Что такое традиция с точки зрения литературы

Вот как он определяет традицию в литературе: «Традиция в литературе – то, что писа­тель соз­дает не сам, а находит уже готовым, изобретенным другими: это ближайшая духовная среда, в которой происходит литературная деятельность, среда, накладываю­щая печать на отдельные акты творчества. Самый оригинальный писатель не создает все сам: одни стороны его творчества самобытны по отношению к данным идеям и формам, но другие унаследованы по традиции» (Кареев Н.И. Ли­тературная традиция на Западе. Воронеж. 1886. С.47)

Кареев подчеркивает в литературной традиции взаимодействие творчества и традиции. Он пи­шет следующее: «..в основе литературной эволюции лежит взаимодействие твор­чества и тра­диции, и это не исключительная способность одной литературной эволюции, а сущность каж­дой. Возьмите какую бы-то ни было деятельность, везде вы увидите, что, кроме прагматизма причин и следствий, в ней играют роль известные проторенные пути, которые мы сводим к по­нятию культуры: политическая деятель­ность народа обусловлена государственным строем, на­учная деятельность общества – запасом существующих знаний и арсеналом выработанных ме­тодов» (Кареев Н.И. Ли­тературная традиция на Западе. Воронеж. 1886. С.45)

Далее он конкретизирует понятие литературной традиции: «Традиционным в литературном произведении может или даже должно быть весьма многое, а именно:

а) литературный язык (литературный язык в отличии от разговорного, стиль, версификация и пр. и проч.),

в) форма литературных произведений (построение произведение, внешние приемы и т.д.),

с) их содержание (от заимствованных «сюжетов» до самых общих тем, разнящих от­дельные произведения) и

d) их идеи(т.е.

Он отмечает, что: «Наибольшей устойчивостью обладает литературный язык, наимень­шей – идеи: первый зависит исключительно от одного и притом медленно происходя­щего лингвистического процесса, вторые находятся под постоянным и очень сложным влиянием всего течения жизни. В содержании литературных произведений традицион­ность выражается либо в форме переработки старых сюжетов (например, каролингский эпос в начале), либо в изображении известных только предметов (напр., рыцарский ро­ман), либо в предпочтении и известным, уже ранее существовавшим в литературе кон­кретным образом (напр. Роланд) или более отвлеченным характером и типом (аскета, рыцаря, скупца, лицемера и т.п.) и т.д., — и в общем на содержание литературных про­изведений течение жизни оказывает большое влияние, чем на их форму, которая в свою очередь может быть то однообразным шаблоном, то более широкой только рамкой, менее стесняющей свободу творчества, чем всякий шаблон» (Кареев Н.И. Ли­тературная традиция на Западе. Воронеж. 1886. С.330-331)

Далее он утверждает, что: «Литературные традиции имеют начало более раннее или бо­лее позд­нее и часто прерываются то скорее, то медленнее, то бесследно, то с остановлением некоторого реликвата в других традициях. Возникновение и прекраще­ние традиций зависит от общих ис­торических условий» (Кареев Н.И. Ли­тературная традиция на Западе. Воронеж.

Кареев подчеркивает, что литературная традиция не остается неизменной, происходит постепенная модернизация её. Традиция литература одного народа часто подвержена влиянием литературных традиций другого, происходит процесс вытеснения одной ли­тературной традиции другой, или же их взаимопроникновение и взаимодействие. В пе­риод ранних литературных эпох, утверждает Кареев, сила традиции превалирует над творчеством, но с раз­витием происходит усиление личных творческих моментов, лите­ратурное творчество приобретает не бессознательно-коллективный характер, а лич­но­стно- сознательный.

О культурной и общественной сферах: «..все эти сферы не только содержаться в целом общественной жизни, как в колесе его части – ступица, спицы и обод, и движутся не каждая отдельно, хотя и все разом, но находятся в органическом взаимодействии и движениями своими влияют одни на движения других: изменения в экономической жизни отражаются и на политика, и на праве, и на технике, и на обычаях и нравах; по­литические перевороты сказываются и на праве, и на хозяйственной жизни,и философии, и искусства, и литературы, и права и т.д. и т.д.» (Кареев Н.И. Ли­тературная традиция на Западе. Воронеж. 1886. С.73-74)

«Общий ход литературной эволюции заключается в ослаблении традиционности путем а) развития творчества и в) взаимодействия традиций вследствие, во-первых, международных влияний, усиливающихся * с общим развитием жизни, а во-вторых, вследствие большого, с течением времени, накопления литературного материала, даю­щего и большее количество образцов. Роль международных влияний играют и случаи возвращения к забытым традициям прежнего времени (напр. влияние классиков на ев­ропейскую литературу с эпохи Возрождения или средневековой поэзии на неороман­тизм XIX века» (Кареев Н.И. Ли­тературная традиция на Западе. Воронеж. 1886. С.333)

Понятие «литературная традиция»

литературный роман реалист писатель

Понятие «литературная традиция» в современном литературоведении не имеет терминологической точности. Часто традицию отождествляют с такими понятиями как «художественные взаимодействия», «литературная преемственность», «генезис литературного творчества». Эти понятия следует разграничить.

Художественные взаимодействия представляют собой влияние одних художественных представлений на другие, это «формы культурного диалога внутри искусства данной эпохи или современного искусства с прошлым» [Апресян 2001: 124].

Преемственность, с точки зрения Э.А. Баллера, — это «связь между различными этапами или ступенями развития как бытия, так и познания» [Баллер 1969: 93], сохраняющая отдельные элементы целого, или изменяющая целое как систему. Литературная преемственность — это закономерная связь между «старым» и «новым», в основе которой лежит всеобщий принцип повторяемости. В.И. Тюпа называет повторяющиеся элементы «формами развития», или типологическими соответствиями, возникающими в ходе эволюции литературы в области художественной формы и содержания. Начало преемственности в литературном развитии осуществляют жанры, они составляют связующее звено между писателями разных эпох. Об этом писал С.С. Аверинцев: «любой писатель — современник своих современников, товарищей по эпохе, но также продолжатель своих предшественников, товарищей по жанру» [Тюпа 1981: 53]. Мысль о ведущей роли жанра нашла свое отражение и в трудах М.М. Бахтина: «Жанр — представитель творческой памяти в процессе литературного развития», «жанр живет настоящим, но всегда помнит свое прошлое» [Бахтин 1979: 32].

Термин «генезис литературного творчества» характеризуется как совокупность стимулов деятельности писателя, выраженные потребностью автора воплотить в произведении свой биографический, психологический, социально-культурный опыт. В суждениях М.М. Бахтина мысль о генезисе литературного творчества становится ключевой. Ученый использовал выражения «малое историческое время» (современность писателя) и «большое историческое время» (предшествующий опыт), тем самым М. Бахтин оспаривал общепринятые в литературоведении установки [Бахтин 1979: 33].

Несмотря на отсутствие четких границ в употреблении понятия «литературная традиция», большинство исследователей оперируют этим термином при выявлении форм и механизмов взаимодействия художественного опыта одних писателей с другими.

А.И. Батюто связывает традиции с использованием или заимствованием приемов портретно-психологической обрисовки персонажа, композиции и сюжетостроения. Г.В. Курляндская, говоря о традиции, подразумевает «идейно-творческие переклички» с предшественниками. В. Гусев, касаясь традиций русской классики, пишет о сходстве проблем и характеров. Исходя из научной трактовки, традиция характеризует культурную память, связывает ценности исторического прошлого и настоящего, передает культурное достояние от поколения к поколению, выступает механизмом хранения и передачи приемов и навыков деятельности, культурных образцов. Прошлое становится прообразом настоящего, источником совершенства будущего.

Традиция представляет собой тип отношений между стадиями развивающегося объекта, в данном случае литературы, выражающие переход «старого» в «новое». То есть литература не может существовать без опоры на опыт предшествующих поколений.

На методологической основе марксистского литературоведения в рамках литературного процесса стали вычленять «имманентные» и «каузальные» явления. «Каузальные» явления представляют собой совокупность историко-культурных, социальных и экономических факторов. Им отводится ведущая роль. Появление «имманентных» явлений обусловлено творческой спецификой литературы. Они оказывают сильное воздействие на литературный процесс, так как отражение общественной действительности формируется сознанием писателя. Традиция рассматривается как аспект отношений, охватывающий закономерности литературной эволюции в зависимости от «имманентных» и «каузальных» факторов.

В системе информации, получаемой человеком, выделяют группу социокультурной информации, или биологически ненаследуемой. Условием ее хранения и передачи является механизм коммуникации, обеспечивающий устойчивость культуры при ее постоянной эволюции. Этот механизм носит название традиция, ее особая функция — поддержание стабильности. В новых условиях содержание накопленного опыта трансформируется, постоянные изменения отражают процессуальный характер традиции. Поскольку в традиции закрепляются лучшие достижения человечества, она соотносится с понятием нормы культуры. Накопленный опыт переосмысляется и преобразуется новым поколением. Носитель традиции, произведение которого воспринимается как классический образец, становится ориентиром.

Но традиция включает в себя не только особенности творчества одного писателя, она подразумевает историю многочисленных трансформаций определенных литературных явлений.

Традиция как особый механизм культуры имеет свои закономерности функционирования. Если говорить о социальной традиции, выступающей продуктом деятельности коллектива, ее носителем является индивид. За исключением некоторых письменных форм традиции она прерывна, во времени выражена однонаправлено, избирательна. Социальная традиция усваивается осознанно и бессознательно. Что касается литературной традиции, она является продуктом деятельности отдельных индивидов и ее носителем выступает человек, обладающий талантом. Так как литературная традиция реализуется в творчестве писателей, в конкретных произведениях, она всегда прерывна. Избирательность традиции в области литературы значительно выше. Писателем используются компоненты литературы прошлого, соответствующие его собственным художественным задачам. Выбор и актуализация традиций в сфере художественного творчества зависит от литературной позиции писателя, это вопрос его творческого самоопределения. Обращение к определенной литературной традиции — это результат осознанного выбора писателя.

Традиция — это культурно-художественный опыт прошлых эпох, ставший для писателей творческим ориентиром. Осуществляя связь времени, традиция знаменует избирательное и инициативно-созидательное овладение наследием предшествующих поколений для решения современных художественных задач. В качестве традиции писателями усваиваются темы прошлой литературы, обусловленные социально и исторически; нравственно-философские проблемы и мотивы, черты жанров, компоненты формы.

Традиции проявляют себя в качестве влияний и заимствований. Формой универсальной памяти, сохраняющей общечеловеческий опыт, являются традиционные сюжеты, образы и мотивы, формируется система ценностных ориентиров. Переклички вечного и современного в литературном произведении часто возникают благодаря использованию писателем приема сравнения своего героя с другими литературными и историческими персонажами.

В литературоведении понятие «традиция» рассматривается двусторонне. Р.Г. Апресян, А.А. Гусейнова указывают на абсолютизацию прошлого, неизменность и консерватизм. С другой стороны, они считают традицию необходимым условием устойчивости бытия, «началом формирования идентичности человека, социальной группы и целого общества» [Апресян 2001: 120].

Традиция может влиять на литературное творчество стихийно. Писателем усваиваются социально и исторически обусловленные темы, нравственно-философские проблемы и мотивы, компоненты формы. Прошлое всегда выступало ориентиром для решения современных художественных задач.

Что такое традиция с точки зрения литературы

Несмотря на интенсивное развитие общества, изменение ценностей и норм, люди все чаще обращается к опыту предыдущих поколений, то есть к их традициям, обычаям. Хотя и происходит их критическое переосмысление, но они не теряют своей актуальности, воспринимаются как ценность, берегутся. Философ Иваненко С.И. в своей работе объясняет повышение интереса к проблеме традиций тем, что «в нестабильную переходную эпоху, подобную той, что проживает сейчас Россия, особенно много значит опыт разрешения конкретных проблем в процессе выхода из кризиса, установления атмосферы доверия между различными социальными группами, поиска компромиссных вариантов и т.п.» [3]. В изменяющемся мире значим сам факт наличия традиций как таковых. Традиции играют связующую роль, выступая как общее наследие, тем самым давая возможность лучше понять себя, почувствовать себя частью того общества, в котором живешь.

Следовательно, мы можем говорить о том, что принадлежность к нации, к своему государству помогает человеку лучше адаптироваться, почувствовать себя защищенным, уникальным представителем своей культуры, страны. Многие исследователи (Чистов К.В., Киселёва В.А. и др.) также отмечают высокое стремление к творчеству, снижение уровня агрессивности среди представителей определенных культур, которые особо чтут традиции своего народа. Несмотря на актуальную необходимость обращения к проблематике возрождения традиции и балансировки их с инновациями, определения традиции как основы или, напротив, как препятствия прогресса, до сих пор не существует единообразного понятия «традиции» и ее четкой теории.

Понятие «традиция» является предметом исследования многих наук: философии, этики, социологии, этнографии, лингвистики, правоведения, педагогики, психологии, что свидетельствует о многогранности подобного явления.

Философский взгляд на проблему традиции дают Долгушин М.И., Савицкий П.Н., Трубецкой Н.С., Шацкий Е., в их работах традиция предстает как одно из необходимых условий естественного здорового становления культуры, она есть воспроизведение гармонии и сбалансированности всех социально-культурных начал общества.

В социокультурном и педагогическом аспектах раскрывают данную категорию Каган М.С., Купач Т.Ю., Лодкина Т.В., Марковичева Е.В., Никитин М.В., Новикова А.Г., Разумный В.А., Юдина Н.П. и др., рассматривая традицию как передачу и сохранение ценного педагогического опыта, педагогических явлений и образований.

С точки зрения этнологии, дефиниция «традиция» разрабатывалась в исследованиях Абакаровой Р.М., Аксеновой А.Ю., Волкова Г.Н., Козловой А.Г., Краевой Л.И. и др., ее суть состоит в сохранении этнических и национальных особенностей различных народов, их самобытности, являясь при этом регулятором их жизнедеятельности.

Рассмотрим трактовку данного термина. Понятие «традиция» происходит от лат. traditio, к глаголу tradere, означающему «передавать». Первоначально это слово понималось в буквальном значении как «материальное действие»: В Древней Греции данное понятие использовали, когда говорили о необходимости передать кому-то какую-либо вещь, умение или навык, и даже, когда выдавали свою дочь замуж. Таким образом, грани семантического спектра понятия «традиция» жестко указывают на то, что «традиция» – это прежде всего то, что не создано индивидом и не является продуктом его деятельности, это то, что ему не принадлежит, а передано кем-то извне [4; с. 53].

С философской точки зрения, традиция – явление социальной коммуникации, фактически предоопределенная форма коммуникаций людей. Именно традиции передают культурный опыт от поколения к поколению и от одного народа к другим.

Таким образом, «традиционный» – «основанный на традиции; перешедший по преданию, переходящий, передаваемый из поколения в поколение; издавна привычный». При обращении к древнегерманским языкам, мы можем обнаружить, что значение слова «trad» переводится как «колея», то есть опробованный предыдущими поколениями, издавна установленный жизненный путь. «Латинско-русский словарь» трактует данное значение термина «традиция» как передача, выдача, преподавание, обучение, предание, повествование, установившееся издавна, мнение или привычка.

Таким образом, издревле «традиция» понималась как привычные правила поведения, апробированные предыдущими поколениями и передающиеся в устной форме. Большое количество трактовок термина «традиция» объясняется тем, что он включает в себя комплекс обладающих какой-либо ценностью форм сознания, норм поведения и институтов человеческого общения, характеризуя связь настоящего с предыдущим или, скорее вего, степень зависимости современного поколения от прошлого или приверженности к нему. То есть данное понятие присутствует во многих сферах человеческой жизнедеятельности и активно используется в различных областях знания (говорят о традиции «национальной», «народной», «групповой», а также «культурной», «художественной», «научной» и т.д.). Таким образом, встает необходимость рассмотрения данного термина с позиций представителей таких наук, как культурология, философия, социология и т.д.

Так, Э.С. Маркарян рассматривает данный феномен в культурологическом аспекте: «Культурная традиция – это выраженный в социально организованных стереотипах групповой опыт, который путем пространственно-временной трансмиссии аккумулируется и воспроизводится в различных человеческих коллективах» [8; с 80]. Здесь стоит отметить, что он выделяет такую специфическую особенность традиций, как трансмиссия, то есть передача, наследование. Мы можем прийти к выводу, что традиция связана с настоящим, она передается в настоящем и, исходя из этого, определяет то, что нужно делать. В этом смысле любая система традиций строится на современном фундаменте, хотя и опирается на постоянно возобновляемое прошлое. Плахов В.Д., развивая мысль о данной особенности традиций, говорит об этом так: «По своей сущности традиция – это исторически сложившиеся, относительно устойчивые, повторяющиеся общественные отношения, передающиеся от одного поколения другому» [12; с. 36–37]. Таким образом, что традиция трактуется им как «один из механизмов органичного изменения общества», она может быть определена как механизм самосохранения, воспроизводства и регенерации этнической культуры как системы. Традиции включают в себя процесс и результаты стереотипизации как сгустка социально-исторического опыта людей. Развитие этнической культуры выражается в процессах инноваций и их стереотипизации.

Необходимость рассмотрения данного вопроса с позиции социологии объясняется тем, что понятие «традиция», «традиционное общество» было введено М. Вебером. Дальнейшую разработку проблемы сохранения социальных традиций и выявления их социальной роли вели О. Конт, Э. Дюркгейм, Ф. Теннис и др. Вебер был продолжателем представлений о традициях К. Маркса. Следование учению Маркса заключалось в осуществлении фундаментального теоретического противопоставления, с одной стороны, «традиции», с другой – «разума».

Вебер, рассматривая понятие «традиция», выделяет два его значения. Первый смысл содержится в его фундаментальной и широко известной типологии социального действия, в которой он выделяет такой идеальный тип, как традиционное действие. Вебер определяет социальное действие как и любое другое поведение: целерациональным; ценностно-рациональным; аффективным; традиционным, то есть основанным на длительной привычке» [2]. Традиция в этом смысле отождествляется с психологической инерцией. Она выступает как разновидность чисто подражательных, автоматических, не осмысленных действий, как «автоматическая реакция на привычное раздражение в направлении некогда усвоенной установки». Таким образом, в первом смысле Вебер трактует традицию как привычку, как привычное поведение, что имеет для него принципиальное значение. Во втором смысле он понимает традицию как определенную ценность или систему ценностей. Соответственно, и традиционное действие выступает в данном случае как разновидность ценностно-рационального действия [11; с. 243]. Данная работа датируется XIX веком. Предшествующее этому времени негативное отношение к традициям (в эпоху Просвещения традиция рассматривалась как главное препятствие в движении личности к своей аутентичности и самости) сменилось восторженным отношением к ней консервативного романтизма. Но негативное отношение к традициям все еще оставалось. Так, например, Гердер И.Г. считал, с одной стороны, традицию основной движущей силой самой истории, а, с другой, называл ее «духовным опиумом, усыпляющим индивидуальную инициативу и критическое мышление». Последующее развитие отношения к традиции в целом становится все более негативным, что усугубляется достижениями научно-технического прогресса, который ориентируется на новшества как противоположность традиции [9]. Это можно заметить в дальнейшем рассмотрении данного понятия философами (Г.В.Ф. Гегель, О. Конт, К. Маркс). Г. Гегель считал, что традиция занимает немаловажное место в процессе всемирно-исторической развития; К. Маркс трактует традицию как «выражение классовых и групповых интересов, как составляющую идеологии, а сквозь призму тотальной критики религии и церкви – как орудие манипулирования массовым сознанием». Негативно относится к традиции и Ф. Ницше, она – «квинтэссенция обывательской косности, мешающая становлению сверхчеловека и подлежащая отрицанию» [9; с. 64]. Так, К. Мангейм в «Фундаментальной политизации» отмечает, что почти все массовые движения базируются на критическом отрицании наличных социальных традиций, но тем не менее стремятся продумать и увековечить собственные, новые традиции [9; с. 169]. Данное стремление выразилось в попытках создания подходов и теорий традиции.

Социолог Корнев С.В. одним из первых предпринимает попытку сформулировать универсальное, общенаучное понимание традиции с использованием терминологии постмодерн-фундаменталистской исследовательской программы. «Традиции – это форма организации огромного числа индивидуальных воль в единый творческий проект; это единственный способ совместить судьбу активной самостоятельной личности с коллективной организацией отдельных воль в рамках общего проекта. Когда мы сетуем об утрате традиции, мы заботимся не о сумме сухих обрядов и ветхих догм, а о личности, которая в мире без традиции не может быть полноценной, которую неминуемо ждет любая форма конформизма. Традиция – это внерационально постигаемый великий всеобъемлющий творческий проект, который приводится в движение органичной солидарностью духовно свободных личностей». В данной попытке формирования единой теории Корнев С.В. видел основную функцию традиций – это идентификация личности с группой. [6]. Но при этом соблюдение традиций индивидом не рассматривается как потеря его уникальности. Дальнейшие попытки создания единой теории принадлежат французскому психологу и социологу Гюставу Лебону, который наоборот рассматривает традиции как один из важнейших факторов, обусловливающих психологию толпы как субъекта исторического процесса. Лебон Г. считает, что в традициях выражаются потребности, идеи, и чувства прошлого расы, в них заключается синтез расы: «Люди руководствуются традициями особенно легко тогда, когда находятся в толпе, причем меняются легко одни только внешние формы. Без традиций не может быть ни национальной души, ни цивилизации. » [7]. Тем самым он подчеркивает сплачивающий характер традиции. Интересен подход польского социолога Ежи Шацкого, который выделяет три группы определения данного феномена, приходит к выводу о необходимости отвлечения от термина «традиция» в интересах обобщения рассматриваемой проблематики. «Мы хотим не столько дать обзор дефиниций, сколько представить наиболее важные точки зрения, подходы …можно выделить три такие точки зрения, неодинаковые, хотя и комплиментарные, без сомнения, понятия традиции. Первое понятие традиции можно назвать функциональным: в центре внимания находится функция передачи из поколения в поколение тех или иных (в основном духовных) ценностей данной общности. Второе понятие назовем объектным, поскольку оно связано с перемещением внимания исследователя с того, как эти ценности передаются, на то, каковы эти ценности, что подлежит передаче. Третье понятие можно назвать субъектным, так как на первом плане здесь находится не функция передачи, не передаваемый объект, а отношение данного поколения к прошлому, его согласие на наследование либо же протест против этого [11]. Сам же Ежи Шацкий склоняется к последнему из вариантов.

Анализируя современный подход к интерпретации данного понятия, следует обратить внимание на взгляд Власовой В.Б. Она трактует традицию как особую социальную связь групп и индивидов в обществе, специфическое содержание которой состоит в репродуктивной деятельности поколения в поколение определенных содержательных формализмов представления, действия, фиксирующих накопленный социальный опыт и выступающих регулятивными принципами освоения новых условий и задач деятельности [2; с. 36]. Другая современная точка зрения принадлежит Л.Г. Яковлевой, она говорит об отличии понятий «традиция» и «наследие», так как первое обязательно включает в себя момент оценивания того, что наследуется». В этом плане традицию, – считает Яковлева Л.Г., – можно рассматривать как ту часть наследия, которая особым образом включена в современность» [12; с. 22]. Таким образом, можно констатировать то, что современность добавляет такой аспект принятия традиций, как осмысление их и включение в обиход лишь прошедших данный отбор, искусственно традиции не воскрешаются.

Обобщенный взгляд на традицию дают С.К. Бондырева и Д.В. Колесов, характеризуя ее тем, что:

– традиция воспроизводится множеством индивидов из поколения в поколение: способы действия в той или иной жизненной ситуации, отношения, оценки, ценностные ориентации, технологии;

– является фактором стабильности общества: чем четче они соблюдаются и чем их больше, тем характер сообщества выражен отчетливее, тем общество более однородно;

– ослабление роли традиций в жизни общества лишает его исторической перспективы, общество утрачивает стабильность и самобытность.

Нам очень близка философская точка зрения В.Б. Власовой, но мы бы определили традицию несколько иначе. Традиция – это особое взаимодействие социальных групп и индивидов в обществе, специфическое содержание которой состоит в передачи накопленного из поколения в поколение представлений, действий, норм поведения, ценностей и опыта и выступающих регулятивными и воспитательными принципами их освоения и приобщения к новым условиям и видам деятельности.

Если говорить о классификации традиций, то Мурахтанова А.В., Воротилина Т.Л. в своей работе «Понятие традиции в социальных науках содержание, структура, значение» говорят о выделении разнообразных больших, средних, национальных, локальных и т.п. традиций, содержание которых составляют длящиеся, устойчивые и развивающиеся формы деятельности, духовной рефлексии и мышления в той или иной сфере общественной деятельности [9; с. 49]. Основываясь на этом, они выделяют:

– традиции цивилизационного типа (античная, римская, византийская, восточная),

– религиозного типа (христианская, языческая, исламская, буддистская),

– традиции как формы общественного сознания (религиозная, правовая, политическая, литературная, бытовая, научная),

– культурно-временного типа (традиции Средневековья, Просвещения, Ренессанса).

Эти традиции, пересекаясь, в состоянии формировать вторичные, специализированные традиции (например, философская буддистская восточная традиция, средневековая религиозно-правовая традиция канонической юриспруденции). Более того, каждая традиция питается, развивается через множество составляющих ее более мелких традиций. Так, религиозная традиция живет в традициях символа веры, таинств, формирования клира священнослужителей, веры, религиозного воспитания, сакральных обрядов. Бытовая традиция осуществляется через традиции застолья, повседневного общения, повседневных ритуалов, одежды, питания. Кроме этого, традиции могут быть классифицированы и в зависимости от специфики их включения в открытые общественные системы. Так, П. Фейерабенд выделял практические и теоретические традиции (ремесло и философия эмпиризма), нормальные и революционные (квантовая механика, теория относительности), открытые и закрытые (гуманизм и фашизм), исторические и абстрактные (миф и наука) [5]. Но, как было замечено выше, субъект не всегда осознает себя причастным к традиции, внутри которой находится. В этом отношении Е. Шацкий выделяет рефлектирующие и бессознательные (неосознанные, невольные) традиции [11].

Таким образом, традиция рассматривается как взаимодействие различных групп, привычка, передача духовных ценностей, исторически накопленного опыта, сохраняющая и контролирующая дальнейшее развитие общества, но существуют точки зрения, что традиция – это элементы давнего, отжившего свой век. Тем не менее каждая из этих точек зрения доказала свою состоятельность. Ясно одно традиции существовали, существуют и будут существовать как залог сохранения устоявшегося опыта и будущих, еще не состоявшихся традиций. Их необходимо сохранять, преумножать и развивать новые.

Рецензенты:

Ильдарханова Ф.А., д.с.н, профессор, директор ГУ «НИЦ семьи и демографии» АН РТ, г. Казань;

Закирова В.Г., д.п.н., профессор, заместитель директора Института педагогики и психологии Казанского федерального университета, г. Казань.

Проблема традиции в современном литературоведении Текст научной статьи по специальности « Литература. Литературоведение. Устное народное творчество»

Аннотация научной статьи по литературе, литературоведению и устному народному творчеству, автор научной работы — Веселова О. Н.

Данное исследование посвящено проблеме культурной традиции в современном литературоведении. Понятие « традиция » рассматривается как в филологическом, так и в социально-философском плане. Дается определение термина « традиция », намечаются возможные аспекты ее проявления, уделяется внимание тесно связанным с ней проблемам художественного новаторства , литературного развития , а также проблеме читательского восприятия литературных текстов.

Похожие темы научных работ по литературе, литературоведению и устному народному творчеству , автор научной работы — Веселова О.Н.,

THE PROBLEM OF TRADITION IN MODERN LITERARY CRITICISM

The given research is devoted to the problem of cultural tradition in modern literary criticism. The concept of «tradition» is examined both in philological, and in the socially-philosophical plan. Definition of the term «tradition» is made, possible aspects of its display are outlined, the attention to problems of art innovation closely connected with it, literary development, and also a problem of readers perception of literary texts is paid.

Текст научной работы на тему «Проблема традиции в современном литературоведении»

О.Н. ВЕСЕЛОВА, соискатель кафедры русской литературы ХХ-ХХ1 веков и истории зарубежной литературы Орловского государственного

университета Тел. 89536205042; Veselov_roman@bk.ru

ПРОБЛЕМА ТРАДИЦИИ В СОВРЕМЕННОМ ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИИ

Данное исследование посвящено проблеме культурной традиции в современном литературоведении. Понятие «традиция» рассматривается как в филологическом, так и в социально-философском плане. Дается определение термина «традиция», намечаются возможные аспекты ее проявления, уделяется внимание тесно связанным с ней проблемам художественного новаторства, литературного развития, а также проблеме читательского восприятия литературных текстов.

Ключевые слова: традиция, преемственные связи, новаторство, литературное развитие, читательское восприятие.

Исследование традиции, преемственности в литературе — одно из фундаментальных направлений литературоведения, как и изучения культуры в целом. Вопросы преемственности всегда волновали и самих творцов новых произведений. Не случайно автор «Слова о полку Игореве» начинает свою песнь с размышления о творчестве Бояна. Исследователи же всегда будут стремиться к обнаружению источников, выяснению роли традиций в создании того или иного цельного и неповторимого произведения любого вида искусства. В литературоведении важнейшее место отводится понятию, которое принято обозначать терминами «традиция», «преемственность», «наследие», «культурная память», «влияние».

Ф. Лосев в своих работах показывает, что именно традиция является основой непрерывного развития культуры. М. М. Бахтин также отмечает, что «литература -неотрывная часть целостности культуры, ее нельзя изучать вне целостного контекста культуры», причем необходимо принимать во внимание «столбовые линии развития литературы, подготовлявшие того или иного писателя, то или иное произведение в веках (и у разных народов)» [5, 344-345]. В последние три десятилетия проблеме традиции в литературе посвящены многочисленные как коллективные, так и монографические труды. Как пишет современный исследователь, это объясняется тем, что XX столетие «одновременно явилось и заключительным этапом Нового времени, и переходной эпохой, и началом еще не оформившейся новой стадии в истории мировой культуры» [22, 48]. Кроме того, современное состояние России, переживающей оче -редной перелом, заставляет вспомнить соответствующие периоды отечественной истории, их восприятие и оценку, отраженные, в частности, в литературе.

Восприятие художественного текста с точки зрения литературной традиции позволяет не только постичь сущность отдельного произведения, но и генетически рассмотреть литературный процесс в целом. Традиция выполняет функцию некоего связующего звена между эпохой, в которую непосредственно создается художественное произведение, и вечными, бытийными началами, многие из которых по своей сути являются архетипичными и восходят к мифологической древности.

В науке существует много трактовок термина «традиция». Ученые, делая вывод о полисемантизме термина, отмечают, что в русском языке понятие традиции исполь-

зуется в трех планах. Во-первых, оно является выражением того, что переходит или перешло от од -ного поколения к другому. Это значение фиксируют все академические словари русского языка. Во-вторых, оно служит синонимом понятий «обычай», «обряд», «ритуал» и т. д. В-третьих, употребляется в качестве обычной, принятой нормы, манеры чего-либо. В словаре русского языка под редакцией А. П. Евгеньевой с пометой «спец.» встречается еще одно значение термина как предания, устной передачи каких-либо исторических сведений.

К толкованию традиции в сфере культуры подходят и с социально-философской точки зрения. Так, Э.С. Маркарян главную функцию традиции видит в возможности обеспечить для человечества условия, необходимые для решения новых творческих задач, отталкиваясь от коллективного опыта деятельности прошлых поколений [ 18]. Более широкая интерпретация традиции принадлежит

А.Г. Спиркину. По его мнению, традиция представляет собой «определенный тип отношения между последовательными стадиями развивающегося объекта, в том числе и культуры, когда «старое» переходит в новое и продуктивно «работает» в нем» [21, 8]. Вообще, в философии традиция рассматривается как одна из фундаментальных категорий социально-культурной проблематики, как неотъемлемый способ развития человеческой культуры.

Обобщая и систематизируя разнообразные трактовки термина в современной науке, представляется возможным в данной работе под традицией понимать передающийся последующим эпохам и поколениям культурно-художественный опыт, восходящий к многоплановому комплексу вечных тем, некую точку опоры в исканиях подлинных талантов, своеобразный творческий ориентир, а подчас и стихийное, независимое от намерений автора влияние на литературное творчество.

Проблема традиции не может рассматриваться вне тесно связанной с ней проблемы художе -ственного новаторства. Как правило, новаторство понимается как «обновление и обогащение содержания и формы литературы новыми художественными достижениями и открытиями» [12, 599]. При этом оно опирается на традиции, развивает их и одновременно формирует новые. Недостаточное понимание взаимосвязи категорий традиции и новаторства может привести как к излишней тради-

ционности (а следовательно, к полному отрицанию какого бы то ни было культурного развития), так и к безграничному новаторству, родственному нигилистическому игнорированию всякой преемственности в искусстве.

До недавнего времени в литературоведении имело место противопоставление традиции новаторству, и наоборот. При таком подходе сама традиция оказывается в известной мере приближена к консерватизму. При этом признается, что традиция и новаторство — это два явления одного ряда, противоположные по смыслу, но взаимодополняющие друг друга. В рамках данной работы такой подход представляется не совсем верным. На наш взгляд, в понимании традиции целесообразно выделить два аспекта: традиционализм и творческое наследование прошлого.

Традиционализм господствовал в литературном творчестве до середины XVIII века. Для традиционалистского сознания характерна подчиненность сложившимся нормам и правилам, приверженность уже имеющимся художественным образцам. Центральной категорией литературного процесса оказывается произведение, повторяющее и варьирующее «старые» формы. Автор как создатель художественного текста оказывается отодвинутым на второй план. Яркой отличительной особенностью традиционализма является неукоснительное следование жанровым и стилевым канонам. Традиционализм в сущности не исключает моментов новации. Однако в рамках традиционалистской эстетики какое-либо «новое» явление бытует в качестве добавления к уже имеющемуся, ранее созданному и не претендует на преодоление сформировавшихся и успевших устояться литературных догм.

Впоследствии приобрело актуальность другое значение термина «традиция», под которым стали понимать инициативное и творческое наследование культурного опыта, предполагающее «поиск живого в старом, его продолжение, а не механическое подражание иногда отмершему» [14, 52].

Становится очевидным, что традиция — понятие более широкое и емкое, включающее в себя не только стабилизирующую функцию, но и творческий, новаторский, оригинальный подход. Новаторство, таким образом, противостоит не традиции в целом, а той лишь ее части, которую весьма условно можно обозначить «консерватизмом».

Создавая произведение, любой художник, естественно, заботится о максимальной индивидуальности своего творения. При этом любое произведение так или иначе непременно содержит элементы общественного опыта. На это указывал еще Гёте, полагавший, что «как только мы рождаемся, мир начинает влиять на нас, и так до конца нашей жизни» [29, 844-845].

В. Д. Плахов в монографии «Традиция и общество. Опыт философско-социологического исследования» замечает, что «проникновение традиции в художественное творчество осуществляется объективно, тотально, независимо от желания или нежелания авторов, и по многим «каналам» — через личность художника и школу, которую он прошел, через историческую и статистическую детерминацию художественного развития общества, через нормативные системы и т. д.» [20, 174]. Исследователь обнаруживает двоякую связь с традицией. В первом случае связь с ней выражается в копировании, подражании, механическом заимствовании, что закрывает путь для творчества. Во втором случае данная связь предполагает дальнейшее развитие традиции, обогащение ее новыми элементами, и в этом случае для истинного художника открываются неисчерпаемые возможности.

Англоамериканский поэт и литературный критик Т.С. Элиот, как и Гёте, отрицал возможность полной уникальности художника, ценности его произведений вне традиции: «Ни один поэт, ни один художник не обретает свое значение изолированно. Значимость поэта возможно оценить лишь в его соотнесенности с поэтами и художниками прошлого» [30, 158].

Приверженность классической традиции может проявляться не только в виде намеренной ориентации на творчество предшественников, но и в стихийной, интуитивной форме.

Русский философ начала XX века В.Ф. Эрн считал, что человечество существует благодаря свободному следованию традиции. У мыслителя возникает своеобразный парадокс: если традиция что-то действительно передает начинающему философу, то это переданное уже не может являться собственным приобретением философа, а следовательно, мысль философа становится несвободной. Выход из этого парадоксального положения

В.Ф. Эрн видит в свободе социальной, при кото -рой философская традиция будет являться не внеш-

не, а внутренне данным. Он заключает, что истинным культурным и философским началом может быть только традиция, понимаемая исключительно во внутреннем смысле. Присутствие этой внутренней традиции философ доказывает тем, что «в явлениях, не имеющих никакой внешней зависимости друг от друга, обнаруживается поразительное внутреннее единство» [31, 98]. По Эрну, «свободная традиция есть не что иное, как внутреннее метафизическое единство человечества» [31, 98].

Другой русский философ XX века — С. Л. Франк -писал о том, что лишь соборное единство прошлого и настоящего обеспечивает устойчивость и жизненность общественного целого [25, 127]. Подобные мысли высказывал позднее и нидерландский культуролог И. Хёйзинга. В своем исследовании «Ното Шёеш» он заметил: «Здоровый дух не боится брать с собой в дорогу весомый груз ценностей прошлого» [26, 257].

Рассмотрение категории традиции неизбежно сопряжено с проблемой литературной динамики. И особое внимание здесь обращает на себя процесс обновления искусства.

Проблема литературной эволюции широко разрабатывалась в классической русской филологии 1910-1920-х годов. М.М. Бахтин еще в 1924 году писал, что каждый автор находится в состоянии настоящего диалога с другими авторами, со своей предшествующей и современной ему культурой [3, 6-71]. А в статье «Ответ на вопрос редакции «Нового мира» исследователь, оценивая состояние современного ему литературоведения, использовал понятия «малое историческое время» и «большое историческое время», при этом под первым подразумевая современность писателя, а под вторым — опыт предшествующих эпох. Он справедливо отметил, что литературоведение в первую очередь должно установить прочную связь с историей культуры: «Произведения разбивают грани своего времени, живут в веках, то есть в большом времени, притом часто (а великие произведения — всегда) более интенсивной и полной жизнью, чем в своей современности. Но произведение не может жить в будущих веках, если оно не вобрало в себя как-то и прошлых веков» [5, 331]. Бахтин обращает свое исследовательское внимание на «разнонаправленность» динамики литературного движения: через «назад — вперед», через «воссоздание — пересоздание», с помощью «восстановления — обновление» и т. д.

Для Ю.Н. Тынянова сущность литературного обновления заключается в изменении «принципов конструкции», «в новом использовании отношения конструктивного фактора и факторов подчиненных — материала» [24, 16]. Русские формалисты полагали, что отстранение, т.е. отклонение от традиции, преемственности, является определяющим принципом литературной эволюции. Так, В. Шкловский объясняет литературную эволюцию трансформацией приемов, а остранение, в его понимании, предстает как основная движущая сила эстетических трансформаций [28, 101-114].

Тыняновская модель литературной эволюции связана, вероятно, с общей антипозитивистской ориентацией культуры рубежа XIX-XX веков и увлечением маятниковыми или циклическими теориями. В обобщенном виде эта концепция представляет собой совокупность эволюционных циклов, в каждом из которых выделяется четыре поочередно сменяющих друг друга этапа. Сначала «по отношению к автоматизированному принципу конструкции диалектически намечается противоположный конструктивный принцип», далее происходит его «приложение», затем экспансия, и на последнем этапе «он автоматизируется и вызывает противоположные принципы конструкции» [24, 17]. По мысли теоретика, важнейшим фактором, обусловившим литературное движение, является «смена систем», которые в зависимости от эпохи могут иметь «то более медленный, то скачковый характер» [24, 46]. Бытование той или иной традиции в художественном тексте не столько свидетельствует о формальном совпадении элементов, сколько говорит о сходстве или различии «разных функциональных систем». Преемственность Ю.Н. Тыняновым рассматривается исключительно как категория, присущая эпигонским явлениям, тогда как основным принципом литературной эволюции выдвигается «борьба и смена» [24, 11 ].

Вопрос об особенностях литературного движения имеет богатую историю научного изучения и обнаруживает множество толкований. Так, в течение довольно продолжительного периода в науке господствовала теория поступательного развития литературы, отличительной чертой которой является сам характер, способ литературного развития, в своей основе сводящийся к размеренному следованию одной культурной эпохи за другой. При этом такой процесс предполагает неизбежное восхождение от низшего к высшему, от худшего к

лучшему, от старого к новому, от менее талантливого к более гениальному и т. д. В советское время идея прогресса в искусстве достигает своего апогея. Принцип восходящего движения литературы напрямую связывается с улучшением социально-экономических, научно-технических, идейнонравственных сфер жизни советского человека.

В статье Ю.Н. Тынянова «Литературный факт» «явления мирной преемственности» подвергаются обоснованной критике [24, 10]. Мандельштам убеждён, что «для литературы эволюционная теория особенно опасна, а теория прогресса прямо-таки убийственна» [17, 56]. Он приходит к однозначному выводу: «Никакого «лучше», никакого прогресса в литературе быть не может хотя бы потому, что нет никакой литературной машины и нет старта, куда нужно скорее других доскакать» [17, 57].

Своего рода компромиссное решение проблемы динамики историко-литературного процесса предлагают теоретические изыскания Г.А. Гуков -ского. Ученый абсолютно убежден в том, что прогресс в искусстве существует, что «человечество движется от низших форм бытия к высшим, от тьмы к свету и в литературе» [9, 119]. Однако Гу -ковский предпочитает говорить о прогрессе искусства как о «прогрессе возможностей гениальности отдельного человека», как о «прогрессе содержания», которое неизбежно прогрессирует от эпохи к эпохе. Исследователь считает, что преемственность реализуется прежде всего в отрицании, скачке, революционном сдвиге, и в этом он близок представителям формальной школы. В ходе своих размышлений Гуковский приходит к положению о стадиальности литературного развития, воплощенного в стадиальности стилей. Идея ученого заключается в том, что художник последующих стадий литературы, имея за плечами богатый культурный опыт прошлого, обладает возможностью вобрать в себя все лучшее, созданное на предшествующих стадиях, а потому заведомо оказывается в более выгодном положении по сравнению со своими предшественниками. Концепция Гуковского вполне логично объясняет закономерность динамической смены классицистической, романтической и реалистической парадигм в русской литературе XVIII-XIX веков, появление авангардных течений в начале XX века, прогнозирует дальнейшее развитие искусства.

В 1960-1970-е годы проблема преемственности, культурных влияний разрабатывается весьма активно. Место традиции в истории культуры, ее функционирование в обществе становятся предметом рассмотрения и филологов, и философов, и историков. К традиции подходят как к социально обусловленному явлению, без которого не может быть ни развития культуры, ни ее прогресса. Говоря о традиции, советские ученые подразумевают под ней прежде всего классическую литературу XIX века и противопоставляют ей советскую литературу как высший образец новаторского искусства, основанную на прогрессивном методе социалистического реализма.

Традиции и новаторство — это «проблемы-близнецы» (выражение Д. Д. Благого) [6, 30], которые диалектически сопряжены друг с другом, при этом по отношению к традиции, как правило, звучат снисходительные, а иногда и пренебрежительные нотки, тогда как новаторство воспринимается исключительно как передовая тенденция, обеспечивающая верную позицию писателя в литературной борьбе.

В кругу размышлений советского литературоведения 1960-1970-х годов о проблеме культурных традиций обращает на себя внимание монография А. Бушмина «Преемственность в развитии литературы» (1975). Исследователь понимает преемственность литературного развития как синтез великих художественных творений минувших эпох. А. Бушмин не разделяет расхожего мнения о безусловном превосходстве советской литературы над всей предшествующей культурой, а, напротив, абсолютно убежден, что «не всякое новое лучше старого» [8, 45]. Исследователь выступает против упрощенного понимания традиции, из-за которого поиски культурных влияний сводятся к возведению бездоказательных аналогий, когда выводы о приверженности того или иного писателя классической традиции делаются лишь на основе внешнего сходства тематики или других общих признаков.

Проблема преемственности является едва ли не самой актуальной и в современном литературоведении. Ю.М. Лотман отмечал активную роль культурной памяти в порождении нового. В своих работах исследователь ставит вопрос о модели литературного движения. В его понимании циркульная модель («движение вперед есть возвращение к первооснове»), развернутая линейно в простран-

стве или во времени, превращается в волнообразную прямую и обрекает исторический процесс в лучшем случае на повторение старого в обновленных формах, в худшем — на ликвидацию. Внесение в динамический процесс момента Взрыва, по Лотману, не позволяет системе двигаться по циркульной модели, а следовательно, спасает ее от самоуничтожения. В своем исследовании «Куль -тура и взрыв» Ю.М. Лотман подвергает постепенные и взрывные процессы детальному изучению. Сначала ученый рассматривает их в качестве «двух попеременно сменяющих друг друга этапов», а затем отмечает, что их отношения могут развиваться и в синхронном пространстве: «И постепенные, и взрывные процессы в синхронно работающей структуре выполняют важные функции: одни обеспечивают новаторство, другие — преемственность» [15, 21]. Размышляя о повторяемости и уникальности в механизме культуры, автор определяет, что постепенные процессы самодостаточны и развиваются по своим внутренним законам. Переход от постепенного процесса к взрывному возможен только в результате случайной катастрофы.

Любопытную концепцию литературного развития, принесшую автору всемирную известность, представил американский литературовед X. Блум. В его книгах («Страх влияния: Теория поэзии» (1973), «Карта неверного прочтения» (1975), «Каббала и критика» (1975), «Поэзия и подавление: Ревизионизм от Блейка до Стивенса» (1 976)) теория поэзии предстает как описание поэтического влияния, как повествование о внутрипоэтических отношениях. История поэзии X. Блумом рассматривается как история «поэтического недонесения». Опираясь на идеи Фрейда и Ницше, автор определяет литературную эволюцию через последовательность эдиповых переходов от великого предшественника к его ревнивым последователям: «Поэтическое Влияние — когда оно связывает двух сильных, подлинных поэтов — всегда протекает как перечитывание первого поэта, как творческое исправление, а на самом деле это всегда неверное истолкование. История плодотворного поэтического влияния, которое следует считать ведущей традицией западной поэзии со времен Возрождения, — это история страха и самосохраняющей карикатуры, искажения, извращения, преднамеренного ревизионизма, без которых современная поэзия как таковая существовать бы не могла» [7,

32-33]. В своих исследованиях X. Блум прежде всего стремится выявить на конкретных примерах из английской и американской поэзии источники того страха влияния, который испытывает поэт в момент создания художественного произведения, и проанализировать их. При этом настойчиво утверждается, что смысл любого стихотворения находится в прямой зависимости от предшествующих текстов.

Следует сказать, что в XX веке отказ от традиций уже составил своего рода традицию. Вообще всякий разрыв с традицией осуществляется в рамках традиции, т. к. он уже диалектически предполагает эту самую традицию. С.Л. Франк отмечал, что «чем больше жажда нового принимает характер не творчески положительного созидания, а чистого отрицания старого, тем больше она духовно обращена в самом этом отрицании на старое и прикована к нему» [25, 127].

Приведенные выше разнообразные теории и концепции литературного движения лишний раз убеждают в необходимости восприятия традиции как глобальной проблемы истории литературы.

Культурная традиция, так или иначе «внедряющаяся» в текст произведения, весьма разнообразна. Группируя возможные формы проявления традиции, представляется необходимым выделить три аспекта:

• интертекстуальный: присутствие в произведении маркированных отголосков других текстов в виде цитат, аллюзий, реминисценций;

• архетипический: нахождение в тексте мировоззрений, концепций, идей, так называемых «вечных» тем, издавна бытующих в литературе;

• жанрово-родовой: наличие жанрового обозначения произведения, способного вызвать у подготовленного читателя целый комплекс литературных ассоциаций.

В различной форме роль интертекста всегда осознавалась как создателями, так и теоретиками литературы. О.Э. Мандельштам в «Письме о русской поэзии» утверждал, что нет «ни одного поэта без роду и племени», и приводил пример того, каким должен быть «органический» поэт: «весь корабль сколочен из чужих досок, но у него своя стать» [17, 175]. В начале всякого слова всегда было какое-то чужое слово. Говорить о тексте как о единице диалога автора со всей предшествующей культурой стало возможным благодаря поэти-

ке «чужого голоса», «чужого слова», заложенной М.М. Бахтиным. В трудах Ю.М. Лотмана и его школы мысль Бахтина о диалоге продолжилась и развилась в концепцию семиосферы. Семиосфе-ра, по Лотману, представляет собой некое семиотическое пространство, без которого семиозис (знаковый процесс) невозможен. При этом диалог является основой всех смыслопорождающих процессов [16, 5-23].

Само явление взаимосвязи художественных текстов в настоящее время обозначается термином «интертекстуальность», получившим широкое распространение как в зарубежной, так и в отечественной науке. Ю. Кристева утверждала: «Любой текст строится как мозаика цитации, любой текст есть продукт впитывания и трансформации какого-нибудь другого текста» [13, 99]. А.Р. Барт называл текст «раскавыченной цитатой» и утверждал, что художественное произведение «много-смысленно» по своей природе, что «текст существует лишь в силу межтекстовых отношений, в силу интертекстуальности» [2, 428].

В настоящей работе представляется возможным опереться на термин И.В. Арнольд, которая под интертекстуальностью понимает «присутствие в тексте более или менее маркированных следов других текстов в виде цитат, аллюзий или целых вводных рассказов» [1, 53]. Следует заметить, что маркеры интертекстуальных связей могут быть выражены через различные графические средства (кавычки, жирный шрифт, курсив), через эпиграф, с помощью лексических средств, а иногда и вовсе могут отсутствовать.

И.В. Арнольд отмечает достаточную близость проблемы интертекстуальности и проблемы литературной традиции [ 1, 54]. Они имеют общую причину (преемственность), но разное направление анализа. Если, исследуя влияния, мы опираемся на замысел автора и процесс создания произведения, то, изучая интертекстуальность, мы рассматриваем следы этих влияний, а также ассоциации, которые они могут вызвать. В поддержании литературных традиций и заключается важнейшая фун -кция интертекстуальных связей.

Другим аспектом проявления традиции может являться литературно-мифологический архетип. Понятие «архетип» в современную науку было введено основателем аналитической психологии К.Г. Юнгом. Под архетипом Юнг понимал некие структурные схемы, структурные предпосылки

образов, существующих в сфере коллективного бессознательного. Комплекс архетипичных «вечных» тем может выступать в тексте либо явственно и стоять в центре произведений, либо присутствовать непреднамеренно, интуитивно, в виде мифопоэтического подтекста. В последнее время исследователи уделяют большое внимание проблеме причастности литературных произведений мифологической архаике [ 19].

Функцию связующего звена между писателями разных эпох могут выполнять также жанровые системы, обеспечивающие развитие литературы. Литературный процесс по своей сути представляет собой причудливым образом соединенную цепь разнообразных сюжетов, образов, тем и героев произведений, находящихся в состоянии скрытого или явного диалога. Каждое из произведений в большей или меньшей степени индивидуально. Однако жанровая принадлежность художественного текста заставляет говорить о его причастности целой системе, о его «похожести» на множество других произведений, как написанных в прошлом, так и создаваемых в будущем. Категория жанра не только способствует сближению литературных произведений разных эпох и направлений, но и несет в себе некую стабилизирующую функцию.

Жанр — одна из ведущих тем исследований М.М. Бахтина. По мысли ученого, жанры существуют в большом историческом времени и служат своеобразным посредником между писателем и читателем. Он отмечал, что «литературный жанр по самой своей природе отражает наиболее устойчивые, «вековечные» тенденции развития литературы» [4, 178]. Исследователь определяет категорию жанра как основу литературной преемственности.

В современном литературоведении жанр справедливо рассматривают как одну из важнейших категорий, обеспечивающих надежную связь писателя с читателем. Пристальное изучение типологии жанров создает серьезные предпосылки для рассмотрения читателя как одного из полноправных участников литературного процесса [27]. В книге А. Компаньона — одного из ведущих французских филологов, ученика Р. Барта — встречаем следующий взгляд на рассматриваемую проблему: «Жанр, как литературный код, комплекс норм и правил игры, сообщает читателю, каким образом ему следует подходить к данному тексту, и тем самым обеспечивает понимание этого текста»

[11, 186]. Писательское обозначение жанра произведения способно вызвать у подготовленного читателя целый комплекс литературных ассоциаций. Жанр предстает как категория литературного процесса, ориентированная на определенные отношения между автором и читателем. Подобные отношения носят характер доверительного диалога, взаимопонимания, способствуют общению между писателем и читателем.

Очевидно, что преемственные связи между писателями, работающими в родственных жанрах, легче обнаруживаются и удобнее для научных наблюдений. Однако поиски традиций не должны замыкаться пределами жанра.

Новый поворот в исследовании преемственных связей в литературе стал возможен благодаря актуализации исследовательского интереса к проблеме читательского восприятия художественных текстов. Очевидным является тот факт, что, создавая свое произведение, автор ориентируется на «читателя-получателя» творимой им художественной реальности. Однако в авторском сознании всегда присутствует и предполагаемый, воображаемый, внутренне ожидаемый «читатель-адресат», непременно пребывающий в литературном тексте. Именно с таким читателем и возникает внутренний диалог посредством «говорящих» заглавий, эпиграфов, авторских примечаний, жанровых обозначений и т. д.

Проблему духовного «присвоения» читателем художественного текста ставит перед собой рецептивная эстетика — направление в литературоведении и эстетике, возникшее в начале 1 960-х годов. Ученые так называемой «Констанцской школы» (Х.Р. Яусс, В. Изер, X. Вайнрих, Г. Гримм и др.) в своих трудах пересмотрели традиционные принципы анализа литературы и ввели в него в качестве обязательной инстанции восприятие читателя. Художественное восприятие предстает как непременное условие существования текста, открывающее возможность возникновения коммуникации между автором и читателем. Ученые говорят о том, что восприятие произведения искусства по своей сути является глубоко личностным, сугубо индивидуальным процессом, выходящим за рамки обычного понимания текста. Этот процесс во многом зависит от культурного опыта и степени подготовленности воспринимающего, от его эстетического вкуса, внутренних резервов, ассоциативного тезауруса личности.

В последнее время получил широкое распространение и так называемый коммуникативный подход в изучении литературы. По мнению его создателей, подобный метод анализа произведений занимает промежуточное положение между пониманием художественного текста как автономного объекта (структурализм) и непреложной зависимостью литературного произведения от его взаимодействия с аудиторией (рецептивная эстетика). Коммуникативная природа литературы позволяет каждому читателю интерпретировать текст согласно своему жизненному и эстетическому опыту и знанию определенной литературной традиции, которая определяется как «принадлежность ком-муницируемой знаковой структуры, т.е. текста, системе литературных жанров и ее традиционное в ней место, ее тематическая и образная связь с литературным направлением, фольклором, национальной и интернациональной литературной традицией, а также с традициями других видов искусства и духовной деятельности (философии, эстетики, этики и т.д.)» [10, 134].

Несомненно, что проблема культурной традиции — одна из самых актуальных как в классическом,

так и в современном литературоведении. Обращает на себя внимание тот факт, что рассматриваемая нами категория давно вышла за пределы литературной науки и стала предметом пристального изучения смежных с ней дисциплин. В настоящее время все чаще стали говорить о диалогизме искусства, о проблемах взаимосвязи автора и аудитории, о «своем» и «чужом» слове в художественном тексте, о власти преемственности как основном законе развития искусства. Стала очевидной невозможность существования современной культуры без соотнесения с опытом предыдущих эпох.

Констатация присутствия культурной традиции в творчестве того или иного писателя или поэта сама по себе мало что дает для анализа и интерпретации художественных текстов. Важно не просто обозначить наличие традиций предшественников, но и выяснить, по какой причине и для чего возникла подобная связь. Любой художник в начале своего творчества ощущает «сладость зависимости» от прошлого, и только в произведениях истинных поэтов традиция способна возродиться, зазвучать малоизвестными интонациями, увидеть новый поворот.

1. Арнольд И.В. Проблемы интертекстуальности // Вестник С.-Петерб. ун-та. Серия 2. Филология. — 1992. — № 4.

2. Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика / Пер. с фр. — М.: Прогресс, 1989.

3. Бахтин М.М. Проблема материала, содержания и формы в художественном творчестве // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. — М.: Худож. лит., 1975.

Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. — М.: Худож. лит., 1972.

Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. — М., 1979.

Благой Д.Д. О традициях и традиционности // Традиция в истории культуры: Сб. ст. — М.: Наука, 1978.

Блум X. Страх влияния. Карта перечитывания / Пер. с англ. С. А. Никитина. — Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 1998.

Бушмин А. Преемственность в развитии литературы: 2-е изд., доп. — Л.: Худож. лит., 1978.

Гуковский Г. А. О стадиальности истории литературы // Новое литературное обозрение. — 2002. — № 55.

Ильин И.П. Между структурой и читателем (теоретические аспекты коммуникативного изучения литературы) // Теории, школы, концепции: Художественная рецепция и герменевтика. Вып. 5. — М.: Наука, 1985.

Компаньон А. Демон теории: Литература и здравый смысл / Пер. с франц. С. Зенкина. — М.: Изд-во им. Сабашниковых, 2001.

12. Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. Т. 7. — М.: Сов. энциклопедия, 1972.

13. Кристева Ю. Бахтин, слово, диалог, роман (1967) // Вестник МГУ. Серия 9. Филология. — 1995. — № 1.

14. Лихачев Д.С. Память // Лихачев Д.С. Прошлое — будущему: Статьи и очерки. — Л.: Наука, 1985.

15. Лотман Ю.М. Культура и взрыв // Лотман Ю.М. Семиосфера. — СПб.: Искусство — СПБ, 2000.

16. Лотман Ю.М. О семиосфере. Структура диалога как принцип работы семиотического механизма // Труды по знаковым системам. ХУ11. — Тарту, 1984.

Мандельштам О. Слово и культура: Статьи. — М.: Сов. писатель, 1987.

Маркарян Э.С. Интегративные тенденции во взаимодействии общественных наук. — Ереван: Изд-во АН Арм. ССР, 1977.

Мелетинский Е.М. О литературных архетипах / Рос. гос. гуманит. ун-т, Ин-т высш. гуманит. исслед. — М., 1994. Плахов В. Д. Традиции и общество. Опыт философско-социологического исследования. — М.: Мысль, 1982.

21. Спиркин А.Г. Человек, культура, традиция // Традиция в истории культуры. — М.: Наука, 1978.

22. Стеценко Е.А. Концепция традиции в литературе XX века // Художественные ориентиры зарубежной литературы XX века. — М., 2002.

23. Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. Исследования в области мифопоэтического: Избранное. — М.: Изд. группа «Прогресс» — «Культура», 1995.

24. Тынянов Ю.Н. Архаисты и новаторы. — Л.: Прибой, 1929.

25. Франк С.Л. Двуединство традиции и общества // Франк С.Л. Духовные основы общества. — М.: Республика, 1992.

26. Хёйзинга Й. Homo ludens; В тени завтрашнего дня / Пер. с нидерл. — М.: Прогресс, 1992.

27. Чернец Л.В. Литературные жанры (проблемы, типологии и поэтики). — М.: Изд-во МГУ, 1982.

28. Шкловский В. Искусство как прием // Поэтика. — СПб.: [Б.и.], 1919.

29. Эккерман И.П. Разговоры с Гёте в последние годы его жизни. — М.; — Л.: Academia, 1934.

30. Элиот Т.С. Традиция и индивидуальный талант // Элиот Т.С. Назначение поэзии. Статьи о литературе / Пер. с англ. — М.: ЗАО «Совершенство», 1997.

31. Эрн В.Ф. Нечто о Логосе, русской философии и научности // В.Ф. Эрн. Сочинения. — М.: Правда, 1991.

THE PROBLEM OF TRADITION IN MODERN LITERARY CRITICISM

The given research is devoted to the problem of cultural tradition in modern literary criticism. The concept of «tradition» is examined both in philological, and in the socially-philosophical plan. Definition of the term «tradition» is made, possible aspects of its display are outlined, the attention to problems of art innovation closely connected with it, literary development, and also a problem of reader’s perception of literary texts is paid.

Key words: Tradition, successive connections, innovation, literary development, reader’s perception.