Даже историки признают, что наши представления о Куликовской битве сложились исключительно благодаря литературе. Было ли вообще это сражение?
На полях сражений должно оставаться множество наконечников стрел. Почему же их следов не могут найти даже энтузиасты с современными металлодетекторами?
О сражении на Куликовом поле пока остается судить только по памятникам древнерусской литературы – Куликовскому циклу.
Отсутствие в нас монгольской крови вовсе не исключает страшной сечи: монголы в плен не брали, и археологи до сих пор находят новые массовые захоронения той поры.
Подобный вопрос совершенно закономерно возникает у любого интересующегося российской историей человека (если он не является профессиональным историком) после знакомства с современными модными изложениями этого события в интернете и околонаучной исторической литературе, буквально завалившей полки книжных магазинов по всей огромной России. Конечно, сам факт данной битвы пытаются отрицать, пожалуй, только крайние националисты-русофобы из бывших «братских» республик СССР. Остальные ниспровергатели официально-научных представлений о ней (среди которых есть даже профессиональные историки) довольствуются лишь сильным занижением масштабов, значения и результатов этого сражения, что, фактически, тоже уничтожает его как знаковое и определяющее событие нашей истории.
Какие же главные доводы приводят они обычно в обоснование своих сенсационных выводов? Этих доводов, в общем то, всего четыре. Перечислим их все:
1. Место сражения было слишком узким для развёртывания больших масс войск.
2. На Куликовом поле не найдено ни одного массового людского захоронения того времени или каких-либо скоплений человеческих костей на поверхности земли.
3. Число обнаруженных на Поле остатков вооружения слишком незначительно, чтобы быть свидетельством такой грандиозной битвы.
4. Значение Куликовской битвы было нулевым, поскольку уже через три года Москва в полном объёме возобновила выплату дани Орде, а Иго сбросила только 100 лет спустя.
На первый взгляд, эти доводы кажутся убедительными, однако стоит всё же разобраться с ними по существу. Некритическое восприятие части этой информации привело даже такого известного учёного историка как С.Н.Азбелев к неправильным выводам относительно места Куликовского сражения. Зацепившись за возможность двойного толкования древнерусского слова «устье» применительно к реке Непрядва, он отправил войска Дмитрия и Мамая биться между собой на 40 километров западнее, к истокам этой реки. Главным аргументом в пользу такой версии он считает наличие там открытого степного пространства, достаточного для размещения и маневрирования указанных в исторических источниках сотен тысяч бойцов. Являясь действительно высококлассным специалистом в изучении древнерусских текстов, Азбелев проявил полную беспомощность в военно-тактических аспектах данного вопроса. Выбранное им для русской рати место сражения почти абсолютно гарантировало её поражение, о чём более подробно будет сказано чуть ниже. Но, разберём все имеющиеся доводы против официальной трактовки Куликовского сражения по порядку:
1. В результате комплексного научного изучения традиционно считающегося местом битвы района, учёные, на основании почвенной карты Куликова поля для XIV века, составленной А.Л.Александровским, действительно пришли к выводу, что относительно ровное безлесное пространство, на котором могли сойтись войска не превышало здесь в то время по фронту трёх километров. Правда, известный палеогеограф Н.А.Хотинский, по той же карте рассчитал, что фронт русского войска мог достигать четырёх или даже шести километров в ширину (Ковыль-трава на Куликовом поле. М.: Мысль, 1988. С. 105). Однако даже в этом случае разместить здесь от 400 тысяч и более воинов (из которых как минимум половина конных), как гласят русские средневековые летописи и сказания, было действительно негде. Однако в официальной российской исторической науке, исходя из мобилизационных возможностей принявших участие в походе русских земель, уже давно утвердились значительно более скромные оценки численности сражавшихся в этой битве войск. Мнения историков тут различны – примерно от 30 до 150 тысяч для разных сторон.
Учитывая размеры поля, наиболее убедительными выглядят, конечно, цифры, суммарно не превышающие 150000 всех принявших участие в сражении воинов. Но и это число – бесспорное доказательство грандиозности данного события в масштабе всего Европейского средневековья. Столь же многолюдные сражения в средневековой Европе 14-15 веков можно пересчитать по пальцам одной руки.
Утверждения некоторых историков о том, что на данном пространстве были в состоянии развернуться не более 5-10 тысяч конных воинов с каждой стороны (О.В.Двуреченский), не учитывают свидетельств исторических источников и самой логики этого противостояния. Задонщина и Сказание о Мамаевом побоище сообщают о «великой тесноте» во время сражения. К тому же, вопреки предположениям этих историков, русское войско было преимущественно пешим, а пехоте на поле боя требуется значительно меньше места, чем для действий конницы. Наконец, «теснота» и была главным козырем русских в этом сражении, поскольку их войско сильно уступало тогда ордынскому в численности конницы и её маневренности и, в случае столкновения на полностью открытом пространстве, не имело бы никаких шансов на победу.
Учёт рельефа местности для недопущения охвата своего фронта более многочисленной конницей кочевников с флангов и тыла, являлся обязательным условием побед войск Руси на протяжении всей истории её военного противостояния со Степью. Несоблюдение этого условия почти всегда приводило к тяжёлым поражениям. Самые яркие примеры – судьба Полка Игорева и битва на Калке.
Дмитрий намеренно завёл своё войско в тиски лесистых оврагов и глубоких рек, чтобы устранить угрозу его обхода и удара с тыла. Если же Мамай отправил бы часть своей армии на левый берег Дона для полного оперативного окружения русских, Дмитрий сам получил бы возможность (не опасаясь удара с флангов благодаря узости поля) атаковать всеми силами ослабленного противника на правом берегу, либо наоборот, вернуться на левый берег Дона и разгромить обходной отряд (разведка у него работала отлично).
2. На поле Куликовом действительно пока не найдены братские могилы воинов, но это не значит, что их там вообще не было. Во-первых, масштабное археологическое обследование всего места сражения началось совсем недавно. До этого проводились лишь разведочные работы в некоторых, как тогда ошибочно казалось, наиболее перспективных местах. Так что основные открытия ещё впереди.
Во-вторых, крупных захоронений могло не быть совсем. Вряд ли трупы стаскивали в одно место со всего поля сражения. Для этого потребовалось бы значительное количество времени и сил (повозки с ранеными были отправлены домой сразу после сражения). Скорее всего их хоронили группами вблизи места гибели в наспех отрытых неглубоких могилах (нужно было спешить, сохранялась возможность нападения литовских войск). Прямое свидетельство этому есть в самом «Сказании о Мамаевом побоище», в котором Дмитрию приписывается сказанная после сражения фраза: «теперь же вот что сделаем: каждый ближнего своего похороним, чтобы не попали зверям на съедение тела христианские» (Памятники литературы Древней Руси. Середина 14 – середина 15 века. М., 1981. С.185).
Первый исследователь Куликова поля С.Д.Нечаев писал 200 лет назад: «Прежде соха земледельца отрывала и кости человеческие. По словам старожилов, здесь также возвышались в разных местах небольшие над убиенными насыпи, которые проседая по мере тления трупов, превращаются теперь в приметные углубления» (Государственный военно-исторический и природный заповедник «Куликово поле». История. (http://www.kulpole.ru/)). Сейчас, два века спустя, даже от этих углублений не осталось и следа. Исчезла и память о них среди сильно изменившегося местного населения. Потому и становятся сейчас возможными спекуляции на тему отсутствия здесь братских захоронений того времени.
Что же касается костей ордынских воинов, то часть из них могли захоронить позже их родственники и близкие. Ведь поле это и после битвы долгое время оставалось частью территории Орды. Остальные кости растащили дикие звери или удалили со своих наделов земледельцы после начала с конца 18 века сплошного сельскохозяйственного освоения этого края.
3. Распространённое сегодня мнение о том, что находок вооружения на Куликовом поле найдено очень мало – это результат недоразумения, а точнее значительной утраты преёмственности исторического знания после гибели Российской империи в 1917 году и слабого внимания к этому вопросу в первые четыре с лишним десятилетия советской власти.
Во-первых, этих находок вообще не могло быть очень много. Предметы вооружения в ту эпоху играли слишком важную роль в бою и, в то же время, были слишком дороги (особенно ценные доспехи), чтобы просто так оставлять их на поле битвы. Каждое сражение средневековья заканчивалось собиранием с убитых всех вещей, имевших какую либо практическую ценность для уцелевших победителей и государственной казны. Негативный смысл такое поведение приобрело намного позже, уже в эпоху регулярных армий, находящихся на полном обеспечении правительства своей страны.
Во времена же Куликовской битвы сбор добычи на поле боя являлся обязательным итогом победы (упоминания о богатой добыче на поле Куликовом, в том числе панцирей, есть и в летописной повести, и в Задонщине). Именно поэтому на местах крупных сражений средневековья очень трудно найти сегодня какие-либо материальные их свидетельства.
Что же касается самой Куликовской битвы, то в спешке могло быть собрано далеко не всё. Сильно испорченное вооружение и снаряжение, по-видимому, оставляли на месте. Многое просто затерялось в густой, затоптанной десятками тысяч ног и копыт и придавленной многими тысячами тел степной траве. Почему же сегодня число имеющихся артефактов Куликовской битвы измеряется не сотнями и тысячами, а лишь несколькими десятками экземпляров? За ответом обратимся к полузабытым свидетельствам своих предков.
Вот что писал об этом в начале 19 века первый известный нам собиратель Куликовских древностей С.Д.Нечаев: «На небольшом пространстве, начиная от берегов Непрядвы и впадающей в нее речки Ситки, до истока вливающихся в Дон речек Смолки и Курцы, выпахивают наиболее древних оружий, бердышей, мечей, копий, стрел, также медных и серебряных крестов и складней» (Здесь и далее цитаты взяты с сайта Государственный военно-исторический и природный заповедник «Куликово поле». История. (http://www.kulpole.ru/)).
А это свидетельство известного русского путешественника и писателя Павла Петровича Свиньина (1787-1839) : «Изредка стали уже попадаться разного рода металлические вещицы, находимые прежде во множестве на всем пространстве Куликова поля в костях человеческих. Драгоценные сии вещи рассеялись по России; только некоторое собрание оных, состоящее из складней, крестов, образов, — большей частью медных, бердышей и скипевшихся железных панцирей, сохранившихся у члена сего общества С.Д. Нечаева и графини Бобринской, как главных владетелей достопамятного Куликова поля».
Член Общества истории и древностей российских Дмитрий Иванович Тихомиров, 12 октября 1834 года посетивший Куликово поле, оставил о нём следующие слова: «Описанные мной места, … скрывают в недрах своих много достопамятного. Здесь нередко находят разные воинские доспехи: мечи, бердыши, стрелы, копья, кресты, монеты, латы и тому подобные вещи. Бывший прежде генерал-губернатор Александр Дмитриевич Балашов, по рассказам жителей села Монастырщины, приобрел много достопамятных вещей, вырытых на этом месте. Сверх того, сколько еще в руках охотников!». В подстрочном примечании Д.И. Тихомиров, делает важную оговорку: «Крестьяне из найденных вещей делают серпы, ножи, косыри и проч.».
Последнее замечание как нельзя лучше объясняет тот факт, что «металлические вещицы» с течением времени попадались всё реже. Местные крестьяне с самого начала обычно утилизировали для своих нужд наиболее сохранившиеся из найденных ими на Поле предметов (часто перековывая их), а потерявшие форму от давности лет проржавевшие вещи просто выбрасывали за ненадобностью. О том же свидетельствовал и крупный русский археолог и нумизмат Алексей Константинович Марков (1858-1920): «…предметов древности, найденных на Куликовом поле весьма немного в наших музеях. Этот, странный с первого взгляда, факт объясняется тем, что из оружия, найденного на месте Куликовской битвы крестьянами близлежащих деревень, только очень малая часть поступает в руки археологов, большая же часть его или теряется, переходя от одного невежественного владельца к другому, или же переделывается крестьянами в предметы домашней утвари и, следовательно, также погибает для науки».
Ему вторит и один из руководителей современной исторической экспедиции по изучению Куликова поля О.В.Двуреченский: «На поле осталось только то, что ратник или крестьянин не мог заметить и употребить, обрывки кольчуг, панцирей, обломки стрел, сабель и мечей». Хотя насчёт обломков он, скорее всего, ошибается. В хозяйствах крестьян они тоже могли использоваться, хотя бы после обточки или перековки.
Только благодаря энтузиастам-собирателям из числа местных дворян часть артефактов с начала 19 века всё же сохранялась для потомков, оседая в личных коллекциях здешних помещиков и любителей древностей со всей России. Такие собрания имелись перед революцией в окружавших место Куликовской битвы поместьях Нечаевых, Олсуфьевых, Чебышевых, Сафоновых, Голициных, Игнатьевых, которые включали, по воспоминаниям местных крестьян, значительное количество предметов русской старины.
Почти всё это историческое богатство, к сожалению, безвозвратно утрачено в грабежах и пожарах гражданской войны. Частично известна только судьба коллекции Нечаевых, которая в шести ящиках была вывезена в рязанский губернский народный музей. Из всего многообразия этих находок в силу небрежного хранения и по другим причинам до наших дней дожили лишь единицы. Как говорится, что имеем – не храним, а потерявши – плачем.
4. Победа в Куликовской битве действительно не привела к немедленному свержению на Руси Ордынского ига. Уже в 1382 году, благодаря предательству рязанского князя Олега, хан Тохтамыш внезапным налётом овладел наиболее густонаселённым центром Московского и Владимирского Великого княжества и полностью разорил его, а Москву стёр с лица земли (источники говорят о более чем 20 тысячах погибших москвичей). Дмитрию опять пришлось мириться с ролью покорного данника Орды и начинать возрождение столицы и силы своего княжества почти с нуля.
Однако сам факт того, что временное существенное ослабление Москвы не привело к возобновлению вооружённой борьбы Великих князей за лидерство в Северо-Восточной Руси, свидетельствует о решающем изменении после Куликовской битвы всей политической обстановки здесь. Отныне и навсегда Москва, в лице её Великого князя, становится непререкаемым моральным лидером этих земель, что вынуждена была признать даже Орда. В этом и состоит главное историческое значение Куликовской битвы. Она окончательно закрепила уже чётко обозначившуюся к тому времени лидирующую роль Москвы для подконтрольной Орде части Руси, чем облегчила возможность в дальнейшем завершить её оформление в единое государство, следствием чего и стало окончательное падение Ордынского ига.
Конечно, процесс объединения Руси и освобождения её от ордынской зависимости прошёл бы в несколько раз быстрее, если бы удалось отстоять Москву тогда, в 1382 году (отправить свои войска громить другие русские города не взяв Москвы, Тохтамыш вряд ли бы решился). Все предпосылки для этого были налицо. Ордынцы не имели возможности взять новую каменную крепость штурмом из-за полного отсутствия у них необходимых для этого осадных приспособлений. Москвичей подвели нервы, точнее сидевшее в них едва ли не на генном уровне убеждение в непобедимости Орды, частично развеянное Куликовской победой, но всё ещё не исчезнувшее до конца.
Уйди Тохтамыш тогда не солоно хлебавши из под стен Кремля, даже добившись от Дмитрия возобновления выплаты дани, и Иго могло пасть уже в конце того века, после сокрушительного разгрома Орды войсками Тимура в 1394-1395 годах. Ведь в этом случае Москва не лишилась бы так быстро основной части поколения победителей на Куликовом поле, осознание которым неприступности своей столицы наверняка добавило бы ему решимости раз и навсегда покончить с Игом, и воспитало бы в соответствующем духе следующие поколения русских людей.
Северный дачник — Новости, Каталог, Консультации
Была ли Куликовская битва?
Место, где битва могла произойти, назначили, монумент поставили, каждый год молодые люди приезжают сюда, чтобы сойтись почти в настоящей схватке. Куликовская битва осталась в веках, но состоялась ли она на самом деле?
Археологи и геофизики исходили Куликово поле вдоль и поперек, но почти ничего не нашли. Генетики монгольского следа у русских в хромосомах не видят. Главного героя Куликовской битвы Дмитрия Донского Русская православная церковь канонизировала лишь в 1988 году. Других русских князей времен татаро-монгольского ига причисляли к лику святых в течение лет ста после смерти, причем даже тех, кто убивал преимущественно православных и во множестве. Даже историки признают, что наши представления о Куликовской битве сложились исключительно благодаря литературе. Было ли вообще это сражение?
Даже историки признают, что наши представления о Куликовской битве сложились исключительно благодаря литературе. Было ли вообще это сражение?
Кто придумал Куликово поле. Начнем с объективных свидетельств, вернее, с их отсутствия: места битвы так и не нашли — ни массовых захоронений, ни заметных остатков оружия. А памятники так называемого Куликовского цикла («Сказание о Мамаевом побоище», «Задонщина», жития Дмитрия Донского и Сергия Радонежского, летописные повести), по которым принято судить о Куликовской битве, демонстрируют парадоксальную закономерность.
По мере удаления от времени сражения повествование все более обрастает мелкими деталями, которые могли быть известны только участникам боя; появляются новые персонажи, причем некоторые из них — это установлено — жили позже описываемых событий; постоянно растет число убитых воинов — в «Синопсисе» 1674 года это уже 253 тысячи человек.
Словосочетание «Куликовское поле» впервые упоминается в списке «Задонщины» середины XV века, великий князь Дмитрий Иванович становится Донским лишь при царе Иоанне Грозном, очень уважавшем своего предка, а название «Куликовская битва» закрепляется в истории Николаем Карамзиным в начале XIX столетия.
«Мифы эти получили официальное признание во время масштабных празднеств, посвященных юбилеям Дмитрия Донского, Сергия Радонежского и самой битвы, — рассказывает историк Андрей Петров, заместитель академика-секретаря Отделения историко-филологических наук Российской академии наук. — О тактике войск, ходе сражения не сообщает ни один древний источник. Нередко эпизоды «Сказания о Мамаевом побоище» напрямую заимствованы из «Повести о походе Ивана III на Новгород в 1471 году» и русской редакции сербской «Александрии»».
Последняя является переложением истории Александра Македонского и известна по спискам конца XV—XVII вв.еков, но именно из нее взяты такие знаменитые, вошедшие в учебники фрагменты «Сказания», как построение полков, включая засадный, поединок богатырей, даже молитва Мамая во время его бегства. А разработанная военными историками схема расположения войск Дмитрия Донского перед битвой представляет собой усредненное походное построение единой русской армии, согласно разрядным книгам конца XV—XVII вв.еков.
В 1827 году историк Николай Арцыбашев недоумевал: «Обстоятельства сей войны так искажены витийством и разноречием летописцев, что во множестве переиначек и прибавок весьма трудно усмотреть настоящее».
На полях сражений должно оставаться множество наконечников стрел. Почему же их следов не могут найти даже энтузиасты с современными металлодетекторами?
Все эти нестыковки не помешали императору Николаю I превратить день Куликовской битвы в общенародный праздник.
Свои проекты монумента, призванного достойно увековечить событие, предложили ведущие скульпторы и архитекторы Иван Мартос, Авраам Мельников и Александр Брюллов, брат известного художника. Александру Брюллову и поручили возвести подобающий обелиск на месте, которое с подачи помещика Степана Нечаева было признано Куликовым полем.
Оказалось оно как раз в пределах нечаевского имения — Тульская губерния, Епифанский уезд, к югу от впадения в Дон реки Непрядвы. И в 1850 году над Красным Холмом вознесся чугунный столп, увенчанный позолоченной луковкой и крестом. Через полстолетия в ансамбль к монументу добавился белоснежный храм-музей, возведенный по проекту признанного мастера русского модерна Алексея Щусева.
Реставрация и реконструкция. В конце 1990-х годов, когда на северо-востоке Евразии сложилось пятое по счету русское государство (Киевская Русь, Московская Русь, Российская империя, СССР и вот теперь Российская Федерация), к месту слияния Непрядвы и Дона началось настоящее паломничество. Сюда возят экскурсантов, приезжают на выходные туристы, а накануне дня битвы здесь происходит фантастическое действо.
Со всей России и ближнего зарубежья собираются сотни молодых людей в боевом снаряжении, изготовленном по образцам XIII—XIV вв.еков. Одни из них изображают русских воинов, другие — орду. Правда, на традиционное монгольское приветствие — «Сайн байна уу» — «ордынцы» не реагируют, иные аспекты исторической реконструкции, помимо оружейных, их не беспокоят. И в споры по поводу события, случившегося (или не случившегося) в этих местах 630 лет назад, не вступают.
У них другая цель — свое искусство показать: изделия мастеров (кузнецов, оружейников, кольчужников) и навыки воинов. «Доспехи и оружие делаем сами по рисункам и фотографиям из малотиражных научных монографий, стараемся применять исторические материалы и техники», — рассказывает руководитель фестиваля клубов военно-исторической реконструкции, один из лучших специалистов по изготовлению доспехов Владимир Терехов из тульского клуба «Сварга». (Сам он только что выиграл турнир лучников.)
В этом весьма нелегком и, по современным меркам, совершенно неудобном снаряжении люди выходят на бугурт — так на старонемецком языке когда-то назывался групповой турнир рыцарей — биться в полную силу. Оговаривается лишь количество ударов, после которого «воин» считается «убитым». Ну, еще некоторые тонкости.
«А щитом в рыло бить можно?» — слышу я вопрос новобранца. «Можно, если там забрало», — отвечает ветеран. «Русь!» — подбадривает себя одна шеренга. «Орда!» — голосит вторая. И начинается сеча. То главное, ради чего все здесь на три дня и собрались. В поддавки никто не играет.
На следующий день — 8 сентября — официальный праздник: речи, художественная самодеятельность, фигуры высшего пилотажа над полем, вялая имитация (по сравнению с сегодняшним действом) сражения, вопросы телерепортеров к «мертвым телам»: «А вы заранее оговариваете, кто будет убит?»
Исчезнувшее войско. Сработанные своими руками доспехи ценятся на вес золота или, скорее, серебра, как и шесть с лишним столетий назад. Вот, кстати, один из возможных ответов на вопрос, почему на предполагаемом месте битвы древнего оружия практически не нашли: кто же целое состояние на поле бросит? Недаром тяжба между Московским и Рязанским княжествами из-за трофеев, отбитых рязанцами у москвичей, тянулась после сражения 1380 года почти десятилетие. Эта задокументированная тяжба тоже является своеобразным историческим свидетельством случившегося.
Многим, наверное, и эта история покажется не вполне убедительной: ведь помимо тяжелого вооружения на полях сражений должно оставаться множество наконечников стрел, их выкопать и увезти просто невозможно. Почему же их следов не могут найти даже энтузиасты с современными металлодетекторами?
Разгадку опять подсказывают современные реконструкторы, точнее наблюдение за ними: после турнира лучников все бросаются собирать свои стрелы, ищут иногда подолгу, пока не найдут все до единой. Стрелы у всех — меченые (метили их и древние воины). А поиск осложняет то обстоятельство, что стрелы, даже с острыми наконечниками, в землю вонзаются редко — падают чаще плашмя.
Важнее другой вопрос: куда тела павших делись? Можно предположить, что их вывезли с поля боя и предали земле: во многих городах, посылавших своих воинов на подмогу великому князю Дмитрию Ивановичу, были храмы и часовни, которые, если верить преданиям, поставлены над захоронениями воинов, убитых на Дону. Но доказательств этой версии пока тоже найти не удалось.
Да и сколько на самом деле людей участвовало в той битве? Ведь не 253 тысячи? Два столетия спустя, когда появилась поголовная роспись, вся Московская Русь выставляла не более 60?80 тысяч воинов. При князе Дмитрии Ивановиче подвластные и союзные ему территории Московского и Великого Владимирского княжеств были в три раза меньше, к тому же именно его поколение выкосил голод и чумной мор. Та же напасть постигла и Золотую Орду, а потому обе враждующие стороны вряд ли смогли бы призвать под свои хоругви и бунчуки больше 30 тысяч воинов в общей сложности.
Похожая цифра получается из расчета плотности населения русских городов. Значит, и полегло от силы 5?10 тысяч человек. Да и поминальный синодик, ближайший по времени написания к битве, поименно называет лишь двух князей и восемь московских бояр и воевод. Если с каждым из первых людей княжества погибло даже по тысяче незнатных воинов, более 10 тысяч никак не получится.
Сравним эти цифры с данными по Бородинской битве, когда на поле сошлись примерно 260 тысяч воинов, а убитыми и ранеными русские потеряли около 40 тысяч, французы — 30 тысяч (хотя и эти цифры оспариваются): сколько нашли захоронений?
Меньше сотни, и те — в последние лет сорок, по большей части случайно, когда проводились широкомасштабные археологические раскопки под строительство. И это притом, что сражение происходило не в диком поле, каким был Верхний Дон больше шести столетий назад, а в населенном районе, на глазах у историков.
И с бородинскими трофеями дела обстоят не намного лучше, чем с куликовскими.
«У трупов забирали не только оружие, но даже практически все металлические пуговицы срезали — из нескольких десятков, полагавшихся на мундир, забывали разве что одну на несколько покойников», — говорит Борис Янишевский из Института археологии Российской академии наук, руководитель раскопок при Бородине.
Не там искали. Но вернемся с Багратионовых флешей на Куликово поле. Нынешний мемориальный участок действительно идеально подходил для расстановки русской рати: узенькая площадка, стесненная дубравами, позади — глубокая Непрядва. Негде было разгуляться татарской коннице. Конечно, сейчас это место выглядит далеко не так, даже ковыль совсем недавно высажен, но анализ древних почв и пыльцы позволяет восстановить прежнюю растительность и рельеф во всех деталях.
Куликовым полем называется весьма обширная территория: согласно «Книге Большого чертежа» — словесному описанию не дошедшей до нас карты Московской Руси 1627 года, — раскинулось Куликово поле на 100 километров с запада на восток и на 40 километров с севера на юг. Могли ведь быть на этом обширном пространстве и другие подходящие для сражения участки?
О сражении на Куликовом поле пока остается судить только по памятникам древнерусской литературы — Куликовскому циклу.
При всей скудости исходных предпосылок для поисков на Куликовом поле все же найдено несколько десятков металлических деталей вооружения той поры и энколпионов (без такого крестика-складня или иконки в поход не отправлялся ни один православный воин). В основном они сосредоточены в полосе, протянувшейся от устья Непрядвы к Красивой Мече. Именно в этом направлении, согласно летописям, русские преследовали разбитых татар. «И гнаша ихъ до рекы до Мечи», — пишет летописец. Получается, что «большое Куликово поле» определили более или менее правильно, осталось найти «малое» — то, на котором и происходило сражение. Если оно вообще происходило.
Нумерология. За пределами подвластных Москве земель летописцы восприняли битву, исходя из местных интересов.
Новгородцы написали о московских «небывальцах» (видимо, ополченцах), бежавших с поля боя при виде рати. Псковитяне назвали побоище в одном ряду с крушением четырех лодий на Чудском озере. За пределами ближнего зарубежья, то есть Новгорода Великого и Пскова, разгром татар не заметили вообще.
О сражении на Куликовом поле пока остается судить только по памятникам древнерусской литературы — Куликовскому циклу, первые произведения которого, видимо, появились по горячим следам. Хотя большинство из них известно по спискам более поздних веков — копии с древних оригиналов от последующих дополнений распознаются по точности привязок церковных праздников и астрономических явлений к дням недели.
Ведь в древнерусских летописях могло использоваться до двух десятков разных типов летосчисления, помноженных на два варианта годовых циклов (Римский — с 1 марта либо Византийский — с 1 сентября). Не каждый современный специалист способен правильно рассчитать даты, а уж писцу XVI столетия преднамеренно фальсифицировать прежнюю летопись, в отсутствие мощной компьютерной базы, было просто не под силу. Так или иначе, нам остается поверить в магию цифр.
1380 год, а для людей той эпохи — год 6888 от Сотворения мира (по римскому стилю) был значим сам по себе: Пасха и Благовещение пришлись на один и тот же день, битва выпала на праздник Рождества Богородицы, а седьморичность цифры (кратность 7) предвещала победу греческого царя над покорившими мир измаилтянами. Под «греческим царем» все понимали православного князя, под «измаилтянами» — татар. Так что свершившееся те из летописцев, кто знал о Куликовской битве, восприняли как Божественное провидение.
Отсутствие в нас монгольской крови вовсе не исключает страшной сечи: монголы в плен не брали, и археологи до сих пор находят новые массовые захоронения той поры.
Наше кровное. А как же данные генетического анализа, указывающие на мизерные проценты «измаилтянской» крови в русских генах? «Единичные проценты — это естественный вклад всего азиатского населения, включая доордынские времена, в генетику русских, — говорит специалист по молекулярной биологии Андрей Пшеничнов из Медико-генетического научного центра Российской академии медицинских наук. — Это если рассматривать вклад по отцовской линии (Y-хромосома). А чтобы приобрести монгольскую наследственность по другим молекулярным признакам (митохондриальная ДНК, аутосомы), русские из поколения в поколение должны были бы брать в жены ордынок». Иными словами, отсутствие в нас монгольской крови вовсе не исключает страшной сечи: монголы в плен не брали, и археологи до сих пор находят все новые и новые массовые захоронения той поры.
Захват пленных на Руси практиковали более поздние Крымское и другие ханства.
Великий, но не святой. Остается последняя неувязка: почему до конца XX века не считался святым князь Дмитрий Донской?
Православная церковь во все времена отличалась коллаборационизмом. В XIV—XV вв.еках для церковных иерархов подачки ордынцев значили очень много, если не все: ханы освободили церковь от выплаты подати, но не мешали взимать церковную десятину. Преподобный Сергий Радонежский советовал «с правдою и покорением, якож пошлина твоа држит покорятися ордынскому царю должно».
Вмешательство великого князя Дмитрия Ивановича в назначение митрополитов (то есть глав всей русской православной епархии) и поход на законного, в понимании Церкви, царя (формально орду тогда возглавлял хан Тюляк из рода чингизидов, сраженный во время битвы) и создали парадоксальную ситуацию: один из самых уважаемых в народе защитников государства очень долгое время не был канонизирован.
Может, загадочная Куликовская битва и была куда скромнее, чем ее представили более поздние летописцы, может, ее и даже не заметили — или не захотели заметить соседи. Но не пойди великий князь за Дон, вряд ли бы Русь стала Московской. И вся наша история была бы совсем другой.
Где могла быть Куликовская битва
Правда о Куликовской битве
“Только тогда можно понять суть вещей
Когда знаешь их происхождение и развитие» (Аристотель)
Все уже привыкли, что с 1917 года ИсТория России многократно переписывалась. Многие из нас предполагают, что и до большевиков тоже не всё писалось начисто, и с первого раза. И уж совсем немногие – догадываются, что и в глубине веков происходили зачистки истории не сравнить как масштабнее и круче. ИсТория – вещь непредсказуемая: запутанная-перепутанная, где случайно, где методично, а где и вовсе умышленно…
Я предлагаю познакомиться с альтернативной историей древности с точки зрения независимого эксперта, не принадлежащего ни к одной из политических партий и религиозных конфессий.
Суть в том, что в XVI-XVII веках произошёл глобальный политический переворот, сильно затронувший почти всю евразийскую цивилизацию: перекроены карты, переназваны города, сожжены и переписаны книги и летописи.
И только после этого начала складываться традиционная ИсТорическая наука, которая сегодня не в состоянии толком объяснить многие несоответствия и противоречия. Прямые подтверждения этому находятся и в России.
А теперь разрешите мне познакомить вас с шокирующей реконструкцией Куликовской битвы на основании тех источников, которые мною изучены и проанализированы.
Путин о Куликовской битве
Жил-был в начале XIX века дворянин Степан Дмитриевич Нечаев – директор училища Тульской губернии, масон, декабрист, член “Союза благоденствия”, близкий знакомый Рылеева.
Как и все декабристы, он проявлял большой интерес к борьбе русского народа против Орды.
В июне 1820 года тульский губернатор В.Ф.Васильев выступил с ходатайством перед Александром I о сооружении памятника, “знаменующего то место, на котором освобождена и прославлена Россия в 1380 году”.
Надо ли говорить, что место битвы нашлось на земле богатого помещика Степана Нечаева. В 1821 году в журнале “Вестник Европы” Нечаев писал: “Куликово поле, по преданиям историческим, заключалось между реками Непрядвою, Доном и Мечею. Северная его часть, прилегающая к слиянию двух первых, и поныне сохраняет между жителями древнее наименование”.
Далее Нечаев указывает на сохранившиеся “в сем краю” топонимы – село Куликовка, сельцо Куликово, овраг Куликовский и др. В этих местах, по словам Нечаева, “выпахивают наиболее древних оружий, бердышей, мечей, копий, стрел, также медных и серебряных крестов и складней. Прежде соха земледельца отрывала и кости человеческие”.
Но сильнейшим доказательством своего мнения автор полагал “положение Зелёной дубравы, где скрывалась засада, решившая кровопролитное сражение”. По мнению Нечаева, остатки дубравы и теперь существуют в дачах села Рождествено или Монастырщины, “лежащего на самом устье Непрядвы”.
Татаро-Монгольского Иго НЕ БЫЛО
Увы, все аргументы Нечаева не выдерживают элементарной критики. Например, почему “Зелёная дубрава” – имя собственное?
И сколько на огромной территории поля Куликова таких дубрав? Что же касается Непрядвы, то недостатка в мелких речках, речушках и ручейках, впадающих в ещё мелкий в Тульской губернии Дон, в уделах Нечаева не было. Но ни одна из них не называлась Непрядвой. Более того, во всей России не было реки, протоки и прочего водоёма с таким именем или даже с близким к нему!
Как доказательство не существования летописной Непрядвы – я привожу вышедший в 1776 году 540-страничный труд “Географическое и методическое описание Российской Империи, с надлежащим введением к основательному познанию Земнаго шара и Европы вообще, для наставления обучающихся при императорском Московском университете юношества, из лучших новейших и достоверных писателей собранное трудами университетского питомца Харитона Чеботарева”.
В подробнейшем указателе всех географических имён, всего того, что находилось на территории Империи, — такое название, смазанное мёдом летописей и сказаний, как Непрядва, отсутствует в реальности напрочь!
В 1995 году в «Российской газете» за 6 июля появилась статья Николая Киреева под символичным названием “Где ты, поле Куликово?”. В которой рассказывается о продолжающихся уже много лет безуспешных попытках археологов отыскать какие-либо следы Куликовской битвы в Тульской области, куда её отправили романовские историки и помещик Нечаев.
Я процитирую выводы этой статьи: ”Сотрудники Тульской археологической экспедиции вместе с коллегами из Государственного Исторического музея проводят раскопки Куликова поля с 1982 года. Обнаружено и исследовано более 350 археологических памятников. Восстановлены общая картина облика поля на протяжении трёх тысяч лет… флора, фауна, почва… Специалисты для изучения 70-километрового коридора… использовали не только геомагнитную съёмку. Здесь были прокопаны сотни метров траншей. Местность в прямом смысле слова прочёсывали солдаты и школьники. Приглашали даже экстрасенсов. Однако за годы поисков не было найдено ни одного важного предмета, позволившего бы, достоверно утверждать, что битва происходила именно в северной части поля рядом с деревней Хворостянкой и рекой Смолкой…
А вот на этот раз археологи были оснащены новейшими американскими металлоискателями фирмы “Фишер”. Приборы позволяют обнаруживать металл на глубине до 30 сантиметров, устанавливать его тип. Результат не замедлил сказаться: уже за первую неделю в районе Зеленой Дубравы был найден наконечник стрелы. У деревни Хворостянка – ещё несколько, в том числе от бронебойной стрелы, а также поясные прядки, входившие в снаряжение воина. Работы продолжаются”.
Итак, нашли один наконечник стрелы, потом ещё несколько, плюс поясные прядки. Это слишком мало для места крупнейшей битвы. Во многих книгах, рассказывающих о Куликовской битве, приводят фотографию кольчуги, якобы найденной на Куликовом поле в Тульской области.
Однако её прекрасная сохранность выглядит крайне подозрительно для кольчуги якобы шестисотлетней давности. Нас хотят убедить, будто эта рубашка, сплетённая из тонких металлических колец, пролежала в земле около шестисот лет. Потом её якобы выкопали, аккуратно расправили, стряхнули с неё влажную землю и отнесли в музей.
Однако за столько лет она должна была бы превратиться в спёкшийся каменно-металлический клубок, который невозможно было бы не то чтобы расправить, но даже отделить от него отдельные кольца. Мне представляется, что эта кольчуга изготовлена сравнительно недавно. Её выдали за “древнюю”, чтобы показывать нам хотя бы один образец старинного военного снаряжения, якобы выкопанного на “Куликовом поле” Тульской области.
Следует заметить, что при отражении набегов “ крымских татар” (тюрок крымчаков) в течение всего XVI века в районе Куликова поля происходили десятки сражений и стычек. Тем не менее, на Куликовом поле (в его широком понимании) было найдено сравнительно немного оружия. Причём находки почти равномерно распределялись как территориально, так и хронологически – от XI до XVII века, (не могут же чугунные ядра, свинцовые пули и кремневый пистолет относиться к 1380 году!). Самое же удивительное, что на Куликовом поле, и в узком, и в широком смысле, не было найдено групповых захоронений воинов.
В ходе большого сражения, закончившегося полным разгромом воинов Мамая, неизбежно должны быть сотни, а то и тысячи пленных. В русских летописях ещё с Х века всегда приводится их число, называются по именам самые знатные пленники. Но в этом случае о них молчат все русские источники XIV-XV веков, да и современные историки и беллетристы прошли мимо сего любопытного факта.
Где же на самом деле находится Куликово поле? Используя все доступные на сегодняшний день документы, а также Наследие наших Предков попробуем внести ясность в поставленный выше вопрос.
Сегодня, как и почти два столетия тому назад считается, будто Куликово поле расположено в Куркинском районе Тульской области. Это – примерно в 300 километрах к югу от Москвы. Якобы именно в этом месте и произошла самая знаменитая в русской истории битва между русскими войсками под предводительством Дмитрия Донского с татаро-монгольскими войсками под предводительством Мамая.
Однако известно, что никаких следов знаменитой битвы на этом Тульском “Куликовом поле” почему-то не обнаружено.
Кроме того, размер этого поля явно мал для такой крупной битвы. На это обращали внимание и многие историки. Стоило ли ехать так далеко, на такое маленькое поле и тому и другому войску? Вопрос: а там ли все ищут Куликово поле?
Предлагаю читателю пока, что в качестве версии перенести Куликовскую битву на территорию Москвы.
Начнём с того, что некоторые летописи прямо говорят о том, что Куликово поле находилось в Москве.
Например, известный Архангелогородский летописец, описывая встречу иконы Владимирской Божьей Матери в Москве во время нашествия Тимура в 1402 году, сообщает, что икону встретили в Москве “на поле на Куличкове”. Вот полная цитата:
“И принесоша икону и сретоша Киприян митрополит со множеством народу, на поле на Куличкове, иде же ныне церкви каменна стоит во имя Сретенья Пречистая, месяца августа, в 26 день”.
Упомянутая церковь стоит, как известно, на Сретенке. А недалеко от Сретенки в Москве есть место, до сих пор известное под своим древним названием — Кулишки.
Именно на Кулишках до сих пор стоит церковь Всех Святых, которая “по старому преданию, была построена Дмитрием Донским в память воинов, убитых на Куликовом поле”.
“Каменная церковь Всех Святых на Кулишках, упомянутая в известии 1488 года. В переделанном виде церковь сохранилась до нашего времени”. До сих пор она так и называется: “Церковь Всех Святых на Кулишках”. Сегодня прямо около неё — нижний выход из станции метро “Китай-Город”. Площадь сегодня называется Славянской. Недавно на ней поставлен памятник Кириллу и Мефодию. Чуть ниже — Москва-река. Здесь же — улица Солянка, называвшаяся раньше также Кулижки, т. е. Кулишки.
Считается, что “Кулижки также обозначали болотистую местность”. Кроме того, “кулижка” — вырубленный, выкорчеванный, выжженный под пашню лес (см. Толковый Словарь В. Даля). А в Москве “большую часть района у Кулишек занимали сады”.
Московские Кулишки захватывали также площадь Покровских ворот, именовавшихся и как Кулишские ещё относително недавно – три столетия назад.
Основным первоисточником по истории Куликовской битвы считается “Задонщина”. Есть все основания: полагать, что “Задонщина” была написана в восьмидесятые годы XIV века, вскоре после Куликовской битвы и, во всяком случае, ещё при жизни Дмитрия Донского. Более поздним источником является “Сказание о Мамаевом побоище”, которое «вероятнее всего было написано в первой четверти XV века».
Считается, что “Сказание о Мамаевом побоище” опирается на “Задонщину”: “Из Задонщины делались вставки в Сказание о Мамаевом Побоище — как в первоначальный текст этого произведения, так и в последующие его редакции”.
Существует также летописная “Повесть о Куликовской битве”, однако историки полагают, что она была создана не ранее середины XV века как произведение публицистическое. Отсюда следует, что “Задонщина” – это основной источник современной исторической науки.
“Задонщина” дошла до нас в 6 списках. Самый ранний из них представляет собой сокращённую переработку только первой половины всего произведения. Что касается остальных, то остальные списки “Задонщины” дают сильно искажённый переписчиками текст…
Каждый в отдельности список “Задонщины” имеет такое количество искажений и дефектов, что издание произведения по какому-либо одному из списков не даст достаточно полного и ясного представления о тексте произведения. Поэтому уже с давних времён принято давать реконструкцию текста “Задонщины” на основе сравнительного анализа всех списков памятника.
Все списки, кроме одного, датируются XVI-XVII веками. Самый ранний список (содержащий только половину “Задонщины”) датируется концом XV века.
В фундаментальном издании “Задонщины” сразу обращает на себя внимание тот факт, что значительная часть географических названий выделена в тексте курсивом.
Это означает, что эти фрагменты были восстановлены, реконструированы позднейшими историками (на основе сравнения нескольких версий текста).
При этом, оказывается, довольно часто исходные географические названия, присутствовавшие в основном списке, почему-то заменялись на другие. Среди ”курсивных названий” особо часто почему-то встречаются Дон и Непрядва. Но тогда возникает законный вопрос: а какие же исходные географические имена стояли здесь в первичном памятнике? На каком основании они изменены на названия Дон и Непрядва? Попробуем внести ясность.
Согласно летописным источникам, ставка Мамая во время Куликовской битвы была расположена “на Красном Холме”. За несколько дней перед началом битвы русские “сторожа Мелика отошли постепенно под нажимом татар к Непрядве, к Красному Холму, с вершины котораго была видна вся окрестность”.
Во время сражения “Мамай с тремя князьями находился на Красном Холме, откуда руководил войсками”. “Царь же Мамай с тремя темными Князи взыде на место высоко, на шоломя, и ту сташа, хотя видети кровопролитие”. Таким образом, рядом с Куликовым полем находился Красный Холм. Есть ли в Москве такой Холм?
Да, есть. Прямо к Кулишкам (к Яузским воротам) спускается очень высокий крутой холм, который ранее назывался Красным Холмом.
На его вершине — известная всем москвичам Таганская площадь. Вспомните крутой спуск к высотному зданию у Яузских ворот. Не на этом ли Красном Холме, т. е. на Таганской площади, была ставка Мамая? Более того, рядом с этим местом до сих пор находится Краснохолмская набережная (Москвы-реки) и известный Краснохолмский мост.
Перед началом Куликовской битвы войска Мамая остановились на “Кузьмине гати”. Любой москвич тут же воскликнет — так это же московские Кузьминки! Известный район Кузьминки. В районе Кузьминок, на другом берегу Москва-реки мы видим большой район Нагатино, то есть на Гати (слово Гать означает замощённое чем-либо болотистое, сырое место, по которому просто так пройти нельзя).
Стоит отметить, что историкам не удаётся указать Кузьмину Гать в окрестностях современного Дона.
Каждая из предлагаемых ими /ИсТориками/ версий вступает, оказывается, в противоречие с летописными данными. В итоге историки предпочитают обвинять летописцев в неправильном понимании истории. Пишут они так: “Возникают трудноустранимые противоречия…по-видимому, или неверно отождествление Кузьминой Гати, сделанное исследователями, или автор “Сказания” имел довольно смутные представления о маршрутах войск Мамая и Дмитрия Московского к Куликову полю”. Это признание содержится в большом научном исследовании, под редакцией академика Б.А.Рыбакова.
А теперь полезно взять А теперь полезно взять карту Москвы, положить её перед собой и следить за дальнейшим рассказом.
Куликовская битва
Итак, продолжаем:
Мамай подходил к Кулишкам (в центр современной Москвы) с восточной стороны Москвы, находясь на левом берегу Москва-реки. То есть — на том берегу, где сейчас произойдет Куликовская битва.
А Дмитрий шёл ему навстречу с южной стороны Москвы, находясь на правом берегу Москва-реки. Перед битвой Дмитрий форсировал реку.
Войска сошлись в центре современной Москвы — на Кулишках (в районе Славянской площади и Сретенки). Взгляните снова на карту.
Для полноты картины сообщим, что в то время как Мамай стоит на “Кузьминой гати”, Дмитрий стоит “на Березуе”, т. е. — на берегу, “на брезе” реки.
Согласно летописи, Дмитрий выступил на Куликовскую битву из Коломны, где он соединился со своими союзниками. Сегодня считается, что Дмитрий вышел из города Коломна под Москвой (примерно 100 километров от Москвы). Возможно. Но нельзя не обратить внимание на другой весьма вероятный вариант: Дмитрий Донской выступил на битву из знаменитого села Коломенское, находящегося сегодня внутри Москвы (метро «Коломенская»).
Напомним, что именно в этом Коломенском находился огромный деревянный царский дворец. Эта версия подтверждается также следующим свидетельством “Сказания о Мамаевом побоище”.
Дмитрий, узнав о готовящемся нападении, приказал своим соратникам явиться в Москву, куда они и прибыли. Тут же, через страницу, летопись буквально в тех же словах ещё раз говорит о точно таком же (полностью идентичном!) приказе Дмитрия своим соратникам, приказывая им собраться, но на этот раз — в Коломне. По всей видимости, здесь попросту идет речь об одном и том же приказе Дмитрия своим сподвижникам собраться в Коломенском – в Москве. Летопись два раза повторила один и тот же фрагмент.
Летопись постоянно фактически накладывает Коломну на Москву. Так, сказав, что Дмитрий собирает полки в Коломне (см. выше), он тут же продолжает, что войска выступают на битву из Москвы.
Это снова помещает Коломну в известное село Коломенское в Москве. Более того, Москва была тем центром, куда сходились отряды из русских городов: “…снидошася мнози от всех стран на Москву к великому князю”.
Сюда пришли белозерские полки, ярославские, ростовские, устюжские. Главная сила русского войска составилась из москвичей. Это видно из рассказа об уряжении полков на Коломне и на Куликовом поле”.
Итак, мы видим, что Дмитрий Донской выступил именно отсюда из района Коломенского, расположенного на правом берегу Москва-реки, недалеко от центра Москвы.
Куда он направился далее со своими войсками?
Как говорит летопись, Дмитрий движется по направлению “на Котёл”. Если это — в Москве, то где? Посмотрите на карту. Вы сразу увидите реку Котловку недалеко от Коломенского (в Москве), железнодорожную станцию Нижние Котлы (находящуюся недалеко от Коломенского, в Москве).
Следовательно, выступив из Коломенского, Дмитрий направляется вверх по течению Москва-реки в сторону речки Котловки. Между прочим, двигаясь в этом направлении, Дмитрий должен был бы вскоре оказаться в районе Новодевичьего монастыря (правда, по другую сторону Москва-реки). Давайте проверим по летописи — оправдается ли наша версия?
По дороге на поле битвы, Дмитрий устроил своему войску смотр “на поле Девичьем”. “Более 150 тысяч всадников и пеших стало в ряды, и Дмитрий, выехав на обширное поле девичье, с душевной радостью видел ополчение столь многочисленное”.
Более того, “Сказание о Мамаевом побоище” прямым текстом говорит следующее: “Наутро же князь великий повелел выехать всем воинам на поле к девичьему монастырю”, “на поле к Дивичю”.
В рамках нашей версии я обязан указать Девичье поле и Девичий монастырь в Москве. Долго искать не надо. Это — знаменитое поле в излучине Москва-реки, на котором сегодня стоит Новодевичий монастырь. Это огромное поле и называлось Девичьем полем. До сих пор здесь остались названия: “Проезд Девичьего поля” (ранее просто “Девичье поле”), Новодевичья набережная, Новодевичий переулок.
Таким образом, как мы видим, Дмитрий, выступив из Коломенского, перешёл Москва-реку и попал на Девичье поле, где устроил военный смотр. В летописи этот переход реки непосредственно перед битвой назван “переходом через Дон”.
Возникает естественная мысль, что здесь Доном была названа будущая Москва-река. Если это так, то прежнее название Москва-реки — это Дон, то есть просто река (по поводу Дон = Река смотри ниже).
Сегодня название Дон обычно связывается лишь с одной рекой — современным Доном. Но оказывается, что слово «дон» означало — и во многих языках означает до сих пор — просто “река”. Это — известный факт.
Этимологический Словарь М. Фасмера сообщает, что слова дон и дунай во многих древних языках означали “реку” вообще. Причем, не только в славянских, но и в турецком, в древнеиндийском, в древнем авестийском и т. д. До сих пор в русских наречиях существует слово дунай, означающее ручей (олонецкое наречие), в польском дунай означает “глубокая река с высокими берегами”, а в латышском дунавас означает “речушка, родник”.
Более того, производными от слова Дон являются также названия крупнейших рек Европы: Днепр и Днестр. В составе всех этих названий первые две буквы дн означают “река”, то есть дон (или дн без огласовок). О реке Дунай и говорить нечего. Это просто чуть иная форма слова дон.
Итак, Дон = “река”. А следовательно, доном должны были называться многие реки.
Поскольку я стараюсь показать вам, что Куликово поле было на территории нынешней Москвы, то возникает вопрос: а где же в Москве “река Дон”? Получается, что сама Москва-река ранее называлась Доном. Та же река, что сегодня зовётся Доном, в средневековье называлась Танаисом. Казаки называли её Тихим Доном, т.е. тихой рекой.
Следы названия “Дон” в Москве сохраняются до сих пор. Недалеко от старого Симонова монастыря (сегодня он расположен рядом с метро «Автозаводская»), который, как мы вскоре увидим, непосредственно связан именно с Куликовской битвой, находилось подворье хорошо известной Сарской и Подонской епархии, с кафедрой этой епархии, архиерейским домом и соборной церковью. Считается, что здесь в Москва-реку (Дон) впадала речка Сара, что и дало этому месту имя Сарский.
Поразительно, что “Задонщина” явно имеет в виду Москва-реку, когда говорит о реке Дон. В самом деле, княжна Марья рано поутру плакала на забралах стен Московских, так причитая: “О Дон, Дон, быстрая река… принеси на своих волнах моего господина Микулу Васильевича ко мне”. Итак, река Дон течет через Москву. Какая река течет через Москву? Правильно. Москва-река. Таким образом, версия, что в древности Москва-река называлась Доном, получает прямое летописное подтверждение.
Перед началом Куликовской битвы был густой туман. Известно, что “русские полки… поддерживали между собою связь “трубными гласами”. “Туманное утро было, начали христианские стяги развеваться и трубы боевые во множестве звучать… Русские кони взбодрились от звука трубного”.
По-видимому, воспоминание об этом звучании боевых русских труб на Куликовом поле и хранит сегодня хорошо известная московская Трубная площадь.
Согласно летописи, Куликовская битва продолжалась в течение дня, после чего войска Мамая побежали и были прижаты к реке Меча, “где многие татары потонули”. А сам Мамай спасся с немногими воинами.
Таким образом, Меча — довольно большая река (в ней можно утонуть), находящаяся рядом с полем битвы, так как все события произошли в один день. Где находится река Меча? Конечно, сегодня вы можете найти небольшую речку Красивая Меча в Тульской области, где якобы была битва. Но, повторим, следов битвы там нет. Да и само название “Меча” могло появиться здесь уже значительно позже, когда историки перенесли сюда Куликовскую битву. Ведь, следуя указаниям всезнающих ИсТориков, именно здесь (в Тульской области) в 1848-1850 годах был воздвигнут памятник героям Куликовской битвы и основан музей. Возможно, только поэтому и появилась здесь на карте “Красивая Меча”.
Но если Куликовская битва была на территории Москвы, то где же здесь “река Меча”?
Мой ответ прост: это либо сама Москва-река, либо её приток Моча (длиной в 52 километра). Слова “Меча” и “Моча” практически тождественны! Впрочем, отмеченная на современной карте речка Моча впадает сначала в реку Пахру, а затем Пахра — в Москва-реку. Таким образом, сегодняшняя Моча находится за пределами Москвы.
Но скорее всего, летопись имеет здесь в виду саму Москва-реку. Большая река, на берегу которой и находится поле Кулишки. Разгромленные войска Мамая были прижаты к Москва-реке, где вполне могли потонуть много воинов. Да и само название “Меча” может быть легким искажением имени Москвы-реки. Дело в том, что имя Москва происходит, как считали в XVII веке, от имени Мосох, или Мешех, т. е. (без огласовок) — МСХ или Mosh — Moch — Moscow. Ясно, что из всех этих вариантов вполне могло родиться слово “Меча”. Напомним, что многие русские летописи пришли к нам из Польши.
Куликовская битва происходила на реке Непрядве. Эта знаменитая речка упоминается много раз во всех летописях, говорящих о Куликовской битве. Река Непрядва, по описанию летописи, протекала прямо по полю битвы и также, судя по описанию битвы, была маленькой речкой (бились, в том числе, прямо на ней).
Можем ли мы указать реку Непрядву в Москве?
Поразительно, что эта речка действительно есть, причем — там, где ей и следует быть — на московских Кулишках. Это современная Яуза, которая протекает по Кулишкам и впадает в Москву-реку в месте, называющимся Яузские ворота, там где стоит сталинская высотка на Котельнической. На первый взгляд между названиями Непрядва и Яуза нет ничего общего. По звучанию – да, действительно – слова разные. Но по образу эти два названия тождественны. Слово “прядать” означает дёргаться, совершать резкое движение. Например, про лошадей говорят: “прядёт ушами”, то есть подёргивает. Заглянем в Словарь Даля: “Прядать, прянуть, прядывать – прыгать, скакать, сигать, метаться…; Прядун – водопад, ручей, падающий со скалы”. А что такое Яуза? Есть только один русский корень, от которого могло произойти такое слово – “уза”. То есть связь, ограничение. Словарь Даля: “Уза, узы – вязи, цепи, оковы”. Узда ограничивает движение лошади, не даёт ей прянуть в шальную сторону. Другими словами, Яуза – это река, на которую наложены узы – например, укреплённые берега. Это всё равно, что не выходящая на пределы Непрядва. Таким образом, два названия обозначают одно и тоже, а именно – спокойное русло реки.
Надо сказать, что среди московских речушек есть ещё – весьма близкая по названию к слову “Непрядва”. Это речка Напрудная, она же Самотёка в центре Москвы. Трудно отделаться от впечатления, что Непрядва — это просто вариант имени Напрудная, от слов “на пруду”, “на прудах”. Более того, река Напрудная расположена на московских Кулишках, т. е. прямо на Куликовом поле. В самом деле: “Главная, так сказать, становая возвышенность направляется… сначала по течению речки Напрудной (Самотёка), а потом Неглинной прямо в Кремль;… идёт по Сретенке и Лубянке (древним Куличковым полем) и вступает… в Китай-город”. Всё это — район большого Куликова поля в Москве.
Возникновение имени Напрудная совершенно естественно, поскольку в Москве было (да и есть) много прудов. Сегодня хорошо известны улицы Напрудные (1-я и 2-я), Напрудный переулок, Прудовая улица, Прудовой проезд и т. д.
Более того, к северу от Кремля на Яузе было село Напрудское! Имена Непрядва и Напрудная практически тождественны. Легкая трансформация Напрудной в Непрядву также может быть понята из сохранившегося до сих пор в Москве имени Прудовая. Напрудную речку вполне могли называть также Напрудовой, или Непрядвой.
Напомню, что название Непрядва в некоторых местах современных изданий “Задонщины” выделено курсивом (хотя имеются, конечно, “Непрядвы” и без курсива). Это означает, что в этих местах текста “Задонщины” имя “Непрядва” было реконструировано.
Исход Куликовской битвы решила засада, во главе которой был князь Владимир Андреевич с воеводой Дмитрием Боброком. Именно его удар решил судьбу сражения. Этому важному, переломному событию в “Сказании о Мамаевом побоище” уделяется довольно много места. Естественно ожидать, что на месте битвы должны были бы сохраниться какие-то воспоминания об этом засадном полке. И действительно, на одном из холмов, совсем рядом с Кулишками, до сих пор стоит известная церковь “Святого Владимира в Садах” (Старосадский переулок). Здесь, по-видимому, и стоял засадный полк Владимира Андреевича Серпуховского. Это — южный склон, он был сильно заросший, и впоследствии там были сады (отсюда и название Старосадского переулка и “церковь в садах”).
Воспользуемся изданием “Памятники Куликовского цикла”, где собраны различные версии Сказаний о Куликовской Битве. При описании Куликовской битвы в “Сказании о брани благовернаго князя Димитриа Ивановича с нечестивым царем Мамаемъ еллинским”, сообщается, что ночью перед началом сражения воин Фома из войска Дмитрия Донского был поставлен на стражу на реке Чуре, на Михайлове. Ему было небесное видение, о чём он сообщил князю. Вот этот фрагмент: “В ту же нощь некто разбоиникъ был именем Фома от великого князя на реци на Чюру на Михаилови мужества его ради, на крепком стражи стоя от поганых”. В другом варианте “Сказания” написано так: “Фома разбойникъ поставленъ бысть на реце на Чуру, явися ему в нощи во облаце два юноши, секуще поганых” . И далее: “И на утрии же поведа великому князю единому” . В других списках “Сказания” приводятся прозвища Фомы: Фома Кацибей, Фома Хабычеев, Фома Хецибеев. Итак, перед самым началом Куликовской битвы войска Дмитрия Донского стояли на реке Чуре, на Михайлове. Спрашивается, есть ли в Москве река с таким названием? Да, есть. Более того, эта речка существует и сегодня и под тем же названием Чура. Она протекает рядом с Даниловским монастырём, недалеко от Ленинского проспекта, по Мусульманскому кладбищу, которое ранее называлось Татарским . Название Чура — старое, оно присутствует и на старых планах Москвы. Недалеко находятся Нижние Котлы, через которые, как мы уже говорили, проходило войско Дмитрия Донского, сближаясь с Мамаем. Таким образом, московская река Чура находится там, где, согласно нашей версии, проходили войска Дмитрия Донского перед Куликовской битвой. А теперь — самое интересное. Почему в “Сказании” отмечено, что войско стояло на реке Чуре, “на Михайлове”? Наверное, река текла по селу Михайлову или по какой-то местности с таким названием. Протекает ли московская река Чура по территории с подобным названием? Да, протекает. Достаточно взглянуть на карту Москвы, чтобы увидеть буквально рядом с рекой Чурой и Мусульманским кладбищем Михайловский проезд. Более того, он тут не один с таким названием. Здесь — целое скопление Михайловских проездов. Восемь проездов!
Совершенно ясно, что вся эта территория тесно связана с названием Михайлов. Скорее всего, это название — старое. Может быть, тут была старая Михайловская слобода и что-то ещё с таким именем. Надо сказать, что московская река Чура не длинная, поэтому она практически целиком расположена около этого “Михайловского места” Москвы. С полным правом стоянку войск в этом месте летописцы могли указать как стоянку “на Чуре, на Михайлове”. Это скопление “Михайловских названий” на территории Москвы — Единственное. Согласно справочнику “Улицы Москвы”, есть ещё лишь улица Михайлова и Михайловский проезд, проходящие около станций метро “Таганская”, “Пролетарская” и “Рязанский проспект”. Других “Михайловских улиц” на территории Москвы в справочнике не упомянуто.
А что расскажут историки по поводу реки Чуры и Михайлова в Тульской области? Оказывается, здесь у них — большие трудности. Указать реку Чуру, протекающую через Михайлово, в Тульской области они не могут. Вероятно поэтому некоторые историки предлагали искать вместо реки — селение под названием Чур Михайлов. Впрочем, сегодня такого селения в Тульской области тоже нет. Уклончиво они пишут так: “По мнению К.В.Кудряшова, Чур Михайлов лежал близ впадения в Дон реки Кочуры в 50 с лишним километрах ниже по Дону от устья Непрядвы”. Впрочем, по поводу же летописной фразы, опираясь на которую предлагали искать вместо реки — селение, сами же признают следующее: “Фраза испорчена описками и позднейшей неверной интерпретацией текста, которые затемняют её смысл”. Вот так.
Сегодня нам объясняют, что на Куликовом поле сражались русские с татарами. Русские победили. Татары проиграли. Первоисточники почему-то придерживаются другого мнения.
Сначала посмотрим, кто сражался на стороне татар и Мамая. Оказывается, “волжские татары неохотно служили Мамаю, и в его войске их было немного”. Войска Мамая состояли из поляков, латышей, эстонцев, испанцев, генуэзцев (фрязей), венецианцев, тюрок, армян, грузин и черкас. Финансовую помощь Мамай получал от генуэзцев!
Кстати, отметим малоизвестный факт. Оказывается, Мамай — это христианское имя, до сих пор присутствующее в христианских святцах греческой церкви в форме Мамий. По-видимому, это — слегка искажённое Мама, Мамин, то есть “сын матери”. Если кто то из читателей обратил внимание на титул Мамая в “Сказании о брани благовернаго князя Димитриа Ивановича с нечестивым царем Мамаемъ еллинским”, то многое становится понятным. Более подробно я расскажу об этом позднее.
Изображение христианского Святого Мамая на грузинской чеканке якобы XI века:
А теперь посмотрим — кто же сражался в русских войсках? “Москва… продемонстрировала верность союзу с законным наследником ханов Золотой Орды — Тохтамышем, стоявшим во главе волжских и сибирских татар”.
Совершенно ясно, что описывается междоусобная борьба в Орде. Волжские и сибирские татары в составе “русских войск” воюют с тюрками, поляками и генуэзцами в составе войск Мамая! Русское войско “состояло из княжеских конных и пеших дружин, а также ополчения… Конница… была сформирована из татар, перебежавших литовцев и обученных бою в татарском конном строю русских”. Союзником Мамая был литовский князь Ягайло, союзником Дмитрия считается хан Тохтамыш с войском из сибирских татар.
Сегодня никого, конечно, не удивляет, что войска Мамая называются в летописях Ордой. Но оказывается, И русские войска также называются Ордой! Причем, не где-нибудь, а в знаменитой “Задонщине”. Вот, например, что говорят Мамаю после его поражения на Куликовом поле: “Чему ты, поганый Мамай, посягаешь на Рускую землю? То тя била Орда Залеская”. Напомню, что Залеская земля — это Владимиро-Суздальская Русь.
Кстати, древнерусские миниатюры, изображающие Куликовскую битву, одинаково изображают русских и татар — одинаковые одежды, одинаковое вооружение, одинаковые шапки и т. д. По рисунку невозможно отличить “русских” от “татар”.
Внесём ясность о междоусобной борьбе в Орде.
В начале XIV века на территории Евразии существовала могущественнейшая держава. Территорию от Забайкалья до Карпат и от Ледовитого океана до Кавказа, Арала, Балхаша и южных острогов Саяно-Алтая занимала Великая Славянская Держава Рассения (Тартария; Grand Tartaria – согласно западным источникам). Впоследствии, слово Рассения перешло в латинский язык, как Ruthenia, и переводить его стали просто Русь. Народом, создавшим эту державу, были славяно-арии, профессиональное ордынское войско которых, держало в подчинении огромные территории, включая Московское княжество. Ставка части этого ордынского войска находилась на Волге (Болге). Возглавлялась она темниками-атаманами, в подчинении которых находились русские князья и тюркские ханы. Прибывавшие в ставку представители подчинённых народов, княжеств и ханств видели в ставке шатры с позолоченным верхом. Этот факт и дал христианским летописцам повод назвать ставку западного ордынского войска Золотой Ордой, которой на самом деле никогда не существовало, как не было никогда и татаро-монгольского ига.
Территория за Рипейскими горами (покрытыми репьём), то есть Уральскими горами называлась Венея (Энея). Восточная часть её называлась Гардарика (страна множества городов). В её состав входили: Русь Новгородская (Словения), её основал князь Словен со столицей Словенск (после пожара он был переименован в Новогород – Новгород). Русь Поморская и Пруссия, куда входила Латвия и Восточная Пруссия. Русь Красная (Червонная), куда входила Польша и Литва (позднее Речь Посполитая). Русь Белая – Белорусь. Русь Срединная – Московия, град Владимир, Суздаль и т.д. Русь Малая – Киевская Русь (впоследствии Малороссия). Карпатская Русь – Румыния, Венгрия. Серебрянная Русь – Сербия и другие.
Средняя Азия, Синьцзян, Монголия, Китай и другие страны входили тогда в Империю Моголов. В 1368 году, вследствие “окитаивания” династии Хубилая, Китай освободился, и Могольская Империя распалась. Китаю даже удалось захватить Восточную Моголию. Его войска взяли и разрушили столицу Могольской Империи город Каракорум. На остальной части Могольской Империи образовалось несколько самостоятельных государств. На территории нынешнего Синьцзяна и Западной Монголии образовался Моголистан. В Средней Азии (Асии) возникло сразу несколько тюркских государств.
Великая Славянская Держава Рассения-Тартария в это время вынуждена была выделить значительную часть своих воинских сил для противодействия аримам (китайцам) на востоке и оказания помощи Моголистану в борьбе с аримами. Туда с войском был направлен молодой талантливый тысячник Тимур. Совместными действиями войск “тартаров” и “моголов” продвижение аримов было остановлено. В ходе этой войны себя хорошо показали темник Урус и тысячник Тимур. Аримы были вынуждены пойти на заключение мира. Правитель моголов упросил правителей Рассении-Тартарии оставить Тимура у него. Его расчёт был прост. Он хотел использовать Тимура для завоевания Средней Асии.
Тому удалось завоевать Среднюю Асию, после чего он поставил Тимура управлять этой областью. Однако бесчинствовавшие моголы вызвали недовольство местного населения – тюрок. Тимур попытался воспротивиться бесчинствам моголов и навлёк на себя гнев правителя Моголистана, после чего был вынужден скрываться и собирать силы. К 1375 году он объединил Среднюю Асию под своей властью. А так как правители Рассении-Тартарии не оказали ему помощи в период лишений, да ещё стали претендовать на Хорезм, то Тимур начал поддерживать сына хана ”Синей Орды” Тохтамыша (сам хан Туй-Хаджа-оглан был казнён верховным атаманом Урусом за отпадение от Рассении-Тартарии). Так, между Рассенией-Тартарией и Тимуром началось противостояние.
“Синяя Орда” включавшая в себя Южный Урал, Мангышлак и Хорезм была вотчиной внука Чинги Бату-хана, которая после его смерти распалась на три ханства. Таким образом, ко времени Куликовской битвы, западное ордынское войско распалось на большое число тюркских ханств, погрязших в междоусобных войнах.
Верховный атаман Урус поначалу имел успехи и неоднократно изгонял Тохтамыша из Саурана, Отрара и Сыгнака. Однако зимой 1377 года верховный атаман Урус заболел и умер. Сменивший его старший сын Тимур-Мелек разбил Тохтамыша и вновь захватил Сауран. После чего успокоился и загулял, чем и воспользовался Тимур. К тому же правители Расссении-Тартарии выявили недовольство Тимур-Мелеком. Они предложили Тимуру стать верховным атаманом Рассении-Тартарии, сохраняющим за собой пост правителя Средней Асии, а также попросили его сместить Тимур-Мелека. Тимур согласился и направил Тохтамыша с войском, чтобы тот схватил Тимур-Мелека, которого отказалось поддерживать войско.
В 1379 году Тохтамыш внезапно напал на ставку Тимур-Мелека и схватил его. После чего последний был казнён, а Тохтамыш назначен атаманом западного ордынского войска, так как обнаружилось, что возглавлявший его темник Мамай повёл себя как самостоятельный правитель. Мамай решил отделиться от Тартарии и образовать своё государство в Крыму, опираясь на генуэзских купцов и тюрок, набиравших силу. Способствовали этому войны Рассении-Тартарии с Аримией и Тимуром. Однако он просчитался. К 1380 году кризис в отношениях Рассенией-Тартарии с Тимуром был преодолён, и Мамаю пришлось столкнуться с готовившимся к походу Тохтамышем и не пожелавшей подчиниться Мамаю Московией, бывшей уже на половину христианизированной, но сохранявшей верность Великой Славянской Державе Рассении-Тартарии.
Во второй половине XIV века Мамай находился в теснейшем союзе с генуэзцами: в частности, его зафиксированные в армянской записи “сборы” в 1365 году в очередной поход на Сарай проходили при поддержке генуэзцев. За эту поддержку Мамай расплачивался землями своих крымских владений. Ко времени Куликовской битвы генуэзские города были неплохо укреплены и содержали весьма значительные, хорошо вооружённые и обученные войска. Кафа (современная Феодосия) по укреплённой площади и количеству населения несколько уступала в то время Константинополю, но была центром причерноморской торговли и транзитной торговли с Востоком.
Как и во всяком средневековом городе, в Кафе было множество храмов, в большинстве своём католических (к середине XV века их насчитывалось 17), а также греческие храмы и два греческих монастыря, мусульманские мечети и синагоги. Католические монастыри являлись центрами, руководившими миссионерской деятельностью ромейско-католической церкви на Востоке – в Средней Асии, Персии, Индии и на Дальнем Востоке. Прибывая в Кафу, молодые миссионеры изучали восточные языки, а затем присоединялись к торговым караванам, отправлявшимся в далёкие страны.
В XIV веке Кафу населяли преимущественно греки и армяне (этнические эллины), “…Армяне и Греки братья навеки” (Армяне это потомки Армениоса, а Армениос выходец из Греции и спутник Ясона – согласно армянским источникам). В городе жило и много иудеев. Документы упоминают среди жителей — валахов, румын, поляков, грузин, мингрельцев, черкасов (восточные народности генуэзцы объединяли под названием “сарацины”). Это был большой многоязычный морской торговый и ремесленный город.
В гавани Кафы грузились товары, доставлявшиеся из Поволжья, Средней Асии, из далёкой Индии и Руси. Очень большой удельный вес получил вывоз зерна, особенно проса, затем ячменя, и наконец, пшеницы, производившихся в Крыму, на равнинах Приазовья и Прикубанья, и солёной рыбы. Продовольствие направлялось главным образом в Константинополь, который в те времена снабжался преимущественно из Крыма. Перебои в подвозе доводили столицу восточной части ромейской империи чуть ли не до голода; об этом рассказывает ромейский хронист Никифор Григора.
Крым снова стал одной из житниц Венеи (современной Европы). Добывавшаяся в Крыму соль, торговлю которой генуэзцы монополизировали, шла в рыбацкие посёлки северокавказского побережья. Вывозили и строевой лес с южного побережья Чёрного моря.
Генуэзцы широко вели работорговлю: в Кафе продавали черкасов, абхазцев, грузин, татар и росов (современных русских). Невольников отправляли египетским султанам для их войска и вывозили на Запад. Работорговля, о которой прямо говорится в Уставе Кафы 1449 года, приносила генуэзцам большие барыши.
Итак, Кафа действительно была своеобразной столицей генуэзской торговой империи в Причерноморье. А стражем феодальных владений генуэзцев, сосредоточенных в Крыму, стала крепость Солдайя (современный Судак).
В то время Крым являлся центром Мамаевой Орды, то есть Мамай фактически являлся крымским “князем”. Тому есть доказательства – Памятные записи армянских рукописей XIV века: “…написана сия рукопись в городе Крым… в 1365 году, 23 августа, во время многочисленных волнений, потому что со всей страны – от Керчи до Сарукермана – здесь собрали людей и скот, и находился Мамай в Карасу с бесчисленными татарами, и город в страхе и ужасе”. Более поздняя запись: “завершена сия рукопись в 1371 году во время владычества Мамая в области Крым…” И ещё: “…написана сия рукопись в 1377 году в городе Крыме во время владычества Мамая – князя князей…”
Титул Мамая в “Сказании о брани благовернаго князя Димитриа Ивановича с нечестивым царем Мамаемъ еллинским” подтверждается вышеприведёнными цитатами как нельзя к стати.
Но постоянная война, которую Мамай вёл за господство в Западной Орде, требовала всё новых и новых ресурсов – людских и, главное, денежных. И Мамай, естественно, обращался за помощью к самым крупным ростовщикам того времени – генуэзцам. Сперва он расплачивался с ними за кредиты плодородными землями на крымском побережье.
Так, Мамай в 1365 году передал под власть генуэзцев город Солдайю, а затем и её плодородные окрестности. И новые хозяева тут же принялись превращать этот город в неприступную крепость. Солдайя стала военно-стратегическим форпостом генуэзцев в Крыму и оставалась им до тюркского завоевания. Из Солдайской крепости можно было контролировать обширный район, который славился виноградарством, виноделием и садоводством. Земли эти с 18 селениями (протяженностью около 40 км) также были захвачены генуэзцами.
Солдайя имела свою особую администрацию, подчинённую Кафе, во главе с консулом (являвшимся и комендантом крепости и её казначеем). В обширной каменной крепости находился небольшой гарнизон (20 наёмных солдат и 8 конных стражников). Во время военных действий Солдайская администрация, видимо, рассчитывала на поддержку всего населения города. А в случае необходимости крепость могла послужить убежищем не только для самих горожан, но и для тысяч окрестных жителей.
Опираясь на денежную поддержку генуэзцев, Мамай с 1372 года начинает контролировать район Прикубанья. Летом 1373 года он совершает поход на Рязань. Начиная с 1374 года отряды Мамая регулярно совершают набеги на Нижний Новгород. В 1377 году Мамай подчинил себе мордовские земли. К 1379 году он подчинил себе северокавказский регион, а в 1380 году захватил Астрахань.
Таким образом, Мамай постепенно прибирал к рукам разрозненные территории западного ордынского войска. Походы на Русь были частью его завоевательной политики. В 1378 году он впервые решил нанести удар по Московии.
Проникнув в черноморский регион ради сверхприбылей от торговли на Шёлковом пути, генуэзцы постепенно освоили и местные рынки. Распад Западной Орды и раздробленность её на большое число тюркских ханств привело к тому, что поток товаров по Шёлковому пути к концу XIV века сократился и резко выросло значение торговли с ближайшими соседями. Генуэзцы обращают внимание на богатую Русь. Именно они были организаторами и спонсорами похода Мамая. В своего рода бухгалтерских книгах Кафы “Массариях”, нашлись сведения об их переговорах с Мамаем. Генуя в то время располагала огромными средствами, в том числе и для ведения войны. На подготовку этой войны генуэзские банкиры выделили гигантские деньги, на которые к лету 1380 года Мамай сумел нанять большое войско. На эти же деньги в Европе для Мамая генуэзцы наняли 4 тысячи пехотинцев-копейщиков, которые должны были усилить конное войско Мамая. Этот отряд был доставлен из Европы на генуэзских кораблях через Средиземное, Чёрное и Азовское море к устью Дона, откуда двинулся на соединение с войском Мамая. Вместе с этим отрядом к Мамаю прибыли 10 представителей крупнейших генуэзских банков и торговых компаний, выделивших деньги на поход Мамая и решивших контролировать этот поход. В “Слове о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского” читаем: “Мамай же, подстрекаемый лукавыми советниками, которые христианской веры держались, а сами творили дела нечестивых, сказал князьям и вельможам своим: “Захвачу землю Русскую, и церкви их разорю””.
Итак, советники-генуэзцы направляют Мамая на Русь. Слова о разорении церквей связаны с угрозой насаждения христианства Вселенской (католической) церкви. В то время на папском престоле находился Урбан VI , который издал буллу, предписывающую магистру Ордена доминиканцев назначить специального инквизитора “для Руси и Валахии”. В булле подчёркивалось, право и обязанность инквизитора, пользуясь всеми средствами, какими инквизиция располагает, искоренять “заблуждения” на Руси. Тот же папа предложил насильственно обращать в христианство славян на землях, подвластных Литве и Польше, применяя со всей строгостью принудительные меры вплоть до телесных наказаний. Понятно, что никаких добрых чувств к христианам на православных землях люди не испытывали. Генуэзцы же действительно сотрудничали с агентами папы – миссионерами и францисканскими монахами. Для генуэзцев это был выгодный бизнес, но в глазах русских князей все они являлись папскими шпионами.
“Фрязи” (древне-русское название генуэзцев и других итальянцев) появились в Московии уже в первой половине XIV века, как показывает грамота Дмитрия Ивановича Московского. Великий князь ссылается на старый порядок, “пошлину”, существовавшую ещё при Иване Калите. Великий князь жалует Печорою некоего Андрея Фрязина и его дядю Матвея. Отдельные купцы, покупавшие у великого князя за большую плату лицензии(откупа), разумеется, не представляли для Московского княжества опасности. Но появление их на наших землях свидетельствует о серьёзной устремлённости крымских “фрязей”.
Став атаманом западного ордынского войска Рассении-Тартарии и опираясь на поддержку Тимура, Тохтамыш стал деятельно готовиться к походу. Одновременно он разослал ярлыки во все западные уделы Рассении-Тартарии, включая Московию, с требованием не поддерживать Мамая и выступить против него. Тюрки Донского и Украинного уделов, а также Черкасский удел на Северном Кавказе поддержали Мамая. Московия отказалась его поддерживать, и ей пришлось выступить против Мамая, который поспешил с ней разделаться до подхода Тохтамыша. Ярлык, доставленный Дмитрию Ивановичу Московскому, тот довёл до сведения своих приближённых, в том числе Алексию I – главе христианской правоверной церкви. Возник вопрос, кого поддерживать? Большинство высказалось за то, чтобы выступить в поддержку Тохтамыша. Меньшинство же во главе с церковными иерархами, предлагали от Мамая откупиться.
Спор решил Дмитрий Иванович (Донской). Он твёрдо высказался за поддержку Тохтамыша, законного ставленника правителей Рассении-Тартарии. Это решение Дмитрия и определило все дальнейшие события. Об этом официальная история умалчивает, так как летописи, служащие для официальной науки историческими источниками, писались монахами, которыми негативная позиция христианской церкви, в виде предложения откупиться от Мамая, не была отражена. Правда, позднее этот факт приписали Сергию Радонежскому, которого христианские летописцы приписали к своим святым, но об этом позже. Также как и союз Дмитрия и Тохтамыша, после взятия последним и разорения им Москвы в 1382 году, было невыгодно отражать в летописи великим князьям. Выступив в поддержку Тохтамыша, Дмитрий присёк неподчинение в среде русских князей, которые со времён Александра Ярославича (Невского) хорошо знали, что в случае неповинавения пощады от ордынского войска не будет. Благодаря этому ему удалось собрать внушительное войско, но не 120 и не 150 тысяч человек, как указывается во многих официальных источниках. Если судить по потерям – 600 князей, бояр и воевод, то это даёт, около 18 тысяч человек. А если учесть, что это была 1/3 от всего войска, то у Дмитрия собралось 55, максимум 60 тысяч человек.
У Мамая собралось 33 орды. Орда Мамая – это не тьмен Рассении-Тартарии в 10 тысяч воинов (тьма – 10 тысяч), которые могли бы дать в общей сложности 300-330 тысяч человек, о чём пишется во многих официальных источниках. Орда Мамая – это ополчение того или иного народа (племени). Они были разными по численности – от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. В среднем орда насчитывала 2,5 тысячи человек. Перемножив 2,5 тысячи на 33 орды, получим 82,5 тысячи человек. То есть у Мамая собралось от 80 до 85 тысяч воинов. Больше Мамай собрать не смог, потому что уделы Рассении-Тартарии, находившиеся восточнее Волги, ему не подчинялись.
Ярлык Тохтамыша получил не только Дмитрий. Его получил Олег Рязанский и Ольгерд Литовский. Каждый из них стал собирать воинскую силу, но для себя решил, что примет сторону победителя, имея в виду Тохтамыша и Мамая. Их стратегия оказалась в тех условиях наиболее дальновидной. Отсюда понятно, почему они “не успели” к полю сражения. Дмитрий Московский поступить так не мог. Он уже втянулся в противостояние с Мамаем, с войсками которого уже приходилось сражаться. Победа над войском мамаевского темника Бегича на реке Воже в 1378 году вдохновляла на новое сражение.
У Мамая выбор тоже был не велик. Ему приходилось решать, против кого выступить вначале, против Дмитрия или против Тохтамыша? Война с Тохтамышем, который был в союзе с Тимуром, верховным атаманом ордынского войска Рассении-Тартарии и владыкой Средней Асии, грозила перерасти в длительную и к тому же с открытым для московского князя Дмитрия тылом. Это грозило неизбежным поражением. Оставалось одно – выступить против Дмитрия и разгромить его до подхода Тохтамыша. Таким образом, выбор стратегии у обоих был результатом сложившихся обстоятельств.
Ринувшись в сражение друг против друга Дмитрий и Мамай обеспечили, в конечном счёте, победу Тохтамышу, хотя он имел значительно меньше воинов, чем их было у Мамая и Дмитрия, всего около 30 тысяч человек. Сражение ослабило и Мамая и Дмитрия. Это дало ему возможность справиться с каждым из них, не прибегая к помощи ни Олега Рязанского, ни Ольгерда Литовского. Стратегия Тохтамыша оказалась не столько дальновидной, сколько выигрышной, потому что его союзник Дмитрий ринулся в сражение, обеспечив ему стратегический перевес.
Именно в организации сражения Мамай допустил ряд грубейших ошибок. Он неверно определил время подхода войск Тохтамыша, а потому заспешил и отказался от организации сражения по древнейшему учению о войне. Если бы Мамай правильно определил время подхода Тохтамыша, то он охватил бы с нескольких сторон войско Дмитрия и налётами конницы в течении нескольких дней растянул бы его порядки, ослабил физически и морально, а затем разгромил бы его войско, как Субудай на Калке разгромил объединённое войско христианизированных русских княжеств.
Именно в организации сражения у Дмитрия дела обстояли лучше, чем у Мамая. У него, как и у И.Сталина, был “свой Жуков” – Боброк-Волынский, князь-ведун, которого христианские летописцы разжаловали до воеводы, представитель древней славяно-арийской воинской школы, который за свою долгую ратную жизнь изучил много способов разгрома противника. Знал он и способы организации боевых действий ордынского войска, и то, что в последнее время западное ордынское войско состояло в основном из тюрок, которые стали часто нарушать “Правила войны”, бросаясь в сражение очертя голову. Победа в 1378 году над войском темника Бегича укрепила его в уверенности, что тюрок можно бить, когда они ведут себя на поле боя подобным образом. Он выработал ряд приёмов заманивания, втягивания тюрок в сражение, навязывания противнику своей тактики ведения боевых действий.
Главные силы были распределены по гунно-славянскому образцу (Unio – с латинского “cоюз”, “общность”. Гунны – название союза разных племён славян и ариев; при своём самом знаменитом вожде Атилле, гунны дошли до территории современной Венгрии (Hungaria)). Они делились на три части: полк правой руки, центральный полк, полк левой руки. Во главе каждого полка стоял князь-воевода с отборными воинами в центре. Такой боевой порядок не сковывал инициативу частных начальников и позволял ударом отборной дружины проламывать боевой порядок противника, если тот шёл одной волной (эшелоном).
Построение главных сил было сплошным. Деление на полки было номинальным. Разрывов между полками не было. Разрывы были опасны, в них тюрки могли вклиниться. Правый фланг главных сил упирался в овраги, что не давало тюркам возможности его обойти, левый – упирался в дубраву, что тоже мешало быстрому обходу. Учёл Боброк-Волынский и качество вооружённой силы. Дружины Ольгердовичей имели хорошее защитное вооружение: кольчуги, панцири, шлемы, щиты металлические. Им стрелы тюрок наносили минимум вреда. Всё здесь решала рукопашная схватка. Имея хорошее защитное вооружение, правый фланг не уступал тюркам. Почти так же был вооружён центр, где стояло московское войско и устюжане. В резервном полку, численностью около 5 тысяч человек, была собрана безшабашная гвардия московского князя, тоже прекрасно вооружённая. Полк левой руки был собран из дружин других русских князей и посошных людей. Этот полк был слабее других полков вооружён и обучен. Именно за ним и левее его в дубраве поставил Боброк-Волынский засадный полк, численностью около 20 тысяч человек.
Таким образом, главные силы представляли собой сплошную стену в 30 тысяч человек, построенных в 15 рядов на фронте в два километра. Один человек на один метр фронта. Такую стену налётом разрушить было невозможно, нужно было крепко сражаться, чтобы её проломить. Для справки: спартанская фаланга имела 8 рядов, а всёсокрушающая македонская фаланга – 16 рядов. С отходом передового полка, численностью около 5 тысяч человек, к центральному полку образовался большой полк, плотность которого возросла до 25 рядов. Так что центр стал крепким орешком, который тюркам так и не удалось разгрызть, как они не старались.
Кроме того, Боброк-Волынскому удалось правильно решить вопрос командования. Дмитрий был человеком вспыльчивым, склонным принимать преждевременные решения, поэтому находиться ему с засадным полком было нельзя. Он мог преждевременно ввести засадный полк в дело влиянием своего авторитета. Боброк уговорил Дмитрия остаться с большим полком. Однако ведун знал также, что, встав во главе большого полка, Дмитрий лишался возможности выжить. Если бы Дмитрий встал во главе большого полка, его смерть была бы неизбежной, что и случилось с боярином Михаилом Бренко, который в сражении на поле Куликовом встал на место Великого князя. Гибель Дмитрия, без сомнения, поколебала бы ряды большого полка. Это-то как раз и понимал князь-ведун Боброк.
Он-то и посоветовал князьям произвести подмену Дмитрия Московского на Бренка, который дородством и внешним видом походил на Великого Князя, а Дмитрию встать в ряды простых воинов, чтобы иметь возможность не только уцелеть, но и психологически поддержать рядовых воинов мыслью, что Дмитрий может сражаться рядом с каждым из них. Слух об этом был пущен по войску после переодевания Дмитрия и Бренка на глазах у многих воинов. Так Боброк избавился от некомпетентного вмешательства Великого Князя в полководчество, сосредоточив его в своих руках. Так он впервые в московском войске применил ордынское правило командования, когда полководец был в тылу, а не на острие атаки.
Мамай разделил своё войско на три примерно равных эшелона. Так как у него было около 15 тысяч пехоты, то в первый эшелон была выставлена вся пехота и 10 тысяч черкас. Задача первого эшелона была проста – завязать сражение и обнаружить слабые места в боевом порядке московского войска. К тому же пехота и выделенная конница были не тюркского происхождения (около 5 тысяч генуэзцев и венецианцев, около 5 тысяч азербайджанцев, около 5 тысяч армян и грузин и около 10 тысяч черкас). Их Мамай решил не жалеть и первыми ввёл в сражение. Первой была введена в сражение пехота ещё и потому, что её при завязке сражения нельзя посылать за конницей, так как она не сможет пробиться до противника через конную массу. За конницей пехота идёт только в период преследования.
Второй и третий эшелоны, примерно по 25-30 тысяч человек, составляли тюрки. Второй эшелон предназначался для сокрушения боевого порядка московского войска, а третий для завершения разгрома. Поэтому сражение началось выдвижением первого эшелона войска Мамая к боевым порядкам московского войска, отходом их передового полка к главным силам и образованием большого полка, а также поединками отборных воинов.
А теперь мы переходим, так сказать непосредственно к описанию той части Куликовской битвы, которую вот уже на протяжении нескольких сотен лет искажают или умалчивают.
Современное освещение битвы на Куликовом поле основывается в первую очередь на том, что московскую дружину и лично московского князя Дмитрия Ивановича благословил авторитетный церковный деятель христианской церкви Сергий Радонежский, основатель Троицо-Сергиевого монастыря, который напутствовал московского князя благословением: “Симъ победиша врази твоя”.
На самом же деле Сергий Радонежский никогда не был христианином, а то с какой бы стати при христианском священнике существовали сотни воинов хранителей Арконы из храма Световита с острова Ругий (Рюген), которые входили в Орден Золотых поясов. Волхв Сергий также, как и Дмитрий Донской был канонизирован христианской церковью только в XIX веке. Зачем бы спрашивается, Великий Князь Дмитрий Иванович Московский пошёл к какому-то старику отшельнику, когда у него рядом под носом находилась вся Патриархия, почему же они его не благословили? Да потому что они ему сказали: “Любая власть от Бога. Если Богу угодно, чтобы Мамай сидел в Кремле, так тому и быть”. Услышав такой ответ, Дмитрий загрустил. Он приходит домой, а там его ждёт Дмитрий Боброк-Волынский, князь-ведун. Увидев состояние Дмитрия Московского, он его спрашивает: “Ты, что это голову повесил Великий Князь”? А тот ему отвечает: “Не благословляют на сечу”. Тогда Боброк говорит: “Пойдём к волхву, старец мудрый, благословит”. Пришли они к нему, он Дмитрию и говорит: “Княжил как князь, а теперь ратуйся как ратник”. Московский тогда спрашивает: “А руководить кто будет”? Волхв показывает на Боброк-Волынского и говорит: “Симъ победиша врази твоя”.
Начало Куликовской битвы христианские летописцы описывают так: “Конница Мамая начала бой, она атаковала русский передовой полк. В жестокой схватке полк погиб, и тогда, сменив княжеские доспехи на одежду рядового воина, в бой вступил князь Дмитрий Иванович, что подняло дух войска. Как только войска Мамая завязли в битве с большим полком и полком левой руки, в решающий момент в бой вступил засадный полк Владимира Андреевича. Внезапно русская конница ударила в тыл наступающему противнику. Монголо-татарское войско охватила паника, и оно бросилось в бегство. Почти 30 вёрст преследовали бегущих победители. В этом бою был тяжело ранен Московский князь Дмитрий Иванович, заслуживший этой битвой славное имя “Донской””.
А, что же было на самом деле?
Об устройстве вооружённой силы Московского князя Дмитрия Ивановича мы писали ранее. К этому можно лишь добавить, что не все воины были христианами, так как в то время на Руси ещё очень много людей исповедывали Старую Православную Веру (Родовую).
При первом ударе конницы Мамая почти вся дружина московского князя Дмитрия была уничтожена, и летописцы того времени описывают даже такие подробности, как “стоячие мертвецы, которым некуда было падать; когда люди сходили с ума, а самые крепкие грезили наяву”. Это описание напрочь исключает столкновение небольших отрядов. В тяжелейших условиях боя, когда московская княжеская дружина была уничтожена, а великокняжеское знамя пало, христианское воинство Руси очутилось перед жестоким выбором либо бросать оружие и спасаться бегством (при подобном знамении не допускается двух толкований, так как на знамени был изображён лик Спаса), либо искать покровительства Вышних Сил иного порядка. И тут на поле битвы внезапно прозвучали клич-призывы к старым славянским Богам: Сварогу, Перуну, Велесу, Стрибогу, Индре и другим. Именно это счёл сказками Карамзин, когда писал свою “Историю Государства Российского”. Далее христианский летописец пишет: “И на глазах удивлённого противника христалюбивое воинство рыцарей обернулось ордой диких язычников, доведённых до озверения застарелой ненавистью к поработителям, и тяжелейшими потерями”.
Именно с этой проблемой столкнулась армия Мамая, ожидавшая повального бегства русских войск, после того, как рухнуло великокняжеское знамя, и московская дружина была полностью уничтожена.
Призыв к славянским Богам сделал своё дело. Суть в том, что в отличие от христианского и мусульманского воина, согласно их вере они автоматически попадают в рай после смерти, воину-славянину в этих же условиях следует предварительно изрядно потрудиться, а уже попадаться в плен или обращаться в бегство ему автоматически противопоказано. Врага, воину-славянину надлежит встречать лицом к лицу, и чем больше их будет на его счету, тем больше шансов на достойное существование в Высших Сферах (Волхалле – Небесной обители воинов, чертоги которой хранит Бог Волх, сын Матери Сырой Земли и Вышнего Бога Индры). С этими проблемами Мамай никак не ожидал столкнуться, и тем более с той структурой боя, которую ему навязал князь-ведун Дмитрий Боброк-Волынский, состоящий к тому же в Ордене Золотых Поясов, находившегося при волхве Сергии Радонежском.
Именно возврат к исконной Православной вере славян предопределил исход битвы. Таким образом, на Куликовом поле был дан новый толчок распространения и возрождения во многих регионах исконной славянской веры, которую христиане называют язычеством. Именно эти факты пытались и пытаются замолчать и исказить христианские летописцы и учёные мужи от академической исторической науки.
Сопоставляя различные исторические данные можно сказать, что если бы Русь в то время была исключительно христианским государством, где существовала бы только одна вера – христианство, то Русь до сих пор бы находилась под чужеземным игом, а может быть, и не существовала вообще.
В подтверждение вышеизложенного можно процитировать приамбулу к Федеративному Закону “О свободе совести и о религиозных объединениях” № 125-ФЗ, вступившего в силу с 1 октября 1997 года: “Федеральное Собрание Российской Федерации, …признавая особую роль православия в истории России, в становлении и развитии её духовности и культуры; уважая христианство, ислам, буддизм, иудаизм и другие религии, составляющие неотъемлемую часть исторического наследия народов России; принимает настоящий Федеральный закон”. Как видно из приведённого фрагмента, православие и христианство даже в приамбуле к Федеральному Закону России означают не одно и тоже. Любые вольные толкования закона недопустимы. Давайте же более не позволять христианской церкви присваивать наше родное наследие, а также величаться чужою силою, славою, могуществом и знаниями! Отнимем у них доводами те факты, которые они так насильственно приурочили к себе, ограбив историю славян и ариев!
Теперь настало время внести ясность в ситуацию с Пересветом и Ослябей, которых официальные источники считают христианскими монахами.
В первую очередь обращают на себя внимание их имена. Это не христианские имена, а дохристианские, славянские имена, которые прямо говорят о своих владельцах, как людях совершенно не связанных с христианской церковью.
Во вторых, следует заметить, что в летописях и даже в “Житие Сергия Радонежского” про благословение Пересвета и Осляби вообще ничего не сказано. Неужели благословение на бой двух братьев из обители – настолько уж проходная, ничего не стоящая деталь?! Как Сергий копал огород – важно, а как послал на бой за Отечество и веру двух парней из монастыря – ерунда?
Также следует отметить, что по законам христианской церкви, ни священник, ни тем более монах не имеют права ни при каких обстоятельствах брать в руки оружие и принимать участие в боевых действиях. Ибо монах – это “живой мертвец”, который ко всему вышесказанному не имеет права после пострига носить не христианское имя. Не было никогда у правоверных (ортодоксальных) христиан на Руси воинствующего монашества. Монах, получающий схиму и участвующий в бою с оружием в руках – это нонсенс.
(Ортодоксальное христианство – сиречь, неизменное, изначальное. Ортодоксия – греч.Orthodoxia – неуклонное следование основам какого-либо учения, мировоззрения; в религии – правоверие, неуклонное следование традиционному учению церкви “Современный словарь иностранных слов, Москва, 1993г.”).
Из современных Куликовской битве памятников Пересвета упоминает одна “Задонщина”. Пересвет в ней “…злачёным доспехом посвечивает”. Вот и все сказки, про рясу и схиму! При всём нашем уважении к знаменитому художнику Васнецову, он был не прав, изображая Пересвета в схиме. Прав был советский художник Константин Васильев, изобразивший Пересвета в доспехах русского богатыря. В самых же ранних редакциях “Задонщины” Пересвета и чернецом-то вовсе не именуют: “Хоробрый Пересвет поскакивает на своём вещем сивце, свистом поля перегороди”. Хорош смиренный инок? Дальше – пуще: “…а рекуче таково слово: “Лутчи бы есмя сами на свои мечи наверглися, нежели от поганых полоненным””. Картина маслом кисти Репина, “Приплыли” называется. Христианский монах проповедует самоубийство с помощью собственного меча, как предпочтительное плену. Кстати, кого-то огорчим, кого-то порадуюем: гибель Пересвета в поединке перед началом сражения всего лишь поздняя легенда христианских летописцев. По “Задонщине”, свою не слишком христианскую реплику Пересвет произносит, когда “…иные уже лежат посечены у Дона Великого на берегу” – то есть битва в самом разгаре, а Пересвет – жив. Не знаем, как вас, читатель, а нас это только радует – очень было бы обидно, если б бывалый воин погиб, расплатившись за “свою жизнь” лишь одной вражеской.
Да был ли он монахом-то, закрадывается нехорошее подозрение. Если и был – то определённо не Троицкого монастыря, потому что в Синодике (Поминальном перечне) Троицкой обители имя Пересвета отсутствует, как в прочем и Осляби. Захоронены оба героя в Старо-Симоновском монастыре на территории Москвы – вещь также совершенно невероятная, если бы они были монахами другой обители. Да как бы Троицкая обитель допустила бы, чтоб столь знаменитые и выдающиеся её братья покоились в “чужой” земле? Но об этом позже.
Между прочим, оба воина были на момент битвы отнюдь не пухлогубыми безусыми богатырями из мультфильма “ Лебеди Непрядвы”, а людьми более чем взрослыми. У Осляби, был взрослый сын, погибший на поле Куликовом. Род Пересвета, так же не прервался – в XVI веке на Руси появляется его дальний потомок, литовский выходец Иван Пересветов.
Но cтоп! Отчего же литовский выходец? Да оттого, что Пересвет и Ослябя называются во всех источниках “боярами брянскими” или “любучанами”, выходцами из расположенного неподалёку от Брянска городка Любутска на Оке. А во времена Куликовской битвы это были земли Великого княжества Литовского и Русского.
Ослябя, оставшийся в живых в Куликовской сече, позднее служил в боярах у ещё одного литовского выходца – митрополита Киприана, и согласно христианским источникам, под старость и впрямь постригся в монахи. Так надо думать, и появился “чернец Родион Ослябя”, ну а уж коли в “Задонщине” (первые списки которой ни словом не намекают на монашество брянских бояр) он называет Пересвета братом, то монахи-летописцы и сделали логический вывод, вписав задним числом в свои ряды обоих героев Куликова поля. И произошло это, судя по летописям и спискам “Задонщины” не ранее конца XV века, а может и позднее. Тогда же возникло и “Сказание о Мамаевом побоище”, перекроившее чуть ли не всю историю Куликовской битвы на злобу дня.
Кем же всё-таки были Пересвет и Ослябя?
Ответ на этот вопрос очень прост. Оба героя входили в число “храмовых” воинов из Ордена Золотых поясов, находившегося рядом с волхвом Сергием из Радонежа (Радонежским). Отсюда становится понятным, почему они участвовали в сражении под командованием Боброк-Волынского.
А сейчас мы переходим к самому интересному вопросу нашей статьи. Где захоронены воины, павшие в Куликовской битве?
Согласно нашим исследованиям в Куликовской битве полегло около 80 тысяч человек (с обеих сторон). Возможно, число погибших могло быть ещё больше, это до настоящего времени неизвестно. Но мы знаем, что потери были огромные, так как после окончания битвы, “Cтоял князь Великий за Доном на поле боя восемь дней, пока не отделили христиан от нечестивых. Тела христиан в землю погребли, нечестивые тела были брошены зверям и птицам на растерзание”.
Читатель, воспитанный на традиционной версии нашей истории, наверно думает, что всё это происходило в современной Тульской области в верховьях Дона, куда помещают сегодня место Куликовской битвы. Оказывается, однако, что русские воины, павшие в Куликовской битве, захоронены почему-то не в Тульской области, а в Москве — в Симоновом монастыре! Здесь были похоронены, во всяком случае, знаменитые герои Куликовской битвы русские воины Пересвет и Ослябя. “Похоронили Пересвета и Ослябю у церкви Рождества Богородицы… Героев-иноков, павших на поле брани, не повезли в Троицкую обитель, а предали земле у стен именно этой церкви”.
Но позвольте, если допустить (как нас уверяют сегодня), что тела героев везли из Тульской области до Москвы на расстояние около 300 (трёхсот!) километров, то неужели же их не смогли довести небольшой остаток пути до Троице-Сергиевой обители? Осталось ведь совсем немного! Другой недоуменный вопрос. Восемь дней Дмитрий стоял на поле боя и хоронил убитых. Только затем тронулись в путь. Надо думать, не один день шли от Тульской области до Москвы (триста километров). Сколько же дней в итоге трупы Пересвета и Осляби были без погребения? Неужели их не хоронили несколько недель?
Поскольку битва произошла в день праздника Рождества Богородицы, то естественно, что при погребении на поле брани должны были построить церковь, посвященную Рождеству Богородицы. Именно это мы и видим — эта церковь до сих пор стоит в Симоновом монастыре в Москве, который основан практически одновременно с Куликовской битвой.
Наша версия: Симонов монастырь в Москве был основан и построен прямо на московском поле Куликовской битвы (или непосредственно около него) как усыпальница павших здесь русских воинов.
“Симонов монастырь, основанный в 1379 году, был одним из важных форпостов обороны Москвы. Основная часть памятников была разобрана в начале 30-х годов в связи со строительством Дворца культуры Завода имени Лихачева (ЗИЛ). Сохранилась южная стена с тремя башнями”. Сегодня этот монастырь находится, к сожалению, на территории завода (хотя в него уже можно попасть по длинному проходу)!
Таким образом, и традиционная история согласна с тем, что Симонов монастырь основан практически одновременно с Куликовской битвой. Этот монастырь находится на берегу Москва-реки, рядом с Краснохолмской набережной, о которой мы уже говорили. Таким образом, все обнаруженные нами выше места и названия, связанные с Куликовской битвой, расположены в Москве очень близко друг к другу, между двумя крайними точками, каковыми являются: Церковь Всех Святых, построенная Дмитрием в честь Куликовской битвы, и Симонов монастырь, где были захоронены павшие воины. Получается естественная картина: павших воинов хоронили на месте битвы, а не везли их за сотни километров в Москву.
Нельзя не отметить следующее любопытное обстоятельство. Мы с большим трудом нашли в литературе указание на место захоронения героев Куликовской битвы. Это место должно быть (как нам казалось) весьма знаменитым. Как-никак, здесь лежат герои одной из величайших битв русской истории! И что же? Пересмотрев несколько современных фундаментальных исторических исследований, монографий, обзоров и т. п. по истории Куликовской битвы, мы нигде не нашли даже смутного упоминания о месте захоронения. Современные историки хранят странное молчание на эту тему. И только благодаря счастливой случайности, нам удалось, наконец, найти нужную информацию только в книге 1806 года (!), на которую сослался М. Поспелов (см. журнал «Москва» за 1990 год) в связи со скандалом, вспыхнувшем из-за отказа завода “Динамо” (являющегося частью завода ЗИЛ) освободить церковные здания Симонова монастыря на своей территории. И лишь затем, уже побывав в самом монастыре, мы в нём обнаружили ксерокопию очень редкой книги, изданной в 1870 году и также рассказывающей о захоронении Пересвета и Осляби. Отметим, что обе эти книги 1806 и 1870 годов посвящены истории именно Симонова монастыря. Ни в одном из доступных нам солидных общих исторических трудов и даже специальных монографий по истории Москвы нужной информации мы не нашли. Краткое указание есть у Карамзина.
В чём же дело? Почему хранится молчание о том — где же захоронены герои, павшие на поле Куликовом?
Мы считаем, что ответ ясен. Потому, что захоронение это оказывается расположенным не в Тульской области, а в самой Москве! Поэтому о нём предпочитают молчать.
Ведь любой здравомыслящий человек тут же задаст естественный вопрос: неужели тела погибших везли более трехсот километров из Тульской области в Москву? Если захоронение — в Москве, то и битва была в Москве. Это же совершенно естественный вывод. Ещё раз повторю, что в Тульской области никаких следов захоронений не найдено. Даже если число погибших преувеличено, после такой крупной битвы как “Куликовская” должны были остаться большие захоронения. И их следы должны быть видны до сих пор. В Москве они есть. В Тульской области их нет. Впрочем, надо понять позицию историков. Дело в том, что согласно их “теории” в год Куликовской битвы Москва уже давно существовала как крупный город. Кулишки в Москве, по их мнению, были давно застроены ко времени Куликовского сражения. Какая же битва “на огромном поле” может быть в тесном городе?!
Далее я расскажу о посещении Старого Симонова монастыря 15 июня 1994 года, предпринятом двумя неравнодушными людьми в связи с исследованием географических обстоятельств Куликовской битвы. Совершенно естественно, что высказав свою гипотезу о том, что битва произошла на территории Москвы, им захотелось лично посетить Симонов монастырь — как место захоронения героев битвы, чтобы проверить свою версию на месте. Посещение принесло настолько неожиданные результаты, что они сочли уместным рассказать нам об этом.
Начнём с того, что сегодня Старый Симонов монастырь расположен на территории завода “Динамо”, и чтобы попасть в него, нужно долго петлять по узким проходам, углубляющимся внутрь завода. На маленьком пятачке, окружённом заводскими строениями, стоит церковь Рождества Богородицы. Церковь вновь открыта лишь несколько лет тому назад: до этого в ней находился заводской склад.
Исследователи знали, что здесь захоронены, по крайней мере, два наиболее известных героя Куликовской битвы — Пересвет и Ослябя. Их чрезвычайно волновал вопрос — нет ли здесь ещё и массового захоронения других участников битвы? Ведь если битва произошла действительно в Москве, и, как пишут летописи, Дмитрий восемь дней стоял на поле и хоронил убитых, то где-то здесь должны были остаться массовые захоронения павших воинов.
Так оно и оказалось! Не успели они войти на площадку перед церковью, как их внимание привлёк огромный дощатый ящик, уже опущенный в свежую могилу и приготовленный к погребению. На их глазах рабочий начал засыпать могилу землёй. На вопрос: кого он хоронит, присутствовавшие при этом церковный староста и рабочие охотно рассказали следующее. Оказывается, вся земля вокруг церкви в радиусе около ста метров и на глубину в несколько метров буквально забита человеческими черепами и костями. Более того, площадь захоронения возможно даже больше, но выяснению этого мешают заводские постройки, плотно обступившие церковь. Как им сообщили, ещё при постройке завода был обнаружен целый слой из костей. Эти древние кости тогда выкапывались в огромном количестве и просто выбрасывались. Недавно в десяти метрах от церкви начали копать погреб. Только с этой небольшой площадки было выкопано столько черепов и костей, что хватило заполнить тот самый ящик объёмом в два-три кубометра, который наши исследователи увидели, войдя на территорию церкви. Его-то как раз и хоронили. По их просьбе рабочий любезно поднял крышку. Ящик был заполнен человеческими костьми и черепами. Они его сфотографировали. Место захоронения ящика — примерно в десяти метрах от северной стены церкви.
Рабочие, откапывавшие все эти кости, рассказывали о нескольких поразивших их вещах.
Во-первых, останки были расположены в земле в полном беспорядке. Один из скелетов был даже расположен вертикально вниз головой! Совершенно ясно, что это — не обычное кладбище, а массовое захоронение. Мёртвые тела складывали в безпорядке в ямы. Именно поэтому, выкопав всего лишь один погреб, рабочие набрали больше кубометра черепов и костей!
Во-вторых, копавших поразило, что почти у всех черепов были здоровые, молодые, целые зубы. Рабочие повторили это несколько раз. Складывается впечатление, что все похороненные были молодыми, здоровыми людьми. Это были воины, а не немощные старики.
В-третьих, кроме черепов и костей в земле были найдены каменные надгробные доски (плиты) одного и того же образца и размера, без каких-либо надписей. На всех этих досках изображен один и тот же узор. Он состоит из бляхи в центре, от которой отходят три полосы: прямая — вниз и две дуги, расходящиеся кверху. Этот рисунок чрезвычайно напоминает воинский щит.
Отсутствие каких-либо надписей указывает на то, что могилы были безымянными и, главное, общими. Досок существенно меньше, чем костей. По-видимому, ям было несколько, и на каждую клали однотипную надгробную доску. Идентичность всех обнаруженных каменных досок ясно говорит о том, что все захоронения были сделаны одновременно. Отметим, что на досках не было изображения креста! Поэтому трудно предположить, что под этими досками хоронили обычных иноков монастыря (в этом случае крест, конечно, присутствовал бы). А для воинов в то время крест могли и не рисовать. Как мы уже обсуждали выше, воины в составе московского войска того времени далеко не все были христианами.
В-четвертых, в захоронении полностью отсутствуют какие-либо остатки гробов, металлических предметов, одежды и т. п. Сохранились только кости. Это говорит о том, что захоронение очень старое: дерево, железо, медь, одежда полностью истлели и рассыпались. На это нужны столетия. Да и каменные надгробные доски совершенно не похожи на те, которые употребляются в церкви в последние несколько сотен лет. Впрочем, доказывать древность этого захоронения, видимо излишне, поскольку археологи, специально вызванные сюда, датировали захоронение XIV веком, т. е. временем Куликовской битвы. Археологи сделали заключение и тут же уехали, почему-то не заинтересовавшись погребением. Видимо, итогом этого их посещения и является приведённое выше мнение археологов о якобы “безперспективности археологических работ” здесь. Мне всё это кажется чрезвычайно странным.
Итак, сегодня на месте захоронения героев Куликовской битвы роют котлованы, строят погреба, завод ввёл свой коллектор, а останки героев просто выбрасывают, а в лучшем случае сваливают в общий ящик и хоронят заново, по-христиански.
Вот где стоило бы поработать нашим историкам! Как вообще может такое быть, что в центре Москвы давно существует явно древнее захоронение, и никто из археологов и историков даже не удосуживается задаться вопросом — кто здесь похоронен?
Ну, хорошо. Допустим, историки не знают о братских могилах павших на Куликовом поле воинов в Старо-Симоновом монастыре.
Но ведь о том, что здесь, в самой церкви Рождества Богородицы лежат останки Пересвета и Осляби, они знают прекрасно! Наверное, подумали исследователи, старое надгробие с их могилы до сих пор бережно здесь хранится. Ничуть не бывало!
Вошли в церковь. Внутри её, слева от входа — надгробие над могилами героев Пересвета и Осляби, сделанное всего лишь несколько лет назад. Подлинная, древняя каменная “доска” (плита), возложенная на их могилу в XIV веке и о которой упоминает, например, Карамзин, сегодня вообще не видна. Под новым надгробием её нет, как нам сказали в церкви. Возможно, она до сих пор заделана в стену церкви, как о том пишет Карамзин. Но об этом в церкви сегодня никто не знает. Скорее всего, она была варварски раздроблена отбойными молотками среди множества других древних плит с надписями, которые на одном из субботников в 1960-х годах были вынесены из церкви и здесь же уничтожены! Об этом сообщил очевидец этих событий, принимавший участие в этих субботниках по уничтожению реликвий. Он лично выносил плиты из церкви. Во всяком случае, где сегодня находится древняя надгробная плита, и что на ней было написано, выяснить не удалось.
Более того, не удалось обнаружить в исторических трудах текст надписи на плите. Что же на ней было написано? И почему в 60-е годы XX века, когда вроде бы спал революционный угар борьбы с религией, кто-то безжалостно (и с пониманием дела) отдал изуверский приказ методично раздробить отбойными молотками безценные плиты с подлинными древними надписями, хранившимися вплоть до нашего времени в храме. Даже в 20-е и 30-е годы их не тронули. Так может быть дело на самом деле не в религии, а в русской истории? Что касается меня, то я под давлением известных нам фактов был вынужден заключить, что уже много лет в нашей стране ведётся методическое и незаметное для общественности подлое уничтожение русских памятников старины, которые могли бы пролить свет на подлинное содержание древнерусской истории.
В “Истории церкви Рождества Богородицы на Старом Симонове в Москве” ясно сказано, что сразу после Куликовской битвы Дмитрий Донской передал этой церкви село Рождествено, находившееся на Куликовом поле. Вот эта цитата:
“Великий князь, одержав победу над Мамаем, в день праздника Рождества Пресвятыя Богородицы, Рождественской, на Старом Симонове обители дал вкладу село Рожествено, находившееся на месте Мамаева побоища ”.
Историки считают, что Куликовская битва была в Тульской области. Не странно ли тогда, что Дмитрий Донской передал московской церкви село, удалённое от неё на 320 километров?! Да и к тому же — не из своего великокняжеского удела: в Тульской области в то время были уделы других князей! Такого в достоверной русской истории никто и никогда не делал!
Эта нелепость мгновенно исчезает, если Куликовская битва была в Москве, т. е. совсем рядом с Симоновым монастырем. И действительно, по сохранившимся свидетельствам, Старо-Симонов монастырь в последние 200-300 лет никаких владений в Тульской области не имел, а имел Симонову слободу или “сельцо” в Москве, недалеко от себя. Действительно, “при Богородицерождественской, на Старом Симонове, обители находилась слобода, в которой жили служители Симонова монастыря, как-то: воротники, плотники, кузнецы и другие рабочие и ремесленные люди”.
Сразу после Куликовской битвы, как нам говорят историки, “Мамай, бежавший в свои степи, столкнулся там с новым врагом: то был Тохтамыш, хан заяицкой Орды, потомок Батыя. Он шел отнимать у Мамая престол Волжской Орды, как похищенное достояние Батыевых потомков. Тохтамыш разбил Мамая на берегах Калки и объявил себя владетелем Волжской Орды. Мамай бежал в Кафу… и там был убит генуэзцами”.
От себя же можем добавить, что Мамай после своего поражения в Куликовской битве расплатился с генуэзцами за потраченные на его поход деньги, частью территорий Большой Тюркской Орды, передав им по договору от 28 ноября 1380 года Южный берег Крыма от Балаклавы до Судака.
В конце данной статьи я выражаю огромную благодарность тем людям, чьи материалы были мною использованы, а именно: Анатолию Фоменко и Глебу Носовскому, Валерию Демину, Александру Прозорову, Патер Дию Александру и многим другим . И пусть они на меня не обижаются. Я всего лишь хочу открыть людям глаза на ту ложь, которую нам навязывают вот уже 600 с лишним лет.
Настали времена, когда мы, далёкие потомки Великих Священных Родов, должны знать и помнить героическое наследие наших Предков. Так сохраним же в памяти дату Куликовской битвы, которая произошла в Лѣто 6888 от С.М.З.Х, месяца Тайлѣтъ, 28 дня в Седьмицу.
- http://www.proza.ru/2015/09/01/343
- http://sotok.net/russkij-mir/6318-byla-li-kulikovskaya-bitva.html
- http://gifakt.ru/archives/index/pravda-o-kulikovskoj-bitve/