Меню Рубрики

Деятельность это с точки зрения психологии

  • Психические познавательные процессы
  • Функции и виды внимания
  • Виды и процессы воображения
  • Понятие и классификация ощущений
  • Восприятие, его виды и свойства
  • Сущность, функции и виды чувств и эмоций
  • Эмоциональные состояния человека
  • Волевые качества личности

Деятельность — одно из самых широких понятий социально-гуманитарных наук, которое особенно часто используется в современной философии, социологии и психологии. Рассмотренные выше характеристики психики — психические процессы, свойства и состояния являются, по сути дела, компонентами более масштабного понятия, каким и выступает деятельность, активность.

Психика и деятельность — взаимообусловливают друг друга, психика предшествует деятельности, сопровождает и развивает деятельность.

В философской литературе под деятельностью понимается специфическая форма отношения человека к окружающему миру, содержанием которой является его целесообразное освоение и преобразование. Деятельность — это сознательное, целенаправленное отношение человека к миру. При этом подчеркивается бесконечное многообразие видов человеческой деятельности, которая может быть материальной и духовной, познавательной и оценочной, репродуктивной и творческой, созидательной и разрушительной и т.д.

В социологии деятельность, рассматривается как сознательное действие индивида, ориентированное на ответное поведение людей. Сознательную ориентацию субъекта деятельности на ответную реакцию со стороны других людей Макс Вебер определял с помощью понятия «ожидание».

Деятельность как психологическая категория

В психологии под деятельностью понимается динамическая система взаимодействий субъекта с внешним миром, в ходе которых человек сознательно, целенаправленно воздействует на объект, за счет чего он удовлетворяет свои потребности.

Конечно, в различных видах деятельности — исполнительской, управленческой, научной — роль сознания различна. Чем сложнее деятельность, тем выше в ней роль психологической составляющей.

Но в любом случае именно деятельность выступает в качестве основы для формирования личности. Личность не предшествует деятельности, она этой деятельностью порождается.

Таким образом, личность в психологии рассматривается как субъект, реализующийся в деятельности, прежде всего в труде и общении.

В процессе деятельности происходит воплощение в субъекте психического образа того или иного объекта окружающей среды, а затем реализация возникшего на основе этого образа отношения субъекта к предметной действительности. Подобная психическая реальность, как компонент деятельности, возникает уже на ранних стадиях становления человека в ходе ориентировочно-исследовательской деятельности, призванной обслуживать такое взаимодействие. 13 процессе такой деятельности все животные, в том числе и человек, обследуют внешний мир, формируют психический образ ситуации и осуществляют регуляцию поведения своего двигательного аппарата соответственно условиям стоящей перед ними задачи.

Различие между животными и человеком состоит здесь лишь в том, что животные способны ориентироваться только на внешние, непосредственно воспринимаемые аспекты окружающего, в то время как деятельность человека в силу развития коллективного труда и общения может основываться и на символических формах представления предметных взаимоотношений.

В содержании деятельности в качестве важнейших обычно выделяются следующие компоненты: познавательные (в том числе перцептивные, мнемические и мыслительные), эмоциональные, волевые.

Отечественный психолог С.Л. Рубинштейн выделял следующие главные особенности феномена человеческой деятельности:

  • она субъектна, т.е. принадлежит человеку, а не животному, не машине, не может быть деятельности бессубъектной;
  • осуществляется в условиях совместной деятельности субъектов:
  • предполагает взаимодействие субъекта с объектом, т.е. она всегда предметна, реальна, содержательна:
  • она сознательна, целенаправленна:
  • в деятельности творческой и самостоятельной по своему характеру люди и их психика не только проявляются, но и созидаются, формируются, развиваются и именно в ней они могут быть объективно исследованы.

Таким образом, категория деятельности здесь используется как выражение неразрывной связи человека с миром и понимания психического как изначально включенного в эту связь.

Психологический анализ структуры деятельности может осуществляться на основе различных критериев:

  • ее основных психологических компонентов, куда включаются прежде всего мотивы, побуждающие субъекта к деятельности, цели, как прогнозируемые результаты этой деятельности; операции, с помощью которых деятельность выполняется, и т.п.;
  • функций, выполняемых в процессе деятельности каждым из выделенных компонентов;
  • качественных особенностей результатов, получаемых в итоге деятельности.

Таким образом, деятельность в психологии рассматривается как форма активного отношения человека к действительности, направленная на достижение сознательно поставленных целей.

Категория деятельности в современной психологии

Категория деятельности используется весьма широко в различных областях современной психологической науки. Например, в обшей психологии категория деятельности используется как при анализе индивидуальных, так и внутригрупповых психических процессов; для обоснования принципа единства сознания и деятельности, а также для объяснения принципа интериоризации — экстериоризации как механизма усвоения общественно-исторического опыта.

Категория деятельности постоянно используется для построения различных прикладных отраслей психологии, особенно таких как психология труда, педагогическая, медицинская, управленческая психология. В этих прикладных областях психологии особое значение имеют такие характеристики деятельности, как субьектность и предметность.

Специфика предметной определенности деятельности заключается в том, что объекты внешнего мира не воздействуют на субъекта непосредственно, но лишь будучи преобразованы в ходе его деятельности. Этим достигается большая адекватность их отражения в сознании субъекта деятельности.

Подобным образом преобразованное восприятие объектов проявляется уже у животных, деятельность которых обусловлена свойствами объектов, которые служат для удовлетворения их биологических потребностей.

Но в развитой форме предметность свойственна лишь человеческой деятельности. Она проявляется в социальной обусловленности деятельности человека, в ее связях со значениями, фиксированных в схемах действий, системах ценностей, социальных нормах.

Субьектность деятельности выражается в таких аспектах активности субъекта, как обусловленность психического образа прошлым опытом, потребностями, установками, эмоциями, целями и мотивами, определяющими избирате ьность и направленность деятельности.

При анализе деятельности обычно выделяются три основных плана:

1. генетический — в нем исходной формой любой человеческой деятельности выступает совместная социальная деятельность людей, в ходе которой в качестве основного механизма развития психики работает процесс интериоризации, обеспечивающий переход внешней по форме деятельности во внутреннюю психическую деятельность;

2. структурно-функциональный — в его основе лежит принцип рассмотрения строения деятельности «по единицам», разложение реальности на «единицы», содержащие в себе основные свойства, присущие ей как целому. В этом плане рассматриваются мотивы, цели деятельности, а также составляющие ее структуру отдельные действия: мыслительные, моторные, чувственные. Иерархические связи между такими единицами деятельности подвижны и в зависимости от места отражаемого объекта в структуре деятельности изменяются как содержание психического отражения, так и его уровень (сознательный или бессознательный), а также вид регуляции деятельности (произвольной или непроизвольной);

3. динамический, на основе которого изучаются механизмы, поддерживающие способность человека к деятельности, а также условия, обеспечивающие ее движение и развитие, появление ее новых форм. В этом плане исследуются условия, которые обеспечивают устойчивость целенаправленной деятельности в обстановке постоянно меняющейся реальности. Большую роль здесь играет анализ психофизиологических механизмов, обеспечивающих эффективную деятельность.

Психология деятельности

По стальным рельсам мчатся мощные локомотивы. В небо уходит космический корабль. Льется сталь в сталелитейном цехе. Зерно ссыпается на току. Ученый завершает многолетний труд. Все это плоды человеческих рук и ума, воплощение многообразной работы человека.

Деятельность — это осмысленная активность, преображение, творчество. Именно через деятельность и происходит развитие как человека, так и общества. Деятельность — это и отношение человека к окружающему миру, изменение и подчинение его.

Мы можем говорить здесь о специфическом для человека способе отношения к внешнему миру. Все живые существа, кроме человека, пытаются приспособиться к природе. Они могут обнаружить только такие реакции, которые помогают им выжить, руководствуясь инстинктом. В отличие от животного, человек относится к природе не пассивно, а деятельно.

Человеческая активность многолика. Она проявляется в разных сферах и имеет разнообразный характер. Французский философ Вольтер (1694—1778) полагал, что не только в человеке, но и в любом животном существует принцип деятельности, как и во всякой машине. Это, по его словам, первый двигатель. Он как изначальная движущая сила непреложно и вечно управляется волей Верховного Существа, без чего все было бы хаосом, без чего не существовало бы самого мира. «Человек от рождения стремится к действию, как огонь стремится ввысь, а камень — вниз». Психическая жизнь — это непрекращающийся процесс деятельности множества человеческих индивидов.

«Деятельность — есть наше определение», — писал И. Кант. Если бы нам предложили назвать главное определяющее качество человека, мы, возможно, назвали бы деятельность. Конечно, человек обладает разумом, и это возвышает его над природой. Однако разум без человеческой активности практически бесплоден. Замыслы людей

реализуются благодаря преобразовательной деятельности человека, которая соотносится с законами природы и общества. Деятельность — это форма активного отношения человека к природе и обществу.

В истолковании русского философа П.А. Флоренского (1882—1937) деятельность обнаруживается во множественном числе: речь идет о деятельностях. Когда мы говорим слово «орудие», то ближайшим образом нам припоминаются молоты, пилы, плуги или колеса. Это в грубейшем смысле слова орудия технической цивилизации. П.А. Флоренский называл их для большей определенности машинами или инструментами. Продукты человеческой деятельности рассматриваются не как технические инструменты, а как «проявления орудие строительной деятельности нашего духа».

Анализ деятельности и составляет решающий пункт и главный метод научного познания, психического отражения, сознания. В изучении форм общественного сознания — это анализ бытия общества; в изучении индивидуальной психики — это анализ деятельности индивидов в данных общественных условиях, которые выпадают на долю каждого из них. «Теория деятельности, созданная С.Л. Рубинштейном и А.Н. Леонтьевым, не только раскрывает структуру и содержание психологической деятельности и ее связь с потребностями, но и помогает понять, каким образом исследование внешней деятельности, поведения, может стать методом исследования внутренних состояний психики».

Всякая деятельность имеет мотивацию. Это динамический процесс физиологического и психологического управления поведением человека, определяющий его направленность, организованность, активность и устойчивость.

Мотив — устойчивая внутренняя психологическая причина поведения человека, его поступков.

Мотив достижения успеха — устойчивая мотивационная черта личности. У человека существует потребность добиваться успехов в различных видах деятельности, особенно в ситуациях соревнования с другими людьми. В то же время человек стремится действовать так, чтобы избежать неудачи, особенно там, где результаты его деятельности воспринимаются и оцениваются другими людьми.

Творчество — процесс человеческой деятельности, в результате которого рождаются новые ценности и новые предметы материального мира. В истории психологии творчество рассматривали как божественную одержимость (Платон), как «животное дыхание бессознательного» (Э. Гартман), как мистическую интуицию (Бергсон), как выражение инстинктов (Фрейд), как раскрытие божественной мощи (Бердяев).

Творчество это то, что идет изнутри, из бездонной и необъяснимой глубины. Творчество есть деятельность, в результате которой рождается нечто новое. Оно отличается при этом неповторимостью, оригинальностью. Можно спросить: а разве любая человеческая деятельность не предполагает новизны? В известной мере, это, конечно, так. Деятельность — это рождение того, что отсутствовало в природе. В этом смысле она всегда отличается новизной, если сопоставлять ее результаты с тем, что есть в природе.

В самой человеческой деятельности можно найти акты необыкновенной изобретательности, радикальной новизны. Есть также деятельность, где творческое начало выражено не так явно. Скажем, человек, который изобрел колесо, был, безусловно, гением. Но ведь людям нужно не одно колесо, которое, возможно, соорудил этот самый безымянный творец. Когда колесо было уже изобретено, надо воспроизводить его в массовом масштабе. Это тоже деятельность, но ее, строго говоря, нельзя назвать творчеством.

Напомним потрясающую строчку: «И звезда с звездою говорит. ». Слова здесь простые, известные. Однако сразу рождается в сознании образ безмерного космического пространства. У Лермонтова это жизнеописание небесной переклички. Это также определенное настроение. Ваша душа как бы прикасается к перекличке звезд. Рождается настроение печали, смиренности духа, ощущение одиночества.

Как известно, феномен творчества развернуто исследован русским философом Н.А. Бердяевым в его книге «Философия творчества». Он отмечает, что в Евангелии нет ни одного слова о творчестве. Если бы пути творчества были оправданы и указаны в Священном писании, то творчество было бы послушанием, то есть не было бы творчеством. Тайна творчества сокровенна. «И Бог ждет от человека антропологического откровения творчества, сокрыв от человека во имя богоподобной свободы его пути творчества и оправдание творчества».

В творчестве сам человек раскрывает в себе образ и подобие Божье, обнаруживает вложенную в него божественную мощь. По словам Н.А. Бердяева, идея Творца о человеке головокружительно высока и прекрасна. Так высока и прекрасна божественная идея человека, что творческая свобода, свободная мощь открывать себя в творчестве заложена в человеке, как печать его богоподобия.

Творческая тайна сокрывается человеку и открывается человеком. Творческие порывы сопровождают всю историю человека. Человек совершенно свободен в откровении своего творчества. Мы стоим перед неизбежностью оправдать себя творчеством, а не оправдать свое творчество.

С этих позиций Н.А. Бердяев критикует современную ему науку о познании — гносеологию. По его мнению, критическая гносеология обостряет кризис культуры и творчества, обнажает антагонизм между культурой и творчеством. Критическая гносеология обосновывает и оправдывает все виды творчества дифференцированной культуры, но этим не раскрывает, а закрывает творческую природу человека. Творческий акт оказывается изъятым из первичного бытия и переносится во вторичную сферу сознания. Творчество обращено к иной стороне двойственной природы человека и из иной стороны рождается. По мысли Н.А. Бердяева, от творчества нельзя ждать прироста, восхождения бытия, откровения человека. Творчество в немецкой философии оказывается не раскрытием природы человека, а прикрытием ее.

Н.А. Бердяев считал, что творчество болезненно и трагично в существе своем. Цель творческого порыва — достижение иной жизни, иного мира, восхождение в бытии. Во всяком творческом акте есть абсолютная прибыль, прирост. Подобная суть бытия, совершающийся в нем прирост, достигнутая прибыль без всякой убыли говорят о творящем и творчестве. Творчество в мире возможно лишь потому, что мы творим. Человек обязан обогатить саму божественную жизнь. Творческий акт присущ лишь лицу как свободной и самостоятельной мощи. Творчество человека подобно творчеству Бога, не равно, не тождественно, но подобно. Человек не есть абсолютное и потому не может обладать абсолютной мощью. В своем творчестве человек связан с другими людьми и всем миром существ, но он не всесилен. Познание творческой эпохи — активное, не пассивное, оно предполагает творческое усилие и потому открывает творчество. Творческие порывы нового человека являются симптомом нарождения нового бытия и нового познания.

Н.А. Бердяев отмечает, что творчество неотрывно от свободы. Лишь свободный творит. Творчество рождается из свободы. Творчество необъяснимо. Творчество — тайна. Тайна творчества есть тайна свободы. Тайна свободы бездонна и неизъяснима тайна творчества.

«Творец может быть демоничен, и демонизм его может отпечатлеться на его творении. Но не может быть демонично великое творение, творческая ценность и породивший ее творческий экстаз. Я думаю, что в природе Леонардо да Винчи был демонический яд. Но в творческом акте сгорел демонизм Леонардо, претворился в иное, в свободное от «мира» бытие. В Джиоконде, в Вакхе, в Иоанне Крестителе просвечивает демонизм леонардовской природы. Но обречены ли сгореть в адском огне великие творения леонардовского гения? Нет, в этих творениях уже сгорело зло леонардовской природы, и демонизм его претворился в иное бытие, пройдя через творческий экстаз гения. В Джиоконде есть вечная красота, которая войдет в вечную божественную жизнь. Творческая жизнь есть жизнь вечная, а не тленная».

По словам Бердяева, творчество антагонистично, с одной стороны, совершенству человека, с другой — совершенству культуры. Лишь творческая религиозная эпоха, как полагает философ, выйдет из тисков личного совершенства и совершенства ценностей культуры.

Один из центральных моментов творчества — объяснение, как возникают новые идеи. Способность не проходить мимо случайностей, замечать их и давать им соответствующее истолкование — важная сторона творчества. Когда У. Гершель (1738—1822) в 1781 г. открыл планету Уран, оказалось, что многие астрономы уже наблюдали это небесное тело (не менее 200 зарегистрированных наблюдений), но выяснилось, что некоторые физики встречались с этим видом излучения и рассматривали его как помеху, из-за которой портятся фотографические пластинки.

Разумеется, случай благоприятствует подготовленному уму. Способность к научным открытиям проявляется у людей, с детства отличавшихся любознательностью и получивших такую подготовку и образование, которые не подавили умение видеть события и процессы под неожиданным углом зрения. Творчество — индивидуальный акт, глубоко личный, несомненно, подверженный влиянию предрассудков, предвзятых мнений. Критерии оценки нового в науке одинаковы для всех ученых мира. Новое открытие проверяется путем сопоставления его с уже известными, устоявшимися взглядами в науке. Одно из условий научного открытия — способность обращать внимание на странности, на необычные, пусть кажущиеся незначительными, события. Некоторые считают, что догадка всегда связана со слепой верой, отказом от критического суждения. Однако догадка может быть «дикой», сделанной «наугад», но она может быть основанной на глубоком размышлении.

Научное открытие периодического закона Д.И. Менделеева (1834— 1907), как показал в своих исследованиях академик Б.М. Кедров (1903—1985), было свидетельством творческого мышления. Необходимым условием этого прозрения был обширный фактический материал, который великий химик собирал около 15 лет. Фактической «преградой» к выявлению закона оказался способ субъективного отражения этого материала в сознании. По мнению самого Менделеева, в системе элементов им сопоставлялось лишь сходное, а не различное. И только мысль о сравнении химически более разных элементов по величине атомных весов привела к выделению «ключевого признака» — атомного веса.

Согласно А. Кестлеру (1905—1983), творческий потенциал проявляется в искусстве, науке и юморе. При одинаковой логической структуре этих проявлений (установление скрытых сходств и подобий) различна эмоциональная окраска творческого процесса. Комическое сравнение несет на себе печать агрессивности, поэтический образ окрашен сочувствием и восхищением, а научное рассуждение бесстрастно. Одинаковая структура творческого процесса обусловливает зыбкость границ между наукой и искусством. Математик говорит об «изящном решении», хирург — о «красивой операции», литературный критик о « двумерных персонажах».

Попытки связать творческую одаренность с таинственными явлениями психики предпринимались давно. Так, Е.П. Торренс (род. 1915) в числе особенностей творческой личности назвал «тягу к таинственному». Г. Мёрфи (1895—1979) написал две статьи о соотношении творческого потенциала и парапсихологических феноменов, в частности, привел исторические материалы, свидетельствующие о том, что Марк Твен, Гёте и Шуман обладали парапсихологическими способностями.

Главным условием творчества служит самотворчество. Поскольку человек — исток и смысл всякой творческой акции, то наиболее значимым творчеством можно считать самоактуализацию человека, его личностный рост. Творить себя — значит в каждом своем стремлении и в каждом поступке стремиться к максимуму выражения своей человечности — стремиться к максимально доступной тебе доле святости, добра и любви, постоянно стараться пребывать в бодрствующем состоянии предельной внимательности и открытости ко всему окружающему. Творчество — это не только особая деятельность, это прежде всего способ жизни. И тем не менее все перечисленные условия необходимы, но не достаточны, они не дают никакой гарантии тому, что человек может стать творцом или жить творчески. Пока существует человечество, творчество всегда будет самой таинственной и самой великой загадкой его бытия.

Игра тоже является формой деятельности. Но она также может служить модусом человеческого бытия. Было бы ошибкой сказать, что феномен игры не получил освещения в философской, культурологической, социологической, педагогической или психологической литературе. Список работ, посвященный различным аспектам игры, выглядит весьма основательно. «Однако до сих пор активно, много и многопланово изучаемая игра остается загадкой для понимания, недостаточно исследованным явлением социальной сферы. Представленная в разных формах, разная по содержанию, по характеру, позициям играющих, она проходит реально через всю жизнь человека. Игра ребенка, игра в театре артиста и зрителя, «игра» в ритуале, спортивная и игра в карты, деловая, компьютерная и игра военная, игра своей роли в общении дома, на работе — имеют разное содержание, структуру, смыслы и т.д. И все-таки есть нечто общее, что определяет единую природу игры как особого типа деятельности, как особого необходимого и важного в организации жизнедеятельности человека явления».

Многие европейские философы и психологи усматривают источник культуры в способности человека к игровой деятельности. Игра в этом смысле оказывается предпосылкой происхождения культуры. Различные версии такой концепции находим в творчестве Г. Гадамера, Е. Финка, Й. Хейзинги. В частности, Г. Гадамер (1900—2002) анализировал историю и культуру как своеобразную игру в стихии языка, внутри которой человек оказывается в радикально иной роли, нежели та, которую он способен нафантазировать.

Голландский историк культуры И. Хейзинга (1872—1945) в книге «Homo Ludens» (1983) отмечал, что многие животные любят играть. По его мнению, если проанализировать любую человеческую деятельность до самых пределов нашего познания, она покажется не более чем игрой. Вот почему автор считает, что человеческая культура возникает и развертывается в игре. Сама культура носит игровой характер. Игра рассматривается в книге не как биологическая функция, а как выявление культуры и анализируется на языке культурологического мышления.

Хейзинга считает, что игра старше культуры. Понятие культуры, как правило, сопряжено с человеческим сообществом. Человеческая цивилизация не добавила никакого существенного признака к общему понятию игры. Все основные черты игры уже присутствуют в игре животных. «Игра как таковая перешагивает рамки биологической или, во всяком случае, чисто физической деятельности. Игра — содержательная функция со многими гранями смысла».

Каждый, по мнению Хейзинги, кто обращается к анализу феномена игры, находит ее в культуре как заданную величину, существовавшую прежде самой культуры, сопровождающую и пронизывающую ее с самого начала до той фазы культуры, в которой живет сам. Важнейшие виды первоначальной деятельности человеческого общества переплетаются с игрой. Человечество все снова и снова творит рядом с миром природы второй, измышленный мир. В мифе и культе рождаются движущие силы культурной жизни.

Хейзинга делает допущение, что в игре мы имеем дело с функцией живого существа, которая в равной степени может быть детерминирована только биологически, только логически или только этически. Игра — это прежде всего свободная деятельность. Она не есть «обыденная» жизнь и жизнь как таковая. Все исследователи подчеркивают незаинтересованный характер игры. Она необходима индивиду как биологическая функция. А социуму нужна в силу заключенного в ней смысла, своей выразительной ценности.

Голландский историк культуры был убежден в том, что игра скорее, нежели труд, была формирующим элементом человеческой культуры. Раньше, чем изменять окружающую среду, человек сделал это в собственном воображении, в сфере игры. «Хейзинга оперирует широким понятием культуры. Она не сводится к духовной культуре, не исчерпывается ею, тем более не подразумевает преобладающей ориентации на культуру художественную. Хотя в силу глубокого идеализма в вопросах истории Хейзинга генезис культуры трактует односторонне, видя основу происхождения культурных форм во все времена в духовных чаяниях и иллюзиях человечества, в его идеалах и мечтах, тем не менее функционирующая культура рассматривается Хейзингой всегда, во все эпохи, как целое, система, в которой взаимодействуют все: экономика, политика, быт, нравы, искусство».

Понятное дело, уязвимость концепции Хейзинги не в идеализме как таковом. Правильно подчеркивая символический характер игровой деятельности, Хейзинга обходит главный вопрос культуроге-неза. Все животные обладают способностью к игре. Откуда же берется «тяга к игре»? Немецкий этнограф Л. Фробениус (1873—1928) отвергает истолкование этой тяги как врожденного инстинкта. Человек не только увлекается игрой, но создает также культуру. Другие живые существа таким даром почему-то не наделены.

Пытаясь решить эту проблему, Хейзинга отмечает, что архаическое общество играет так, как играет ребенок, как играют животные. Внутрь игры мало-помалу проникает значение священного акта. Вместе с тем, говоря о сакральной деятельности народов, нельзя ни на минуту упускать из виду феномен игры. «Как и откуда поднимались мы от низших форм религии к высшим? С диких и фантастических обрядов первобытных народов Африки, Австралии, Америки наш взор переходит к ведийскому культу жертвоприношения, уже беременному мудростью упанишад, к глубоко мистическим гомологиям египетской религии, к орфическим и элевсинским мистериям».

Когда Хейзинга говорит об игровом элементе культуры, он вовсе не подразумевает, что игры занимают важное место среди различных форм жизнедеятельности культуры. Не имеется в виду и то, что культура происходит из игры в результате эволюции. Не следует принимать концепцию Хейзинги в том смысле, что первоначальная игра преобразовалась в нечто, игрой уже не являющееся, и только теперь может быть названа культурой.

Культура возникает в форме игры. Вот исходная предпосылка названной концепции. Культура первоначально разыгрывается. Те виды деятельности, которые прямо направлены на удовлетворение жизненных потребностей (например, охота), в архаическом обществе предпочитают находить в себе игровую форму. Человеческое общежитие поднимается до супербиологических форм, придающих ему высшую ценность посредством игр. В этих играх, по мнению Хейзинги, общество выражает свое понимание жизни и мира.

«Стало быть, не следует понимать дело таким образом, что игра мало-помалу перестает или вдруг преобразуется в культуру, но скорее так, что культуре в ее начальных фазах свойственно нечто игровое, что представляется в формах и атмосфере игры. В этом дву-единстве культуры и игры игра является первичным, объективно воспринимаемым, конкретно определяемым фактом, в то время как культура есть всего лишь характеристика, которую наше историческое суждение привязывает к данному случаю».

В поступательном движении культуры гипотетическое исходное соотношение игры и не игры не остается неизменным. По словам Хейзинги, игровой момент в целом по мере развития культуры отступает на задний план. Он в основном растворяется, ассимилируется сакральной сферой, кристаллизуется в знании и в поэзии, в правосознании, в формах политической жизни. Тем не менее во все времена и всюду, в том числе и в формах высокоразвитой культуры, игровой инстинкт может вновь, как полагает голландский историк, проявиться в полную силу, вовлекая отдельную личность или массу людей в вихрь исполинской игры.

Концепция игрового генезиса культуры поддерживается в современной философии не только Хейзингой. Обратимся к работе известного феноменолога Э. Финка (1905—1975) «Основные феномены человеческого бытия». В типологии автора их пять — смерть, труд, господство, любовь и игра. Последний феномен столь же изначален, сколь остальные. Игра охватывает всю человеческую жизнь до самого основания и существенным образом определяет бытийный склад человека, а также способ понимания бытия человеком.

Игра, по мнению Финка, пронизывает другие основные феномены человеческого существования. Игра есть исключительная возможность человеческого бытия. Играть может только человек. Ни животное, ни Бог играть не могут. Лишь сущее, конечным образом отнесенное к всеобъемлющему универсуму и при этом пребывающее в промежутке между действительностью и возможностью, существует в игре.

Эти утверждения нуждаются в пояснении, поскольку они противоречат привычному жизненному опыту. «Каждый знает игру по своей собственной жизни, имеет представление об игре, знает игровое поведение ближних, бесчисленные формы игры, знает общественные игры, цирцеевские массовые представления, развлекательные игры и несколько более напряженные, менее легкие и привлекательные, нежели детские игры, игры взрослых; каждый знает об игровых элементах в сфере труда и политики, в общении полов друг с другом, игровые элементы почти во всех областях культуры».

Трактуя игру как основной феномен человеческого бытия, Финк выделяет ее значительные черты. Игра в его трактовке — это импульсивное, спонтанно протекающее вершение, окрыленное дей-ствование, подобное движению человеческого бытия в себе самом. Чем меньше мы сплетаем игру с прочими жизненными устремлениями, чем бесцельней игра, тем раньше мы находим в ней малое, но полное свое счастье. По мнению Финка, дионисийский дифирамб Ф. Ницше «Среди дочерей пустыни», зачастую недооцениваемый и неправильно толкуемый, воспевает как раз чары и оазисное счастье игры в пустыне и бессмысленности современного бытия.

Финк считает, что человек как человек играет, один среди всех существ. Игра есть фундаментальная особенность нашего существования, которую не может обойти вниманием никакая антропология. Следовало бы, утверждает автор, когда-нибудь собрать и сравнить игровые обычаи всех времени и народов, зарегистрировать и классифицировать огромное наследие объективированной фантазии, запечатленное в человеческих играх. Это была бы история «изобретений», совсем иных, нежели традиционные артефакты культуры, орудий труда, машин и оружия. Они (эти «изобретения») могут показаться менее полезными, но в то же время они чрезвычайно необходимы.

С игрой у Финка связано происхождение культуры, ибо без игры человеческое бытие погрузилось бы в растительное существование. По мнению Финка, человеческую игру сложно разграничить с тем, что в биолого-зоологическом исследовании поведения зовется игрой животных. Человек — природное создание, которое неустанно проводит границы, отделяет себя от природы. «Животное не знает игры фантазии как общения с возможностями, оно не играет, относя себя к воображаемой видимости»2. Поскольку для человека игра объемлет все, она и возвышает его над природным царством. Здесь возникает феномен культуры.

Психология игры представлена различными школами психоанализа, аналитической психологии, гештальтпсихологии, генетической эпистемологии Ж. Пиаже (1896—1980), различными течениями гуманистической психологии. Игра как объект изучения четко отделяется от других сфер деятельности и жизнедеятельности человека. Психологический анализ выявил ряд общих особенностей динамики игровых форм на жизненном пути личности, среди которых наиболее отчетливо проявились в игровых биографиях:
1) изменение количества и разнообразия (нарастание, а затем, начиная с подросткового возраста, снижение) игровых форм жизнедеятельности;
2) уменьшение по мере взросления времени, занятого игрой;
3) нарастание индивидуальных различий в игровых формах жизнедеятельности личности по мере взросления человека.

Игра имеет громадное значение для развития личности ребенка. В игре воссоздается общий смысл человеческого труда, норм и способов взаимоотношений людей. В ней в идеальной форме воспроизводится смысл человеческой деятельности и система тех отношений, в которые вступают взрослые люди в их реальной жизни1. Д.Б. Эльконин следующим образом определял значение игры для развития различных психических процессов ребенка:
• игра является той деятельностью, в которой происходит преодоление «познавательного эгоцентризма», недостаточной ограниченности своей точки зрения от других возможных;
• игра выступает как такая деятельность, в которой происходит формирование предпосылок к переходу умственных действий на новый, более высокий этап умственных действий на речь;
• в игре происходит существенная перестройка поведения ребенка — оно становится произвольным.

Одна из особенностей деловой игры состоит в том, что она может выступать в качестве имитационной схемы той ситуации в широком смысле (объекта, поля предметов, системы, процессов и т.п.), которая интересует специалистов2. При этом в качестве модели деловая игра обладает «знаковыми возможностями» широкого диапазона. Если употребление знаковых средств можно четко фиксировать (например, с помощью правил оперирования), то ограничивать и контролировать действия игроков значительно труднее. Отсюда проистекает относительная свобода поведения играющих. Перед ними выбор, свободный в некоторых пределах. Каждое решение игрока ограничивают прежде всего его собственные действия.

Другая особенность деловой игры в том, что в ней органично реализуются формы игрового сознания. Само по себе игровое сознание в плане серьезной деятельности дает немного. Однако в соединении с моделирующей функцией оно становится эффективным инструментом решения ряда деловых проблем и задач. В деловой игре можно создавать разнообразные ситуации, существенно отклоняющиеся от оригинала, но все же удовлетворяющие органической логике его существования. Это могут быть ситуации экстремальных режимов поведения системы, логически мыслимых, но необычных состояний и отношений, различные «предметные монстры» и уроды.

Как отмечает В.М. Розин (род. 1937), во многом искусство концептуализации деловой игры состоит в построении такой игровой реальности, в которой можно разыгрывать разнообразные конфликты и проблемы, относящиеся к данной деловой сфере. «Игра подразумевает одновременную реализацию (а не последовательную смену во времени) практического и условного поведения. Играющий должен одновременно и помнить, что он участвует в условной (не подлинной ситуации). и не помнить этого. «действует» особая психическая установка играющего, который одновременно верит, и не верит в реальность разыгрываемого конфликта»1. Поскольку деловым играм часто присущ элемент состязательности и против играющего действует «противник», постольку можно утверждать, что игровой материал не пассивен, он изменяется, погружает играющего в новые ситуации, влияет на него.

Учебная деловая игра — это вариативная, динамично развивающаяся форма организации целенаправленного взаимодействия деятельности и общения всех ее участников при осуществлении педагогического руководства со стороны преподавателя. Сущность этой формы составляет взаимосвязь имитационного моделирования и ролевого поведения участников игры в процессе решения ими типовых профессиональных и учебных задач достаточно высокого уровня проблемности. «Деловая игра раскрывает личностный потенциал обучающегося: каждый участник может продиагностиро-вать свои собственные возможности в отдельности и в совместной деятельности с другими участниками. Студенты становятся творцами не только профессиональных ситуаций, но и «создателями» собственной личности. Они решают задачи самоуправления, ищут пути и средства оптимизации профессионального общения, выявляют свои недостатки и предпринимают меры по их устранению. В этом им помогает преподаватель».

Игра предметная — это детская игра с предметами человеческой материальной и духовной культуры, в которой ребенок использует их по прямому назначению.

Игра ролевая — совместная групповая игра, в которой ее участники распределяют, берут на себя и исполняют различные социальные роли: матери, отца, воспитателя, врача, ребенка, ученика и т.п.

Игра символическая — вид игры, в которой реальность воспроизводится в виде символов и знаков, а игровые действия выполняются в абстрактной символической форме. Игра детская, в которой ребенок воспроизводит сюжеты из событий реальной жизни людей, рассказов, сказок и т.п.

Психология деятельности

Общее понятие о деятельности и ее психологической структуре

Понятие деятельности является одним из базовых понятий для всей отечественной психологии. Деятельность и активность невозможно отделить от самой категории психики, от методологии ее научного исследования, понимания проблем возникновения и эволюции психики, трактовки понятия личности и анализа всех составляющих ее психического облика (см. гл. 1, 3–6). Однако есть необходимость в более детальном описании деятельности как таковой, как особой психологической реальности.

Разработка данной научной категории сопряжена с философией диалектического материализма и первоначально связана с именами таких выдающихся отечественных психологов, как Л. С. Выготский, С. Л. Рубинштейн, А. Н. Леонтьев, Б. Ф. Ломов [1] . Конечно, цели и подходы названных авторов во многом различались, порой излишне противопоставлялись, особенно усилиями некоторых ортодоксально настроенных учеников и последователей.

В дальнейшем в работе с понятием и феноменом деятельности по-своему участвовали практически все известные советские психологи, многие знаменитые философы и методологи XX столетия. Категория деятельности выступала предметом многочисленных теоретических и методологических дискуссий, служила в качестве универсального «объяснительного принципа» (Э. Г. Юдин). Она стала одной из «единиц» изучения психики, поведения, личности. Несмотря на частные различия многих трактовок, следует заметить, что в своих методологических аспектах взгляды большинства ведущих психологов советского периода обладали необходимой преемственностью, открытостью и эвристичностью. Нынешнее психологическое представление о деятельности не следует считать законченным и незыблемым, по также недопустимо и молчаливое забвение достигнутых результатов.

Наиболее завершенная психологическая концепция (теория) деятельности принадлежит А. II. Леонтьеву, который разрабатывал ее с середины 1940-х гг., дополняя, уточняя и преобразовывая. Ему принадлежит множество различных толкований деятельности, поэтому приведем некоторое обобщенное определение.

Деятельность – это система активных процессов, которые отвечают определенной потребности, подчиняются мотиву и реализуют самостоятельное отношение человека к миру.

Но деятельность – это не всякая человеческая активность, понятие которой А. Н. Леонтьев подчеркнуто отличал от деятельности, а только целеустремленная активность, существующая в психологических связях личности, потребности, мотива, цели и задачи. Отсюда вытекает возможность осуществления, психологического выражения в деятельности самостоятельного отношения личности к миру.

Деятельность по определению трехчленна, т.е. существует, реализуется, проявляется одновременно в трех плоскостях: личность (субъект деятельности), объект (предмет деятельности) и внешний праксис (разные виды активных процессов).

Для наглядности представим психологическую структуру деятельности в виде некоторой упрощенной плоскостной и линейной схемы (рис. 7.1). На ней выделены основные, системообразующие блоки, составляющие, но не элементы, не единицы целостной деятельности. Эти блоки сопряжены попарно по горизонтали и в виде двух «столбцов» по вертикали: левый описывает интенциональный (целевой) аспект деятельности, правый – операциональный (исполнительный).

Рис. 7.1. Психологическая структура деятельности

А. Н. Леонтьев неоднократно отмечал, что разработанная им психологическая структура не является морфологической. Она отображает функции, отношения, динамику своих составляющих. Схема психологически моделирует «жизнь» деятельности, аспекты ее существования, функционирования, но не анатомическое или механическое устройство.

И еще одно замечание, которое следует отнести к методологии описываемой концепции. Психологическая структура деятельности не обладает свойством аддитивности. Иными словами, сумма каких-либо простых составляющих не равна более сложному блоку системы, который существует и реализуется за счет предыдущих, но психологически содержит в себе нечто качественно иное, целостное. Например, потребность психологически нс равна сумме мотивов, в которой она себя находит, за счет которой удовлетворяется в деятельности. За потребностью остается неисчезающее субъективное, психическое состояние, которого психологически нет в арифметической сумме мотивов.

Итак, наличие у человека потребности приводит к активности, активированности психики и личности. Это общее, недостаточно дифференцированное возбуждение, активизация ориентировки на поиск предмета актуализированной потребности; некая психологическая предготовность, предрасположенность к возможной и нужной деятельности. Наличие активности влияет также на существующую потребность, видоизменяя ее качественно и количественно, да и последующая деятельность не отменяет наличия активности. Деятельность может быть в разной степени активной.

Далее происходит психологическое событие, когда потребность находит свой конкретный предмет, или мотив. Поисковая активность психологически преобразуется в конкретную, отдельную деятельность, которая только и может привести к удовлетворению исходной потребности. В действительности потребность находит себя, конечно, не в одном предмете, а в нескольких. Деятельность является на практике полимотивированной, комплексной.

пример

Положим, у человека актуализировалась, обострилась потребность в путешествиях. Вследствие этого он настроен на какие-то новые условия бытия, внутренне взволнован, заинтересован, что, однако, не обязательно проявляется внешне. Субъективно это может быть выражено как обыкновенная «внутренняя усталость», неудовлетворенность. Активизируется соответствующая ориентировка, поиск возможных выходов из возникшего психологического дискомфорта, инициируется работа сознания. Далее происходит «чрезвычайный акт опредмечивания потребности» (А. Н. Леонтьев). Например, позвонивший приятель предлагает поехать на экскурсию. Потребность психологически преобразуется в реально действующий мотив – экскурсию. В результате человек отправляется в путешествие, т.е. планирует, создает и реализует специальную деятельность. Заработавший мотив требует своей реализации, целеполагания, выражения в целях, их событийно обусловленной последовательности.

Цель – это всегда осознанное представление о результате будущего действия; принятие личностью смысла действия (предстоящего и осуществляемого).

Мотив выражается в целях. Так, чтобы совершить путешествие, нужно купить билет, собрать вещи, добраться до места, пойти куда-то. Все это – реализуемые личностью цели, которые поставлены и приняты потому, что входят в зону действия мотива, иначе они были бы бессмысленны для субъекта.

Действие – это составляющая деятельности, подчиненная цели.

Осознанная цель есть предмет действия, направленного на достижение цели. Однако побуждается действие не целью, а мотивом общей деятельности. Цель не песет в себе функции побуждения, она только «подчиняет» и исполняет действие, т.е. направляет его, ведет к результату. Вот почему при анализе реального поведения или активности психологу важно знать: что это – деятельность или действие? И соответственно чему эти процессы отвечают: мотиву или цели?

пример

Представим, что накануне экзамена студент читает журнал «Химия в школе». Пришедший к нему сокурсник говорит, например, что для сдачи экзамена этого не нужно, что достаточно знать материалы лекций. Далее студент может поступить двояко: прекратить чтение журнала либо продолжить его. В первом случае можно считать, что чтение было психологически действием в составе деятельности, мотивированной предстоящей сдачей экзамена. Лишенная связи с этим мотивом, цель становится бессмысленной, и соответствующее действие прекращается. Если же чтение журнала продолжается, его мотивационное обеспечение представляется иным. Тогда

знание статьи (как цель) входит в зону действия какого-то более широкого мотива, чем сдача экзамена. Знание имеет для личности некий иной смысл, и чтение журнала продолжается в составе более широкой деятельности, чем подготовка к конкретному экзамену.

Динамические отношения мотива и цели являются психологически очень важными, они структурируют как сознание, так и деятельность. Одинаковое действие может входить в состав различных деятельностей, одна и та же цель отвечать разным мотивам. Мотив придает цели личностную «стоимость», смысл, поэтому сумма целей психологически не равна мотиву, в то же время механическая сумма действий не дает целостной деятельности. Один и тот же мотив может выразиться в разных целях, в разных смыслах, отчего изменятся и действия, и деятельность, и личность.

Совмещение, совпадение мотива и цели возможно лишь «вторично» как некий этап в динамике деятельности, мотивации и личности, как подчеркнутое психологическое «событие». Это, в частности, известный феномен сдвига мотива на цель, когда ранее существовавшая цель приобретает функцию самостоятельного побуждения. Это смена, повышение психологического статуса цели, рождение, формирование в деятельности и личности нового мотива.

пример

Например, учитель ставит перед школьником цель прочитать книгу по истории. Цель принимается, поскольку соответствует какому-то личностно значимому для учащегося мотиву, положим, исполнению обязанностей. Школьник читает эту книгу, откладывая другие дела, проявляя необходимые интеллектуальные и волевые усилия. Затем учитель просит прочитать еще одну книгу и т.д. Наступает момент, когда школьник уже не получает заданий, но самостоятельно выбирает и читает книги по полюбившейся ему истории. Цель прочтения книги психологически преобразовалась в новый смыслообразующий мотив. Соответственно возникла и новая деятельность. Учащийся стал другим с потребностно-мотивационной, деятельностной, смысловой и личностной точки зрения.

В «жизни» деятельности и личности наблюдается и обратный феномен – смещение, сдвиг цели на мотив. Возможно исчезновение, изжитие мотива и превращение, психологическое «уменьшение» его в категорию цели. Мотив может исчерпать себя, потерять личностную значимость, потому психологически прекратится соответствующая деятельность, изменятся потребности и личность, переменится поведение человека и его субъективное отношение к тому, что делается.

Совпадение мотива и цели происходит также и в случае осознания личностью мотива, который ранее был неосознанным. А. Н. Леонтьев называл подобный процесс рождением мотива-цели, когда, предположим, чисто формально, как бы автоматически, по нужде выполняемая работа переходит в ранг осознаваемой, мотивирующей ценности, приобретает надежный личностный смысл. Для личности это новая ступень самоуправления деятельностью и поведением, расширение пространства осознаваемого мира.

Задача – это конкретные условия, в которых дана цель и которые диктуют способ выполнения действия, называемый операцией.

пример

Положим, у человека есть цель достать книгу, но условия реализации цели (задачи) могут быть объективно и субъективно различными: купить в магазине, взять в библиотеке, одолжить у приятеля. То, какими способами реализуется задача, составляет набор конкретных операций: от поездки в транспорте до размещения искомой книги в портфеле.

Как и выбор целей, отвечающих мотиву, так и постановка задач не являются для личности случайными, продиктованными исключительно внешними обстоятельствами. В системе задач так или иначе проецируются и мотивы, и смыслы, и личность в целом. Разделение целей и задач, действий и операций также имеет принципиальное значение в психологическом анализе деятельности и личности.

пример

Например, в инженерной психологии установлено, что при распределении функций между человеком и машиной (техникой) человеку предпочтительно доверять уровень осознаваемых действий, подчиненных целям, тогда как на психологическом уровне операций функционирование машины считается более эффективным и надежным, чем использование человека.

Между целью и задачей, действием и операцией существуют определенные отношения, возможны взаимопереходы. Рассматриваемая схема моделирует и иллюстрирует динамическое существование, саму «жизнь» деятельности, ее психологическое единство с сознанием и личностью. Так, мотив возникает и осознается человеком в результате собственной деятельности личности. Мотив, в свою очередь, порождает новую деятельность, видоизменяя прежние деятельности. Все они сосуществуют в целостной личности, рождаются и исчезают, развиваются либо деградируют. Подобно потребностям, мотивам и смыслам, деятельности образуют свою иерархическую систему, которая служит практическим, поведенческим проявлением направленности личности.

Для описания психологической структуры деятельности необходимо введение еще трех распространенных понятий: навыки, умения и привычки, которые в анализируемой схеме формально отсутствуют, но органично вписываются в нее.

Навык – это действие, которое автоматизируется в процессе своего формирования и становится набором, целостным сплавом операций, включенным в состав более сложного действия.

В этом определении отражена динамика, психологическая история навыка, который вначале существует как действие, т.е. подчинен осознанной цели. Автоматизация (или технизация) действия, психологически превращающая его в навык, означает выход цели из сознания (внимания), которое освобождается для постановки других целей. Происходит прочная систематизация, сокращение сформированных операций в структуре нового, более сложного действия.

пример

Так, при обучении спортивному плаванию человек вначале осознанно, целенаправленно двигает руками, ногами, головой – для него это действия, подчиненные цели: делать правильно. По мере обучения, поэтапно данные ученические действия сокращаются, обобщаются и наконец выполняются как бы автоматически, без участия внимания. Каждое из них переходит на уровень операции, реализующей в комплексе с другими действие самого плавания. В итоге формируется соответствующий навык, и новая осознаваемая цель плывущего заключается не в выполнении правильных движений, а в достижении определенного результата, в победе.

Чем сложнее навык, тем больше требуется времени и усилий для его выработки. Навык – это результат трудоемкой работы моторики, сенсорики, памяти, мышления, воли, психики и личности в целом. Всевозможные навыки пронизывают, вооружают, опосредствуют любую человеческую деятельность. Без них она просто невозможна, не говоря уже об эффективности многопредметных, составных деятельностей.

Умение – высшая форма навыка, объединенного с другими операциями и действиями и перешедшего на уровень устойчивого свойства личности.

Умение – это возможность, способность реализации целей и задач, навыков и действий, деятельностей и всего поведения личности в изменяющихся условиях жизни. Умения можно рассматривать как практическую сторону направленности личности. Они не врожденны и не случайны: умения соответствуют потребностям человека, его способностям, характеру, профессиональному и социальному статусу. У каждого индивида существует личная система умений, в той или иной степени развитых и реализуемых в разных видах деятельности, в поведении и жизни. Однако умения личности не следует психологически отождествлять лишь с практической, прагматической стороной поведения.

пример

Если человек, например, не умеет водить автомобиль, то это не означает обязательного отсутствия у него соответствующих способностей или возможностей. Человек может вообще не хотеть этого делать, да и просто не заниматься вождением. Отношения между умениями и способностями характеризуются неоднозначностью, динамичностью. Это отношения психологической взаимозависимости.

Умения могут быть охарактеризованы множеством психологических параметров: направленностью, широтой, действенностью, гибкостью, обобщенностью, прочностью, осознанностью и осмысленностью. В системе и качестве умений в значительной мере проявляется и реализуется опыт личности как одна из необходимых составляющих, подсистем ее психологической структуры (см. гл. 4).

Привычка – это психологический, глубоко личностный сплав направленности личности и всех ее деятельностей, всего социального поведения.

Привычка – это устоявшиеся, традиционные для личности устремления, принятые и удобные формы действования и поведения, стили и особенности переживаний (эмоциональный опыт) и отношений с миром; прочно сложившаяся, психологически закрепленная часть опыта личности.

Человек многое делает, «не раздумывая», но привычке. Это психологически облегчает его существование, особенно в ситуациях субъективных и объективных затруднений, резких изменений бытия. Привычки стабилизируют, упорядочивают, систематизируют само течение жизни; это своеобразный вид психологической защиты от чрезмерно переменчивого объективного мира, одна из сторон психологической и жизненной устойчивости личности. Вспомним, к примеру, психологически емкие пушкинские строчки: «Привычка свыше нам дана, замена счастию она».

Без привычек нет личности, они охватывают все стороны ее деятельности: от элементарного самообслуживания и режима дня до привычных форм и субъектов общения, переживания, профессионального и семейного поведения. Однако в относительной неизменности, косности привычек заключено неизбежное противоречие с изменяющимися условиями человеческой жизни и деятельности. Слишком неизменное, привычное поведение может стать ригидным, неадекватным, скучным, наконец. Привычки время от времени должны как-то меняться, исчезать вовсе или вновь и по-новому возрождаться. Поведение личности может, а иногда должно быть и совершенно непривычным, внезапным, особенным. Тогда рождаются, например, поступки, какие-то значимые личные деяния и свершения, относимые в психологии к процессам формирования или переформирования личности.

Соединенные, личностно систематизированные с навыками и умениями, со всей психологией жизненного пути привычки представляют собой значимую часть не только деятельности и поведения, но и всего психического опыта личности. Этот опыт обобщает и содержит в концентрированном виде многие компоненты (устоявшиеся и значимые) и параметры из всех других подструктур психического облика личности (направленности, самосознания, способностей, темперамента, характера, личностных особенностей психических процессов и состояний). Опыт приобретается не только в предметной деятельности, но и во всем социальном бытие и судьбе человека, в его размышлениях, планах, фантазиях, воспоминаниях, переживаниях и т.п. В психическом опыте личности можно условно выделить следующие многомерные и тесно взаимосвязанные показатели:

  • – психолого-биографические параметры (Б. Г. Ананьев), психология жизненного пути (С. Л. Рубинштейн), представления личности о собственном прошлом, настоящем и будущем, психология жизненных планов, психологическая стратегия и психологический образ жизни (К. А. Абульханова);
  • – качество профессиональных и других знаний человека (понятийность, концептуальность, уровень усвоения, направленность, широта, прочность, осознанность, гибкость, обновляемость, действенность) (см. гл. 38);
  • – общая эффективность профессиональной деятельности (сформированность, гибкость и обобщенность навыков и умений, постановка инвариантных и комплексных задач, предвидение ошибок и экстремальных ситуаций, профессиональное мастерство и его прогноз, профессионально-личностный рост, самоактуализация, общая и профессиональная культура личности, ее нравственность);
  • – сложившаяся система привычек как устоявшихся форм комплексных психических образований личности (устремлений, ценностей, интересов, переживаний, взаимодействий и общений и т.д.) и их влияние на стереотипность либо изменчивость поведения и всей жизни личности.

Таким образом, деятельность психологически означает не только внешний праксис, не просто активное действование, но и личностное проявление и процессы созидания личности. А потому развернутое изучение деятельности, по существу, сливается с изучением всей психики, сознания живой и живущей личности. Деятельность обоснованно приобрела общетеоретический, методологический статус одного из базовых понятий отечественной научной психологии. Хотя далеко нс все в человеческой психике сводится к этому емкому феномену и понятию. Деятельность, сознание и личность существуют в неразрывном диалектическом триединстве, в котором нет ни главного (исходного), ни второстепенного (вытекающего) звена. Для психологии нет деятельности вне сознания, как не существует сознания вне той или иной связи с деятельностью, и все вместе – это исключительно личностные образования, комплексные и целостные психологические конструкции.

Читайте также:  Что такое общество с точки зрения психологии
Источники:
  • http://psyera.ru/psihologiya-deyatelnosti_8093.htm
  • http://studme.org/89282/psihologiya/psihologiya_deyatelnosti