Оцените с этической точки зрения результаты косвенного

Рассмотрим сначала, что такое этика, косвенное и прямоевлияние.

Этикой считаютсовокупность моральных законов.

Прямое влияние – это прямое уничтожение различных видов.Летние пикники, которые устраивают люди, вырубка лесов, опустошение болот,охота на животных. Выбрасывание в водумусора приводит к гибели рыб.

Косвенным влиянием называют загрязнение территории, накоторой живут животные. Изменение или разрушение среды обитания. Например,загрязнение воды. Некоторые виды животных от этого не восстанавливаются.

Исходя из всего этого, можно сказать, что результатывесьма плачевны. Человек, в своей жадности и эгоизме совершенно забывает о том,что он зависим от природы и ее благ, которые сам и уничтожает. Моральные законыбессильны перед невоспитанностью человека. Этика не может помочь тем, ктопоступает хуже самих животных, которые не разрушают природу, как человек.

Проверено экспертом

Рассмотрим сначала, что такое этика, косвенное и прямое влияние.

Этикой считают совокупность моральных законов.

Прямое влияние – это прямое уничтожение различных видов. Летние пикники, которые устраивают люди, вырубка лесов, опустошение болот, охота на животных. Выбрасывание в воду мусора приводит к гибели рыб.

Косвенным влиянием называют загрязнение территории, на которой живут животные. Изменение или разрушение среды обитания. Например, загрязнение воды. Некоторые виды животных от этого не восстанавливаются.

Исходя из всего этого, можно сказать, что результаты весьма плачевны. Человек, в своей жадности и эгоизме совершенно забывает о том, что он зависим от природы и ее благ, которые сам и уничтожает. Моральные законы бессильны перед невоспитанностью человека. Этика не может помочь тем, кто поступает хуже самих животных, которые не разрушают природу, как человек.

оцените с этической точки зрения результаты косвенного и прямого влияния человека на животных

Косвенное влияние это как перегон скота на другой конец страны,но мы это уже делаем диким животным-вырубая леса гоним их к тому что они вымрут.Велико и прямое влияние,каждую секунду десятки животных по всму миру падают замертво с выстрела человека.

незачто всем помогаю

Want poznakomitsa closer come to the site http://bestrealgirl.com/?u=6ex8kwf&o=uz5kxp7

Другие вопросы из категории

1)в правом предсердие
2)в капиллярах печени
3)в нижней полой вене
4)в брюшной артерии

клетка;2)Размножаются только вегетативным путём;3)Размножаются почкованием;4)Тело не разделено на органы;5)Являются продуцентами органического вещества на Земле;6)Имеются все свойства живого-обмен веществ,питание,дыхание,размножение и т.д.7)Клетки растений окружены тонкой оболочкой;8)Клетки растений имеют толстую целлюлозную оболочку;9)Имеют неорганиченный рост;10)Размножаются половым путём;11)Размножаются тремя путями-вегетативным,бесполым,половым;12)Способны к фотосинтезу;13)Практически все имеют цветок;14)Неводвижны;15)Запасное питательное вещество-крахмал.

2. Дыхательный центр возбуждается, если в межклеточном веществе

1) уменьшается концентрация кислорода

2)увеличивается концентрация кислорода

3) увеличивается концентрация углекислого газа

4) уменьшается концентрация углекислого газа

Выберите три правильных ответа.

4. Особенности альвеол:

1)состоят из однослойного эпителия

2)состоят из нескольких слоев эпителиальных клеток

3)имеют вид пузырьков

4) оплетены капиллярами

5)имеют вид тонких трубочек

6) покрыты мышечной тканью

5. Систему дыхательных путей образуют:

1) носовая полость

Читайте также

1. Почему питаться нужно через каждые 3-4 часа?
2. почему ежедневно на столе должны быть свежие овощи и фрукты?
3. Почему нужно ограничивать употребляемое количество соли?
4. Почему следует исключить из рациона питания все жгучие и острые специи, соусы, майонезы, кетчупы?
5. Почему нужно отдавать предпочтение продуктам, приготовленным на пару, отварным. тушеным
6. Почему следует ограничивать потребление сахара, кондитерских изделий, сладких,
особенно газированных напитков.
7. Почему нужно в день выпивать много чистой воды?

+ можете добавить еще несколько правил питания и так же объяснить их с биологической точки зрения

порядка, поскольку очищает общество от наименее приспособленных. Какова ваша точка зрения?

Клонирование человека с биологической, хозяйственной и этической точки зрения

Вопросы и задания

1. Устно дополните предложения:

Зоология представляет систему наук и изучает . Морфология — наука о . ; анатомия — наука о . ; систематика — наука, занимающаяся . ; этология — наука о . .

2. Назовите имена и труды ученых, впервые исследовавших разных животных.

3. Перечислите царства живой природы. Назовите их особенности.

4. Сравните характерные признаки животных и растений. Укажите черты сходства и различия.

5. Сравните животную и растительную клетки. Назовите черты сходства и различия.

6. Охарактеризуйте особенности питания, характерные для растений и животных.

7. Установите последовательность систематических категорий: отряд, царство, класс, тип, семейство, вид, род. Поясните на конкретных примерах.

8. Дайте определение тканей. Назовите основные типы животных тканей. В чем их отличие от растительных?

9. Назовите и опишите ткани животных на конкретных примерах. Укажите, в какой группе они впервые появляются, каковы их строение и функции.

10. Назовите органы, образующие одну из систем у млекопитающих: опорно-двигательную, пищеварительную, дыхательную, выделительную, кровеносную или нервную. Каково значение каждой из этих систем?

11. Назовите эволюционно прогрессивные черты птиц и млекопитающих.

12. Охарактеризуйте уровни организации органического мира на примере животных.

13. Объясните, какую роль играют животные в биоценозах.

14. Объясните, почему необходимо рационально использовать и охранять диких животных.

15. Что изучает комплексная наука зоология? Назовите науки, входящие в ее состав.

16. Назовите признаки, характерные для животных.

17. Охарактеризуйте на нескольких примерах роль животных в природе.

18. Дайте оценку влияния некоторых вредителей на сельскохозяйственные растения и назовите способы борьбы с вредителями.

19. Какую роль в природе играют конкурентные взаимоотношения животных и симбиоз? Подтвердите примерами.

20. Каковы задачи науки систематики и ее роль в изучении животных?

21. Дайте определение основной единицы классификации живых организмов.

22. Сравните систематические категории равного размера, входящие в царство Растения и царство Животные, поясните примерами.

23. Оцените с этической точки зрения результаты косвенного и прямого влияния человека на животных.

24. Объясните значение мер по сохранению редких животных, которые предпринимаются в нашей среде и в мире.

25. Какое значение имели труды К. Линнея и Ч. Дарвина для развития зоологии?

26. Сравните строение клетки животных и клетки растений. Выявите различия.

27. Опишите клеточные структуры, которые участвуют в размножении клеток.

28. Выявите существенные признаки ткани.

29. Докажите существование взаимосвязи строения и функций органов на примере какой-либо системы органов.

30. Обоснуйте взаимосвязь типа симметрии животного и образа жизни.

1. Закончите предложения.

Зоология — наука о .

Основной систематической категорией в биологии является .

2. Напишите, чем знамениты эти ученые.

3. Расположите номера следующих систематических категорий в последовательности от самого «низкого» до самого «высокого» ранга:

1 — вид, 2 — семейство, 3 — класс, 4 — тип, 5 — отряд, 6 — царство, 7 — род, 8 — подтип.

4. Что позволяет ученым разных стран понимать друг друга, описывая животных?

5. Назовите науки, изучающие животных:

. — наука и поведении животных.

. — наука о закономерностях распространения и распределения животных на Земле.

. — наука о насекомых.

6. Перечислите основные области применения зоологических знаний.

Оценка ситуаций с этической точки зрения

Даже если исследовательская организация строго соблюдает законы, этого еще недостаточно для успеха. Если нарушается этика, то репутация организации будет быстро испорчена.

Конечно, не всегда возможно действовать полностью этично. Но всегда нужно оценить возможный вред от своих действий и попытаться свести его к минимуму.

Использование имеющихся наработок

Организация по торговле недвижимостью заказывает исследование, призванное разобраться в причинах того, почему многие потенциальные клиенты предпочитают не пользоваться ее услугами, а ведут дела самостоятельно.

У исполнителя – исследовательской организации – уже имеются определенные гипотезы на этот счет, так как аналогичное исследование уже проводилось для другой организации, работающей с недвижимостью.

Этично ли давать заказчику информацию, которая ранее была получена для его конкурента?

Этично ли проводить исследования, если их результат заранее известен? Нельзя ли как-то обобщить имеющийся опыт?

Следует ли организации-исполнителю помочь заказчику сформулировать проблему более точно, основываясь на своем опыте?

Следование пожеланиям заказчика

Организация заказывает исследование, причем настаивает на сборе определенных данных строго заданным способом. Исполнитель видит, что заказ сделан безграмотно: данные бесполезны, способ их сбора недостоверен и слишком дорог. Если отчет по заказанным исследованиям будет опубликован, то это повредит репутации исполнителя.

Какие факторы, и в какой степени влияют на решение, принимаемое руководством исследовательской организации?

Какие еще факторы могут повлиять на него?

Изучение способа премирования продавцов

Организация по продаже одежды исследует способы премирования продавцов. В полевом эксперименте выделены четыре группы. Одной группе платят за объем продаж определенной модели, другой – за объем продаж определенной организации, третьим – за то и за другое. Есть и контрольная группа, которой премия не выплачивается вообще.

Есть ли здесь этические проблемы?

Если да, то каковы они?

Если да, то как свести их к минимуму?

Передача дополнительной информации

Руководство салона красоты планирует продление работы в вечернее время, чтобы привлечь работающих женщин. Вам заказывается исследование привлекательности этого нововведения для потенциальных клиентов. Но Вы знаете, что в районе, где расположен салон красоты, неблагополучно с преступностью.

Стоит ли браться за исследование?

Что делать, если предлагаемые изменения окажутся привлекательными для респондентов?

Каковы последствия того, чтобы скрыть известную Вам информацию?

Что можно сказать в этой ситуации о праве респондента на информированность?

Случайно полученная информация

Менеджер по рекламе некоторой организации, будучи в издательстве рекламной газеты, увидел на столе у издателя заказ на рекламу, поданный конкурентом. Осведомившись у издателя, он выяснил, что конкурентами в ближайшее время планируется акция по снижению цен.

В результате этого организация разработала контрмеры, и действия конкурентов были полностью нейтрализованы.

Этично ли было сообщать такую информацию в свою организацию?

Что, если реклама конкурентов лежала бы в папке, и менеджер случайно открыл бы ее?

Что, если менеджер открыл бы папку не случайно, а после того, как увидел, что она относится к организации-конкуренту?

Надо ли пользоваться информацией подобного рода?

Эксперименты, неоднозначные с этической точки зрения.

Часто в экспериментах, признанными неоднозначными с точки зрения этики ученый-экспериментатор сталкивается с проблемой увлеченности научным поиском и, в связи с этим, с «дисквалификацией» испытуемых людей в людей «подопытных». Такого рода эксперименты предполагают возможность причинения морального, а порой и физического вреда испытуемым, однако, экспериментаторы оправдывают эти «издержки» тем фактом, что изучают такие острые социально-психологические проблемы, как подчинение, агрессия, конформность и другие социальные явления, являющиеся деструктивными для психики людей.

В основе этой этической дилеммы лежит этическая проблема выбора между правами личности и нуждами общества. И, в связи с плюрализмом мнений в вопросах этики, часть ученых соглашаются с моральной оправданностью таких экспериментов, считая, что этический контроль тормозит развитие науки, а часть соглашаются с необходимостью этических ограничений.

Некоторые эксперименты признаны этически неоднозначными по другому основанию. Речь идет о добровольном согласии и полной информированности будущего испытуемого о процедуре исследования. Существуют такие эксперименты, в которых получение полной информации о сути эксперимента повлечет за собой не только снижение качества полученных результатов, но и полное их искажение.

Например, это касается использования в эксперименте подставных лиц, о которых не должны знать испытуемые, действующих по определенному сценарию. В качестве другого примера можно привести ситуацию, когда исследование вышло из- под контроля самого экспериментатора. Поэтому часто в такого рода исследованиях, испытуемым сообщают заведомо ложную информацию, открывая правду об истинных условиях эксперимента после его проведения.

Противники предоставления ложных сведений будущим участникам эксперимента говорят о неэтичности лжи и о невозможности устранить причиненный вред разъяснительной беседой в конце эксперимента.

Точки соприкосновения различных этических моделей на сегодняшний день были найдены следующим образом: потенциальные выгоды от результатов, полученных в исследовании должны значительно превышать возможный риск здоровью и психологическому благополучию участников.

Примеры экспериментов, вызвавших дискуссии в этическом плане.

1. Стэндфордский тюремный эксперимент.

Исследование, проведенное Филиппом Зимбардо в 1971 году, стало всемирно известным по ряду причин. Психологическое исследование было заказано и оплачено военно-морским флотом США с целью объяснить возникающие конфликты между служащими в морской пехоте и конфликты, наблюдающиеся в исправительных учреждениях. Данное обстоятельство является иллюстрацией к смене парадигмы «чистой науки» к науке прикладной. Целью эксперимента было исследование реакции человека на ограничение свободы, на условия тюремной жизни и на влияние навязанной социальной роли на его поведение. Добровольных оплаченных участников эксперимента, которые были студентами колледжа, пригласили с целью в течение двух недель имитировать тюремную жизнь в подвале колледжа. При этом с помощью жеребьевки, студенты были распределены на охранников и заключенных. Кроме этого, студент экспериментирующей кафедры был назначен надзирателем, а сам Ф.Зимбардо – начальником «тюрьмы».

«Охранникам» были даны инструкции, запрещающие физическое насилие над заключенными, а также выданы темные очки, дубинки и униформа. «Заключенным», выбранным по жребию, велели отправляться домой, и впоследствии неожиданно для испытуемых, арестовали, провели унизительную процедуру задержания, обыска, снятия отпечатков пальцев, раздевания и облачения в неудобные халаты. В условиях имитации тюремной жизни, «заключенные» подвергались серьезным унижениям и ограничениям в пище и в гигиенических нуждах. Часть «охранников» демонстрировала откровенно садистское поведение, часть «заключенных» досрочно вышли из эксперимента с огромной психологической травмой. Сам Ф.Зимбардо настолько включился в эксперимент в качестве участника, что, по его словам, злился на тот факт, что власти города ему отказали в предоставлении помещения в настоящей тюрьме для предотвращения побега «заключенных». Эксперимент был прекращен через 6 дней. Вопрос о прекращении эксперимента и о его этичности поставила единственная из пятидесяти его свидетелей – Кристина Маслак, невеста Ф.Зимбардо. Эксперимент, несомненно, внес большой вклад в развитие психологического знания. Он демонстрирует силу оправдывающей идеологии в совершении неэтичных поступков, а также влияние конкретной ситуации на поведение человека, несмотря на его внутренние особенности личности. Однако, до сих пор среди ученых нет общего мнения о моральной обоснованности этого эксперимента. Во время самого эксперимента ни у одного из участников не возник вопрос о его этичности. Один из «заключенных» объявил голодовку в качестве протеста, но не поставил вопрос об этичности в целом.

Этот эксперимент также служит примером настолько сильной увлеченности исследователя процедурой эксперимента, что он незаметно для себя стал его участником и утратил контроль над ситуацией.

2. Эксперимент С. Милгрэма.

Данный эксперимент был описан его автором – Стенли Милгрэмом в 1963 году в статье «Подчинение: исследование поведения». Целью эксперимента было выяснение степени подчинения авторитетному лицу, которое требовало причинять страдания другому человеку. Несмотря на внутренний этический конфликт, участники эксперимента не смели ослушаться представителя власти. С. Милгрэм пытался найти ответ на вопрос о причинах участия немецких граждан в уничтожении мирных жителей в концентрационных лагерях. Эксперимент был построен следующим образом. С. Милгрэм не озвучил участникам эксперимента истинную его цель, кроме этого, он нанял подставных актеров на роль испытуемых, изображающих «учеников» в данном эксперименте. «Учителя» — действительные испытуемые, должны были наказывать ударом тока «учеников» за неправильные ответы. При этом, если они затруднялись включить ток, экспериментатор приказывал им сделать это, утверждая, что этого требуют условия эксперимента и ответственность лежит на экспериментаторе. Подставные актеры на самом деле не испытывали ударов током, но криками изображали боль. По результатам эксперимента, более половины испытуемых дошли при обучении до отметки в 450 вольт – смертельной и конечной точки шкалы. Несмотря на находящуюся под вопросом этичность этого эксперимента, он был повторен автором в Голландии, Германии, Испании, Италии, Австрии и Иордании, и результаты оказались такими же, как и в Америке. Кроме того, после ставших известными событий в тюрьме Абу-Грейб в Ираке, Джерри Бергер, преподаватель психологии в Университете Санта-Клара, попытался копировать этот эксперимент, немного модифицировав его, чтобы обратиться к его этическим проблемам. Максимальный уровень напряжения был снижен до 150 вольт, участники эксперимента наших дней показали те же результаты и уровень повиновения, что и в эксперименте С. Милгрэма. По поводу уместности с этической точки зрения данного эксперимента в наши дни, Д. Бергер считает, что важнее для науки ответ на главный вопрос о том, способны ли наши современники на такое поведение. Несмотря на то, что эксперимент С. Милгрэма не вписывается в существующие сегодня этические рамки, находятся его последователи, которые видоизменяют начальные условия и считают, что после этого эксперимент становится целиком и полностью этичным.

3. Эксперимент Ч. Хофлинга.

Проблемы подчинения исследовал Чарльз Хофлинг в 1966 году. По сравнению с экспериментом С. Милгрема можно считать этот эксперимент достаточно невинным. При этом, этот эксперимент формально нарушает этические нормы, поскольку испытуемые даже не знали, что они участвуют в эксперименте. Однако, целью психиатра Ч.Хофлинга было выяснить как влияет на принятие решения о повиновении незнание человека о том, что он участвует в эксперименте. Исследование заключалось в том, что экспериментатор лично звонил в больницу, представлялся доктором и по телефону давал указание медицинской сестре ввести определенному больному двойную дозу несанкционированного лекарства. Медсестры знали о том, что данное лекарство не разрешено к использованию в клинике, знали о величине нормальной дозы, знали правила больницы, которые запрещают, как принимать указания по телефону, так и пользоваться запрещенными препаратами. И тем не менее, 21 медицинская сестра из 22 фактически выполнила указание «врача». То есть, пошла к шкафчику и намеревалась дать препарат больному.

Сам факт данного эксперимента, возможно, в дальнейшем предотвратит халатность медсестер и послужит сохранению здоровья пациентов, хотя, если судить по результатам повторного эксперимента С.Милгрема, то этот вопрос является открытым. В данном эксперименте здоровье пациентов уже оказалось под угрозой во время эксперимента.

4. Эксперимент С.Аша.

Данный эксперимент был проведен в середине 50 годов ХХ века и направлен на выявление конформности – склонности подчиняться большинству при выражении своего мнения. На самом деле конформность проявляется в случае влияния группы на индивида, поэтому, эксперимент С. Аша можно отнести к экспериментам, связанным с манипуляцией сознанием испытуемого. Эксперимент состоял в том, что испытуемый должен был оценить длину трех линий. Кроме испытуемого это же упражнение должны были проделать еще несколько человек, являющимися студентами С.Аша и подставными актерами. После ответа испытуемого (длина линий была очевидна), все студенты по очереди давали заведомо ложный, одинаковый ответ. По результатам эксперимента три четверти испытуемых в итоге согласились с мнением группы хотя бы один раз. Причем, большинство участников в интервью после эксперимента признались в своем неверии в свои конформистские ответы. Эксперимент демонстрируют социально-психологический механизм зависимости человека даже в тех условиях, когда он четко осознает свою правоту и ошибки других. А также является фактом манипуляции поведением человека. Эксперимент С. Аша были одобрены в обществе психологов и повторены с различными вариациями С. Московичи, Ч. Неметом и Г. Вахтлером.

В качестве этического комментария добавлю, что после эксперимента исследователь, согласно этическим нормам, должен раскрыть испытуемому свой обман, обусловленный сутью эксперимента, этим принести испытуемому психологических дискомфорт, объявив его легковерным конформистом.

В рассмотренных нами экспериментах организаторами были решены вопросы об их профессиональной компетентности, о надежности и валидности методик. Однако, выводы, результаты эксперимента, в дальнейшем озвученные участникам, явились причиной их психологического дискомфорта. Возможно, другие люди, не являясь непосредственными участниками, испытывают его в той же мере. Этот факт является общим для неоднозначных психологических экспериментов, в том числе и менее скандальных.

В этих экспериментах встает вопрос о правомерности и этичности существенных вмешательств в сознание и поведение человека. В тюремном эксперименте участников лишали свободы, подвергали жестокому обращению.

В эксперименте С. Милгрэма испытуемого ставили в ситуацию выбора между долгом и состраданием, при этом часть участников были уверены в том, что они убили человека.

Сознание этого факта является, скорее всего, пожизненной психологической травмой. Как можно измерить влияние подобного стресса на участника? Поддаются ли прогнозу последствия для участника, который теперь знает, что ради науки и под давлением авторитета он способен на убийство? Настолько ли цель оправдывает средства, и в каких категориях определить ценность потенциальной пользы от результатов исследования и вред, нанесенный испытуемым и обществу в целом.

Этические нормы и кодексы, казалось бы, ограничивают свободу научного поиска. Так считает существенная часть научного сообщества. Осознание ученым своей личной социальной и нравственной ответственности делает необходимым тот выбор, который учитывает возможные негативные последствия. Наука – это великая сила. И как любая сила, она может быть опасна. Этика науки в современном мире выполняет функцию предохранителя этой прекрасной и опасной силы.

Моральные нормы и этические модели формируются в обществе как в виде этических кодексов, так и путем передачи молодым исследователям мировоззренческой позиции ух учителей и научных руководителей.

В любой человеческой деятельности, в науке в том числе, действия и поступки каждого члена сообщества подчиняются выработанной системе этических норм, которые определяют характер санкций в зависимости от поведения ее отдельного члена. Такие нормы возникают в процессе развития самой науки, аналогично естественному отбору, сохраняющему и привносящему новое в той мере, в которой это необходимо на данном этапе развития данной науки.

Часть коллег высказала мнение, что самые крупные открытия как раз и были совершены «на грани фола». Часть говорили о непомерно высокой цене открытия и об «одной слезинке ребенка», ради которой . вы знаете.

Если у вас есть свое мнение в этй сторону — прошу Вас озвучить его. Буду благодарна и признательна всем, не оставшимся равнодушными.

Оцените с этической точки зрения результаты косвенного

You are using an outdated browser. Please upgrade your browser or activate Google Chrome Frame to improve your experience.

Внимание Скидка 50% на курсы! Спешите подать
заявку

Профессиональной переподготовки 30 курсов от 6900 руб.

Курсы для всех от 3000 руб. от 1500 руб.

Повышение квалификации 36 курсов от 1500 руб.

Лицензия №037267 от 17.03.2016 г.
выдана департаментом образования г. Москвы

Оцените с эстетической точки зрения результаты косвенного и прямого влияния человека на животных

Екатерина в категроии Биология, вопрос открыт 29.08.2017 в 00:41

Обьясните значение мер по сохранению редких животных, которые поедпринимаются в нашей стране и в мире

Прямая и косвенная оценка: все дело в эмоциональности Текст научной статьи по специальности « Языкознание»

Аннотация научной статьи по языкознанию, автор научной работы — Самигуллина А. С., Федорова А. Л.

В настоящей статье рассматривается ряд дискуссионных вопросов оценочной семантики, учитывая специфику прямой и косвенной референции. За эмоциональностью закрепляется регулирующая функция дифференциации оценки в ее прямых и косвенных проявлениях, что открывает новые горизонты в изучении аксиологического познания.

Похожие темы научных работ по языкознанию , автор научной работы — Самигуллина А.С., Федорова А.Л.,

Текст научной работы на тему «Прямая и косвенная оценка: все дело в эмоциональности»

ПРЯМАЯ И КОСВЕННАЯ ОЦЕНКА: ВСЕ ДЕЛО В ЭМОЦИОНАЛЬНОСТИ

В настоящей статье рассматривается ряд дискуссионных вопросов оценочной семантики, учитывая специфику прямой и косвенной референции. За эмоциональностью закрепляется регулирующая функция дифференциации оценки в ее прямых и косвенных проявлениях, что открывает новые горизонты в изучении аксиологического познания.

Любая отдельная человеческая индивидуальность, взятая в ее отношении к языку, -это особая позиция в видении мира.

В. фон Гумбольдт

Когнитивные механизмы освоения действительности или когниция в широком смысле этого слова подвергаются системной обработке, укладываясь в базовые модели познания, среди которых ведущая роль традиционно отводится эпистемической и аксиологической направленности конструктивной интерпретаци-онно-синтезирующей деятельности homo loquens с целью категоризации и концептуализации как арте-, так и ментефактов (термины в [Красных 2001, 2002]). Эпистемический подход смыкается с аксиологическим, поскольку, по меткому замечанию Н.Д. Арутюновой, «благодаря Другому человек не только познает, но и оценивает себя. .. .Другой получил новое пристанище. Он проник внутрь человека. Он стал соглядатаем, судьей, а иногда и исполнителем приговора. Сознание превратилось в совесть, самопознание — в суд над собой» [Арутюнова 1999:6]. В свете описанного двуэтапного познания действительности прослеживается комплексная разновекторная работа сознания, в результате которой, с одной стороны, происходит ментальное «схватывание» или фиксация объектов из сферы «Материальное» и «Идеальное» (см. в [Вежбицкая 1997]), т. е. действительность непосредственно воздействует на процессы переработки эмпирического материала, протекающие в так называемом «черном ящике». С другой стороны, аксиологически выверенный стереотип «расшифровки» информации, закрепленный в языковом сознании, воздействует на понимание и интерпретацию фактов бытия, т. е. язык катализирует процессы эпистемического и аксиологического познания и выступает в роли регулятора когниции. Восприятие арте- и ментефактов происходит от действительности к языку, от конкретного к абстрактному в процессе практической деятельности человека. Опытная обработка данных осуществляется по схеме «действительность — язык» vs. «язык — дей-

ствительность». При этом собственно языковая оценка, отделенная от действительности языковыми стереотипами сознания, кодируется на разных уровнях языка и имеет множество разноплановых инвариантов, конституирующих основу системной категоризации собственно концептуального присутствия оценочности в языке, которая закономерно предполагает иерархию ядерных и периферийных субкатегорий. Думается, что работу в данной области следует проводить в рамках относительно новых парадигм современной лингвистической науки, таких, как когнитология и лингвокуль-турология, позволяющих вскрыть и системно представить языковой и концептуальный срезы аксиологической деятельности во всей ее полноте и разнообразии.

Переходя к оценочной деятельности как таковой, хотелось бы отметить произвольность действия аксиологических механизмов, обусловленную гетерогенностью природы оценки, а именно ее включенностью в рациональный и эмоциональный мир человека, который в своем комплексе не может быть подведен под общее логическое основание. При этом эмоциональный мир обладает как эксплицитной, так и скрытой динамикой, варьирующейся от языка к языку. Ситуативная компрессия эмоционального заряда определяет характер оценки, то приближая, то отдаляя ее от идеализированного аксиологического конструкта. Кроме того, присутствие «рацио» на эмоциональном уровне влияет на распознание оценки в сфере действия прямой или косвенной референции. Рациональность в эмоциональном обрамлении значима как для прямой, так и для косвенной оценки, где последняя смыкается с так называемой непрямой (косвенной) референцией, которая, фигурально выражаясь, «похожа скорее на навесной, консольный мост над пропастью, наращиваемый в неизвестность, к невидимой

цели. » [Кузнецов 2001:224]. Отсутствие же рационального «зерна» как основания оценки не предполагает ее косвенных проявлений. В рамках данной статьи нами делается попытка взглянуть на оценку сквозь призму языка для того, чтобы выявить системообразующие параметры аксиологического познания, которое формируется в ходе прикладной деятельности человека по освоению действительности и находится под динамическим влиянием эмоциональности, и тем самым раздвинуть границы восприятия оценки как таковой, «укрупнив» объект исследования.

Прямая оценка понимается как продукт аксиологической деятельности, идущей от действительности к языку, она эмпирически обоснована и валидна, но, несмотря на это, имеет формы трехпространственной фиксации: «действительность — объективное — субъективное»

Косвенная оценка также является итогом оценочной деятельности, но точкой отсчета для нее может служить либо язык, либо сам представитель того или иного лингвокультурного сообщества, при этом оценка неизменно опосредуется сложившимися стереотипами восприятия фактов из мира «Материальное» и «Идеальное» Язык как посредник между сознанием и действительностью, с одной стороны, осуществляет фиксацию арте- и ментефактов, а с другой стороны — формирует аксиологические стереотипы, определяющие направление оценочной деятельности. Человек как представитель определенного лингвокультурного сообщества опирается на общекультурные сценарии оценочной деятельности и на аксиологические стереотипы, заданные языком, создавая их лично-стно ориентированную проекцию в языковом сознании для облегчения процесса кодирования и декодирования информации. По словам Н.Д. Арутюновой, в этом же коренится причина того, что, «соглашаясь с качественной характеристикой того или другого объекта, люди могут расходиться в его оценке, и ни один из них при этом не вступает в противоречие с самим собой» [Арутюнова 1999:167]. Это индивидуальное приращение, трансформация смыслов высказывания объясняется той или иной точкой отсчета в сознании говорящего и слушающего, характеризующей их «Я», которое всегда индивидуально и по форме и по содержанию вербалики [Шаховский, Жура 2002:38].

Косвенные оценочные проявления в свою очередь неоднородны в силу того, что основа-

ния для их формирования характеризуются онтологической разноплановостью. В этой связи считаем целесообразным привести в качестве примера два кардинально разнящихся случая косвенной оценочности в языке, а именно выражение упрека, т. е. косвенного осуждения, возникающего в виде конкретного модального оттенка и воспринимаемого в контексте коммуникативной ситуации, и наличие собственно оценочных инструментов языка (например, увеличительность, уменьшительность и т. п.), которые служат не только средством для эксплицирования позиции субъекта, но и привносят дополнительные модальные нюансы позитивной или негативной динамики в общую положительную или отрицательную ситуативную канву. По сути, косвенность и того и другого определяется тем, что оценка действительности в ситуации упрека опосредуется говорящим, обладающим коллективными и индивидуальными стереотипными представлениями о стратегиях поведения в данном социуме, а оценка действительности в момент концептуальной актуализации значений уве-личительности, уменьшительности и т. п. задействует механизмы языкового сознания, обладающие конкретной выраженностью в языке, что ведет к усилению сигнификативного наполнения высказывания за счет привнесения различных модальных оттенков от «любви» до «ненависти». Оценочный базис упомянутых разностатусных языковых явлений не подвергается сомнению, поскольку аксиологичность упрека проверяется при соотнесении стереотипов языкового сознания носителей той или иной когнитивной базы с действительностью, что наделяет последнюю прескриптивными полномочиями по нормированию и регулированию поведенческой практики. Оценочность образований со значениями уменьшительности, увеличительности и т. п. имеет языковую природу и служит для усиления результата аксиологической деятельности за счет наложения на него своеобразной комплементарной модальной сетки, возникающей в ходе актуализации в языковом сознании говорящего точек эмоционально-оценочного напряжения. Здесь вступают в силу механизмы собственно языковой оценки. Косвенность достигается в обоих случаях путем опосредованного представления аксиологического итога. Ср. порицание

— упрек, размер — отношение к размеру.

Вместе с тем разделение на прямую и кос-

венную оценку несколько условно, но закономерно, т. к. когнитивные усилия, затраченные на создание аксиологического сообщения, несоизмеримо больше в случае косвенной оценки, которая «приводит во взаимодействие и познавательные процессы, и эмпирический опыт, и культурное достояние коллектива, и его языковую компетенцию, чтобы отобразить в языковой форме чувственно не воспринимаемые объекты и сделать наглядной невидимую картину «мира идей и страстей» путем создания ее языковой картины, воспринимаемой за счет вербальнообразных ассоциаций составляющих ее слов и выражений» [Телия 1988:173]. Тем не менее, этот многоликий «мир идей и страстей» одинаково полно представлен в сфере прямой и косвенной аксиологии в силу разнохарактерности эмоциональной составляющей. Мы придерживаемся точки зрения о том, что эмоциональная компонента пронизывает рациональную ткань языка, регулируя процесс выражения мыслительного содержания высказывания. Источником любого познания являются эмоционально-чувственные ощущения и впечатления, подвергаемые далее языковой обработке в соответствии с концептуальными установками языкового сознания представителей разных социумов.

Разрабатывая методологические основы эмоциональности в лингвистическом аспекте, исследователи постоянно сталкиваются с проблемой категоризации эмоционального опыта как на уровне lingua mentalis (языка мысли), так и в содержательных структурах языковых единиц. При этом просматриваются такие направления конструктивной классификационной деятельности лингвистов, как изучение проблемы фиксации и трансляции эмоционально-чувственного опыта исходя из базовых установок коллективной, социумно ориентированной когнитивной базы со своей вербаликой и индивидуальной когнитивной базы с дополнительными возможностями интенсификации высказывания за счет комплементарных эмоциональных приращений. Этот аспект эмоциональности рассматривается экстралингвистикой языковых единиц. В интралингвистическом преломлении актуализация чувственной составляющей ситуативна в силу так называемого «гетерогенного, диффузного, кластерно-шифтерного» характера самих эмоций [Шаховский, Жура 2002:45] и в силу разнообразных способов их материализации в языке.

Как уже отмечалось выше, познание дей-

ствительности начинается с ощущений, впечатлений, переживаний, т. е. с ее восприятия в эмоционально-чувственном плане. В связи с этим можно выделить эмоциональность-стимул как сырье для дальнейшей мыслительной обработки информации, в результате которой в идеале происходит рационально-мыслительная интерпретация эмоциональной валидности этого полуфабриката и последующее «спаивание» рационального и эмоционального моментов. Другими словами, мир мысли выступает в качестве посредника между миром страстей и действительностью и одновременно является фильтром сознания, сформированным на основе ценностных ориентиров человека и отражающим его многогранный чувственно-интеллектуальный ментальный архив. В итоге происходит прямая оценочная вербализация мыслительного содержания, которая представляет собой когнитивную оценку в чистом виде без каких-либо явных эмоциональных «примесей». Например, так рождаются высказывания типа: «Это яблоко спелое, сочное, ароматное и хрусткое, или «Эта теория сомнительна» и др. Однако эмоциональный заряд может быть настолько силен и эмоциоге-нен, что требует своего сиюминутного материального воплощения в виде экспрессивной маркированности языкового поведения индивида, поскольку мысль не успевает облачить этот эмоциональный стимул в рациональные формы. В данном случае мы имеем дело с явной эмоциональностью. Вместе с тем нами не оспаривается утверждение о том, что эмоции имеют двойственную природу, которая «заключает в себя единство аффективного и интеллектуального, переживания и познания» [Рубинштейн 1984: 156]. Типичными примерами собственно эмоциональности могут служить такие высказывания, как «Вы настоящий талант!» или «Какой ты, однако, мерзавец, Гришка!». Промежуточные случаи вербализации эмоциональной компоненты невозможно четко структурировать, т. к. их специфика и соответственно аффективно-интеллектуальный статус зависят от «удельного веса» эмоциональности. Именно в это измерение попадают косвенно-оценочные проявления, поскольку они требуют наибольших когнитивных усилий как со стороны социума, так и с позиций его отдельного представителя.

Эмоциональный заряд проходит многоступенчатую рациональную обработку и тщательно вуалируется с целью создания скрытого эмоционального напряжения и интенсификации

мыслительных механизмов декодирования сообщения в сознании адресата, который неизменно достраивает смысловое наполнение высказывания, переводя скрытую эмоциогенность в продукт аксиологической интерпретации. Этот вид латентной (скрытой) эмоциональности хранится в «недрах» языка и контролирует проявление / непроявление первичных эмоций, а именно удовольствие/ неудовольствие, гнев, отчаяние, возмущение, удивление и т. п. Причем каждый конкретный язык в разной степени «облачен» как в прямую, так и в скрытую эмоциональность, что показательно при анализе базовых чувственно ориентированных концептов ‘сердце’, ‘душа’, ‘Herz’, ‘heart’, ‘Seele’, ‘soul’, ‘spirit’, ‘Geisf, локализующих аффективный мир человека и выявляющих саму природу чувственного познания действительности. По мнению А. Вежбицкой, «сердце представляет собой внутреннюю и невидимую часть тела, оно обычно рассматривается как средоточие эмоционального опыта, а не как орган выражения эмоций» [Вежбицкая 1999: 540]. Указанные концепты принимают участие в сфере эмоций и восприятия, хотя и не в равной мере. К примеру, ‘Herz’ присущи нежность, чувствительность, сентиментальность — то, что культивируется в англоязычной среде в меньшей степени. «Сдержанность, стремление не показывать свои чувства окружающим — вот качества, которые воспитываются англоязычной культурой» [Яковенко 1999:41]. Если для ‘heart и ‘spirit более характерен порыв вперед, к достижению каких-либо целей, то для ‘Herz’ и ‘Geisf

— стремление к возвышенному, к Богу, к небу. Возможно, представители английской и немецкой культуры действуют по принципу, высказанному еще Л. Витгенштейном: если нельзя нечто точно сформулировать, то об этом лучше молчать («Was sich sagen laBt, laBt sich klar sagen, und woruber man nicht sprechen kann, daruber muB man schweigen»). Эмоциональный лаконизм в западной культуре подчеркивается и К. Поппером: «Wer’s nicht einfach und klar sagen kann, der soll schweigen und weiterarbeiten, bis er’s klar sagen kann» (цит. по [Демъянков 2001: 316]). Русские сочетания, затрагивающие сердце, также показательны в качестве иллюстраций того же самого отношения к эмоциям: дать им полную власть, никак не пытаясь их контролировать.

Подводя итог анализа прагматического содержания собственно оценочных концептов, проливающих свет на национальную специфи-

ку эмоциональности, можно констатировать наличие трех разнохарактерных, но не диаметрально противоположных коммуникативных стратегий эмоционального плана. Так, английская сдержанность, немецкий порыв вперед, напор и натиск и в то же время маркированная чувствительность, русская свобода эмоционального представления действительности определяют разную степень встречаемости в языке прямых и косвенных оценочных десигнаций. Не удивительно, что сама теория речевых актов возникла в русле английского языкознания, поскольку случаи косвенной отсылки или референции входят в предписанные стратегии коммуникативного поведения представителей английской культуры и являются неотъемлемой частью всевозможных когнитивных фреймов и соответствующих коммуникативных ситуаций. При этом английская косвенность присутствует в языке a priori в отличие от русской и даже немецкой.

Следует отметить, что, несмотря на некоторую структурированность высказываний с косвенно оценочным наполнением (особенно в английском языке), их расшифровка не имеет прескриптивной направленности из-за превалирования прагматики сообщения и зависит от личностного восприятия его адресатом. Если рассматривать эмоциональность как индикатор прямой и косвенной оценочности, то закономерен вывод о том, что косвенность неизменно предполагает скрытую эмоциональность и эмо-циогенность, а последние, в свою очередь, служат возникновению косвенной референции.

Как отмечалось выше, процесс и результат аксиологического познания не могут быть вписаны в единую схематизированную макромодель или ряд микромоделей. Тем не менее, представляется маловероятным полное отсутствие каких бы то ни было возможностей для их рубрикации и категоризации. В рамках данной статьи за основную классификационную единицу принимаем понятие прототипа, которое представляет собой некий концептуальный инвариант, обеспечивающий системность когнитивносемантического континуума и отвечающий за аккумулирование наиболее типичных черт фактов ментального и вербального лексикона. Таким образом, прототипический подход основывается на том, что «в любом естественном языке проводится меньше различий, чем в окружающем нас мире» [Кубрякова 1997: 91]. Прототипическая модель аксиологического познания,

будучи комплементарной аналогичной модели эпистемического познания, находится на более высоком уровне абстракции, поскольку активизирует сложные аддитивные когнитивные механизмы, отвечающие за синтез менталики и вербалики, который в первую очередь ориентирован на конечный продукт когниции. Термин «модель», вслед за Ч. Филлмором, можно использовать, когда «разумеем точку зрения конкретного человека на мир или то представление о мире, которое строит интерпретатор в процессе интерпретации текста» (цит. по [Баранов 2001: 19]). Сложность реконструкции прототипической модели аксиологического познания проистекает и из того факта, что оценочный прототип в отличие от собственно эписте-мических прототипов ближе к понятию «концепт», т. к. он не только логически осмысливается, но и переживается, приближаясь тем самым к так называемой автономной сфере бытия, культуре, развивающейся по своим собственным имманентным законам самоорганизующейся информационной системы [Арутюнова, Кубрякова 2001: 31].

Учитывая гетерогенность и слабую структурированность прототипической модели оценки в целом, а также ее экстра- и интра-когнитивную направленность, считаем необходимым разграничить в ней базовые конфигурации, определяемые прямой или косвенной отсылкой к действительности и позволяющие десигнировать их в терминах «прототипическая модель прямой оценки» и «прототипическая модель косвенной оценки». Обе модели предполагают двуслойность в общекультурном аспекте, т. е. в их внутреннюю форму вписаны типичные для той или иной культуры образы рационального и эмоционального в контексте аксиологического осмысления бытия. Характерно, что эмоциональность прототипической модели прямой оценки являет собой феномен явной эмоциональности, проступающей на экстралингвис-тическом уровне языковых единиц и представляющей собой результат аксиологического познания, и феномен эмоциональности-стимула как скрытой причины, которая определяет разновекторные движения эмоцио-генных смыслов и, как следствие, ведет к собственно эмоциональному, эмоционально-интеллектуальному (термин в [Кошель 1980]) или сугубо рациональному аксиологическому продукту. Так, в русской языковой картине

мира прослеживается тенденция к превалированию явной эмоциональности в силу включенности сферы эмоций и чувств в ценностную канву ментального мира носителя русского языка, что и детерминирует «щедрую» языковую выраженность прагматики эмоционально-аффективных смыслов. Европейская ментальность диктует свои законы организации экстралингвистического пространства высказывания. В английской и немецкой языковых картинах мира давлеет стереотип наличия тесной связи эмоциональных и рациональных концептов, что неизменно в той или иной степени облачает эмоциональность в рациональные формы и не позволяет страстям взять верх над миром идей.

Специфика прототипической модели прямой оценки обусловливает своеобразие стереотипной антиципации признаков косвенной референции. В ментальном мире носителей английского языка косвенная оценка ассоциируется со скрытой эмоциогенностью, которая создает внутреннее напряжение сигнификативного наполнения высказывания, но подавляется нормами социального поведения, проявляющимися в максимах вежливости и в маркированной ориентации английского языка на адресата. Этим и объясняется преобладание иллокутивной стратегии преуменьшения в английской культуре над стратегией преувеличения, характерной, например, для русского этносоциума. Английский язык, таким образом, можно назвать языком намеков и недосказанностей, которым приписывается ценность со знаком плюс в отличие от менталитета носителей русского языка. Немецкая аксиологическая косвенность проистекает из таких особенностей национального характера, как одновременно склонность к чувствительности и эмоциональной сдержанности, следствием которых является последовательное проявление эмоционального такта во всех сферах жизни данного этноса. Другими словами, немецкая эмоциональность косвенных суждений, контролируемая фильтрами языкового сознания, в равной степени подвержена как скрытым, так и явным проявлениям, последние из которых находят не столь интенсивно выраженные аффективные и компрессированно-эмоциональные репрезентации в языке.

Однако рассмотренные выше прототипические признаки прямой и косвенной оценки не могут считаться универсальными даже в рамках одного лингвокультурного сообщества, поскольку каждая отдельно взятая языковая лич-

ность демонстрирует свое индивидуальное видение мира, погруженное в контекст собственных аксиологических размышлений. Это еще раз подтверждает тезис о том, что ментальный мир человека не в состоянии полностью адаптироваться к динамично изменяющимся содер-

жательным моделям аксиологического познания, которые последовательно указывают на онтологическую разнородность феномена оценки и вместе с тем находятся в тесном взаимодействии с механизмами эпистемического освоения действительности через призму языка.

Список использованной литературы:

1. Арутюнова 1999 — Арутюнова Н.Д. Введение // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. — М.: Изд-во «Индрик», 1999.- С. 3-10.

2. Арутюнова 1999 — Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. — 896 с.

3. Арутюнова, Кубрякова 2001 — Арутюнова Н.Д., Кубрякова Е.С. Юрий Сергеевич Степанов. Очерк научной деятельности // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова / Отв. ред. Е.С. Кубрякова, Т.Е. Янко. — М.: Языки славянской культуры, 2001. — С. 9-34.

4. Баранов 2001 — Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику. — М.: Эдиториал УРСС, 2001. — 360 с.

5. Вежбицкая 1997 — Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. — М.: Русские словари, 1997. — 405 с.

6. Вежбицкая 1999 — Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков / Пер. с англ. А.Д. Шмелева / Под ред. Т.В. Булыгиной. — М.: Школа «Языки русской культуры», 1999. — 780 с.

7. Демьянков 2001 — Демьянков В.З. Лингвистическая интерпретация текста: универсальные и национальные (идиоэтнические) стратегии // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова / Отв. ред. Е.С. Кубрякова, Т. Е. Янко. — М.: Языки славянской культуры, 2001. — С. 309-324.

8. Кошель 1980 — Кошель Г.Г. Оценочные предикатные номинации в современном английском языке (на материале дерогатив-ных наименований лица): Автореф. . кандидата филол. наук. — М., 1980. — 25 с.

9. Красных 2001 — Красных В.В. Основы психолингвистики и теории коммуникации: Курс лекций. — М.: ИТДГК «Гнозис»,

10. Красных 2002 — Красных В.В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций.- М.: ИТДГК «Гнозис»,

11. Кубрякова 1997 — Кубрякова Е.С. Части речи с когнитивной точки зрения. — М.: Институт языкознания РАН, 1997. — 326 с.

12. Кузнецов 2001 — Кузнецов В.Ю. Философия языка и непрямая референция // Язык и культура: Факты и ценности: К 70-летию Юрия Сергеевича Степанова / Отв. ред. Е.С. Кубрякова, Т.Е. Янко. — М.: Языки славянской культуры, 2001. — С. 217-224.

13. Рубинштейн 1984 — Рубинштейн С.Л. Эмоции // Психология эмоций. Тексты. — М., 1984.- С. 125-173.

14. Телия 1988 — Телия В.Н. Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира // Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. — М., 1988. — 204 с.

15. Шаховский, Жура 2002 — Шаховский В.И., Жура В.В. Дейксис в сфере эмоциональной речевой деятельности // Вопросы языкознания, №5. — С. 38-56.

16. Яковенко 1999 — Яковенко Е.Б. Сердце, душа, дух в английской и немецкой языковых картинах мира (опыт реконструкции концептов) // Логический анализ языка. Образ человека в культуре и языке / Отв. ред. Н.Д. Арутюнова, И.Б. Левонтина. -М.: Изд-во «Индрик», 1999.- С. 39-51.