Меню Рубрики

Оценивают поведение с точки зрения добра и зла

Добро и зло — фундаментальные категории этики.

Метафизика доброго дела

Нравственность базируется на высшей ценности Добра, Блага. Она регулирует

поведение человека и его отношения именно с позиции добра или зла. Добро и зло это предельные этические понятия, центр и нерв всех этических проблем, но это и

понятия и представления самого “поступающего” человека.

“В этике, то есть в философской науке о морали, добро трактуется шире: это и

поступок (благодеяние), и качество человека (добродетель), и характер отношений между людьми, общественный уклад (справедливость), наконец, оценка всего этого моральным сознанием (добро в собственном, оценочном смысле этого слова)” (Апресян Р.Г. Постижение добра. — М., 1986. — С. 5-6).

Анализ Добра и Зла высветит метафизичность нравственных отношений под новым углом зрения, прежде всего в контексте метафизики доброго дела и “эмпиричности” зла.

В истории этики существуют две позиции в отношении добра и зла: этический дуализм и этический монизм. Первый исходит из того, что и добро, и зло имеют самостоятельное существование. Вопрос — не в том, должно ли существовать зло. Здесь просто признается самостоятельный исток зла, его субстанциональность. Для этического монизма характерно признание лишь добра самостоятельной субстанцией, зло же не имеет оснований (к примеру, для Августина, зло — это лишь недостаток или отсутствие добра, оно само по себе не обладает онтологическим статусом, а происходит из злой свободной воли человека).

Обыденное моральное сознание зачастую рассуждает несколько иначе: оно онтологизирует не добро, а зло. Мы же всегда воспринимаем больше такую реальность, которая существует будто бы назло человеку. Человеку кажется, что зло везде вне его, постоянно его окружает. Зло-то он видит, физически ощущает его удары, а вот Добра никак не замечает.

Подумаем, может ли Добро быть чистым и явным? Мы действительно все больше привыкли к откровенной наглости, откровенному бесстыдству, откровенной пошлости. Однако эта откровенность и явность считаются вызывающими, абсурдными. Человек просто недоумевает, как это вообще может быть откровенным.

В человеческом сознании сидит неискоренимая вера в то, что зло всегда явлено, умышленно, его можно легко обнаружить. И это несмотря на то, что само по себе зло осуществляется очень скрытно. Нельзя делать зло открыто, открыто можно делать только добро. Добро поэтому в отличие от зла не прячется и не скрывается.

Но в истории есть парадокс, разрушающий данную логику. Зло зачастую (и даже как правило) осуществляется под маской добра и будто бы доброй воли. “Благими намерениями вымощена дорога в ад”. И дело не только в том, что человек предполагает сделать добро, а получается зло. Но и в том, что очень много зла в мире делается как раз ради отстаивания идеи добра. Зло “не делается в мире без интенции добра. Вы знаете, что злой человек фактически никогда чувствует себя злым. Он всегда в своем мире преследует какую-то истину. И сила зла всегда есть сила преследуемой внутри зла истины. Той, которая видится. И бесполезно произносить проповеди, бесконечно делить мир на злых и хороших, не будучи способным увидеть законы” (Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути. — С. 94). Люди почему-то мнят себя репрезентаторами, носителями, проводниками добра, и их как будто бы это обязывает защищать добро и бороться за восстановление справедливости. И тогда зло делается открыто. Зло видится ими вовне, но не в себе.

В истории этической мысли существует неоднозначная оценка связи добра и зла с намеренностью и умышленностью. Однако во многих учениях все-таки зло предстает как какое-то нечаянное зло (см. вышеуказанные идеи Сократа, Овидия, ап.

Павла об истоках зла в разделе “Диалог Добра, Истины и Красоты”). Оно как будто вынужденно возникает из-за несовершенства человеческой природы (и это может быть доказательством его привязки к эмпирии). А как же тогда ты можешь нести ответственность за зло? Есть ли зло, в котором ты как бы и не участвуешь? Конечно, так размышлять очень легко и даже выгодно человеку. Но морально ли это зло, если ты ни при чем?

Возможно, некоторое недоразумение обусловлено тем, что мы говорим о разных вещах: о добре и зле, субъектом которых являешься ты сам, и о добре и зле, которые как раз направлены на тебя. Даже у Сократа заметна подмена понятий добра и блага пользой. Правильно, человек не будет делать зла против самого себя, а будет стремиться к собственному благу (пользе). Но это не значит, что стремление к собственному благу не приводит ко злу, ко злу, направленному на других и против других.

В этом смысле зло выгодно, утилитарно. “Сатана не требует “служения”, ему угодить легче — служите себе” (Кутырев В.А. Духовность, экономизм и “после”: драма взаимодействия // Вопросы философии. — № 8, 2001. — С. 61). А вот истинное добро никак не выгадаешь. От него не может быть никакой просчитываемой пользы.

Мы все внутри считаем себя больше добрыми, чем злыми. И, возможно, еще и поэтому воспринимаем зло, которое мы сделали, как нечто нечаянное, вынужденное и прежде всего противоестественное. Мы воспринимаем его как нечто случайное, но отнюдь не необходимое и закономерное. И если вспомним тот пример о странной реакции совравшего человека на эпитет “лжец”, то дело, возможно, в том, что человек рассматривает свою ложь именно как нечто вынужденное и случайное для него самого. Нет у человека такой цели, сознательной цели — врать.

В сфере нравственности несколько иная диалектика случайного и необходимого. Как человек воспринимает и объясняет ситуацию? Тебя как будто обстоятельства вынудили соврать, то есть это как будто необходимо вытекало из самих обстоятельств, но не из тебя самого. Как будто и не ты соврал, не твое “Я” было субъектом этого вранья. Какое-то нечаянное зло, противоестественное тебе, но сделал его ты. Да и потом, кто согласится с тем, что умышленно соврал? Если и согласится, то только с оговоркой, что хотел сделать добро.

А если рассматривать зло не со стороны субъекта, совершившего его, а со стороны других, на которых оно направлено? Ведь не случайно человек в ответ может “держать зло” на него, затаить обиду. Бывает, что зло, причиненное тебе, вообще невозможно забыть и простить, оно для тебя так актуально. Чужое зло (направленное на нас) мы не хотим видеть как нечто случайное, как ошибку. Мы хотим, чтобы за причиненное зло обязательно кто-то отвечал. (Даже за таким феноменом, как смерть, которая, если и зло, то не моральное, мы хотим видеть какую-то персону — лицо, отвечающее за это.) Когда же мы делаем добро, разве мы так все оцениваем? Совсем наоборот. Вот субъектом доброго дела я как раз естественно и являюсь. Только я — его субъект. И никакие обстоятельства не могут меня вынудить делать добро, принудить к нему.

Это противоречит природе самого добра. Доброе дело необходимо вытекает из меня самого. Добро самодостаточно. Оно не может быть нечаянным и случайным. По крайней мере, человек так считает, так оценивает свое доброе дело.

При этом есть большая разница с тем, как человек зачастую оценивает чужое доброе дело. Он не верит чистоте помыслов. Он начинает искать какие-то скрытые порочные мотивы, “подводные течения”, начинает отсылать к прошлым проступкам и т.д. И тогда понятна будет гоголевская “грусть от того, что не видишь добра в добре”.

Мы отмечали, что добро — это некая вневременная, перманентная цель человека. Смысл жизни поэтому облекается и в нравственные “одежды”. Но вряд ли смыслом жизни может быть Зло и совершение злых дел. Зло никогда не поднимается до степени Смысла. Оно не может абсолютизироваться и сознательно выноситься на пьедестал почета.

Если добро может быть смыслом жизни человека, то зло всегда ситуативно.

Оно по большей мере зиждется на какой-то конкретной ситуации и выступает как будто бы реакцией на нее, неким ответом на какие-то обстоятельства. У зла есть намерение, оно имеет определенную цель, зачастую она бывает довольно прозрачна и прагматична. В виду ситуативности зла и его “плохой стилистичности” зло можно просчитать. И раз оно проистекает, значит, оно проглядывается, постфактум можно простроить причинно-следственную связь. Утаивание своих скрытых мотиваций порочным человеком и преступником ничего по сути не меняет. Зло можно объяснить и. поэтому можно даже оправдать.

Однако любое зло, особенно в его тяжких умышленных, преднамеренных формах, — это еще и некое оскорбление морального закона. Это некий вызов. И можно согласиться со следующими словами Дюркгейма: “Если мы требуем наказания за преступление, то не потому, что хотим мстить лично за себя; мы мстим за нечто священное, что мы ощущаем более или менее смутно вне и над нами” (Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. — М., 1990. — С. 99).

Зло любит затмевать истину, обманывать окружающих (создает фикцию). Оно хочет мистифицировать истину, выдать за действительность нечто иное, вымышленное. Зло всегда рядится в чужие одежды. Что заставляет человека скрывать зло и скрываться от закона и морального осуждения? Значит, он все-таки осознает свою вину, знает, что так нельзя было делать. За этим проглядывается еще и страх перед моральным законом, перед моральным осуждением и правовым наказанием. Как бы то ни было, преступник тем самым признает силу и власть закона и морали.

Добро же — это то, что возникает на пустом месте. Не было, а уже есть. Истинное добро не может быть ответным. Не объяснить, как, из чего, почему возникло добро. Данный вопрос не решается в категориях этого эмпирического, видимого мира. На вопрос: “Почему ты это сделал?”, человек, совершивший добро, и сам никогда не ответит, для него это тайна. Добро не имеет причин. Захотел и сделал.

Само намерение добра недостаточно. В жизни даже доброе намерение может обернуться злом.

Никогда нельзя заранее знать, что получится из твоих намерений:

доброе дело или злое. Мы только после всего осуществления дела (после того, как оно уже дано, сделано) можем обозначить его в категориях добра и зла.

Более того, заставить себя захотеть сделать добро невозможно. Хочется всегда неосознанно. Поэтому вряд ли добро можно делать намеренно, специально. Вспомните, в известной всем фильм-сказке “Морозко” герою необходимо было сделать доброе дело для того, чтобы избавиться от медвежьей “оболочки”, но он никак не мог достичь этой цели, так как при совершении на первый взгляд вроде бы благих дел думал только о себе, о своем благе, намерении стать самим собой. Но только тогда, когда он вдруг изнутри себя осознал необходимость помощи другим, он стал человеком.

Итак, сделать добро означает сделать его незаметно для себя. Пусть другие его замечают, но не ты сам. Что значит “сделать незаметно для себя”? Это значит, естественно, из глубины своей души. Но не механически, непременно искренне, душевно, сопереживая. Это должно быть органично и гармонично. Доброе дело не может быть обязанностью. Добродетельный поступок — такая естественная сверхъестественность, когда ты и не мыслил иного варианта действия, не мог поступить иначе.

Это не противоречит мысли о том, что доброе дело предполагает усилие и волю.

Добро не может быть обусловлено. Если для него были бы условия, оно автоматически воспроизводилось бы, то есть по какому-то закону добро само собой появлялось бы и без нашего участия. Для поступка нет какого-то старта, не оттолкнешься ни от чего. Нет условий, которые могли бы позволить подготовиться к поступку.

Добро не запрограммируешь. Примеров тому много. Возьмем такую житейскую ситуацию: ты захотел помириться с человеком. И сколько бы ты ни готовился, сколько бы ни придумывал аргументов для своего оправдания, сколько бы ты ни проговаривал ход рассуждений, ты не смог этого сделать и вместо этого поругался, вместо добра совершил зло.

Действительно, проступок можно подготовить, поэтому у зла, преступления есть за-мысел и у-мысел, а, следовательно, для него найдутся затем объяснения. Добро же не совершается намеренно и не оправдывается, это не автоматическое и не спланированное действие. Для поступка нет материи, основы. Его можно объяснить только из него самого, изнутри. Поэтому все привходящие обстоятельства не важны, там нет ни грана нравственности.

Даже мой “опыт добра” значения не имеет. Добро как таковое съедается в самом поступке, и вне его и нет добра как такового. Поэтому как вообще можно стремиться к добру? Нельзя поэтому ходить самодовольным оттого, что совершил добрый поступок. А ты попробуй найти место для другого добра! Этого места нет и, по большому счету, не может быть. Ты хочешь сделать доброе дело, а жизнь тебе этого не позволяет. Тебе как “назло” попадаются люди, которым вовсе не нужна твоя помощь, “твое добро”. Добродеяние выпадает из причинной цепи явлений. Ты только сам можешь высвободить место для доброго дела в мире эмпирической повседневности, вещественном и явном мире, высвободить только свободой (вспомните об отождествлении Гегелем добра со свободой). А поэтому никогда не может быть никаких гарантий, нельзя ничего заведомо знать. Нет никаких рецептов доброго дела. В этом смысле нельзя научить добру. Оно само учит.

Читайте также:  Биометрический загранпаспорт с точки зрения православия

Итак, только само добро есть причина самого себя. Или скажем иначе: добро может быть обусловлено мною самим. Только я сам могу его породить, я — закон, согласно которому добро может родиться, но не обстоятельства, не воспитание, не моя психология.

Чтобы осуществить добро, ты должен успеть к сроку. В этом смысле человек всегда должен быть готов к добру. А для зла по идее всегда одни и те же условия, к нему поэтому и можно подготовиться. Зло эмпирично. Эмпирично прежде всего в том смысле, что пытается насесть на то, что уже есть. Оно паразитарно. Ты ничего не изменяешь, только разрушаешь. Доброе дело — это действительно дело, поступок, потому что добро плодотворно, производительно, продуктивно. Оно должно что-то изменить в мире и в самом человеке. И в этом смысле оно всегда предполагает трансценденццию, выход за пределы того, что ты уже имеешь, того, что уже есть в мире. Поэтому для добра нет данных, уже отлитых и готовых форм (еще раз напомним об отрицательном характере моральных норм: формы зла известны). Добро всегда произведение, шедевр, всегда другое. Оно всегда заново творится. И сама форма добра возможна лишь через ее реализацию, а как таковой ее нет.

Поэтому мы всегда и сталкиваемся с какой-то неуловимостью добра. Обнаруживается некая метафизика добра. Сама оценка поступка должна совершаться на основании каких-то метафизических последствий, а не близких, конкретных результатов. Поступок имеет какую-то, казалось бы, нескончаемую рябь, энергию, распространение. Мы не знаем, как наш поступок “отзовется”.

Определенный метафизический контекст добра обусловливает то, что мы всегда находимся как будто бы в ситуации незнания, тайны. К примеру, человек узнал о своей близкой, неминуемой смерти, он идет мириться к тому, с кем, скажем так, “жизнь развела”, но тот не может отбросить обиду и гордыню, отвергает его, не дает ему высказаться. А когда узнает о его смерти, он начинает “кусать локти”, раскаиваться. Но уже поздно. Это, возможно, и есть метафизическая рябь наших дел. Как камень оставляет на воде эту рябь, так и поступок, невидимый в своей нравственной сути, все же оставляет определенные следы. И они все-таки ощутимы. Ощутимы в мире, в самой душе человека.

Да, добро не укладывается в логику эмпирии. Необходимо поступать так, как если бы все условия и последствия тобою просчитаны, а это можно сделать, отстранившись от эмпирии. Трансценденцией, то есть выходом за пределы данной наличной ситуации, я как будто заглядываю в будущее, я как будто совершаю поступок в области абсолютно знаемого.

В нравственности все различия даны очень зыбко, тонко, едва уловимо. Так, в т.н. “золотом правиле нравственности” могут быть услышаны почти неуловимые нотки личностной заинтересованности, некое прагматическое “пригодится”, невидимая выгода. Часто человек, помогая другому, и от него ждет того же самого. В этом смысле он хочет той самой награды за свое добро, которая не всегда прямо может иметься в виду. Человек, не получив ожидаемой помощи, может даже обвинить другого в использовании его. Но ведь его никто не заставлял, не принуждал к помощи.

Нежели то самое “пригодится” вынудило его на якобы доброе дело? Этот пример показателен. Смотрите, как долго устанавливался истинный смысл дела-поступка. Это и есть то, что мы называли некой мета-физической рябью наших поступков. Это то, что никогда не может быть дано нам сразу, но что проясняется потом.

С нашей точки зрения, лучший критерий безусловного разграничения добра и зла содержится в “категорическом императиве” Канта. Если сам человек, на которого было направлено доброе дело, — это цель, то это поистине, безусловное добро.

Добро всегда бывает бескорыстным и в этом смысле бесполезным. И это тоже может быть доказательством его метафизичности. Интересную аргументацию приводит Артур Шопенгауэр. Так, если творцы интеллектуальных произведений охотно принимают вознаграждение, то “почти каждый, кто совершил что-либо выдающееся в моральном отношении, отклоняет от себя всякое вознаграждение. Это в особенности бывает при моральных подвигах, когда, например, кто-нибудь спас жизнь другого или даже многих с опасностью для жизни собственной; тогда он обыкновенно, даже если он беден, безусловно, не принимает никакого вознаграждения, так как чувствует, что от этого поступка пострадала бы метафизическая ценность его поступка” (Шопенгауэр А. Свобода воли и нравственность. — М., 1992. — С. 247). Специальное афиширование доброго дела уничтожает его самоценность, перечеркивает всю его нравственную значимость (так как в него вкралась гордыня, самолюбование — величайшие пороки человечества). По своей сути добро бесценно, не имеет никакого вещественного или осязаемого эквивалента, не имеет цены.

Доброе дело не нуждается в обосновании и оправдании. Чем больше мы доказываем, что сделали добро, что хотели добра, тем больше мы доказываем, что поступок наш проблематично добрый. Добро не оправдывается. Его необходимо совершать, доверившись ему самому. Добро само себя обнаружит, проявит, покажет.

Одновременно с этим необходимо признать, что должно быть радостно и приятно делать доброе дело. Иначе это и не добро, если оно для тебя как бремя. Добро нужно делать с чувством собственного достоинства. Его нельзя стыдиться (это тоже противоречит сути доброго дела), им нужно гордиться. Вспомните, как дети не могут скрыть свою радость от того, что взрослые их похвалили за то или иное “доброе дело”, они могут скромно опускать глаза, но улыбка гордости на их лицах присутствует.

Однако не должно быть смещения мотивов. Добро должно делаться ради самого добра, ради человеколюбия, а не ради лицедейства и театральности, не ради зрителей, не ради позы. Конечно же, мы не отрицаем при этом, что от совершения добра может быть для самого субъекта польза, но эта “сверхпольза”, надутилитарная — чувство радости и удовлетворения. Хорошо бы, чтобы доброе дело делалось действительно с удовольствием.

Добро предполагает направленность на другого, реальную помощь людям.

Публичное выражение и обнаружение поступка тоже необходимы. Нравственная оценка может осуществляться “в виду других” (даже если мы говорим об оценке поступка самим субъектом, об оценке совестью). Если в пространстве веры всегда подразумевается Бог как субъект оценки и воздаяния, то что же делать неверующему человеку? Где тот “Бог”, который сможет абсолютно и безусловно оценить его деяния?

Совесть? Поэтому, возможно, человеку подчас необходимо сверять свои поступки с мнением других людей. Открываясь другому, человек стремится к самопроверке. Он хочет быть уверенным в своем нравственном выборе. Человек понимает свою недостаточность и ограниченность (в т.ч. в обладании моральной истиной). Он понимает, что в морали не может быть опыта как такового.

Итак, добродетельный человек, праведник не ждет никакой оценки и награды за свой поступок. Или скажем еще парадоксальнее: преступник знает, что совершил зло, а праведник не знает, что совершил добро. Известная истина гласит: святой, возомнивший себя святым, — самый большой грешник. Добро не самодовольно и не высокомерно, в нем есть элемент продуктивного сомнения. Добродетельный человек слишком требователен и критичен к себе. Чем больше человек свят и добродетелен, тем больше он сомневается в своей нравственности, тем больше испытывает угрызений совести от несовершенства самого себя.

Здесь мы сталкиваемся с некой антиномией. С одной стороны, добродетельный поступок как таковой дан прежде всего другим, плоды его объективно видны прежде всего извне. Но, с другой стороны, ретроспективно оценивая поступок, только сам человек, и никто другой, может с достоверностью и очевидностью сказать, как совершалось это дело, с какими помыслами. Многие мыслители предпочтение отдавали оценке внутренней мотивации. Если мы будем брать только видимую сторону поступка, то не схватим его нравственную суть, не поймем его нравственной ценности.

Добро неисчерпаемо. Моральные нормы сформулированы больше так, что задают не то, что “должен”, а то, что “не должен”. Что дает такая отрицательная форма:

дано как таковое не само добро, а зло со знаком “минус”? Этим достигается форма абсолютного, безусловного повеления. Зло более однозначно, чем Добро и долженствование. Добро же всегда больше, чем “не-зло”, чем отрицание зла. К примеру, есть такая религиозная и нравственная заповедь: “не убий”, но само по себе неубиение не может считаться добрым делом и добром как таковым. Добро многогранно и бездонно, а зло плоскостное. Я не устану творить Добро, его нельзя все переделать. На жизнь хватит! Примечательно, что несмотря на метафизичность добра и добрых дел, все-таки люди узнают добро. И это здорово! Добрые дела явны и узнаваемы.

Попробуем подвести итоги. Доброе дело — это сознательное и свободное действие, соответствующее долгу и моральному закону, направленное на высшее Благо, сделанное не по принуждению, а по совести, от души, искренне, бескорыстно, не для себя, не ради ложного публичного самоутверждения, не ради того, чтобы оно польстило самолюбию, а ради самого добра, ради блага других. Добро — это некая гармония, “золотая середина” между его избытком или недостатком (Аристотель), в нем должна быть гармония целей и средств, целей и результата, целей и последствий.

Зло же не может быть первичным, его нельзя онтологизировать, ведь из Зла Добро никогда не вырастет. Сократ, определяющий добродетель как знание, дал в итоге некое средство утверждения добра и борьбы со злом. Нет иного пути борьбы со злом, как мудрость и понимание того, что все в мире едино У добра нет иных средств, не зло же брать на вооружение.

“Зло — это как бы распавшееся добро, потерявшее цельность и меру” (Скрипник А.Л. Моральное зло в истории этики и культуры. М., 1992. — С. 250). Итак, если добро оцельняет человека, то зло разрушает его. Зло — это нечто безмерное. Гегель писал: “зная и желая лишь себя в своей особенности и отметая всеобщее, человек зол, и этим злом является его субъективность” (Гегель. Энциклопедия философских наук. В 3 т. — Т. 1. — М., 1974. С. 131). И если “человек хочет быть естественным, он хочет единичности” (там же), а значит, зла. Добро предполагает выход за пределы своей субъективности.

У-част-ие и при-част-ность Добру невозможны без внутреннего изменения человека. Можно привести такую аналогию: как нельзя знать экзистенцию, а ее можно только пережить, так нельзя знать и добро, его можно только пережить, узнать, включившись в него, совершая его. Зло не требует изменения, а добро требует, поэтому добро метафизично, а зло эмпирично.

Добродетельный человек — приговоренный совей совестью Мы отмечали, что разглядеть, что есть добро, а что зло, не так-то просто. Они не простая эмпирическая данность (не лежат на поверхности, как на ладони). Их еще нужно обнажить, сняв вещную оболочку отношений. Увидеть их можно при помощи

Добро и зло. Противоречия в понимании добра и зла.

Добро и зло. Противоречия в понимании добра и зла.

Центральной категорией морали является добро. Добро — это высшая нравственная ценность, делать добро — главный регулятив нравственного поведения. Противоположностью добра является зло. Оно есть антиценность, т. е. нечто несовместимое с нравственным поведением. Добро и зло не являются «равноправными» началами. Зло «вторично» по отношению к добру: оно лишь «оборотная сторона» добра, отступление от него. Не случайно в христианстве и исламе Бог (добро) всемогущ, а дьявол (зло) способен лишь соблазнять отдельных людей к нарушению заповедей Божьих.
Понятия добра и зла лежат в основе этической оценки поведения людей. Считая какой-либо человеческий поступок «добрым», «хорошим», мы даем ему положительную моральную оценку, а считая его «злым», «плохим» — отрицательную.
Рассматривая поведение человека с этической точки зрения, можно заметить, что многие поведенческие акты являются морально нейтральными, т. е. не заслуживают ни положительной, ни отрицательной моральной оценки. В самом деле, умывание и одевание, процесс еды, чтение, ходьба, посещение театра — все это дела, которые сами по себе ни нравственны, ни безнравственны. «Ненулевую» моральную оценку получают только те действия, которые, во-первых, совершаются намеренно и, во-вторых, имеют социальную значимость, т. е. прямо или косвенно затрагивают интересы других людей, создают или разрушают какие-то ценности. Такие действия называют поступками. Покупка хлеба не есть поступок, но если человек делится хлебом с голодающим или отнимает его у страждущего — это поступки (получающие моральную оценку с плюсом илиминусом). Добро и зло помаются только в единстве (добро через зло и наоборот). Для того чтобы быть деятельно добрым, человек должен узнать зло. Недостаточно изучать зло, чтобы постичь добро, злу необходимо сопротивляться.Добро получает значимость в противоположность злу, утверждается противостоянии злу.Представления людей о добре и зле являются неоднозначными, moi менять полюса.В разных культурах различны нравственные оценки одних и тех же явлений, поступков.

Совесть и стыд.

Как автономен долг, так и совесть человека, по существу, независима от мнения окружающих. В этом совесть отличается от другого внутреннего контрольного механизма сознания — стыда. Стыд и совесть в общем довольно близки. В стыде также отражается осознание человеком своего (а также близких и причастных к нему людей) несоответствия некоторым принятым нормам или ожиданиям окружающих и, стало быть, вины. Однако стыд полностью сориентирован на мнение других лиц, которые могут выразить свое осуждение по поводу нарушения норм, и переживание стыда тем сильнее, чем важнее и значимее для человека эти лица. Поэтому индивид может испытывать стыд — даже за случайные, непредполагаемыерезультаты действий или за действия, которые ему кажутся нормальными, но которые, как он знает, не признаются в качестве таковых окружением. Логика стыда примерно такова: «Они думают про меня так-то. Они ошибаются. И тем не менее мне стыдно, потому что про меня так думают». Логика совести иная. И это было осмыслено исторически довольно рано. Демокрит, живший на рубеже V и IV вв. до н.э еще не знает специального слова «совесть». Но он требует нового понимания постыдного: «Не говори и не делай ничего дурного, даже если ты наедине с собой. учись гораздо более стыдиться самого себя, чем других.» И в другом месте: «Должно стыдиться самого себя столько же, сколько других, и одинаково не делать дурного, останется ли оно никому неизвестным или о нем узнают все. Но наиболее должно стыдиться самого себя, и в каждой душе должен быть начертан закон: «Не делай ничего непристойного». 30. Проблема свободы и ответственности в этикеСвобода представляет одну из традиционных проблем этики, возникающую в связи с проблемой морального выбора, определением условий, делающих такой выбор возможным (наличие альтернатив), осмыслением оснований выбора, активности личности в процессе его совершения. Последнее связано с ответственностью личности за результаты ее выбора.
В объективном смысле выбор всегда создает новую реальность, новый круг общественных отношений, отсутствующих до его совершения. Эти отношения могут иметь положительное или отрицательное значение для других людей, могут отвечать или частично отвечать интересам одних людей и не отвечать интересам других.
Соответственно, моральная ответственность возникает в связи с тем, что выбор затрагивает интересы других людей, что он способствует стабилизации некоторых общественных отношений, воспроизводству общественной взаимосвязи (в том числе в расширенном, прогрессирующем масштабе) в том случае, если найден правильный баланс сочетания разных интересов, или наоборот, приводит к конфликтам, к напряжениям, разрушающе действующим на общественную жизнь.

Читайте также:  Какое количество информации с точки зрения алфавитного подхода содержит восьмеричное число

В индивидуальном плане выбор также имеет значение в смысле влияния на развитие мотивационной сферы личности. Его совершение, реакции людей на объективный результат выбора оказывают обратное влияние на характер мотивов, способствующих совершению данного выбора. Причем позитивное влияние на нравственное сознание личности может оказать даже негативный в объективном смысле результат. Например, возникновение конфликтной ситуации, в результате определенного выбора может способствовать тому, что человек начинает более глубоко анализировать мотивы своего нравственного поведения. Если в результате этого он даже не откажется от мотивов поведения, вызвавших конфликт, он может как-то их скорректировать, найти средства для разрешения конфликтной ситуации, убедить других людей изменить мотивы их поведения и т.д. Так что негативный в одном отношении и в одних временных параметрах результат морального выбора может в ряде случаев оказаться позитивным в других временных параметрах. Все это показывает невероятную сложность проблемы морального выбора и сложность определения меры ответственности личности за его совершение. Данное обстоятельство вызывает значительный разброс решений по поводу определения меры свободы и ответственности, представленных в этической мысли. От таких, в которых свобода объявлялась просто иллюзией (стоическая философия), до таких, в которых личности и вменяется абсолютная ответственность в глобальном смысле, так как ее индивидуальный выбор полагается влияющим на все процессы, развивающиеся в обществе, в связи с тем, что он становится примером для других людей, выбирающих свой образ жизни (экзистенциализм). Идея же отсутствия свободы создает трудности для представления о реальной ответственности личности за результаты ее поступков. Однако это не означает отрицания моральной ответственности. Решая данную проблему, абсолютистская этика идет по пути утверждения ответственности личности за мотивы ее поступков, не принимая во внимание или и в меньшей мере принимая во внимание ответственность за результаты (И. Кант). В консиквенциальной этике (эвдемонизме, этике разумного эгоизма, утилитаризме), наоборот, главным образом принимается во внимание именно ответственность за результат поступка. Решение данной проблемы осложняется также тем, что во многих концепциях мир, хотя он и рассматривается как недетерминированный и совместимый со свободным действием, тем не менее представляется как непознаваемый или настолько сложно организованный, что говорить о реальной ответственности за результат оказывается невозможным. Так, в экзистенциальной философии, несмотря на тезис о глобальной ответственности, отсутствие оснований выбора (Сартр) делает личность практически безответственной, как за мотив, так и за результат своего поступка. В деонтологическом интуитивизме личность полагается ответственной только за мотив поступка в силу утверждения о невозможности предсказания результата.

Проблема эгоизма в этике.

Здравый смысл явно подсказывает нам, что основанием для совершения всех плохих поступков является эгоизм, желание получать наслаждение для себя. Именно страстная погоня за собственным благополучием, вызванная желанием получать, является причиной для того, чтобы причинять зло ближнему. А если бы творение не находило никакого удовлетворения в собственном благополучии, то не было бы никого в мире, кто желал бы зла другому человеку.
Человек – это вопрос: «Для чего я живу и в чем смысл жизни?». У животных такого вопроса не возникает. В этом единственное отличие человека от животного.
Вопросы о смысле жизни просыпаются в человеке еще в детстве. Это признак того, что по природе своей он уже готов услышать ответ. И в мере готовности ребенка родители и окружение обязаны наполнить его, удовлетворить его любопытство. В противном случае он останется «животным», и вся жизнь его будет проходить совершенно автоматически, монотонно, без какого-либо изменения, возвышения над животным уровнем. В итоге, человек ничего особого не достигнет в жизни, и лишь в зависимости от того, в каком поколении, в какой эпохе живет, как-то заполнит годы своего существования.
Как можно помочь человеку приподняться над материальным существованием? Это можно сделать, ответив на вопрос: «В чем смысл нашей жизни?». Мы обязаны обеспечить людей этим знанием. А каждый человек, как ребенок, так и взрослый, впитает его согласно своей восприимчивости, согласно своим свойствам. Ведь человек год от года, из кругооборота в кругооборот постоянно совершенствуется. Мы видим, как далеко ушло человечество в своем развитии, какого оно достигло прогресса. Благодаря чему это происходит?
Дело в том, что желания людей все время усиливаются, растут… В результате вопрос: «В чем смысл нашей жизни?» тоже постоянно развивается в человеке. Поэтому люди, задающие такой вопрос сегодня, отличаются от тех, кто задавался им 200 или 2000 лет тому назад. Их вопрос исходит из состояний удрученности, подавленности и является следствием предшествующего развития, прошлого опыта. Разумный эгоизм — термин, часто используемый в последние годы для обозначения философско-этической позиции, устанавливающей для каждого субъекта принципиальный приоритет личных интересов субъекта над любыми другими интересами, будь то общественные интересы, либо интересы других субъектов. Теория разумного эгоизма берет свое начало от философских построений таких выдающихся мыслителей XVII в., как Локк, Гоббс, Пуффендорф, Гроций.

Понятие справедливости.

Справедливость — категория не только морального сознания, но также правового, экономического и политического. Не случайно великие античные философы (Платон и Аристотель) выделяли эту категорию в качестве основной для оценки состояния всего общества. Тем не менее в той степени, в какой политические решения и законы рассматриваются как справедливые или несправедливые, речь всегда идет об их нравственной оценке, то есть о том, согласны ли люди жить в обществе, проводящем данную политику, или же отвергают его как несправедливое, бесчеловечное, унижающее достоинство человека или отдельных групп людей.
Понятие справедливости отражает не только отношения людей между собой, но и по отношению к некоторому целому. Справедливость — системное качество, содействующее общему благу. Вне понимания значения сохранения этого целого в интересах всех оценка отдельных действий как справедливых или несправедливых, теряет смысл.
Справедливость — одно из основных понятий нравственного сознания и важнейшая категория теоретической этики. Справедливость одновременно определяет отношения между людьми по поводу их взаимных обязанностей и по поводу распределения совместно произведенных материальных и духовных благ. В зависимости от понимания того, какой должна быть справедливость,полагаются одинаковые обязанности (одинаковое отношение к некоторым правилам поведения) для всех лиц и уравнительное распределение или разные обязанности для разных лиц (например, дифференцированный уровень ответственности при выполнении разных работ) и дифференцированное распределение. Справедливость, по мнению Д. Ролза, первая добродетель общественных отношений.

Профессиональная этика

Профессиональная этика – это совокупность определенных обязанностей и норм поведения, поддерживающих моральный престиж профессиональных групп в обществе. В задачи профессиональной этики входит выявление нравственных норм и оценок, суждений и понятий, характеризующих людей в роли представителей определенной профессии. Профессиональная этика вырабатывает нормы, стандарты, требования, характерные для определенных видов деятельности.

Профессиональная этика должна также объяснить мораль и учить морали, прививать моральные принципы и представления о долге и чести, морально воспитывать работников. Этика призвана воспитывать, помогать людям правильно вести себя с людьми, общаться в производственном коллективе и т.п. Профессиональная этика учит следовать эталонам нравственности, принятым за норму поведения людей в определенной деятельности. На эти эталоны работник должен ориентироваться. Равняясь на этот эталон, работник сервиса должен воспитывать в себе соответствующее личностное качество.

Профессиональная этика призвана регулировать человеческие отношения в сфере производства. Каждая профессия имеет свою специфику принятой в ней и действующей системы ценностей. Причем один и тот же поступок может рассматриваться как моральный, внеморальный и даже аморальный в зависимости от того, как в нем выражается отношение к действующей системе ценностей. Основа профессиональной этики в сфере сервиса – нетерпимость к пренебрежению общественными интересами, высокое сознание общественного долга.

Этика и культура общения

Речь – это одна из самых важных характеризующих черт человека. От нашей манеры общения зависит то впечатление, которое мы производим на окружающих. Речь человека способна притягивать к нему людей или, наоборот, отталкивать. Речь также может оказывать сильное влияние на настроение нашего собеседника. Таким образом, культура общения складывается из умения слушать собеседника, речевого этикета, а также соблюдения правил хорошего тона. Любой акт культурного общения предполагает наличие по меньшей мере двух партнеров, имеющих разный коммуникативный статус. Партнеры общения могут различаться по возрасту, полу, общественному положению, национальности, конфессиональной принадлежности, степени знакомства и родства. В зависимости от них меняется стиль, тактика и стратегия общения. К примеру, младший обязан выслушивать старшего и не прерывать его речь, мужчина в коммуникативном процессе не имеет право говорить даме такие фразы, которые могут ее смутить, скажем, пошлости или двусмысленности. Культура общения допускает, чтобы подчиненный выказывал в разговоре с начальником некоторые элементы лести, а мужчина в общении с женщиной проявлял элементы заигрывания. В таком случае под этикетом надо понимать «совокупность специальных приемов и черт поведения, с помощью которых происходит выявление, поддержание и обыгрывание коммуникативных статусов партнеров по общению». Этикет можно сравнить с системой культурного сдерживания, поскольку он призван обеспечить вежливое общение неравных партнеров.

Гипотетический императив

Императи́в (лат. imperativus) — требование, приказ, закон. С появлением кантовской «Критики практического разума» императив — это общезначимое предписание, в противоположность личному принципу (максиме); правило, выражающее долженствование (объективное принуждение поступать так, а не иначе). Гипотетический императив имеет силу лишь при известных условиях; категорический императив выражает безусловное, неуклонное долженствование, он устанавливает форму и принцип, которым нужно следовать в поведении.

Сущность человека

Проблема сущности человека находится в центре философского учения о человеке. Раскрытие сущности входит в само определение любого предмета и без этого вообще невозможно вести разговор о его функциях, значении, существовании и т.д.
В истории развития науки ее представители усматривали отличие человека от животного и объясняли его сущность, используя различные специфические качества человека. Действительно, человека можно отличать от животного и по плоским ногтям, и по улыбке, и по уму, и по религии и т.д. и т.п. При этом нельзя не заметить, что в данном случае сущность человека пытаются определить исходя не из самого человека, а апеллируя к тем признакам, которые отличают его от ближайшего вида, т.е. как бы со стороны. Однако с методологической точки зрения, такой прием оказывается не совсем правомерным, ибо сущность любого предмета определяется, прежде всего, имманентным способом бытия самого этого предмета, внутренними законами его собственного существования. К тому же не все отличительные признаки человека являются существенными.
Как свидетельствует современная наука, в основе исторического бытия и развития человека, обусловливая его сущность, лежит трудовая деятельность, осуществляемая всегда в рамках общественного производства. Человек не может производить и заниматься трудовой деятельностью, не вступая прямо или опосредованно в общественные отношения, совокупность которых и образует общество. С развитием общественного производства и трудовой деятельности развиваются и общественные отношения людей. В той степени, в какой индивид аккумулирует, осваивает и реализует всю совокупность общественных отношений, происходит и его собственное развитие.
Отметим, что речь идет именно о всей совокупности общественных отношений: материальных и идеальных (идеологических), настоящих и прошлых. Это положение имеет важное методологическое значение, ибо из него следует, что человека надо понимать не вульгарно-материалистически, не идеалистически, не дуалистически, а диалектически. Другими словами, его нельзя сводить лишь к «экономическому человеку» или только к «человеку разумному», или к «человеку играющему» и т. д. Человек есть существо и производящее, и разумное, и культурное, и нравственное, и политическое и т.д. одновременно. Он аккумулирует в себе в большей или меньшей степени весь спектр общественных отношений и таким образом реализует свою социальную сущность. Другой аспект этого вопроса состоит в том, что человек — это дитя человеческой истории. Современный человек не взялся «ниоткуда», он есть результат развития общественно-исторического процесса. Иными словами, речь идет о единстве человека и человеческого рода.
Однако человек — не только результат общества и общественных отношений, он в свою очередь и творец их. Таким образом, он оказывается в одно и то же время и объектом и субъектом общественных отношений. В человеке реализуется единство, тождество субъекта и объекта. Существует диалектическое взаимодействие между человеком и обществом: человек — это микрообщество, проявление общества на микроуровне, а общество — это «сам человек в его общественных отношениях».

Читайте также:  Почему нельзя сдавать кровь с плохим зрением

Добро и зло. Противоречия в понимании добра и зла.

Центральной категорией морали является добро. Добро — это высшая нравственная ценность, делать добро — главный регулятив нравственного поведения. Противоположностью добра является зло. Оно есть антиценность, т. е. нечто несовместимое с нравственным поведением. Добро и зло не являются «равноправными» началами. Зло «вторично» по отношению к добру: оно лишь «оборотная сторона» добра, отступление от него. Не случайно в христианстве и исламе Бог (добро) всемогущ, а дьявол (зло) способен лишь соблазнять отдельных людей к нарушению заповедей Божьих.
Понятия добра и зла лежат в основе этической оценки поведения людей. Считая какой-либо человеческий поступок «добрым», «хорошим», мы даем ему положительную моральную оценку, а считая его «злым», «плохим» — отрицательную.
Рассматривая поведение человека с этической точки зрения, можно заметить, что многие поведенческие акты являются морально нейтральными, т. е. не заслуживают ни положительной, ни отрицательной моральной оценки. В самом деле, умывание и одевание, процесс еды, чтение, ходьба, посещение театра — все это дела, которые сами по себе ни нравственны, ни безнравственны. «Ненулевую» моральную оценку получают только те действия, которые, во-первых, совершаются намеренно и, во-вторых, имеют социальную значимость, т. е. прямо или косвенно затрагивают интересы других людей, создают или разрушают какие-то ценности. Такие действия называют поступками. Покупка хлеба не есть поступок, но если человек делится хлебом с голодающим или отнимает его у страждущего — это поступки (получающие моральную оценку с плюсом илиминусом). Добро и зло помаются только в единстве (добро через зло и наоборот). Для того чтобы быть деятельно добрым, человек должен узнать зло. Недостаточно изучать зло, чтобы постичь добро, злу необходимо сопротивляться.Добро получает значимость в противоположность злу, утверждается противостоянии злу.Представления людей о добре и зле являются неоднозначными, moi менять полюса.В разных культурах различны нравственные оценки одних и тех же явлений, поступков.

Механическое удерживание земляных масс: Механическое удерживание земляных масс на склоне обеспечивают контрфорсными сооружениями различных конструкций.

Понятия “добра” и “зла” в философии.

В философии “добро” и “зло” — это морально-этические категории, в которых выражается нравственная оценка поведения людей (групп, классов), а также общественных явлений с определенных классовых позиций. Под “добром” понимается то, что общество считает нравственным, достойным подражания. “Зло” имеет противоположное значение: безнравственное, достойное осуждения. В обосновании добра и зла каждый мыслитель, по существу, отстаивал нравственную позицию того или иного класса, к которому сам принадлежал. Идеализм искал вечные и неизменные основания добра и зла, усматривая их в божественной воле или абсолютном духе. Представители домарксовского материализма чаще всего находили источник добра и зла в абстрактной природе человека, в его стремлении к наслаждению, к счастью. Даже те из них, кто связывал нравственность с условиями жизни и воспитания человека, объявляли представления о добре и зле вечными и неизменными. Фактически же под “внеисторической человеческой природой” всегда скрывались социально обусловленные черты, свойственные представителям определенной социальной общности. Поэтому в обосновании добра и зла каждый мыслитель, по существу, отстаивал нравственную позицию того или иного класса. “Представления о добре и зле так сильно менялись от народа к народу, от века к веку, что часто прямо противоречили одно другому” (К. Маркс, Ф. Энгельс). Но изменения эти не являются результатом произвола, не зависят лишь от мнения субъекта. Их источник коренится в условиях жизни общества, и в силу этого они носят объективный характер. Поступки людей оцениваются как добро или зло соответственно тому, способствуют они или препятствуют удовлетворению исторических потребностей общества в целом, т.е. интересам прогрессивного класса, выражающего эти потребности. Представления о добре и зле выражаются через совокупность конкретных нравственных требований, определяющих нормы поведения людей в конкретном историческом обществе. Еще на зоре развития человеческой цивилизации параллельно возникли и формировались мораль и религия. Моральные нормы дают людям возможность оценивать свои и чужие поступки, сопоставлять их с эталоном, направлять и регулировать отношения с другими людьми. Простые нормы морали — представления людей про добро, зло, долг, счастье, справедливость — передаются от поколения к поколению. Естественно, они конкретно исторически обусловлены, на них отражаются противоречия тех или иных периодов жизни общества, социальные катаклизмы. Но общая гуманистическая основа остается неизменной. Мораль одинаково требовательно относится ко всем людям.

Добро связывают с понятием блага, к которому относят то, что полезно людям. Из этого следует суждение о том, что не является благом бесполезное, никому не нужное или вредное. Однако необходимо уточнить, что благо есть не сама польза, а лишь то, приносит пользу; так и зло – не сам вред, а то, что вызывает вред, приводит к нему.

Благо может существовать в виде самых различных вещей и состояний: это может быть книга, пища, отношение к человеку, технический прогресс и справедливость. У всех вышеозначенных понятий есть один объединяющий их признак: они имеют положительное значение в жизни человека, они полезны для удовлетворения его потребностей – бытовых, социальных, духовных.

Благо относительно: нет ничего такого, что было бы только вредным, как и такового, что было бы только полезным. Благо в одном отношении может быть злом в другом. Благо для людей одного исторического периода может не быть таковым для людей другого периода. Блага имеют неодинаковую ценность и в разные периоды жизни индивида (например, в молодости и в старости). Кроме того, не все то, что полезно одному человеку, бывает полезно другому. Так, социальный прогресс, принося обществу определенные и немалые блага (улучшение условий жизни, овладение силами природы, победа над неизлечимыми болезнями, демократизация общественных отношений и прочее), оборачивается зачастую столь же немалыми бедствиями (изобретением средств массового уничтожения, войнами за обладание материальными благами, техническими катастрофами) и сопровождается проявлением самых низменных человеческих качеств (злобы, мстительности, зависти, жадности, подлости, предательства).

Этику интересуют не любые, а лишь духовные блага, к которым относятся и такие высшие нравственные ценности, как свобода, справедливость, любовь, счастье. В этом ряду Добро – это особый вид блага в сфере человеческого поведения. Иными словами, смысл добра как качества поступков состоит в том, какое отношение эти поступки имеют к благу.

Добро, как и зло, является этической характеристикой человеческой деятельности, поведения людей, их отношений. Поэтому все, что направлено на созидание, сохранение и укрепление блага, есть добро. Зло же есть уничтожение, разрушение того, что является благом. А поскольку высшее благо – это совершенствование отношений в обществе и совершенствование самой личности, то есть развитие человека и человечества, то все, что в действиях индивида способствует этому, — добро; все, что препятствует, — зло.

Исходя из того, что гуманистическая этика во главу угла ставит Человека, его уникальность и неповторимость, его счастье, потребности и интересы, мы можем определить критерии добра. Это, прежде всего то, что способствует проявлению подлинной человеческой сущности – самораскрытию, самореализации личности. В этом случае еще одним критерием добра и одновременно – условием, обеспечивающим самореализацию человека, выступает гуманизм как «абсолютная цель бытия» (Гегель).

И тогда добро – это все, что связано с гуманизацией человеческих отношений: это мир, любовь, уважение и внимание человека к человеку; это научно-технический, социальный, культурный прогресс – не только в тех их аспектах, которые направлены на утверждение гуманизма.

Таким образом, в категории Добра воплощаются представления общества о наиболее положительном в сфере морали, о том, что соответствует нравственному идеалу; а в понятии Зла – представления о том, что противостоит нравственному идеалу, препятствует достижению счастья и гуманности в отношениях между людьми.

Как и все моральные феномены, добро есть единство побуждения (мотива) и результата (действия). Благие побуждения, намерения, не проявившиеся в действиях, еще не есть реальное добро: это добро потенциальное. Не является добром и хороший поступок, ставший случайным результатом злонамеренных мотивов.

Добрыми должны быть как цель, так и средства ее достижения. Даже самая благая, добрая цель не может оправдывать любые, особенно безнравственные, средства. Так, благая цель – обеспечение порядка и безопасности граждан не оправдывает, с моральной точки зрения, применения смертной казни в обществе.

Как качества личности добро и зло выступают в виде добродетелей и пороков. Как свойства поведения – в виде доброты и злобы. Доброта, с одной стороны, — линия поведения (приветливая улыбка или вовремя произнесенная любезность). С другой стороны, доброта – это точка зрения, сознательно или невольно исповедуемая философия, а не природная склонность. Кроме того, доброта не исчерпывается сказанным или сделанным. В ней – все существо человека. Добрый человек всегда отзывчив, внимателен, сердечен, способен разделить чужую радость, даже когда озабочен собственными проблемами, усталостью, когда у него есть оправдание для резкого слова или жеста. Добрый человек излучает тепло, щедрость и великодушие. Он естественен, доступен и отзывчив, при этом он не унижает своей добротой и не ставит никаких условий

Итак, Добро, в широком смысле слова, как благо, означает ценностное представление, выражающее положительное значение чего-либо в его отношении к некоторому стандарту, либо сам этот стандарт. В живой речи слово «добро» употребляется для обозначения самых различных благ.

По своему содержанию Зло противоположно Добру. Соответственно, оно выражает, во-первых, наиболее обобщенные представления обо всем безнравственном, противоречащем требованиям морали, во-вторых, общую абстрактную характеристику отрицательных моральных качеств, в-третьих, оценку отрицательных поступков людей.

К злу относятся такие качества, как зависть, гордыня, меть, высокомерие, злодеяние. Чувство зависти уродует личность и взаимоотношения людей, оно возбуждает у человека желание того, чтобы другой потерпел неудачу, несчастье, дискредитировал себя в глазах окружающих. Зависть побуждает личность совершать аморальные поступки. Не случайно зависть считается одним из самых тяжких грехов в христианской религии, ибо все остальные грехи можно рассматривать как следствие или проявление зависти.

Высокомерие, на каких достижениях или заслугах оно бы ни было основано, также считается одним из проявлений зла. Оно характеризуется неуважительно-презрительным, надменным отношением к окружающим (ко всем или к отдельной личности, в частности). Противоположны высокомерию скромность и уважение к людям.

Одно из самых острых проявлений зла – месть (разновидностью ее является укоренившаяся в традициях некоторых народов кровная месть).

Дифференциация культуры выделяет различные планы в общем понятии Зла:

· Космический план (зло как безличный хаос, угрожающий мировому порядку).

· Социальный (зло, выступая в облике общественной силы – слоя, группы, личности, — противопоставляет себя целому и разлагает его).

· Человеческий (зло как дисгармония телесных и духовных качеств личности).

Итак, хотя по императивно-ценностному содержанию, добро как будто соразмерно злу, их онтологический статус может трактоваться различно.

Согласно одной точке зрения, добро и зло являются однопорядковыми началами мира, находящимися в постоянном единоборстве.

Согласно другой точке зрения, действительным абсолютным мировым началом является божественное добро, а зло – результат ошибочных или порочных решений человека, свободного в своем выборе.

В отношении к Бытию зло есть ничто. Таким образом, добро, будучи относительным, в противопоставленности злу, абсолютно в исполненности совершенства; зло – всегда относительно. Этим объясняется тот факт, что в ряде философско-этических концепций (Августина, В. Соловьева, Д. Мура) Добро рассматривалось как высшее и безусловное моральное понятие.

В той мере, в какой добро понимается как абсолют, всеединство, источник зла усматривается в самом человеке, в его первородной греховности, в естественном изначальном эгоизме (Гоббс, Зиммель). Согласно третьей точке зрения, противоположность Добра и зла опосредована – Богом (Л. Шестов), «высшей ценностью» (Н. Бердяев), а онтологически и аксиологически Добро не является конечным понятием.

Источники:
  • http://cyberpedia.su/15xbe14.html
  • http://studfiles.net/preview/6431309/page:2/