Момент возникновения уголовной ответственности точки зрения

Возникает он с момента совершения преступления и продолжает быть до наступления факта, его прекращающего: освобождения от уголовной ответственности, наказания, снятия или погашения судимости, смерти человека. В российском праве относительную самостоятельность проявляет уголовное право, через регулятивное правоотношение. Лицом этих правоотношений с одной стороны выступает человек, а с другой — государство. Важнейшая социально-нравственная задача — это восстановление, либо компенсация блага или права потерпевшего и ограничение или лишение виновного прав социального, личного неимущественного, имущественного, морального, психологического или биологического характера. Содержанием уголовно-правовых отношений выступает правовой статус человека, совершившего преступление.

Предметом уголовного права в отношениях между преступником и государством, возникают в связи с совершенным преступлением. Все это заключается в непрерывности предмета, потому что данные отношения возникают и прекращают существование, когда устраняются основания для уголовного преследования. Возникнув в момент совершения преступления, отношения уголовно-правовой эволюции проходят, стадии становления, конкретизации и реализации. Базыль Б.Т. Об институте юридической ответственности // Сов. государство и право. 2013. № 1. С. 114. Но это не значит, что предмет преступления в определенный момент иссякает. У многих правоведов нет единого взгляда на момент возникновения уголовной ответственности. Одни считают, что уголовная ответственность возникает с момента совершения преступления. Курс уголовного права. Т. 3. М., 2012. С. 8 — 9. Другие считают, что она начинается с момента привлечения лица в качестве обвиняемого. Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основание в уголовном праве. М., 2012. С. 27. С момента возникновения и до момента ее прекращения идет реализация уголовной ответственности. Когда судимость погашается или снимается (ст. 86 УК РФ) тогда заканчивается исполнение уголовной ответственности. Тут можно сказать, что у многих других сторонников рассматривающих момент наступления уголовной ответственности нет единого мнения, а также и о моменте ее окончания. В литературе также оспаривался вывод, что уголовная ответственность заканчивается в момент погашения или снятия судимости. Судимость нужно рассматривать не как уголовную ответственности, а как ее последствие. Курс уголовного права. Т. 3. М., 2013. С. 12. Хотя многие с этим решением не согласны.

Момент, когда наступает уголовная ответственность при назначении наказания и судимости, начинается с вступления в силу обвинительного приговора суда. Хотя она уже длится во времени и оканчивается с погашением или снятием судимости. Осуществляется она путем признания по приговору суда РФ в виновности совершения преступления, т.е. исполнения назначенного наказания или в течении испытательного срока при условном осуждении или же в течении срока судимости. Она имеет только ей свойственные признаки, совокупность которых и отличает ее от других видов правовой ответственности, такой как административной, дисциплинарной, гражданско-правовой.

Вывод. Исходя из всего изложенного, уголовно-правовой компромисс — это правоотношение, возникающее между государством и лицом, нарушившим закон предусмотренный уголовным законом. Совершение преступления запускает механизм уголовной ответственности, которой прекращается вместе с окончанием уголовной ответственности (погашение или снятие судимости). В таком интервале существует компромиссное правоотношение. Момент его возникновения хотя и связан с совершением преступления, однако зависит от другого обстоятельства — самого факта совершения позитивных посткриминальных действий, предусмотренных уголовным законом.

В науке уголовного права существует множество точек зрения относительно возникновения, реализации и прекращения уголовной ответственности. Например, моментом возникновения уголовной ответственности признавались:

— возбуждение уголовного дела;

— привлечение лица в качестве обвиняемого;

— вынесение обвинительного приговора суда;

Спорным в теории уголовного права является вопрос о реализации уголовной ответственности и моменте ее прекращения.

В ст. 8 УК РФ прямо указано единственное и достаточное основание уголовной ответственности — установление всех признаков состава преступления в деянии, совершенном лицом. Таким образом, законодательно вопрос об основании уголовной ответственности решен следующим образом:

— наличие в деянии состава преступления — единственное и достаточное основание уголовной ответственности.

— состав преступления может быть установлен только в деянии, признаваемом общественно опасным, противоправным и виновно совершенным.

Отсутствие в совершенном деянии хотя бы одного из признаков состава преступления исключает уголовную ответственность.

Исходя из толкования норм уголовного и уголовно-процессуального законодательства, можно сделать следующие выводы:

1. Уголовная ответственность возникает в момент совершения лицом преступления.

Возникновение уголовной ответственности связано с фактом совершения преступления конкретным лицом. В этот момент между ними и государством возникает уголовно-правовое отношение и уголовная ответственность. Последняя с момента совершения преступления существует в виде единственного своего элемента — обязанности правонарушителя отчитаться перед государством в содеянном, подвергнуть осуждению и мерам принуждения уголовно-правового характера. Если преступление не будет зафиксировано правоохранительными органами или не будет 6раскрыто, то возникшее правонарушение не наполнится реальным содержанием, а уголовная ответственность останется не реализованной, т.е. не получит своего развития в остальных элементах. Она останется не реализованной и в тех случаях, когда правоохранительные органы, установив обстоятельства совершения преступления, сочтут возможным на основании уголовного закона и при наличии необходимых условий освободить лицо, совершившее преступление, от уголовной ответственности. В этом случае уголовное правоотношение разрывается по воле государства, и уголовная ответственность прекращается 9т.е. искусственно прерывается), не получив логически естественного развития и объективной реализации. Освобождение лица, совершившего преступление, от уголовной ответственности по основаниям, предусмотренным ст. 75,76,78 УК РФ, является «завершенным звеном в механизме реализации уголовной ответственности» А.Н. Игнатов, Ю.А. Красиков Уголовное право России. Общая часть Учеб./ М., 2003. С 75-76.. Освобождение лица, совершившего преступление, от уголовной ответственности означает отказ государства от реализации своего права потребовать от этого лица отчет в содеянном и подвергнуть его принуждению в судебном порядке.

2. Реализация уголовной ответственности проходит несколько этапов в рамках уголовного процесса. В качестве этапов процедурной реализации уголовной ответственности можно назвать: привлечение лица в качестве обвиняемого; вынесение обвинительного приговора суда (как с назначением наказания, так и без такового); исполнение наказания по приговору суда. Исходя из того что процессуальное принуждение не создает «новой» ответственности лица, его нельзя считать самостоятельным видом ответственности. Реализация уголовной ответственности означает, что после возникновения уголовного правоотношения права и обязанности его субъектов были реализованы в точном соответствии с предписаниями закона. Этому предшествуют сложные фактические отношения между субъектами, направленные на установление характера и пределов, взаимных прав и обязанностей и осуществляемые в определенной процессуальной форме. После уточнения содержания и объема прав и обязанностей субъектов уголовная ответственность лица, совершившего преступление, находит свое объективное воплощение в тех или иных мерах государственного принуждения, избираемых по воле государства в лице его компетентного органа. Эти меры называются формами реализации уголовной ответственности.

3. В процессе реализации уголовной ответственности одну из ключевых ролей играет ее дифференциация. Дифференциация уголовной ответственности представляет собой законодательное разделение с целью создания для правоприменителя оптимального выбора режима ответственности за совершенное преступление (включая вид и размер наказания).

Среди ведущих оснований дифференциации уголовной ответственности необходимо назвать характер и степень общественной опасности деяния, личностные характеристики, постпреступное поведение виновного. Дифференциация уголовной ответственности проявляется, в частности, в том, что в УК РФ непосредственно закреплены:

— обстоятельства, отягчающие или смягчающие уголовную ответственность (квалифицированные и привилегированные составы преступлений);

— альтернативные виды наказания и относительно определенные размеры последних (в санкциях статей особенной части УК РФ);

— перечень обстоятельств, смягчающих и отягчающих наказание (ст. 61, 63 УК РФ);

— специальные правила назначения окончательного наказания, улучшающие или ужесточающие правовое положение виновного (ст. 62, 65-73 УК РФ);

— основания освобождения от уголовной ответственности (ст. 75,76, 78 УК РФ);

— основание полного или частичного освобождения от наказания (ст. 79-83 УК РФ);

— особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних (ст. 87-96 УК РФ);

— основания и порядок конфискации имущества как иной меры уголовно-правового характера (ст. 104 1 -104 3 УК РФ);

4. Уголовная ответственность лица прекращается с аннулированием состояния судимости по любому основанию (погашение или снятие судимости — ст. 86 УК РФ. Теория уголовного права определяет судимость как правовое состояние лица, приговоренного к определенному виду и сроку наказания за совершение преступления. Лицо считается судимым со дня вступления обвинительного приговора суда в законную силу в течение всего времени отбывания наказания, а также и в течение определенного законом времени после отбывания наказания или исполнения наказания). При освобождении от уголовной ответственности последняя считается прекращенной в момент фактического применения такого освобождения, основания которого предусмотрены ст. 75, 76, 78 УК РФ.

Таким образом, деятельное раскаяние — это новый институт в уголовном праве РФ. Условия применимы только к лицу, впервые совершившему преступление небольшой или средней тяжести. Лицо не может быть освобождено от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, если оно было ранее осуждено за какое-либо преступление, при этом не имеет значение, к какому виду и размеру наказания оно приговаривалось (штраф, исправительные работы, условное осуждение, лишение свободы). В это же время, если судимость за ранее совершенным преступление снята или погашена в установленном законом порядке, вопрос об освобождении от уголовной ответственности в связи с деятельным рассеканием компетентным органам может быть рассмотрен.

Освобождение от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим предусмотрено УК и по всем преступлениям, относящимся к категории небольшой или средней тяжести.

Истечение срока давности привлечения к уголовной ответственности — не реабилитирующее обстоятельство, однако государство считает возможным освободить лицо от уголовной ответственности, если истекли сроки.

РЕАЛИЗАЦИЯ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ: МОМЕНТ ВОЗНИКНОВЕНИЯ

АННОТАЦИЯ. Данная статья посвяще- This author tackles the problems of crimi-

на проблемам реализации уголовной ответ- nal liability realization, considers the moment

ственности. Поднимается вопрос о моменте when the sense of responsibility enters the mind

возникновения ответственности, выявляет- of the individual, and reveals the interdepen-

ся зависимость реализации ответственности dence between criminal liability realization and

от момента ее возникновения. the moment of its occurrence.

В науке уголовного права не выработано единого подхода к пониманию уго­ловной ответственности. Эта, на первый взгляд, чисто теоретическая проблема име­ет прямое и непосредственное отношение к деятельности правоприменительных органов, занимающихся реализацией уголовной ответственности и освобождени­ем от нее [1].

Между тем, при построении теоретической концепции уголовной ответствен­ности важно не упускать из виду ее проявление на эмпирическом уровне, а именно то, в чем она проявляется по отношению к лицу, на которое возложена. Поэтому следует различать понятие уголовной ответственности и понятие ее реализации.

Само понятие реализации до настоящего времени не было разработано ни тео­рией уголовного права, ни, тем более, законодателем.

На наш взгляд, под реализацией уголовной ответственности следует понимать деятельность компетентных органов по применению к лицу, совершившему пре­ступление, конкретных мер уголовной ответственности.

В уголовном праве вопрос о реализации уголовной ответственности тесно свя­зан с вопросом о моменте ее возникновения. Большинство авторов придерживают­ся мнения, что уголовная ответственность возникает в момент совершения пре­ступления. Как писал А. А. Пионтковский, для понимания уголовной ответствен­ности важно правильно установить момент возникновения уголовно-правового отношения. Уголовная ответственность как определенная юридическая обязанность перед государством возникает с момента совершения преступления. При этом сле­дует различать возникновение юридического факта и порождаемого им правоот­ношения, с одной стороны, и признание этого факта и соответствующего ему пра­воотношения компетентными органами власти, с другой стороны. С момента со­вершения преступления и возникает уголовное правоотношение, то есть особое

В Е С Т Н И К145

соотношение прав и обязанностей между государством и личностью преступника, определенное нормами материального уголовного права [2].

Аналогичную позицию занимает А. И. Санталов. Он считает, что уголовная ответственность, возникнув в момент совершения преступления, может реализо­ваться, а может остаться нереализованной. Реализуется же ответственность в фор­ме осуждения и отбывания наказания (или без него) [3].

В. И. Курляндский также связывал момент наступления уголовной ответствен­ности с моментом совершения преступления: «Уголовная ответственность (обя­занность отвечать за содеянное) возникает в силу объективного факта — соверше­ния преступления и не зависит от формальных моментов — привлечения лица к уголовной ответственности. Наоборот, привлечение виновного к уголовной ответ­ственности (предъявление обвинения и т. д.) покоится на уже возникшей ранее обязанности лица держать ответ за совершенное преступление» [4].

Позже М. П. Карпушин и В. И. Курляндский писали: «С момента совершения преступления лицо, виновное в его совершении становится преступником. С этого момента возникает уголовно-правовое отношение. С этого момента начинают течь сроки давности, к виновному применяется уголовный закон. Виновное лицо обя­зано в установленном законом порядке дать отчет в содеянном, в том числе под­вергнуться правоограничениям, быть осужденным и понести наказание. Обязан­ность понести последствия возникает в силу факта совершения преступления. Эта обязанность может быть не реализована вовсе, если преступление не было раскры­то либо преступник не был установлен. Обязанность понести последствия не сни­мается в течение сроков давности, но она не реализуется» [5].

Следует отметить, что указанные авторы признают формой реализации уго­ловной ответственности процессуальные правоограничения в стадии предваритель­ного расследования и судебного разбирательства, поскольку «с момента привлече­ния лица в качестве обвиняемого для него уже реально существуют отрицатель­ные последствия, лицо начинает отвечать за содеянное» [6].

Н. М. Белов также относит процессуальные ограничения к форме реализации уголовной ответственности. Однако он полагает, что уголовная ответственность начинается с момента возбуждения уголовного дела [7].

Против такого подхода возражал А. Н. Тарбагаев. Он писал: «Следует со всей решительностью возразить и против концепции так называемой досудебной уго­ловной ответственности, и против признания мер процессуального пресечения мерами уголовно-правовой ответственности. Меры процессуального пресечения применяются к лицу, чья вина еще не установлена судом, при этом нельзя исклю­чать и возможность того, что в результате судебного разбирательства может быть вынесен оправдательный приговор. Такая мера пресечения, как заключение под стражу, является настолько суровой, что засчитывается при назначении наказания. Однако суровость эта еще не дает оснований считать ее мерой уголовной ответст­венности. К лицу, обвиняемому в совершении преступления, по закону могут быть применены и более суровые меры, не являющиеся ответственностью, вплоть до при­чинения смерти при задержании преступника» [8].

Действительно, основным аргументом в пользу данного подхода является то, что время такой меры пресечения, как заключение под стражу, засчитывается в срок наказания. Но меры пресечения применяются не как отрицательное последствие за совершенное преступление, а как средство обеспечения установления истины по делу. Кроме того, мера пресечения может применяться и к подозреваемому, ко­торый не является субъектом уголовной ответственности.

Таким образом, признавая формой реализации уголовной ответственности про­цессуальные правоограничения, авторы не обоснованно расширяют рамки ответ-

746 В Е С Т Н И К

ственности. И хотя М. П. Карпушин и В. И. Курляндский утверждают, что уголов­но-правовое отношение не исчезает и не трансформируется в уголовно-процессу­альное, а движется, развивается, реализуется с помощью уголовно-процессуаль­ных форм, все же в данном случае происходит смешение материальных и процес­суальных отношений.

Другую точку зрения отстаивают И. С. Самощенко и М. X. Фарукшин. Они полагают, что нельзя считать правонарушение юридическим фактом, служащим основанием возникновения охранительного правоотношения и обязанности пра­вонарушителя отвечать за свое поведение. «Тогда пришлось бы признать, что от­ветственность существует и тогда, когда правонарушитель не установлен, когда он избегает применения к нему санкций и не претерпевает никаких лишений за свое противоправное поведение. Тогда пришлось бы признать, что с этого момента воз­никает и уголовно-правовое отношение, которое развивается только в определен­ных процессуальных формах» [9].

По мнению указанных авторов, ответственность возникает с момента установ­ления факта правонарушения и установления лица, его совершившего, компетент­ными органами и реализуется в применении мер ответственности, каковыми явля­ются установленные законом меры государственного принуждения.

Ю. М. Ткачевский также считает, что неправильно связывать момент возник­новения уголовной ответственности с совершением преступления: «Допустим, об­наружен труп человека, но убийца неизвестен. Не известно и какой вид убийства имеет место. О какой уголовной ответственности может идти речь. С момента совершения преступления возникает основание для уголовной ответственности, но таковая наступает только при установлении виновности лица» [10].

Здесь следует обратиться к статье 49 Конституции РФ, где сказано, что каж­дый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его ви­новность не будет доказана в предусмотренном Федеральным законодательством порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Поэтому, исходя из данной точки зрения, момент возникновения уголовной ответственнос­ти определяется приговором, вступившим в законную силу. Реализуется же ответ­ственность в двух формах: осуждении без реального исполнения наказания и осуж­дении с реальным исполнением наказания.

Подобной точки зрения придерживался А. Н. Тарбагаев, который полагал, что позиция, признающая реальное существование уголовной ответственности до вы­несения обвинительного приговора, противоречит действующему законодательст­ву. В полном соответствии с законом возложение уголовной ответственности неот­делимо от признания лица виновным в совершении преступления, которое закреп­лено в обвинительном приговоре суда. Более того, реализация уголовной ответственности целиком и полностью воплощается в признании деяния преступ­лением, а лица, его совершившего, — преступником [И].

Получается, что практически формой реализации ответственности А. Н. Тар­багаев считает осуждение преступника от имени государства в обвинительном при­говоре, поскольку именно этим актом деяние признается преступлением, а лицо, его совершившее — преступником.

На наш взгляд, такое понимание момента возникновения уголовной ответст­венности сужает ее рамки. Обосновывая свою точку зрения, и А. Н. Тарбагаев, и Ю. М. Ткачевский опираются на презумпцию невиновности как основной аргумент в пользу того, что до момента вступления в силу обвинительного приговора нельзя считать лицо виновным в совершении преступления. Следовательно, невозможно четко установить, является ли данный гражданин субъектом отношения ответст­венности.

В Е С Т Н И К147

Действительно, поскольку вина входит в основание уголовной ответственнос­ти, то без установления вины не может и наступать уголовной ответственности для конкретного человека. То есть уголовная ответственность не может быть реализо­вана. Однако ответственность как отношение может возникать гораздо раньше.

Если Ю. М. Ткачевский и А. Н. Тарбагаев связывают момент возникновения уголовной ответственности с моментом вынесения приговора, то И. С. Ретюнских считает, что приговор является формой ее реализации. «Представляется неверным мнение, что уголовная ответственность может реализовываться в наказании, его назначении и исполнении, условном осуждении, иных мерах уголовно-правового воздействия на осужденных и что все эти меры являются формами реализации уго­ловной ответственности. Уголовная ответственность реализуется уже в самом факте осуждения лица судом от имени государства. В этом случае уголовная ответствен­ность обретает реальную форму существования независимо от того, назначается потом наказание или нет» [12].

Безусловно, осуждение лица от имени государства, выраженное в обвинитель­ном приговоре, само по себе является негативным последствием для лица. В дан­ном случае понижаются его социальный статус, самооценка и оценка его окружаю­щими. Для гражданина, занимающего активную социальную позицию, уже только сам факт осуждения будет являться действительно негативным последствием, в котором реализуется уголовная ответственность.

Еще И. С. Ной писал, что в нашем уголовном законодательстве самому факту осуждения виновного в совершении преступления от имени государства придает­ся большое значение. Оно выражается не только в том, что этот момент является специфическим элементом уголовной кары, но также и в том, что понятие уголов­ной ответственности как раз выражается в государственном осуждении в форме обвинительного приговора, вынесенного судом [13].

А. И. Бойцов также уделял внимание факту осуждения государством лица, со­вершившего преступление. Он полагал, что содержание ретроспективной ответст­венности составляют юридическая и социально-политическая оценка деяния как преступления, а также оценка лица, его совершившего, как преступника. Эти оцен­ки образуют структуру государственного осуждения и наказания [14].

Очевидно, что если уголовная ответственность заключается в порицании, а порицание выражается в обвинительном приговоре, то, по мнению А. И. Бойцова, формой реализации уголовной ответственности будет обвинительный приговор.

Между тем, нельзя безоговорочно утверждать, что реализация уголовной от­ветственности исчерпывается вынесением приговора. В таком случае достаточно было бы ограничиться осуждением от имени государства и не применять какие-либо меры принуждения по отношению к преступнику. Очевидно, что в большин­стве случаев этого недостаточно, следовательно, наряду с приговором необходимо и применение других мер, в частности, мер государственного принуждения. Кроме того, приговор — это не абстрактный акт правоприменения. В нем нет простого указания на то, что государство осуждает гражданина и порицает его поведение. В приговоре всегда содержится указание на то, в какой именно форме государство этого гражданина осуждает. Поэтому реализация уголовной ответственности только фактом вынесения приговора не исчерпывается.

Существует и такая позиция, которая связывает реализацию уголовной ответ­ственности с исполнением наказания или других уголовно-правовых средств. На­пример, А. А. Пионтковский писал, что уголовная ответственность лица реализу­ется в отбытии им назначенного судом наказания [15].

То есть, фактически А. А. Пионтковский признавал наказание, а точнее, его от­бытие формой реализации ответственности.

148 В Е С Т Н И К

А. Н. Трухин же считает, что уголовная ответственность реализуется только тогда, когда назначенное наказание или другое уголовно-правовое средство фак­тически исполняются. Лицо может быть осуждено, наказано, но если оно уклони­лось от отбывания наказания, то уголовная ответственность не наступает. Такое лицо не исполняет возложенную на него юридическую обязанность, вытекающую из уголовного закона и обвинительного приговора, не совершать новых преступле­ний и претерпеть лишения и ограничения прав и свобод, вытекающие из необхо­димости отбывания наказания или другого уголовно-правового средства [16].

При таком понимании происходит смешение понятий «уголовной ответствен­ности» и «наказания». Кроме того, остается невыясненным вопрос: можно ли счи­тать уголовной ответственностью условное отбытие наказание, либо отсрочку ис­полнения наказания? Ведь в этих случаях наказание фактически не исполняется. Кроме того, автор видит реализацию ответственности только в исполнении нака­зания (других средств), не уделяя внимания осуждению лица в приговоре. Нельзя согласиться с тем, что если назначенное наказание фактически не отбыто, то уго­ловная ответственность полностью не реализована.

Хотя следует согласиться, что если деятельность государственных органов не была направлена на конкретное лицо (например, лицо, совершившее преступле­ние, не было обнаружено), то есть государство не воспользовалось своим правом на применение к лицу негативных последствий за совершенное преступление, то уголовная ответственность останется нереализованной.

Подводя итог вышеизложенному, можно отметить следующее. С одной сторо­ны, если ответственность представляет собой обязанность преступника дать отчет перед уполномоченными органами и претерпевание им негативного воздействия, то такая обязанность должна возникать в момент совершения преступником дея­ния, предусмотренного уголовным законом в качестве наказуемого. С другой сто­роны, если ответственность представляет собой отношение, то момент ее возник­новения должен быть связан с моментом начала взаимодействия преступника и государства, посредством уполномоченных органов.

Следует согласиться с мнением В. А. Лукьянова, который полагает, что эти два момента не противоречат друг другу. Момент начала отношения не обязательно связан с моментом непосредственного взаимодействия его сторон. Достаточно ус­тановить, что у сторон отношения возник комплекс взаимных прав и обязанностей по отношению друг к другу [17].

Подобной позиции придерживаются М. П. Карпушин и В. И. Курляндский: «Уго­ловное правоотношение мы вправе рассматривать в статике, когда виновный ставит­ся законом в положение обязанного дать отчет, и в динамике, — когда он понуждается к реализации этой обязанности, то есть действительно отвечает за содеянное» [18].

Таким образом, возникая с момента совершения преступления, уголовная ответ­ственность как правоотношение развивается и реализуется затем в установленных формах. Поскольку все формы уголовной ответственности применяются к лицу, при­знанному виновным в совершении преступлений, то логично предположить, что ре­ализация уголовной ответственности осуществляется с момента вынесения приго­вора, в котором и определяется конкретная форма реализации ответственности.

1. Тарбагаев А. Н. Пределы уголовной ответственности // Вопросы уголовной ответст­венности и наказания: Межвузовский сборник. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1986. С. 61-63.

2. Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права: В 6 т. Т. 3. М., 1970. С. 8-12.

В Е С Т Н И К149

3. Санталов А. И. Теоретические вопросы уголовной ответственности. Л., 1982. С. 15.

4. Курляндский В. И. Уголовная ответственность и меры общественного воздействия. М.: Юрид. лит-ра, 1965. С. 4.

5. Карпушин М. П., Курляндский В. И. Уголовная ответственность и состав преступле­ния. М.: Юрид. лит-ра, 1974. С. 29.

6. Карпушин М. П., Курляндский В. И. Уголовная ответственность и состав преступле­ния. М.: Юрид. лит-ра, 1974. С. 30.

7. Белов М. Н. Правоотношения в уголовном праве: Автореф. дис. канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2002. С. 9.

8. Тарбагаев А. Н. Пределы уголовной ответственности // Вопросы уголовной ответст­венности и наказания: Межвузовский сборник. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1986. С. 61-63.

9. Самощенко И. С., Фарукшин М. X. Ответственность по советскому законодательст­ву. М., 1971. С. 66-69.

10. Ткачевский Ю. Уголовная ответственность // Уголовное право. 1999. № 3. С. 38-39.

11. Тарбагаев А. Н. Пределы уголовной ответственности // Вопросы уголовной ответст­венности и наказания. Межвузовский сборник. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1986. С. 61-63.

12. Ретюнских И. С. Уголовная ответственность и ее реализация по советскому законо­дательству // Уголовная ответственность: проблемы содержания, установления, реализа­ции. Воронеж, 1989. С. 114.

13. Ной И. С. Сущность и функции уголовного наказания в советском государстве. Са­ратов, 1973. С. 39.

14. Бойцов А. И. Содержание уголовной ответственности // Вопросы уголовной ответ­ственности и наказания: Межвузовский сборник. Красноярск: Изд-во Красноярского ун-та, 1986. С. 72.

15. Пионтковский А. А. Курс советского уголовного права: В 6 т. Т. 3. М., 1970. С. 8-12.

16. Трухин А. Понятие и виды уголовной ответственности // Уголовное право. 2000. № 7. С. 15.

17. Лукьянов В. А. Ответственность: философские и уголовно-правовые аспекты: Авто­реф . канд. юрид. наук. Екатеринбург, 1999. С. 21.

18. Карпушин М. П., Курляндский В. И. Уголовная ответственность и состав преступле­ния. М.: Юрид. лит-ра, 1974. С. 29.

Надежда Ивановна КРАСНОЯРОВА —

доцент кафедры международного права

Института государства и права ТюмГУ,

кандидат юридических наук

УДК 341.96:339

УСЛОВИЯ ВНЕШНЕТОРГОВЫХ КОНТРАКТОВ О ПРИМЕНИМОМ

АННОТАЦИЯ. В статье рассматривает- The author considers how the conditions

ся юридическая техника изложения условий of foreign trade contracts on the implemented
внешнеторговых контрактов о применимом law should be presented from the point of view
праве. of legal accuracy.

Вопрос о достижении точных формулировок контракта о применимом праве остается актуальным для субъектов внешнеэкономической деятельности, так как в практике российских государственных арбитражных судов, иностранных государ­ственных судов и в практике Международного коммерческого арбитражного суда при ТППРФ (МКАС), зарубежных коммерческих арбитражей он признается уз­ловым.

Момент возникновения уголовной ответственности

Уголовная ответственность строго ограничена во времени. Поэтому важно правильно определить, в первую очередь, когда она появляется.

Момент возникновения уголовной ответственности ученые связывают с различными обстоятельствами: 1) совершением преступления 37 ,2) привлечением в качестве обвиняемого 38 , 3) применением мер процессуального пресечения 39 , 4) вынесением обвинительного приговора 40 , 5) вступлением приговора в законную силу 41 . Наиболее удачной представляется первая точка зрения. В ее пользу можно привести следующие аргументы.

Аргумент первый. Именно она полностью согласуется с распространенным взглядом на уголовную ответственность как закрепленную в источниках уголовного права обязанность лица, совершившего преступление, подвергнуться осуждению, наказанию и судимости. 42

Аргумент второй. Это утверждение в полной мере соответствует представлению о правонарушении, разновидностью которого является преступление, как юридическом факте, порождающем правоотношение и юридическую ответственность. 43

Аргумент третий. В действующем законодательстве имеется ряд положений, свидетельствующих о возникновении уголовной ответственности до привлечения лица в качестве обвиняемого, применения к нему меры пресечения, вынесения обвинительного приговора, вступления его в законную силу и даже вообще независимо от этих факторов. Причем, речь идет о таких установлениях, необходимость нормативного закрепления которых для подавляющего большинства специалистов, пожалуй, бесспорна.

Аргумент четвертый. Законодатель прямо связывает возникновение уголовной ответственности с моментом совершения преступления.

Аргумент пятый. Другие взгляды по рассматриваемому вопросу ведут к искаженному представлению об уголовных правоотношениях, правах личности в уголовном судопроизводстве и ущемлению их на практике.

Аргумент шестой. Только признание факта возникновения уголовной ответственности со времени совершения преступления позволяет четко разграничивать законное и незаконное применение мер государственного принуждения.

Аргумент седьмой. Критикуемые точки зрения неприемлемы и потому, что неосновательно ограничивают пределы дифференциации уголовной ответственности.

Аргумент восьмой. Ученые, возражающие против этого, неоправданно уменьшают и границы индивидуализации уголовной ответственности.

Аргумент девятый. Сопоставление критикуемых позиций с имеющимися нормативами приводит к парадоксальному выводу о том, будто момент возникновения уголовной ответственности сливается во времени с моментом ее прекращения.

Аргумент десятый. Анализ высказываний ученых, разделяющих критикуемые взгляды, показывает, что многие из них либо прямо, либо косвенно связывают возникновение уголовной ответственности именно с моментом совершения преступления.

Момент прекращения уголовной ответственности

К вопросу о моменте прекращения уголовной ответственности в науке есть два подхода.

Первый подход. Одна группа авторов пытается решить эту проблему с позиции признания моновариантности прекращения уголовной ответственности.

При таком подходе называется единственное обстоятельство, за пределами которого уголовная ответственность перестает существовать. В качестве подобных обстоятельств фигурируют факты, касающиеся лиц, подвергнутых осуждению, наказанию, судимости. Так, по мнению одних ученых, уголовная ответственность «окончательно реализуется в форме судебного приговора» 44 . Другие авторы связывают прекращение ее не с осуждением лица, а с отбытием им наказания 45 . Наконец, третьи ограничивают уголовную ответственность временем погашения или снятия судимости 46 .

1.Иногда уголовная ответственность, действительно, прекращается при осуждении лица. Однако сказанное, а тем более в интерпретации авторов, не делающих здесь нужных оговорок, требует уточнения: такой вариант прекращения ответственности имеет место при освобождении лиц от наказания.

2. Порой уголовная ответственность прекращается также при отбытии наказания.

3. Уголовная ответственность прекращается также при погашении или снятии судимости.

Второй подход. Следуя ему, другая группа авторов исходит из поливариантности прекращения уголовной ответственности.

Ранее отмечалось, что сторонники иного подхода называют факторы, касающиеся лиц, подвергнутых осуждению, наказанию, судимости. Однако уголовную ответственность несут не только осужденные или отбывшие наказание, но и другие лица, совершившие преступления. Отсюда логично предположить, что уголовная ответственность может прекращаться и до осуждения правонарушителей.

На это обстоятельство справедливо обратили внимание некоторые криминалисты еще в период действия прежнего УК. Например, М.Д. Шаргородский отмечал: «Окончание уголовной ответственности наступает тогда, когда осужденный отбыл назначенную ему судом меру наказания и с него снята судимость, когда истекли сроки давности привлечения к уголовной ответственности или сроки давности исполнения обвинительного приговора, когда лицо освобождено от уголовной ответственности, дело передано в товарищеский судили виновный передан на поруки, а также при амнистии или помиловании, освобождающих виновного от ответственности, наказания или снимающих судимость» 47

М.А. Гельфер утверждал, что «прекращение уголовной ответственности означает отказ государства от использования своего права на привлечение к уголовной ответственности с применением мер общественного либо административного воздействия (ст. ст. 50-1, 51 и 52 УК), либо в связи с истечением давности привлечения к уголовной ответственности (ст. 48 УК), либо в силу актов амнистии или помилования, освобождающих от уголовной ответственности или наказания. Уголовная ответственность прекращается лишь после погашения или снятия судимости» 48 .

Эти ученые справедливо указали на разные случаи прекращения уголовной ответственности. В то же время нельзя не высказать в их адрес ряд замечаний. Оговорюсь: для критики с неменьшим успехом можно было бы использовать высказывания других специалистов, в том числе комментирующих новый УК. Но сказанное именно М.Д. Шаргородским и М.А. Гельфером мне представляется наиболее емким для того, чтобы на его основе выстроить свою линию ответа на поставленный вопрос.

Применительно к какой-либо конкретной ситуации всегда есть лишь один из них, допустим, освобождение от наказания либо снятие судимости.

Другие взгляды на понятие уголовной ответственности затрудняют правильное решение вопроса о времени прекращения последней.

Если уголовную ответственность рассматривать, скажем, как осуждение 49 , то и моментом ее возникновения, и моментом прекращения придется признать время вынесения или вступления в законную силу обвинительного приговора. Получается, что уголовная ответственность вроде бы вообще не имеет рассматриваемых границ 50 .

Общая теория юридической ответственности

Момент возникновения и прекращения правоотношений юридической ответственности

Некоторые исследователи связывают возникновение и реализацию отношений ответственности со вступившим в законную силу приговором суда, полагая, что иной подход нарушает Конституцию РФ и УПК РФ. Вступление в законную силу приговора суда является лишь основанием для применения наказания. А наказание и ответственность — не тождественные понятия. Другая группа авторов связывает момент возникновения и реализации правоотношений ответственности с применением норм уголовного процесса, «поскольку необходимо выполнение определенных уголовно-процессуальных действий», но и в рамках данной концепции существует несколько направлений.

Так, одни ученые считают, что уголовно-правовые отношения возникают с момента применения мер процессуального пресечения, вторые связывают момент их возникновения с задержанием подозреваемого, третьи — с предъявлением обвинения, четвертые — с совершением преступления и вынесением обвинительного приговора, пятые — с моментом возбуждения уголовного дела, шестые — со вступлением в законную силу акта применения права.

Именно с момента совершения правонарушения у правонарушителя появляется обязанность подвергнуться неблагоприятным последствиям, которые предусмотрены санкцией нарушенной нормы. Наша позиция не противоречит Конституции РФ, как полагает А. С. Шабуров. По его мнению, связывать момент возникновения юридической ответственности с моментом совершения правонарушения означает противоречить Основному Закону РФ, ведь лицо вплоть до соответствующего решения (приговора) суда считается невиновным, следовательно, и не подлежащим юридической ответственности.

В Конституции РФ подчеркивается, что виновность должна быть установлена. И ни слова не говорится о том, что лицо не является виновным с момента совершения преступления. В ней указывается, что последний считается невиновным. Полагаю, что «не является» и «не считается» — разноплановые понятия. Основной Закон и УПК РФ лишь подчеркивают обязанность доказывания вины в установленном процессуальном законодательством порядке.

Примечательно, что согласно Всеобщей декларации прав человека лицо не «считается», а «имеет право считаться невиновным» (ст. 11). «Нетрудно заметить, что Конституция РФ говорит о принципе презумпции невиновности не в уголовном праве, а в уголовном процессе. В уголовном праве такого принципа нет».

Если придерживаться иных взглядов на момент возникновения юридической ответственности и правоотношений юридической ответственности, то придется либо признать, что наказание и уголовная ответственность — тождественные понятия, либо исключить из УК РФ институт освобождения от уголовной ответственности, либо свести на нет институты индивидуализации и дифференциации ответственности.

Положения не только Общей, но и Особенной части УК РФ свидетельствуют о возникновении ответственности именно с момента совершения преступления. Например: «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности» (ст. 299 УК); «Незаконное освобождение от уголовной ответственности» (ст. 300 УК). Привлечь можно к тому, что уже существует.

Закон специально подчеркивает, что ответственность есть, но следователь (дознаватель) привлекает к ней не то лицо или незаконно освобождает от нее. Правоотношения юридической ответственности возникают с момента совершения правонарушения, а вступление решения компетентного органа в законную силу указывает лишь на то, что наступила динамика этих правоотношений.

П. В. Коробов приводит десять аргументов в пользу того, что уголовная ответственность возникает с момента совершения преступления.

Во-первых, именно данная позиция согласуется с распространенным взглядом на ответственность как обязанность лица подвергнуться неблагоприятным последствиям. Во-вторых, это утверждение полностью соответствует представлению о правонарушении как юридическом факте, порождающем правоотношение и юридическую ответственность.

В-третьих, действующее законодательство свидетельствует о возникновении уголовной ответственности до производства процессуальных действий. В-четвертых, это следует из принципов уголовного права и других положений уголовного закона. В-пятых, иной подход к решению рассматриваемого вопроса обусловливает искаженные представления об уголовных правоотношениях, правах личности в уголовном судопроизводстве.

В-шестых, данная концепция позволяет разграничить законное и незаконное применение мер государственного принуждения. В-седьмых, по-иному будут ограничиваться пределы дифференциации уголовной ответственности. В-восьмых, иная трактовка ведет к сужению границ индивидуализации уголовной ответственности.

В-девятых, в противном случае можно прийти к выводу, что момент возникновения уголовной ответственности сливается с моментом ее прекращения. В-десятых, существуют противоречия в суждениях ученых, связывающих возникновение уголовной ответственности с иными моментами.

С точки зрения материального права субъект становится правонарушителем в момент совершения правонарушения, а не когда его признают таковым компетентные органы. Более того, позиции ученых, считающих основанием возникновения правоотношения ответственности факт возбуждения уголовного дела, предъявление обвинения и т.п., служат хорошей основой для обоснования беззакония и произвола, позволяя осуществлять уголовное преследование в отношении тех лиц, которые не совершали преступления.

Еще М. С. Строгович писал, что «приговор суда не делает из человека преступника, а признает преступником того, кто им стал в момент совершения преступления».

В течение некоторого времени рассматриваемое правоотношение может пребывать в статичном состоянии, не реализуясь, ибо составляющая его содержание связь требует для своего обнаружения целенаправленной, сознательной человеческой деятельности. Оно может и вообще прекратиться (по истечении сроков давности, сроков исковой давности), что не дает оснований для отрицания его реальности, объективного характера. Именно реальность конкретных отношений ответственности создает материальную основу деятельности государственных органов, направленной на раскрытие правонарушения и изобличения виновных.

С вопросом возникновения правоотношения, его прекращения, изменения тесно связана проблема стадий правоотношений юридической ответственности. На наш взгляд, неверно связывать стадии правоотношений юридической ответственности с различными этапами процессуальной деятельности, так как не всегда определенная стадия (этап) процессуального отношения соответствует определенному этапу материально-правового отношения.

Юридическая ответственность не может формироваться в процессуальных отношениях, так как они производны от материальных, а правоотношение, которое возникло в связи с совершением правонарушения, изначально конкретно определяет правовой статус правонарушителя и компетентных органов. Ошибочно считать, что с момента осуждения правонарушителя эти отношения ответственности прекращаются и возникают исполнительные отношения (уголовно-исполнительные, административно-исполнительные, гражданско-исполнительные и т.п.).

Мы не отрицаем возникновения уголовно-исполнительных и тому подобных отношений, но они развиваются на основе отношений ответственности, конкретизируют содержание этих отношений и обусловливают их динамику. В противном случае следовало бы признать, что с момента осуждения уголовно-правовые отношения прекращаются, а к преступнику применяются меры не уголовной, а уголовно-исполнительной ответственности.

Отношения, которые возникают в связи с принятием индивидуального акта о привлечении к ответственности, опосредуют отношения ответственности, обусловливая их динамику, но они не могут возникнуть, если не возникли отношения ответственности.

Материальное отношение служит основой для развития как процессуальных, так и исполнительных отношений, предполагающих реализацию конкретной меры юридической ответственности. Связь исполнительных отношений носит сложный характер. Они не могут развиться, с одной стороны, без материально-правового отношения, а с другой — если итогом функционирования процессуальных отношений не станет вынесение приговора суда или иного решения о привлечении к ответственности.

Соотношение материальных отношений ответственности и исполнительных отношений, показывающее, что в основе этих отношений находится материально-правовое отношение ответственности, можно подтвердить действующим законодательством, которое опровергает выводы о том, что с вынесением

Решения суда по конкретному делу прекращает свое существование и охранительное материальное правоотношение. Решение суда — это Юридический факт, который обусловливает дальнейшую динамику отношений ответственности, будь они гражданско-правовыми или уголовно-правовыми.

Так, за неквалифицированное убийство предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок от шести до пятнадцати лет. Умышленное совершение убийства вменяемым субъектом свидетельствует о юридическом факте, порождающем правоотношение юридической ответственности, в основе которого лежат права и обязанности его сторон (преступника и государства в лице уполномоченных органов).

Обязанность применить к преступнику именно данную меру ответственности в виде лишения свободы — материально-правовая, и никакими иными нормами, кроме содержащейся в ст. 105 УК РФ, она не предусмотрена. Развиться эта обязанность в конкретное претерпевание (в фактическое поведение сторон правоотношения) может только в связи с наличием процессуальных отношений, своеобразным итогом которых выступает приговор суда, подтверждающий наличие данной обязанности (именно подтверждающий, а не устанавливающий ее).

В приговоре суда эта обязанность конкретизируется в соответствии с материально-правовыми правилами назначения наказания и определения вида исправительного учреждения. Если предположить, что с момента вынесения приговора суда материально-правовое отношение прекратилось, получится, что исчезла и основа для реализации наказания, а само отношение ответственности в своей динамике оказалось одномоментным.

После вступления приговора суда в законную силу возникают уголовно-исполнительные правоотношения, а обязанности, которые вытекают из этого правоотношения, конкретизируют материально-правовую обязанность (в нашем примере — обязанность подвергнуться лишению свободы за убийство). Скажем, многочисленные нормы уголовно-исполнительного законодательства лишь конкретизируют, каким должен быть режим отбывания наказания в виде лишения свободы (ст. 82, 85, 87, 88 УИК РФ и др.).

О том, что уголовные правоотношения не прекратились, свидетельствуют и нормы Уголовно-исполнительного кодекса, регламентирующие порядок освобождения от отбывания наказания. Они не устанавливают оснований освобождения от отбывания наказания (они установлены в УК РФ), а только конкретизируют их и определяют, как должно происходить освобождение от отбывания наказания, а иногда и просто дублируют нормы УК РФ (ст. 173,174, 175,176, 177 УИК РФ), что говорит о реальности отношений ответственности в период несения наказания.

В. С. Епанешников, специально исследовавший юридическую ответственность лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, пришел к выводу, что в период несения наказания, наряду с уголовно-исполнительными отношениями, существуют уголовно-правовые. Кроме того, меры дисциплинарного воздействия, применяемые к осужденным, реализуются в рамках уголовной ответственности, а если быть более точным, отношения дисциплинарной ответственности осужденных производны от уголовно-правовых отношений ответственности.

Если предположить, что уголовные правоотношения прекратились, то в случае изменения уголовного закона (устранения ответственности за то деяние, за которое был осужден виновный) осужденного нельзя будет освободить от ответственности, ведь правоотношения ответственности уже прекратились, однако это противоречит обратной силе уголовного закона.

В принципе сказанное относится и к отношениям, связанным с длящимся порицанием (остаточными явлениями ответственности, судимостью, состоянием наказанности). «Формой опосредования уголовно-правовых отношений при этом (в случаях наличия у лица судимости) выступают административно-правовые отношения. Однако и здесь надо подчеркнуть, что уголовно-правовые отношения не прекращают своего существования, они не превращаются в административно-правовые отношения, а при помощи последних проводятся в жизнь те правовые ограничения, которым в силу и на основании норм уголовного закона подвергаются лица, имеющие судимость».

Правоотношение юридической ответственности — это материальное властеотношение, возникающее в момент совершения правонарушения. Его содержанием являются право и обязанность государства в лице уполномоченных органов осудить правонарушителя и принудить его к претерпеванию неблагоприятных правоограниче- ний, предусмотренных нарушенной нормой, а также право и обязанность нарушителя претерпеть предусмотренные нарушенной нормой осуждение и иные правоограничения, которые выражаются в реальном поведении участников общественных отношений.

Реализация прав и обязанностей есть динамика правоотношений ответственности, выражающаяся в отрицательной оценке (осуждении) и претерпевании неблагоприятных последствий, предусмотренных в правовой норме, происходящая на основе модели правоотношения и отражающая их взаимосвязь и органическое единство.

Регулятивные правоотношения и юридическая ответственность.

Если вопрос о реализации ответственности за правонарушение в рамках охранительных отношений не вызывает сомнений, то не все ученые, даже признающие позитивную юридическую ответственность, согласны с тем, что реализуется она в рамках регулятивных правоотношений. Некоторые рассматривают ее реализацию вне правоотношений.

Достаточно распространена точка зрения, согласно которой пассивное воздержание от совершения правонарушения осуществляется вне правоотношений. Во многом отрицание регулятивных правоотношений ответственности связано с отрицанием регулятивной функции юридической ответственности, с признанием того, что не всякая правовая связь есть правовое отношение, и с отстаиванием тезиса об искусственности общерегулятивных правоотношений. Как отмечает Н. М. Кропачев, названные тезисы достаточно противоречивы.

Предполагается, что есть общие и абсолютные правовые связи, но нет общих и абсолютных правоотношений. Остается неясным, как разграничивать правовые отношения и правовые связи, а фактически правовые связи и правовые отношения тождественны друг другу. «Наконец, главное: если даже какая-то часть правовых норм реализуется посредством активной деятельности лишь с одной стороны правоотношения, а другая часть — посредством двустороннего взаимодействия, то обоснованно ли связывать с данным фактом разграничение правовых отношений и правовых связей?».

Еще одно противоречие: элементом механизма правового регулирования выступает именно правоотношение, а не правовая связь. Даже авторы, отрицающие концепцию общерегулятивных правоотношений, приходят к выводу, что создание теории правового отношения требует глубокого изучения этого явления с более широких позиций, нежели те, которые традиционно приняты в правовой науке, а в широком смысле к правовым отношениям могут быть отнесены все отношения, так или иначе связанные с действием права в обществе.

Взаимосвязи общих правовых отношений с юридической ответственностью посвятили свои работы 3. А. Астемиров, Н. И. Матузов, В. О. Лучин, И. Э. Звечаровский, Т. Н. Радько, P. Л. Хачатуров, Н. М. Кропачев, В. С. Прохоров, А. Н. Тарбагаев, Б. Т. Разгильдиев, Т.Д. Зражевская и другие ученые. Думается, что разработанность проблем общерегулятивных правоотношений позволяет не спорить о том, существуют они или нет, а всесторонне исследовать их социальную и юридическую основу, фактическое и юридическое содержание, связь с позитивной ответственностью и охранительными правоотношениями.

Расширение границ свободы, обусловленное демократизацией нашего общества, построением правового государства, одновременно требует и повышения ответственности как самого общества и государства в целом, так и личности в отдельности, а оно не может происходить вне правоотношений.

Гражданское общество и правовое государство, с одной стороны, предполагают свободу и основываются на ней, а с другой стороны — ограничивают ее, побуждая или принуждая субъекта действовать в рамках предоставленной свободы. «Свобода порождает ответственность, ответственность направляет свободу». Как юридическая ответственность личности, так и юридическая ответственность государства имеют социальную природу. Она предопределена общественным характером отношений, особенностями личности и государства, их местом в системе общественных отношений, особенностями самого общества.

Не ученые порождают регулятивные правоотношения, а объективные закономерности, проявляющиеся в общественных отношениях. Когда субъект социальных отношений несет юридическую ответственность, в ней отражаются социальные связи и отношения. Социальная ответственность есть «отражение всего многообразия социальных отношений и обобщенное выражение всех форм ответственности». Подобным образом и юридическая ответственность есть отражение многообразия правоотношений и обобщенное выражение всех форм ее реализации.

Развитие общества, государства приводит к возникновению новых видов общественных отношений, которые основаны на свободе, но в то же время требуют регламентированности, четкости и упорядоченности. В них праву и обязанности одного субъекта должны корреспондировать право и обязанность другого субъекта, а это возможно только при придании этим общественным отношениям правовой формы.

«Субъекты, включенные в правовую сферу, неизбежно оказываются взаимно связаны между собой, с одной стороны, правомочиями и притязаниями, а с другой — обязательствами и ответственностью». Основа основ общерегулятивных правоотношений содержится в Конституции РФ, определяющей общую правовую связь государства и человека. «Признание, соблюдение и защита прав человека и гражданина — обязанность государства», — гласит ст. 2 Конституции РФ; в свою очередь, граждане обязаны соблюдать Конституцию РФ и законы РФ, — отмечается в ч. 2 ст. 15 Основного Закона.

В первом случае это означает, что российские граждане как носители прав выступают по отношению к государству в качестве управомоченных, а государство по отношению к ним является правообязанной стороной, а во втором случае уже государство выступает управомоченной стороной, а граждане — правообязанной стороной.

Взаимная связанность государства и гражданина обусловливает ответственность как государства и его органов перед гражданином, так и гражданина перед государством. «Взаимная ответственность личности перед государством находит свое юридическое выражение в исполнении прежде всего конституционно установленных обязанностей».

В зарубежной литературе отмечается, что юридическая ответственность проявляется в отношениях двух родов. Отношение первого рода — это специфическое общественное отношение между гражданами и государством. Оно содержит обращенное к гражданам и организациям требование подчиняться правовым нормам. Для граждан и организаций данное отношение предполагает обязанность исполнять указанное требование и отвечать за свое поведение в случае нарушения обязанности.

Признание реализации общих обязанностей вне правоотношений снижает регулирующий потенциал Конституции умаляет ее роль в организации жизнедеятельности общества и превращает ее в декларацию, что прямо противоречит порядку ее вступления в силу и принципу непосредственного действия. «Реализация же неправовых свойств и возможностей конституционных норм вполне возможна вне правовых отношений».

Имеется в виду реализация воспитательного, идеологического воздействия, формирующего сферу правосознания субъектов общественных отношений. «Гражданин и государство Российской Федерации, — отмечается в постановлении Конституционного Суда РФ, — связаны взаимными правами, ответственностью и обязанностями». В этом постановлении говорится о типичном общерегулятивном правоотношении, в рамках которого и реализуется ответственность субъекта. Это типичное общее правоотношение, а не фактическое отношение, никак не опосредуемое правом.

Вне общих правоотношений невозможно понять принцип взаимной юридической ответственности, проявляющийся по нескольким направлениям, между: государством и гражданами; гражданами и государством; гражданами. Он заключается не столько в неотвратимости наказания, сколько в обеспеченной неотвратимости несения и исполнения юридических обязанностей, в правомерном поведении. «Общерегулятивные правоотношения выражают общую взаимосвязанность и взаимозависимость субъектов права, характеризующих их особое состояние, в котором находится каждое лицо и которое определяет его положение по отношению к другим лицам».

Это особое состояние и есть состояние ответственности. Правомерное поведение граждан и правомерная деятельность различных организаций порождают не некое всеобщее (одно) отношение, а целую систему общерегулятивных отношений, обусловленных добровольной формой реализации юридической ответственности.

Добровольная юридическая ответственность реализуется в регулятивных правоотношениях; в свою очередь, правоотношения направлены на обеспечение правомерного поведения как динамичной стадии юридической ответственности, поскольку цель взаимных прав и обязанностей — обеспечить ответственное, правомерное поведение в регулятивном правоотношении. При всей спорности определения ответственности, предлагаемого В. Г. Беляевым, в нем, несомненно, подчеркивается состояние (отношение) ответственности. Причем отношение регулятивное, а не охранительное.

Так, автор отмечает: «Следствием принятия и действия закона, вводящего ответственность, будет сама ответственность — общее исходное правовое состояние государства и его граждан, общества и его членов, правовой и социальный режим их взаимодействия, правовой и социальный статус каждого из них, фактическая и юридическая реальность их свободы».

Именно наличие общерегулятивных правоотношений может породить негативную ответственность государства в случае несоблюдения им обязанности защищать и охранять права и свободы граждан, что подтверждается конкретными постановлениями Конституционного Суда РФ. В настоящее время перестали быть редкостью случаи проявления гражданами правовой активности: последние обращаются в суд за защитой своих прав и законных интересов, если государство нарушает свои обязанности в общерегулятивных правоотношениях.

Если рассматривать общерегулятивные правоотношения не как фактические отношения, а как модели, закрепляемые в правовых нормах, трудно будет недооценить значение этих моделей, определяющих правомерные варианты поведения субъектов общественных отношений, демонстрирующих гарантированность, обеспеченность и поощряемость правомерного поведения.

Государство, действуя от имени общества, формулирует в правовых нормах абстрактную обязанность всех субъектов исполнять конкретные юридические обязанности, а само выступает субъектом, имеющим право требовать исполнения этой обязанности. Под конкретные обязанности субъектов заложено достаточно широкое по объему требование исполнять определенные правовые обязанности и соблюдать запреты.

В свою очередь, граждане, общественные объединения и различные организации вправе требовать от государства соблюдения своих прав, свобод и законных интересов. Если добровольная форма реализации ответственности формируется (закладывается) в правовом отношении — модели, а в своей динамике выражается в реальном правомерном поведении в общественном отношении, урегулированном нормами права (правоотношении), то что мешает назвать подобные правоотношения правоотношениями ответственности?

Хотя добровольная форма реализации ответственности очень тесно связана с правоотношением, мы не ставим между ними знака равенства. Ведь в содержание правоотношения входят субъективные права, не входящие в содержание юридической ответственности.

Общерегулятивные правоотношения ответственности отражают связи высокого уровня между государством и гражданами, а также последних между собой по поводу гарантирования и осуществления основных прав и свобод личности. Помимо общерегулятивных правоотношений, в литературе отмечают наличие абсолютных правоотношений, в которых, на наш взгляд, также возможна реализация добровольной ответственности субъекта.

По своим признакам абсолютные правоотношения схожи с общерегулятивными, поскольку в них точно определена лишь одна сторона правоотношений — например, автор произведения которому противостоят субъекты, соприкасающиеся с этим правом (или способные с ним соприкоснуться) и обязанные соблюдать, уважать и не нарушать его. Отличие абсолютных правоотношений от общерегулятивных в основном заключается в опосредовании отношений различного уровня. Так, общерегулятивные правоотношения опосредуют наивысшие социальные ценности.

Несмотря на то, что ученые-цивилисты в своем большинстве не воспринимают концепцию общерегулятивных и абсолютных правоотношений, она вполне закономерно вытекает из общих требований разумности, добросовестности, непричинения вреда при реализации субъективных прав субъектами гражданско-правовых отношений. Понятиями «разумность», «добросовестность» оперирует международное частное право.

Так, в ст. 7 Конвенции ООН от 1980 г. «О договорах международной купли-продажи товаров» указывается, что «при толковании настоящей Конвенции надлежит учитывать ее международный характер и необходимость содействовать достижению единообразия в ее применении и соблюдению добросовестности в международной торговле». В Конвенции отмечается, что покупатель утрачивает право заявить о расторжении договора, если не сделает этого в течение разумного срока.

В настоящее время в основных положениях ГК РФ содержится очень емкая и четкая формулировка, закрепившая обращенное ко всем участникам гражданских правоотношений требование законодателя о необходимости добросовестности, разумности, справедливости (п. 2 ст. 6). В п. 3 ст. 53 ГК РФ подчеркивается, что лицо, которое в силу закона или учредительных документов выступает от имени юридического лица, должно действовать добросовестно и разумно.

Субъекты гражданского права при отсутствии правовых норм должны сообразовывать свое поведение с нормами морали, принципами права, обычаями делового оборота. Участники гражданского оборота, действуя разумно, должны проявлять должное внимание и осмотрительность, соизмерять свое поведение с установленными правилами, а при отсутствии таковых — с нормами морали, обычаями.

Разумность и добросовестность, на наш взгляд, могут выражаться через формулу «не навреди другому». Добросовестность участников гражданского правоотношения заключается в том, что они при осуществлении своих прав не ущемляют права и законные интересы других субъектов, надлежащим образом исполняют свои обязательства, согласуя свое поведение с требованиями ГК РФ.

Ю. И. Гревцов, выступая с критикой общерегулятивных и абсолютных правоотношений, отмечает: «Введение в юридическую науку концепций абсолютного и общерегулятивного правоотношений без ясного очерчивания и соотнесения с выбранным аспектом исследования правоотношения сегодня начинает основательно препятствовать более глубокому познанию проблемы осуществления права». На наш взгляд, таким необходимым аспектом исследования как раз и является связь общерегулятивных и абсолютных правоотношений с добровольной формой реализации юридической ответственности.

Не умаляя значения общерегулятивных правоотношений, отметим, что позитивная ответственность реализуется и в конкретных регулятивных правоотношениях. Яркий тому пример — обязательственное гражданско-правовое отношение, в котором одна сторона принимает на себя обязательства выполнить определенные действия в пользу кредитора, а другая вправе требовать точного и неукоснительного выполнения обязательств. Но из этого правоотношения государство не «исчезает». Оно выступает в таких правоотношениях опосредованно, обеспечивая реализацию обязанностей возможностью государственного принуждения.

Поощрительные санкции свидетельствуют о возможности реализации ответственности не только в общих, но и в конкретных правоотношениях. Например, субъект, заключая трудовой договор, становится участником конкретного трудового регулятивного правоотношения, в рамках которого на него возлагаются обязанности соблюдать трудовую дисциплину, бережно относиться к вверенному имуществу, выполнять установленные нормы труда и т.д. (ст. 21 ТК РФ).

За добросовестную реализацию указанных обязанностей в конкретном правоотношении работник может быть поощрен Почетной грамотой, премией и т.п. Само поощрение выступает мерой ответственности и противовесом наказанию, а его основание — заслуга в конкретном правоотношении. «Общие и конкретные правоотношения — своеобразное проявление унификации и дифференциации законодательства, а на его основе — всего процесса правового регулирования общественных отношений.

Унификация находит выражение прежде всего в нормах Конституции, содержащих наиболее высокую степень обобщения (генерализующих), а специализация — в конкретных отраслях, подотраслях, институтах, субинститутах, отдельных правовых нормах. Это разные уровни юридического опосредования общественных отношений».

Идея общих регулятивных отношений была воспринята представителями науки уголовного права и позволила им обосновывать реальность и действенность добровольной формы реализации уголовной ответственности. Правоотношения, возникающие на основе норм уголовного права, вполне реальны и ничем существенным не отличаются от иных регулятивных правоотношений. В противном случае пришлось бы признать, что уголовное право — некая «особая» отрасль права, адресованная только преступникам и распространяющая свое действие на лиц, совершивших преступления.

С момента достижения возраста уголовной ответственности субъект попадает в сферу действия уголовно-правовых норм. Обязанности субъекта не нарушать уголовно-правовые запреты корреспондирует право государства требовать соблюдения уголовно-правовых норм и его обязанность не применять негативную ответственность в случае ответственного правомерного поведения. Государство в таком правоотношении обязано поощрять правовую активность субъекта и констатировать его позитивную ответственность.

Примером того, как общее правоотношение уголовной ответственности трансформируется в конкретное регулятивное уголовно-правовое отношение, служит реализация гражданами права на необходимую оборону, на крайнюю необходимость, за которую они должны активно поощряться государством. Начало совершения общественно опасного посягательства — юридический факт, свидетельствующий о том, что конкретный субъект может реализовать свое право на необходимую оборону.

Это право вполне конкретно, как и конкретен его носитель; четко определена и обязанность не превышать пределов необходимой обороны. Государство, в свою очередь, обязано не привлекать такого субъекта к ответственности и констатировать факт правомерного поведения, а в необходимых случаях и поощрить его.

Однако есть среди исследователей и противники общерегулятивных уголовно-правовых отношений. Стремясь обосновать положение об отсутствии общерегулятивных уголовно-правовых отношений, Г. П. Новоселов утверждает, что «преступление есть всегда нарушение некого рода социальной нормы», а уголовно-правовой запрет сформулирован не в Уголовном кодексе, а в иных отраслях права. Такая постановка вопроса может завести слишком далеко, и придется пересматривать представления о самостоятельной природе уголовно-правовых норм и об основаниях уголовной ответственности.

Получается, что основанием уголовной ответственности служит юридический факт, заключающийся в нарушении нормы не уголовного права, а конституционного, административного права и т.д. Из рассуждений Г. П. Новоселова можно сделать и ряд других противоречивых выводов: «если преступление нарушает норму других отраслей права, тогда добровольный отказ от доведения преступления До конца (ст. 31 УК РФ) не может рассматриваться как обстоятельство, исключающее противоправность деяния, и должен влиять лишь на меру ответственности. Если при совершении кражи нарушается запрет, содержащийся в ст. 35 Конституции РФ, регламентирующей право собственности, а вещь похищалась из владения лица, не имеющего право собственности на нее, то на вопрос, имеет ли уголовно-правовое значение примирение юридического владельца вещи с похитителем, может быть дан только отрицательный ответ».

Г. П. Новоселов признает за уголовно-правовой нормой свойства регулировать и охранять, как не признает и возможности уголовно-правового регулирования до совершения преступления. Представив эти тезисы на одной странице, на другой он утверждает обратное: «Принимая во внимание, что правовое регулирование отношений между людьми только направлено на охрану определенного рода ценностей, но само по себе ею не является, так же, как, в свою очередь, и охрана лишь предполагает регулирование, но как таковая им признаваться не может».

Сам того не желая, он возвращается к известному тезису (уголовное право регулирует, а регулируя, охраняет), поскольку отмечает правовое регулирование между людьми (почему между людьми, т. е. горизонтальные отношения, остается неясным), но только направленное на охрану определенных ценностей. Вот и получается, что уголовное право, регулируя, одновременно и охраняет. Кроме того, в приведенной цитате, очевидно, речь идет не только об отношениях, возникающих в связи с совершением преступления, но и о регулятивных отношениях.

В юридической литературе сторонники позитивной ответственности и общих регулятивных отношений связывают момент возникновения такой ответственности с моментом вступления нормативно-правового акта в силу. На самом деле проблема сложнее. Действительно, существуют общие запреты — «не убий», «не укради», «не оскорбляй» и т.д., — которые действуют и реализуются в правоотношениях с момента вступления уголовного закона в силу, но для действия ряда уголовно-правовых норм недостаточно одного факта их наличия.

В особенности это относится к нормам, в которых определен специальный субъект или дополнительный юридический факт, с наступлением которого и связано ее воздействие. Подобные нормы могут начинать свое воздействие с момента приобретения субъектом соответствующего специального статуса. Скажем, обязанность оказывать помощь больному возникает с момента получения медицинского образования (ст. 124 УК РФ). Для возникновения обязанности уплачивать средства на содержание детей необходим юридический факт — решение суда (ст. 157 УК РФ).

Лицо становится субъектом ответственности за заведомо ложный донос с момента его предупреждения о возможности органами следствия или дознания (ст. 307 УК РФ). Некоторые регулятивные отношения так и остаются абстракцией (моделью), не выражаясь в реальном поведении субъектов общественных отношений, поскольку не наступают конкретные юридические факты, вызывающие к жизни это правоотношение.

Примером здесь может служить правоотношение, смоделированное в ст. 82 УК РСФСР 1960 г., в которой предусматривалась уголовная ответственность за уклонение от выполнения повинностей или уплаты налогов в военное время. Как известно, военного времени в период действия уголовного закона 1960 г. не существовало. В этой связи следует согласиться с мнением Н. М. Кропачева о необходимости различать понятия «действие уголовного закона» и «реализация уголовного закона в правоотношении».

Регулятивные уголовно-правовые отношения возникают с наступлением типичных, конкретных юридических фактов, предусмотренных уголовно-правовой нормой. С возникновением юридических фактов правовая норма начинает выполнять свою социальную роль, устанавливая тот порядок, который был смоделирован в правовой норме.

Однако для некоторых уголовно-правовых (впрочем, не только для уголовно-правовых) норм достаточно их вступления в законную силу — и они уже оказывают организующее воздействие и формируют ответственное поведение участников правоотношений, а для действия других, помимо этого, необходим еще дополнительный юридический факт. Следовательно, можно предположить, что подобные регулятивные правоотношения могут быть не только общими, но и конкретными.

Итак, правоотношения юридической ответственности — разновидность охранительных и регулятивных отношений. Регулятивное правоотношение ответственности — это общественное отношение, отражающее общую или конкретную взаимосвязанность субъектов юридической ответственности правами и обязанностями, вытекающими из норм, предусматривающих юридическую ответственность и реализующихся в ответственном правомерном поведении субъектов или деятельности организаций и государства.

Добровольная форма реализации ответственности формируется (закладывается) в правовом отношении — модели, а в своей динамике выражается в реальном правомерном поведении, в общественном отношении, урегулированном нормами права (правоотношении); такие правоотношения можно определить как регулятивные правоотношения ответственности. Добровольная ответственность реализуется как в общих регулятивных правоотношениях, так и в конкретных регулятивных правоотношениях.

Охранительное правоотношение юридической ответственности — это возникающее в момент совершения правонарушения материальное властеотношение, содержанием которого являются право и обязанность государства в лице уполномоченных органов осудить правонарушителя и принудить его к претерпеванию неблагоприятных правоограничений, предусмотренных нарушенной нормой, а также обязанность нарушителя претерпеть предусмотренные нарушенной нормой осуждение и иные правоограничения, которые выражаются в реальном поведении участников общественных отношений.

Реализация прав и обязанностей — это динамика правоотношений ответственности, выражающаяся в отрицательной оценке (осуждении) и претерпевании неблагоприятных последствий, предусмотренных правовой нормой, происходящая на основе модели правоотношения и выражающая их взаимосвязь и органическое единство.