Критерием истинности знаний с точки зрения спинозы является

Бенедикт (Барух) Спиноза (1632 — 1677) стал автором наиболее разработанной, полной и обоснованной философской системы Голландии нового времени, последователем Рене Декарта и ярким представителем европейского рационализма. Важная философская заслуга Спинозы — подробная разработка теории субстанции, в которой рассматривалась суть бытия. Также предметом философских исследований Спинозы были:

• этика, вопрос соотношения свободы и необходимости.

В соответствии со своей онтологией Спиноза называет главным объектом познания «бога» – природу. Познание бога как первейшей причины всего сущего невозможно через эмпирический путь. Познание бога возможно либо через мистическое откровение, либо через логическое допущение. Поскольку бог Спинозы не религиозный бог, то и познание природы-бога в его интерпретации приобретает рационалистический характер.

Все природные связи предстают как логические и вполне доступные разуму и познанию. Поскольку нам логически понятно, что есть некая первая причина, то и движение от оснований к выводам позволяет во всей цельности раскрыть движение от причин к следствиям.

Коль скоро сущность души представляет собою знание объектов, то всякое сознание есть объективное знание чего-либо, и проблема субъективности знания теряет принципиальное значение. Истинный метод познания состоит » в одном лишь познании чистого разума. его природы и законов».

Как человек познает окружающий мир? Будучи единством всех простых и в том числе главных модусов (души и тела), он обладает идеями, которые способны выражать производящие причины вещей. Именно такие идеи являются истинными.

Движение к истинам понималось Спинозой не в смысле отражения вещей в идеях ума. В познавательном процессе происходит, согласно Спинозе, как бы соединение ума с вещами, усвоение внешнего мира человеком. Достигается этот процесс через чувственное и рациональное познание. Однако чувственное познание, обычно ведет к субъективным ассоциациям и неотчетливым «универсалиям».Большая часть наших чувственных представлений ложна.

Универсалии по Спинозе:

® «плохие» —понятия вкуса, цвета, тепла, холода, добра и зла, заслуги и греха, порядка и хаоса, пустоты, красоты, бога как личности.Все это субъективные порождения нашего сознания, иногда полезные, а чаще дезориентирующие и вредные.

® «хорошие» — понятия, полученные при помощи рациональной интуиции. К ним он относил понятие субстанции, «самоочевидные определения» и простейшие следствия из них (например, положения математики).

Интуиция является критерием истинности знания. Признак истинности состоит в самом факте его выдвижения. «. тот, кто имеет истинную идею, вместе с тем знает, что имеет ее, и в истинности вещи сомневаться не может». Но идеи Спинозы отличаются от декартовских тем, что интуиция у Спинозы не связана ни с какими врожденными идеями. Его рациональная интуиция ориентирована на всемогущество определений: определения природы интуитивно истинны.

Изучая проблемы гносеологии, Спиноза выделяет три ступени познания:

• «познание в чистом виде»(интуитивное познание), которое непосредственно исходит из разума человека и не зависит ни от каких внешних причин, — высший вид познания;

• познание, полученное в результате деятельности разума (размышлений, логических операций), — второй уровень, менее истинный;

• чувственное отражение окружающего мира согласно Спинозе — полученное данным путем знание недоказуемо, недостоверно, неполно и поверхностно; оно не играет большой роли при получении истинного знания.

Анализ синтезирующих идей от Ф. Бэкона к выдающимся философам XVII в. показывает, что главным предметом философских дискуссий в Новое время являются вопросы познавательной деятельности. Главным итогом обсуждений явился общий для всех философов метафизический подход к познанию, хотя по генезису и последствиям он не всегда был одинаков. У одних (Декарт, Спиноза) он проистекал из особенностей главных наук этого столетия – математики и механики, а у вторых (Гоббс) – из метафизических поисков супранатуральных первооснов бытия. Метод первых еще в течение многих десятилетий соответствовал тенденциям развития наук, тогда как у вторых он в скором времени завел в тупик.

Однако и рационалисты, и эмпирики совершили научный и философский подвиг, освободив науку от средневековой схоластики, недоверия к знанию. Они заложили основы категориального аппарата теории мышления, подробно рассмотрев взаимоотношения видимости и реальности, свободы и необходимости, чувственности и рациональности, эксперимента и дедукции и т.д.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском:

Лучшие изречения: Сдача сессии и защита диплома — страшная бессонница, которая потом кажется страшным сном. 7964 — | 6581 — или читать все.

193.124.117.139 © studopedia.ru Не является автором материалов, которые размещены. Но предоставляет возможность бесплатного использования. Есть нарушение авторского права? Напишите нам | Обратная связь.

Отключите adBlock!
и обновите страницу (F5)
очень нужно

Теория познания Спинозы, как и все его учение, имеет материалистиче­ский и рационалистический харак­тер. Низшую ступень знания, по его мнению, составляет знание, основывающееся на воображении. Это представ­ления, опирающиеся на чувственные восприятия внеш­него мира. Однако чувственный опыт, из которого исхо­дит знание этого рода, беспорядочен. Вторую, более высокую ступень знания образует знание, основывающе­еся на уме. В этом роде знания истины выводятся посредством доказательства. Преимущества знания, осно­вывающегося на уме,— в его достоверности, а также в ясности и отчетливости добываемых с его помощью истин. Ограниченность этого рода знания — в его опо­средствованном характере. Третий, и самый высший, род знания есть знание, также опирающееся на ум, но не опосредствованное доказательством. Это истины, усматриваемые в интуиции, т. е. непосредственные созерцания ума. Они, так же как и опосредствованные истины, достоверны, но отличаются наибольшей ясностью и отчетливостью. Первый род знания — знание чувствен­ное. Второй и третий — знание интеллектуальное. В оцен­ке этих трех видов знания резко сказался рационализм теории познания Спинозы. Противопоставляя оба вида интеллектуального знания чувственному знанию, Спино­за принижает роль чувственного знания и роль опыта. Он отказывает опыту в способности дать достоверное знание. Он не видит в опыте, в практике критерия истинности знания. В этом отношении рационализм Спи­нозы более резко выражен, чем рационализм Де­карта.

Если бы Спиноза понимал роль опыта и практики в познании, то он не абсолютизировал бы различие между чувственным и интеллектуальным родами знания. Тогда он понял бы, что именно опыт, практика сообщает неко­торым истинам характер интуитивных, т. е. непосред­ственно постигаемых, истин. Однако понимание этой роли опыта чуждо Спинозе. Спиноза не видит значения развития для познания.

Атеизм Спинозы

Спиноза сыграл большую роль в развитии атеизма и религиозного свободомыслия Нового времени. Свои понятия о религии и свой взгляд на ветхозаветную Библию Спиноза изло­жил в обширном «Богословско-политическом трактате». В нем ставились два больших вопроса: 1) о допустимо­сти в государстве свободы философского и научного ис­следования и 2) о характере и происхождении священ­ных книг Ветхого завета. По первому вопросу Спиноза доказывал, что религия должна предоставить ученым полную свободу мысли и исследования. Богословие и философия, по мнению Спинозы, не имеют ничего обще­го. Цель религии — дать наставление людям по вопросу о том, как нравственно жить и поступать. Поэтому ни­какие результаты и положения, добываемые наукой и философией, не могут ни противоречить религии, ни представлять опасности для религиозного благочестия и для нравственного состояния общества. Напротив, истинная мораль и общественный порядок находятся в опасности именно там, где религия и государство пося­гают на свободу мысли.

По второму вопросу Спиноза доказывал, что ветхо­заветная Библия возникла далеко не в столь глубокой древности, как это утверждала богословская традиция. Библия не плод божественного откровения, а свод книг, написанных людьми и отражающих уровень их нрав­ственных убеждений. Книги Библии приспособлены к представлениям тех людей, для нравственного назидания которых они были написаны. Да и написаны они не те­ми авторами, имена которых они носят в настоящее вре­мя. Свод этот был сделан фарисеями так называемой эпохи второго храма.

Впечатление, произведенное «Богословско-политическим трактатом» Спинозы, было огромно. На Спинозу обрушились богословы и церковники всех вероисповеда­ний. Атеистическая тенденция трактата, сведение рели­гии к моральным учениям, к тому же имеющим в виду низкий уровень научного развития простого народа, вне­сение исторической точки зрения в вопрос о происхож­дении канонических книг Библии, отрицание их божест­венного происхождения, указание на анахронизмы и про­тиворечия, которыми так богаты библейские книги,— все эти идеи были новы, смелы, призывали к освобождению мысли из религиозного плена. Имя Спинозы не смогло остаться, несмотря на анонимность издания, скрытым от современников. Спиноза на долгое время стал олице­творением атеизма.

Менее самостоятелен Спиноза в своих общественно-политических воззрениях. Спиноза принимает теорию Гоббса, различавшего «естественное» и «политическое» (или «гражданское») состояние общества. Так же как и Гоббс, Спиноза кладет в основу учения об обществе стремление индивида к самосохранению, видит источник права в силе, утверждает, что в естественном состоянии господствует война всех против всех, выводит государ­ство из потребности людей к миру и, наконец, стоит за полноту государственной власти, которой должна под­чиняться и церковь.

Однако вразрез с Гоббсом высшей формой власти Спиноза считает демократическое правление. При этом участие в верховной власти он ставит в зависимость от неотъемлемых прав гражданства, а не от воли правительства. В отличие от Гоббса Спиноза ограничил все­силие государственной власти требованиями свободы и разума. Он полагал, что власть, способная управлять людьми только посредством страха, не может быть при­знана добровольной. Людей надо вести так, чтобы им ка­залось, будто их не ведут, а они живут по своему соб­ственному разуму и по своему свободному изволению

О критериях истинности знания

Что дает людям гарантию истинности их знаний, служит основанием для отличения истины от заблуждения и ошибок? Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. В. Лейбниц предлагали в качестве критерия истины ясность и отчетливость мыслимого. Ясно то, что открыто для наблюдающего разума и с очевидностью признается таковым, не возбуждая сомнений. Пример такой истины — «квадрат имеет четыре стороны». Подобного рода истины — результат «естественного света разума». Как свет обнаруживает и себя самого, и окружающую тьму, так и истина есть мерило и себя самой, и заблуждения. Сократ первый увидел в отвлеченности и ясности наших суждений основной признак их истинности. Декарт утверждал, что все вещи, познаваемые нами ясно и отчетливо, и на самом деле таковы, как мы их познаем. Выдвинутый Декартом критерий истины, который он полагал в ясности и очевидности знания, во многом содействовал отчетливости мышления, однако этот критерий не гарантирует надежности. Такое понимание критерия истинности полно глубокомыслия. Оно опирается на веру в силу логики нашего мышления, достоверность восприятия им реальности. На этом во многом построен наш опыт. Это сильная позиция в борьбе против всякого рода блужданий разума в потемках вымышленного. Очевидность ощущаемого и мыслимого играет не последнюю роль в установлении истины, но не может, однако, служить единственным ее критерием.

Время «развенчало» многие некогда казавшиеся вполне очевидными и ясными истины. Вроде бы, что может быть более ясным и очевидным, чем неподвижность Земли, и тысячелетиями человечество нисколько не сомневалось в этой «непреложной истине». Ясность и очевидность -субъективные состояния сознания, заслуживающие всякого уважения за свою огромную жизненную значимость, но они явно нуждаются в опоре на нечто более «прочное».

Несомненно, психологически важны не только ясность и очевидность мыслимого, но и уверенность в его достоверности. Однако и эта уверенность не может служить критерием истинности. Уверенность в истинности мысли способна роковым образом ввести в заблуждение. В частности, У. Джеймс описал, как в результате воздействия веселящего газа некий человек уверился, что он знает «тайну Вселенной». Когда действие газа прекращалось, он, помня, что «знает» эту тайну, не мог сказать, в чем именно она заключается. И вот наконец ему удалось зафиксировать на бумаге эту важную информацию до прекращения действия газа. Очнувшись от дурмана, он с удивлением прочел: «Повсюду пахнет нефтью».

Выдвигался и такой критерий истины, как общезначимость: истинно то, что соответствует мнению большинства. Разумеется, и в этом есть свой резон: если многие убеждены в достоверности тех или иных принципов, то это само по себе может служить важной гарантией против заблуждения. Однако еще Р. Декарт заметил, что вопрос об истинности не решается большинством голосов. Из истории науки мы знаем, что первооткрыватели, отстаивая истину, как правило, оказывались в одиночестве. Вспомним хотя бы Коперника: он один был прав, так как остальные пребывали в заблуждении относительно вращения Земли вокруг Солнца. Смешно было бы ставить на голосование в научном сообществе вопрос об истинности или ложности того или иного утверждения.

В некоторых философских системах существует и такой критерий истины, как принцип прагматизма, т.е. теории узкоутилитарного понимания истины, игнорирующего ее предметные основания и ее объективную значимость. «Истиной прагматизм признает то, — и это единственный его критерий истины — что лучше всего «работает» на нас, ведет нас, что лучше всего подходит к каждой части жизни и соединимо со всей совокупностью нашего опыта, причем ничего не должно быть упущено. Если религиозные идеи выполняют эти условия, если, в частности, окажется, что понятие о Боге удовлетворяет им, то на каком основании прагматизм будет отрицать бытие Божие. «

Некоторые ученые полагают, что выбор той или иной концепции диктуется не тем, что полученные с ее помощью результаты подтверждаются практикой, экспериментом, а ее «изяществом», «красотой», математической «грациозностью». Эти эстетические «критерии» — феномены, конечно, -вещь приятная и, быть может, как-то и в каких-то случаях свидетельствуют об истинности. Но эти феномены малонадежны. Эрнст Мах (1838—1916) и Рихард Авенариус (1843—1896) считали, что истинно то, что мыслится экономно, а немецкий физик и философ Вильгельм Оствальд (1853—1932) выдвигал интеллектуальный энергетический императив: «Не расторгай энергию».

Один из фундаментальных принципов научного мышления гласит: некоторое положение является истинным в том случае, если можно доказать, применимо ли оно в той или иной конкретной ситуации. Этот принцип выражается термином «реализуемость». Ведь существует же поговорка: «Может, это и верно в теории, но не годится для практики». Посредством реализации идеи в практическом действии знание соизмеряется, сопоставляется со своим объектом, выявляя тем самым настоящую меру объективности, истинности своего содержания. В знании истинно то, что прямо или косвенно подтверждено на практике, т.е. результативно осуществлено в практике.

В качестве критерия истины практика «работает» не только в своей чувственной «наготе» — как предметная физическая деятельность, в частности в эксперименте. Она выступает и в опосредованной форме — как логика, закалившаяся в горниле практики. Можно сказать, что логика — это опосредованная практика. «Тот, кто поставит себе за правило проверять дело мыслью, а мысль делом. тот не может ошибаться, а если он и ошибется, то скоро снова нападет на правильный путь». Степень совершенства человеческого мышления определяется мерой соответствия его содержания содержанию объективной реальности. Наш разум дисциплинируется логикой вещей, воспроизведенной в логике практических действий и всей системе духовной культуры. Реальный процесс человеческого мышления разворачивается не только в мышлении отдельной личности, но и в лоне всей истории культуры. Логичность мысли при достоверности исходных положений является в известной мере гарантией не только ее правильности, но и истинности. В этом заключена великая познавательная сила логического мышления. Последним же основанием достоверности нашего знания является возможность на его базе практического созидания.

Конечно, нельзя забывать, что практика не может полностью подтвердить или опровергнуть какое бы то ни было представление, знание. «Атом неделим» — истина это или заблуждение? В течение многих веков это считалось истиной, и практика подтверждала это. С точки зрения, например, античной практики (и даже вплоть до конца XIX в.) атом действительно был неделим, так же как в настоящее время он делим, а вот элементарные частицы пока остаются неделимыми — таков уровень современной практики. Практика — «хитрая особа»: она не только подтверждает истину и разоблачает заблуждение, но и хранит молчание относительно того, что находится за пределами ее исторически ограниченных возможностей. Однако сама практика постоянно совершенствуется, развивается и углубляется, причем на основе развития именно научного познания. Практика многогранна — от эмпирического жизненного опыта до строжайшего научного эксперимента. Одно дело практика первобытного человека, добывавшего огонь трением, другое — средневековых алхимиков, искавших способ превращения различных металлов в золото. Современные физические эксперименты с помощью приборов огромной разрешающей способности, расчеты на ЭВМ — это тоже практика. В процессе развития истинного знания, увеличения сто объема наука и практика все больше выступают в нераздельном единстве. Данное положение становится закономерностью не только в области естественнонаучного познания, но также и социального, особенно на современном этапе развития общества, когда в общественно-исторической практике людей все большая доля принадлежит субъективному, человеческому фактору. Развитие социально-исторического процесса, организация общественной практики все более и более осуществляются на основе научного познания социальных закономерностей.

Философия познания Б.Спинозы

Бенедикт (Барух) Спиноза (1632 — 1677 гг.) -— один из выдающихся философов ХVII в. Помогал отцу в торговом деле, даже возглавлял его после смерти отца. Чтобы вернуть в лоно религии еврейской общины, Спинозу пытались подкупить и даже убить. Его подвергли «великому отлучению«, что означало изгнание из общины. Свою жизнь вне общины Спиноза обеспечивал шлифовкой линз. Первое произведение — «О боге, человеке и его счастье» — Спиноза, по-видимому, написал для своих учеников, членов его кружка. Он автор «Трактата об усовершенствовании интеллекта» (неоконченного), а также таких сочинений, как: «Богословско-политический трактат«, «Этика«, др.

В центре внимания Спинозы вопросы этики. Метафизику он счи­тал введением в свою этику. Но именно вопросы метафизики стали глав­ным содержанием его сочинений. Метафизика Спинозы содержала как онтологию, так и гносеологию. Наряду с Декартом Спиноза — один из главных представителей рационализма ХVII в., как в методологическом, так и в гносеологическом смысле слова. Был сторонни­ком познаваемости мира. Спиноза призывал различать идеи, во­зникающие в представлении, или воображении, связанные с деятельнос­тью органов чувств, и идеи, выражающие суть человеческого понимания, независимого от органов чувств. Чувственные идеи — смутны, идеи же человеческой души, или ума, — всегда ясны. Без идей ума невозможно никакое достоверное знание. Образец такого знания дает математика.

Чувственное знание, как первый род познания, — это представление, воображение. Оно всегда смутно, т.к. является созерца­нием человеческим умом внешних тел посредством идей о состоянии собственного тела. Эти идеи выступают как образы. Они имеют сложный состав, заключают в себе не только природу внешних тел, но и природу самого человека, его тела, его чувственных органов. Чувственные идеи порождаются «беспорядочным (смутным) опытом».

Связь чувственных образов в сознании случайна, ассоциативна, индивидуальна. Память, хранящая чувственные образы, всегда связана с привычками людей. Образы как идеи чувственного опыта субъективны. Но, считал Спиноза, их нельзя рассматривать как только ложные. В них отражены стороны, черты, признаки объективной природы вещей. Хо­тя в них преобладает человеческая субъективность, в образах содержится определенный элемент истины, сколь бы незначительным он ни был. Так, суждение необразованного человека о том, что Солнце — совсем небольшое тело, при всей ошибочности заключает элемент истины, со­стоящий в признании существования Солнца и его действия на нас.

Ложную идею Спиноза считает неадекватной идеей, такой, в кото­рой объект отражается лишь частично. Это означает, что частичная ис­тинность провозглашается полной, завершенной. Ложность познания не абсолютна, а относительна. Она означает фрагментарность познания, и может иметь самые различные степени.

Познание «через беспорядочный опыт» самое обширное, массовидное. Без него невозможна ничья жизнь. В повседневной жизни «мы многое делаем на основании предположения». Здесь преобладает вера, без которой невозможна человеческая деятельность; «нам приходится следовать тому, что наиболее вероятно». Человек «умер бы от голода и жажды, если бы не захотел пить и есть до тех пор, пока у него не было бы совершенного доказательства того, что пища и питье пойдут ему на пользу».

Спиноза отрицательно высказывался об индуктивном методе Бэкона. С помощью такого метода можно выяснить теили иные случайные признаки вещей, но невозможно установить ни одной досто­верной, необходимой истины. Достоверные истины устанавливаются чисто логически, независимо от опыта. Однако, достоверные истины непрерывно требуют опытного подкрепления. Опыт при этом носит подчиненный характер: с его помощью мы констатируем существование вещи, факта, но не в силах раскрыть их сущность. Теоретическая ценность опыта у Спинозы невелика, хотя на нем основываются такие эмпирические науки, так медицина и педагогика.

Второй способ восприятия первого опытного рода познания Спино­за называл восприятием «понаслышке». Такое восприятие возникает на основе пассивно воспринимаемой словесной информации. Этим люди пользуются столь же часто, как и беспорядочным опытом. Первый род знания Спиноза называет не только воображением, но и мнением. Но мнение не­возможно без слов, помогающих людям вспомнить о чем-либо и образо­вать об этом те или иные идеи.

Восприятие «понаслышке» подразумевает как обыденное знание, так и схоластическую философию. Схоластические универсалии являются обобщениями на основе случайного опыта. Процесс обобщения на основе таких понятий является стихийным, т.к. при этом душа того или иного человека воспринимает только те черты объекта, которые с наибольшей силой влияют на нее. Эти понятия очень неопределенны. Например, человек для одного — прямоходящее животное, для другого — смеющееся, для третьего — разумное существо и т.п.

Универсальные понятия Спиноза относит к числу неадекватных идей. Схоласты к тому же онтологизируют универсалии в духе реализма. Спиноза, как и Гоббс, обращается к номиналистической традиции. Он предупреждает от ошибок, в результате которых смешивается «универсальное с единичным и вещи лишь мыслимые или сущности абст­рактные — с реальными существами». Спиноза критикует схоластический вербализм, фетишизирующий слова, и противопоставляющий их вещам.

Спиноза в итоге приходит к концептуализму, начинает трактовать абстрактное знание как знание частичное. Слова — это знаки вещей, существующих в воображении. Спиноза предостерегает от отождествления слов и вещей в воображении с самими вещами. Спиноза говорил, что «слова сначала находятся толпой, а затем употребляются философами». Спиноза прямо предлагает различать «образы, слова и идеи». Он счи­тает, что большинство разногласий в философии возникает «или вслед­ствие того, что люди неправильно выражают свои мысли, или вследствие того, что неверно истолковывают чужие».

Спиноза видел, что несовершенство опытного (первого) и абстрактного (второго) знания порождают споры, ведущие к скепти­цизму. Он резко отрицательно относится к скептицизму. Но он понимал, что ни опытное, ни абстрактное знание не могут опроверг­нуть скептицизм. Для этого нужно иметь достоверное знание. Таковым знанием Спиноза считал второй в полной мере род познания — рассудок, или интеллект. Интеллект оперирует общими понятиями, прежде всего математическими. Такие понятия лишены субъективизма, являются полностью истинными. Доказательством этого Спиноза считал постоянную связность таких понятий в дедуктивном процессе выводного знания, всегда приводящем к достоверным результатам. Спиноза называл логи­ческую деятельность ума «как бы неким духовным автоматом».

Деятельность ума как «логического автомата» совершенно нечувст­венна. В этом ее преимущество перед воображением. Дедуктивный ум схватывает вещи «изнутри«. Если сила воображения прямо пропорциона­льна количеству чувственных контактов человеческой души с внешним миром, то сила логической связности адекватных идей разума обратно пропорциональна количеству таких контактов.

Спиноза неустанно стремился к выявлению логической природы идей. Именно согласно своей логической природе идеи обладают функциями суждения — утверждения или отрицания.

Третьим родом познания Спиноза считал интуицию. Но интуицию он, как и Декарт, трактовал, прежде всего, интеллектуалистически. Интуиция вместе со вторым, интеллектуальным, на основе ума, родом познания противостоит первому роду познания — непосредственно-опытному и чувственно-абстрактному, или имагинативному (имажинативному). Уже ум генетически не связан с опытным знанием, тем более нет такой связи у интуиции. Интуиция неразрывно связана с рассуждающим умом, т.е. вторым родом познания.

В общих понятиях обнаруживается взаимопроникновение интуи­ции и дедукции. Обычные универсалии образуются на основе неустой­чивого опыта, они продукт искусственной абстракции. Общие же понятия, по Спинозе, выражают подлинные свойства вещей. Они непосредственно, и в этом смысле интуитивно, даны уму.

Интуитивное знание, заключенное в общих понятиях, имеет непосредственное отношение к познанию сущностей, природы вещей. Из них могут быть выведены все свойства последних. Это путь определения достоверно­сти идей в их отношении к объективному миру вещей. Такая полная объективность достоверных, адекватных идей делает природу, мир полностью познаваемыми. Так Спиноза приходит к позиции панлогизма, что отмечал и за что высоко ценил его Гегель.

Спиноза стремился увязать понятие ясного и внимательного ума ссоставлением точных, недвусмысленных определений данного понятия. Определения общих понятий (интуиции) являются анали­тическими суждениями, т.е. такими, в которых предикат раскрывает признаки субъекта. Истинность этих суждений вытекает из самого со­держания субъекта и предиката и не зависит от эмпирического обоб­щения, характерного для всякой универсалии. Построение таких поня­тий спасает нас от субъективизма, а значит и от скептицизма. Такие понятия и раскрывающие их аналитические суждения дают нам имманентный критерий истинности.

Этот критерий Спиноза называет адекватной идеей, которая постигается интеллектуальной интуицией и выражается в точных дефинициях (определениях). Такую идею нет необходимости соотносить с объектом, ибо «как свет обнаруживает и самого себя и окружающую тьму, так и истина есть мерило и самой себя и лжи». Неадекватные, опытно-абстрактные идеи наряду с ложью, заключают в себе долю истины. Инту­итивно-аналитические идеи заключают в себе только истину. Поэтому последние и могут служить критерием истинности.

Спиноза абсолютизирует адекватные истины, отрывая их от опытного, чувственного знания. Такие идеи, по Спинозе, являются единственно возможными и не имеющими истории.

В своей трактовке адекватных идей Спиноза опирается на математические знания своего времени. Форма доказательств в Евклидовых «На­чалах» для Спинозы представлялась эталоном достоверности и убеди­тельности для любого человека, способного к логическому мышлению. Спиноза считал, что понимание «Начал» Евклида не требует знания «жизни, занятия, характера автора, ни кому, ни на каком языке и когда он писал». На основании этого Спиноза формулирует свой «геометрический способ«.

«Геометрический способ» представляет собой вариант синтетического метода. Попытка применения такого метода к философским вопросам не имеет прецедентов в истории философии. Она основывалась на убежденности Спинозы в возможности исчерпывающего и окончательного познания как природного, так и человеческого бытия. С помощью интеллектуальной интуиции Спиноза хотел добиться познания целостности мира. Спиноза различает два рода идей ума, или интеллекта:
1) идеи, которые разум образует «абсолютно» и 2) идеи, образованные из других идей. Так, любое тело воспринимается человеком как результат движения каких-то плоскостей, плоскость — как результат движения линий, линия — движения точки. Но такие идеи возникают в опытно-абстрактном познании. Человеческий же дух с полной силой проявляется тогда, когда он полностью действует из себя, из собственных глубин. На этом пути разум рож­дает верховную из всех идей — идею актуальной, завершенной бесконеч­ности, раз и навсегда данной. Эту идею, подобно Декарту, Спиноза трак­товал как самую ясную из всех наших идей. Ясность ее интуитивна, ибо она не требует никакой другой идеи, более общей, чем она сама. Главная идея кладет начало всем другим идеям, составляя самый глубокий фундамент достоверного знания. Только отправ­ляясь от этой идеи, можно постичь «всю природу, как она реально су­ществует в себе».

Первенство идеи актуальной бесконечности означало у Спинозы первенство Бога как последней основы бытия и истинности. Он говорил: «Или ничего не существует, или существует также и существо, абсолютно бесконечное», и далее: «Бог. — первая причи­на всех вещей, а также причина самого себя — познается из самого себя». Фактически Спиноза восстанавливает онтологический аргумент в пользу божественного бытия. Спиноза утверждает познавае­мость Бога исходя из интуитивного присутствия в нашем уме идеи актуально бесконечного. Вследствие этого Бог Спинозы деперсонализи­руется и дезантропоморфизируется. Бога можно понимать умственно, но его невозможно представить образно. Бог полностью тождественен субстанции. Спиноза дает следующую формулу для это­го: Бог, или субстанция, или природа (точнее: Бог и/или субстанция и/или природа). Сливающийся с субстанцией Бог не обладает никакими особыми творящими функциями. Бог-субстанция, будучи совершенно свободным, действует, однако, в силу необходимости собственной природы, не обладая никакой свободой воли, никакой произвольностью. По Спинозе, «в природе неттворения, а только порождение». Бог-суб­станция характеризуется как природа порождающая, или производящая. Это интуитивно-умозрительно постигаемая природа. Мир единичных вещей, постигаемых чувственно-абстрактным знанием, — это природа порожденная, или произведенная.

Спиноза убежден в том, что с помощью глубокого интуитивно-дедуктивного знания можно представить единич­ные вещи как порождения единой и единственной субстанции. Он выска­зывает следующее положение: «вся природа составляет один индивидуум, части которого, т.е. все тела, изменяются бесконечно многими спосо­бами без всякого изменения индивидуума в его целом».

Конкретные вещи, мыслимые высшим родом знания в качестве порож­дений единой и единственной субстанции, становятся модусами, т.е. единичными проявлениями этой субстанции. Вещи-модусы онтологи­чески тождественны, они различаются только своей познавательной данностью. Чтобы объяснить разнообразие модусов единой и единствен­ной субстанции, Спиноза вводит понятие атрибута субстанции, как бес­конечного в своем роде, в отличие от абсолютно бесконечного, чем является субстанция как единое целое. Основных, решающих атрибутов субстанции два — протяженность и мышление. Двух атрибутов, по Спинозе, достаточно, чтобы человеческий ум мог постигать субстанцию в ее конкретности.

Спиноза утверждает, что не только человек, но и все другие индивидуумы природы «хотя и в разных степенях, однако же все одушев­лены». Правда, живые индивидуумы природы, кроме человека, Спинозу мало интересуют. В человеке чувственное знание составляет низший род, подчиненный его высшей интуитивно-дедуктивной деятельности. Именно под интуитивно-дедуктивную деятельность подводил онтологический фундамент Спиноза своим учением о субстанции, модусе и атрибуте. Адекватные идеи, которые постигаются интуитивно-дедуктивно, равным образом укоренены в качестве сущностей вещей в объективном бытии. Это своеобразный гилоноизм (новый термин, обозначающий объектив­ность, «материальность» человеческого ума).

Познаваемость мира Спиноза трактует не только как гносеологи­ческий принцип, но и как принцип онтологический, восходящий к такому атрибуту субстанции-природы-Бога, как мышление. В его панлогизме сливаются и онтология, и методология, и гносеология, а значит и логика. Интеллигибельная (интеллектуальная, познаваемая) сторона всех пред­метов и явлений природы существует не менее объективно, чем сами предметы и явления. Протяженность и мышление — это лишь два аспекта одной и той же действительности. Спиноза отождествляет идеальные, логические и материальные, вещные связи. Происходит отождествление логического основания и физической причины, действия физической причины с логическим следованием. «Порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей». Спиноза вво­дит еще одно понятие — бесконечного интеллекта, как того, что по оп­ределению познает всегда все ясно и отчетливо. Этот интеллект — результат онтологизации высшей интуитивно-дедуктивной способности и деятельности человеческого духа (так возвращается антропоморфизация).

Бесконечный разум у Спинозы отнесен к порожденной, сотворенной природе, к миру модусов, к миру конечных человеческих духов. Но это особый, бесконечный модус, который осуществляет роль связующего звена между атрибутом субстанции — мышлением и конкретным мышлением отдельных людей. Бесконечный интеллект можно понимать как сово­купность идей, развертывающихся в природе параллельно формирующимся, определяющимся вещам (ср. Гегель).

«Параллельным» модусу мышления в природе выступает бесконечный модус движения и покоя как нечто единое. Он является посредствую­щим звеном между протяженностью как атрибутом субстанции и миром конкретных единичных телесных вещей.

Спиноза выступал последовательным критиком телеологического объяснения природы и человека. Он считал, что телеология (будь то трансцендентная теология или имманентная) искажает наши представления о подлинной связи причины и действия, затемняет представления о ближайших причинах.

Спинозу можно считать одним из радикальных механистических детерминистов. Он, однако, использует категории случайности, возможности и необходимости. Для первого, чувственно-абстрактного рода познания все вещи и события выступают как случайные, или возможные (у Спинозы эти термины синонимичны). Это следствие того, что чувственно-абстрактное знание всегда есть знание фрагментарное. Познание же целостного мира, превращающее разрозненные единичные вещи в модусы единой субстанции, Спиноза называет познанием «в аспекте вечности». Такое познание вскрывает иллюзию случайности всех вещей и событий, их независимости от субстанции и убеждает в их необходимости.

Жесткая, однозначная связь причины и действия, устраняя случайность, превращает её в субъективную видимость, рождаемую неадекватностью познания. Тем самым вскрывается иллюзорность бесчисленных чудес, переполнявших тогдашнее религиозное сознание. Своим подходом Спиноза разрушал понятие чуда как чего-то необъяснимого, иррационального. Чудо, согласно Спинозе, есть чистый абсурд.

Спиноза проводил в своих сочинениях дезантропоморфизацию понятия закона, трактуемого как закон природы. Закон природы он чётко отличал от общественного закона, зависящего от «людского соизволения». Законы природы выражают взаимодействия не единичных вещей, а модусов. Они отражают не столько условия конкретного времени, сколько безусловность вневременной субстанции с её атрибутами.

Некоторые исследователи квалифицируют учение Спинозы как фатализм. Спиноза отвергал такую оценку своего учения. Фатализмом он считал воззрение, согласно которому всё всегда направляется внеприродной личностью Бога. Спиноза такого Бога не признавал. Можно считать, что фатализм Спинозы — это нерелигиозный фатализм.

В деятельности человека, как части, «частицы» природы, чётко проявляется второй атрибут природы — мышление.

Но и здесь действуют законы природы, которым подчиняется деятельность души, или ума. Познающий ум состоит из совокупности идей. Душа определяется как идея собственного тела. Идеи чувственного познания, наиболее смутные, выражают пассивную сторону человеческой души. Но душа способна к осознанию и собственных идей. В этом проявляется её активная сторона, связанная с рационально-интуитивным познанием. Так выявляется самонаправленность человеческого сознания, именуемая Спинозой «идеей идеи тела«, или «идеей души«. Эта активность ума делает человека субъектом — центром непрерывной мыслительной деятельности.

Соотношение телесно-чувственной и интуитивно-интелектуальной сторон человеческой души (психофизическая проблема в варианте Спинозы) характеризуется в следующей обобщающей формулировке: «Ни тело не может определять душу к мышлению, ни душа не может определять тело к движению, ни к покою, ни к чему-либо другому». В отличие от Декарта, с его психофизическим дуализмом, у Спинозы мы обнаруживаем своеобразный монистический параллелизм.

Придерживаясь номиналистического подхода, Спиноза считал, что человеческая душа не представляет собой никакого субстанциального целого. Она всегда слагается из дискретных мыслей — идей. В ней не может быть особых способностей, как то: разумение, желание, любовь. Нет в ней и воли. Но люди имеют противоположный опыт. Они считают, что их поступки зависят от их и только от их соизволения. В ответ на это Спиноза говорит, что свободная воля — это одна из наиболее распространённых универсалий, т. е. псевдообобщений. Люди обычно осознают свои желания, не понимая причин, их вызывающих. Отсюда их убеждение в свободе своей воли. В действительности воля — универсальное понятие, обобщающее бесчисленное количество отдельных мыслей — идей. Каждая из этих идей обладает определенной степенью истинности. В меру истинности — они утвердительны, аффирмативны. В меру ложности мысли-идеи — отрицательны, негативны. В понятии воли, согласно Спинозе, выражена степень утвердительной активности идей. Но люди, философски неподготовленные, не видят частичности своих истин, считают их завершёнными. Отсюда берёт начало убеждение простых людей о свободе своей воли. Свободы воли, согласно Спинозе, нет, ибо нет самой воли как особой способности человеческой души.

У Спинозы «воля и разум… — одно и то же».

Спиноза, как и многие другие, пытался разобраться в проблеме человеческих страстей. Аффект у него выражает состояние, как души человека, всегда наполненной теми или иными идеями, так и его тела. Способность тела к действию может увеличиваться или уменьшаться под влиянием соответствующих аффектов. Эмоциональную жизнь человека Спиноза сводил к аффектам влечения, желания (каковым становится осознанное душой влечение), радости, печали. В качестве причин аффектов Спиноза чаще всего рассматривает идеи. Чувственно-абстрактное познание рождает пассивные аффекты (страсти). Такие аффекты-страсти сугубо индивидуальны. Заполняя всё сознание, они подавляют сознательные стремления и действия, связанные с высшим родом познания. Приводят человека к своеобразному рабству.

Отрицая свободу воли, Спиноза вместе с тем утверждал возможность человеческой свободы. Свобода — противоположность необходимости, принуждения, насилия. Понятие свободы — следствие высшего рода познания — интуитивно-дедуктивного, которое постигает всеобщую необходимость. В результате такого познания аффекты-страсти трансформируются в аффекты-действия, в основе которых лежит сила разума. Активные аффекты выражают существо человеческой природы, сконцентрированное в разуме. Разумно-интуитивное познание субстанции-природы позволяет немногим мудрецам добиться господства над собственными аффектами-страстями. Возникает созерцательная свобода, равносильная «познавательной любви к Богу». Это свобода как страсть к познанию (ср. платоновский эрос), ведущая мудреца к глубокому удовлетворению и даже счастью.

Отвергая обычные представления о бессмертии индивидуальной души в её чувственном своеобразии, Спиноза утверждает безличное бессмертие высшей, теоретической способности индивидуальной души, через которую каждая душа сопричастна логической структуре мира.

Чувственно-абстрактного сознания и познания недостаточно для образования морали. Для этого необходимо совершенно достоверное знание. Именно такое знание поднимает философов-мудрецов до состояния свободы и делает их свободными людьми.

С помощью номиналистической методологии Спиноза осмысливал основные категории этики — добро и зло. Добро — это некоторая польза, являющаяся разновидностью удовольствия. Зло — некоторый конкретный вред, приводящий к неудовольствию. Не отрицая значения Библии, Спиноза подчёркивал то, что нравственные правила могут быть «доказаны из общих понятий». У Спинозы, «свободные люди», руководствующиеся разумом, живут только по такой морали. Всякий, кто стремится разработать действенную моральную доктрину, должен «не осмеивать человеческих поступков, не огорчаться ими и клясть их, а познавать». Спиноза отмечал значение наслаждения для преодоления «мрачного и печального суеверия». Но он решительно осуждал стремление к наслаждению ради него самого. Это вытекало из его низкой оценки чувственного знания, тем более, когда именно оно провозглашается высшим родом познания. В спинозовском идеале свободного человека, или мудреца, сущность человеческой природы сконцентрирована в разуме.

В духе концепции «двух истин» Спиноза решительно отрицал всякую ценность Библии в деле познания подлинной истины, относящейся к объективному миру. Только разум полностью «подчинил себе царство истины». Спиноза отвергал сверхъестественную способность обладания полной истиной у пророков, считал, что пророки опирались на чувственное знание, оставались тёмными и суеверными людьми, придумывавшими всякого рода чудеса и постоянно противоречившими друг другу.

Спиноза считал, что в истолковании Священного Писания, прежде всего Ветхого завета, надо исходить только из его содержания, максимально учитывать исторические обстоятельства составления тех или иных его частей.

Спиноза явным образом представлял союз монархической власти с церковью, «дабы люди сражались за своё порабощение, как за свой благополучие», будучи введены в заблуждение «громким именем религии». Он усматривал причины религиозных суеверий в страхе невежественного народа, руководствующегося лишь чувственным знанием, перед непонятными и грозными явлениями природы. Спиноза считал, что подавляющее большинство народа вследствие недостатков своих умственных способностей живёт, руководствуясь только пассивными аффектами. «Толпу невозможно освободить ни от суеверия, ни от страха». Именно в отношении «толпы» Библия, согласно Спинозе, сохраняет морально-педагогическую функцию: «Писание принесло смертным очень большое утешение».

Спиноза считал Христа историческим лицом. Он характеризовал Христа, в отличие от пророков, как человека, постигшего истину в её адекватной, чисто интеллектуально форме, но не смогшего в той же интеллектуальной форме проповедовать истину народу, не только евреям, но и «всем языкам». Спиноза игнорировал догмат воскресения Христа.

Спиноза не считал своё учение атеистическим, тем более, антирелигиозным. Но он видел, что все официальные религии основаны на невежестве и предрассудках. Подлинная религия, по Спинозе, означает высшую мудрость, которая имеет своей основой максимально достоверное знание. «Суеверие имеет своей основой невежество, а религия (истинная — СХ) — мудрость».

И. Ньютон о познании

Исаак Ньютон (1643 — 1727 гг.) — человек, деятельность которого можно считать высшим достижением «века гениев«. Заведовал физико-математической кафедрой в течение более 30 лет. Основные направления исследований Ньютона — оптика, механика, астрономия, объединявшиеся на основе математики в единую науку. Эту науку он именовал «натуральной философией«.

Ньютон превратил эксперимент в главное средство целеустремлённого исследования природы. Эксперимент у него зависел от точного математического осмысления результатов. Уже в ранних «Лекциях по оптике» Ньютон подчёркивал, что безупречное владение математическимзнанием — первое условие для достижения сколько-нибудь значимого результата в «натуральной философии».

В ходе физических изысканий Ньютон сделал эпохальное открытие — дифференциальное и интегральное исчисление. Он открыл явление дисперсии света (различной преломляемости), показал сложность белого света, который считался тогда чуть ли не самой простой (беспримесной) субстанцией.

Ньютон обобщил открытия Коперника, Галилея, Кеплера, Декарта. Результаты обобщения изложены в знаменитом сочинении «Математические начала натуральной философии«, которые многими считаются самым выдающимся произведением за всю историю естествознания.

Продолжая исследования, Ньютон занялся практической деятельностью. С 1703 г. и до конца жизни он был президентом Лондонского королевского общества. Некоторое время был депутатом парламента.

Деятельность Ньютона ярко иллюстрирует одну из главных закономерностей развития философии — взаимодействие философско-мировоззренческого и специально-научного знания. Механика Ньютона, как точная наука, намного усилила воздействие специального знания на философские концепции. Ни одно специальное научное произведение прошлого не оказало на философию такого воздействия, как ньютоновские «Начала«.

Ньютон подчёркивал, что использует в своих исследованиях два взаимосвязанных метода — аналитический и синтетический. Посредством первого устанавливаются силы и простейшие законы природы на основе тщательного наблюдения и изучения. Такая основа научной деятельности Ньютона привела его к максиме, известной практически всем: «Гипотез же я не измышляю. Всё же, что не выводится из явлений, должно называться гипотезою, гипотезам же метафизически, физическим, механически, скрытым свойствам не место в экспериментальной философии». Нужно учитывать, однако, исторический контекст этих слов.

Пафос Ньютона была направлен против «гипотез«, которые никак не подтверждались фактами и не вели к математически безупречной системе. Данное высказывание, начальную его часть следовало бы понимать так: «Домыслов не сочиняю» (В. В. Соколов). У Ньютона можно найти использование предположений, которые потом проверялись опытом (гипотеза в современном смысле этого слова). Он писал в другом месте: «гипотезы должны подчиняться природе явлений, а не пытаться подчинить всё себе, минуя опытные доказательства». Известен факт использования Ньютоном гипотезы эфира для объяснения действия тел друг на друга. Гипотезами, были положения Ньютона о механической природе теплоты, об атомистическом (корпускулярном) строении материи (вещества) и др.

Вторая часть метода Ньютона — синтетическая — была гипотетико-дедуктивной, т. е. такой же, как и у Галилея, только математически намного более строгой. Методология Ньютона вела к трактовке научного объяснения как математического описания фактов, фиксируемых в опыте. Он требовал в одном из четырех правил своих «Начал«: «Не должно требовать в природе других причин, сверх тех, которые истинны и достаточны для объяснения явлений» (ср. «бритва Оккама«).

Ньютон неприязненно относился к метафизике, которая развивалась на континенте. Но он, естественно, не мог обойтись без максимально общих понятий, что в принципе невозможно. Это, прежде всего, понятия абсолютного пространства и абсолютного времени. Ньютон понимал материю как косную массу, способную к движению лишь благодаря воздействию внешних факторов. Таким фактором у Ньютона выступала таинственная сила тяготения. Но конкретное движение — перемещение с места на место, фиксируемое в опыте, — всегда относительно, соответственно, должны быть относительными пространство и время. На этом основании, кстати, Гоббс говорил об акциденциальности (производности) пространства и времени. Это не устраивало, однако, Ньютона. Абсолютные пространство и время нужны ему как некая постоянная косми­ческая шкала для измерения всех бесчисленных конкретных движений. Ни то, ни другое не воспринимается в чувственном опыте, что ве­ло его к признанию Бога. Он писал: «. изящнейшее соединение Солнца, планет и комет не могло произойти иначе, как по намерению и власти могущественного и премудрого Существа». Но религиозность Ньютона больше определялась убеждением в непознаваемости Бога, отдаленное представление о котором мы можем получить по некоторой ана­логии. Ньютон пустое пространство определял как «чувствилище Божье». Его религиозность носит скорее традиционно-богословский ха­рактер. Ньютон даже написал «Толкование на Апокалипсис«, вполне ортодоксальное богословское сочинение. Ньютон соединял в своем мировоззрении, казалось бы, несовместимые вещи — бурное развитие научного знания, с одной стороны, и религиозные по­иски своего времени — с другой.

Дата добавления: 2016-11-03 ; просмотров: 1017 | Нарушение авторских прав