Cogito ergo sum с точки зрения логики

Наиболее важными с точки зрения чистой философии книгами Декарта являются «Рассуждение о методе» (1637) и «Метафизические размышления» (1642). Эти книги Декарт начинает с объяснения метода «картезианского сомнения», как он стал позже называться.

Смысл картезианского сомнения: будь правдив по отношению к самому себе, не позволяй себя убеждать, что ты таков, каким ты не являешься, что ты познал то, что тебе не вполне ясно, что ты веришь в то, в чем в сущности сомневаешься или должен бы сомневаться. Можно сомневаться во всем, кроме достоверности самого сомневающегося. Мыслю, следовательно, существую.

Декарт подверг сомнению истинность всех знаний, которыми располагало человечество. Провозгласив сомнения в качестве исходного пункта всякого исследования, Декарт ставил цель — помочь человечеству избавиться от всех предрассудков (или идолов, как их называл Бэкон), от всех фантастических и ложных представлений, принятых на веру, и таким образом расчистить путь для подлинно научного знания, и вместе с тем, найти искомый, исходный принцип, отчетливое ясное представление, которое уже нельзя подвергнуть сомнению.

Оригинальность Декарта состоит в том, что он приписывает несомненный характер самому сомнению, мышлению и бытию субъекта мышления: обратившись к самому себе, сомнение, по Декарту, исчезает. Сомнению противостоит непосредственная ясность самого факта мышления, мышления, не зависящего от своего предмета, от предмета сомнения. Таким образом, «я мыслю» у Декарта есть как бы та абсолютно достоверная аксиома, из которой должно вырасти все здание науки, подобно тому, как из небольшого числа аксиом и постулатов выводятся все положения Евклидовой геометрии.

Декарт, формулирующий утверждение cogito ergo sum, выражает знание, в котором он не может сомневаться. Оно является рефлексивным знанием и не может быть опровергнуто. Тот, кто сомневается, не может в качестве сомневающегося сомневаться (или отрицать), что он сомневается и, следовательно, что он существует.

Декарт писал: «В то время как я готов мыслить, что все ложно, необходимо чтобы я, который это мыслит, был чем-нибудь; заметив, что истина «я мыслю, следовательно, я существую» столь прочна и столь достоверна, что самые причудливые предположения скептиков неспособны, её поколебать, я рассудил, что могу без опасения принять её за первый искомый мною принцип философии». Вышеуказанный аргумент «Я мыслю, следовательно, я существую» (cogito ergo sum) известен как девиз Декарта, а процесс, которым это достигается, называется «картезианским сомнением».

Рационалистический постулат «Я мыслю» является основой единого научного метода. Этот метод, по мнению Декарта, должен превратить познание в организационную деятельность, освободив его от случайности, от таких субъективных факторов, как наблюдательность и острый ум, с одной стороны, удача и счастливое стечение обстоятельств — с другой. Метод позволяет науке не ориентироваться на отдельные открытия, а планомерно и целенаправленно развивается, включая в свою орбиту все более широкие области неизвестного, иначе говоря, превратить науку в важнейшую сферу человеческой жизнедеятельности. Ложь, в отличие от заблуждения, является сознательным искажением образа объекта (познаваемой ситуации) в угоду конъюнктурным соображениям субъекта.

Декартовское ‘Cogito ergo sum’.

Знаменитое cogito ergo sum — я мыслю, следовательно, я есть, я существую(В историко-философской русскоязычной литературе закрепился перевод cogito ergo sum — я мыслю, следовательно, я существую. Надо, однако, учесть, что буквально «sum» значит: «я есть», или: «я есмь». Это важно в XX веке, когда термины «существование», «существую», приобрели специфические оттенки, не вполне тождественные простому обозначению бытия, наличия Я (что и выражается словами «я есть, есмь».) — рождается, таким образом, из огня отрицающего сомнениями в то же время становится одним из позитивных первоосновании, первопринципов Декартовой философии. Вокруг cogito, его толкования, осмысления и опровержения с 40-х годов XVII в. и до наших дней вращается философия, в особенности, конечно, философия европейская. Следует учесть: cogito — не житейский, а философский принцип, первооснование философии, причем философии совершенно особого типа. В чем же ее специфика? Для того чтобы это уяснить, надо прежде всего принять в расчет объяснения, которые сам Декарт давал этому непростому принципу. «Сказав, что положение: я мыслю, следовательно, я существую, является первым и наиболее достоверным, представляющимся всякому, кто методически располагает свои мысли, я не отрицал тем самым надобность знать еще до того, что такое мышление, достоверность, существование, не отрицал, что для того, чтобы мыслить, надо существовать (вернее перевести: надо быть — Авт.), и тому подобное; но ввиду того, что это понятия настолько простые, что сами по себе не дают нам познания никакой существующей вещи, я и рассудил их здесь не перечислять.

Итак, если cogito становится одним из фундаментальных принципов новой философии, то в объяснении самого принципа исходное значение придается разъяснению понятия «мышление». Здесь нас подстерегают неожиданности и противоречия. Декарт стремится выделить для исследования, обособить и отличить именно мышление. И мышление ввиду фундаментальности возлагаемых на него функций трактуется у Декарта достаточно широко: «под словом мышление (cogitatio), — разъясняет Декарт, — я разумею все то, что происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собой; и поэтому не только понимать, желать, воображать, но также чувствовать означает здесь то же самое, что мыслить». Значит, мышление — разумеется, в определенном аспекте — отождествляется с пониманием, желанием, воображением, которые как бы становятся подвидами (модусами) мысли. «Без сомнения, все виды мыслительной деятельности (modi cogitandi), отмечаемые нами у себя, могут быть отнесены к двум основным: один из них состоит в восприятии разумом, другой — в определении волей. Итак, чувствовать, воображать, даже постигать чисто интеллектуальные вещи — все это различные виды восприятия, тогда как желать, испытывать отвращение, утверждать, отрицать, сомневаться — различные виды воления». Из подобных формулировок (а их у Декарта немало) отчетливо видно, что имеет место двуединый и поистине диалектический процесс: с одной стороны, чувство у Декарта подчас обособляется от мысли, но, с другой стороны, становясь подвидом мышления, чувственное познание в противовес одностороннему эмпиризму интеллектуализируется, рационализируется. В противовес же крайнему рационализму само мышление сенсуализируется, превращаясь в подвид восприятия. Получается, что Декарт, не без оснований относимый историками философии именно к рационалистическому лагерю, в то же время одним из первых пытался сгладить крайности рационализма и эмпиризма в центральном пункте — в понимании мышления и чувства, стремился объединить их в нерасторжимую целостность человеческого духа. Вот почему cogito ergo sum, согласно Декарту, можно было бы выразить в разных формах: не только в собственной и исходной «я мыслю, следовательно, я есть, существую», но также, например, «я сомневаюсь, следовательно, я есть, существую».

У Декарта широко трактуемое «мышление» (pensee) пока лишь имплицитно включает в себя также и то, что в дальнейшем будет обозначено как сознание. Но темы будущей теории сознания уже появляются на философском горизонте. Осознаваемость действий — важнейший, в свете Декартовых разъяснений, отличительный признак мышления, мыслительных актов. Того, что человек наделен телом, Декарт и не думает отрицать. Как ученый-физиолог он специально исследует человеческое тело. Но как метафизик он решительно утверждает, что сущность человека состоит отнюдь не в том, что он наделен физическим, материальным телом и способен, подобно автомату, совершать чисто телесные действия и движения. И хотя (природное) существование человеческого тела — предпосылка, без которой не может состояться никакое мышление, — существование, бытийствование Я удостоверяется и, следовательно, приобретает смысл для человека не иначе, чем благодаря мышлению, т.е. осознаваемому «действию» моей мысли. Отсюда и следующий строго предопределенный шаг Декартова анализа — переход от cogito к уточнению сущности Я, т.е. сущности человека.

• 
• 
• 

Хитров А.В. Критика Кантом учения Декарта о cogito // Форум молодых кантоведов – М.: ИФ РАН, 2005

Критика Кантом учения Декарта о cogito

Принято считать, что новоевропейская философия начинается с Декарта. С него же начинается философия сознания. Его cogito ergo sum продолжает быть девизом нашей культурной эпохи. После Декарта все крупные мыслители явно или неявно осмысливали cogito. Факт Кантовской критики cogito не подлежит сомнению. Прояснению мотивов, целей и результатов этой критики посвящен данный доклад.

Как известно, Декарт поставил себе целью нахождение достоверных и несомненных истин и выбрал в качестве метода их обнаружения радикальное сомнение. Радикальное сомнение распространяется на все возможные мыслимые объекты. Я не знаю, существуют ли эти объекты, но я твердо знаю, что, во всяком случае, само мое сомнение существует. Но сомнение есть один из актов мышления. Если я мыслю, то я существую.

Cogito ergo sum удивляет своей простотой и прозрачностью. Однако у многих мыслителей[1], в том числе и у Канта, возникает желание уточнить и прояснить то, что, кажется, должно быть самоочевидным.

С полной уверенностью можно сказать, что в подавляющем большинстве случаев[2] (например, в [1989, с. 317]; [1989, с. 174—175]) Декарт настаивает на том, что cogito ergo sum не является логическим выводом — ни энитмемой (силлогизмом с одной пропущенной посылкой), ни любым другим видом умозаключения. Однако как прямых оппонентов, так и последующих критиков всегда смущало слово «следовательно», присутствующее в декартовской формуле. Именно оно заставляло их вновь и вновь ошибочно принимать cogito за вывод.

Напомним, что сам Декарт называет cogito ergo sum первоначальной интуицией, которая постигается мгновенно, ясно и отчетливо. Эта интуиция является аксиомой, то есть положением, для которого невозможно представить противоположное тому, что в нем утверждается. Так обстоит дело с аксиомами известной Декарту эвклидовой геометрии, например, с той, которая утверждает, что через две точки, расположенные на плоскости, можно провести прямую, и только одну. Мы не можем представить себе ситуацию, в которой через две точки проходило бы более одной прямой. Точно так же мы не можем представить, чтобы мы в одно и то же время мыслили, но не существовали. По сути, именно такую формулировку мы и встречаем у самого Декарта (в [Декарт, 1994, c. 113] и в [1989, с. 317]). Поясняя свою формулу, он говорит: «. немыслимо, чтобы то, что мыслит, не существовало». Метод таблиц истинности классической логики высказываний позволяет доказать, что высказывание «неверно, что я мыслю и не существую» и высказывание «если я мыслю, то я существую» (то есть слегка преобразованное cogito ergo sum) логически эквивалентны. Это значит: как первое высказывание следует из второго, так и второе — из первого[3]. Так что, если высказывание «я мыслю, следовательно, я существую» и может показаться не самоочевидным, то такого уж точно не может случиться с высказываниями «неверно, что я мыслю и не существую» и «если я мыслю, то я существую». Именно так можно оправдать претензию cogito на статус аксиомы. При этом оказалось, что вовсе не обязательно вводить большую посылку и преобразовывать cogito в силлогизм. Оправдать же употребление слова «следовательно», давшего повод для различных интерпретаций cogito, можно приведением посылок в порядок, логическая форма которого называется modusропет (А>В, А // В). Выглядеть это будет так:

Если я мыслю, то я существую.

В самой же формуле cogito ergo sum первая посылка не упоминается, но подразумевается.

Заметим еще раз, что данные пояснения имели целью только лишь показать, на чeм основана самоочевидность декартовской формулы, показать, как работает наше сознание, обнаруживая эту очевидность, почему мы не можем представить себе противоположное утверждаемому и почему Декарт все-таки пишет «следовательно».

Кантовская критика cogito содержится в «Критике чистого разума» (в разделах о рациональной психологии и об опровержении идеализма), в работе «О вопросе, предложенном на премию королевской берлинской академии наук в 1791 году: какие действительные успехи сделала метафизика в Германии со времени Лейбница и Вольфа» и в «Антропологии с прагматической точки зрения».

Кант, следуя терминологии вольфианской традиции, различает эмпирическую и рациональную психологию. Предметом и той и другой является душа. Однако все знания рациональной психологии должны быть получены из одного только понятия души, которое выражается в суждении я мыслю. Тут видно, что грань между рациональной и эмпирической психологией чрезвычайно тонка. Ведь если бы к положению я мыслю присоединился хотя бы один самый незначительный объект восприятия (например, удовольствие или неудовольствие), то это тотчас же превратило бы рациональную психологию в эмпирическую.

Можем ли мы в рамках рациональной психологии, из одного только чистого я мыслю, вывести знание о существовании этого мыслящего Я Нет! И на это есть две причины.

Во-первых, категории можно применять только к объекту, т.е. упорядоченному многообразию ощущений. А в критический период Кант считает, что у нас нет многообразия ощущений, которое можно назвать Д нет созерцания Я.

Во-вторых, чистое я мыслю или трансцендентальное единство апперцепции само служит условием возможности применения категорий к объектам. А значит, к субъекту трансцендентальной апперцепции не может быть применена ни одна из категорий. В том числе и категория существования. Следовательно, в рамках рациональной психологии мы не можем получить никакого знания о душе. Интерпретация трансцендентального единства апперцепции как варианта декартовского cogito является ошибочной: ведь а priori мы не можем сказать, что мы мыслим, следовательно, мы существуем[4]!

Тогда, может быть, мы можем получить знание о существовании эмпирического Д применив категории к нему? Однако знание об эмпирическом Я будет само эмпирическим, то есть не одинаковым для всех людей (не всеобщим) и одинаковым для всех трех частей временного ряда: прошлого, настоящего и будущего (не необходимым). Эмпирические суждения, содержащие в себе эмпирическое знание, могут быть только синтетическими. Кант пишет, что декартовское cogito есть эмпирическое суждение, значит (раз все эмпирические суждения являются синтетическими) в нем к субъекту, к Я (как мыслящему существу), посредством синтеза прибавляется предикат «существую»[5].

Тут стоит обратить внимание на два аспекта, в которых мы можем рассматривать cogito ergo sum_:

1. Мы рассматриваем cogito ergo sum как простое субъект-предикатное суждение. Тогда оно должно поменять свой вид на: «я существую как нечто мыслящее» [1964, с. 388], где «я» — субъект, «существую» — предикат, а «как нечто мыслящее» не является еще одним суждением, а служит лишь уточнением того, что мы понимаем под этим Я. (Можно было бы записать его и так: «нечто мыслящее существует»; субъект-пердикатное строение тут было бы очевиднее, однако потерялась бы личностность суждения.) Если это суждение рассматривать как эмпирическое (а именно этого и требует от нас Кант), тогда оно не может являться аналитическим, но только синтетическим. Значит, мы можем разделить Я как нечто мыслящее и его существование, рассматривать их в отдельности. Кант называет этот способ рассмотрения проблематическим, когда нам все равно, существует это Я или нет [1964, с. 372]. Стоит добавить: если это суждение является эмпирическим, значит, оно не может быть всеобщим и необходимым. И тогда мы не можем утверждать о том, что «всякое мыслящее существо существует» [1964, с. 381] или что «все мыслящее существует» [1964, с. 383]. Канту, по-видимому, кажется, что Декарт как раз и поступает таким образом, т.е. использует суждение «все мыслящее существует» в качестве большей посылки. Видимо, Кант все-таки не прав. Выше мы рассмотрели, что cogito ergo sum — это аксиома, полученная интуицией, а не дедуктивный вывод.

Кант же, отрицая, что cogito ergo sum является выводом (т.е. по сути соглашаясь с Декартом), говорит о том, что суждение я мыслю содержит в себе суждение я существую, и оба суждения тождественны. Значит ли это, что cogito ergo sum — аналитическое суждение? По определению самого Канта, аналитические суждения — это те (утвердительные) суждения, в которых связь предиката с субъектом мыслится через тождество [1964, с. 111] — их «можно назвать поясняющими», т.к. они через свой предикат ничего не добавляют к понятию субъекта, а только делят его путем расчленения на подчиненные ему понятия, которые уже мыслились в нем (хотя и смутно) [1964, с. 111].

Выходит, действительно что, cogito ergo sum — аналитическое суждение. Но тогда оно не может быть эмпирическим (апостериорным). Тогда сама фраза Канта

«Положение я мыслю есть /../ эмпирическое суждение, содержащее в себе утверждение я существую» [1964, с. 383]

2. Второй способ рассмотрения cogito ergo sum заключается в квалификации данного суждения как сложного, составленного из простых, также имеющих субъект-предикатную структуру: (1) Я мыслю и (2) Я существую. Если это так, то мы не можем рассматривать суждение я мыслю как субъект, а суждение я существую как предикат. Субъект и предикат должны быть терминами, а термины не являются суждениями. Тогда сложное суждение cogito ergo sum мы не можем рассматривать ни как синтетическое, ни как аналитическое, потому что оно не имеет субъект-предикатной структуры.

Таким образом, пытаясь получить знание о существовании эмпирического Д мы сталкиваемся с серьезными трудностями.

По-настоящему разрушительной силой для всей кантовской системы обладает знаменитое примечание к первой главе второй книги трансцендентальной диалектики. Как известно, экзистенциальные суждения всегда синтетичны и апостериорны. В указанном примечании Кант квалифицирует декартовское cogito ergo sum как эмпирическое суждение, предшествующее опыту_! Я же вообще оказывается ни вещью в себе, ни явлением, а неопределенно данным объектом. Кант говорит о его существовании, однако добавляет, что существование здесь не есть еще категория.

Очевидно, что теория Я только как формы мышления не имела достаточной устойчивости. Кант упорно пытался избежать повторения декартовского учения о Я. В ряде случаев ему это удалось.

Во-первых, Кант выступает против понимания мышления как атрибута Д т.е. неотделимого признака души, сполна выражающего ее сущность. А Декарт как раз и утверждал, что Я — это мыслящая вещь, где мышление — атрибут. У Канта же мышление как бы происходит, случается во мне, со мной, но не производится мной. Мышление — не атрибут мыслящей субстанции, но переживание пассивно мыслящего субъекта. Мышление вовсе не раскрывает нам природы, сущности Я. В этом — первое различие между позициями Канта и Декарта.

Во-вторых, Кант в критический период «запрещает» совершать переход от трансцендентальной апперцепции я мыслю к субстанциональности Я. В этом — второе различие подходов Канта и Декарта.

В-третьих, синтетическое построение предмета познания в кантовской теории происходит бессознательно. Декартовское же cogito не содержит ничего бессознательного. В этом — третье различие позиций Канта и Декарта.

Четвертое различие состоит в том, что Кант считает возможным непосредственный переход от я мыслю к утверждению о существовании предметов вне нас (Опровержение идеализма), что Декарту показалось бы неоправданным и нелогичным.

Пятое различие: Я мыслю рациональной психологии берется в «проблематическом смысле», т.е. нам все равно, существует это Я или нет. Мы только утверждаем возможность существования Я. Декарт же, напротив, утверждает действительное существование Я.

Но мы встречаемся и с апологией cogito. Несколько раз, говоря о трансцендентальном единстве апперцепции, Кант как бы случайно вместо я мыслю пишет я существую [Кант, 1964, с. 102, 191]. В § 25 «Трансцендентальной аналитики» он вообще прямо заявляет, что «…в синтетическом первоначальном единстве апперцепции, я не сознаю себя как я являюсь себе или как я существую, а сознаю только, что я существую» [1964, с. 208].

В «Антропологии» после утверждения о том, что мы познаем себя только так, как мы себе являемся, а не как вещь в себе, Кант пишет: «Часто это положение злонамеренно извращали так, будто оно говорит: мне только кажется, что я имею те или иные представления и ощущения, да и вообще, что я существую» [Кант И., 1966 b, с. 374].

И далее — еще более явно: «Мысль: меня нет — вообще не может существовать; ведь если меня нет, то я и не могу сознавать, что меня нет. Я могу, конечно, сказать: я нездоров и т.п., предикаты относительно себя самого я могу мыслить отрицательными (как это бывает при всех verbis), но если, говоря в первом лице, отрицают самый субъект, то в таком случае субъект сам себя уничтожает, и это есть противоречие» [Кант И., 1966 b, с. 402].

Этот аргумент может быть назван аргументом от здравого смысла, так как он опирается на непосредственную очевидность противоречия. Аргумент против возможности применения категории существования к чистому Я идет против этой очевидности, хотя он логичен в рамках аксиоматико-дедуктивной системы кантовского учения в целом. Эта неочевидность или даже противоречивость, видимо, и заставила Канта вводить неопределенное восприятие, не относящееся ни к вещи в себе, ни к явлению.

Многие кантовские заявления о суждении я мыслю, противоречащие всей системе в целом, явились следствием того, что Кант до конца не определился со статусом Я. Требовалось доказать существование Я помимо многообразия впечатлений, чтобы обосновать возможность научного познания объектов. С другой стороны, существование такого Я было не очевидным. Кант, отказавшись от теории Я как субстанции рисковал не только окончательно «потерять» Д но и прийти к невозможности синтетического познания a priori.

Descartes. Meditations metaphysiques. Paris, 1981. 142 р.

Декарт Р. Сочинения: В 2 т. /Пер. С.Ф.Васильева, М.А.Гарнцева, Н.Н.Сретенского, С.Я.Шейман-Топштейн и др. Т. I. М., 1989; Т. II. 1994.

Кант И. 1965, Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука. 1783 // Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 4(1). М., 1965.

Кант И. Из рукописного наследия (материалы к «Критике чистого разума», Opus postumum) /Пер. В.В Васильева, С.А.Чернова. М., 2000.

Кант И. 1966 а, О вопросе, предложенном на премию королевской берлинской академии наук в 1791 году: какие действительные успехи сделала метафизика в Германии со времени Лейбница и Вольфа // Кант И. Сочинения: В 6 т. Т. 6. М., 1966.

Кант И. 1966 b, Антропология с прагматической точки зрения // Там же.

Васильев В.В. «Высшее проникновение» новоевропейской философии // Вопр. философии. 1997. № 1 // http://www.philos.msu.ru/community/staff/vasiliev/art1.htm

Васильев В.В. Подвалы кантовской метафизики (дедукция категорий). М., 1998.

Васильев В.В. И.Кант: «пробуждение от догматического сна» // Вопр. философии. 1999. № 1 // http://www.philos.msu.ru/community/staff/vasiliev/art2.htm

Васильев В.В. История философской психологии. Западная Европа — XVIII в. Калининград, 2003. 560 с.

Гайденко П.П. История новоевропейской философии в ее связи с наукой, М., 2000.

Гарнцев М.А. Проблема самосознания в западноевропейской философии (от Аристотеля до Декарта). М., 1987.

Доброхотов А.Л. Категория бытия в классической западноевропейской философии. М., 1986.

Доброхотов А.Л. «Беспредпосылочное начало» в философии Платона и Канта // Историко-философский ежегодник. М., 1987.

Доброхотов А.Л. Онтология и этика когито // Встреча с Декартом. М., 1996. С. 23-35.

Жучков В.А. Кант и проблема сознания // Философия сознания: история и современность: Материалы науч. конф., посвящ. памяти проф. МГУ А.Ф.Грязнова (1948—2001). М., 2003. С. 52-74.

Нарекай КС. Кант. М., 1976. 207 с.

Рыбаков Н. С. Логика и метафизика cogito // Декарт в канун XXI столетия, Материалы международной конференции. М., 1998. С. 27—57.

Тевзадзе Г. Иммануил Кант. Проблемы теоретической философии. Тбилиси, 1979.

Чернов С.А. Субъект и субстанция, трансцендентализм в философии науки. СПб, 1993.

Sartre J.-P. La transcendence de l’ego, esquisse d’une description phenomenologique. Paris, 1992.

Kitcher P. Kant’s transcendental psychology. N. Y., 1993. 296 p.

[2] Исключение — так называемая «Беседа с Бурманом», которую, впрочем, нельзя считать документом, непосредственно и полностью исходящим от Декарта (см. примеч. к Беседе с Бурманом [Декарт, 1994, с. 596]). [3] Пусть «я мыслю» будет r,

Логическая форма двух высказываний будет следующей:

s), r > s. Построим совместную для этих высказываний таблицу истинности:

43.Философия р.Декарта как основателя современного рационализма, принцип сомнения, (cogito ergo sum) дуализм, метод.

Рационализм — философское направление, признающее разум основой познания и поведения людей.

Особенности рационализма XVII в. связаны именно с ориентацией на математику как идеал научного знания. Рационалисты считали, что подобно тому, как математическое знание выводится и обосновывается рационально-дедуктивным путем, философское знание также должно выводиться из разума и обосновываться им, так как чувственный опыт ненадежен, неустойчив, переменчив.

Рене Декарт (1596-1650) — основатель философии Нового времени, стоял у истоков западноевропейского рационализма. Он заложил основы дедуктивно-рационалистического метода познания.

Декарт был одним из тех мыслителей, кто тесно связал развитие научного мышления с общими философскими принципами. Он подчеркивал, что нужна философия нового типа, которая сможет помочь в практических делах людей. Подлинная философия должна быть единой как в своей теоретической части, так и по методу.

Рационализм Декарта основывался на том, что он попытался применить ко всем наукам особенности математического метода познания. Декарт, будучи одним из великих математиков своего времени, выдвинул идею всеобщей математизации научного знания. При этом, он истолковывал математику не просто как науку о величинах, но и как науку о порядке и мере, царящей во всей природе. В математике Декарт более всего ценил то, что с ее помощью можно прийти к твердым, точным, достоверным выводам. К таким выводам, по его мнению, не может привести опыт. Рационалистический метод Декарта и представляет собой, прежде всего, философское осмысление и обобщение тех приемов открытия истин, которыми оперировала математика.

Суть рационалистического метода Декарта сводится к двум основным положениям.

Во-первых, в познании следует отталкиваться от некоторых интуитивно ясных, фундаментальных истин, или, иначе говоря, в основе познания, по Декарту, должна лежать интеллектуальная интуиция. Интеллектуальная интуиция, по Декарту, — это твердое и отчетливое представление, рождающееся в здоровом уме посредством воззрения самого ума, настолько простое и отчетливое, что оно не вызывает никакого сомнения.

Во-вторых, разум должен из этих интуитивных воззрений на основе дедукции вывести все необходимые следствия. Дедукция — это такое действие ума, посредством которого мы из определенных предпосылок делаем какие-то заключения, получаем определенные следствия.

Дедукция, по Декарту, необходима потому, что вывод не всегда может представляться ясно и отчетливо. К нему можно прийти лишь через постепенное движение мысли при ясном и отчетливом осознании каждого шага. С помощью дедукции мы неизвестное делаем известным.

Декарт сформулировал следующие три основных правила дедуктивного метода:

— во всяком вопросе должно содержаться неизвестное;

— это неизвестное должно иметь какие-то характерные особенности, чтобы исследование было направлено на постижение именно этого неизвестного;

— в вопросе также должно содержаться нечто известное.

После определения основных положений метода перед Декартом встала задача сформировать такой исходный достоверный принцип, из которого, руководствуясь правилами дедукции, можно было бы логически вывести все остальные понятия философской системы, то есть Декарт должен был осуществить интеллектуальную интуицию. Интеллектуальная интуиция у Декарта начинается с сомнения. То есть, в своих поисках Декарт стал на позиции скептицизма. Его скептицизм носит методологический характер, поскольку он нужен Декарту только для того, чтобы прийти к абсолютно достоверной истине. Ход рассуждений Декарта следующий. Любое утверждение о мире, о Боге и человеке может вызвать сомнение. Несомненным является только одно положение: «Cogito ergo sum» — «Мыслю, следовательно, существую», поскольку акт сомнения в нем означает и акт мышления, и акт существования. Именно поэтому положение «мыслю, следовательно, существую» — основа философии Декарта.

Философия Декарта получила название дуалистической, так как в ней постулируется существование двух субстанций — материальной, которая обладает протяженностью, но не обладает мышлением, и духовной, которая обладает мышлением, но не обладает протяженностью. Эти две не зависимые друг от друга субстанции, будучи продуктом деятельности Бога, соединяются в человеке, который может познать и Бога, и созданный им мир.

Декарт утверждает, что разум в состоянии извлечь из себя высшие идеи, необходимые и достаточные для осмысления природы и руководства поведением. Человек усматривает эти идеи «внутренним» зрением (интеллектуальной интуицией) в силу их отчетливости и ясности. Пользуясь далее точно сформулированным методом и правилами логики, он выводит из этих идей все остальное знание.

В работе «Рассуждение о методе» Декарт сформулировал основные правила, которым нужно следовать, чтобы «вести свой разум к познанию истины».

Первое правило: принимать за истинное то, что самоочевидно, воспринимается ясно и отчетливо и не дает повода к сомнению.

Второе правило: каждую сложную вещь следует делить на простые составляющие, доходя до самоочевидных вещей (правило анализа).

Третье правило: в познании надо идти от простых, элементарных вещей к более сложным (правило синтеза).

Четвертое правило требует полноты перечисления, систематизации как познанного, так и познаваемого, чтобы быть уверенным в том, что ничто не пропущено.

Таким образом, интуиция и дедукция из интуитивного постигнутого — это основной путь, ведущий к познанию всего возможного. В своей рационалистической методологии Декарт предлагает идти от наиболее общих философских положений к более частным положениям конкретных наук, а уже от них — к максимально конкретным знаниям.

Dubito ergo cogito, cogito ergo sum

Опции темы

Поиск по теме

Dubito ergo cogito, cogito ergo sum

Dubito ergo cogito, cogito ergo sum.

что бы не заставлять уважаемых читателей искать перевод:
«Я сомневаюсь, значит мыслю; я мыслю, значит существую».

для обычного, среднего, субъекта, к коим отношу и себя достаточно (хватит), небольшого разъяснения:
http://ru.wikipedia.org/wiki/Cogito_ergo_sum

Недавно, на форуме столкнулся с таким мнением :

я как понял, форумчанин к возникновению сомнений относится отрицательно.
лично для себя «сомнения» ставлю в обязательный принцип при необходимости получения информации.
Превношу в обсуждение следующий вопрос.
Как часто вы сомневаетесь в той информации , которую получаете из внешнего мира?

Вопрос риторический, не требующий детального ответа, а как возможное пояснение своей жизненной позиции.

Последний раз редактировалось ВладимирЪ; 23.06.2014 в 11:18 .

Давно убедился что фразы дошедшие до нас через долгие столетия имеют искаженный смысл. В данной фразе считаю что ставится во главу не то что критическое мышление это единственно правильное мышление, а сам факт что если ты испытываешь сомнения то мыслительный процесс присутствует и следовательно мозг и тело еще живы.

Ешь пироги с грибами — держи язык за зубами. Пословица

. Питайся ими — и молчи. Федор Тютчев

Пример искажения ДАО ДЭ ЦЗИН — давайте разберем лучше его. Там находят от тайных паролей, до указаний как проводить обряды. А я считаю что простое руководство по пользованию нашей вселенной. Причем очень действенное.

Ешь пироги с грибами — держи язык за зубами. Пословица

. Питайся ими — и молчи. Федор Тютчев

я немножко добавлю к теме ветки.
Уважая традиции принятые в данном форуме, я не жду быстрых ответов, и соответственно прошу не ждать их от меня.
просто каждый пишет , то что считает нужным.
Не спеша и развернуто.

Мне кажется ни в чем не сомневается лишь фанатик. Для человека разумного вполне естественно сомневаться, в этом есть его двигатель в познании мира.

вот , не сочтите за чрезмерную похвалу вашего города, но всегда в вопросах культуры, или оценки существующей действительности, к высказываниям деятелей культуры , и иных общественных сторон жизни, относился с уважением.
Даже коммунистического толка.
В разговоре сказывается какое то культурное отношение.
Может и не сильно заметное, но различимое.
Недаром город 300 лет был столицей государства.

. а не слишком много ли ты насчитал столетий. бгг

1913год — 300 лет дому Романовых. бгг

Ну и зря!Зачем тогда говорят: Все что ни делается-к лучшему.Или здесь это тоже не работает?
Я вот точно знаю сколько можно сегодня, а сколько завтра и ни каких сомнений быть не может.

В этом-то не сомневаюсь. А вот какое из лучших нагрянет, и как расчитать количество патронов и консервов для встечи с ним — неясно)

Это напрасная трата времени,что то расчитать.Сколько ни бери ,все равно два раза беги.На всю жизнь не напасешься.

Да его вобще прет)
Прям все сомнения убил

Мистер Котовский ,позволю сказать что вы ошибаетесь.
Каждый имеет право на свои сомнения.
У меня до си пор даже и мысли такой не возникало, чтобы выйти на работу В споривном костюме и с помощью своего любимого блюда убить чьи то сомнения.
Извините пожалуйста, если Вы во мне увидели какую то угрозу.
Главными методами работы я не пользуюсь.

Первая половина фразы позволяет двоякую интерпретацию:

1) «Знать, что не знаешь, есть высшее [знание]».
2) «Знать, и [делать вид, что] „не знаешь“ — наивысшее [искусство]».
Вторая половина, однако, недвузначна: «Не знать, [считая, что] знаешь — болезнь».

Сократ пояснял свою мысль так: люди обычно полагают, будто они что-то знают, а оказывается, что они не знают ничего. Таким образом получается, что, зная о своем незнании, я знаю больше, чем все остальные.

Казалось бы, в утверждении содержится логически противоречивое утверждение: если человек ничего не знает, то он не может знать и о том, что он не знает. Это своеобразная попытка сформулировать принцип познавательной скромности. Его можно наглядно представить следующим образом: вообразим, что всё наше знание — это внутренность шара, а незнание — внешность шара. Чем больше становится наше знание, тем больше становится площадь поверхности шара, а следовательно наше «соприкосновение» с незнанием.

Дальше предела…

Философия для жизни

Cogito ergo sum

Философ-рационалист Рене Декарт (1596-1650), желая найти первичную истину для построения концепции абсолютного знания, сформулировал следующий мыслительный конструкт — «Я мыслю, следовательно, я существую», известный также как «Cogito ergo sum». Вокруг толкования и опровержения Декартового Cogito развивалась и строилась вся европейская философия с середины XVII века и до наших дней.

«Cogito ergo sum» — это латинский перевод записанного на французском языке утверждения Р. Декарта «Je pense, donc je suis» («Я мыслю, значит я есть»), впервые встречаемого нами в его «Рассуждении о методе» (1637).

В русскоязычной научной литературе устоялся перевод «cogito ergo sum», как «я мыслю, следовательно, я существую». Однако «sum» буквально переводится как «я есть», что не тождественно современному значению термина «существование».

«Cogito ergo sum» стал хорошей опорой для сомневавшегося во всем философа. Гениальная формула Р. Декарта выступила в качестве метафизической основы философии Нового времени. Благодаря ей достоверное, по мнению рационалистов, познание отталкивалось на главенствующем положении Субъекта познания. Аргумент Р. Декарта говорит об обнаружении субъектом самого себя в мыслительном акте.

В своих размышлениях Р. Декарт поставил под сомнение буквально все, кроме своего собственного существования. Философ усомнился в существовании чувств, Бога, внешнего мира и т.д. Но в самом процессе сомнения автор усомниться не смог. Факт сомнения выступил неоспоримым доказательством существования мыслителя. Так возникла знаменитая формула: «Я сомневаюсь, значит, мыслю; я мыслю, значит, существую», которая позже была упрощена и трансформировалась в «Я мыслю, следовательно, я существую».

В анализе знаменитой формулы важную роль играет разбор понятия «мышления». Сам Р. Декарт понимает мышление в широком смысле и отождествляет процесс мышления с пониманием, воображением и желанием, рассматривает их в качестве модусов мысли. Разъясняя свою мысль, философ заявляет буквально следующее: «Под словом мышление (cogitatio) я разумею все то, что происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собой; и поэтому не только понимать, желать, воображать, но также чувствовать означает здесь то же самое, что мыслить». Важнейшим отличительным признаком мышления Рене Декарт считал осознаваемость действий.

Никакое мышление не может состояться без признания факта существования человеческого тела. Материальное выражение человеческого существования позволяет мыслящему субъекту обнаружить смысл и логику мышления в осознаваемом «действии» мысли. Отсюда и произошел переход Декартовой мысли от «cogito» к уточнению сущности человека.

Рационалист Р. Декарт был одним из первых философов, который стремился сгладить противоречия между рационализмом и эмпиризмом. Точку соприкосновения философ обнаружил в попытке объединения понятий мышления и чувства в понятии целостного человеческого духа.

No related posts.

Cogito ergo sum : 1 комментарий

А я знала только, что он основал систему координат в трёхмерном пространстве и ввёл понятие рефлекс.

Cogito ergo sum.

Друзья, поделитесь мыслями, какие, на ваш взгляд, можно привести аргументы против известного выражения Декарта( «думаю, следовательно существую»).

Интересны абсолютно любые мнения.

Найдены возможные дубликаты

Coitum ergo sum!

Ни в коем случае нельзя причину и следствие менять местами.

Думаю, следовательно существую = все, кто думают – существуют. Но это не означает, что то, что не думает – не существует. Но мышление не может существовать само по себе, так как нужен организм, который этим мышлением занимается. То есть, опровергнуть это высказывание нельзя, потому что несуществующий не может думать.

слабый пол сильнее сильного в силу слабости сильного пола к слабому

Какие-могут аргументы против.
. естественно что существо воспринимающее действительность — само-по-себе существует в действительности, но это — опять же, субъективное явление. Т.е. доказуема ли эта теория при отсутсвие какого-либо организма — каким либо образом — воспринимающее действительность?

И в данном случае — есть замечательные науки как химия — и — физика, но которые я бы конечно отвел в одну, но это отдельный разговор. И так, есть органическая химия и есть неорганическая химия, элементы скажем, которые в свою очередь находятся в пространстве, в условиях соответсвующие их существованию.

Если все же представлять цепочку формирования разумного элемента, то получается оно проявилось из множества частей не имеющих интелекта, иными словами — из кучи всякой фигни. Вопрос в том — как образовалась разумная частица?

Получается, что есть иные уровни восприятия действительности, во многих случаях обходящих понимание человека, оно как бы нам прям в лицо этим тычет — каждый раз когда происходят новые открытия.

Таким образом — можно сказать, что даже если что-то не мыслит, оно может существовать — но следует выяснить как оно произошло. Но опять же, все что существует — воспринимается организмом способным к такому восприятию. Что опять сводится к субъективизму.

В теории допустить можно — как первое, так и второе.
Дело только в доказуемости теории — что является загвоздкой, так как, данную теорию возможно доказать если:

1) Человечество объединится для опыта — и как бы, зачистится вместе с организмами — оставив роботизированные механизмы слеженеия за планетой с участием исскуственного интеллекта, который проследит за тем, как формируется разумный элемент и через огромные века — продемонстрирует ему весь процесс.

2) Найти идеальный объект на котором нет разумного элемента, но есть стадия формирования «кучи всякой фигни», и собственно наблюдать. Но опять же, наблюдающий является мыслящим — что формирует загвоздку. Дело в том, что интеллект может сам придумывать реальность, в зависимости от степени погружения в неё, т.е. не факт что появление органически разумной жизни на другом объекте (планете), является действительностью. то есть тут, ставим под сомнение вообще существование всего, и в итоге приходим к квантовой «шизофизике» — в которой вся действительность существует только в голове, и все вокруг лишь матричная модуляция происходящего.

Таким образом, мы приходим к тому — что, существует ли мыслящий в действительности? Или это плод его воображения, к примеру — во сне Вы тоже можете мыслить, но все вокруг не есть действительность. А если хорошо заниматься сновидениями (личный опыт), то отличить сновидений от действительности в дальнейшем — практически невозможно, только воспоминания помогут, но у нас тут «трабл», никто не помнит как он родился.

Так что, наверно мы нашли аргумент).
Мыслю, значит существую — не является аксиомой, в силу того — что настоящая действительность не подтверждена. Это является истинный лишь в отношение происходящего процесса в процессе, но сам процесс, может быть лишь модуляцией. Особенно, стоит обратить внимние что — само появление мыслительного процесса — для Вас загадка, и забвение — т.е. Вы не можете подвердить это — а окружающее лишь программа подтверждающее, якобы Ваше действительно существование в процессе.

Такое аналогичное поведение и в снвоидениях (по образу и подобию, матрешка), там Вы тоже мыслите — но это не действительность, и все вокруг любыми путями стягивает Ваше внимание к тому, что это реальность.

Данное утверждение истинно лишь на половину — но не имеет абсолютного значения. Если наблюдать за природой, то множество из того — что не мыслит — существует, вне зависимости от воспринимающего. Таким обрзом — далеко не факт, что мыслить — значит существовать.

Но с другой стороны, только мышление и определяет существующий мир.

Я скорее склонюсь к тому, что на данной стадии развтия человечества — пока рано об этом говорить, так как — есть совершенно иные механизмы миро-восприятия, а так же иные наборы восприятия — которые совершенно по иному смотрят на данный вопрос. Т.е. сидя в коробке, расуждать о её бесконечности.

Cogito ergo sum

Cogito, ergo sum (лат. — «Мыслю, следовательно, существую») — философское утверждение Рене Декарта, фундаментальный элемент западного рационализма Нового времени.

Это утверждение Декарт выдвинул как первичную достоверность, истину, в которой невозможно усомниться — и с которой, следовательно, можно начинать отстраивать здание достоверного знания.

Аргумент не следует понимать как умозаключение [1] («тот, кто мыслит, существует; я мыслю; следовательно, я существую»); напротив, его суть — в очевидности, самодостоверности моего существования как мыслящего субъекта (res cogitans — «вещи мыслящей»): всякий акт мышления (и шире — всякое представление, переживание сознания, ибо cogito не ограничивается мышлением) обнаруживает — при рефлексивном взгляде на него — меня, мыслящего, осуществляющего этот акт. Аргумент указывает на самообнаружение субъекта в акте мышления (сознания): я мыслю — и, созерцая своё мышление, обнаруживаю себя, мыслящего, стоящего за его актами и содержаниями.

Содержание

Варианты формулировки

Cogito ergo sum является латинским переводом утверждения Декарта Je pense, donc je suis («Я мыслю, значит я есть»), которое появляется в его «Рассуждении о методе» (1637), написанном по-французски.

Фраза «Cogito ergo sum» не используется в наиболее значимой работе Декарта «Размышления о первой философии» [www.philosophy.ru/library/descartes/01/0.html] (1641), хотя часто эту формулировку ошибочно приводят в качестве аргумента, ссылаясь на данный труд. Декарт опасался, что эта формулировка, которую он использовал в более ранней работе, допускала толкование, отличное от того контекста, в котором он использовал её в своих умозаключениях. [2] Стремясь уйти от формулировки, создающей видимость логического вывода, тогда как подразумевается самоочевидность, непосредственное усмотрение утверждаемой истины, Декарт избавляется от первой части фразы и оставляет только «Я есть» («Я существую»): «всякий раз, как я произношу слова Я есть, я существую или воспринимаю это изречение умом, оно по необходимости будет истинным» (Размышление II).

В привычной форме Ego cogito, ergo sum («Я мыслю, следовательно, существую») аргумент появляется в более поздней работе «Начала философии» (1644), написанной на латыни: « Ac proinde haec cognitio, ego cogito, ergo sum, est omnium prima et certissima. » (§ 7).

«Cogito ergo sum», «Я мыслю, значит существую» — не единственная формулировка данной идеи Декарта. Более точно фраза звучит как «Dubito ergo cogito, cogito ergo sum» — «Я сомневаюсь, значит мыслю; я мыслю, значит существую». Ибо факт мышления или существования можно поставить под сомнение, но факт существования появившегося сомнения неоспорим. Сомнение является, по мнению Декарта, одним из модусов мышления. Следовательно фразу можно переформулировать как «Я сомневаюсь, значит существую». А также, слово «существовать» имеет множество определений и чтобы избежать неправильного трактования, следует переводить слово «sum» на русский язык как «Я есть». То есть в итоге правильнее всего выражение Декарта будет звучать как «Я сомневаюсь, значит Я есть».

Августин: предшественник Декарта

Задолго до Декарта аналогичный аргумент предложил в полемике со скептиками Августин Блаженный в книге «О Граде Божьем» (кн. XI, 26): Si fallor, sum («Если я ошибаюсь, я существую»).

Однако существенное различие между Августином и Декартом заключается в контексте, целях и следствиях аргумента.

Августин начинает с утверждения, что, заглядывая в собственную душу, мы «в себе узнаем образ Бога… Ибо мы и существуем, и знаем, что существуем, и любим это наше бытие и знание», — что соответствует тройственной природе Бога. Далее Августин пишет:

Августин, заглядывая в свою душу с верой, приходит в результате применения аргумента к Богу; Декарт заглядывает в свою душу с сомнением — и приходит к субъекту, сознанию, res cogitans (мыслящей субстанции), требованием которой является ясность и отчётливость. «В то время как cogito Августина умиротворяет, преображая все в Боге, cogito Декарта проблематизирует всё остальное, в том смысле, что после обретения истины собственного существования нужно обратиться к завоеванию отличной от нашего „Я“ реальности, постоянно стремясь при этом к ясности и отчётливости». [3]

Сам Декарт высказался относительно различий между своим и августиновым аргументом в ответе на письмо Андреаса Кольвия.

Параллели в индуизме

Как считает российский индолог С. В. Лобанов, идея утверждения «сogito, ergo sum» Декарта является одним из основополагающих для монистических систем индийской философии — адвайта-веданты Шанкары и пара-адвайты, или кашмирского шиваизма, самым ярким представителем которого был Абхинавагупта:

В популярной культуре

Этот раздел не завершён.

Фраза неоднократно цитировалась в произведениях литературы, в СМИ и карикатуре [5] :

«Cogito, ergo sumsum», жужжала как-то утром пчела Майя… «Cogito, ergo mus», повторил Микки Маус и открыл земляничный мармелад, чтобы заманить пчёлку.

„Cogito, ergo sumsum“, summte eines Morgens die Biene Maya […] „Cogito, ergo mus“, erwiderte Mickymaus und machte die Erdbeermarmelade auf, um das Bienchen anzulocken.

— Wolfgang Mieder. »Cogito, ergo sum«… — [books.google.ru/books?redir_esc=y&hl=ru& >

Напишите отзыв о статье «Cogito ergo sum»

Примечания

1. ↑ Об этом см., например: Хайдеггер М. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/He >(англ.) )
2. ↑ Спустя 300 лет Хайдеггер находит опасения Декарта вполне обоснованными: «Крупнейшей помехой верному пониманию тезиса встает формула, в которую его ввёл Декарт. Из-за неё — из-за ergo („следовательно“) — кажется, будто тезис есть умозаключение, которое в полном развёрнутом виде выстраивается из большей, меньшей посылок и вывода» (Хайдеггер М. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Heidegg/EvrNig_index.php Европейский нигилизм]. Гл. «Декартово cogito sum»).
3. ↑ Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 3. — СПб., 1996. — С. 199.
4. ↑Сергей Лобанов. Cogito ergo sum в перспективе монистической философии Шанкары и Абхинавагупты. [уточнить]
5. ↑ См., например, издание Wolfgang Mieder. »Cogito, ergo sum« — Ich denke, also bin ich. Das Descartes-Zitat in Literatur, Medien und Karikaturen. — Wien: Praesens Verlag, 2006. — ISBN 978-3-7069-0398-1.

Литература

• Хайдеггер М. [www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/He >Ссылки

• [www.rep.routledge.com/article/DA026SECT5 Routledge Encyclopedia of Philosophy: Descartes — The Cogito Argument] (англ.)

Отрывок, характеризующий Cogito ergo sum

– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n’ai pas voulu l’offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.

Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.