Как это с лингвистической точки зрения

Рассматривается понятие « парадокс » с точки зрения лингвистики и варианты его перевода с английского языка на русский. В качестве примеров представлены парадоксальные выражения различных произведений Бернарда Шоу.

Похожие темы научных работ по языкознанию , автор научной работы — Петрова Светлана Ивановна, Капитонова Нина Сергеевна,

THE CONCEPT OF PARADOX FROM THE LINGUISTICS POINT OF VIEW

The article deals with the paradox notion from the point of view of linguistics and the translation of paradoxes from English into Russian. The paradoxical expressions of various works by Bernard Shaw are presented as examples.

Текст научной работы на тему «Понятие «парадокс» с лингвистической точки зрения»

ПОНЯТИЕ «ПАРАДОКС» С ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ

Петрова С. И., Капитонова Н. С.

Донской государственный технический университет, Ростов-на-Дону, Российская Федерация

UDC 811.111.81’367.628 THE CONCEPT OF PARADOX FROM THE LINGUISTICS POINT OF VIEW

Petrova S.I., Kapitonova N. S.

Don State Technical University, Rostov-on-Don, Russian Federation

Рассматривается понятие «парадокс» с точки зрения лингвистики и варианты его перевода с английского языка на русский. В качестве примеров представлены парадоксальные выражения различных произведений Бернарда Шоу.

Ключевые слова: лингвистика, парадокс, художественный текст, юмористический.

The article deals with the paradox notion from the point of view of linguistics and the translation of paradoxes from English into Russian. The paradoxical expressions of various works by Bernard Shaw are presented as examples.

Keywords: linguistics, paradox, fiction, humorous effect

Введение. Парадокс в современной литературе является одним из интереснейших явлений языка, привлекающих к себе большое количество ученых-исследователей. Современное строение литературных произведений заключается в игре смыслами. Парадокс ведет к разрушению сложившихся в головах людей стереотипов. В его природе заложено нарушение нормы и предполагает особое внимание к способу и технике выражения содержания.

Как столетия назад, так и сегодня парадокс является одним из наиболее эффективных лингвостилистических способов воздействия на читателя. Художественный текст является своеобразным ассистентом в познании человеком окружающего мира. Его главной функцией является формирование человека как личности. Парадоксальное противоречие является одним из самых ярких и выразительных способов акцентирования внимания читателя на важных пунктах художественного контекста. Путь, пройденный учеными, дает обширный материал к размышлению. Опыт, который был накоплен годами раннее, проясняет трудности, которые возникают в применении традиционного понимания парадокса в современном исследовании литературы.

Основная часть. Несмотря на то, что парадокс начал изучаться различными ученым еще столетия назад, к настоящему моменту нет единого понимания парадокса. Как понятие «парадокс» уходит корнями в древнегреческую философию. Там оно использовалось для того, чтобы охарактеризовать новое, оригинальное мнение. С точки зрения стилистики парадокс начал рассматриваться в античной риторике, а с позиций логики, философии и лингвистики в современной науке он трактуется неоднозначно. «Здравый смысл утверждает, что у всех вещей есть четко определенный смысл; но суть парадокса состоит в утверждении двух смыслов одновременно», — пишет в своей книге «Логика смысла» французский философ Жиля Делеза [1].

Вследствие того, что парадокс, как понятие, возник в Греции, он происходит от греческих слов. Так, «para» с греческого трактуется как неверный, неправильный, «doxa» имеет значение «мнение» от глагола «dokein», что в переводе «полагать». В древнегреческой философии этот термин имел значение оригинального мнения, которое состоит в конфликте со здравым смыслом. Ученые, в свою очередь, под парадоксом отмечали оригинальность взглядов. Парадокс стремится

к ясности и почти к математической точности, сжатости при изложении общих положений философии, этики, морали [2].

Явление парадокс, ввиду своей малой изученности, вызывает интерес у многих ученых, которые рассматривают его не только с лингвистической точки зрения, но и со стилистической. Парадокс является своего рода изюминкой, отличительной чертой ряда писателей.

Следует отметить, что впервые парадокс был упомянут в самом начале пути риторики и философии. Таким методом пытались завести собеседника в так называемый тупик, чтобы добиться над ним интеллектуального превосходства. Позднее парадокс вносится в иные (нериторические) области знания и становится неясным указателем путаницы при обращении с языком или болезни метаязыка науки [3]. Парадокс является непривычным, неожиданным, странным суждением, которое резко расходится с мнением, принятым обществом. Если говорить в общих чертах, под этим понятием понимают высказывание, которое расходится с общепринятым мнением и кажется нелогичным. Парадокс, как правило, поражает неожиданностью [4].

Бернард Шоу является великим драматургом, оставившим след в литературе и перевернувшим понятие о драме в 20 веке. В начале века он выразил свои демократические взгляды в одной из его наиболее блестящих и широко известных его комедий — «Pygmalion». Сила парадоксов великого драматурга заключается в срывании покровов с тайн буржуазии, а также в развенчивании уродливой капиталистической действительности. Рассмотрим конкретные примеры парадоксов из пьесы «Pygmalion»:

«If you can’t appreciate what you’ve got, you’d better get what you can appreciate».

«Если вы не можете оценить то, что имеете, вам лучше иметь то, что вы сможете оценить».

«Besides, do any of us understand what we are doing? If we did, would we ever do it?».

«Кроме всего прочего, кто-то из нас понимает, что мы делаем? Если бы понимал, делали бы мы это?».

Прием парадокса является очень распространённым феноменом, который присущ произведениям самых разных жанров искусства. Высказывания, построенные методом парадокса, неизменно привлекают внимание людей, так как они ярки и необычны. Чтобы поддерживать живой интерес публики, хорошему оратору следует использовать этот приём в своих выступлениях.

Так же как острота и каламбур, парадокс всегда являлся предметом изучения теории комического. Ведь всем известно, что юмор большинства анекдотов заключается в описании необычной, оригинальной ситуации. По всем правилам жанра парадокс в анекдотах ожидает читателя в конце.

Как правило, в парадоксе происходит перестановка признаков, причем эти признаки, как правило, изменяются настолько, что все высказывание становится антитезой традиционного, принятого обществом суждения. Такой вид высказывания может быть понятым и верно трактоваться человеком, независимо от контекста.

Парадокс имеет особенное семантико-синтаксическое строение. В первой части парадоксального высказывания определяется область предметных связей, а во второй части привычное понимание этих связей разрушается. Из-за особого соотношения контекста выражения и фонового знания, предсказуемость в парадоксе наименее вероятна.

Наличие алогизма является основной характеристикой парадокса. В высказываниях, построенных при помощи прима, существует так называемый «логический закон противоречия», в котором сказано, что «две противоположные мысли об одном и том же предмете, который был взят в одно и то же время и в одном и том же отношении, не могут быть истинными вместе». Нарушение этого закона и приводит к логической противоречивости.

Поскольку парадоксы, ввиду своей необычности, используются как доказательство того, что человеческий разум не способен постичь истину, они заводят лишь в умственные тупики, из которых найти выход является сложной задачей. Парадокс придает литературному произведению остроумие, загадочность и особый стилистический блеск, делает мысли автора яркими, необычными и запоминающимися. Главные правила удачного парадокса: лаконичность, четкая формулировка, логическая завершенность, эффектность и афористичность.

Так как в современной лингвистике понятие язык и речь разграничиваются, парадоксы также разделяют на языковые и речевые. Языковыми парадоксами называют пословицы, поговорки, а также некоторые глагольные разовые единства, которые были построены с помощью стилистического приема парадокс. Речевыми же парадоксами являются индивидуально-авторские образования, которые обычно используются при коммуникации.

Языковые и речевые парадоксы имеют как сходства, так и различия. Некоторые общие черты языковых и речевых парадоксов можно увидеть в их синтаксической организации при построении простых предложений:

«Best defense is offence».

«Лучшая защита — это нападение».

«The longest way round is the nearest way home».

«Самый длинный путь — это ближайший путь к дому».

Обобщенность является одной из общих характеристик языковых и речевых парадоксов, она часто проявляется в форме пословиц.

Заключение. Таким образом, «парадокс», будучи термином греческого происхождения, подразумевает нечто новое или оригинальное мнение, которое противоречит общепринятому. Парадокс является определенной словесной композицией и, как амплификация, используется в самых разнообразных функциональных стилях. Он несет в себе огромное количество стилистической информации, делая таким образом мысли автора эффектными, не похожими на других, выделяющимися и запоминающимися.

1. Делез, Ж. Логика смысла / Ж. Делез. — Москва : Раритет, 1995. — 480 с.

2. Кубеев, М. Н. 100 великих людей, изменивших мир / М. Н. Кубеев. — Москва : Вече, 2010. — 256 с.

3. Смоленко, В. Д. Лирические этюды / В. Д. Смоленко. — 2011. — № 12. — С. 19-20.

4. Брокгауз, Ф. А. Русское словесное ударение / Ф. А. Брокгауз. — Москва : ЭНАС, 2001. — 360 с.

Как это с лингвистической точки зрения

Становится общепризнанным, что высшей и наиболее независимой единицей языка является не предложение, а текст. Лингвистика текста, развивавшаяся первоначально как раздел синтаксиса, затем как самостоятельная, но достаточно обособленная от других наук область лингвистики, вошла в общий круг лингвистических и нелингвистических наук, изучающих текст: текст становится объектом изучения всех этих дисциплин. Именно связь лингвистики текста с данным кругом наук и превращение текста в интердисциплинарный объект изучения определяет новое понимание текста и новый подход к тексту.

В последние десятилетия двадцатого века возникает вопрос о статусе текста, об отношении его к языку и речи, о возможности включения его в перечень единиц языка и признания за ним функции языкового знака. Ранее аналогичные вопросы получили решение применительно к предложению. Такие отрасли языкознания, как теория коммуникации, социолингвистика, психолингвистика, лингвистическая прагматика, функциональная стилистика, а также такие направления, как теория речевых актов, теория референции, теория деятельности, по-новому ориентирующие и лингвистику текста, начинают рассматривать текст не как готовый продукт речевой деятельности, но как процесс, как язык в действии, как составную часть общественной практики. Новые аспекты изучения, несомненно, обогащают понимание текста, рассматривая его в широком контексте коммуникации, социальной деятельности. Но они ни в коей мере не отменяют лингвистический (системный, языковой) подход к тексту.

В применении к текстам должно различать единицу системы языка (текстему, потенциальный текст, эмический текст) и актуальный, конкретно произносимый или написанный (этический) текст. Такому решению вопроса способствовали и интенсивные исследования в области структуры текста. Был сформулирован принцип когерентности, описаны явления лексической и грамматической когезии, выявлены основные схемы тема-рематического движения в тексте, выработаны принципы делимитации текстовых единств. Все это позволило увидеть в сложном синтаксическом целом-тексте синтаксическую единицу, четко делимитированную, имеющую собственную внутреннюю структуру, представляющую собой моделируемую единицу языка.

Естественно признать номинативную функцию и за текстом, а, следовательно, признать и его знаковую природу. Устанавливая иерархию языковых знаков, ученые подчеркивают, что основным и первичным языковым знаком служит текст, состоящий из конечного упорядоченного множества частичных знаков. Лингвистическая концепция языкового знака исходит из той исконной формы, в которой существуют языковые знаки: они существуют как тексты, т.е. конечные, упорядоченные множества организованных в текст частичных знаков различного рода и значения.

Лингвистические закономерности, несомненно, действуют в тексте, составляют важнейшую сторону его организации. Язык диктует не только правила построения словосочетаний и предложений, но и правила порождения текстов. В противном случае носители языка оказались бы неспособны создавать элементарные сообщения (тексты). По справедливому предположению Т.А. Ван Дейка, «в «языковой способности» (компетентности) существуют правила и условия для продуцирования и восприятия текстов». (Ван Дейк, 1989, 162).

«…За каждым текстом, — пишет М. Бахтин, — стоит система языка. В тексте ей соответствует все повторенное и воспроизведенное и повторимое и воспроизводимое, все, что может быть дано вне данного текста (данность). Но одновременно каждый текст (как высказывание) является чем-то индивидуальным, единственным и неповторимым, и в этом весь смысл его (его замысел, ради чего он создан). Это то в нем, что имеет отношение к истине, правде, добру, красоте, истории. По отношению к этому моменту все повторимое и воспроизводимое оказывается материалом и средством. Это в какой-то мере выходит за пределы лингвистики и филологии. Этот второй момент (полюс) присущ самому тексту, но раскрывается только в ситуации и в цепи текстов (в речевом общении данной области)» (Бахтин, 1976, 147).

Текст, являясь центральным понятием языка, синтезирует все его уровни. Термин «текст» завоевал себе право быть наиболее обобщенным выражением крупных, законченных речевых произведений. Л.А. Киселева, развивая точку зрения Ф. Данеша и К. Гаузенбласа в понимании структуры целого с иерархией частей и асимметричным отношением между единицами разных уровней структуры, относит текст к четвертому, высшему ярусу, который, по ее мнению, «составляет семантически и структурно законченное целое». Текст определяется ею как «целостная, сложная структура и система, качественно (не только количественно) новое единство, обусловленное его общим целевым назначением, которому подчиняются частные цели единиц низших ярусов, и единой структурной и семантической организацией, семантико-структурной основой, с которой взаимодействуют единицы низших ярусов» (Киселева, 1971, 53).

Рассматривая различные по объему, содержанию и стилю виды текстов, И.Р. Гальперин заключает: «Текст — это сообщение, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, состоящее из ряда особых единств, объединенных разными типами лексической, грамматической и логической связи, и имеющее определенный модальный характер и прагматическую установку» (Гальперин, 1974, 72). Наиболее существенными и определяющими само понятие «текст» грамматическими категориями им признаются следующие: обусловленность, последовательность, континуум, интегративность, ретроспективность, переакцентуация, зависимость / независимость отрезков текста, особый тип предикативности, информативность, прагматика, глубина (подтекст) (Гальперин, 1977, 526).

В настоящее время в лингвистике термин «текст» употребляется для обозначения двух различных единиц, часто без последовательного их разграничения. Под «текстом» понимается, с одной стороны, любое высказывание, состоящее из одного или нескольких предложений, несущее в себе по замыслу говорящего законченный смысл, а, с другой стороны, такое речевое произведение, как повесть, роман, газетная или журнальная статья, научная монография, документы различного рода и т.п. В качестве текстов рассматриваются также части целого речевого произведения — главы, параграфы, абзацы.

Объединяются все эти столь разнообразные речевые произведения и их относительно законченные части прежде всего на основе критерия смыслового единства и функционального критерия коммуникативной значимости. Критерий смыслового единства можно применить и к однословному предложению-высказыванию, например, «Земля!», и к цепочке предложений внутри целого произведения, объединённых единством темы, т.е. к сверхфразовому единству, и к произведению самого большого объёма, если понимать под смысловым единством целого произведения «общий смысл» произведения, его основную идею. Точно также применим и к однословному предложению, и к сложному синтаксическому целому, и к целому литературному произведению или научному труду функциональный критерий коммуникативной значимости. Наконец, их объединяет и то, что формальные средства, структурирующие цепочку предложений как сложное синтаксическое целое (проформы, лексические повторы, единство временного и модального плана и др.), прослеживаются также и на больших отрезках текста, состоящих из ряда сложных синтаксических целых, часто на целых главах произведения или же на всём произведении (повести, рассказе, газетной или научной статье), создавая две разновидности связей в тексте — контактные и дистантные связи.

Таким образом, лингвистический (с точки зрения системы языка) подход к тексту сохраняет свою актуальность, и ему вполне «по силам» изучать и микротексты (цепочки, содружества предложений), и целостные речевые произведения (макротексты), но в соответствии со своими методами и возможностями.

В настоящее время в лингвистической литературе существует большое количество определений текста. Авторы обычно отмечают тот или иной интересующий их аспект. Обычно выделяют следующие: коммуникативный, номинативный, структурный, модальный. Наиболее существенным оказывается выделение двух: «внутреннего», содержательного, и «внешнего» — аспекта выражения содержания, передаваемого текстом. Что касается понятия содержания, смысла текста, то оно является исходным, неопределимым понятием. Однако ученые все более смело «вторгаются» и в эту область, расчленяя понятие «смысла» на его составляющие компоненты и определяя их на разном уровне различными способами. Более или менее ясно, что следует считать коммуникативным компонентом смысла, а что — модальным его компонентом.

Коммуникативный аспект текста. Любой связный текст имеет коммуникативную установку на определенного адресата, каждый текст в коммуникативном аспекте воплощает в себе определенную цель коммуникации. С этой точки зрения выделяют три типа текста: собственно сообщение (повествование), сообщение-запрос, сообщение-приказание. К коммуникативному аспекту текста, по мнению М.И. Откупщиковой, можно отнести и актуальное членение предложения (Откупщикова, 1982, 129).

Любой связный текст имеет свой модальный аспект, так как у любого текста есть автор, определяющий модальную оценку высказывания: безусловную уверенность, сомнение, неуверенность в достоверности сообщения и т.д. (градаций модальной оценки в языке существует очень много). Структурный аспект. Каждый текст характеризуется наличием определенной структурной организованности. Анализ структуры текста показывает, что за каждым текстом с конкретным содержательным наполнением стоит отвлеченный образец, который по аналогии со структурной схемой предложения может быть назван структурной схемой текста.

Конечно, названные (и возможные иные) аспекты определения феномена «текст» следует рассматривать как взаимодополняющие друг друга: только все вместе они дают наиболее полное представление об объекте.

Другим вопросом, связанным с исследованиями структуры текста, является вопрос о том, на какие единицы членится текст и как их следует называть, сколько уровней членения текста, какая единица членения текста должна быть признана элементарной. Факт членения текста на разноуровневые единицы общепризнан. Общепризнанным является также мнение о том, что элементарной единицей членения текста следует признать предложение. Разногласия среди лингвистов вызывают единицы более высоких уровней членения текста. Термины: текстема, сверхфразовое единство, абзац, прозаическая строфа, период давно используются в текстологии, но до сих пор не получили четкого определения и в разных направлениях трактуются по-разному.

В композиционном плане текст состоит из определенных содержательных частей, представляющих собой элементы композиции. Можно назвать эти содержательные части текстемами. Если в качестве примера взять какую-либо монографию, то в ней текстемами будут выступать введение, главы, заключение. Текстемы делятся на более мелкие единицы. Именно единицы этого уровня членения текста вызывают у лингвистов большинство споров. Одни называют их СФЕ (ССЦ), другие — абзацами, прозаическими строфами, периодами. Как правило, единицы этого уровня членения выступают в качестве наиболее крупного «строительного блока» текстемы или целого текста, если последний состоит из одной текстемы. Они строятся по определенным структурным схемам.

Рассмотривая проблему определения текста в лингвистической литературе, приходится сталкиваться с разными подходами к самой единице у разных исследователей. В ряде определений внимание исследователей направлено на семантическую сущность текста. Р. Харверг в своей фундаментальной монографии дает структурное определение текста: «Текст — это последовательность языковых единиц, построенная при помощи непрерывной цепочки» (Харверг, 1968, 48), понимаемой автором как цепочка замещений (субституций) в широком смысле слова. В ряде определений внимание исследователя направлено на аспект продуцирования текста: «В самом общем виде текст можно определить, как продукт речемыслительной деятельности людей, возникающий в процессе познания окружающей действительности, в процессе непосредственной коммуникации» (Абрамов, 1974, 3). М. Пфютце рассматривает текст как «определенную в функционально-смысловом отношении упорядоченную группу предложений или аналогов, предстающих благодаря семантическим и функциональным взаимоотношениям элементов как законченное смысловое единство» (Пфютце, 1978, 234).

Другие исследователи считают, что подобное смысловое единство обусловливается единством референции (анафорические и катафорические связи), лексическим единством, единством коммуникативной перспективы (рема-тематическим членением последовательного ряда предложений), временным единством. Большое внимание уделяется основанной на семантической эквивалентности изотопии текста (парной или цепной). В этом случае единство текста обусловливается взаимосвязью текстем, представляющейся как многократное воспроизводство значения в одинаковых или близких смысловых единицах, причем изотопия возникает благодаря рекурренции семантически эквивалентных элементов.

Обязательный атрибут текста — организованность этих единиц. Имея это в виду, иногда вместо термина «текст» употребляется термин «правильный текст». Таким образом, текст есть некоторая «организованная» последовательность цепочек слов, предложений или других единиц текста» (Пробст, 1979, 7).

Авторы Грамматики-80 дают следующее определение текста: «Организованный на основе языковых связей и отношений отрезок речи, содержательно объединяющий синтаксические единицы в некое целое, называется текстом» (Русская грамматика, 1982, 83).

Г.В. Колшанский подчеркивает особую значимость коммуникативных параметров текста, которые связаны с исследованием их «информативной, следовательно смысловой, стороны» (Колшанский, 1978, 27). Развивая эту точку зрения, ученый определяет текст как «единицу коммуникации», т.е. речевую единицу.

С точки зрения статуса текста в языковой системе на сегодняшний день существует ряд определений текста. Приведём некоторые из них.

«Любая последовательность предложений, организованная во времени или пространстве таким образом, что предполагает целое, будет считаться текстом» (Кох, 1978, 162).

«Текст — это упорядоченная последовательность морфем, состоящая минимально из двух морфем, максимальный же её состав не ограничен» (Вайнрих, 1978, 373).

«Текст — это множество высказываний в их функции и — соответственно — социокоммуникативная реализация текстуальности» (Шмидт, 1978, 89).

Под текстом понимается «любой конечный отрезок речи, представляющий собой некоторое единство с точки зрения содержания, передаваемый со вторичными коммуникативными целями и имеющий соответствующую этим целям внутреннюю организацию, причём связанный с иными культурными факторами, нежели те, которые относятся к собственно языку» (Барт, 1978, 443-444).

«Текст как единица языка может быть определён как то общее, что лежит в основе отдельных конкретных текстов, то есть, так сказать, схемы построения или «формулы строения» текста (или текстов разных типов)» (Бархударов, 1974, 40).

«Связный текст понимается обычно как некоторая (законченная) последовательность предложений, связанных по смыслу друг с другом в рамках общего замысла автора» (Николаева, 1978, 6).

ЛЕКЦИЯ 2. Сущность перевода с лингвистической точки зрения

ЧТО НУЖНО ЗНАТЬ О ПЕРЕВОДЕ

Сущность перевода с лингвистической точки зрения.

Письменный и устный перевод.

Виды перевода: дословный, буквальный, свободный, адекватный.

Замечания о типичных переводческих ошибках в русском языке.

Перевод — это точное воспроизведение подлинника средствами другого языка с сохранением единства содержания и стиля. Этим перевод отличается от пересказа, в котором можно передавать содержание иностранного подлинника, опуская второстепенные детали и не заботясь о воспроизведении стиля. Единство содержания и стиля воссоздается в переводе на иной языковой основе и уже поэтому будет новым единством, свойственным языку перевода.

Чтобы перевести разговорную фразу I am very glad tо hear you say so, сохраняя упомянутое единство, нужно помнить, что и русская фраза должна быть так же естественна и разговорна. Разумеется, для этого важно учитывать различия в оформлении предложений этого типа по законам грамматики английского и русского языков. Но, даже заменив второй инфинитив придаточным предложением, мы все же не получим приемлемого перевода. Я очень доволен слышать, что вы так говорите — скверная копня английского оригинала.

Во-первых, по-русски нельзя сочетать слова доволен слышать. Придется сказать рад слышать. Но и эта замена не спасет переводчика.

Во-вторых, и это самое главное, один из глаголов предложения в русском переводе, конечно, лишний. По-русски придется сказать: Я рад это слышать (от вас) или Я рад, что вы так думаете.

В-третьих, в зависимости от характера говорящего, от ситуации и контекста, может быть, лучше опустить личное местоимение: Рад это слышать.

И наконец, в-четвертых, судя по тому, кто с кем разговаривает, нужно решить, как переводить you — вы или ты.

Вот какая длинная цепочка вопросов потянулась за переводом простого на первый взгляд предложения. Но это вполне естественно: ведь перевод — комплексный процесс. Для правильной и точной передачи мысли подлинника нужно не только найти в языке перевода самые подходящие слова, но и облечь их в соответствующую грамматическую форму. К этому еще примешиваются в большинстве случаев и стилистические факторы, которые никак нельзя сбросить со счетов даже при переводе газетной информации или технического текста.

Часто трудно добиться глубокого и полного понимания иностранных текстов беспереводным путем. Только перевод на родной язык дает гарантию правильного понимания иностранного подлинника. Однако даже расплывчатое понимание не исключает иногда возможности правильного перевода по догадке. Поэтому важно знать нe только, как переводить, но и почему надо переводить именно так, а не иначе. Конечно, это вовсе не значит, что в курсе перевода можно давать готовые рецепты. В большинстве случаев ответом на оба вопроса («как» н «почему») будут определенные закономерности, выведенные на основе сопоставления средств английского и русского языков. Именно в этом и заключается лингвистический подход квопросам перевода.

С другой стороны, процесс перевода всегда протекает в рамках строго логического мышления. Переводить может только тот, кто умеет логически мыслить. Это отлично понимают специалисты-логики, утверждая: «Неявными определениями мы пользуемся, например, и тогда, когда при чтении книг нам требуется определить значение незнакомого термина. Этого мы достигаем с помощью анализа того Контекста, в котором употребляется данный термин. В процессе этого анализа мы устанавливаем различные смысловые связи и отношения между термином, значение которого требуется определить, и другими словами, значение которых нам хорошо известно. Подобные случаи очень часто встречаются при переводе с иностранного языка на родной язык» 1 . Процесс перевода, конечно, осложняется тем, что в нем сталкиваются два языка и в качестве помощника привлекается двуязычный или толковый словарь. По крайней мере, при письменном переводе.

Независимо от профиля будущего переводчика, основой развития его навыков должен служить письменный перевод. Только при письменном переводе можно соблюсти важнейшее условие: предварительное ознакомление со всем переводимым текстом до начала работы. Такое ознакомление исключается при устном переводе на слух — синхронном или последовательном. И, конечно, только записанный перевод поддается тщательному анализу, проверке и исправлению.

Следует различать буквальный и дословный перевод, что часто смешивают. Дословный перевод состоит в передаче структуры предложения без изменения конструкции и без существенного изменения порядка слов. В тех случаях, когда русское предложение имеет структуру аналогичную английскому и ее можно использовать без нарушения грамматических норм и логического хода мысли; дословный перевод допустим. Трудно возражать против дословной передачи таких предложений, как, например: Poverty is not vice. Бедность не порок.

Другое дело буквальный перевод, всегда приводящий или к искажению мысли подлинника, или к нарушению норм русского языка. Буквальный перевод бывает основан или па внешнем сходстве английского слова с русским (этимологический буквализм), или па использовании при переводе основного или наиболее распространенного значения английского слова без учета значения всего высказывания в целом (буквализм семантический). Обе разновидности буквализма — болезнь начинающих переводчиков. Поддаваясь сходству некоторых английских и русских слов — графическому или фонетическому, такой переводчик дает их ошибочное раскрытие, например: complexion — комплекция вместо цвет лица, compositor — композитор вместо наборщик, decade — декада вместо десятилетие, lunatic — лунатик вместо сумасшедший.

И этимологический и семантический буквализм одинаково недопустимы, так как и тот и другой или искажают смысл, или нарушают нормы русского языка

Когда дословный перевод грубо нарушает нормы русского языка, он приводит к синтаксическому буквализму. Перевод фразы па Я очень доволен слышать, что вы так говорите — наглядный пример синтаксического буквализма.

Свободный, — или вольный, перевод применяется в особых случаях, когда не требуется передачи стиля подлинника или когда воспроизведение стилистических особенностей оригинала сопряжено с большими трудностями (например, при переводе старинных текстов), или когда перевод делается для информации узкого круга лиц. Вольным может быть и прозаический перевод стихотворных текстов. В вольном переводе можно сокращать подлинник, опуская второстепенные подробности и интерпретируя трудные для понимания места. Конечно, вольный перевод специальных текстов может быть квалифицированно выполнен лишь специалистом.

Адекватный (полноценный) перевод — это перевод, который соответствует подлиннику по функции (полноценность передачи) и по выбору средств переводчиком (полноценность языка и стиля). Как мы увидим далее, функциональная точность, характерная для адекватного перевода, не только допускает, но нередко и требует отказа от формальных, словарных соответствий. Именно через функциональные соответствия подлиннику достижимо воссоздание единства содержания и формы на другой языковой основе. При этом важно помнить, что «перевод — это не простое механическое воспроизведение всей совокупности элементов подлинника, а сложный сознательный отбор различных возможностей их передачи. Таким образом, исходной точкой должно быть целое, представляемое оригиналом, а не отдельные его элементы» 2 .

Не следует думать, что сказанное об адекватности перевода имеет отношение только к переводу художественной литературы. Даже научно-технический и научно-популярный текст, даже простая газетная информация обладает своим стилем, который должен быть воспроизведен в переводе. Но конечно, это должен быть стиль, свойственный данному жанру в языке перевода.

Начнем с научно-популярного текста, написанного короткими предложениями, простым и ясным языком. Текст совсем не труден для понимания и на первый взгляд кажется легким для перевода. Попробуем перевести его фразу за фразой.

The respiratory system is the system of the body that deals with breathing. When we breathe, the body takes in the oxygen that it needs and removes the carbon dioxide that it doesn’t need.
First the body breathes in the air which is sucked through the nose or mouth and down through the trachea (windpipe). The trachea is a pipe shaped by rings of cartilage. It divides into two tubes called bronchi. These carry air into each lung. Inside the lung, the tubes divide into smaller and smaller tubes called bronchiolies. At the end of each of these tubes are small air balloons called alveoli.

Система дыхания – это система организма, которая связана с дыханием. Когда мы дышим, тело (организм) поглощает кислород, который ему нужен, и удаляет ненужный углекислый газ.

Сначала организм вдыхает воздух, всасывается (не подходит) поступает через нос или рот и движется вниз по трахее. Трахея – это трубка, сформированная кольцами из хрящей (хрящевыми кольцами). Она делится на две трубки, которые называются бронхами. Они несут воздух в каждое легкое. Внутри легкого трубки делятся на все более и более мелкие трубочки, которые называются бронхиолами. На конце каждой из этих трубочек находятся воздушные шарики (мешочки), называемые альвеолами.

На примере перевода этого сравнительно простого научно-популярного текста мы видим, во-первых, что почти в каждом предложении потребовались грамматические замены и перестановки. Во-вторых, что далеко не всегда можно было воспользоваться теми соответствиями слов, которые мы находим в англо-русском словаре. В ряде случаев мы вынуждены были искать новое, отсутствующее в словаре значение, так называемое контекстуальное значение слов и словосочетаний. Наконец, неоднократно в этом переводе приходилось добавлять слова, которые отсутствовали в подлиннике, и, напротив, исключать некоторые слова подлинника. Все это было необходимо для достижения адекватности перевода.

В заключение ознакомимся с некоторыми типичными ошибками в русском языке, часто встречающимися в работах начинающих переводчиков.

Некоторые замечания о типичных переводческих ошибках в русском языке.Очень трудно предвидеть и перечислить всетипичные нарушения норм русского языка при переводе. В дальнейшем мы попытаемся указать лишь на некоторые, наиболее существенные и частые ошибки этой категории, проистекающие из расхождения норм английского и русского языков.

В английском языке, как в устной, так и в письменной речи повторение одних и тех же и однокоренных слов в узких пределах предложения и даже смысловой группы не считается столь грубым нарушением стилистических норм, как в русском. Такие сочетания, как to gather together собраться вместе, не режут ухо англичанина.

Недопустимость «внутренней рифмы» в прозе общеизвестна. Однако переводчиками это правило нередко нарушается, особенно когда в предложении сталкивается несколько абстрактных существительных с окончанием на «ение» или «ание». Например: Угроза полного окружения возрастала по мере усиления движения сопротивления в этом районе. Эту фразу легко исправить, заменив одно из существительных глаголом: По мере того как ширилось движение сопротивления в этом районе, росла угроза полного окружения.

В первом варианте нарушена и другая норма русской стилистики: недопустимость употребления нескольких стоящих рядом косвенных падежей (усиления движения сопротивления). В плохих переводах не редкость примеры «серийного производства» существительных в родительном, дательном и прочих косвенных падежах с их определениями-прилагательными. Конечно, сохранение в переводе целой цепочки существительных иногда неизбежно, особенно если мы имеем дело с перечислением. При переводе однородных членов предложения замена существительных далеко не всегда желательна. Но в таких случаях особенно важно избегать нагромождения косвенных падежей.

Относительные местоимения в английском языке очень «короткие: who, which, that, тогда как русские, особенно в косвенных падежах, многосложны: которого, которому, о котором. Это первое, но далеко не единственное соображение, диктующее переводчику необходимость избегать нагромождения придаточных предложений, вводимых этими местоимениями. Хотя в русском языке придаточные определительные имеют более разговорный характер, чем соответствующие им причастные обороты, все же нужно избегать наслоения придаточных в переводе. Совершенно недопустимо употребление нескольких придаточных определительных, вводимых местоимением который.

Недопустима также в русском языке «симметричная» конструкция с причастиями по бокам.

In the meantime he worked, taking no recreation except when he wеnt to see Ruth, and living like a Spartan. (J. London).

Все это время, ведя спартанский образ жизни, Мартин работал, не покладая рук, давая себе отдых только для того, чтобы повидаться с Руфью.

Это предложение построено неправильно не только с точки зрения синтаксиса: главное в сообщении не может содержаться в деепричастном обороте.

Все это время Мартин вел спартанский образ жизни и работал не покладая рук, давая себе отдых лишь для того, чтобы повидаться с Руфью.

Переводчику следует помнить и о таком расхождении стилистических норм английского и русского языков, которое обусловлено различиями в обычаях. Например, по- английски можно сказать о присутствующем малознакомому человеку he или she, тогда как по-русски он или она в такой ситуации звучит невежливо. В переводе нужно заменять эти английские личные местоимения соответствующим именем или фамилией.

Разумеется, эти краткие замечания далеко не исчерпывают всех трудностей перевода, связанных с различиями в строе английского и русского языков. Здесь отмечены лишь наиболее характерные ошибки.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском:

Текст как объект лингвистической семиотики

Понятие текста в семиотике как наполненной смыслом структуры, состоящей из знаков. Вербальные и невербальные произведения в качестве текста. Дискуссия о знаковом статусе вербального текста. Текст как целое речевое произведение и связный знаковый комплекс.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Текст как объект лингвистической семиотики

С лингвистической точки зрения, под текстом понимается только вербальное произведение. В то же время вербальный текст, согласно современным представлениям, — это и феномен реальной действительности, и способ отражения действительности, построенный с помощью элементов системы языка. Кроме того, текст представляет собой основную единицу коммуникации, способ хранения и передачи информации, форму существования культуры, продукт определенной исторической эпохи, отражение психической жизни индивида и т.д. Все это создает основы для множественности описаний текста и для его многочисленных определений. Исследователями отмечается, что достаточно ясного ответа на вопрос, что в тексте, особенно в тексте художественном, следует считать основным предметом лингвистического анализа, до сих пор нет.

Дискуссионным также остается вопрос о знаковом статусе текста. В связи с этим выделяются следующие основные точки зрения:

1) текст — это языковой знак (П. Хартманн, Дресслер, Д. Фивегер);

2) текст — это речевой знак (Н.И. Серкова);

3) имея знаковую природу, текст не является знаком (М.Я. Дымарский).

Несостоятельность и первого, и второго определений убедительно доказал М.Я. Дымарский, приведя следующие аргументы:

1) текст изначально многозначен, многозначность текста не сформирована в результате диахронического его развития (как у знака-слова),

2) восприятие текста произвольно,

3) текст не является простым средством передачи информации, он концептуализирует ее и определенным образом окрашивает 1 . Кроме того, несмотря на то, что, как и языковой знак, текст обладает и планом выражения, и планом содержания, он не может иметь статуса языкового знака, так как обладает особым статусом, детерминированным такими свойствами речевой организации, как цельность и связность, невыводимость общего смысла из простой суммы значений составляющих.

Ho если текст не является знаком, то к каким единицам он относится — к единицам языка (текст — это микросистема, функционирующая «в обществе в качестве основной языковой единицы» и обладающая смысловой коммуникативной законченностью в общении 2 , языковая единица как «исходная примарная величина» 3 ), или же текст является единицей речи (текст является сложным речевым единством 4 , «текст в широком смысле — это то же самое, что речь текст в узком смысле — это единица речи максимальная конструктивная единица» 5 )?

Из всех подходов к решению вопроса о статусе текста нам наиболее близка точка зрения О.И. Москальской (в той ее части, которая характеризует текст как целое речевое произведение), которую исследователи чаще относят к первой из приведенных выше (текст — это языковой знак), но которая, на наш взгляд, несколько от нее отличается: текст, по мнению О.И. Москальской, является не только единицей речи, но и единицей языка, так как в основе построения текстов лежат общие принципы, которые относятся не к области речи, а к системе языка или к языковой компетенции 6 . (Мы не имеем в виду в данном случае точку зрения О.И. Москальской на текст в узком значении — СФЕ, которое, без сомнения, является языковой, синтаксической, единицей 7 ). Представляя данное определение, О.И. Москальская опирается на работу В.А. Бухбиндер: текст, являясь единицей речи, состоит из единиц языка — предложений; текст». объединяет в себе языковые сущности и речевые свойства. Он — одновременно единица языка и произведения речи» 8 . Думается, что данное определение не противоречит и позиции И.Р. Гальперина: «Текст — это произведение речетворческого процесса, обладающее завершенностью, объективированное в виде письменного документа, литературно обработанное в соответствии с типом этого документа, произведение, состоящее из названия (заголовка) и ряда особых единиц (сверхфразовых единств), объединенных разными типами лексической, грамматической, логической, стилистической связи, имеющее определенную целенаправленность и прагматическую установку» 9 . Как видим, автор подчеркивает отнесенность текста к речевому произведению, состоящему, однако, из языковых единиц — СФЕ.

Таким образом, текст признается основной единицей не только речи, но и языка, так как он объединяет». единицы всех низших уровней общностью замысла, целей и условий коммуникации» 1 «. Значения всех единиц языка реализуются в тексте, где данные единицы приобретают коммуникативную значимость и обусловленность, подвергаются определенной систематизации, в которой каждая единица — каждое языковое средство — не только наиболее полно проявляет свои сущностные признаки, но и обнаруживает новые, текстообразующие, функции. В рамках данного подхода доказано, что текст представляет собой коммуникативную структуру с отправителем и получателем сообщения, а также используемым ими кодом, что текст — это продукт совместной коммуникативной деятельности автора и адресата, в результате чего он приобретает черты речеповеденческого акта, который всегда семиотичен, так как рассчитан на восприятие его другим.

Многочисленные исследования текста в психолингвистическом аспекте также показывают, что текст представляет собой не линейную последовательность языковых элементов, а сложный, иерархически организованный репрезентант некоей смысловой нелинейной целостности (В.А. Пищальникова, Г.Г. Москальчук, А.А. Залевская, Ю.А. Сорокин и др.). В частности, Ю.А. Сорокин обращает внимание на следующее: «Текст понимается как знаковая продукция, представляющая собою систему визуальных/звуковых сигналов, интерпретируемых реципиентом и образующих у реципиента систему представлений (смыслов)» 11 .

Общим и особо значимым для нас является положение о том, что текст — это связный знаковый комплекс, который строится по законам языка, содержащего для этого необходимые языковые средства, которые можно воспроизвести и повторить при производстве других текстов. Таким образом, один и тот же знаковый комплекс может быть проанализирован и как грамматическое явление, и как речевое явление. Данные подходы, по мнению М.М. Бахтина,». не должны просто механически сменять друг друга, но должны органически сочетаться на основе реального единства языкового явления» 12 . Эта мысль М.М. Бахтина представляется нам достаточно продуктивной в плане открывающейся перспективы анализа всех единиц (вербальных и невербальных), объединенных в знаковый комплекс (поле) для выражения личностного смысла автора текста. Письменный текст мы рассматриваем, вслед за Ю. Лотманом и P Бартом, как семиотическую систему, то есть систему знаков — вербальных и невербальных. Обращаясь к тексту как к лингвосемиотическому феномену, мы опираемся на дефиницию Ю.М. Лотмана: «Текст представляет собой устройство, образованное, как система разнородных семиотических пространств, в континууме которых циркулирует некоторое исходное сообщение» 13 . Под «исходным сообщением» понимаем доминантный смысл данного текста.

Семиотический подход к письменной речи начал оформляться во второй половине XX века, точнее — в последней его четверти, хотя еще А.А. Реформатский обращал внимание на то, что». графические знаки, будучи специфическими средствами выражения семантической информации, содержащейся в рукописных и печатных текстах, выступают также как выразительные способы или приемы, вносящие в текст дополнительные смыслы» 14 .

О необходимости изучения вербального текста с точки зрения семиотического подхода как последовательности знаковых единиц, объединенных смысловой связью, писал В.Я. Пропп; на содержательную специфику параграфемных элементов, используемых в тексте, также обращали внимание ученые. Так, В.Я. Задорнова более 20 лет назад отмечала, что предметом исследования на втором, метасемиотическом, уровне должно быть некоторое новое мета — (коннотативное, метафорическое, образное) содержание языковых элементов в художественном контексте.

Как известно, коннотативное содержание имеет свой план выражения — первичные денотативные знаки естественного языка, коннотация может возникать в результате глубинных семантических отношений, устанавливающихся между языковыми единицами в пространстве текста. В художественном тексте могут актуализироваться не только коннотативные смыслы, создающиеся благодаря содержательным компонентам языковых форм, но и имплицитные, возникающие в результате невыраженности формальными средствами грамматических и лексико-грамматических категорий, но осознаваемые в коммуникативном акте. Преимущество тех или иных компонентов (знаков), составляющих художественный текст и выступающих в качестве маркеров личностных смыслов (концептов) авторской картины мира, обусловлено стратегией автора и соотносится, в силу этого, с коммуникативным заданием данного текста.

Одним из способов выражения скрытого смысла являются графические средства языка, используемые автором текста. Тем более что». смысл как образующая сознания включает все характеристики объекта — вербальные, слуховые, визуальные, тактильные, вкусовые и др. » 15 . Как отмечают современные исследователи,». мысль никогда не бывает безобразной, всегда сопровождается какими-то представлениями, большей частью зрительными. Вследствие этого соотнесение какой-либо внешней репрезентации с идеальным содержанием оказывается скрытым «понятийным движением”, а сами средства формализации «являются выражением определенного содержания в исходном пункте и находят в конечном счете понятийную интерпретацию”. Таким образом, идеальное содержание опознается «сквозь знак” благодаря способности человеческой психики соотносить и соединять материальную репрезентацию и ее идеальный аналог» 16 . Текст в этом случае понимается как вербальное произведение, имеющее знаковую природу и представляющее собой целостную коммуникативную систему с определенной прагматической программой.

Структура текста, с традиционной точки зрения, рассматривается как модель с вертикальным (глубинным) и горизонтальным (поверхностным) развитием. Это отмечали Т.А. Ван Дейк, А. Нойберт, деБограндиряддр. исследователей. В работах Л.С. Выготского, Н.И. Жинкина и А.А. Леонтьева также высказывалась идея о смысловой структуре текста как многоступенчатой иерархии смысловых единиц. Идея «нелинейности» смысловой структуры текста подтверждается в трудах М.М. Бахтина, В.В. Виноградова, Г.А. Гуковского, Б.А. Успенского. В частности, предложенная Б.А. Успенским теория исследования структуры текста с позиции определения точек зрения, с которых ведется повествование, способствует выявлению новых элементов содержательного и идейнообразного уровней художественного произведения, а также смысловой глубины текста.

Мы согласны с М.Я. Дымарским в том, что попытки представить смысловую структуру текста только с опорой на элементарные пропозиции, как это присутствует в работах И.П. Севбо, Б.А. Маслова, или на денотативные элементы («сетки денотатов») в исследованиях А.И. Новикова и Л.А. Черняховской (нам импонирует предложенное Л.А. Черняховской самое общее определение смысловой структуры как нелинейной иерархии взаимосвязанных смысловых единиц различных степеней сложности) (Черняховская, 1983) не вполне удовлетворительны, так как». в первом случае результаты резко расходятся с синтаксической организацией текста, а во втором происходит неизбежная потеря важных смысловых элементов и в конечном итоге — существенное искажение смысла целого» 17 .

К таким же выводам приходит и Г.Г. Москальчук: ссылаясь на работу Е.А. Коржневой, Г.Г. Москальчук пишет, что в указанной работе доказано,». что методика определения доминантного смысла текста посредством слова оказывается неадекватной получаемым результатам. Эксперимент, направленный на обозначение в тексте доминантного смысла посредством слов, выявляет инвариант восприятия текста, а не важный смысл. При определении смысла важен лексико-синтаксический уровень текста, который включает в себя весь комплекс языковых средств и связей. В отличие от содержания, моделирующего определенный фрагмент действительности, и которое, вероятно, можно изучать при помощи отдельных слов, выделяется смысл как ментальное образование, который является результатом всей совокупности языковых средств, составляющих текст. И минимальным уровнем, на котором начинает структурироваться смысл, является лексико-синтаксический» 18 .

He вполне достаточным, на наш взгляд, является и представление о смысловой структуре текста как простой совокупности предикатем, хотя, несомненно, именно предикатемы, объединенные в смысловые блоки, образуют базовую часть смысловой структуры текста. Однако, как отмечает и сам автор анализируемой теории, существуют тексты с эксплицитной и имплицитной смысловыми структурами. В таких текстах имеется два смысловых слоя, второй из них В.М. Бондарь называет «психолингвистическим коррелятом» подтекста, который «безошибочно воспринимается реципиентом». Очевидно, что данный подтекст формируется не только на основе рассеянных по всей структуре «формально не связанных между собою рем» 19 .

Г.И. Климовская, представляя смысловую структуру в виде нескольких ярусов — рядов смыслов, считает возможным разделить все смыслы, «прирастающие» в составе актуализированного текста, на коммуникативно-речевые (основные, обязательные — это прямые смыслы, лежащие на поверхности) и стилистические (дополнительные, вторичные — смыслы второго, глубинного, яруса, понятные подготовленному читателю). Стилистические смыслы Г.И. Климовская относит к непреднамеренным, незапрограммированным автором текста 2 «. С этим положением можно согласиться только частично: безусловно, существуют тексты, подтекстное, имплицитное значение которых не могли предположить их авторы. Ho существуют и авторы, программирующие подтекст (к таким авторам относится, в частности, А.И. Солженицын). Вопрос заключается в другом: какие средства могут эксплицировать имплицитные смыслы?

В предлагаемых М.Я. Дымарским условиях и механизмах преобразования смысла, лежащих в основе смысловой структуры текста и формирующих его доминантный смысл («результирующий смысл» в терминологии М.Я. Дымарского), обратим внимание на следующий момент: по мнению исследователя,». выбор читателем актуальной на данный момент восприятия текста модальности может быть продиктован любым сегментом текста, вплоть до фонического уровня, однако при анализе, претендующем на объективность, роль опоры должна отводиться сегментам, несущим лингвистически определяемые приметы выдвижения, актуализации» 21 . Смысловая структура текста, представляющая собой систему концептуально значимых смыслов, организованных в синтагматическом плане линейно, но выстраивающихся в процессе функционирования текста в иерархию, зависит определенным образом от поверхностной структуры текста, так как «отталкивается» от непосредственно видимого, наблюдаемого. Концептуально значимый смысл». не обладает жесткой прикрепленностью к какой-либо единице плана выражения», он может быть выражен». и отдельным высказыванием (в том числе и однословным, даже междометным), и достаточно протяженным фрагментом текста» 22 . Чрезвычайно интересным представляется в этом плане высказывание А. Прието: «Структура замыкает движение и значение своих элементов внутри себя самой и, регулируя все это как целое, создает свой смысл» 23 .

При анализе художественного текста мы исходим из положения о неотделимости содержания, проблемно-тематической структуры произведения от формальной композиционной его структуры, причем последняя, на наш взгляд, играет роль генератора глубинных пластов содержания, то есть основных концептов авторской картины мира. Языковая картина мира писателя представляет собой определенное полевое образование, формирующееся на всех языковых уровнях (ученые пишут о выделении в структуре ЯЗЫКОВОЙ личности собственного лексикона, семантикона, грамматикона и прагматикона как структурных зон или уровней) и специфически проявляющееся в образном пространстве художественного произведения, а также выступающее своеобразным регулятором отношений между планом содержания художественного текста и планом его выражения. Определение средств выражения, таким образом, детерминировано не только стилистически (в пределах выбран — ного стиля речи), но и идиостилистически. Языковая личность автора текста определяет самое главное соотношение — реальное (действительность) / виртуальное (текст) — иначе говоря, семиозис текста.

В определении понятия «композиция текста» мы опираемся на идеи В.В. Виноградова, И.А. Фигуровского, Е.А. Иванчиковой, О.И. Москальской и других ученых.

В.В. Виноградов выделял два типа композиции, или иначе — два типа структурирования художественного произведения: 1-й тип — это первично-содержательная внутренняя структура произведения, названная термином «композиция»; 2-й тип — первично-формальная, внешняя структура произведения, названная термином «архитектоника», проявляющаяся в принципах разделения произведения на части от тома до абзаца 24 .

Е.И. Шендельс понимает термины «композиция» и «архитектоника» как дублеты, объединяющие «строевые элементы»: «Если бы мы обратились к композиции (архитектонике) текста, — пишет автор, — то можно было бы выявить цепочку единиц: текст 25 .

С.А. Кестен рассматривает композицию произведения и его архитектонику как целое и часть. Композиция, с указанной точки зрения, состоит из двух компонентов: внутреннего деления текста, то есть тематического построения, и внешнего деления — то есть архитектонического (формального) построения. Внешнее деление текста происходит при членении текста на абзацы. Абзац, таким образом, в данной структуре выполняет архитектоническую функцию 26 .

Нам близко определение композиции Э.Г. Ризель, в котором говорится о том, что композиция произведения представляет собой единство внутренней структуры содержания, внешнего членения произведения на части и совокупности композиционно-речевых форм 27 . Следовательно, анализ внешней композиции (графической формы) текста предполагает лингвосемиотический и лингвоэстетический анализ произведения в целом: внешней графической формы, структуры текста, его содержания. В художественном тексте внешняя композиция всегда связана с содержанием, она мотивирована авторским замыслом, обеспечивает художественную целостность произведения. Для внешней композиции важны не только отбор элементов целого, но и объединение, и расчленение элементов целого, а также принцип сочетания и расстановки композиционных элементов. Следовательно, и такое явление, как делимитация текста на абзацы, нельзя рассматривать в отрыве от композиции произведения.

По мнению М.Я. Дымарского, текстовая форма предполагает». реальную субъектную коммуникативную активность». М.Я. Дымарский обращает внимание и на такую специфику текста, как представление его в развернутой форме, предполагающей». расчленение исходного смыслового континуума (замысла) на ряд составляющих», поэтому в организации текста, по мнению ученого,». огромное значение приобретают средства делимитации и интеграции» 28 . Позволим себе продолжить мысль исследователя предположением о том, что сигналами для дешифровки свернутого коммуникативного акта, стимулирующими активность в нем адресата, могут быть невербальные графические средства и композиционные приемы их использования.

Иллюстрацией взаимоотношения между внешней графической формой и смыслом текста при подходе к тексту как лингвосемиотическому феномену может служить отрывок из 20 главы романа «В круге первом» А.И. Солженицына. Данный роман является одним из самых композиционно продуманных художественных произведений в творчестве А.И. Солженицына. Основная идея романа — идея всеобщей связанности, причастности всех ко всему — выражается через композицию романа, основанную на кругообразной схеме. Рассматриваемый фрагмент (композиционный блок), посвященный Сталину, также имеет кругообразную конструкцию. Мы пронумеровали абзацы для удобства анализа, сохранив все остальные особенности графического оформления текста, в том числе двойной и тройной абзацный отступ:

«Уже три раза сменено собрание сочинений Ленина, дважды — Основоположников. Давно заснули все, кто спорил, кто упоминался в старых примечаниях, — все, кто думал иначе строить социализм. И теперь, когда ясно, что другого пути нет, и не только социализм, HO даже коммунизм давно был бы построен,

если б не зазнавшиеся вельможи; не лживые рапорта; не бездушные бюрократы; не равнодушие к общественному делу; не слабость организационно-разъяснительной работы в массах; не самотек в партийном просвещении; не замедленные темпы строительства;

нэ простои, нэ прогулы на производстве, нэ выпуск нэдоброкачественной продукции, нэ плохое планирование, нэ безразличие к внедрению новой техники, нэ бездеятельность научно-исследовательских институтов, нэ плохая подготовка молодых специалистов, нэ уклонение молодежи от посылки в глушь, нэ саботаж заключенных, нэ потери зерна на поле, нэ растраты бухгалтеров, нэ хищения на базах, нэ жульничество завхозов и завмагов, нэ рвачество шоферов,

1) нэ’ самоуспокоенность местных властей! нэ’ либерализм и взятки в милиции! нэ’ злоупотребление жилищным фондом! нэ’ нахальные спекулянты! нэ’ жадные домохозяйки! нэ’ испорченные дети! нэ’ трамвайные болтуны! нэ’ критиканство в литературе! нэ’ вывихи в кинематографии! —

2) когда всем уже ясно, что ка’мунизм на’ — верной дороге и — нэ’далек а’т-завершения, — высовывается этот кретин Тито са’ — своим талмудистом Карделем и заявляет, шьто’-камунизм надо строить нэ’ так. » 29

Часть 1-го абзаца до слов «И теперь. «это введение, или интродукция, выполняющая служебную роль. Фрагмент текста со слов «И теперь.», с точки зрения структуры, представляет собой сложное предложение, расчлененное на 5 ложных абзацев и имеющее рамочную конструкцию. Часть данной конструкции, находящаяся в 1-м абзаце («И теперь, когда ясно, что другого пути нет, и не только социализм, но даже коммунизм давно был бы построен»), и 5-й абзац составляют сложную ключевую фразу с дистантным расположением частей. 2, 3 и 4-й абзацы — это ряды однородных придаточных условных предложений, в которых только называются лица, предметы или обстоятельства, из-за которых ситуация (построение социализма и коммунизма), представленная в главной по отношению к этим предложениям части («не только социализм, но даже коммунизм давно был бы построен»), оказывается нереальной.

Раскрытие смысла отрывка происходит «сверху вниз», «путем развертывания некоторого доминирующего смыслового ядра» 3 «. На первый взгляд, происходит последовательное развертывание рассуждения о причинах, препятствующих завершению строительства социализма и коммунизма в стране. Причин называется так много (25 компонентов), что они разбиты автором на блоки-ряды в зависимости от степени важности: 2-й абзац называет объективные причины, в 3-м от значительных, весомых условий, мешающих строительству коммунизма, намечается переход к более мелким, незначительным («рвачество шоферов»), в 4-м абзаце экспрессия нарастает, раздражение персонажа доходит до предела и выливается в озлобленность против всех и вся: «испорченных детей», домохозяек, литературы и кинематографии, также мешающих строительству коммунизма.

Группировка и делимитация однородных компонентов на структурные части, композиционное выделение их из структуры предложения приводит к их актуализации. В результате в тексте рождается свой внутренний механизм семантических отношений, которые образуют обратный смысл: коммунизм и не мог быть построен, если все против него, начиная от «трамвайных болтунов» и заканчивая противником Сталина — Тито; или его действительно надо было строить «не так».

От абзаца к абзацу происходит изменение коммуникативного способа (речевой формы) текста. 1-й и 2-й абзацы — это авторская речь. В 1-м абзаце используется разрядка в слове иначе («иначе»), способствующая его интонационному (повышение тона, логическое ударение), логическому выделению и актуализации. В 3-м абзаце в частице не появляется твердый согласный (качество согласного передается буквенным способом: [нэ]), характерный для сталинского произношения, — таким образом речь героя «внедряется» в контекст авторского повествования. Между компонентами-синтагмами, составляющими абзац, сокращаются паузы. Графически это выражается заменой знака препинания («точки с запятой») между компонентами на («запятую»). В 4-м абзаце используется еще два графона: на частице появляется графический знак ударения (‘) и восклицательный знак после каждого компонента. Достигаемый этим приемом эффект приводит к тому, что данные компоненты-синтагмы воспринимаются теперь как лозунги, выкрикиваемые с трибуны. Знаки препинания в 3-м и 4-м абзацах выполняют, помимо синтаксической, метасемиотическую функцию, или, по выражению И.А. Бодуэна де Куртене, подчеркивают». главным образом семасиологическую сторону, указывая на настроение говорящего или пишущего и на его отношение к содержанию письменно обнаруживаемого. » 31 5-й абзац имеет полностью маркированную просодию: графически он представляет собой упрощенную транскрипцию (используется буква а для обозначения в слабой позиции, ь знака после , отмечено укороченное произношение [м] и т.д.). Данный прием (использование упрощенной фонетической транскрипции) обладает высокой выделяющей способностью, в силу чего интерпретатор акцентирует свое внимание на маркированном таким образом участке текста. В данном абзаце также используется разрядка на слове «н’э т а к», подчеркивающая особое значение слова, содержащего явное противопоставление подтексту. Общий уровень тона данного речевого такта [«шьто’ — камунизм надо строить нэ’ так. «] сдвигается вверх и произносится в верхнем регистре, а последний компонент такта — последнее фонетическое слово [«нэ’ т а к»] — произносится с большей длительностью и громкостью. Вся интонационная конструкция (в данном случае ИК-6) способствует выражению неожиданного обнаружения высокой степени признака действия. Графическая презентация данного слова коррелирует с выделенным таким же способом словом иначе, замыкая логический круг и реализуя имплицитную связь значений графически маркированных слов с широким контекстом, создавая подтекстное звучание, позволяющее выявить дополнительные смыслы. Дефисное слогоделение, обилие ударений, нарушающих языковую норму, особенности произношения гласных и согласных, примененные автором в качестве выразительного и изобразительного средства графического оформления текста, создают специфическую речевую характеристику персонажа. Рассматриваемый оригинальный вариант графического оформления абзаца является прямым указанием автора на принадлежность данного отрезка дискурса: это звучащая речь персонажа. Таким образом, использование графонов способствует включению прямой речи в авторское повествование. Графоны становятся формальными маркерами прямой речи.

Смена коммуникативного способа подтверждает мысль о том, что в романе «В круге первом» А.И. Солженицын». избирает метод изображения, который приводит к формированию фокусировано рассредоточенного гетеродиегетического повествования (по классификации Я. Линтвельта). Поэтому отношения между «голосами” автора и героев в романном целом не статичны, а, напротив, отличаются крайней подвижностью и пластичностью» 32 . Можно добавить, что голоса автора и героев смешиваются, переплетаются в текстовом поле романа, создавая контаминированную синтаксическую конструкцию.

Итак, особое абзацирование фрагмента текста не только делает текст обозримым (если все 25 однородных компонентов включить в один абзац, его восприятие будет затруднено: такой способ представления информации создает очень высокий уровень избыточности сообщения), но и способствует более глубокому пониманию личностных смыслов, заложенных автором в тексте, так как при восприятии читатель декодирует не только денотативный срез текста, но и коннотативный, создаваемый запрограммированными автором импликациями как языкового (вербального) уровня, так и кинетического, паралингвистического и особенно ритмико-интонационного рядов. Форма предъявления поступающей информации (оптический образ анализируемого композиционного блока) способствует концентрации смыслов на данном участке текста и завершает процесс создания у реципиента полного образа произведения, помогая расставить необходимые акценты в соответствии с замыслом автора и обеспечивая реализацию авторской интенции.

По мнению У. Эко, автор может вводить в текст «формы организованного беспорядка» для увеличения способности текста передавать информацию 33 . В анализируемом фрагменте текста А.И. Солженицына в качестве таких форм выступает система невербальных знаков, являющаяся следствием опосредованного способа референции текста к действительности. В процессе образования различных знаковых комбинаций, данная система разрушает однозначность и каузальность связей текста с реальной действительностью. Возможные трансформации текста нарушили бы экспликацию репрезентированных автором смыслов.

лингвистическая семиотика текста вербальный

Примечания

1. Дымарский, М.Я. Проблемы русского текстообразования: сверхфразовый уровень организации художественного текста: автореф. дис. д-ра филол. наук / М.Я. Дымарский. — СПб., 1999. — С.11-12.

2. 2 Колшанский, Г.В. Коммуникативная функция и структура языка / Г.В. Колшанский. — М., 1984. — С.35.

3. Шендельс, Е.И. Грамматика текста и грамматика предложения / Е.И. Шендельс // Иностр. язык в шк. — 1985. — №4. — С.17.

5. 3.Я. Лингвистика текста / 3.Я. Тураева. — М., 1986. — С.7.

6. Касевич, В.Б. Семантика. Синтаксис. Морфология / В.Б. Касевич. — М., 1988. — С.50-51.

7. Москальская, О.И. Грамматика текста (пособие по грамматике немецкого языка для ин — тов и фак. иностр. яз.): учеб. пособие / О.И. Москальская. — М.: Высш. шк., 1981. — С.9.

8. 7 Там же. — С.13.

9. Бухбиндер, В.А. О некоторых прикладных и теоретических аспектах лингвистики текста / В.А. Бухбиндер // Лингвистика текста и обучение иностранным языкам. — Киев, 1978. — С.35.

10. Гальперин, И.Р. Текст как объект лингвистического исследования / И. P Гальперин. — М., 1981. — С.18.

11. Бухбиндер, В.А. О некоторых прикладных и теоретических аспектах. — С.30-31.

12. Сорокин, Ю.А. Психолингвистические аспекты изучения текста / Ю.А. Сорокин. — М.: Наука. — 1985. — С.6.

13. Бахтин, М.М. Проблема текста в лингвистике, филологии и других гуманитарных науках / М.М. Бахтин // Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин,-М., 1979. — С.244.

14. Лотман, Ю.М. Текст в тексте / Ю.М. Лотман // Текст в тексте. Труды по знаковым системам. XIV. — Тарту, 1981. — С.7.

15. Реформатский, А.А. Техническая редакция книги / А.А. Реформатский. — М., 1933. — С.90.

16. Босова, Л.М. Соотношение семантических и смысловых полей качественных прилагательных: психолингвистический аспект: автореф. дис. д-ра филол. наук / Л.М. Босова. — Барнаул, 1998. — С.14.

18. Дымарский, М.Я. Проблемы русского текстообразования. — С.15.

19. Москальчук, Г.Г. Структурная организация как аспект общей теории текста / Г.Г. Москальчук // Вестн. Оренб. гос. ун-та. — 2006.

20. № 1. — Т.1. Гуманитарные науки. — С.78.

21. Бондарь, В.М. Смысловая структура текста в языках различных типов (психолингвистический анализ на материале газетных текстов английского и русского языков): автореф. дис. канд. филол. наук / В.М. Бондарь. — М., 1990. — С.15.

22. 211 Климовская, Г.И. Стилистическая культура атрибутивного смыслового акцентирования в современном русском языке: автореф. дис. д-ра филол. наук / Г.И. Климовская. — СПб., 1992. — С.16.

23. Дымарский, М.Я. Проблемы русского текстообразования. — С.17.

24. Там же. — С. 19.

25. Прието, А. Из книги «Морфология романа» / А. Прието // Семиотика: антология / сост. Ю.С. Степанов. — Изд.2-е, испр. и доп.

26. М.: Академ. Проект; Екатеринбург: Делов. кн., 2001. — С.409.

27. Виноградов, В.В. О теории художественной речи / В.В. Виноградов. — М.: Высш. шк., 1971. — С.105-211.

28. Шендельс, Е.И. Грамматика текста и грамматика предложения. — С.17.

29. Кестен, С.А. Структура абзаца и его роль в архитектонике и композиции художественного текста/Е.А. Кестен // Иностранные языки в вузах Узбекистана: науч. тр. / Ташкент, гос. пед. ин-т им. Низами. — Ташкент, 1975. — Вып.8. — С.257-258.

30. Ризель, Э.Г. Текст как целостная структура в аспекте лингвостилистики / Э.Г. Ризе ль // Лингвистика текста. Ч. II. — М., 1974. — С.38.

31. Дымарский, М.Я. Проблемы русского текстообразования. — С.8.

32. Солженицын, А.И. В круге первом: роман / А.И. Солженицын. — М.: Худож. лит., 1990. — С.136.

33. 311 Колшанский, Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. — С.119.

34. Бодуэн де Куртенэ, И.А. Избранные труды по общему языкознанию / И.А. Бодуэн де Куртенэ. — Т.П. — М.: Изд-во АН СССР, 1963. — С.239.

35. Молько, А.В. Поэтика автобиографического повествования в прозе А.И. Солженицына и некоторые проблемы художественного сознания XX века/А.В. Молько // Культура и текст. Литературоведение. Ч.2: сб. науч. тр. — СПб.; Барнаул, 1998. — С.69.

36. Эко, У. Отсутствующая структура. Введение в семиологию / У. Эко; пер. с ит.

37. В.Г. Резник и А.Г. Погоняйло. — СПб.: Симпозиум, 2004. — С.60.

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Структура текста, морфологический уровень. Исследование текста с лингвистической точки зрения. Прямонаправленная и непрямонаправленная связность текста. Важность морфологического уровня текста в понимании структуры текста и для понимания интенции автора.

реферат [30,4 K], добавлен 05.01.2013

Понятие текста в концепциях лингвистов и психолингвистов, его основные характеристики, свойства и функции. Подходы к его описанию. Природа и процесс порождения текста. Механизмы и особенности его восприятия на примере анализа художественного произведения.

курсовая работа [47,8 K], добавлен 15.01.2014

Теоретические основы изучения текста. Разграничение текста и дискурса. Понятие текста и подходы к его анализу. Употребление терминов texte и discours во французском языке. Сравнительно-сопоставительное исследование текста астрологического прогноза.

дипломная работа [204,5 K], добавлен 03.07.2009

Изучение вопросов об определении поэтической функции языка, понятие лингвистической поэтики. Сцены как вариативное начало в составе рамки содержательной конструкции текста. Понятие содержания текста. Цельный versus комплексный анализ интенции текста.

реферат [38,4 K], добавлен 14.08.2010

Составляющие единицы текста, сложное синтаксическое целое как текстовая единица, его структурная и внутренняя организация. Соотношение абзаца и сложного синтаксического целого. Средства связи единиц. Анализ текста по схеме профессора Солганика Г.Я.

реферат [23,0 K], добавлен 10.11.2011

Возможности единиц языка. Передача содержания текста и его смысла. Владение основными речеведческими понятиями, умение определять стиль текста, тип речи, средства связи предложений в тексте. Тенденции слияния обучения языку и речи в единое целое.

творческая работа [248,3 K], добавлен 19.08.2013

Современные подходы интерпретации анализа художественно-прозаического текста с учетом его специфики, базовых категорий и понятий. Рассмотрение художественного текста как единства содержания и формы. Практический анализ текста «A Wicked Woman» Дж. Лондона.

курсовая работа [48,5 K], добавлен 16.02.2011

Разновидности структуры текста. Основные правила написания введения, основной части и заключения. Выбор названия и заголовков. Логичность текста, правильная организация его частей, связность предложений между собой. Простые и сложные предложения.

презентация [55,2 K], добавлен 23.11.2015

Художественный текст как особый вид текста в переводческой практике, его структура и коммуникативная сущность. Особенности восприятия художественного текста. Примечания автора как вспомогательное средство в восприятии перевода произведения, его приёмы.

дипломная работа [63,9 K], добавлен 08.08.2012

Лингвостилистические особенности эпистолярного текста. Приемы реорганизации субъектной структуры текста письма при переводе с английского языка на русский. Анализ писем с точки зрения лингвистических и коммуникативно-прагматических особенностей.

дипломная работа [97,5 K], добавлен 29.07.2017

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.