Момент начала жизни с уголовно правовой точки зрения

С какого момента уголовный закон охраняет жизнь человека: парадокс регулирования

Ростокинский Александр Владимирович,

кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин юридического факультета ГОУ ВПО Московский городской педагогический университет,

Привалов Александр Васильевич,

адвокат Московской коллегии адвокатов «Последний дозор».

Конституция РФ в ст. 2 провозглашает высшей ценностью человека, его права и свободы. В ч. 1 ст. 20 Основной Закон провозглашает право каждого на жизнь. Признание, соблюдение и защита данного права является обязанностью государства. Последнее должно защищать комплекс личных, неотчуждаемых прав и свобод, а также гражданские права и свободы не только от незаконного ограничения субъектами власти, но и всех других лиц. Важным механизмом их защиты внутри страны является уголовно-правовая защита. Для того, чтобы такая защита достигала своей цели, необходимо четко законодательно определить как момент окончания, так и момент начала человеческой жизни.

С точки зрения биологии, у человеческого существа есть два периода жизни: утробный и внеутробный. Между ними находятся роды, как довольно длительный процесс, который может составлять от 10-12 до 20 часов. Начальным этапом второго периода считается начало течения обменных процессов (легочного дыхания, сопровождающегося первым вдохом и криком) при полном отделении (извлечении) новорожденного от материнского организма. Охрана зародившейся жизни является глубоко нравственным требованием, но и обязательным условием формирования каждой личности, обретения человеческих качеств и всех тех прав человека и гражданина, которые гарантируются и защищаются международным сообществом и государством.

Однако, российский законодатель прямо не называет момент, с которого начинается жизнь человека. Тогда как конечная граница жизни человека зафиксирована в ч.2 ст.9 Закона РФ от 22. 12. 1992 г . «О трансплантации органов и (или) тканей человека» достаточно четко: биологическая смерть (смерть головного мозга) [1] . «Исходя из этого, — пишет Р. Шарапов, — юридическая жизнь человека есть жизнь его мозга, и начало жизни мозга означает начало жизни человека. Следовательно, с правовых позиций, начальная граница жизни человека на сегодняшний день, как минимум, должна связываться с появлением оформившейся массы мозговых клеток (рождением головного мозга), делающих плод жизнеспособным» [2] . А это происходит ещё в материнской утробе задолго до рождения самого ребенка (к пятому месяцу беременности) [3] .

Справедливость такого подхода косвенно признал и наш законодатель в ст.36 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан от 22. 07. 1993 г . В соответствии с ней, искусственное прерывание беременности при сроке свыше 22 недель (примерно 5 месяцев внутриутробного развития плода) проводится только при наличии медицинских показаний и согласии женщины [4] . В медицинской литературе описаны случаи, когда дети, рожденные на этом сроке, выживали [5] .

Следует отметить, что христианская церковь (без различия вероисповедания) признает аборт, независимо от оснований проведения тягчайшим грехом. Не отличаются подходы к данному вопросу представителей и других основных мировых религий. В Российской Империи данная операция признавалась в канонической традиции детоубийством и влекла уголовное преследование, как специалистов изгонявших плод, так и самих женщин, сделавших себе аборт. Однако, советская власть в регулировании абортов далеко опередила всех современных приверженцев секулярного гуманизма или первобытного «права жизни и смерти». Так, совместным постановлением Наркомздрава РСФСР и Наркомюста РСФСР «Об искусственном прерывании беременности» от 18.11.1920 г. аборт был легализован без существенных ограничений. Потом, правда, спохватились, и Постановлением ЦИК и СНК СССР «О запрещении абортов» от 27.06.1936 г. на производство абортов был установлен запрет и введена уголовная ответственность. Они просуществовали до принятия 23.11.1955 г. Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об отмене запрещения абортов» [6] . В данный период допустимыми сроками производства аборта признавались 28 и даже 30 недель.

Следует признать, что это средство остается одним из наиболее «действенных» при низком образовательном и культурном уровне, массовом распаде семей, отсутствии современных знаний и средств контрацепции. По официальным данным Госкомстата РФ, в нашей стране в начале ХХ1 века ежегодно производится около 2 млн. абортов, тогда как в 1992 году их количество приближалось к 3, 5 млн., а в 1997 году составило примерно 2,5 млн. При этом, только 3% из них сделаны по медицинским показаниям на поздних сроках беременности [7] . Количество абортов, производящихся в нелегальных и полулегальных клиниках, исключительно велико, и составляет даже в г. Москве, по различным оценкам, до 40% всех прерываний беременности [8] .

В настоящее время Постановлением Правительства РФ от 11.08.2003 г., которым количество так называемых социальных показаний для искусственного прерывания беременности при сроке от 12 до 22 недель сокращено с 13 оснований до 5 [9] . Но, опять же, лицо, умышленно нарушающее данные ограничения, признаётся не убийцей, а лицом, незаконно производящим аборт, да и то, лишь в том случае, если данное лицо не имеет специального медицинского образования. Об ответственности самой женщины, умышленно прерывающей беременность на таких сроках, закон вообще ничего не говорит.

Возникает во многом парадоксальная ситуация: момент возникновения права на нематериальное благо (право на жизнь), закрепленный в федеральном законодательстве, значительно отстоит во времени от момента появления у него этого блага (зарождения жизни). Так, согласно ч. 2 ст. 17 и ч. 1 ст. 20 Конституции РФ, право на жизнь принадлежит каждому от рождения, а в соответствии с ч. 2 ст. 17 ГК РФ правоспособность гражданина возникает в момент его рождения. Но биологическое рождение ребенка является достаточно продолжительным процессом. В результате такой неопределенности законодательство и правоприменительная практика связывают юридический факт с медицинскими критериями живорождения человека, которые, как известно, констатируются после полного рождения ребенка (появления его на свет в целом) [10] .

Ещё больше вопросов вызывает подход отечественного законодателя к решению вопроса уголовно-правовой охраны жизни рождающегося человека. Прежде всего, стоит отметить такой привилегированный состав преступления, как убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ). Мало того, что это преступление вообще не признается тяжким, что само по себе препятствует проведению полного комплекса оперативно-розыскных мероприятий по нераскрытым преступлениям, но ещё и открывается широкая дорога к освобождению от уголовной ответственности и наказания женщин, которых просто не получается назвать матерями, их амнистий, условно-досрочных освобождений и т.п.

Большую сложность при этом представляет квалификация действий, выражающихся в активном воздействии на плод на поздних сроках беременности до начала родов, с целью умерщвления плода и (или) вызова преждевременных родов. В таком случае, недопустимым является любое вмешательство, не имеющее медицинских оснований, т.е. не имеющее целью спасение жизни женщины или, как минимум, исключения реальной опасности для её жизни. Иное вмешательство является незаконным по смыслу ст.36 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан, но по уголовному закону не преследуется.

Кроме того, в действующей редакции ст. 106 УК РФ момент новорожденности закреплен вообще в противоречии с господствующей в теории уголовного права позицией. Согласно диспозиции названной статьи жизнь человека начинает охраняться хотя не во время родов, но с момента новорожденности ребенка, что в медицинском смысле означает полное изгнание (извлечение) плода с признаками живорождения (легочное дыхание, сердцебиение, крик, произвольные сокращения мускулатуры и др.). В доктрине отечественного уголовного права начало уголовно-правовой охраны жизни человека связывается с моментом появления вне утробы матери какой-либо части тела изгоняемого (извлекаемого) ребенка. Соответственно, умерщвление плода в утробе матери до его появления на свет (даже при наличии реальной возможности сохранить жизнь данному ребенку в случае досрочного рождения) не расценивается как преступление против жизни, а считается прерыванием беременности, которое может квалифицироваться как преступление против здоровья.

Следовательно, буквальное толкование ст.106 УК РФ означает, что жизнь плода в период его изгнания из организма роженицы до полного появления на свет, не говоря уже о его утробной жизни, вообще выпадает из сферы уголовно-правовой охраны жизни человека [11] . Так определяют признаки совершенного преступления и органы дознания: на основании судебно-медицинского исследования обнаруженного трупа новорожденного и установления признаков начала самостоятельного дыхания. Намеренное умерщвление ребенка во время рождения путем непосредственного воздействия на его организм, с точки зрения действующего законодательства, не может признаваться убийством, а является прерыванием беременности. И такой подход, по мнению Р. Шарапова, В. Панкратова и ряда других авторов нельзя признать справедливым [12] . По мнению А.Н. Попова, полностью разделяемому нами, «законодатель сделал только полушаг в уголовно-правовой охране жизни, …не увязав ответственность за данное преступление с уголовно-правовой охраной жизни ребенка, находящегося в утробе матери» [13] .

Представляется, что решение проблемы уголовно-правового закрепление момента начала охраны жизни следует отыскивать с учетом зарубежного, прежде всего, европейского, законодательного опыта. Например, германский законодатель включил в Раздел 16 «Преступные деяния против жизни» УК ФРГ семь (!) достаточно объемных параграфов, в том числе:

1) об ответственности за прерывание беременности на сроках более 12 недель без заключения врача, а также на сроках беременности более 22 недель при отсутствии чрезвычайных показаний (прг. 218 и 218-а);

2) об ответственности врачей и персонала специальных клиник за нарушение порядка производства предварительных консультаций, выдачи заключений и правил производства аборта (прг. 218 b — c , 219);

3) об ответственности за публичную агитацию за прерывание беременности, включая рекламу соответствующих услуг «из корыстных целей или в грубой предосудительной форме», а также за сбыт средств и предметов, предназначенных для прерывания беременности (прг. 219а- b ) [14] . Ничего подобного нашей статье 106 УК РФ в уголовном законодательстве Германии давно нет и в помине: жизнь каждого должна защищаться равным образом. Если же роженица находится в аффективном состоянии, не вполне отдает отчет в своих действиях и т.п., — то надо применять соответствующие нормы об ограниченной вменяемости убийцы, а не загодя ориентировать суд на снисхождение по формальным признакам.

Под влиянием законодательной практики ведущих государств Европы во многих странах аборт, проведенный на поздних сроках беременности от 12 до 22 недель, начинают рассматривать как убийство, независимо от согласия и роли в этой операции самой беременной женщины, если отсутствует единственное чрезвычайное обстоятельство, необходимость спасения жизни женщины. Так, в 2004 году в США был принят федеральный «Акт о защите нерожденных жертв насилия», в котором зародыш признается человеческим существом и имеет такие же права, как и новорожденный [15] .

У нас же судебная практика по делам о детоубийстве и незаконных абортах формируется под влиянием взаимоисключающих требований, предъявляемых обществом к правоприменительной деятельности: безусловной защиты каждой человеческой жизни и строгого наказания за убийство, с одной стороны, и требования снисхождения к «оступившейся» женщине, которой «нельзя ломать жизнь», с другой стороны. Признание приоритета второго требования неизбежно ведет к узаконенному варварскому преуменьшению значения для общества жизни одних граждан (не сделавших ничего плохого) относительно значения снисхождения к преступным действиям матери-детоубийцы. Кстати, она находится в заведомо выигрышном положении в уголовном процессе: никто не может обжаловать заведомо мягкий приговор, необоснованное прекращение уголовного дела, кроме отца ребенка. А он, обычно, неизвестен.

Для достижения полной логики в урегулировании рассматриваемого вопроса не обойтись и без изменения отдельных конституционных норм. В частности, норму ч. 2 ст. 17 Конституции РФ можно изложить следующим образом: «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения, если иное не предусмотрено настоящей Конституцией». А императив ч. 1 ст. 20 Конституции РФ дополнить следующей оговоркой: «Каждый имеет право на жизнь, достигнув 22 недель утробного развития». Для этого нужен пакет законодательных изменений, затрагивающих, конечно, не только Особенную часть УК РФ. В рамках совершенствования уголовного закона целесообразно:

1. Нормы ст.106 УК РФ привести в соответствие с приоритетами конституционно-правовой охраны права на жизнь каждого ребенка, изложив их следующим образом: «Убийство женщиной вынашиваемого ребенка в период более двадцати двух недель беременности, во время или сразу же после родов, а равно убийство матерью новорожденного ребенка в условиях психотравмирующей ситуации или в состоянии психического расстройства, не исключающего вменяемости – наказывается лишением свободы на срок до шести лет».

2. Дополнить перечень преступлений, содержащийся в ч.2 ст.20 УК РФ составом преступления, «убийство матерью новорожденного ребенка» (статья 106) для исключения усиления ответственности подростков, совершивших данное преступление по ст.105 УК.

3. Снабдить ст.105 УК примечанием, содержащим разъяснение употребляемых в уголовном законе терминов и оценочных понятий, закрепив, что «человеком в статьях настоящего Кодекса признается ребенок в возрасте более 22 недель беременности, новорожденный ребенок, иное физическое лицо до наступления смерти».

4. Соответствующие изменения необходимо будет внести в нормы п. «а» и «г» ч.2 ст.105 УК РФ, а также ч.1 ст. 111 УК РФ:

а) признак п. «а» ч.2 ст.105 УК РФ должен включать также убийство женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности при сроке 22 и более недель». Ответственность в каждом таком случае должна наступать с учетом п. «в» этой же части статьи, т.е. беспомощности второго потерпевшего;

б) признак п. «г» ч.2 ст.105 УК РФ должен звучать как: убийство «женщины, заведомо для виновного находящейся в состоянии беременности при сроке не более 22 недель»;

в) соответствующий признак тяжести вреда, причиненного здоровью, предусмотренный ст.111 УК РФ, следует сформулировать как «прерывание беременности сроком не более 22 недель».

Представляется, что данные рекомендации будут способствовать достижению социального компромисса между идеей абсолютной неприкосновенности и защиты человеческой жизни и нравственно-правовой концепцией свободы материнства, подразумевающей, в том числе, и политику семейного планирования.

1. Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. №2.

2. Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. №33.

3. Собрание законодательства РФ. 2000. № 26.

4. Собрание законодательства РФ. 2003. № 33.

5. Гражданское право. Часть.1: Учебник / под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 1998.

6. К вопросу о начале уголовно-правовой охраны жизни человека // Уголовное право. 1999. №4.

7. Краткая медицинская энциклопедия: В 3-х т. Т.2. 2-е изд. М., 1989.

8. Краснопольская И., Соколова И. Убийство по диагнозу // Российская газета. 2002. 30 августа.

9. Крылова Н.Е. Ответственность за незаконное производство аборта и необходимость уголовно-правовой защиты «будущей» жизни // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2002. №6.

10. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Изд. 2-е / Под ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. М., 1999.

11. Панкратов В. Проблемы установления уголовной ответственности за незаконное производство аборта // Уголовное право. 2001. №3.

12. Попов А.Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. М., 2003.

13. Российский статистический ежегодник. М., 1999.

14. Романовский Г.Б. Гносеология права на жизнь. СПб., 2003.

15. Тасаков С., Шумилов А. Искусственное прерывание беременности (аборт). Уголовно-правовые аспекты // Уголовное право. 2004. №2.

16. Уголовный кодекс ФРГ ( 1871 г . ) по сот. на 17.08.1999 г.. / Пер. с нем. под ред. А.В. Серебрянниковой. М., 2000.

17. Шарапов Р. Начало уголовно-правовой охраны жизни человека: опыт юридического анализа. // Уголовное право. 2005. №1.

Поступила в редакцию 19.08.2009 г.

[1] Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. №2. Ст.62; Собрание законодательства РФ. 2000. № 26. Ст.2738

[2] Шарапов Р. Начало уголовно-правовой охраны жизни человека: опыт юридического анализа. // Уголовное право. 2005. №1. С.75.

[3] Краткая медицинская энциклопедия: В 3-х т. Т.2. 2-е изд. М., 1989. С.439..

[4] Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1993. №33. Ст.1318.

[5] Краснопольская И., Соколова И. Убийство по диагнозу // Российская газета. 2002. 30 августа. С.7.

[6] Цит. по: Тасаков С., Шумилов А. Искусственное прерывание беременности (аборт). Уголовно-правовые аспекты // Уголовное право. 2004. №2. С.67.

[7] Российский статистический ежегодник. М., 1999. С.175.

[8] Тасаков С., Шумилов А. Указ. соч. С.69.

[9] Собрание законодательства РФ. 2003. № 33. Ст.3275.

[10] Гражданское право. Часть.1: Учебник / под ред. А.П. Сергеева, Ю.К. Толстого. М., 1998. С. 98; Романовский Г.Б. Гносеология права на жизнь. СПб., 2003. С. 45-46, 52.

[11] Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Изд. 2-е / Под ред. Ю.И. Скуратова и В.М. Лебедева. М., 1999. С.237.

[12] Шарапов Р. Указ. соч.С.75-76; К вопросу о начале уголовно-правовой охраны жизни человека // Уголовное право. 1999. №4. С.31-33; Панкратов В. Проблемы установления уголовной ответственности за незаконное производство аборта // Уголовное право. 2001. №3. С.43; Крылова Н.Е. Ответственность за незаконное производство аборта и необходимость уголовно-правовой защиты «будущей» жизни // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2002. №6. С.53.

[13] Попов А.Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. М., 2003. С.346.

[14] Уголовный кодекс ФРГ ( 1871 г . ) по сот. на 17.08.1999 г.. /пер. с нем. Под ред. А.В. Серебрянниковой. М., 2000. С.127-131.

[15] Цит. по: Тасаков С., Шумилов А. Указ. соч. С.67.

Publication in electronic media: 20.03.2011 under http://journal.forens-lit.ru/node/209
Publication in print media: Актуальные вопросы теории и практики судебно-медицинской экспертизы, Красноярск 2007 Вып. 5

А. В. Агафонов, А. А. Ермилов

Сибирский институт бизнеса, управления и психологии, г. Красноярск

В полном соответствии с рекомендациями об определении критериев живорождения и мертворождения, начальным моментом жизни человека следует считать «.. .полное изгнание или извлечение продукта зачатия из организма матери вне зависимости от продолжительности беременности, причем плод после такого отделения дышит или проявляет другие признаки жизни; такие как сердцебиение, пульсация пуповины или произвольные движения мускулатуры, независимо от того, перерезана пуповина и отделилась ли плацента».

При наличии всех перечисленных выше признаков плод признается новорожденным, а, следовательно, уже человеком из чего, в свою очередь, следует, что посягательство на его жизнедеятельность в этот момент становится уголовно наказуемым.

Подобное определение начала жизни предлагает в частности А.Н. Красиков. Впрочем, по мнению СВ. Бородина «. свою позицию он высказывает недостаточно четко, подменяя при изложении вопрос о том, когда необходимо считать умерщвление появившегося или появляющегося на свет плода убийством, вопросом о живорожденности плода». Однако, по нашему мнению, именно нормативно-правовое определение самого начала жизни позволяет нам решить вопрос и о признании ее окончания, в том числе и от криминального фактора, ибо невозможно реально посягнуть на то правовое благо, которым еще не обладает соответствующий субъект возникающего на тот момент правоотношения. Другое дело о правомочности подобной ссылки. Имеет ли право конкретный правоприменитель для разрешения проблем поднимаемых уголовным законом, т.е. нормативно-правовым актом, использовать разъяснения, изложенные в приказе Минздрава, который в свою очередь является всего лишь поднормативным актом. Не лучше ли подобное разъяснение дать на уровне федерального закона, либо на крайний случай предложить его судебное толкование.

Впрочем, буквально толкуя норму, изложенную в современном уголовном законодательстве можно попытаться и самостоятельно установить то время, с которого фактически наступает уголовно-правовая охрана жизни человека, т.е. иными словами определить начало жизни человека в уголовно-правовом смысле. Так, согласно тексту уголовного закона убийство новорожденного ребенка возможно уже во время родов. При этом их «началом. считается появление регулярных схваток», т.е. мышечных сокращений матки роженицы. Следовательно, и жизнь человека в уголовно-правовом смысле начинается именно с этого момента. Подобное положение, кстати, закреплено и в Конституции Российской Федерации. Так, согласно ст. 17 этого нормативно-правового акта: «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения». Причем Конституция России отнюдь не конкретизирует темпоральных рамок этого физиологического процесса, из чего, как раз и следует, что основные права и свободы человека принадлежат каждому именно с начала, а не с конца, рождения.

При этом необходимо указать, что подобную позицию ранее разделял А.А. Жижи-ленко, а позднее, и некоторые ученые-криминалисты постсоветского периода. Так, например, Семернева Н.К., Побегайло Э.Ф. и Борзенков Г.Н. прямо указывали, что началом жизни человека традиционно принято считать начало физиологических родов.

При этом, последние, в частности, считали, что пока не начались роды, будет налицо уголовно-ненаказуемое умерщвление продукта зачатия, т.е. криминальным абортом, но как только они начались, лишение жизни появляющего плода следует считать уже убийством.
Нескольку иную, хотя и довольно близкую позицию, высказал по этому вопросу А.А. Пионтковский. По его мнению, «следует рассматривать как детоубийство не только убийство новорожденного после отделения плода от утробы матери и начала самостоятельной жизни ребенка, но и убийство, совершенное во время родов, когда рождающийся ребенок еще не начал самостоятельной внеутробной жизни (например, нанесение смертельной раны в голову рождающемуся ребенку до того момента, когда он начал дышать)».

Ранее в поддержку этой позиции высказывались соответственно Б.С. Утевский, Ш.С. Рашковская, а позднее СВ. Бородин, Г.И. Борзенков и В.Д. Иванов.

При этом последний прямо указывал, что «. начальным моментом жизни является .. .момент прорезания головки ребенка».

В прочем указанные точки зрения не отличаются оригинальностью. Так, еще в начале прошлого века В.Н. Набоков указывал, что началом жизни человека следует считать «появление из утробы матери какой-либо части тела ребенка, с этого момента понятие плода заменялось понятием ребенка».

Более конкретизировано к этому вопросу, по нашему мнению подошли А.Б. Мельниченко, М.А. Кочубей и С.Н. Радачинский, по мнению которых «. жизнь становится самостоятельным объектом уголовно-правовой охраны с момента появления ребенка во время родов, фактического (биологического) отделения его от тела матери».

Впрочем, ради формальной объективности следует указать, что «Диссонансом этому мнению была позиции М.Д. Шарго-родского, считавшего начало жизни отделение плода от утробы матери и начало дыхания».

Позицию последнего, несколько позднее, поддержал и Н.Г. Иванов, утверждавший, что «Началом жизни человека считается момент первого дыхания новорожденного».
Кроме того, по нашему мнению, необходимо отметить, что с точки зрения современной биологии (генетики и эмбриологии) жизнь человека как биологического индивидуума начинается с момента слияния ядер мужской и женской половых клеток и образования единого ядра, содержащего неповторимый генетический материал.

. Поэтому очевидно, что аборт на любом сроке беременности является намеренным прекращением жизни человека как биологического индивидуума.

. Однако условия жизни в стране таковы, что запрещение абортов сегодня поставит более 1 млн. женщин в очень сложное и почти безвыходное положение».

В заключение изложенного необходимо подчеркнуть, что установление начала жизни имеет весьма существенное значение при разграничении аборта и уголовно-наказуемого причинения смерти новорожденному.

Более правомочно и логично, по нашему мнению, решен в настоящее время нормативно-правовой вопрос о моменте определения конца жизни, т.е. начала смерти.

Так, Министерство здравоохранения РФ на основании Закона РФ от 22 декабря 1992 г «О трансплантации органов и (или) тканей человека» утвердило инструкцию по констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга. Согласно которой смерть мозга полностью эквивалента смерти человека. Где «смерть мозга есть полное и необратимое прекращение всех функций головного мозга, регистрируемое при работающем сердце и искусственной вентиляции легких».

«В Инструкции определены критерии смерти мозга:

1. полное и устойчивое отсутствие сознания (кома);
2. атония всех мышц;
3. отсутствие реакции на сильные болевые раздражители в области трегиминальных точек и любые другие рефлексы, замыкающиеся выше шейного отдела спинного мозга;
4. отсутствие реакции зрачков на яркий свет; при этом должно быть известно, что никаких препаратов, расширяющих зрачки, не применялось; глазные яблоки неподвижны;
5. отсутствие четырех видов рефлексов (прописанных в Инструкции);
6. отсутствие самостоятельного дыхания.

Продолжительность наблюдения для установления клинической смерти мозга определяется в зависимости от характера его повреждения от 12 до 24 часов, а при отравлении — до 72 часов».

Установление гибели всего головного мозга позволяет конкретному правоприменителю ограничить биологическую смерть от клинической смерти или комы. Так, например, в случае причинения клинической смерти, когда организм потерпевшего удается вернуть к жизнедеятельности, содеянное подлежит квалификации по правилам предусмотренным ч. 3 ст. 30 УК РФ, т.е. как покушение на убийство.

В свою очередь, посягательство на труп, ошибочно принятого за живого человека, следует рассматривать, по правилам фактической ошибки как посягательство на негодный объект, т.е. также квалифицируется как покушение на убийство.

Понятие убийства. Определение моментов начала и окончания жизни человека

В соответствии с законом под убийством понимается противоправное умышленное причинение смерти другому человеку. Это определение, впервые закрепленное в российском уголовном законе, позволяет успешно решать вопросы отграничения данного преступления от самоубийства, причинения смерти по неосторожности, правомерных случаев причинения смерти (например, в состоянии необходимой обороны) и уничтожения иных, кроме человека, объектов живой природы.
Объектом убийства являются общественные отношения, складывающиеся по поводу реализации человеком естественного, подтвержденного международными и конституционными актами права на жизнь, и обеспечивающие безопасность жизни . Уголовный закон в равной мере охраняет жизнь каждого лица независимо от состояния его здоровья, моральных свойств и т.д. «Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни» (ст. 6 Международного пакта о гражданских и политических правах, 16 декабря 1966 г.); «Каждый имеет право на жизнь» (ст. 20 Конституции РФ).

Жизнь человека как определенный физиологический процесс имеет свое начало и окончание. Согласно утвердившейся в науке и подтвержденной предписаниями ст. 106 УК РФ точке зрения начало жизни определяется временем начала родов; при этом, как показывает практика, убийство во время родов объективно становится возможным в момент прорезания плода из тела матери. Уничтожение плода до начала родов следует квалифицировать при наличии к тому оснований по ст. 123 УК РФ.
Инструкцией об определении критериев живорождения, мертворождения, перинатального периода, утвержденной Приказом-постановлением Минздрава России и Госкомстата России от 4 декабря 1992 г. N 318/190 «О переходе на рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения критерии живорождения и мертворождения» , определены критерии живорождения. Живорождением является полное изгнание или извлечение продукта зачатия из организма матери вне зависимости от продолжительности беременности, причем плод после такого отделения дышит или проявляет другие признаки жизни, такие как сердцебиение, пульсация пуповины или произвольные движения мускулатуры, независимо от того, перерезана пуповина и отделилась ли плацента. Установление возможности живорождения в ситуации убийства во время родов является обязательным условием правильной квалификации содеянного. При констатации объективной невозможности живорождения ребенка действия, направленные на лишение его жизни во время родов, следует квалифицировать исходя из направленности умысла виновного как покушение на убийство (по правилам квалификации при ошибке).

Момент окончания жизни определяется биологической смертью человека. В соответствии с Законом РФ от 22 декабря 1992 г. N 4180-1 «О трансплантации органов и (или) тканей человека» заключение о смерти выдается на основе констатации факта необратимой гибели всего головного мозга. Подтверждено это правило Инструкцией по констатации смерти человека на основании диагноза смерти мозга, утвержденной Приказом Минздрава России от 20 декабря 2001 г. N 460 . Эти документы фактически отождествляют смерть головного мозга и биологическую смерть человека. Однако в Инструкции по определению критериев и порядка определения момента смерти человека, прекращения реанимационных мероприятий, утвержденной Приказом Минздрава России от 4 марта 2003 г. N 73, смерть головного мозга и биологическая смерть как стадии процесса умирания разграничиваются. Биологическая смерть характеризуется посмертными изменениями во всех органах и системах, которые носят постоянный, необратимый, трупный характер. Смерть мозга не эквивалентна биологической смерти, но дает основание для констатации гибели организма как целого. Установление факта смерти человека с позиций уголовно-правовой оценки содеянного является необходимым: а) для квалификации убийства как оконченного преступления; б) для отграничения правомерных случаев трансплантации органов и (или) тканей от убийства; в) для квалификации как покушения на убийство действий, направленных на причинение смерти уже умершему человеку.

Как правило, убийство совершается путем совершения активных физических действий, нарушающих анатомическую целостность органов и (или) тканей человека. В ситуации, когда умысел на убийство возникает у виновного непосредственно во время совершения иного преступления против здоровья потерпевшего и таким образом преступление, начатое как менее тяжкое, перерастает в более тяжкое, все содеянное охватывается составом убийства и не требует дополнительной квалификации по статьям об ответственности за преступления против здоровья . Равным образом не требуется дополнительной квалификации, если в процессе лишения потерпевшего жизни избирается способ, связанный с причинением ему вреда здоровью.

Возможно и совершение убийства путем информационного воздействия (например, как убийство следует квалифицировать повлекшее смерть умышленное провоцирование сердечного приступа у потерпевшего путем сообщения ему неприятных известий).
Ответственность за убийство, совершенное путем бездействия, возможна лишь в случае, когда виновный должен был и мог выполнить те или иные действия, направленные на сохранение жизни потерпевшего (например, как убийство путем бездействия следует квалифицировать причинение смерти новорожденному ребенку в результате отказа матери от его кормления).
Оконченным убийство признается в момент наступления смерти потерпевшего. Между деянием и последствием возможен промежуток во времени. При этом, как указывает Верховный Суд РФ, значительный промежуток во времени, прошедший между умышленным причинением телесного повреждения и смертью потерпевшего, сам по себе не исключает возможности умысла виновного на лишение жизни потерпевшего.

Нанесение повреждений жизненно важным органам тела, которые, как правило, влекут гибель потерпевшего, но в конкретном случае не привели к смертельному исходу в силу случайного стечения обстоятельств, не зависевших от воли виновного, надлежит квалифицировать как покушение на убийство . При этом покушение на убийство возможно лишь с прямым умыслом, т.е. когда содеянное свидетельствовало о том, что виновный осознавал общественную опасность своих действий (бездействия), предвидел возможность или неизбежность наступления смерти другого человека и желал ее наступления, но смертельный исход не наступил по независящим от него обстоятельствам (ввиду активного сопротивления жертвы, вмешательства других лиц, своевременного оказания потерпевшему медицинской помощи и др.).

С субъективной стороны убийство характеризуется только умыслом (прямым или косвенным). Виновный осознает общественную опасность деяния, направленного на лишение жизни другого человека, предвидит возможность или неизбежность наступления смерти и желает либо сознательно допускает или безразлично относится к возможной смерти потерпевшего.
Лицо, имевшее умысел на убийство определенного лица, по ошибке убившее другое лицо, несет ответственность за убийство , поскольку ошибка субъекта преступления относительно фактических обстоятельств, не относящихся, помимо его воли, к составу данного преступления, не оказывает никакого влияния на форму вины. Такая ошибка не может устранить умышленной вины, так как для наличия умысла при убийстве необходимо предвидение, что от совершаемых действий может последовать смерть человека .

Особого внимания при квалификации заслуживает вопрос об отграничении убийства с косвенным умыслом от неосторожного причинения смерти , а также от случаев причинения тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть . В Постановлении Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. N 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» указано, что при решении вопроса о направленности умысла виновного следует исходить из совокупности всех обстоятельств содеянного и учитывать, в частности, способ и орудие преступления, количество, характер и локализацию телесных повреждений (например, ранения жизненно важных органов человека), а также предшествующее преступлению и последующее поведение виновного и потерпевшего, их взаимоотношения (п. 3). При определении содержания умысла виновного по делам о преступлениях против личности суд должен исходить не только из объяснений обвиняемого, но и из совокупности всех обстоятельств совершенного преступления .

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском:

Начало жизни человека в уголовном праве Текст научной статьи по специальности « Государство и право. Юридические науки»

Аннотация научной статьи по государству и праву, юридическим наукам, автор научной работы — Романовский Георгий Борисович

В статье рассматривается проблема определения момента начала жизни человека, а также влияние ее разрешения на основные институты уголовного права. Анализируются нормы законодательства о здравоохранении, определяющие момент рождения человека. Сформулирован вывод, что основная тенденция правового регулирования сведена к установлению связи между полным отделением плода от материнского организма и включением механизма уголовно-правовой охраны жизни человека. Доказывается необходимость уголовно-правовой защиты дородового периода развития человека и изменения законодательства, определяющего порядок искусственного прерывания беременности. Приводятся примеры из уголовного права зарубежных стран.

Похожие темы научных работ по государству и праву, юридическим наукам , автор научной работы — Романовский Георгий Борисович,

THE BEGINNING OF HUMAN LIFE IN THE CRIMINAL LAW

The paper examines the problem of defining the beginning of human life as well as the impact its solution has on the key institutes of criminal law. The author analyzes the norms of healthcare legislation that define the moment of a person’s birth. He concludes that the tendency in legal regulation is reduced to establishing the connection between the complete separation of the fetus from the mother and the activation of the criminal law mechanism of protecting human life. The author also proves that it is necessary to have criminal law protection of the pre-natal period of human life and to change the legislation that determines the order of the induced termination of pregnancy. The paper contains examples from criminal legislation of other countries.

Текст научной работы на тему «Начало жизни человека в уголовном праве»

УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ МЕРЫ БОРЬБЫ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ p^maiof

УДК 343.6 Г.Б. Романовский,

ББК 67.408.111 доктор юридических наук

Пензенский государственный университет

НАЧАЛО ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

В статье рассматривается проблема определения момента начала жизни человека, а также влияние ее разрешения на основные институты уголовного права. Анализируются нормы законодательства о здравоохранении, определяющие момент рождения человека. Сформулирован вывод, что основная тенденция правового регулирования сведена к установлению связи между полным отделением плода от материнского организма и включением механизма уголовно-правовой охраны жизни человека. Доказывается необходимость уголовно-правовой защиты дородового периода развития человека и изменения законодательства, определяющего порядок искусственного прерывания беременности. Приводятся примеры из уголовного права зарубежных стран.

Ключевые слова: право на жизнь; эмбрион; аборт; убийство; роды.

Doctor of Law Penza State University

THE BEGINNING OF HUMAN LIFE IN THE CRIMINAL LAW

The paper examines the problem of defining the beginning of human life as well as the impact its solution has on the key institutes of criminal law. The author analyzes the norms of healthcare legislation that define the moment of a person’s birth. He concludes that the tendency in legal regulation is reduced to establishing the connection between the complete separation of the fetus from the mother and the activation of the criminal law mechanism of protecting human life. The author also proves that it is necessary to have criminal law protection of the pre-natal period of human life and to change the legislation that determines the order of the induced termination of pregnancy. The paper contains examples from criminal legislation of other countries.

Key words: right to life; embryo; abortion; murder; childbirth.

Право на жизнь закрепляется ст. 20 Конституции РФ. Одним из элементов данного права является недопустимость произвольного лишения жизни. Охрана права на жизнь осуществляется различными методами, ее гарантии закреплены в различных отраслях права, в том числе и в уголовном праве. Один из спорных моментов при выявлении содержания данного права — определение начала жизни человека. От ответа на него зависит многое, в уголовном праве — квалификация такого состава преступления как убийство.

Юристы, медики, философы традиционно определяют саму жизнь как эмбриогенез, т. е. биологическое существование. Соответственно общий вывод вроде бы должен сводиться к тому, что как только возникает жизнь, появляется и соответствующее субъективное право. Между тем столь простой вывод не находит своего простого подтверждения в силу того, что на протяжении тысячелетий не умолкают дискуссии о моменте возникновения жизни. Довольно значитель-

ный временной «разрыв» между зачатием и рождением приводит к спорам, в особенности, в какой момент можно говорить о появлении самостоятельной, саморазвивающейся жизни, а значит, и о новом субъекте права. Нельзя забывать, что даже в процессе родов от их начала до появления на свет нового человека существует определенный временной разрыв, влияющий на понимание убийства как правовой категории.

Статья 17 Конституции РФ предусматривает: «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения». Это означает, что Конституция связывает возникновение прав и свобод с достаточно определенным юридическим фактом — фактом рождения. Следовательно, право на жизнь также принадлежит только конкретному субъекту — рожденному лицу. Статья 53 ФЗ от 21 ноября 2011 г. № 323-ф3 «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» [21] предусматривает: «Моментом рождения ребенка является мо-

© Романовский Г.Б., 2012 43

мент отделения плода от организма матери посредством родов». Приказом Минздрав-соцразвития РФ от 27 декабря 2011 г. № 1687н [19] утверждены медицинские критерии рождения, к которым относится:

1) срок беременности 22 недели и более;

2) масса тела ребенка при рождении 500 грамм и более (или менее 500 грамм при многоплодных родах);

3) длина тела ребенка при рождении 25 см и более (в случае, если масса тела ребенка при рождении неизвестна).

Выделено такое понятие как живорождение, определяемое как «момент отделения плода от организма матери посредством родов при сроке беременности 22 недели и более при массе тела новорожденного 500 грамм и более (или менее 500 грамм при многоплодных родах) или в случае, если масса тела ребенка при рождении неизвестна, при длине тела новорожденного 25 см и более при наличии у новорожденного признаков живорождения (дыхание, сердцебиение, пульсация пуповины или произвольные движения мускулатуры независимо от того, перерезана пуповина и отделилась ли плацента)».

Связь возникновения жизни с рождением имеет значительное количество сторонников в российском уголовном праве. М.Д. Шарго-родский писал: «Если преступление направлено против еще не родившегося плода, деяние рассматривается не как убийство, а как аборт» [25, с. 32]. А.Н. Красиков, еще задолго до принятия вышеуказанных документов, считал, что в этом вопросе необходимо следовать Инструкции Минздрава РФ от 4 декабря 1992 г. № 318 «Об определении критериев живорождения, мертворождения, перинатального периода»: «Начальным моментом жизни человека считается момент, когда констатируется полное изгнание или извлечение продукта зачатия из организма беременной, то есть когда плод отделился от организма роженицы, за исключением пуповины, которая не перерезана, и у плода имеется дыхание или сердцебиение, пульсация пуповины либо произвольные движения мускулатуры» [8, с. 44]. Такой точки зрения придерживаются и другие авторы: С. Бояров [2, с. 14], А.В. Наумов [12], В.Ф. Караулов [22].

Однако можно уже сейчас констатировать, что в части определения момента рождения ребенка российское законодательство безнадежно отстает. Приведем несколько

примеров. В 2009 г. 41-летняя британка Джейн Солиман, экс-чемпионка Великобритании по фигурному катанию, родила дочь через два дня после того, как врачи официально зафиксировали у нее смерть мозга в результате кровоизлияния. В течение двух дней медики искусственно поддерживали сердцебиение умершей, чтобы извлечь из нее недоношенного ребенка. На протяжении этого времени Солиман вводили высокие дозы кортикосте-роидов с целью подготовить легкие плода к самостоятельному дыханию. 9 января ее дочь вполне здоровой появилась на свет путем кесарева сечения [27]*. Если исходить из общей логики, тогда смерть матери автоматически влечет смерть ребенка, находящегося в ее теле. Российское законодательство считает, что плод — это часть женского организма (пока не произойдет его отделения посредством родов). В качестве примера традиции циничного отношения к нерожденному можно привести Инструкцию об определении критериев живорождения, мертворожде-ния и перинатального периода, утвержденную приказом Минздрава РФ от 4 декабря 1992 г. № 318 (просуществовавшую до конца 2011 г.), именующую плод «продуктом зачатия». Такой же термин был использован при разработке проекта упомянутого федерального закона об основах охраны здоровья граждан. Крайне отрицательная оценка была дана Русской православной церковью, рупором которой стал Всеволод Чаплин: отношение к человеческому плоду как к продукту зачатия, т. е. как к биоматериалу, «не просто цинично — оно порождает целую философию, не считающую нерожденного ребенка личностью» [3]. В итоговом документе термин был заменен.

Другой пример. Немецким специалистам из Университета Медицины в Геттинге-не удалось спасти и выходить недоношенного новорожденного весом всего 275 граммов. Медики отмечали, что у матери младенца была трудная беременность с угрозой для женщины. Дабы спасти ее жизнь, врачам пришлось сделать кесарево сечение на 25-й неделе беременности. На момент операции мальчик был в длину меньше страницы А4 [13]. Опять же в условиях российского зако-

* Read тоге: http://www.dailymail.co.uk/news/ aгticle-П13003/Heг-mum-loved-TeaгM-woгds-man-baby-boгn-TWO-DAYS-wife-died.html#ixzz1nz7vDKIt

нодательства такой плод не отвечает критериям живорождения.

Нельзя забывать, что в течение 9 месяцев ребенок находится в полной зависимости от поведения матери. Да и при рождении малыш вряд ли может самостоятельно отстаивать свои права. Законодательство не предъявляет требований к образу жизни беременной в целях рождения полноценного ребенка. Американские исследования показывают, что злоупотребляют алкоголем около 11% беременных. Показано, что при употреблении алкоголя более 50 мл/сут в пересчете на чистый спирт в течение беременности 32% детей рождаются с пороками развития [14]. У беременных, выкуривавших в день меньше пачки сигарет, перинатальная смертность повышается на 20%, а у выкуривавших больше пачки — на 35%.

В последнее время стали модны роды на дому. Правда, нередко заканчиваются они весьма трагически. В октябре 2011 г. Первый канал показывал сюжет о таких родах в Москве, закончившихся смертью ребенка [30]. Причем отмечалось, что за анализируемую неделю только в Москве это уже второй случай смерти младенца при домашних родах. Аналогичные случаи происходят и на постсоветском пространстве [6].

Всероссийскую известность приобрел приговор основателям Центра родительской культуры «Колыбелька» — супругам Елене и Алексею Ермаковым. В сентябре 2009 г. решением суда Приморского района г. Санкт-Петербурга Елена Ермакова была приговорена к пяти с половиной годам колонии-поселения, Алексей Ермаков — к пяти годам лишения свободы условно [29]. Расследование длилось около трех лет, обвинение было предъявлено по ст. 235 УК РФ — «Незаконное занятие частной медицинской практикой, повлекшее за собой вред здоровью или смерть человека». Горе-родители практически в каждом случае не привлекаются к какой-либо ответственности.

Зарубежные (американские и западноевропейские) исследования показывают, что даже в их условиях (это не как в России, где роды на дому чаще происходят либо в отсутствие медика, либо в присутствии какого-то шарлатана) риск смерти новорожденного повышается в два раза по отношению к родам, произведенным в условиях медицинского стационара [11].

Примеры из международного и зарубежного права показывают бережное отношение к дородовой жизни человека. Декларация прав ребенка, принятая Резолюцией 1386 (XIV) Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1959 года, в Преамбуле подчеркивает: «.. .ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения» (выделено авт. — Г. Р.). Аналогичную формулировку использует и Конвенция о правах ребенка 1989 г. в своей Преамбуле.

Необходимо отметить, что зарубежная практика показывает примеры отхода от общего принципа «рождение = появлению жизни». В США возбуждены первые уголовные дела, связанные с поведением, способствующим смерти плода. В 2004 г. в США было предъявлено обвинение в убийстве своего нерожденного ребенка 28-летней Мелиссе Энн Роуланд, отказавшейся от кесарева сечения из-за страха иметь шрамы, которые испортят ее фигуру. В результате последующих родов живым оказался только один ребенок (из двойни). Обвинение посчитало, что мать руководствовалась только эгоистическими побуждениями, зная, что промедление смертельно опасно для одного из будущих новорожденных [4].

Примером охранительного отношения к дородовой жизни человека может служить Закон Итальянской Республики № 194 от 22 мая 1978 г. «О социальной защите материнства и о добровольном прерывании беременности», который предусматривает, что если существует возможность, что плод может быть жизнеспособен [sussiste la possi-bilita di vita autonoma del feto], беременность может быть прервана только в случае, когда беременность или роды повлекут за собой серьезную угрозу жизни женщины, и врач, выполняющий прерывание беременности, должен предпринять любое соответствующее действие, чтобы спасти жизнь плода.

Российское законодательство не содержит каких-либо обязывающих положений по сохранению жизни плода при проведении искусственного прерывания беременности. Добавим, что российское законодательство весьма специфично (крайне либерально) относится к аборту, в большей мере как к технологическому процессу. Это, в том числе, приводит к тому, что Россия лидирует по

данному показателю среди всех стран мира. Всего в России совершается около 1 млн 200 тыс. абортов в год. Родами заканчивается примерно только каждая вторая беременность.

Российское уголовное законодательство относится к абортам нейтрально. В УК РФ есть только ст. 123, предусматривающая ответственность за производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля. Женщина в данном случае к уголовной ответственности не привлекается. Но и по данному составу высказано мнение о целесообразности его декриминализации. «В настоящее время члены нашего общества достигли такого уровня самосознания, при котором они отдают себе отчет в том, что в первую очередь именно они вправе решать все вопросы, связанные с их здоровьем. В контексте рассматриваемого вопроса именно женщина, ожидающая ребенка, а не кто-нибудь иной способна решать, что ей делать с беременностью: рожать или прервать ее. И если женщина по каким-либо причинам решит прервать свою беременность, то только она обладает правом выбора — к кому обратиться за помощью», -считает В. Панкратов [15, с. 41]. Первичное отношение к аборту со стороны российского законодателя излагается в Федеральном законе «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».

Иная логика у зарубежных законодателей. Во многих странах изначально устанавливается уголовная ответственность за осуществление искусственного прерывания беременности, а уже в последующем (в самостоятельной статье или в примечании) оговариваются случаи, когда меры ответственности не применимы. Например, § 96 (1) УК Австрии предусматривает ответственность лица, прерывающего беременность. Пункт 3 упомянутой статьи устанавливает ответственность и для женщины, идущей на аборт. § 97 определяет ненаказуемость прерывания беременности [17]. Таким же путем идет законодатель Бельгии в УК в главе 1 Раздела VII «О преступлениях и проступках против семейных отношений и против общественной морали»: вначале — ответственность, потом — исключения. Статья 145 УК Испании закрепляет ответственность для лиц, произведших аборт, за исключением случаев, разрешенных законом, а также для женщин, произведших аборт или давших согласие дру-

гому лицу на его производство в неразрешенных законом случаях.

УК ФРГ имеет такие составы преступлений, как «агитация за прерывание беременности» (§ 219а) и «сбыт средств для прерывания беременности» (§219Ь) [23]. В некоторых странах наказуемым является самоаборт (Швейцария, Германия, Австрия) [10, с. 48].

Проблеме определения момента возникновения права на жизнь уделяли внимание различные авторы, осуществляющие научные исследования в различных отраслях права, однако в любом случае вопрос о возникновении права на жизнь все чаще связывается с моментом более ранним, чем начало физиологических родов. «Сущность проблемы состоит в том, что жизнь многих физиологически сформировавшихся в утробе матери жизнеспособных детей насильственным образом прекращается путем операции прерывания беременности на поздних ее сроках, и это деяние не признается посягательством на жизнь. Правовое обоснование таких актов производится только в документах ведомственного значения» [5].

Более четко обосновывает необходимость уголовно-правовой защиты жизни эмбриона Н.Е. Крылова: «Любой живущий на Земле человек прошел через стадию эмбрионального развития прежде, чем родиться и получить правовой статус личности. Если уж Уголовный кодекс России становится на защиту животных, предусматривая ответственность за жестокое с ними обращение, повлекшее их гибель или увечье (ст. 245), то почему в этом отказано человеческому эмбриону?» [10, с. 44-45]. А.Н. Попов полагает, что «. человеческая жизнь начинается практически с момента зачатия. и уголовно-правовая охрана жизни человека должна начинаться задолго до рождения ребенка. Во всяком случае, уголовно-правовая охрана жизни должна осуществляться с того момента, как ребенок готов к продолжению жизни вне утробы матери» [18, с. 27].

Добавим, что аналогичные высказывания представителей других отраслей правовой науки звучат все настойчивее. Так, существует точка зрения, согласно которой «право на жизнь должно подразумевать защиту человеческой жизни с момента зачатия. Всякое посягательство на жизнь формирующейся человеческой личности является нарушением этого права. Современные международные и

национальные юридические акты закрепляют и охраняют жизнь и права ребенка, взрослого и пожилого человека. Эта же логика защиты человеческой жизни должна распространяться на ее отрезок от момента зачатия до появления на свет» [26, c. 35].

Проблеме защиты права на жизнь детей, развивающихся в утробе матери, посвящены многие кандидатские диссертации [1; 16; 20]. В этой связи уместно также привести мнение авторитетного ученого, судьи Европейского Суда по правам человека, профессора А.И. Ковлера: «Современное право решительно определяет иной рубеж: жизнь человека начинается с оплодотворения яйцеклетки» [7, c. 428]. Следует напомнить, что еще несколько лет назад такие выводы (точнее -даже дискуссии) в научных работах в области права не представлялись возможными.

Многие проблемные вопросы находят свое разрешение в уголовном праве зарубежных стран, опыт которых нельзя не учитывать при работе над совершенствованием Уголовного кодекса Российской Федерации. Например, Уголовный кодекс Франции [24] в специальном отделе III Книги Пятой -«О защите человеческого эмбриона» — содержит целую группу составов, направленных на недопущение вовлечения эмбрионов в коммерческий оборот. Так, приобретение человеческих эмбрионов на условиях оплаты в какой бы то ни было форме наказывается семью годами тюремного заключения и штрафом в размере 700 000 франков. Наказуемы также посредничество в торговле эмбрионами, осуществление зачатия in vitro человеческих эмбрионов в промышленных или коммерческих целях (ст. 511-17), в исследовательских или экспериментаторских целях (ст. 511-18). Вторая группа защищает отношения, связанные с соблюдением законодательно установленной процедуры искусственного оплодотворения. В этой группе наказуемыми будут изучение эмбриона или экспериментирование над ним в нарушение Кодекса законов о здравоохранении (ст. 511-19), осуществле-

ние действий по медицинской помощи без получения соответствующего разрешения (ст. 511-22), осуществление пересадки эмбриона без выяснения результатов тестов, требуемых для выявления инфекционных заболеваний (ст. 511-25) и т. д. Третья группа защищает права участников донорской программы. В этом случае уголовная ответственность будет наступать за сбор или изъятие гамет живого человека без его письменного согласия (ст. 511-6), разглашение, охраняемой законом информации (о донорах и реципиентах гамет — ст. 511-10; о донорах и реципиентах эмбриона — ст. 511-23).

В Австралии имеет место принцип, согласно которому эмбрион обладает правом подать иск о возмещении вреда, причиненного ему по неосторожности в период его внутриутробного развития. Законодательство Калифорнии устанавливает ответственность за убийство эмбриона [28]*.

Следует отметить, что в зависимости от совпадения и несовпадения момента возникновения права на жизнь с моментом зачатия первой отраслью, которая ощутит на себе изменения, будет именно уголовное право. Сейчас можно констатировать, что в законодательстве преобладает подход к началу жизни с момента отделения плода от организма матери. Отрицание человеческого статуса у эмбриона приводит к безграничности возможных манипуляций над ним. Тем более, что многочисленные репродуктивные технологии это позволяют делать. В любом случае отношение к нерожденному не должно основываться на «сельскохозяйственном» подходе. Мало закрепить общую формулу о необходимости надлежащей защиты человека на всех стадиях его развития (включая дородовую), ревизии следует подвергнуть многие правовые институты, в том числе находящиеся в сфере ведения уголовного права.

* Цит по: Перевозчикова Е.В., Панкратова Е.А. Конституционное право на жизнь и правовой статус эмбриона человека // Медицинское право. — 2006. — № 2. — С. 16—22.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Беседкина Н.И. Конституционно-правовая защита прав неродившегося ребенка в Российской Федерации : автореф. дис. . канд. юрид. наук. — М., 2005. — 23 с.

2. Бояров С. Проблемы определения начала жизни человека в уголовном праве // Уголовное право. — 2004. -№ 4. — С. 13 — 14.

3. В РПЦ удивлены «продуктом» творчества законодателей / Информационная лента / http://www.newsru.com (22 октября 2010 г.).

УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ МЕРЫ БОРЬБЫ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ

4. В США роженице грозит пожизненный срок за отказ от кесарева сечения / Информационная лента / http:// www.newsru.com (12.03.2004 г.)

5. Волкова Т. Правовая защита права на жизнь новорожденного // Законность. — 2004. — № 4. — С. 6 — 10.

6. Дунина А. Роды на дому закончились смертью младенца // «Комсомольская правда» в Украине. — 2011. -2 нояб. — URL : http://kp.ua/daily/021111/309154/print/

7. Ковлер А.И. Антропология права. — М., 2002. — 480 с.

8. Красиков А.Н. Преступления против права человека на жизнь: в аспектах de lege lata u de lege ferenda. — Саратов, 1999. — 382 с.

9. Крылова Н.Е. Об уголовно-правовой защите прав человека от общественно опасных нарушений биоэтики // Вестник МГУ Сер.11 Право. — 2003. — № 1. — С. 38-58.

10. Крылова Н.Е. Ответственность за незаконное производство аборта и необходимость уголовно-правовой защиты «будущей» жизни // Вестник МГУ Сер. 11 Право. — 2002. — № 6. — С. 38 — 53.

11. Медицинская информационная сеть / http://www.medicinform.net/news/news19116.htm

12. Наумов А.В. Практика применения Уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование (постатейный) / под ред. Г.М. Резника. — М., 2005. — 927 с.

13. Немецкие медики выходили недоношенного мальчика весом всего 275 граммов. — URL: / http://medicine. newsru.com/article/08mar2010/small_baby (8 марта 2010 г.).

14. Нисвандер К., ЭвансА. Акушерство. Справочник Калифорнийского университета. — М., 1999. — URL : http:// www.medicum.nnov.ru/doctor/library/obstetrics/Nisvander/

15. Панкратов В. Проблемы установления уголовной ответственности за незаконное производство аборта // Уголовное право. — 2001. — № 3. — С. 40 — 42.

16. Перевозчикова Е.В. Конституционное право на жизнь и репродуктивные права человека : автореф. дис. . канд. юрид. наук. — Казань. 2005. — 24 с.

17. Понкин И.В. Демография: зарубежный опыт правового регулирования / перевод.-сост. И.В. Понкин / Институт государственно-конфессиональных отношений и права. — М., 2005. — 80 с.

18. Попов А.Н. Преступления против личности при смягчающих обстоятельствах. — СПб., 2001. — 465 с.

19. Рос. газ. — 2012. — 23 марта.

20. Селихова О.Г. Конституционно-правовые проблемы осуществления права индивидов на свободу и личную неприкосновенность : автореф. дис. . канд. юрид. наук. — Екатеринбург. 2002. — 30 с.

21. Собрание законодательства Российской Федерации. — 2011. — № 48. — Ст. 6724.

22. Уголовное право Российской Федерации. Особенная часть : учебник. — Изд-е 2-е, перераб. и доп. / под ред. А.И. Рарога. — М., 2004. — 742 с.

23. Уголовный кодекс Федеративной Республики Германия. — СПб., 2003. — 522 с.

24. Уголовный кодекс Франции. — СПб., 2002. — 650 с.

25. ШаргородскийМ.Д. Избранные работы по уголовному праву. — СПб., 2003. — 434 с.

26. Шарнина Л.А. Состояние и задачи реализации, обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации // Конституционное и муниципальное право. — 2012. — № 1. — С. 33-42.

27. Her mum would have loved her so much: Tearful words of man whose baby was born TWO DAYS after wife died // The Daily Mail. 13th January 2009.

29. URL: http://medportal.ru/mednovosti/news/2009/09/25/kolybelka/

30. URL: http://www.1tv.ru/news/social/189120

1. Besedkina N.I. Konstitutsionno-pravovaya zashchita prav nerodivshegosya rebenka v Rossijskoj Phederatsii (avtoref. cand. dis) [Constitutional and Legal Protection of Unborn Child’s Rights in the Russian Federation (Cand. Dis. Thesis)]. Moscow, 2005, 23 p.

2. Boyarov S. Ugolovnoepravo [Criminal Law]. 2004, no. 4, pp. 13-14.

3. http://www.newsru.com (Oct. 22, 2010).

4. http://www.newsru.com (March 12, 2004)

5. Volkova T. Zakonnost’ [Lawfulness]. 2004, no. 4, pp. 6-10.

6. Dunina A. http://kp.ua/daily/021111/309154/print/

Г.Б. РОМАНОвсКИИ. Начало жизни человека в уголовном праве Joumaiof

7. Kovler A.I. Antropologiyaprava [Anthropology of Law]. Moscow, 2002, 480 p.

8. Krasikov A.N. Prestupleniya protiv prava cheloveka na zhizn’: v aspektakh de lege lata u de lege ferenda [Crimes against the Human Right to Life: Aspects de lege lata and de lege ferenda]. Saratov, 1999, 382 p.

9. Krylova N.E. VestnikMGU. Ser.11 Pravo [Bulletin of Moscow State University. Series 11 Law]. 2003, no. 1, pp. 38-58.

10. Krylova N.E. Vestnik MGU. Ser. 11 Pravo [Bulletin of Moscow State University. Series 11 Law]. 2002, no. 6, pp. 38-53.

12. Naumov A.V. Praktika primeneniya Ugolovnogo kodeksa Rossijskoj Phederatsii: kommentarij sudebnoj praktiki i doktrinal’noe tolkovanie (postatejnyj) [The Application of the Criminal Code of the Russian Federation: Comments of Judicial Practice and Doctrinal Interpretation (article-by-article)]. Moscow, 2005, 927 p.

13. http://medicine.newsru.com/article/08mar2010/small_baby (March 8, 2010).

14. Nisvander K., Evans A. Akusherstvo. [Obstetrics]. http://www.medicum.nnov.ru/doctor/library/obstetrics/Nisvan-

15. Pankratov V. Ugolovnoepravo [Criminal Law]. 2001, no. 3, pp. 40-42.

16. Perevozchikova E.V Konstitutsionnoe pravo na zhizn’i reproduktivnyeprava cheloveka (avtoref. cand. dis) [Constitutional Right to Life and Reproductive Rights of a Person (Cand. Dis. Thesis)]. Kazan. 2005, 24 p.

17. Ponkin I.V Demographiya: zarubezhnyj opytpravovogo regulirovaniya [Demography: International Experience of Legal Regulation]. Moscow, 2005, 80 p.

18. Popov A.N. Prestupleniya protiv lichnosti pri smyagchayushchikh obstoyatel ‘stvakh [Crimes against a Person Committed under Mitigating Circumstances]. Saint-Petersburg, 2001. 465 p.

19. Rossijskayagazeta [Rossiyskaya Gazeta]. March, 23, 2012.

20. Selikhova O.G. Konstitutsionno-pravovye problemy osushchestvleniya prava individov na svobodu i lichnuyu neprikosnovennost’ (avtoref. cand. dis) [Constitutional and Legal Issue of a Person’s Exercise of Rights to Freedom and Personal Immunity (Cand. Dis. Thesis)]. Yekaterinburg. 2002. 30 p.

21. Sobranie zakonodatel’stva Rossijskoj Phederatsii [Collected Legislation of the Russian Federation]. 2011, no. 48, Art. 6724.

22. Ugolovnoe pravo Rossijskoj Phederatsii. Osobennaya chast’ [Criminal Law of the Russian Federation. Special Part]. Moscow, 2004, 742 p.

23. Ugolovnyj kodeks Phederativnoj Respubliki Germaniya.[Criminal Code of the Federal Republic of Germany]. Saint-Petersburg, 2003, 522 p.

24. Ugolovnyj kodeks Phrantsii [Criminal Code of France]. Saint-Petersburg, 2002, 650 p.

25. Shargorodskij M.D. Izbrannye raboty po ugolovnomu pravu. [Selected Criminal Law Works]. Saint-Petersburg, 2003, 434 p.

26. Sharnina L.A. Konstitutsionnoe i munitsipal’noepravo. [Constitutional and Municipal Law]. 2012, no. 1, pp. 3342.

27. Her mum would have loved her so much: Tearful words of man whose baby was born TWO DAYS after wife died // The Daily Mail. 13th January 2009.