В силу объективных обстоятельств развития России вопросы экономики и экономической жизни переместились в центр общественного сознания, многих общественных наук и философии. Это понятно, перестройка и реформы вошли в сознание людей в виде экономической терминологии и идеологии. Но не только поэтому. Экономика – наиважнейшая система средств жизнеобеспечения общества, развития человека.
В начале нашего века русский философ С.Н. Булгаков в своей книге «Философия хозяйства» изобразил экономику как способ борьбы общества за жизнь со стихийными силами природы. Хозяйство – это действительное отношение человека к миру, причем не только деятельное, но и идеально-проективное отношение. Хозяйственное отношение к миру имеет не только практическое, но философское значение.
Понять экономику, как она функционирует – это в сущности понять социальный мир, его глубинные законы и скрытые смыслы. Познание экономики служит средством изучения политики, идеологии, социального поведения людей, часто затрагивает и нравственные проблемы (провозгласили же наши рыночники «нравственно все то, что эффективно»). Надо философски подходить к взглядам и теориям экономистов, поскольку они предлагают не только модели экономики, но и модели жизнеустройства общества, социальные цели и идеалы, как например, К. Маркс и Ф. фон Хайек.
Философия экономики– это философское осмысление мировоззренческих и научных основ, знаний об экономике, системы хозяйствования в целом, всего, что имеет отношение к экономике, ее места в мире природы, общества и человеческой культуры. Лозунг «к экономике следует подходить только с экономическими мерками» ложен. Экономика продолжает политику, идеологию. Экономические доктрины представляют из себя отражения философских теорий, социальных и духовных принципов и не являются автономными, самодостаточными дисциплинами.
Американский профессор Поль Самуэльсон характеризует экономику пятью признаками. Экономика – это: 1) использование людьми производственных ресурсов (таких как труд, товары производственного значения, например, машины, технические знания) для производства различных товаров и распределения их между членами общества в целях потребления; 2) виды деятельности, связанные с обменом и денежными сделками; 3) повседневная деловая жизнедеятельность людей, извлечение ими средств к существованию и использование этих средств; 4) налаживание и осуществление потребления и производства; 5) богатство.
Всякое определение имеет недостатки, в том числе и это. В нем не схвачен такой важный признак экономики как «управление». «Экономия» в переводе с греческого и есть «управление хозяйством». Не просматривается и системность экономики.
Система экономики – это система организации всех элементов общественного хозяйства. Она функционирует за счет способа производства , института собственности, экономического механизма, труда, кредитно-денежной системы и т. д. Хозяйствовать – это производительно организовать взаимодействие между вещными производительными силами и живым трудом людей (труд – энергозатратное целесообразное взаимодействие человека со средствами производства и окружающей средой). Способ производства – это единство производительных сил (материальных и личных факторов) и производственных отношений – отношений людей в процессе производства, хозяйственной деятельности в целом. В системе экономики помимо отдельных хозяйствующих субъектов (предприятия, объединения, фирмы) следует выделить и совокупный хозяйствующий субъект – само общество как хозяйствующий субъект. Деятельность общества как хозяйствующего субъекта обусловлена политической системой.
В основе эффективной работы экономической системы лежит экономический механизм – система с материальными ресурсами и человеческими связями, «думающая» и «решающая». Именно этот механизм обеспечивает связь хозяйствующих субъектов, консолидацию и развитие всей экономической жизни общества. Хозяйственному механизму присущи черты управления, он одно из средств управления обществом. Качество работы хозяйственного механизма зависит от культуры людей – культуры социальной (общественных, экономических связей) и культуры личной (от знаний, идей, качеств, идеалов, способностей и т. д.). Хозяйственный механизм – это мир культуры. Чтобы заработали механизмы рыночной экономики, нужна культура рыночных отношений. На Западе она формировалась столетиями.
Рынок – достаточно эффективная форма хозяйствования, возникшая в связи с разделением труда, продуктом обмена и развитием производительных сил. Он – регулятор неравновесной самоорганизующейся экономической системы со всеми признаками обратной связи. Есть ряд экономико-политических факторов, которые обеспечивают цивилизованный рынок: 1) стабильная, единая финансовая система; 2) адекватное обеспечение денежных знаков товарами; 3) необходимая для рынка инфраструктура; 4) политическая стабильность в стране; 5) правовая экономика.
Но в реальной развитой экономике не следует противопоставлять рыночные механизмы плановым. План и рынок – два способа управления экономикой и вполне совместимые. Рыночные механизмы не могут обеспечить затраты на оборону, на науку, на строительство энергосистемы, транспортных магистралей и т. д. Развитие этих направлений хозяйственной деятельности связано с планированием. Как правило, рыночная экономика характеризуется высоким уровнем безработицы, инфляцией, платностью большинства услуг, мнимым движением ценных бумаг. Существует миф и о благе конкуренции. Конкуренция допустима только при производстве однотипной продукции, так сказать, в отдельной отрасли. Межотраслевая конкуренция может разрушить народное хозяйство.
Философия экономики и должна разобраться в том, почему, как и на какой основе предлагаются миру те или иные экономические реформы, экономические теории. Значение философии хозяйства велико именно в критические периоды экономического и социального бытия общества.
Проблема налаживания жизнеспособной экономики в России – это не только проблема экономическая, политическая, но и мировоззренческая. В основе экономических теорий лежит то или иное понимание общества, человека, мотивов человеческого поведения в социально-экономической сфере. Экономисты (А. Смит, К. Маркс, Дж. Кейнс, Ф. Хайек и др.) предполагают свое понимание экономической жизни. Но где истина? Часто говорят о экономических доктринах, но почти никто не говорит о первопринципах экономических теории. Их-то анализ важен для философии экономики.
За два века существования экономической науки можно выделить несколько ведущих направлений или течений: 1) классический экономический либерализм (А. Смит и др.). 2) экономическая доктрина Маркса. 3) доктрина Кейнса, кейнсианство. 4) «политэкономия социализма», 5) «экономикс» (economics).
Остановимся на философско-мировоззренческих предпосылках этих экономических учений. Представители классической политэкономии либерализма (А. Смит, Д. Рикардо и др.) придерживались рационалистической философии, пытаясь вывести законы общества из природы «хозяйственного человека», вступающему в экономические отношения с другими. Они ограничивались представлением о человеке как автономном индивиде-эгоисте, преследующем свои личные интересы. Общество мыслилось ими как суммирование экономических интересов. Хозяйствующий субъект не связан с обществом узами традиции, культуры, национального наследия. Эти экономисты черпали своих взгляды из философских воззрений Дж. Локка, Мандевиля, распространяющих на обществе механическую метафору «часов».
Экономическая доктрина К. Маркса.К. Маркс показал, что производство носит общественный характер и исходным пунктом политической экономии должно служить общество, а не отдельный индивид. Там, где экономисты-либералы видели лишь отношение между вещами, К. Маркс увидел отношение между людьми-товаропроизводителями. Товар, капитал – это овеществление определенных общественных отношений. Товарный фетишизм – характерная черта классической либеральной экономической теории – подвергся критике в учении К. Маркса.
Доктрина Дж. М. Кейнса.Английский экономист Дж. М. Кейнс создал теорию регулирования капиталистической экономики (под воздействием экономического кризиса 1929–33 гг. в США и др. странах). Он акцентирует внимание на анализе макроэкономических величин (национальный доход, капитальные вложения, занятость, потребление, сбережения и др.). Предмет исследования Кейнса – количественные закономерности в соотношениях этих величин. Основная цель экономической теории Кейнса – поддержание «эффективного спроса» и «полной занятости».
При всех различиях анализируемых доктрин (либерализм, марксизм, кейнсианство) им свойственно оперирование социально-экономическими абстракциями, механическое отношение к хозяйственному человеку и обществу.
Экономикс.Либеральные экономисты, теоретики «экономикс» часто утверждают, что они стоят вне всякой идеологии, философии, что их интересуют чисто экономические аспекты. Но это не так. Либеральные экономические теории, лишенные национальных привязок, лучше экспортируемы. Современное западное общество исповедует идеи экономического либерализма, но с учетом концепции Маркса и Кейнса. Под вывеской либеральных идей не только пропагандируется, но и утверждается идея единого и гомогенного экономического пространства, лишенного национальных и государственных границ. Экономика, как и экономические теории, являются частью глобального противостояния, смысловых войн на нашей планете. За экономическими теориями стоят различные философско-мировоззренческие позиции, социальные и духовные принципы.
Контрольные вопросы
1. Что такое философия экономики?
2. Какова структура и система экономики?
3. В чем суть рынка и рыночных отношений?
4. Дайте философский анализ экономических теорий.
- 1. Общая проблематика философского анализа экономической жизни общества.
- 2. Экономическая жизнь в зеркале традиционных и современных философских подходов.
- 3. Философско-методологические проблемы экономической науки.
- 4. Экономическая практика сквозь призму культурцентристской методологии.
- 5. Антропологический аспект современной экономической жизни.
Общая проблематика философского анализа экономической жизни общества
Философский анализ экономической жизни является междисциплинарной областью, в которой формы социально-философского анализа переплетены с предметным экономическим знанием. В междисциплинарной области формируются философские проблемы экономики, такие как сущность экономических отношений, экономического субъекта, рынка, мировой экономики, глобальной экономики, экономического кризиса в социальном аспекте; трансформация экономических феноменов; социокультурные факторы изменения экономической жизни общества; глобализация экономической деятельности и др.
От философских проблем экономики следует отличать философию экономики. Философия экономики, в отличие от философских проблем, это теоретические модели экономических отношений, экономической деятельности, экономической реальности, экономической картины мира. Здесь объектом философского анализа выступает знание — экономические концепции и теории. Важнейшим звеном философии экономики является нравственное обоснование социальной справедливости, социальной безопасности.
Философские подходы к экономической жизни общества можно систематизировать по нескольким направлениям:
- 1. Категориальный подход: формирование ряда основных экономических понятий, которым дается философское объяснение.
- 2. Эссенциальный подход: выяснение сущности экономических феноменов в плане их социально значимой реконструкции и создание методолого-мировоззренческих моделей экономических явлений.
- 3. Факторный подход: классификация значимости различных факторов социокультурного и собственно экономического содержания, играющих различные роли на разных исторических этапах развития экономической жизни.
- 4. Динамический подход: применение философской теории развития (диалектики) к исследованию трансформации экономических систем разного уровня и экономических теорий.
- 5. Аксиологический подход: ценностно-нравственное обоснование существующих укладов экономической жизни.
Следует отметить, что все эти подходы работают системно, т. е. одно и то же явление экономической жизни можно рассматривать с точки зрения сразу нескольких подходов.
Философские подходы содержат ряд принципов, играющих роль методологического инструментария: принцип объективности, диалектики, иерархии ценностей, социальной ответственности. Эти принципы позволяют сравнивать экономические системы, устанавливать традиции и тенденции экономического развития, оценивать эффективность экономических теорий (соотношение практического, познавательного и ценностного их базиса), раскрывать социальную значимость тех или иных экономических феноменов в конкретной цивилизационной среде. Например, принцип социальной ответственности — это экономическая эффективность в действии.
Начнем с понятийного аппарата.
Экономика с точки зрения философии есть обмен веществ между природой и человеческим родом, который опосредован сознательной деятельностью социальных общностей и индивидов. Это важная сфера общественной жизни, создающая условия развития человека и общества во многих других социокультурных областях.
Экономические отношения — это отношения по поводу производства, распределения и потребления материальных благ, обусловленные формами собственности.
Экономическое воспроизводство — повторяющаяся последовательность процессов производства и потребления материальных благ, а также воспроизводства самого человека, необходимые для продолжения жизни общества. Интересно, что в работах К. Маркса производством выступает любая деятельность, обеспечивающая самореализацию личности, — пение, танец, сбор урожая, празднование дня рождения и т. п. Для Маркса сущность человечества, воплощенная в производстве, таким образом, вовсе не сводится к изготовлению брюк, но является свободной самоорганизуемой деятельностью.
Экономические потребности — это источники становления и развития всей экономической жизни общества. Если социальные потребности — это проявление жизненной необходимости, то экономические потребности — проявление экономической необходимости. Таковы потребности в пище, одежде, тепле, жилище. Эти потребности биосоциального характера. Но есть и чисто социальные — в модной одежде, современных гаджетах, в новом автомобиле. Потребности стимулируют производство продуктов и услуг, причем круг потребностей постоянно расширяется.
Экономическая деятельность — один из способов взаимодействия человека и природы, общества и культуры, при котором производится и воспроизводится материальная жизнь. В актах экономической деятельности преобразуется природная, социальная и личностная реальности, раскрываются потенциальные возможности личности, раскрываются ее способности. Экономическая деятельность является одной из форм организации рациональных и прагматических экономических отношений.
Экономические интересы — способы удовлетворения потребностей. Экономический интерес предпринимателя — это стимул к его бизнес-деятельности. Интерес работника к получению высокой заработной платы — реализация потребности его семьи.
Взаимодействие экономических интересов составляет основное содержание экономической жизни общества. Отсюда необходимость оптимального сочетания группового, корпоративного и частного экономических интересов. В свою очередь, поиск оптимального соответствия — это подход к проблеме соотношения государственной власти и экономической жизни и тесно связанной с ней проблеме социальной справедливости.
Инновационная экономика — экономика, основанная на систематическом и массовом применении научных знаний при производстве товаров и услуг. Наукоемкая экономика — цель и высший этап развития инновационной экономики.
Экономическая динамика — способы и типы развития экономических феноменов, систем и институтов. Экономическая жизнь относится к саморегулирумым социальным системам и предполагает переход к более сложным системам. Осмысление динамики позволяет формулировать экономические законы, такие, например, как закон стоимости, закон ценообразования, закон экономии времени, закон эффективности, законы капиталистического накопления и общественного воспроизводства.
Последнее, на что хотелось бы обратить внимание в плане освещения философских подходов к экономической жизни, это понятие «экономизм мышления». В позитивном значении это свойство экономической рациональности, необходимое для экономической деятельности. Но если выйти за пределы экономической деятельности, то экономизм предстает в качестве одного из признаков постсовременности, пронизанной технологиями и технологизмом общей мировоззренческой картины мира нашей эпохи. В этом смысле технологизм есть пролог к человеку экономическому, лишенному того универсализма, который в предшествующие эпохи опирался на классический гуманизм и модернистский разум человека. В правильно организованном экономическом мышлении должны быть расставлены приоритеты: сфера экономизма ограничена социальной природой человека, т. е. перспективой и стратегией восхождения к социально и нравственно здоровому обществу. По этой причине преодоление экономизма является преодолением отчуждения от мира ценностного гуманистического бытия свободной личности в свободном мире.
2.2 Философские проблемы экономической жизни общества
2.2 Философские проблемы экономической жизни общества
Современная философия рассматривает многие проблемы экономической жизни общества, понимая под нею отношения собственности, распределения, обмена и потребления. Философские подходы к экономической жизни общества пытаются выявить, каковы источники развития экономической жизни, каково соотношение объективных и субъективных сторон в экономических процессах, как сосуществуют в обществе экономические интересы различных социальных групп, каково соотношение реформ и революций в экономической жизни общества и т. д.
Пожалуй, одной из самых обсуждаемых проблем в современной социальнофилософской мысли России является вопрос о роли способа производства в жизни общества. Причина в том, что закон определяющей роли материального производства в жизни общества, открытый К. Марксом в середине прошлого века, в эпоху восходящего развития капитализма, был признан в марксистско-ленинской обществоведческой науке истиной, не подлежащей сомнению. Сторонииков у этой точки зрения много и сейчас. Действительно, на уровне обыденно-практического сознания мы прекрасно понимаем, что даже для того, чтобы учиться, нужно, как минимум, вначале удовлетворить первичные потребности – прежде всего материальные (жилье, еда, одежда), а затем понадобятся учебники, ручки, тетради и многое другое, кстати, тоже появившееся благодаря материальному производству. Но рассмотрим эту проблему на научно-теоретическом уровне.
Итак, многие мыслители считают способ материального производства основой существования и развития всего общества, выдвигая достаточно веские аргументы:
1. без постоянного осуществления воспроизводства материальных благ существование общества невозможно;
2. способ производства, сложившееся разделение труда, отношения собственности определяют появление и развитие классов и социальных групп, слоёв общества, его социальной структуры;
3. способ производства вомногом обусловливает развитие политической жизни общества;
4. в процессе производства создаются необходимые материальные условия развития духовной жизни общества;
5. материальное производство поддерживает активность человека в любой сфере его жизни и деятельности.
В середине ХIХ века в предисловии к “К критике политической экономии” К. Маркс писал: “Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще” (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 7.). Так он сформулировал суть закона определяющей роли материального производства в жизни общества.
Вопрос о способе производства материальных благ, его роли в обществе, производительных силах и производственных отношениях как его двух главных сторонах детально рассматривался много раз в любом учебнике, написанном в ключе исторического материализма. Мы напомним суть проблемы и попробуем разобраться, насколько современна подобная трактовка.
К. Маркс выделил производительные силы труда и всеобщие производительные силы. Человек, трудящийся, является непосредственным субъектом труда. Прежде всего человек выступает как рабочая сила, обладающая физическими и интеллектуальными способностями, профессиональными знаниями и определенным уровнем сформированности культуры. Однако подобная трактовка наследия К. Маркса в старых учебниках достаточно схематична. Большой знаток марксизма В. С. Барулин подытоживает теоретические построения К. Маркса о производительных силах: “К. Маркс в качество человека как производительной силы включил все богатство его развития как общественного субъекта, как личности” (Барулин В. С. Социальная философия. Ч. 1. М., 1993. С. 66.).
Всеобщие производительные силы характеризуются двумя моментами:
1. это силы, эффект которых произведен от кооперации всего общественного труда,
2. MтоРAилыЬ AвязанныеРAРCровнемР4уховнойР:ультурыР»бществаЮ
2. это силы, связанные с уровнем духовной культуры общества.
Производственные отношения характеризуют экономические отношения, в которых находятся классы и социальные группы по поводу собственности, обмена, распределения и потреб– ления произведенных материальных и духовных благ. Определить их можно так: производственные отношения – это овокупность материально-экономических отношений между людьми, складывающаяся в процессе производства и движения общественного продукта от производителя до потребителя.
Развитие материального производства начинается с развития производительных сил, в которых наиболее быстрыми темпами развиваются орудия труда. По мысли марксистов, про– изводительные силы всегда обусловливают определенные общественные производственные отношения, поскольку люди не могут осуществлять процесс производства не объединяясь каким-либо образом. Следовательно, любое изменение производительных сил должно привести к изменению производственных отношений.
Современная социальная философия признает важность материального производства, однако считает его лишь одной из многих не менее важных сфер общественной жизни, без которых представить себе общество также невозможно. Опровергает ли это марксово учение? Один из известнейших социологов второй половины ХХ века Р. Арон предложил свой подход к анализу наследия К. Маркса в этом вопросе. Его взгляд тем более интересен, что Р. Арон считается крупнейшим знатоком марксизма и его критиком. “В контексте Марксова подхода к капитализму и к истории большое значение придается сочетанию понятий производительных сил, производственных отношений, классовой борьбы, классового сознания, а кроме того, базиса и надстройки. Эти понятия можно использовать во всяком социологическом анализе. Сам я, когда пробую анализировать советское или американское общество, охотно начинаю с экономики и даже с состояния производительных сил, чтобы затем перейти к производственным отношениям, а затем к социальным отношениям. Допустимо критическое и методологическое использование этих понятий для понимания и объяснения современного, а может быть, даже любого другого общества” (Арон Р. Этапы развития социологической мысли. М., 1991. С. 23).
Почему возможен такой подход? Р. Арон полагает, что марксистское учение об обществе носит двусмысленный характер. Двусмысленность проявляется в том, что возможны две интерпретации идей К. Маркса – гибкая, критическая и ортодоксальная. Французский ученый показал ряд примеров подобного подхода. В таблице 1 приводятся некоторые из них.
Таблица 1. Идеи К. Маркса и их возможная интерпретация
Гибкая, критическая интерпретация
Ортодоксальная интерпретация1. Общественный строй определяется некоторыми главными характеристиками – состоянием производительных сил, формой собственности и отношениями между трудящимися
Производительные силы развивались в разных условиях – при частной собственности и при общественной; там, где производительные силы были более развиты, революций не происходило.
Конец западного общества в связи с представлением о саморазрушении западного строя из-за внутренних противоречий. 2. Противоречия между производительными силами и производственными отношениями
Развитие производительных сил требует новых форм производственных отношений, но эти новые формы могут не противоречить традиционному праву собственности. Теоретического противоречия между производительными силами и производственными отношениями не существует.
На определенном уровне развития производительных сил личное право на собственность станет препятствием на пути прогресса производительных сил 3. Анализ базиса и надстройки
Базисом следовало бы назвать экономику, в частности, производительные силы, т. е. течническое оснащение общества вместе с организацией труда. Но технический уровень цивилизации не отделим от уровня научных познаний. Но оно относится к надстройке
Базис, производственные отношения, определяют надстройку, которая должна ему соответствовать. Под “ортодоксальными” здесь подразумеваются выводы, сделанные теми последователями марксистского учения, которые не хотели творчески подойти к его содержанию, хотя вопрос о необходимости пересмотра ряда положений классического марк– сизма ставился еще в середине 90-х годов ХIХ века. Марксизм отразил состояние общества второй трети прошлого века и опи– рался на науку той эпохи. В те годы о многих общественных процессах, проявившихся уже в начале нынешнего столетия, не могло быть и речи, а развитие капитализма вполне укладыва– лось в логичные марксистские схемы. Однако не следует пол– ностью отвергать марксизм на том основании, что он якобы “устарел”, поскольку многие идеи К. Маркса могут быть твор– чески использованы как методологические подходы к изучению современного общества.
Если вопрос о роли материального производства в жиз– ни общества стал объектом дискуссий лишь в последние десяти– летия, то философские проблемы собственности вызывали самые ожесточенные споры на протяжении многих столетий. Главными дискуссионными вопросами были, во-первых, какова роль собственности в развитии человеческой цивилизации и культуры, и, во-вторых, собственность – это добро или зло?
Формы собственности могут быть различными. Главными из них являются общественная и частная собственность. Со времен Платона в философии идет спор о том, какая форма собственности лучше. Приведем два характерных мнения, отражающих позиции противоположных лагерей, на которые разделились мыслители по отношению к собственности.
Аристотель: “В каждом государстве есть три части: очень состоятельные, крайне неимущие и третьи, стоящие посредине между теми и другими. Так как, по общепринятому мнению, умеренность и середина – наилучшее, то, очевидно, и средний достаток из всех благ всего лучше. При наличии его легче всего повиноваться доводам разума… Государство более всего стремится к тому, чтобы все в нем были равны и одинаковы, а это свойственно преимущественно людям средним… Они не стремятся к чужому добру, как бедняки, а прочие не пося– гают на то, что этим принадлежит, подобно тому, как бедняки стремятся к имуществу богатых. И так как никто на них и они ни на кого не злоумышляют, то и жизнь их протекает в безо– пасности” (Мир философии: Книга для чтения. Ч. 2. М., 1991. С. 414-415.)
Жан Мелье: “Почти повсюду распространено и узаконено заблуждение, заключающиеся в том, что люди присваивают себе в частную собственность земные блага и богатства, вместо то– го чтобы, как следовало бы, всем владеть и пользоваться ими на началах равенства… Благодаря этому каждый старается всякими способами, хорошими или дурными, обладать как можно большим богатством, потому что жадность ненасытна, и она, как известно, является источником всех зол… Вследствие этого наиболее сильные, наиболее хитрые, наиболее ловкие, а часто даже и худшие и недостойнейшие оказываются наделен– ными наилучшими земными благами и житейскими удобства– ми” (Мир философии: Книга для чтения. Ч. 2. С. 419-420.).
Процитированных философов разделяют не только два тысячелетия, но и противоположное отношение к собственности. Для Аристотеля собственность (но не чрезмерная, а умеренная, разумная) – атрибут того слоя, который мы сегодня называем “средним классом”. Средний класс, ныне составляющий в развитых странах мира до 80% населения, является главной опорой государства, гарантом его благополучия. Аристотель признает, что не имеющий собственности, как и имеющий ее чрезмерно, склонны к противоправным действиям, потому оба они не могут способствовать сохранению стабильности государства. Мелье, напротив, полагает, что собственность в любом ее виде – зло.
Большая часть философов были сторонниками частной собственности. Советская философия унаследовала традиции К. Маркса и Ф. Энгельса, вслед за представителями утопического коммунизма, бескомпромиссно отрицавших частную собствен– ность. Для российской философии это сыграло роковую роль: проблема собственности в советский период ее истории просто не ставилась.
Глава 4. Философия экономики
Обычно философы не уделяют особого внимания экономическим проблемам. Они считают их приземленными и потому далекими от тех возвышенных и предельных вопросов о бытии, познании и человеке, которые находятся в центре философских рассуждений.
Но верно ли это? Ведь все мы так или иначе вовлечены в экономическую жизнь: мы что-то потребляем и производим, стремимся к материальному благополучию и не хотим быть бедными. Большинство из нас значительную часть своего времени посвящают труду, который фактически является другим названием человеческой жизнедеятельности. Мы рассматриваем свободу как одну из главных жизненных ценностей, однако она тесно связана с свободой экономической деятельности.
Философия экономики разбирает философский смысл некоторых основных экономических категорий, таких, как хозяйство, труд, свобода, рациональность, желание и потребность, «экономический человек», богатство, бедность и т.п. Эти понятия по своему значению выходят за сферу экономики, их смысл изменяется со временем. Пытаясь разобраться в их содержании, мы получаем общее представление о природе хозяйственной деятельности, о ее месте в жизненном мире человека. В результате оказывается, что философия экономики — это не экономика, изложенная в общем виде, но философия, затрагивающая ряд очень важных сторон существования человека.
«Хозяйство»: историческая эволюция понятия
Формы хозяйства включены в общую человеческую историю и меняются вместе с ней. В самом общем плане различают традиционную (до-индустриальную) и индустриальную экономические эпохи. Считается также, что приблизительно с 1960-х гг. наиболее развитые страны мира стали переходить к постиндустриальному типу развития с характерным для него доминированием наукоемких технологий, «индустрии знания» и сферы коммуникаций.
Эта историческая эволюция определяет и особенности экономического знания. Как самостоятельная наука экономика возникла лишь в XVIII в. До этого экономические представления вырабатывались и развивалась внутри социально-философских, политических, правовых, этических учений. Каковы же главные моменты этой эволюции?
Экономия как домоуправление. Слово «экономика» происходит от греческого слова «ойкономия» — домострой, домоуправление. В античности ойкономия означала умение главы дома управлять своим хозяйством — собственностью, женой, детьми, рабами. Ученик Сократа Ксенофонт изложил принципы ойкономии в работе «Домострой» — руководстве для ведения хозяйственной деятельности. Главной отраслью хозяйства Ксенофонт считал земледелие — «мать всех искусств».
Этот анализ продолжил Аристотель: его концепция хозяйства на долгое время определила характер экономического знания. Как и Ксенофонт, он рассуждал о «целом доме» как единстве жилья и хозяйственной деятельности, что соответствовало основной экономической структуре традиционного общества — отдельному земледельческому хозяйству, которое от своего возникновения в глубокой древности вплоть до XIX в. составляло фундамент социальной структуры.
Такое хозяйство, как крупное, так и мелкое (крестьянский двор) характеризуется двумя основными признаками: самообеспечением и слабой зависимостью от рынка, а также центральным управлением хозяйством со стороны главы дома. Отношения между главой дома и домочадцами — членами семьи и работниками — не являются сугубо экономическими, договорными, это отношения родства и покровительства, господства и подчинения.
К такого рода хозяйству Аристотель применял понятие «автаркия» — самодостаточность. Правда, прежде всего он говорил об автаркии полиса как объединения домохозяйств. Полис — одновременно аналог и биологически самодостаточного живого существа, и космоса, вмещающего в себя все сущее. Поэтому самодостаточность отдельного домохозяйства должна существовать, но она не может и не должна быть полной. Аристотель не отрицал необходимости торговли. В принципе не отдельное домохозяйство должно отвечать идеалу автаркии, но полис в целом как гармоничное объединение домохозяйств. В этом отношении полис выступает также моральным целым, его автаркия обеспечивает нравственное совершенство и способность к самореализации его гражданам.
В итоге, в учении о домохозяйстве и его управлении у Аристотеля выстраивается иерархия, которая вписывает дом в порядок полиса, а затем и в устройство космоса. Однако уже в античности наряду с простым, централизованно управляемым домохозяйством стал возникать связующий эти хозяйства и полисы рынок с его отношениями обмена, наемного труда и денежными связями. Рядом с крестьянским базисом общества появились «капиталистические» вкрапления. Аристотель видел это движение к хозяйству рыночного типа, но осуждал его. Его критика опиралась на следующие основания. Рыночные формы отличаются от домохозяйства тем, что нацелены не на самообеспечение и покрытие естественных потребностей, а на меновые стоимости и накопление денег. Они разжигают желания людей, ведут к нарушению центрального принципа жизнедеятельности — умеренности, меры, делают людей ненасытными. Ибо денежное богатство, в отличие от обладания необходимыми для жизни продуктами, по Аристотелю, не имеет естественных пределов роста.
Эту форму экономической деятельности в соответствии с ее целью — умножением денег (chremata) — Аристотель называл «хрематистикой». Она направлена не столько на благополучие дома, сколько на то, чтобы получить наибольшую прибыль. И средством деятельности, и ее целью в ней становятся деньги.
В таком совмещении цели и средств, а также в возникающей бесконечности потребностей выражается противоестественный характер хрематистики. Но цели хозяйствования не могут быть, согласно Аристотелю, неограниченными и безмерными. Это идет вразрез с представлением об упорядоченном, автаркийном полисе, подрывает гармонию отношений и подобий между домохозяйством и обществом, полисом и космосом.
Ойкономии соответствует в метафизике концепция космоса как домашнего хозяйства, «ойкоса» Бога. Многие философы древности, например стоики, рассматривали космос как гармонично устроенное домохозяйство Бога, которое он направляет и поддерживает. Этот тип «экономического мышления» проходит от античности до позднего средневековья, что неслучайно, поскольку он рождается на базе традиционной земледельческой хозяйственной жизни и соответствует ей.
Для человека традиционного, докапиталистического общества «домостроевский» тип экономики столь же естественен, сколь и замкнутое целесообразное устройство мира, в котором любое движение определяется ясной и конечной целью. Не может быть бесконечного движения, равно как и ненасытного желания. Стремление человека к материальным благам вполне достижимо, если оно разумно и отвечает чувству меры. Непрестанное и безмерное стремление к прибыли «буржуазного человека», с точки зрения традиционной ойкономии бессмысленно. Оно не может быть основой и идеалом разумного человеческого действия.
Учения о богатстве. С возникновением ранних капиталистических форм хозяйства произошел своего рода переворот: то, что относилось к периферии экономической мысли (хрематистика), вышло на передний план. В XVII — XVIII вв. экономия еще не была научной дисциплиной: ее обычно характеризуют как предысторию классической политической экономии. Однако внутри философии и политико-правовой мысли сложился устойчивый тип рассуждений о стоимости и деньгах, цене и торговле в рамках общего представления о богатстве. Это понятие задавало общее мировоззрение, в котором сфера богатства понималась как место одновременного существования всех этих экономических реалий. Так, в меркантилизме, который нередко характеризуют как абсолютный «монетаризм», деньги предстают в качестве главного инструмента представления и анализа любого возможного богатства, а сам круговорот богатств определялся приливами и отливами денег. Этот тип экономической мысли и соответствующий ему период развития хозяйства (стержнем которого была торговля) можно обозначить как переходный от старых учений о «домохозяйстве» к последующим теориям политической экономии.
Политическая экономия — экономия труда и производства. Становление промышленного капитализма повлекло за собой возникновение первой собственно научной формы экономического знания — политической экономии. Хотя представители этой науки нередко писали о «богатстве», они понимали его природу существенно иначе, чем прежде. Реально основным предметом их размышлений были процессы труда и производства.
А. Смит, родоначальник этой новой науки, начинает свое знаменитое «Исследование о природе и причинах богатства народов» с утверждения о том, что богатство — это не деньги, не золото и серебро, а продукт труда. Во введении к этой работе он пишет: «Годичный труд каждого народа представляет собою первоначальный фонд, который доставляет ему все необходимые для существования и удобства жизни продукты, потребляемые им в течение года и состоящие всегда или из непосредственных продуктов этого труда, или из того, что приобретается в обмен на эти продукты у других народов».
Адам Смит (1723 — 1790) родился в Шотландии, образование получил в университете Глазго. От своего учителя, философа Ф. Хатчесона, воспринял и развил теорию «неинтеллектуальных нравственных чувств». На взгляды Смита серьезное влияние оказали также учения стоиков и Д. Юма. В 1752 г. он занял кафедру нравственной философии в Глазго. В 1759 г. вышло его философское сочинение «Теория нравственных чувств». Книга посвящена проблемам этики, но она связана и с его последующими исследованиями в политической экономии. В 1763 г. Смит покинул университет и уехал во Францию. Там он познакомился с французскими экономистами и начал работать над «Богатством народов», вышедшим в свет в 1776 г. Интересно, что одна из ранних статей Смита «Основные принципы философского исследования, проиллюстрированные примерами из истории астрономии» показывает, что он глубоко интересовался ньютоновой механикой и астрономией. Смит проводил аналогию между натуральной философией, изучающей движения небесных тел, и нравственной философией. Существует параллель между законом тяготения, определяющим взаимодействие тел в механике, и нравственными чувствами, регулирующими социальные связи между эгоистическими индивидуумами. Как и при действии закона тяготения, сила зависит от расстояния. Нравственное чувство последовательно ослабевает по мере того, как оно распространяется от собственной семьи на близких друзей, соседей, жителей родного города, граждан страны, все человечество. По своим убеждениям Смит был либералом. Он отстаивал принципы свободной конкуренции и выступал критиком политики, при которой государство претендует на то, что лучше самих граждан понимает, что им нужно. Борьба с этим вмешательством государства в частную экономическую жизнь составляет полемический пафос «Богатства народов».
Потребности и обмен продуктов для их удовлетворения являются главными мотивами экономической деятельности людей. Однако в актах обмена та мера, которая устанавливает равенства и различия вещей, принципиально отлична от потребностей по своей природе. Это мера абсолютна, она не зависит ни от настроения людей, ни от их желаний. Это — время их жизни и время их труда. Исследования А.Смита представляют собой, таким образом, существенный сдвиг по сравнению с трудами его предшественников: весь круговорот товаров, денег, богатств происходят благодаря труду, все порядки обменов устанавливаются, в конечном счете, единицами труда, вложенного в товары. Если на уровне субъективно-психологического опыта кажется, что люди обмениваются тем, что им необходимо или приятно, то для экономиста под видом вещей обращается именно труд. Поэтому нужно изучать прежде всего время и тяготы труда — явные и скрытые, забытые и преобразованные.
Политическая экономия, поставленная на научную основу А. Смитом, проделала с начала XIX в. замечательный путь развития. Но уже во второй половине века обнаружилось, что ее возможности во многом исчерпаны. Лежащая в ее основе трудовая теория стоимости стала давать сбои, и экономисты начали искать новые подходы. В результате «маржиналистской революции» 1870-х годов и последующих за ней преобразований экономическая наука во многом сменила свой предмет и даже, что бывает нечасто, изменила свое название.
«Экономикс» — анализ выборов хозяйствующего субъекта. Термин «политическая экономия» был вытеснен понятием «экономика», или «экономикс» (economics). Под этой новой экономикой стала пониматься аналитическая наука о рациональном выборе и использовании людьми ограниченных ресурсов (труд, капитал, земля, деньги, предпринимательские способности, знание) для производства товаров и услуг, их распределения и потребления. Вместо объективного, подобного механическому, круговорота труда и капитала в экономике предстала новая реальность — мир субъекта, принимающего хозяйственные решения. Как подчеркивал основатель австрийской школы маржинализма К. Менгер (1840 — 1921), любые блага, сами по себе лишены внутренне присущей им ценности. Последнюю придает лишь соответствующее отношение к ним того или иного субъекта. Целью обмена и производства, с точки зрения новых экономических теорий, является получение максимальных выгод или наибольшее удовлетворение потребностей. Однако эта мотивация уточняется законом, согласно которому удовольствие, полученное индивидом от единицы блага (полезность) уменьшается с ростом количества этих единиц, находящихся в его распоряжении. Иными словами, все потребности имеют тенденцию к насыщению. Этот фундаментальный факт считался очевидным свойством человеческой природы. Применение закона убывающей полезности позволило усовершенствовать аналитический аппарат для анализа поведения экономического субъекта. Поскольку полезная отдача от каждой следующей порции блага падает, а трудности, связанные с ее добыванием, возрастают (будь то затраты труда при производстве или потеря других благ при обмене), неизбежно должен наступить момент, когда дальнейшее приращение благ даст не прирост удовольствий, а их сокращение. Такая ситуация может быть описана с помощью математических средств, причем можно точно определить точку максимизации полезности, к которой, собственно, и должен стремиться экономический субъект.
В результате основным персонажем «экономике» становится «рациональный максимизатор полезности». Парадоксальным фактом при этом является то, что субъективизация исходной модели экономического анализа позволяет современной экономике применять более точные, количественные методы анализа, которые обычно связывают с ростом объективности науки.
Таким образом, что с изменением доминирующих типов хозяйственной деятельности людей изменялись и формы экономического знания — от учения о простом и центрально управляемом домохозяйстве до теорий рационального поведения в рыночной среде.
Категория труда в философии и экономике
Труд — это основная форма человеческой жизнедеятельности, условие существования человека. Поэтому труд не может рассматриваться лишь в контексте собственно экономических учений, например трудовой теории стоимости. Нужно принимать во внимание и другие — ценностно-этические, религиозные и философские — представления о труде.
Труд как мука. В рамках античного мировоззрения простой хозяйственный труд представлялся занятием, недостойным свободных людей. Труд был занятием низким, уделом рабов и вольноотпущенников. Доблесть в глазах членов античного общества состояла не в труде, а в созерцании, благородной праздности. Труд физический рассматривался как тягость, как мука. Свободный гражданин античного общества — это политик, воин, участник или зритель спортивных состязаний, посетитель дружеских пиров, театра или, если он настроен более созерцательно, философских школ. Лишь для земледельческого труда делалось некоторое исключение, что определялось самим характером античного хозяйства, которое держалось, в конечном счете, на аграрном производстве. Вместе с тем на закате античности, в древнем Риме, даже этот жизненный корень был подрублен. Люмпены, простолюдины требовали не возможностей для продуктивного труда, но «хлеба и зрелищ». Говоря современным языком, античное общество не выработало позитивной трудовой этики. Труд воспринимался как наказание. Вероятно, только в такой культуре возможен образ Сизифа.
Теология труда. Христианство решительно изменило это негативное отношение к труду, свойственное языческой античной культуре [1]. Труд стал пониматься как позитивная ценность, как богоугодное дело. Средневековую цивилизацию многие историки культуры трактуют как цивилизацию труда. В самих исходных постулатах христианства нетрудно обнаружить истоки положительной оценки труда. «В поте лица ешь хлеб свой» — говорится в Евангелии. Апостол Павел учил: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь».
1 См.: Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. М., 1984. С. 268 — 281.
Одним из интересных проявлений этой новой установки были идеи св. Фомы Аквинского о значимости труда, его своего рода «теология труда», ставшая основанием его известных учений о справедливой цене и греховности ростовщичества.
В противовес представлениям античности св. Фома доказывал, что труд богоугоден, что труд, а не праздность способствует духовному совершенствованию. Сам Бог в его толкованиях выступал как «первый работник», архитектор мира. В этом контексте именно труд выступал для Фомы Аквинского единственным правомерным источником собственности и богатства. Можно сказать, что в сочинениях крупнейшего богослова средневековья обнаруживаются зачатки того, что потом назвали трудовой теорией стоимости.
Социальным идеалом для св. Фомы было замкнутое государство, опирающееся на натуральное аграрное хозяйство. В этом государстве должно быть как можно меньше торговых обменов и денежных операций, на которые средневековый богослов смотрел как на неправедное, хотя и неизбежное зло. Только в труде он видел богоугодный источник дохода, тогда как богатство, наживаемое купеческим сословием и, особенно, ростовщиками, не создающими никакой видимой ценности, с его точки зрения, является греховным. Поэтому барыш от перепродажи и процент от ссуды, достающиеся купцу и ростовщику, должны быть запрещены в обществе, построенном на христианских началах.
Особую неприязнь у св. Фомы вызывало ростовщичество. Христианство учит помогать другому человеку не ради выгоды, а из любви к ближнему. Ростовщики нарушают эту заповедь. Взимание процентов — это обогащение, дьявольское по своему характеру. Оно осуществляется без всякого видимого труда: даже ночью, когда ростовщик спит, он обогащается.
Подобные рассуждения подводили Фому Аквинского к любопытному аргументу против ростовщичества — «от времени». Пытаясь оправдать свой вид деятельности, ростовщики указывали на время. Они представляли его равноценностью того излишка, который они получали в проценте. Они ведь прямо увеличивали или уменьшали процент в зависимости от времени, на которое ссужали деньги. Но время, доказывал св. Фома, есть общее благо, Бог даровал время в одинаковое пользование всем людям. Между тем ростовщики, взимая процент за предоставление денег на определенное время, нарушают эту волю Бога. Они продают этот свободный дар Бога, поэтому их занятие несомненно греховно.
Сходную аргументацию Фома Аквинский применял и в оценках торговли и ценообразования. Только труженик — земледелец или ремесленник — производит реальные ценности, только он знает подлинную, справедливую цену произведенных товаров. Эта цена определяется вложенным в продукт трудом, который является единственным настоящим источником ценности. Поэтому справедливая цена должна быть постоянной, не зависящей от колебаний предложений и спроса. Купцы же могут устанавливать надбавку к этой цене лишь за вложенный труд по перемещению товаров из других городов и стран.
Труд и ранний капитализм. Несмотря на подчеркивание ценности труда средневековыми теологами, доминирующими в то время были аристократически-рыцарские ценности, весьма далекие от трудовых. К тому же и низовая культура не делала особого акцента на труде. Достаточно сказать, что более ста дней в году средневековые люди посвящали различным церковным праздникам и карнавалам. Поэтому неудивительно, что нарождающийся городской буржуазный слой оценивал поведение представителей иных классов скорее как праздное. Как нечто непродуктивное и недостойное истинно гражданского образа жизни начала рассматриваться и сама схоластика.
В этом контексте в XVI — XVII вв. стали появляться учения, которые отстаивали необходимость упорного труда, высоко оценивали практическую деятельность, ремесла. В качестве примера этому можно привести идеи Ф. Бэкона о Великом Восстановлении и «пансофию» Я.А. Коменского, положенную в основу системы воспитания протестантской молодежи. У Бэкона, а еще яснее в рецепции его идей в кругах теоретиков протестантского образования, Великое Восстановление — не Ренессанс, как это иногда ошибочно считается, не восстановление античной учености и культуры. Это более радикальная программа, идеалом которой было завоевание всего того знания и умения, которое было утеряно с грехопадением Адама. В саду Эдема он с готовностью подчинялся дисциплине труда, и его труд был удовольствием. Благодаря послушанию он получил полное господство и контроль над природой. Адама обычно описывали как садовника и натуралиста. Но горное дело и обработка металлов также причислялись к его наиболее совершенным навыкам. Он также умел превращать одни металлы в другие и применять химические процессы. После грехопадения Адам был лишен всего этого, а его потомки были наказаны, приговорены к докучному труду. Но даже после этого Бог оставил человеку возможность изменить ситуацию на более благоприятную. Покаянным трудом возрождающемуся человечеству было дозволено создать упорядоченную цивилизацию, в которой условия жизни человека были бы улучшены до определенной степени.
В свете этого наука и, особенно, полезные, «практические искусства» рассматривались как дар Бога недостойным детям. Ставился акцент на трудовом начале, активном подходе к профессиональной и социальной жизни. Признание идеи святости ремесла способствовало более тесному контакта с природой в поисках продуктивного знания. Конечной наградой за эти усилия должно стать возвращение человеку власти над природой, что было основным мотивом Великого Восстановления.
Поэтому образцом для юношества должны быть не теологи — схоласты или монахи, а представители практических профессий: шахтеры, металлурги, ремесленники. Разрыв между учеными и практиками — существенное зло, которое нужно преодолеть.
Труд как товар. Переход к достаточно развитой рыночной экономике, который начался в XVIII и набрал силу в XIX в., ознаменовался новым сдвигом в социальном статусе и образе труда. Труд все более предстает как товар. При доминировании традиционного земледельческого типа производства рынок был вспомогательным инструментом хозяйственной жизни. Капиталистический тип экономики создает развитые рынки средств производства: не только товаров и услуг, но также труда, земли и денег (капитала).
Чтобы лучше представить себе, к каким изменениям и последствиям ведет превращение труда в товар, нужно вспомнить предшествующие эпохи. В условиях феодализма и цеховой системы земля и труд непосредственно составляли часть социальной организации. Земля была основой феодального порядка, основой военной, юридической, административной и политической системы. Право на землю не относилось к сфере свободной купли-продажи и подлежало совершенно иному типу регулирования. Это справедливо и в отношении труда. Например, в условиях цеховой системы взаимосвязи мастера, поденщика и подмастерья, их заработная плата — все это регулировалось не рынком, но правилами и обычаями цеха и города. Труд, несмотря на развитие рынков, оберегался от превращения в объект купли-продажи многочисленными законами о цехах, о ремесленниках, о бедных и т.п. До конца XVIII в. вопрос об образовании свободного рынка труда ни в одной стране еще не возникал.
Что же происходит, когда труд начинает превращаться в товар? Прежде всего нужно заметить, что труд не является обычным товаром. Товар — это предмет, произведенный для продажи на рынке. Но труд, как и земля, не производятся для продажи. Труд — это не что иное, как сами человеческие существа в их жизнедеятельности. А жизнь существует не для продажи. Помимо этого, трудовая деятельность не может быть отделена от других сторон человеческой жизни, ее нельзя запасти, хранить, пускать в оборот по мере надобности.
Но капиталистический тип экономики не терпит серьезных ограничений, препятствующих функционированию рыночного механизма применительно к труду. Реально создается рынок труда: индустриальная система не может эффективно работать, если она опутана старым социальным и моральным нормированием труда. Развитие фабричной индустрии приводило к тому, что для поддержания самого процесса производства труд был вынужден превратиться в товар. В этом истоки социальной драмы ранних этапов промышленной революции. Ее влияние на жизнь народа было весьма деструктивным, в марксизме же она вообще описывалась как социальная катастрофа. Но в дальнейшем получили развитие две взаимосвязанные тенденции: углубление рыночной организации применительно к настоящим товарам сопровождалось ростом ограничений на ее применение к таким «квазитоварам», как труд и земля. Различные социально-политические меры переросли в систему социальных институтов, ограничивавших действие рыночных механизмов применительно к труду. Общество нашло способ защиты от тех опасностей, которые присущи саморегулирующейся рыночной системе.
«Экономический человек»: рациональность, аскетизм и желание
В основе большинства экономических учений лежат представления о мотивах и характеристиках хозяйствующего человека. Обычно это обозначается понятием homo economicus — «экономический человек».
Поскольку экономическая наука стремится к строгости и точности своих выводов, то она абстрагируется от многообразия мотивов и качеств людей, оставляя лишь те, которые прямо связаны с экономической деятельностью [1]. В результате в модель «экономического человека» обычно включают такие характеристики:
— стремление получить максимальную прибыль при имеющихся средствах производства и доступных ресурсах;
— способность к рациональному расчету доходов и издержек;
— постоянное желание улучшить свое благосостояние;
— стремление свести к минимуму риск, неизбежный в экономической деятельности.
1 То, что экономике приходится иметь дело с такой односторонней моделью человека, делает ее в представлениях некоторых ее критиков «мрачной наукой». Назвавший ее так Т. Веблен, писал, что человек предстает в экономической науке эгоистом, которого не волнует ничего, кроме денег, существом, «молниеносно вычисляющим удовольствия и страдания, колеблющимся подобно однородному шарику, целиком состоящего из желания счастья, под воздействием стимулов, которые перемещают его в пространстве, ничего не меняя внутри него».
Подобная модель человека использовалась уже в классической политической экономии — у А, Смита, Д. Рикардо и других ученых. Но наиболее четкие черты она обрела в теориях XX в., в которых «экономический человек» предстал как «рациональный максимизатор» полезности.
Иногда утверждается, что отмеченные характеристики «экономического человека» являются универсальными, присущими людям во все времена и во всех культурах. Действительно, стремление к богатству или, по крайней мере, к материальному благополучию можно считать родовой чертой человека. Однако это стремление может реализовываться разными путями: через спекуляцию, обман, подчинение других людей и т.п. А может — через рационально организованную экономическую деятельность. История показывает, что подобная деятельность стала достаточно распространенным явлением лишь с возникновением капиталистического общества.
Откуда же появился антропологический тип рационального предпринимателя, по мерке которого фактически скроена модель «экономического человека»? Наиболее известный ответ на этот вопрос дал немецкий социолог и историк хозяйственной деятельности М. Вебер, о котором уже упоминалось в главе о социальной философии.
Становление западного капитализма, по Веберу, связано с возникновением предприятий, цель которых — получение максимальной прибыли, а средство для достижения этой цели — рациональная организация жизни, труда, производства и торговли. Сочетание стремления к прибыли с рациональной дисциплиной является уникальной чертой западного капитализма. Эта уникальность определяется тем, что желание наживы удовлетворяется не путем завоевания, спекуляций или авантюр, а с помощью дисциплины и расчета, в рамках непрерывно действующего предприятия, ориентированного на получение дохода посредством использования возможностей честного и мирного рыночного обмена.
Возникает вопрос: как сложился такой тип производства? В ставшей классической работе «Протестантская этика и дух капитализма» (1905) Вебер выдвинул и постарался подкрепить фактами гипотезу о том, что протестантская Реформация — скорее непреднамеренно, чем сознательно — способствовала развитию норм и взглядов, весьма благоприятных для такой экономической деятельности. Лютер, Кальвин и их последователи положили этому начало, преобразовав религиозное понятие «призвание» и придав ему светское значение. Если прежде говорили о «призвании» сделаться священником или членом какого-нибудь монашеского ордена, то теперь на всякий дозволенный законом светский род занятий стали смотреть как на «призвание», через которое человек должен попытаться реализовать волю Божью.
Решающий вклад в развитие «капиталистического духа», согласно Веберу, внес кальвинизм и его многочисленные ответвления. Ядро протестантской этики составляют следующие положения:
1) всемогущий Бог, воля которого непостижима для конечного разума людей, правит миром так, что заранее предопределил каждому спасение или осуждение на погибель, человек же своими действиями бессилен изменить предначертание Божье;
2) человеку недоступно знание того, к спасению или гибели предопределил его душу Бог, но он должен трудиться на приумножение славы Божьей и на создание царства Божьего на земле; праздность и плотские утехи греховны и предосудительны.
Сходные элементы по отдельности встречаются и в других вероучениях, но одновременное их сочетание уникально и имеет, как доказывает Вебер, значительное влияние на характер жизни и хозяйственной деятельности людей. Доктрина о предопределении, согласно которой Бог уже заранее избрал, кого спасти, а кого осудить на муки, вела к индивидуальной озабоченности человека о своей судьбе. Протестантские реформаторы считали, что христианин должен научиться жить с этой озабоченностью и праведно служить Богу, даже если в итоге выяснится, что он предопределен к осуждению. Однако простые протестанты обычно полагали, что успехи в их мирском «призвании», особенно в хозяйственной сфере, являются знаком благосклонности Бога. Едва ли Бог проявит свою благосклонность к тем, рассуждали они, кто все равно обречен на вечные муки.
Из среды таких расчетливых протестантов и вышли рациональные предприниматели, которые много и методично трудились, осуждали роскошь и развлечения и, как следствие, достигали экономических успехов. Сочетание ценностей и взглядов, присущих этому типу людей, Вебер назвал «мирским аскетизмом». Подобно монаху, протестант в повседневной жизни практиковал самоограничение и дисциплину. Но в отличие от «потустороннего аскетизма» монаха он свой аскетизм обращал на хозяйственную деятельность [1].
1 После того как Вебер обнаружил в западной культуре «мирской аскетизм», он приступил к исследованию иных культур и соответствующих им религий, чтобы выяснить наличие или отсутствие там этого компонента. Его отсутствие могло бы объяснить, почему современный капитализм возник именно на Западе. Вебер доказывал, что аскетизм Индии был потусторонним, а мирское учение конфуцианства так и не привело к аскетизму. Поэтому Индия и Китай несмотря на большие успехи в области культуры и техники, не имели благодатной почвы для генезиса капиталистической экономики.
Теория генезиса капитализма Вебера является наиболее влиятельной до сих пор, хотя вокруг нее идут постоянные споры. Так, известный французский историк Ф. Бродель критикует Вебера за его сведение объяснения происхождения фигуры капиталистического предпринимателя к одной причине, к протестантизму [2]. Сам Бродель подчеркивает роль торговли, прежде всего торговли на большие расстояния, которая способствовала формированию буржуазной рациональности. Он полагает, что в торговле капитализм был у себя дома, а в производстве, по крайней мере на начальных стадиях развития — в гостях. Это позволяет объяснить те виды капитализма, которые остались вне поля зрения Вебера и противоречили его позиции. Речь идет о раннебуржуазных центрах северной Италии, которые преуспевали в торговле, передав затем эстафету протестантским странам северной Европы. Вебер вообще недооценивал степень капиталистического развития в непротестантских странах. Важный пример — французские католики, которые не преуспели так, как их протестантские соотечественники, но тем не менее сумели создать свой собственный буржуазный этос.
2 См.: Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск, 1993.
Другой мишенью критики является европоцентризм Вебера, проявляющийся в его оценках экономической жизни Востока. Успехи капитализма в Японии, а позднее и в других странах Восточной Азии можно трактовать так, что Вебер ошибался в своих негативных оценках влияния на экономику конфуцианской и буддистской религиозной этики.
Вместе с тем это не подрывает основного положения Вебера о том, что капиталистический предприниматель — весьма своеобразная фигура, и не все культуры в одинаковой степени благоприятствуют ее появлению. Существенными чертами этой фигуры являются такие качества, как рациональность, индивидуализм, религиозно-этическое представление о долге. Культуры, способные произвести человека этого типа, обладают преимуществом в хозяйственном развитии. В этом отношении даже критики Вебера соглашаются с тем, что протестантизм обеспечил его приверженцам сравнительные преимущества перед представителями других религиозных течений и что это было связано с его строгим и своеобразным хозяйственным этосом.
Рассмотренные антропологические черты характерны для раннего капитализма. Многие исследователи современных стилей жизни отмечают, что с исторической сцены в наши дни исчезает homo economicus как человек труда и производства, следующий принципам аскетической этики и формальной рациональности. В наше время эти принципы уже не работают. «Мирская аскеза» уходит в прошлое, современный человек подвержен постоянному соблазну желаний. Ключевой деятельностью нового, уже неэкономического человека становится потребление. Он оказывается вовлеченным в ситуацию мультипликации желаний.
В этой ситуации прежняя веберовская экономическая этика выглядит старомодной. Как отмечает французский философ Ж. Бодрийар, «XX век преподал исторический урок никчемности традиционной морали и экономического расчета. Целые поколения людей, стараясь жить по средствам, в результате оказались на более низком уровне жизни, чем позволяли их средства. Об этой эре труда, личной заслуги и накопления — добродетелей, находящих высшее выражение в понятии собственности, еще напоминают нам сохранившиеся от нее вещи, словно призраки потерянных поколений прошлого в мелкобуржуазных интерьерах» [1].
1 БодрийарЖ. Система вещей. М., 1995. С. 132.
Современный рынок не только удовлетворяет наличные желания, но еще и постоянно пробуждает все новые и новые потребности. Экономическая система склонна порождать желания, разжигать их, что превращает человека в своеобразную «машину желания». Если ранее ключевые процессы происходили в сфере производства, то в XX в. они переместились в сферу потребления. Потребителям прежних времен, свободным покупать или не покупать, уже не находится места в системе. Ныне принцип удовольствия возобладал. Происшедший антропологический сдвиг отделяет героическую эру производства от эры потребления, отдающей должное человеку и его желаниям — сознательным и подсознательным. Идеалы траты и удовольствия заменили протестантские нормы накопления, методичного труда и наследования собственности.
Свобода индивида и экономическая свобода
Свобода является одной из центральных философских категорий. Обычно о ней рассуждают в политическом или этическом аспектах. Реже вспоминают о экономической свободе, полагая, что свобода личности может быть совмещена практически с любым экономическим строем. Но такое мнение является заблуждением. Возможны лишь определенные сочетания политического и экономического строя общества, при которых люди могут чувствовать себя достаточно свободно.
Свобода экономической деятельности важна для общего понимания свободы в двух смыслах. Во-первых, экономическая свобода сама по себе есть часть свободы в широком смысле. Поэтому ее нужно рассматривать как самоцель, как ценность саму по себе. Часто это значение экономической свободы не учитывается. Мол, это всего лишь материальная сторона жизни, а свобода относится к ее высшей стороне. Однако для большинства людей экономическая свобода не менее важна, чем политическая свобода. Например, свобода выбора места жительства может быть ограничена двумя способами: административно-политическим (институт прописки) и экономическим (запрещением купли-продажи земли, домов, квартир). Результат в этих случаях будет мало чем отличаться для большинства людей.
Во-вторых, экономическая свобода является необходимым условием политической свободы. В этом отношении экономическая свобода важна прежде всего из-за своего влияния на концентрацию и рассредоточение власти. Исторический опыт свидетельствует о прямой связи между свободным рынком и политическими свободами. Трудно найти пример хоть одного свободного в политическом отношении общества, в котором в экономической сфере не было бы заметных проявлений рыночных отношений. Каковы же связь между этими видами свободы? Дело в том, что только рынок позволяет осуществлять без принуждения координацию экономической деятельности большого числа людей. Если же он отсутствует, то для координации хозяйственной жизни множества индивидов необходима та или иная форма централизованного руководства или принуждения, древней схемой для которого служит идеальное государство Платона. А это неизбежно ведет к ограничению индивидуальных свобод, администрированию и, в конечном счете, к жесткому контролю всех сфер жизни.
Один из крупнейших экономистов XX в. М. Фридмен в своей книге «Капитализм и свобода» (1982) так описывает связь между свободой и рынком: «Пока существует реальная свобода взаимообмена, особенность рыночной организации экономической деятельности состоит в том, что в большинстве случаев она не позволяет одному лицу вмешиваться в деятельность другого. Потребителя ограждает от принуждения со стороны продавца наличие других продавцов, с которыми он может вступить в сделку. Продавца ограждает от принуждения со стороны потребителя наличие других потребителей, которым он может продать свой товар. Работающий по найму огражден от принуждения со стороны работодателя наличием других работодателей, к которым он может наняться, и так далее. И рынок делает все это беспристрастно, безо всякой центральной власти». Поэтому те, кто критикуют рынок или призывают к его жесткому контролю, по сути критикуют его за то, что рынок дает людям, что они хотят, а не чего они должны хотеть по разумению некоего мудрого «начальства». За большинством доводов против свободного рынка лежит патернализм — стремление власть предержащих опекать и контролировать людей и их неверие в саму свободу.
Одной из самых устойчивых иллюзий в истории мысли было представление о том, что хозяйственную жизнь можно перестроить по единому и рациональному плану. Для идеологов коммунистической и социалистической ориентации это было аксиомой, но и многие теоретики иных взглядов считали это вполне самоочевидным. Однако когда социализм из проекта превратился в реальность, эта аксиома стала подвергаться серьезной проверке.
«Запланированный хаос». Одним из первых на сомнительность этой аксиомы с экономической точки зрения указал Л. Мизес.
Людвиг фон Мизес (1881 — 1973) австро-американский экономист и политический философ. Родился в Львове в состоятельной семье. После учебы в Венском университете Мизес всю свою долгую жизнь был верен принципам австрийской экономической школы. В 1940 г. эмигрировал в США, работал там в экономических учреждениях и преподавал в Нью-Йоркском университете до 87-летнего возраста. Проблемам свободы, рынка и плана посвящены его книги «Социализм» (1922, рус. пер. 1995), «Либерализм» (1929), «Запланированный хаос»(1949, рус. пер. 1993).
Под впечатлением от революций 1917 — 1918 гг. в России, Баварии и Венгрии и роста социалистических настроений в своей стране Мизес стал непримиримым защитником идей либерализма и свободного рынка, критиком социализма, а затем национал-социализма и противником вмешательства государства в экономическую жизнь.
В основе его критики плановой социалистической системы хозяйства лежит идея о том, что в отсутствии рынка и рыночного механизма образования цен становится невозможным экономический расчет [1].
Неизбежным следствием отсутствия объективного рыночного механизма ценообразования и внедрения плана в сферах производства и распределения является дезорганизация хозяйственной жизни. Мизес обозначил это ярким понятием — «запланированный хаос». Таким образом, рациональность и эффективность планового хозяйства на поверку оказываются вымыслом. Реально план ведет к упадку экономики, к исчезновению рациональных критериев оценки эффективности экономических действий. От полного краха плановую систему, доказывал Мизес, спасает лишь то, что она существует в окружении рыночных экономик. В результате она может заимствовать из них ценовые показатели.
Попытки осуществить планирование, помимо ограничения свободы людей, не ведут и к той цели, ради которых они осуществлялись — достижению всеобщего благополучия и достатка. Экономическая несвобода оборачивается крайне нерациональной экономикой и распространением бедности народа.
1 Следует отметить, что независимо от Мизеса в те же годы эту идею обосновал русский экономист Б.Д. Бруцкус в работе «Социалистическое хозяйство», опубликованной в журнале «Экономист» в 1921 — 1922 гг. Есть данные, что Мизес был знаком с идеями Бруцкуса. Известно также, что изучение номеров этого журнала навело В.И. Ленина на мысль, что пора высылать идейных противников социализма — философов, историков, экономистов — за пределы страны, что и было осуществлено в 1922 г.
Экономика нуждается в регулировании. Итак, сторонники экономического либерализма утверждают, что планирование или другие крупные вмешательства в механизмы свободного рынка и конкуренции приводит к негативным результатам. Предоставленная действию собственных законов рыночная экономика без всякого регулирования извне способна достичь наиболее оптимального, эффективного состояния и обеспечить материальное благополучие общества. Помимо этого, экономическая свобода способствует развитию других свобод индивида, его активности и предприимчивости, уменьшает социальное иждивенчество.
Однако в периоды экономических спадов и потрясений эти аргументы не выглядят бесспорными. Особенно сильно доверие к «невидимой руке» свободного рынка подорвала Великая экономическая депрессия, которая охватила западные страны, начиная с 1929 г. Огромная безработица, лавина банкротств, свертывание производства, распространение нищеты настоятельно требовали вмешательства в стихийные законы рынка.
Пути мобилизации экономической системы для выхода из кризиса пытались найти в то время многие экономисты, и наиболее интересное решение этой задачи предложил Дж. М. Кейнс.
Джон Мейнард Кейнс (1883 — 1946) — знаменитый английский экономист. Учился в Кембриджском университете, после чего преподавал там же экономическую теорию. Однако академическая карьера не привлекала его. Кейнс стал дипломатом, в 1919 г. участвовал в Парижской мирной конференции, посвященной вопросам послевоенных репараций, стоял у истоков создания современных международных финансовых организаций. В 1936 г. вышло его главное произведение «Общая теория занятости, процента и денег», которое вызвало большой резонанс в экономической науке и политике.
В своем трактате Кейнс доказывал, что степень занятости, уровень потребления, объемы произведенных товаров и инвестиций в производство связаны жесткими зависимостями. Если потребление падает и растет число безработных, то неизбежно снижаются объемы производства и инвестиций. Экономическая система попадает в порочный круг. Люди начинают проявлять бережливость, товары не находят потребителей, это приостанавливает производство и делает бессмысленным вложение средств в новые промышленные мощности.
В такой ситуации, согласно Кейнсу, необходимо вмешательство государства в экономическую жизнь. Государство должно прервать замкнувшийся круг, стимулировав — даже искусственным путем — потребление и инвестиции. Люди должны покупать товары и тратить деньги; спрос приведет к увеличению рабочих мест и инвестиций, что, в свою очередь, будет способствовать дальнейшему росту потребления и производства.
Кейнс не был противником частной собственности и рынка. Его рекомендации по регулированию экономического порядка имели экономический характер. Вдохнуть жизнь в замирающую экономику могут кредиты и рассрочки для потребителей, государственные инвестиции в экономику, которые позволят поднять уровень занятости.
При этом, правда, возникают свои проблемы. Поскольку государство не является экономическим производителем и «добывает» необходимые для инвестиций средства или печатанием дополнительных денег или через займы, то запускается механизм инфляции, которая обычно рассматривается как экономическое зло. Однако Кейнс считал, что умеренная инфляция играет положительную роль: она «разогревает» экономику, поскольку заставляет людей тратить деньги и пускать их в экономический оборот, чтобы не допустить их обесценивания.
Кейнс стал одним из самых знаменитых экономистов XX в. Во многих странах его рекомендации использовались в экономической политике. Но к 1960 — 1970-м гг. обнаружилось, что в долговременной перспективе кейнсианская экономическая политика приводит к негативным последствиям — постоянному росту инфляции, снижению темпов развития, иждивенчеству значительных слоев общества. Это качнуло маятник в противоположную сторону и вызвало новый рост популярности экономического либерализма. На фоне углублявшегося кризиса плановых экономик социалистических стран идеи значительного государственного регулирования экономической жизни стали рассматриваться как ошибочные.
Экономические аспекты либерализма Ф. Хайека. К тому же и сторонники свободного рынка нашли дополнительные аргументы для защиты своей позиции. Среди них философской широтой взглядов отличался Ф. Хайек, который был основным оппонентом Дж. Кейнса и долгие годы отстаивал идеалы свободного открытого общества. Его взгляды интересны тем, что дают оригинальное дополнительное видение экономических аспектов свободы.
Фридрих фон Хайек (1899 — 1992) родился в Вене. В Венском университете он изучал юридические и экономические науки. Учеба Хайека пришлась на время расцвета австрийской экономической школы, среди своих учителей он выделял Ф. Визера и Л. Мизеса. После окончания университета Хайек работал в Австрийском институте экономических исследований. В 1931 г. его пригласили прочитать курс лекций в Лондонской школе экономики, где ему было суждено провести восемнадцать следующих лет. В Англии Хайек был одним из самых ярких критиков господствовавшей тогда в экономической науке теории Дж. Кейнса. Вместе с К. Поппером, М. Полани, Л. Мизесом и М. Фридменом Хайек был среди инициаторов основания общества Мон-Пелерин, которое пропагандировало принципы либерализма. В 1950 — 1962 гг. преподавал в США, затем в университетах Германии и Австрии. В 1974 г. ему была присуждена Нобелевская премия по экономике. Хайек до конца своей жизни вел активную научную работу, последнюю свою книгу «Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма» он написал в 1988 г., в возрасте 89 лет.
Хайек был последовательным сторонником индивидуализма, свободного рыночного хозяйства и политического либерализма. В годы войны он опубликовал «Дорогу к рабству» (1944), один из самых знаменитых манифестов XX в. в защиту свободного общества. В ней он показывал, как следование коллективистским, социалистическим идеям, стремление планировать экономическую и социальную жизнь приводит к тоталитаризму.
Альтернативой этому Хайек считал восстановление и развитие идей классического либерализма британского типа. Он был активным противником плановой экономики, как в ее «сильных» (социалистических), так и в «слабых», например, кейнсианских вариантах. Взгляды Хайека на рынок отличаются широтой и своеобразием: он трактует рынок как наиболее адекватный механизм координации действий миллионов людей, вовлеченных в хозяйственную жизнь, и одновременно как инструмент обмена знаниями. Каждый участник хозяйственной деятельности в своих решениях и действиях использует разрозненные, фрагментарные, весьма индивидуальные и конкретные сведения экономического характера. Эту распыленную по множеству индивидов информацию Хайек называл «рассеянным знанием». Причем рассеянность этого знания представляет собой его очень существенную характеристику. Рассеянное знание невозможно собрать в одном месте, в некоем «планирующем центре», который будет затем создавать «продуманный порядок» хозяйственной жизни.
Можно сказать, что идею разделения труда Хайек дополняет идеей разделения знаний. Та часть рассеянного знания, которой обладает отдельный индивид, по большей части недоступна никому, кроме него самого: «практически каждый индивидуум обладает определенным преимуществом перед всеми остальными в том смысле, что он владеет уникальной информацией, которой можно найти выгодное применение, но которую можно использовать, только если решения, зависящие от этой информации, принимаются им самим или при его активном участии. Достаточно вспомнить, как долго должны мы осваивать любую профессию после завершения теоретической подготовки. Какую значительную часть своей трудовой жизни тратим на изучение конкретных работ, и каким ценным капиталом в любом деле является знание людей, местных условий и особых обстоятельств» [1]. Проблема координации в масштабе всего общества имеющейся у индивидуальных агентов неявной информации о конкретных обстоятельствах времени и места приобретает поэтому решающее значение.
1 Хайек Ф.А. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. М., 1992. С. 160.
Наибольших успехов достигает то общество, которое наиболее эффективно использует эти рассеянные в обществе знания. Именно в использовании рассеянных знаний и состоит главное преимущество рыночной экономики перед другими способами согласования хозяйственной деятельности. Рынок координирует действия участников путем выработки соответствующих сигналов — рыночных цен, которые и сообщают вовлеченным в экономическую жизнь людям нужную им для принятия решений информацию. Другим важным инструментом рынка является конкуренция, которая также является важным информационным механизмом: отбирая лучшие индивидуальные решения участников, она является для общества в целом процедурой открытия нового. Хайек столь высоко оценивал этот механизм, что проводил аналогию между рыночной конкуренцией и процессом научного открытия.
Рынок способен интегрировать и перерабатывать объем информации, непосильный для системы централизованного планирования. И дело тут не просто в отсутствии технических возможностей, например, недостаточной мощности компьютеров, перерабатывающих экономическую информацию. Идея социализации экономики исходит из представления, что все имеющиеся в обществе знания можно собрать воедино, так что компетентным органам останется только выработать на этой основе оптимальные решения и спустить указания на места. Это, однако, иллюзия. Основную долю экономически значимой информации составляют неявные, личностные знания, в принципе не поддающиеся четкой фиксации. Их не выразишь на языке формул и цифр, а значит, не передашь в центр. Больше того, определенную часть своих знаний и способностей человек вообще не осознает. Поэтому речь идет о проблеме использования знания, которым в полной мере никто не владеет. Попытки перевода такого знания в некоторую отделенную от индивидов и систематизированную информацию по своей сути обречены на провал, ибо в результате получаются банальности или никому не нужные горы сведений. Обладающие таким личностным знанием люди должны действовать и принимать хозяйственные решения самостоятельно.
Такую возможность дает только свободная рыночная экономика. В условиях рынка индивид располагает защищаемой законом частной сферой, в пределах которой он вправе сам принимать любые решения на свой собственный страх и риск. При этом и положительные, и отрицательные последствия его действий будут сказываться непосредственно на нем самом. Поэтому он заинтересован в учете всей доступной ему информации и может использовать свои знания, способности и возможности свободного действия в полной мере. Сторонники плана и центрального контроля также говорят о свободе, но они «освобождают» людей от личной ответственности, риска, необходимости сбережений, исполнения обещаний, дисциплины труда.
В своих работах Хайек очерчивал историческое развитие свободного общества, которое он называл также «расширенным порядком человеческого сотрудничества». Его основы были заложены в античном Средиземноморье. Именно тогда отдельная личность впервые получила право самостоятельно распоряжаться в узаконенной сфере частной жизни. Частная собственность составляет ядро моральных норм любой развитой цивилизации, она неотделима от свободы индивида. Формы свободного сотрудничества людей расширялись, что явило миру Рим, с его правом, основанном на понятии частной собственности в её наиболее развитой форме. Упадок римского общества произошел тогда, когда центральная власть стала настойчиво вытеснять свободную инициативу. Такая последовательность событий затем повторялась в истории неоднократно. Однако, считал Хайек, цивилизация не может продвигаться вперед при правлении, которое отбирает свободу у граждан и само руководит их повседневными делами.
Богатство и бедность
Экономику иногда называют «печальной наукой», поскольку она исследует всегда недостаточные блага, их производство и распределение и показывает, что при неизбежной ограниченности ресурсов и тяготах труда и при безграничности человеческих желаний невозможно такое общество, в котором никто не будет чувствовать себя обездоленным и нуждающимся. Этим экономическая наука отличается от многочисленных в истории мысли утопий, рисующих разумно управляемое и рационально устроенное общество, в котором все благоденствуют, не прилагая к этому особых усилий. Главная идея таких утопий — жизнь по единому рациональному плану, без рынка — оказалась обманом. Реальный опыт показал, что чем более всесторонне и жестко вводится плановое производство и распределение, тем в большей нищете живет население страны.
Но как дело обстоит с богатством и бедностью в обществах с рыночной экономикой? На этот счет у разных экономистов были разные мнения. А. Смит считал, что богатство и бедность — понятия относительные. То, что в одном обществе считается бедностью, в глазах жителей другого может выглядеть как богатство. В заключительном пассаже первой главы «Богатства народов» он рассуждал о том, что глубокое разделение труда, использование машин и знаний приводит к тому, что рынок способен обеспечить даже низшим слоям общества приличный уровень благосостояния. Если мы учтем всю сложную механику рыночной координации, отмечал Смит, «мы поймем, что без содействия и сотрудничества многих тысяч людей самый бедный обитатель цивилизованной страны не мог бы вести тот образ жизни, который он обычно ведет теперь и который мы весьма неправильно считаем весьма простым и обыкновенным. Конечно, в сравнении с чрезвычайной роскошью богача его обстановка должна казаться крайне простой и обыкновенной, и, тем не менее, может оказаться, что обстановка европейского государя не всегда настолько превосходит обстановку трудолюбивого и бережного крестьянина, насколько обстановка последнего превосходит обстановку многих африканских царьков, абсолютных владык жизни и свободы десятков тысяч нагих дикарей» [1].
1 Антология экономической классики в двух томах. Т. 1. М., 1991. С. 90.
Маркс в отличие от Смита был убежден (и даже попытался обосновать это убеждение в виде закона), что по мере развития индустриального капитализма будет расти богатство немногих и распространяться бедность большинства остальных. Верно ли это убеждение? Даже простой взгляд на историю западных обществ в течение ста лет после смерти Маркса показывает, что он ошибался. Развитый индустриальный капитализм создал и продолжает создавать для больших масс людей наивысший за всю историю человечества материальный жизненный уровень. Но для нас этот вопрос сохраняет актуальность. В современном российском обществе, меняющем экономическую форму, явно видно возросшее расслоение между богатством и бедностью.
К тому же улучшение материальных условий жизни само по себе не решает проблемы сравнительного распределения богатства и доходов. Вполне возможно, что когда бедный начинает жить лучше, богатый становится еще богаче, и относительный разрыв между ними сохраняется или даже увеличивается. Помочь разобраться с этими вопросами позволяет дискуссия теоретиков и историков экономики вокруг так называемой «кривой Кузнеца».
Саймон Кузнец (1901 — 1985) — лауреат Нобелевской премии по экономике за 1971 г. Родился в России, начал изучать экономику в Харьковском университете. В 1922 г. эмигрировал в США, где завершил образование в Колумбийском университете. В Национальном бюро экономических исследований США возглавлял программу по исследованию национального дохода. Кузнец изучал также статистические данные, характеризующие отношение между экономическим ростом и распределением доходов. Общая тенденция здесь такова, что распределение доходов по мере экономического роста имеет тенденцию к выравниванию с течением времени. На материалах многих стран, стоящих на разных ступенях индустриализации и развития рыночной экономики, Кузнец установил статистическую закономерность — «кривую Кузнеца». Согласно ей при переходе к рыночной экономике неравенство в распределении доходов сначала резко возрастает, но затем имеет тенденцию плавно снижаться.
Ныне преобладает мнение, что эта закономерность справедлива не только для развитых западных стран, но и тех обществ, которые осуществляли модернизацию экономики позднее. Во всех обществах этот переход сопровождался резким и довольно продолжительным усилением неравенства. Отдельные страны различались по степени интенсивности и долговременности данного процесса, но общая тенденция наблюдалась повсюду. Если обратиться к истории, то можно обнаружить, что к концу XIX столетия значительное неравенство существовало во всех индустриальных и переживающих индустриализацию государствах. Самым заметным оно было в Англии, причем превосходило даже то, что имеет место сегодня во многих странах «третьего мира». Своей наивысшей точки неравенство достигло перед первой мировой войной. Но в период с 1920-х по 1950-е годы в западных странах произошло заметное выравнивание доходов населения, после чего положение стабилизировалось и с тех пор остается без заметных изменений.
Обнаружилось также, что на закономерность выравнивания доходов между верхними и нижними слоями общества не столь уж влияет и социальная (перераспределительная) политика, проводимая государством. Разумные перераспределительные меры правительства, возможно, ускоряют фазу выравнивания «кривой Кузнеца», однако такое выравнивание происходит и без такого вмешательства. Либеральные экономисты даже считают, что слишком активное перераспределение, осуществляемое через налоги и программы помощи малоимущим, может дать противоположный эффект, поскольку гасит личную предприимчивость. Можно сказать, что существует выбор между равенством и экономической эффективностью: чрезмерное равенство способно привести к снижению среднего жизненного уровня общества. Инициативные и талантливые люди ставятся в такое положение, при котором им не имеет смысла использовать свои предприимчивость и способности.
Если подвести некоторый итог, то нужно признать, что оценки рыночной экономики различаются в зависимости от того, смотрят ли на них с абстрактно-гуманистических позиций и идеала равенства, как это делал Маркс, или же с точки зрения эффективности для удовлетворения материальных потребностей. С этой последней позиции, за исключением начального периода, рыночное капиталистическое хозяйство предстает скорее в виде гигантской машины товаров, несущей блага почти всем слоям населения. При этом в нем действуют внутренние силы, связанные с процессом модернизации, которые оказывают сглаживающий эффект на «несправедливое» распределение доходов и богатства.
Современные экономические теории часто имеют более абстрактную форму и труднее для понимания, чем учения политической экономии XIX в. Однако это не должно приводить к такому разделению труда, когда экономисты изучают материальные аспекты жизнедеятельности людей, а философов интересуют лишь мировоззренческие и этические вопросы общественной жизни. Нужен целостный, интегрирующий взгляд, поскольку его отсутствие ведет к существенным недостаткам в теории общества и его развития.
Для дополнительного чтения
Автономов B.C. Модель человека в экономической науке. СПб., 1998. Бродель Ф. Динамика капитализма. Смоленск, 1993.
Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Вебер М. Избр. произведения. М., 1990.
Мизес Л. Индивид, рынок и правовое государство. СПб., 1999.
Хайек Ф.А. Пагубная самонадеянность. Ошибки социализма. М., 1992.
- http://bstudy.net/686484/filosofiya/filosofiya_ekonomiki_analiz_sotsialnoy_realnosti
- http://fil.wikireading.ru/68561
- http://studfiles.net/preview/6268256/page:20/