния, определения статуса (одного или двух) языков как литературных.

По мнению Б. А. Успенского, в полемике по этим вопросам были смешаны две по существу разные темы: проблема происхождения литературного языка древнейшей эпохи и проблема происхождения современного русского литературного языка, которые имеют разные временные точки отсчета. Возникновение русского литературного языка древнейшей эпохи относится к концу X — середине XI вв., для современного русского литературного языка этим рубежом является вторая половина XVII-XVIII вв., причем русский литературный язык древнейшей эпохи (до национального периода) и современный русский литературный язык имеет разные истоки — церковнославянский для первого и живой русский язык для второго.

Согласно первой, в Древней Руси был один, болгарский по своему происхождению, литературный язык, который постепенно русифицировался. Концепцию эту развивал А. А. Шахматов, рассматривавший влияние «церковного» произношения даже на звуковой строй древнерусского литературного языка. В. В. Виноградов, развивая эту теорию, говорил о двух типах древнерусского литературного языка: книжнославянском и народно-литературном. Они составляли один литературный язык, в котором ведущая роль принадлежала книжнославянскому типу.

Согласно второй концепции, основа древнерусского литературного языка — восточнославянская, народно-речевая; русский письменно-литературный язык — народный и в звуковом строе, и в грамматических формах, и в конструкциях, и даже в лексико-фразеологическом составе. Однако наряду с этим языком существовал древнецерковнославянский литературный язык русской редакции, который обслуживал нужды церкви и всей религиозной культуры. Древнерусский литературный язык возник совершенно независимо от церковнославянского и только с конца XII в. начал испытывать некоторые воздействия с его стороны. Эту концепцию выдвинули и развивали С. П. Обнорский и Л. П. Якубинский.

Согласно третьей концепции, древнерусская народность обладала тремя типами письменного языка: книжнославянским (с преобладанием церковнославянизмов), средним (язык «Слова о полку Игореве», «Сочинений Владимира Мономаха», «Моления Даниила Заточника») и деловым. Эту концепцию развивал Ф. П. Филин. Язык деловой письменности рассматривается, по этой концепции, как самостоятельный тип языка.

Цель работы: изучение происхождения русского литературного языка.

1. Вопрос о происхождении русского литературного языка старшего периода в концепции акад. А. А. Шахматова

Концепция акад. А. А. Шахматова была разработана в начале XX в., в наиболее обобщенном виде была изложена в 1-ой части «Курса истории русского литературного языка», в «Очерке современного русского литературного языка» и сводится к следующему.

По своему происхождению русский литературный язык — это перенесенный на русскую почву церковнославянский (древнеболгарский) язык, в течение веков сблизившийся с живым народным языком и «постепенно утративший и утрачивающий свое иноземное обличие». Церковнославянский язык был близок русскому языку, поэтому с первых лет своего существования на древнерусской почве он стал «неудержимо ассимилироваться русскому языку», приспосабливать к древнерусской почве свое произношение: носовые древнеболгарские (старославянские) звуки произносились на Руси как неносовые, сочетания редуцированных с плавными типа млъва, пльнъ, гръдъ, врьба передавались древнерусскими параллелями мълва/мълъва, пълнъ/пълънъ, гърдъ/гъръдъ, вьрба/вьрьба, сочетание жд, чуждое русскому языку, в словах типа вождь, жажда, нужда заменялось на ж вожь, жажа, нужа и др. Церковнославянский язык стал разговорным языком культурной элиты, на базе которого образовалось разговорное койне Киевской Руси, распространившееся в дальнейшем в качестве национального русского языка. Этот язык, по мнению акад. Шахматова, постепенно русифицировался и до сих пор остается основой современного русского литературного языка, который в своем лексическом составе по крайней мере наполовину является церковнославянским. А. А. Шахматов выделяет в современном русском литературном языке и в разговорном 12 групп славянизмов на основе фонетических, морфологических, словообразовательных и семантических признаков, в качестве примеров приводит свыше тысячи славянизмов, которые «обнажают» церковнославянский «остов» современного литературного языка:

Неполногласные сочетания (благо, бремя, время, глас, враг).

Сочетания ра, ла в начале слова (раб, раба, работать, расти, разум, ладия).

Группа жд вместо ж (вождь, невежда, надежда, чуждый).

Аффриката щ вместо ч (мощь, вещь, помощь, общество).

Гласная е, не перешедшая в о (крест, перст, жертва, вред).

Начальное ю вместо у (юный, юноша, юг).

Твердое з вместо мягкого (польза, состязательный, непритязательный).

Гласные о, е на месте слабых ъ, ь (купеческий, греческий, человеческий, состав, соблюдать, вовлекать, множество).

Гласные ы, и на месте напряженных ъ, ь (старый, добрый, великий, долгий, пение, воскресение, ночию).

Формы прилагательного в род. единственного, именительно-винительном множественного и др. (другаго, Живаго, добрыя).

Элементы церковнославянского словообразования (-тель, -тельный, тельность, тельство, -ствие, -ство (с ударением на корне), -ество, -ес, -ение, -ание, -ащий, -ущий,, -нный, -вший, -вшийся, приставка из-, сложные по составу слова).

Церковнославянская лексика (кадить, стезя, церковь, буква).

Концепция А. А. Шахматова не была поддержана всеми учеными. В ее справедливости были убеждены А. Е. Карский, Б. М. Ляпунов, А. И. Соболевский, Л. В. Щерба, Н. Н. Дурново, молодой В. В. Виноградов и ученые следующих поколений Б. О. Унбегаун, Г. Хюттель-Ворт, Н. И. Толстой, Б. А. Успенский и др.. Оппоненты А. А. Шахматова (С. П. Обнорский, М. Н. Петерсон, Ф. П. Филин, Л. П. Якубинский, Б А. Ларин, Н. А. Мещерский, В. В. Колесов и др.) считали, что в концепции А. А. Шахматова преувеличена роль церковно-славянского языка в истории русского литературного языка во все периоды его развития. Приведем некоторые высказывания сторонников и противников концепции. Акад. Е. Е. Карский: Первая письменность на Руси явилась вместе с принятием христианства в X в. Так как языком богослужебных книг был язык церковнославянский, перешедший к нам от болгар, то естественно, что он лег в основу русского литературного языка. Однако же как ни велика была близость этого языка к русскому народному того времени, все же многое в нем казалось недостаточно понятным для русских, поэтому русские авторы (переводчики, переписчики) часто незаметно, а иногда и преднамеренно вносили особенности живой русской речи в литературный язык. Число этих черт со временем увеличивалось, но они не смогли церковнославянскую основу русского литературного языка. Акад. Б. П. Ляпунов: Теперь уже не подлежит сомнению, что литературный язык Киевской Руси в своей основе есть язык староболгарский, лишь постепенно принимавший восточнославянские элементы в передаче звуковых особенностей древнеболгарского языка, а также в формах склонения, спряжения, в словообразовании, в словаре и синтаксисе. Акад. Л. В. Щерба считал, что две трети словарного массива современного русского литературного языка является по семантическому существу своему церковнославянским.

Н. Н. Дурново: В современном литературном языке произношение и формы словоизменения русские, словарный же состав, словообразование, равно как и правописание, наполовину церковнославянские. В 60-70-е годы идеи акад. Шахматова получили новую поддержку в работах Б. О. Унбегауна, Г. Хюттель-Ворт, Н. И. Толстого, Б А. Успенского. Так, Б. О. Унбегаун упрекал Шахматова в непоследовательности, в том, что, определяя русский литературный язык как русифицированный церковнославянский, он выделяет в нем отдельные церковнославянские элементы, а не русские элементы в церковнославянском языке, который и является современным русским литературным языком. Он соглашается с мнением Н. Н. Дурново о том, что в современном русском литературном языке фонетика и морфология в основном русифицировалась, а синтаксис, словообразование, лексика остаются в основном церковнославянскими. В XIX и XX вв. происходит массовое образование новых славянизмов (типа здравоохранение, соцсоревнование, истребитель, хладокомбинат), которые и подтверждают церковнославянскую основу русского литературного языка. Более того, разговорный русский литературный язык, который образовался в конце XVIII — начале XIX века, является в основе своей тоже церковнославянским, и этим объясняется отсутствие в литературном языке конфликта между литературным и разговорным языком.

В эти и последующие годы появляются ряд исследований Ф. П. Филина, Л. П. Жуковской, В. В. Виноградова и др., в которых доказывается несостоятельность положений Б. О. Унбегауна. Ф. П. Филин в монографии «Истоки и судьбы русского литературного языка» на основании подсчета церковнославянизмов по «Словарю современного русского литературного языка», содержащему 120 тысяч слов и «Обратному словарю русского языка», включающему в своем составе 125 тысяч слов, пришел к выводу о том, что в русском литературном языке в пассивном и активном словаре сохранилось 4475 слов с неполногласием, 849 слов с приставками пре-, чрез-, пред-, слов с суффиксами -тель, -тие, -ие, -ость, -ство — 7755 слов, сложных слов — 9000, с приставками воз-, из-, со-, во- — 1250 слов, что в сумме составило 26123 церковнославянизма, т. е. 20 % лексического состава современного русского литературного языка. Но дальнейший пересчет слов по лексемам, принимая во внимание наличие в одном слове нескольких морфем церковнославянского происхождения (примером слов такого типа может служить слово хладнокровие, которое является сложным по своему корневому составу, имеет неполногласных корень хлад-, суффикс -ие), сокращает число церковнославянизмов в русском литературном языке до 15 тысяч слов (12 %). Таким образом, на лексическом материале современного русского литературного языка доказывается национальная основа современного русского литературного языка.

Переоценка роли церковнославянского языка в истории развития русского литературного языка началась уже в 30-е годы. М. Н. Петерсон находил утверждение А. А. Шахматова о том, что современный русский язык сохранил церковнославянскую основу и наполовину является церковнославянским, находил «парадоксальным» и считал невозможным с ним согласиться. По его мнению, в современном русском литературном языке насчитывается не более 10 % заимствованных слов, а исконно русские слова составляют 90 % «и даже больше». К такому выводу его привело рассмотрение 500 слов из произведений А. С. Пушкина, среди которых заимствованные элементы (церковнославянизмы, грецизмы, латинизмы и др.) составляли только 10 %.

2. Основные положения концепции происхождения древнерусского литературного языка акад. С.П. Обнорского

язык русский литературный происхождение

В связи с анализом конкретных исторических текстов в 30-40-е годы выдвигается новая концепция, противоположная шахматовской — концепция национальной самобытности русского литературного языка старшей поры. Эта новая теория связана с именем акад. С. П. Обнорского. Первоначально С.П. Обнорский изучает пространную редакцию оригинального древнерусского юридического кодекса «Русская правда», приходит к выводу о том, что язык памятника не носит никаких следов византийского (болгарского) влияния, и высказывает гипотезу о национальных истоках русского литературного языка старшей поры: «русский литературный язык старшей поры был в собственном смысле русским во всем своем остове», был «чужд каких бы то ни было воздействий со стороны византийско-болгарской культуры». В дальнейшем он скрупулезно изучает другие памятники письменности, которые самостоятельно появились на Руси в XI-XIII веках, но сохранившиеся в списках XIV-XVI веков: краткую редакцию Русской правды, Моление Даниила Заточника, Слово о полку Игореве, сочинения Владимира Мономаха — и на основании этих работ доказывает свою гипотезу о национальных истоках русского литературного языка в монографии «Очерки по истории русского литературного языка старшей поры». Основные положения концепции С. П. Обнорского сводятся к следующему. Русский литературный язык возник на своей национальной основе. Первоначально он почти не подвергался церковнославянскому воздействию, незначительная доля церковнославянского воздействия колеблется в зависимости жанра памятника. Активный процесс «оболгаривания», славянизации русского литературного языка начался не ранее XIV века и усиливался в течение нескольких столетий. С. П. Обнорский считал, что в Древней Руси существовало двуязычие: собственно древнерусский русский литературный язык с народно-разговорной основой, который и является родоначальником современного русского литературного языка и древнецерковнославянский литературный язык русской редакции (с древнеболгарской основой), обслуживающий нужды церкви и всей религиозной культуры. У теории С.П. Обнорского появились сторонники (Л. П. Якубинский, Б.А. Ларин, Г.О. Винокур, Ф.П. Филин и др.) и противники (Л.В. Щерба, А.М. Селищев, Б.О. Унбегаун, В.В. Виноградов, Б.А. Успенский, Т.И. Толстой и др.).

По мнению защитников данной концепции, в древней Руси существовали два литературных языка церковнославянский и древнерусский, причем последний имел две разновидности письменную и устную. Письменная форма собственно русского литературного языка наиболее чисто представлена в языке деловой письменности, устная форма — в наддиалектных языковых койне крупных городов и в фольклоре. Между церковнославянским и русским литературным языком происходят сложное взаимодействие, которое проявляется в летописях, в Слове о полку Игореве, в Молении Даниила Заточника, многих житиях, оригинальных воинских повестях и некоторых других текстах, где происходит смешивание русизмов и церковнославянизмов и закладываются начала нового русского литературного языка.

По мнению антагонистов, в концепции Обнорского есть слабые места, которые делают ее несостоятельной.

Совершенно очевидно, что древнерусская письменность по своему происхождению не отделима от письменности старославянской. Попытки доказать ее независимое происхождение не имеет под собой никаких фактических оснований. Само письмо пришло на Русь из Болгарии вместе с распространением христианства, свидетельства о существовании письменности, не связанной с кирилло-мефодиевской традицией, остаются на уровне бездоказательных предположений.

Аргументы С. П. Обнорского о цельности и самобытности литературного языка старшей поры (стройность и выдержанность системы прошедших времен, категории числа, системы именного склонения, особенности синтаксиса и др.) неубедительны, так как все указанные черты представлены и в старославянском языке.

Наличие известной доли церковнославянизмов в языке исследованных С. П. Обнорским памятников не вызывает сомнений, и их наличие нельзя объяснить позднейшим влиянием церковнославянского языка.

Утверждение С. П. Обнорского о том, что первичная база литературного языка складывалась на протяжении нескольких столетий, предшествовавших времени появления старейших литературных памятников Древней Руси, также является недоказуемой и имеет чисто умозрительный характер.

Ограниченность круга исследованных памятников; вне его пределов остались произведения русских авторов XI-XIII веков, например, Житие Феодосия Печерского, Житие Бориса и Глеба, которые сохранились в более ранних списках нежели изученные С. П. Обнорским тексты.

С точки зрения сторонников диглоссии не все исследованные памятники написаны на литературном языке. Так, Русская правда находится «вне сферы литературного языка и вне литературы», поэтому язык этого памятника письменности, наиболее свободный от церковнославянских воздействий, не является показательным для разрешения спорных вопросов происхождения русского литературного языка старшего периода (Успенский Б. А., 2002, с. 79).

3. Концепция происхождения литературного языка В.В. Виноградова

В 50-е годы появляется новая теория происхождения русского литературного языка старшего периода. Эта концепция связана с именем акад. В. В. Виноградова. Основные положения концепции были изложены в работе «Основные проблемы изучения, образования и развития русского литературного языка». Концепция В. В. Виноградова в какой-то мере объединяет точки зрения А. А. Шахматова и С. П. Обнорского. Автор не ставит перед собой задачу ответить на вопрос, как возник древнерусский литературный язык. Он считает, что в Древней Руси существовал единый литературный язык в двух разновидностях, типах: «книжно-славянском» и «народно-литературном» (или «литературно обработанном народно-письменном»). Эти типы являлись не функциональными стилями, а, скорее, подъязыками, со своими нормами, с разным генезисом и функциональным распределением. Книжно-славянский тип древнерусского литературного языка по своему происхождению имел церковнославянскую основу и обслуживал большинство жанровых разновидностей древнерусской литературы (поучения, хождения, исторические, философские сочинения, светские произведения и т. д.), народно-литературный тип языка в своих истоках был народно-разговорным языком, включающим и диалектную речь. Именно в этом типе языка происходило активное включение церковно-славянских элементов в живую древнерусскую речь, взаимодействие двух языковых стихий. Этот тип литературного языка имел меньшую функциональную нагрузку, круг его произведений в XI-XIV веках ограничен летописями, Словом о полку Игореве, Молением Даниила Заточника, сочинениями Владимира Мономаха. Со второй половины XVII века в связи с появлением демократической литературы состав текстов народно-литературного типа языка постепенно расширяется, и на традициях этого типа развивается новый русский литературный язык национального периода. В 60-70-е годы эта концепция активно поддерживалась исследователями, именно она была положена в основу вузовских курсов истории русского литературного языка, разработанных программ и учебников В. Д. Левина, А. И. Горшкова, Е.Г. Ковалевской и др. Слабой позицией данной концепции, по мнению Б. А. Успенского, является отсутствие четких языковых критериев выделения соответствующих вариантов литературного языка, которые помогли адекватным образом определить отношения между ними, «понять, как они распределяют свои функции и как они могут взаимодействовать друг с другом».

Проблемы взаимоотношений древнего церковнославянского языка и народного русского языка касались многие историки русского языка, раскрывая свое видение данной проблемы. Не создавая целостной концепции, они вносили существенные дополнения в общую картину изучаемой проблемы.

Проф. Л. П. Якубинский в «Истории древнерусского языка» (М., 1953) высказал свою точку зрения на процесс образования древнерусского литературного языка. Он соглашался с мнением А. А. Шахматова о том, что «древнейшим литературным языком Киевской Руси был церковнославянский язык», перенесенный на восточнославянскую почву в связи с распространением христианства и полагал, что в первой половине X в. на этом языке работали великокняжеские канцелярии, и восточные славяне пользовались им «как своим достоянием». «Это был литературный язык широкого размаха, охватывающий различные стороны идеологической жизни» древней Руси. Древнерусский (собственно восточно-славянский) литературный язык, по мнению, Л. П. Якубинского возник в XI в. как «особый, отличный от церковнославянского литературный язык» не путем « постепенного преобразования церковнославянского литературного языка, не в результате постепенного обрусения этого языка (как думал акад. Шахматов)», а в связи с изменением общественно-политической обстановки и развитием самобытной русской культуры. Основой древнерусского литературного языка является разговорный язык древнерусских писателей, продолжавших традицию устного народного литературного языка, существовавшего задолго до появления церковнославянской письменности в произведениях народных певцов. Церковнославянский язык сыграл значительную роль в развитии древнерусского литературного языка, он превращается «в стилистическую разновидность древнерусского литературного языка, им начинают пользоваться в стилистических целях, в специальных жанрах». Традиции церковнославянского языка с переломом в развитии литературного языка древней Руси не исчезают вовсе, но резко сужается и ограничивается в своей функции. Таким образом, по мнению, проф. Л.П. Якубинского, первоначально на Руси функционировал устный литературный язык, созданный на основе фольклора, с середины X в. появляется первый письменный литературный язык, церковнославянский, собственно древнерусский письменный литературный язык возникает на своей народной основе в XI в., и с этого времени церковнославянский язык превращается в стилистическую разновидность древнерусского литературного языка и резко сужает свои функции.

4. Другие концепции происхождения русского литературного языка

Проф. Б. А. Ларин в «Лекциях по истории русского литературного языка (X — середина XVIII века) (М., 1975) изложил свое понимание проблемы происхождения русского литературного языка и языковой ситуации древней Руси.

В древней Руси существовало два литературных языка — церковнославянский и древнерусский, причем древнерусский литературный язык, возникший на своей национальной почве, в XII-XIII вв. характеризовался «сложным составом» за счет включения в него церковнославянских элементов. По мнению проф. Н. А. Мещерского, первичной основой древнерусского литературно-письменного языка следует считать народную разговорную речь восточнославянских племен, древние восточнославянские народные говоры, различные формы деловой письменности, устного народного творчества (эпическая и лирическая поэзия, сказания, легенды, пословицы, поговорки), «устные летописи», повести и сказания, передававшиеся из века в век, посольские речи, существовавшие первоначально в устной форме и т. д. С этой основой соединился, органически слился древний церковнославянский письменный язык, общий литературно-письменный язык славянства, обладающий неисчерпаемыми возможностями в создании текстов самых разных жанров, и вследствие этого слияния образовался «письменный славяно-русский литературный язык», который «сразу же стал одним из наиболее богатых и развитых языков не только тогдашней Европы, но и всего мира». В образной форме процесс образования древнерусского литературно-письменного языка в X-XI вв. может быть уподоблен прививке плодового дерева. «Дичком», «подвоем» для него послужила восточнославянская народная речь, «привоем» — древнеславянский письменный язык, обогативший «подвой» и слившийся с ним в единую структуру.

Акад. Р.И. Аванесов относился к проблеме происхождения русского литературного языка в древней Руси как несколько искусственной, надуманной.

Вопрос об отношении церковнославянского языка русского извода к народному диалектному древнерусскому языку может рассматриваться, по мнению. Р. И. Аванесова, с двух точек зрения: с точки зрения этнического субстрата и с точки зрения функциональной. Генетически церковнославянский язык является древнеболгарским языком и с этой внешней позиции является чужим по отношению к древнерусскому языку как восточнославянскому. Функционально этот язык в равной степени принадлежит всем южным и восточным славянам (а в раннем периоде IX-XI вв. даже западным) и не может считаться чем-то внешним, чужим по отношению к языку восточных славян. Отличия между церковнославянским языком русского извода и народным языком восточных славян такие же, как отличия между церковнославянским языком болгарского извода к народному языку болгар. Они определены функцией церковнославянского языка как языка богослужения, высокой церковнославянской литературы, культуры, науки. Отсюда в нем большое количество грецизмов, калек, греческих синтаксических конструкций, высокое словообразование для передачи новых отвлеченных культовых и философских понятий. Если снять этот слой, обусловленный жанровыми, стилистическими и функциональными факторами, то окажется, что церковнославянский язык древнейшей поры и древнерусский народный язык обладает общей фонологической системой, в значительной мере общим основным словарным фондом, общим инвентарем словообразовательных средств, общей является морфологическая система и костяк синтаксической системы на уровне словосочетаний и предложений. Это позволяет говорить о едином литературном языке со сложной функциональной и диалектной дифференциацией. Только с конца XIV в. в связи с развитием живого русского языка и архаизацией церковнославянского языка можно говорить о двух языках — «русском» церковнославянском языке и русском литературном языке . Позицию Р. И. Аванесова разделяла и Л. П. Жуковская. По ее мнению, верхняя временная рамка существования праславянского языка определяется последним общеславянским фонетическим процессом падения редуцированных, который завершается только в XII-XII веках, поэтому в начальную эпоху древнерусской письменности славянских языков фактически не существовало. Можно с уверенностью говорить о русском происхождении русского литературного языка. Язык Остромирова и Мстиславова евангелий — народно-русский, только примененный в культово-религиозной сфере. Собственно русский церковнославянский язык был создан позднее, с конца XIV в., и только с этого времени можно вести речь о двух языках и о ситуации двуязычия.

Свое несогласие с точкой зрения Р. И. Аванесова и Л. П. Жуковской высказал Ф. П. Филин. Считая лексические различия в языках очень важными, если не определяющими при дифференциации языков, как отдельных языковых систем, он показал на материале праславянского словаря, что около половины лексики праславянского языка не была общеславянской, следовательно, расхождения между славянскими языками IX-XI веках, учитывая при этом и различия в фонетической и грамматической системах славянских языков, были еще большими. Русский и старославянский языка сформировались к этому времени как самостоятельные, и проблема истоков русского литературного языка является насущной и требующей своего разрешения.

Проблема происхождения русского литературного языка так или иначе соприкасается с языковой ситуацией древней Руси. Приведенные выше теории предполагают наличие ситуации двуязычия, хотя содержательная типология противопоставленных языковых систем разная. По взглядам разных авторов, это может быть функциональное распределение устного литературного языка восточных славян и церковнославянского языка, перенесенного на Русь в связи с принятием христианства, собственно восточнославянского литературного языка и церковнославянского и т. д. В 80-е годы прошлого столетия разрабатывается новый подход к пониманию функционального распределения и взаимодействия церковнославянского и древнерусского языков. Б. А. Успенский водит в научный оборот концепцию церковнославянско-русской диглоссии.

Впервые этот тип языковой ситуации, имеющие отличительные признаки, как от двуязычия, так и от ситуации сосуществования литературного языка и диалектов, был описан в середине 20 ст. Ч. Фергусоном.

Диглоссия предполагает дополнительное распределение книжной (литературной) и некнижной (живой, разговорной) систем (языков), при которой их функции практически не пересекаются, каждая из двух систем не может использоваться в одном и том же контексте, поэтому в языковом сознании эти две системы воспринимаются как один язык в письменной (книжной) и устной (некнижной) разновидностях. При этом книжная разновидность языка является социально престижной, она воспринимается как правильная, ее норма усваивается в процессе формального обучения (в школе), она противопоставлена некнижной норме, которая негативно оценивается носителями книжного системы как неправильная, в ситуации диглоссии кодифицируется только книжная система, нельзя допускать перевода с одной системы на другую и т. д. На некнижной системе создавались тексты делового, бытового и иного характера, отражающие авторскую (субъективную) оценку и понимание описываемых событий. Книжная система используется в текстах, ориентированных на объективную модальность. Поэтому смена авторской точки зрения на тот или иной факт приводит к смене языковых кодов в контекстах, и этим и объясняется появление чередующихся контекстов в текстах (Слова о полку Игореве, летописи, поучения Владимира Мономаха и др.). Применительно к донациональному периоду развития русского литературного языка (XI — 2-ая половина XVII века) нужно говорить об одном литературном книжном языке (церковнославянском), который был предметом школьного обучения и объектом текстовой кодификации, с XVI в. и грамматической (Успенский, 2002).Изучение истории русского литературного языка, исходя из ситуации диглоссии, обладает большими объяснительными возможностями, нежели при опоре на ситуацию двуязычия, но и такой подход не имеет общего признания среди ученых.

Таким образом, основные концепции и другие мнения историков языка на проблему происхождения русского литературного языка свидетельствуют о том, она по-прежнему сохраняет свою актуальность и требует дальнейшего усилия исследователей в ее разрешении.

Список использованной литературы

1. Шахматов А. А. Очерк современного русского литературного языка. 4-е изд. — М., 1941. -С. 60-70, 263.

2. Обнорский С. П. Очерки по истории литературного языка старшего периода. — М.; Л., 1946. Краткое обобщение см.: Обнорский С. П. Происхождение русского литературного языка // Обнорский С. П. Избранные работы по русскому языку. — М.

3. Виноградов В. В. Основные проблемы изучения образования и развития древнерусского литературного языка // Виноградов В. В. Избранные труды. История русского литературного языка. — М., 1978. — С. 134-140.

4. Успенский Б. А. История русского литературного языка (XI — XVII вв.). Изд. 3-е. — М., 2002. — С. 24 — 31, 75 — 85.