Что такое смерть с философской точки зрения

• Что такое смерть с философской точки зрения
• Что такое время в философии
• Есть ли жизнь после смерти

Еще античные философы часто задумывались о природе смерти. Они не сомневались в том, что человеческое тело является смертным. Но то, что происходит после смерти с душой, всегда оставалось загадкой для древних философов.

Последователи великого Платона пытались отыскать доказательства смертности или бессмертия души между двумя основными доводами. Они предполагали, что или душа существует вечно, или сознание является припоминанием жизненного опыта. Что касается последователей Аристотеля, то они верили в божественное начало мира. Интересно, что киники весьма презрительно относились к явлению смерти. Они даже могли покончить с жизнью для того, чтобы не нарушать гармонию в мире.

Римские и греческие философы возвеличивали смерть во всех ее проявлениях. Они предполагали, что самой лучшей смертью является гибель императора или героя, который сам бросается грудью на меч. А вот христианская философия напротив всегда пыталась противопоставить смерти жизнь. С точки зрения христиан страх перед смертью должен был выражаться в ужасе перед Божьим Судом.

В средние века к страху смерти примешивалась боязнь мира мертвых. Так что ужас перед загробным миром в средневековой Европе был очень велик. Но в семнадцатом веке такой страх несколько притупился. При помощи математических аргументов философы доказывали, что существует Бог, который сделал людям очень много добра и не способен причинить вред человечеству.

Философы эпохи Просвещения не считали смерть возмездием за земные грехи. Они предполагали, что смерти и адских мук бояться не следует. И только в девятнадцатом веке Шопенгауэр смог сформулировать проблему «истинности смерти». Надо сказать, что его взгляд в корне изменил европейские представления о смерти. Он объявил саму жизнь настоящим воплощение неистинности. А вот для философа Ф. Ницше смерть стала настоящим катализатором действия, который побуждал человека напрягать все его жизненные силы. Л. Шестов называл саму философию приготовлением к смерти, цитируя знаменитого Платона.

Известно, что философские школы двадцатого века отождествляли смерть с понятием времени. С точки зрения философов, человек был смертным только для какого-то стороннего наблюдателя, но не для себя. Эта простая мысль и сейчас подтверждается принципом релятивизма, который характерен для современного философского и научного мышления.

Цель жизни

Цель в жизни — самая большая задача, которую хочется в жизни реализовать. У человека может быть много больших жизненных целей — получить достойное образование, жить в своем особняке на берегу такого-то моря, вырастить таких-то детей, но цель в жизни — это самое главное из всех других жизненных целей.

У многих ли людей есть цель в жизни? — Нет, у единиц. Почему? Потому что, в отличие от мечтаний, цель в жизни предполагает большой труд, ежедневную работу для движения к твоей цели. Если ты каждый день думаешь о том, что тебе важно, и делаешь для этого что-то — у тебя цель в жизни есть. Если ты не знаешь, что тебе на самом деле важно, или в разные дни ты думаешь об этом по-разному, либо много думаешь, но мало что делаешь — у тебя цели в жизни пока нет.

Цель «задает» целостность деятельности. Если это цель жизни, то она определяет целостность жизни. У человека, не имеющего цели жизни, и жизнь не реализуется как органическое целое в биосоциальном, т. е. человеческом смысле. «Жизнь без цели — человек без головы» — гласит народная мудрость.

Не всякий человек ставит перед собой цель жизни, но если ставит, то этим человек полагает ее как целенаправленную деятельность.

Вообще в реальной жизни существует целое дерево целей. Цель жизни — это главная или общая цель жизни. Помимо нее существуют либо подчиненные, промежуточные, либо побочные цели. Подчиненные и промежуточные цели — это цели, осуществление которых открывает путь к главной цели жизни, приближает к ней. Побочные или параллельные цели — это цели, которые формируют всю «кухню» жизни, обусловливают полноценное гармоническое развитие человека. В своей сумме они не менее важны, чем главная цель жизни (например, цель укрепить здоровье средствами физической культуры, построить дом, различные увлечения, хобби). В некоторых ситуациях возникает конфликт между главной целью жизни и побочными целями. Этот конфликт может завершиться либо победой главной цели жизни, либо победой побочных целей.

Главная цель жизни — это цель, осуществление которой оправдывает жизнь человека в целом, как личности, субъекта, стоящего где-то наравне с обществом, осознающего свои цели как цели человека вообще или цели того или иного сообщества людей. В главной цели жизни по логике вещей сливаются воедино стремления человека как индивидуума и цели общества.

Проблема определения цели жизни сродни проблеме выбора профессии. Более того, первая является, как правило, продолжением второй. В формировании цели жизни «участвуют» и случайность, и необходимость, и внешние обстоятельства, стимулы, и внутренние побуждения, мотивы.

В некоторых случаях бывает и так, что человек не останавливается на выборе какой-то одной цели жизни (яркий пример: две жизни А.П. Бородина как композитора и химика).[6]

Если цель поставлена, то она становится законом деятельности, категорическим императивом, необходимостью, которой человек подчиняет свою волю.

Таким образом, можно видеть две стороны сознательной жизнедеятельности: целеполагание(поиски цели, выбор цели) и целенаправленность (целеустремленность, движение к цели, вернее, от цели к результату). Обе стороны важны для человека в равной степени.

Отдавая отчет в важности цели и связанных с ней целеполагания и целеустремленности, не следует, однако, абсолютизировать ее. Жизнь внекотором смысле есть единство цели и бесцельности, т. е. единство организованности и неорганизованности, труда и отдыха, напряжения и расслабления. Бесцельность реализуется, прежде всего, в том, что наряду с главной целью жизни существует множество побочных целей. Поиск и реализацию побочной цели (и вместе с тем отвлечение от главной цели) можно интерпретировать как бесцельность. Говорят же, что нельзя все время работать, думать об одном, что нужно отвлечься, развлечься, отдохнуть, снять напряжение, переключиться на другой род деятельности. Не случайно современный человек все больше внимания уделяет побочным занятиям, хобби, интуитивно сознавая, что напряжение труда, главной цели, главного дела жизни может просто уничтожить его.

Нужно также иметь в виду, что жизнь человека не всегда протекает на уровне целеполагания и реализации целей. Человек может совершать целесообразные действия, минуя стадию целеполагания, чисто инстинктивно, безотчетно. Например, потребность в отдыхе, сне может «реализоваться» в виде цели (поисков ночлега и т. п.) или непосредственно — человек незаметно для себя уснул в метро. Или такой пример: когда человек случайно касается рукой горячего предмета, то он отдергивает ее — здесь совершено целесообразное действие, но нет целеполагания и сознательного стремления к цели.

Когда возникает необходимость целеполагания? Вероятно тогда, когда между потребностью и ее удовлетворением имеется какое-то препятствие (не очень большое, но и не очень маленькое) или для удовлетворения потребности нужно совершить сложные ориентировочные действия.

Глава II. Что такое смерть? Понятие смерти с точки зрения философии

Что такое смерть? Смерть, прекращение жизнедеятельности организма, гибель его. У одноклеточных организмов смерть особи проявляется в форме деления, приводящего к прекращению существования данной особи и возникновению вместо нее двух новых. Смерть теплокровных животных и человека связана с прекращением, прежде всего дыхания и кровообращения. Различают 2 основных этапа смерти: клиническую смерть и следующую за ней биологическую, или истинную, — необратимое прекращение физиологических процессов в клетках и тканях.

Осознавая неизбежность смерти люди не уставали искать способы противостоять ей. Человек приходит в этот мир, чтобы жить, а не для того, чтобы умереть. Жизнь человеческая – это наивысшая ценность, это наше бытие. Это все, что у нас есть. Поэтому не может быть сегодня задачи наиболее важной, чем сохранить ее, продлить ее на максимально достигаемый срок.

Но Человек вместе со всем животным миром вынужден подчиняться ее законам, обуславливающим неизбежность смерти. Смерть есть необходимый момент жизни. Но почему человек должен подчинятся ей. Мы нарушили столько мыслимых и немыслимых законов природы, мы берем от нее на много больше, чем она может нам дать. Размышляя о смерти, начинаешь понимать, что смерть, пожалуй, единственное, перед чем все равны: бедные и богатые, грязные и чистые, любимые и нелюбимые. Хотя и в древности, и в наши дни делаются попытки убедить мир, что есть люди, побывавшие «там» и вернувшиеся назад, но здравый рассудок отказывается этому

верить. Требуется вера, необходимо чудо, какое совершил евангельский Христос, «смертию смерть поправ». Замечено, что мудрость человека часто выражается в спокойном отношении к жизни и смерти. Как сказала Махатма Ганди: «Мы не знаем, что лучше – жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, не трепетать перед мыслью о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обоим. Это идеальный вариант.» А еще задолго до этого в «Бхагавадгите» сказано: «Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. О неизбежном – не скорби!» Вместе с тем, немало великих людей осознавали эту проблему в трагических тонах

Смерть — это не отсутствие жизни, а её окончание, завершение. Поэтому смерти противостоит не жизнь, а рождение. Это вполне естественный процесс перехода из живого состояния в неживое. Живое и неживое, выживание и не выживание — это две стороны единой окружающей нас природы. Нам на Земле известен только один вариант жизни — жизнь белковых макромолекул. С другими вариантами мы сталкиваемся только при чтении фантастической литературы, где можно встретить жизнь на основе кремнийорганических соединений, энергетических полей и тому подобное. Попытки учёных, верящих в возможность однозначного отражения феномена реальности в каком-либо языке, определить принципиальные различия живого и неживого делаются уже достаточно давно. В XIX веке француз Танглю определял смерть как общее свойство всех живых. Один из основоположников танатологии М. Ф. К. Биша говорил, что «жизнь — это совокупность явлений, противящихся смерти». Классики диалектического материализма подвергли эти представления критике за их метафизический подход к решению сложной проблемы. Так, Ф. Энгельс [7]написал, что «жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существования заключается по своему существу в постоянном обновлении их химических составных частей путем питания и выделения» и далее сформулировал следующий тезис: «Жить значит умирать». Но если сопоставить представления Энгельса и его оппонентов, которых он критиковал, то окажется, что принципиальных различий между ними не существует. Более того, все они подходили к трактовке жизни только с позиций единственной известной им белковой формы. Все они считали свой субъективный язык единственно возможным инструментом описания реальности.

Совершенно иной взгляд на смерть имел философ Артур Шопенгауэр [8], который создал теорию палингенезии, представляющую собой философскую альтернативу религиозной реинкарнации.

С другой стороны некоторые философии и религии рассматривают смерть не как противоположность рождению, а как неотъемлемую часть воскрешения. Это имеет отношение ко всем авраамическим религиям, к религии Древнего Египта. Поэт конца XIX — начала XX века Максимилиан Волошин в стихотворении «Мятеж»[9] писал:

Чтобы не дать материи изникнуть,

В нее впился? сплавляющий огонь.

Он тлеет в «я», и вещество не может

Его объять собой и задушить.

Огонь есть жизнь.

И в каждой точке мира

Дыхание, биенье и горенье.

Не жизнь и смерть, но смерть и воскресенье —

Творящий ритм мятежного огня.

Глава III. Проблемы жизни и смерти в духовном осмыслении человека.
Смерть и потенциальное бессмертие самая сильная приманка для философствующего ума, ибо все наши жизненные дела должны так или иначе соизмеряться с вечным. Человек обречен на размышления о смерти и в этом его отличие от животного, которое смертно, но не знает об этом.

По сути дела, речь идет о триаде: жизнь – смерть – бессмертие, поскольку все духовные системы человечества исходили из идеи противоречивого единства этих феноменов. Наибольшее внимание здесь уделялось смерти и обретению бессмертия в иной жизни, а сама человеческая жизнь трактовалась как миг, отпущенный человеку для того, чтобы он мог достойно подготовиться к смерти и бессмертию.

3.1 Жизнь – в философском аспекте времен и народов.

За небольшим исключением у всех времен и народов высказывания о жизни носили негативный характер. Жизнь – страдание (Будда, Шопенгауэр и др.); жизнь – сон (Веды, Платон, Лабрюйер, Паскаль); жизнь – бездна зла (древнеегипетский текст «Разговор человека со своим духом). «И возненавидел я жизнь, ибо противным мне стали дела, которые делаются под солнцем, ибо все – суета и томление духа» (Экклезиаст); «Человеческая жизнь жалка» (Сенека); «Жизнь – борьба и странствие по чужбине» (Марк Аврелий); «все пепел, призрак, тень и дым» (Иоанн Дамасский); «Жизнь однозвучна, зрелище уныло» (Петрарка); «Жизнь – это повесть глупца, рассказанная идиотом, полная шума и ярости, но лишенная смысла» (Шекспир); «Жизнь человеческая не что иное, как постоянная иллюзия» (Паскаль); «Вся жизнь – лишь цена обманчивых надежд» (Дидро); «Моя жизнь – вечная ночь, что такое жизнь, как не безумие?» (Кьеркегор); «Вся человеческая жизнь глубоко погружена в неправду» (Ницше). Об этом же говоря пословицы и поговорки разных народов – «Жизнь – копейка». Ортега-и-Гассет определили человека не как тело и как дух, а как специфическую человеческую драму. Действительно, в этом смысле жизнь каждого человека драматична и трагична: как бы удачно не складывалась жизнь, как бы она не была длительна – конец ее неизбежен. «Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву» (Экклезиаст). Столетие спустя, после Экклезиаста, греческий мудрец Эпикур пытался решить этот вопрос вопросов так: «Приучай себя к мысли, что смерть не имеет к нам никакого отношения. Когда мы существуем, смерть еще не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда мы не существуем».

Глава IV. Взгляды мировых религий на вопросы жизни и смерти.

Понятие смерти с точки зрения философии

Известно, что животные чуют приближение смерти, особенно домашние, и их предсмертное поведение чаще всего напоминают мучительные поиски уединения и успокоения. Смерть вообще – расплата за усложнение биологической системы. Одноклеточные практически бессмертны и амеба в этом смысле счастливое существо. Когда организм становится многоклеточным, в него как бы встраивается механизм самоуничтожения на определенном этапе развития, связанный с геномом.

Размышляя о смерти, начинаешь понимать, что смерть, пожалуй, единственное, перед чем все равны: бедные и богатые, грязные и чистые, любимые и нелюбимые. Хотя и в древности, и в наши дни делаются попытки убедить мир, что есть люди, побывавшие «там» и вернувшиеся назад, но здравый рассудок отказывается этому верить. Требуется вера, необходимо чудо, какое совершил евангельский Христос, «смертию смерть поправ». Замечено, что мудрость человека часто выражается в спокойном отношении к жизни и смерти. Как сказала Махатма Ганди: «Мы не знаем, что лучше – жить или умереть. Поэтому нам не следует ни чрезмерно восхищаться жизнью, не трепетать перед мыслью о смерти. Мы должны одинаково относиться к ним обоим. Это идеальный вариант.» А еще задолго до этого в «Бхагавадгите» сказано: «Воистину, смерть предназначена для рожденного, а рождение неизбежно для умершего. О неизбежном – не скорби!»

Вместе с тем, немало великих людей осознавали эту проблему в трагических тонах. Выдающийся отечественный биолог И.И.Мечников, размышляя о возможности «воспитания инстинкта естественной смерти», писал о Л.Н.Толстом: «Когда Толстой, терзаемый невозможностью решить эту задачу и преследуемый страхом смерти, спросил себя, не может ли семейная любовь успокоить его душу, он тот час увидел, что это – напрасная надежда. К чему, спрашивал он себя, воспитывать детей, которые вскоре очутятся в таком же критическом состоянии, как их отец? Зачем жить? Зачем мне любить их, растить и блюсти их. Для того же отчаяния, которое во мне, или для тупоумия. Любя их, я не могу скрыть от них истины, — всякий шаг их ведет к познанию этой истины. А истина – смерть».

Уж более тридцати веков мудрецы, пророки и философы разных стран и народов пытаются найти водораздел между жизнью, смертью и бессмертием. Чаще всего полагают, что все дело в осознании факта предстоящей смерти: мы знаем, что умрем и лихорадочно ищем путь к бессмертию. Все остальное живое тихо и мирно завершает свой путь, успев воспроизвести новую жизнь или послужить удобрением почвы для другой жизни. Человек же обречен на пожизненные мучительные раздумья о смысле жизни или о ее бессмысленности, изводит этим себя, а часто других, и вынужден топить эти проклятые вопросы в вине и наркотиках. Отчасти это верно, но возникает вопрос: как быть с фактом смерти новорожденного ребенка, который еще не успел ничего понять, или умственно отсталого человека, который не в состоянии ничего понять? Считать ли началом жизни момент зачатия (который невозможно точно определить в большинстве случаев) или момент рождения? Безвестная и никого не трогающая смерть маленького существа, кроме его матери, от голода где-нибудь в Африке и пышные похороны всемирно известных лидеров – перед лицом вечности не имеют различия. В этом смысле глубоко прав английский поэт Д.Донн, сказавший, что «смерть каждого человека умаляет все человечество, и поэтому никогда не спрашивай, по кому звонит колокол, он звонит по тебе».

Очевидно, что специфика жизни, смерти и бессмертия человека прямо связаны с разумом и его проявлениями, с успехами и достижениями человека в течении его жизни, с оценкой его современниками и потомками. Смерть многих гениев в молодом возрасте, бесспорно трагична, но при этом нет оснований считать, что их последующая жизнь, если бы она состоялась, дала бы миру нечто еще более гениальное. Здесь действует какая-то не вполне ясная, но эмпирически очевидная закономерность, выражаемая христианским тезисом: «Бог прибирает в первую очередь лучших».

В этом смысле жизнь и смерть не охватываются категориями рационального познания, не укладывается в рамки жестокой детерминистической модели мира и человека. Рассуждать об этих понятиях можно хладнокровно до определенного предела. Он обусловлен личной заинтересованностью каждого человека и его способностью к интуитивному постижению предельных оснований человеческого бытия. В этом отношении каждый подобен пловцу, прыгавшему в волны среди открытого моря. Надеяться надо только на себя, несмотря на человеческую солидарность, веру в Бога, высший Разум и т.д. Уникальность человека, неповторимость личности проявляется здесь в высочайшей степени.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском:

Что такое смерть с философской точки зрения

Философия рассматривает смерть с точки зрения осознания смысла смерти как завершающего этапа человеческой жизни. Перед лицом смерти человек способен понять и оценить прожитую жизнь, наметить программу новой жизни на основе принятия иных ценностных установок и готовности их осуществить.

Древние египтяне рассматривали земное существование как подготовку к загробной жизни. Древние японцы считали, что человек после смерти продолжает жить в своих потомках. Трагическое отношение к смерти характерно для таких религий как буддизм, зароастризм (Иран), иудаизм, доасизм (Китай). Религиозно-философские движения в Древней Греции (VII — VI в. до н.э.) также драматически относились к смерти. В классический период древнегреческой философии были предприняты попытки преодоления страха смерти. Платон создал учение о человеке, состоящем из двух частей, — бессмертной души и смертного тела. Смерть, согласно этому учению, есть процесс отделения души от тела, ее освобождение из «темницы», где она пребывает в земной жизни. Тело, по мнению Платона, в результате смерти превращается в прах и тлен. Это учение в преобразованном виде впоследствии было воспринято христианством.

Иное понимание смерти характерно для философии Эпикура и стоицизма. Стоики, стремясь облегчить страх перед смертью, говорили о ее всеобщности и естественности, ибо все вещи имеют конец. Эпикур же считал, что смерти не надо бояться, ибо пока мы живы, ее еще нет, а когда она приходит — нас уже нет.

В христианстве смерть представляется как кара Адаму и Еве за совершенные ими грехи. Поэтому смерть характеризуется как недоступное разуму таинство, как нечто бессмысленное, противоречащее духовной сущности человека. Именно поэтому главным мотивом христианства является вера в спасение и преодоление смерти.

Проблема смерти по-своему решалась в философии известного голландского философа — Спинозы Спиноза (Spinoza, d’Espinosa) Бенедикт (Барух) (24.11.1632, Амстердам,- 21.2.1677, Гаага), нидерландский философ-материалист, пантеист и атеист. (XVII в.). Он считал, что свободный человек ни о чем так мало не думает, как о смерти. Мудрость человека, по мнению Спинозы, «состоит в размышлении не о смерти, а о жизни».

При рассмотрении проблемы смерти особо следует отметить роль философов-экзистенциалистов XX века: французов Сартра Сартр (Sartre) Жан Поль (р. 21.6.1905, Париж), французский писатель, философ и публицист., Камю; немцев — Хайдеггера Хайдеггер (Heidegger) Мартин (26.9. 1889, Мескирх, Баден, — 26.5.1976, там же), немецкий философ-экзистенциалист., Ясперса Ясперс (Jaspers) Карл (23.2.1883, Ольденбург,- 26.2.1969, Базель), немецкий философ-экзистенциалист и психиатр. и др. Они рассматривают «жизнь как бытие к смерти». По их мнению, проблема смерти становится для людей актуальной в критических ситуациях, «пограничных» между жизнью и смертью. В подобных ситуациях человек может отдаться либо движению к смерти (самоубийство), либо проявить волю к жизни. Угроза смерти, по мнению философов-экзистенциалистов, заставляет людей задуматься о смысле и содержании прожитой жизни. Перед лицом смерти человек способен обрести понимание смысла жизни, освободившись от ложных целей и ненужных мелочей. Он начинает иначе смотреть на себя и окружающий мир. В этот момент, по их мнению, он способен обрести себя, свою сущность и свободу. Ценности, которыми он прежде руководствовался, теряют для него значение. Свобода, которую он обрел, позволяет ему определить свое будущее и наметить программу новой жизни. Обретенная свобода накладывает высокую ответственность на «просветленного» человека за все происходящее. Таким образом, в экзистанциональной философии анализ проблемы смерти приобретает важное значение для постижения тайн жизни человека, определения ее смысла, обретения внутренней свободы и сопряженной с ней ответственности за свои действия и все происходящее в обществе. Это создает условия и возможности, чтобы человек из индивида, которым он был до возникновения «пограничной ситуации», стал подлинной личностью.

Если религиозные и идеалистические учения сравнительно легко справляются с проблемой бессмертия человека, то философы-материалисты, утверждая, что душа человека смертна и умирает вместе с телом, встают перед значительными трудностями при решении этого вопроса.

Известный французский философ М.Монтень Монтень (Montaigne) Мишель де (28.2.1533, замок Монтень, близ Бордо,-13.9.1592, там же), французский философ и писатель. отмечал, что «бессмертие обещают нам только Бог и религия; ни природа, ни наш разум не говорят нам об этом». [5,c. 102]

Выдающийся английский ученый и философ Б.Рассел Рассел (Russell) Бертран (18.5.1872, Треллек, Уэльс,-2.2.1970, Пенриндайдрайт, Уэльс), английский философ, логик, математик, социолог, общественный деятель. писал: «Бог и бессмертие — эти центральные догмы христианской религии не находят поддержки в науке. Люди будут и впредь верить в бессмертие, потому, что это приятно». [2, c.79] Стремясь показать, что душа, как и тело, смертны, Рассел пишет: «Все свидетельствует о том, что наша умственная жизнь связана с мозговой структурой и организованной телесной энергией. Разумно было бы предположить поэтому, что когда прекращается жизнь тела, вместе с ней прекращается и умственная жизнь». [2, c.111] Для доказательства несостоятельности религиозного постулата о бессмертии души Рассел приводит следующие аргументы: «Любой человек, наблюдающий рождение, выкармливание и детство ребенка, не может всерьез утверждать, что душа есть нечто отделимое прекрасное и совершенное на всем протяжении процесса. Очевидно, что душа развивается подобно телу и берет что-то от сперматозоида, и от яйцеклетки. Так что она не может быть неделимой».

Подобную же позицию занимали философы — материалисты — Демокрит, Эпикур, Спиноза Спиноза (Spinoza, d’Espinosa) Бенедикт (Барух) (24.11.1632, Амстердам,- 21.2.1677, Гаага), нидерландский философ-материалист, пантеист и атеист., Гельвеций Гельвеций(Helvetius) Клод Адриан (31.1.1715, Париж,-26.12.1771, там же), французский философ-материалист, идеолог революционной французской буржуазии 18 в., Гольбах Гольбах (Holbach) Поль Анри [1723, Эдесхейм, Пфальц,-21.6.1789, Париж], французский

философ-материалист и атеист, идеолог революционной франц. буржуазии 18 в., Фейербах Фейербах (Feuerbach) Людвиг Андреас (28.7.1804, Ландсхут, Бавария,-13.9. 1872, Рехенберг, близ Нюрнберга), немецкий философ-материалист и атеист., Маркс, Чернышевский. Эту же точку зрения разделяют философы-материалисты XX века и многие ученые, придерживающиеся атеистического мировоззрения.

Отрицая возможность личного бессмертия, оставляя надежды на «загробную жизнь», философы и ученые, придерживающиеся атеистического мировоззрения, отказываются, тем самым, от возможности утешения, хотя бы и иллюзорного. Кроме того, перед ними открываются возможности совершения любых преступлений, ибо, как справедливо заметил Ф.М. Достоевский Достоевский Фёдор Михайлович [30.10(11.11).1821, Москва,- 28.1(9.2). 1881, Петербург], русский писатель., «если Бога нет, то все дозволено». Суд и воздаяние, ожидающие каждого верующего после смерти, этим людям не грозят.

Поэтому принятие атеистического мировоззрения должно быть органически связано с формированием высокой нравственной, правовой, политической и философской культуры, способствующей подготовке ответственного и высоконравственного гражданина.

Однако, проблема бессмертия в материалистической философии имеет свое собственное решение. Исходя из того, что процесс развития человечества органически связан с формированием мира культуры, складывающегося из материальных и духовных ценностей, системы их производства, сохранения, распределения, а также самого человека как ее творца и творимого, бессмертие каждого может быть обеспечено на основе вклада в развитие культуры.

Проблема смерти приобретает центральное значение у Фрейда. И центральной является именно проблема смерти, связанная неразрывно с проблемой времени. Проблема бессмертия вторична, и она обычно неверно ставилась. Смерть есть самый глубокий и самый значительный факт жизни, возвышающий самого последнего из смертных над обыденностью и пошлостью жизни.

Только факт смерти ставит в глубине вопрос о смысле жизни. Жизнь в этом мире имеет смысл именно потому, что есть смерть. Смысл связан с концом. И если бы не было конца, т.е. если бы была дурная бесконечность жизни, то смысла в жизни не было бы. Смерть — предельный ужас и предельное зло — оказывается единственным выходом из дурного времени в вечность, и жизнь бессмертная и вечная оказывается достижимой лишь через смерть.

Платон учил, что философия есть не что иное, как приготовление к смерти. Но беда лишь в том, что философия сама по себе не знает, как нужно умереть и как победить смерть.

Жизнь благородна только потому, что в ней есть смерть, есть конец, свидетельствующий о том, что человек предназначен к другой, высшей жизни. В бесконечном времени смысл никогда не раскрывается, смысл лежит в вечности. Но между жизнью во времени и жизнью в вечности лежит бездна, через которую переход возможен только лишь путем смерти, путем ужаса разрыва. Гейдеггер говорил, что обыденность парализует тоску, связанную со смертью. Обыденность вызывает лишь низменный страх перед смертью, дрожание перед ней как перед источником бессмыслицы. Смерть есть не только бессмыслица жизни в этом мире, тленность ее, но и знак, идущий из глубины, указывающий на существование высшего смысла жизни.

Не низменный страх, но глубокая тоска и ужас, который вызывает в нас смерть, есть показатель того, что мы принадлежим не только поверхности, но и глубине, не только обыденности жизни во времени, но и вечности. Вечность же во времени не только притягивает, но и вызывает ужас и тоску. Смысл смерти заключается в том, что во времени невозможна вечность, что отсутствие конца во времени есть бессмыслица.

Но смерть есть явление жизни, она еще по эту сторону жизни, она есть реакция жизни на требование конца во времени со стороны жизни. Смерть есть явление, распространяющееся на всю жизнь. Жизнь есть непрерывное умирание, изживание конца во всем, постоянный суд вечности над временем. Жизнь есть постоянная борьба со смертью и частичное умирание человеческого тела и человеческой души.

Время и пространство смертоносны, они порождают разрывы, которые являются частичным переживанием смерти. Когда во времени умирают и исчезают человеческие чувства, то это есть переживание смерти. Когда в пространстве происходит расставание с человеком, с домом, с городом, с садом, с животным, сопровождающееся ощущением, что, может быть, никогда их больше не увидишь, то это есть переживание смерти. Смерть наступает для нас не только тогда, когда мы сами умираем, но и тогда уже, когда умирают наши близкие. Мы имеем в жизни опыт смерти, хотя и не окончательный. Стремление к вечности всего бытия есть сущность жизни. И вместе с тем вечность достигается лишь путем прохождения через смерть, и смерть есть участь всего живущего в этом мире, и, чем сложнее жизнь, чем выше уровень жизни, тем более ее подстерегает смерть.

Смерть имеет положительный смысл. Но смерть есть вместе с тем самое страшное и единственное зло. Всякое зло может быть сведено к смерти. Убийство, ненависть, злоба, разврат, зависть, месть есть смерть и сеяние смерти. Смерть есть на дне всякой злой страсти. Никакого другого зла, кроме смерти и убийства не существует. Смерть есть злой результат греха. Безгрешная жизнь была бы бессмертной, вечной. Смерть есть отрицание вечности, и в этом онтологическое зло смерти, ее вражда к бытию, ее попытки вернуть творение к небытию. Смерть сопротивляется Божьему творению мира, она есть возврат к изначальному небытию.

Смерть — это совершенно естественное явление, она играла полезную и необходимую роль в ходе длительной биологической эволюции. Действительно, без смерти, которая придала самое полное и серьезное значение факту выживания наиболее приспособленных, и таким образом сделала возможным прогресс органических видов, человек вообще никогда не появился бы.

Социальное значение смерти также имеет свои положительные стороны. Ведь смерть делает нам близкими общие заботы и общую судьбу всех людей повсюду. Она объединяет нас глубоко прочувственными сердечными эмоциями и драматически подчеркивает равенство наших конечных судеб. Всеобщность смерти напоминает нам о существенном братстве людей, которое существует несмотря на все жестокие разногласия и конфликты, зарегистрированные историей, а также в современных делах.

Философия жизни и смерти: понятие, проблема, различные трактования

Человек – это единственное живое существо, осознающее свою смертность. Даже на начальном этапе развития люди понимали, что они не вечны. Потому очевидно, что философия смерти возникла много веков, и отношение к этому вопросу постоянно изменялось в ходе истории.

Понятие смерти в философии

С позиции философии противопоставление жизни и смерти не может быть верным. Ведь жизнь – это процесс, а смерть – прекращение этого процесса. С этой точки зрения понятие смерти в философии противопоставляется рождению.

Если отбросить все религиозные взгляды на умирание человека и остановиться на мнениях философов, то можно выделить несколько основных:

1. Аристотель опирался на концепцию божественного начала мира и потому верил в существование души на разных уровнях, один из которых предполагает ее бессмертие (как часть божественного разума).
2. Платон также верил в бессмертие души, разделяя ее на две части: смертную и бессмертную; бессмертная часть при этом, по его предположениям, каким-то образом продолжает «мыслить» и после умирания физической оболочки.
3. Эпикур считал, что боязнь смерти – это один из источников беспокойства человека; он боролся с этим беспокойством, утверждая, что, пока человек жив, он не имеет отношения к смерти, а когда она приходит, человека уже нет. То есть смерть, в философии Эпикура, не существует как таковая для живого человека.
4. Лукреций поддерживал в целом мнение Эпикура и считал, что человек, умирая, просто перестает существовать, и его душа никуда не переселяется, следовательно, не испытывает ничего; это, с точки зрения Лукреция, дает основание не волноваться о том, что жизнь конечна.

В средние века отношение к смерти основывается на религиозных убеждениях, а само умирание физического тела воспринимается как один из видов зла. Примерно тогда же начинают развиваться и материалистические концепции жизни и смерти, так как происходит много открытий в области медицины и биологии.

Проблема смерти в философии

Проблема смерти в философии всегда была одной из основных. Античные философы разделились на тех, кто верил в бессмертие души, и на тех, кто считал, что вместе с прекращением физического существования прекращается и любое другое.

Позже настолько развилась идея о существовании жизни после смерти, что людям был внушен не только страх умереть, но и страх перед миром мертвых. Уже к XIX веку мнения возникли два противоположных течения:

• одни старались не думать о смерти и сконцентрировались на физическом существовании,
• другие ставили эту проблему во главу угла своих рассуждений и жили под страхом божьей кары после прекращения физического существования.

Многие русские философы XIX века считали, что смерть подчеркивает смысл бытия, и если жизнь действительно конечна, то все существование человека – лишь насмешка над ним (Достоевский). Толстой считал обязательным для человека осознание своей смертности для «нравственной жизни». Соловьев полагал, что человек не должен испытывать страха перед тем, что жизнь имеет финал, так как такая позиция противоречит божественному началу.

Философия жизни и смерти

По сути, вся философия жизни и смерти сводится к определению смысла того и другого. Именно этим занимались философы с античных времен. Основная идея – жизнь должна иметь и другие цели, кроме выживания как такового, иначе и смерть не имеет смысла.

Однако существует и гедонистические представления об этой проблеме. Основатель учения гедонизма – Аристипп – полагал, что мудрый человек будет стремиться к получению удовольствий от тех благ, которые он может получить от жизни.

Философы-стоики относились ко всему, что происходит с человеком на протяжении его жизни, как к неминуемому, верили в существование рока, однако не призывали к бездействию. Наоборот, они считали, что только сохранение внутренней свободы позволит человеку перенести все то, что выпало на его долю.

На сегодняшний день существует великое множество самых разных философских концепций отношения к жизни и смерти. Все они имеют право на существование, и человек может выбрать, какой точки зрения ему придерживаться, или выработать свою собственную позицию.

А как Вы относитесь к вопросу смерти? Поделитесь своим мнением в комментариях.

Лекция: 15. Философия смерти

Философское понимание смерти не может быть сведено к описанию смерти как внешнего наблюдаемого факта. Задача философии — выявлять сущность явления, которая раскрывается не с позиции внешнего знания, но с позиции самосознания. В опыте самосознания жизнь дана как движение к смерти — т.е. состояние жизни, опыт умирания и опыт посмертного существования.

В философском осмыслении смерти можно выделить следующие подходы.

Восприятие собственной смерти и восприятие смерти внешне, со стороны, то есть восприятие смерти другого.

Восприятие смерти другого можно разделить на биологическое понимание и личностное понимание.

В биологическом смысле смерть характеризуется как естественное умирание организма. Здесь в смерти нет никакой трагедии — ведь это этап естественного природного кругооборота рождений и умираний. В личностном смысле смерть — это трагедия расставания, безвозвратной утраты. Однако внешнее восприятие смерти ни в ее биологическом аспекте, ни в личностном еще не указывает сущностную специфику смерти.

Философская проблематизация опыта смерти возможна только при ее ценностном осмыслении, преодолевающем ограниченность физиологического подхода. В этом ценностном плане смерть мы должны понимать более широко, не просто как смерть биологического организма, но как смерть личности. При этом смерть личности может и не характеризоваться признаками физического умирания. Распад личности, сумасшествие, амнезия — это все разные формы смерти, которые не предполагают физического умирания. Если к этому вопросу подойти более глубоко, то можно видеть, что само развитие личности всегда сопровождается ее умиранием в каких-либо частных аспектах: какими-то моментами болезни, утраты, забвения, самоотрицания, разочарования. Иными словами, смерть может пониматься не только как окончательное завершение жизни, но и как частичное воплощение в каких-то этапах жизни. На протяжении жизни человек может в большей или меньшей степени чувствовать близость смерти, может переживать ее частично в каких-то кризисах своей жизни. В этом плане смерть можно трактовать не как одномоментное событие, но как растянутое во времени событие, разбросанное на всем протяжении жизни человека. При таком понимании смерть понимается как такое завершающее жизнь событие, которое в своих частных формах выражения циклично воспроизводится на всем протяжении жизни.

Для этого необходимо раскрыть смерть как факт собственного бытия. Здесь можно выделить три подхода:

Осмысление своего движения к смерти – опыт движения своего к концу. Это предполагает ценностное осмысление смерти.

Осмысление опыта умирания. Это предполагает феноменологическое описание умирания.

Осмысление посмертного бытия. Это предполагает раскрытие историко-культурных представлений о посмертном существовании человека.

В традиционных культурах смерть никогда не понималась как полное и окончательное уничтожение, цикличное присутствие отдельных смертей на протяжении жизни было связано с присутствием отдельных моментов жизни и после смерти. Таково было понимание древних греков, с одной стороны, учивших об осознанности смерти на протяжении жизни, как формы проникновения смерти в жизнь, так и о тенеподобном несовершенном пребывании в Аиде, как формы проникновения жизни в смерть.

В древнекитайской традиции, когда еще не вполне оформилось окончательное представление о загробном мире, широко было распространено представление об естественном кругообороте жизни и смерти. Жизнь — это сосредоточение энергии ци, смерть — ее рассредоточение. Смерть сменяется жизнью. А жизнь смертью точно так же, как сменяют времена года друг друга, как осуществляется круговорот воды в природе и т.д. В последствии в связи с распространением культа предков развивалось и представление о посмертном бытии, которое не отличалось принципиально от жизни.

В Индии издревле сложились представления безначальности и нескончаемости жизнь. Смерть и жизнь — циклы единого колеса перерождений. Бесконечность жизни, в которой с неотвратимостью воспроизводятся одни и те же страдания, пугала древнего индийца. Отсюда целью всех индийских религий был выход за пределы жизни. Уже в упанишадах говорится о пути освобождения через познание иллюзорности содержания жизни. Постичь эту иллюзорность можно только при помощи мысли о смерти. Благодаря ей, человек учится отказываться от всего временного и преходящего, открывая тем самым подлинную непреходящую реальность — Атман, слияние с которым и составляет окончательный путь спасения.

В буддизме, абсолют, спасение от бесконечности жизни мыслилось как ее угасание в нирване. Постепенно, с развитием буддизма сформировалось представление о загробном мире как промежуточном существовании между смертью и новым рождением.

В христианском понимании смерть истолковывается как трагедия жизни, вызванная грехопадением. Смерть понимается как болезнь, переход в неполноценное состояние, исцелить которое может только победа над грехом, осуществленная Христом в Его Крестной Смерти. Эта победа означает воскресение, Окончательная победа над смертью — это всеобщее воскресение, возводящее людей к Вечной Жизни через Страшный Суд. Поэтому христианство – это, прежде всего благая весть о вершившейся победе над смертью.

Во всех этих случаях смерть понимается не столько как финал биологического существования, сколько этап, связанный с распадом личности, итог которого может быть зафиксирован и в биологической форме смерти. Однако смерть личности можно осмыслить не только как финал, итог, окончание, но и как начало нового рождения. В этом случае смерть будет пониматься, как подготовка к возрождению личности и должна быть усвоена как неотъемлемый момент самой жизни, а не как ее завершение. Таким образом, смерть может быть понята как стояние перед концом, — то есть характеристика непосредственно экзистенциального измерения человека, и как перспектива будущего возрождения — характеристика религиозного измерения человека, направленного не на непосредственное бытие в настоящем, а на будущее.

Однако и внутри экзистенциально бытия в непосредственно настоящем можно истолковать смерть не только как предстояние перед концом, но и как возрождение, хотя эта возможность не была в полной мере реализована в истории философии до самого недавнего времени.

В связи с этим выделим два разных модуса смерти: смерть как финал — движение от жизни к смерти, и смерть как условие нового рождения — движение от смерти к жизни. Первый модус превалирует в традиционном для истории культуры понимании смерти, второй — в интуиции, характерной для женского мировосприятия, что дает право К. Эстес соотносить природу первозданной женщины с архетипическим образом Жизнь-Смерть-Жизнь, смысл которого предстоит раскрыть в настоящем исследовании.

С позиции понимания смерти как движения жизни к своему концу смерть может быть истолкована негативно — как обессмысливание жизни, и позитивно — как освобождение от иллюзорных ценностей, раскрытие подлинности жизни. Негативное понимание смерти, которое ведет к обесцениванию жизни, предполагает поиск других суррогатных ценностей, которые ставятся выше жизни – общество, светлое будущее, государство, коммунизм и т.д. В истории философии негативное понимание смерти н оставило какого-либо заметного влияния, однако в коммунистической идеологии оно активно использовалось как инструмент подчинения человека государству.

Позитивное ценностное осмысление смерти имеет богатую историко-философскую традицию, в которой можно выделить сотериологический 1 , гносеологический и экзистенциальный уровни понимания ценности смерти. Здесь можно выделить несколько философских периодов осмысления смерти:

1) Античный период, характеризуемый рационалистическим отношением к смерти, он связан со стремлением превратить размышление смерти в философские методы достижения внутренней безмятежности, возвышения над судьбой, истинного познания.

2) Средневековый период, связанный с религиозным отношением смерти — как следствием грехопадения человека. Смерть, с одной стороны — трагедия человеческой жизни, с другой, условие его будущего воскресения и спасения.

3) Новое время. В этот период происходит синтез античного и средневекового отношения к смерти.

4) Современный период. Возникает экзистенциалистская 2 проблематика, в которой тема смерти становится центральной.

Если выделить общую идею, которая лежит во всей этой традиции понимания смерти, то можно сформулировать ее так: смерть понимается как ценность, которая позволяет переосмыслить содержание направленной на нее жизни. При этом смерть исключает какую-либо дальнейшую перспективу жизни. Жизнь оценивается в аспекте предшествования смерти. Иначе говоря, жизнь истолковывается как ретроспективный аспект осознания смерти.

Смерть в опыте самосознания предполагает, что жизнь осознается как движение к смерти, и должна быть ценностно переосмыслена с позиции смерти. Смерть знаменует собой заключительный этап умирания, с позиции которого переосмысляется то, что ему предшествует. Это переосмысление может носить как положительный, так и негативный характер, причем, философской рефлексии подвергался именно этот первый, позитивный смысловой момент смерти. Смерть понимается как конец, осознание которого обесценивает то или иное содержание жизни. Если речь идет об обесценивании именно ложных ценностей, то понимание смерти может способствовать к осознанию подлинности человеческого существования. Если это обесценивание относится к самой жизни, то смерть будет пониматься чисто негативно, и такое понимание приводит к возникновению мировоззрений, которые провозглашают высшей ценностью уже не самого человека (который смертен), а что-то другое, например справедливый социальный порядок, государство и т.д. Однако позитивный вклад в развитие истории философии внесли те концепции, которые выделяют в смерти положительный смысл, который раскрывает свободу от страданий, истинное познание, подлинность личности.

Смерть всегда выступает как принцип обесценивания, но обесцениваться может не вся жизнь, а те или иные ее аспекты, связанные с ее ограничением. В этом случае ценность смерти позволяет утвердить подлинность жизни. Если речь идет об обесценивании тех ложных ценностей, стремление к которым приводило к страданиям, то мы раскрываем сотериологический аспект ценности смерти, если обесцениванию подвергаются установки, препятствующие познанию истины, то мы можем выделить гносеологический аспект ценности смерти, если обесцениванию подвергаются ложные стереотипы, отчуждающие подлинную личность человека, то мы можем выделить экзистенциальный аспект смерти. Все эти аспекты представлены в истории философии.

Сотериологический аспект ценности смерти характерен для философии стоицизма. Смысл философии по мнению стоиков состоит в том, чтобы научить человека противостоять слепом року, быть выше страданий, которые несет с собой слепая судьба. Это стоическое возвышение над судьбой возможно только тогда, когда человек следует свой истинной природе, которую стоики видели в человеческом разуме, являющимся выражением мирового разума — логоса. А поскольку логос является высшим Благом, то следование собственной разумной природе означает следование Благу, т.е. добродетель. Таким образом, поступать не в соответствии с внешними обстоятельствами, но в соответствии со своей разумной природой является высшим нравственным императивом. Это предполагает свободу от внешних обстоятельств, от страстей и от привязанностей к жизни, подчиненной слепому року. Достичь этой свободы можно лишь тогда, когда человек познает иллюзорность всех ценностей, которые делают его подверженным страданиям, которые приносит с собой его рок. Человек должен освободиться от страха перед болью и несчастиями, от стремления к богатству, власти и знатности, он должен равнодушно принимать любые подарки судьбы, независимо от того, хорошее или плохое она ему несет. Эта становится возможным, когда внутри человека появляется критерий, в соответствии с которым он мог выявить иллюзорный или ложный характер всех этих ценностей. Таким критерием является смерть.

Страдания обуславливаются тем, что человек привязывается к тому, что впоследствии утрачивает. Однако когда он стоит перед лицом смерти, то он обнаруживает иллюзорность всего того, к чему был привязан, а значит, и иллюзорность собственных страданий. Подлинные ценности остаются неизменными и не зависят от длительности жизни человека. Эти подлинные ценности являться предметом познания философии, а способом обнаружения их становится обращенность к смерти. Имея это в виду, один из ярких представителей позднего стоицизма — Сенека — пишет: “А если явится и позовет смерть, пусть преждевременная, пусть обрывающая жизнь посредине, плод этой жизни давно отведан: ведь такой человек познал природу в большей ее части и знает, что от времени честности не прибавляется. Тем всякий век непременно покажется коротким, кто мерит его пустыми и потому бесконечными наслаждениями” 3 .

Все, к чему бы человек не стремился — слава, богатство, власть и т.д., все это отнимает у него смерть. Лишь добродетель, по мнению стоика, смерть отнять не может, так как добродетель определяется по причастности бессмертному мировому разуму. В соответствии с этим смерть разоблачает все то ложное и иллюзорное, что заставляло человека поступать в соответствии с внешними обстоятельствами. Вместе с памятью о смерти возникает чувство освобождения от всех иллюзорных ценностей, которые заставляли человека постоянно суетиться, чего-то добиваться, к чему-то стремиться, из-за чего-то расстраиваться и страдать. Вместе с этим освобождением человек становится неподверженным любым невзгодам, которые преподносит ему судьба. Ему нет более нужды бороться с судьбой (тем более что по мнению стоиков это было изначально бессмысленно) теперь человек может равнодушно следовать за своей судьбой, ибо внутренне он все равно выше ее. Это чувство освобождения вызывает ощущение внутреннего катарсиса, дарует безмятежность души и облегчение от тяжести жизни. В силу этого для некоторых стоиков мысль о смерти не только теряет свой пугающий характер, но напротив, становится притягательной. Это видно на примере философии Сенеки, который столь увлекся этим катарсическим эффектом памятования о смерти, что начинает воспевать самоубийство как способ освобождения от всего того, что привязывает в жизни и сообщает ей страдания. Так ценностно-положительный момент смерти при определенной его гиперболизации мог легко переходить в свою противоположность.

Надо сказать, обращение к смерти как философскому методу исцеления души от переживаний и страданий характерно не только для философии стоицизма, но практически для всех античных школ этого периода несмотря на то, что их философские взгляды очень разнились. Всех их объединяет рационалистическое отношение к смерти. Понять смерть – значит, избавиться от власти рока, от страданий, при этом сама по себе онтологическая трактовка не смерти не принципиальна. Так, например, если ранние стоики говорили о переселении душ, поздние — ничего не говорили о посмертном бытии, а Эпикур и вовсе его отрицал — это разнообразие пониманий никак не повлияло на философское понимание ценности смерти как средства освобождения от страданий.

Отрицая смерть, событие жизни и уверяя в полном распаде человека, Эпикур преследовал ту же самую цель, что и стоики — избавить человека от всего того, что смущает его душу и мешает принимать жизнь такой, какая она есть. Эпикур говорил: “Привыкай думать, что смерть для нас — ничто: ведь все и хорошее и дурное заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений. Поэтому если дер­жаться правильного знания, что смерть для нас — ни­что, то смертность жизни станет для нас отрадна: не оттого, что к ней прибавится бесконечность времени, а оттого, что от нее отнимется жажда бессмертия. Поэтому ничего нет страшного в жизни тому, кто по-на­стоящему понял, что нет ничего страшного в не-жизни. Поэтому глуп, кто говорит, что боится смерти не по­тому, что она причинит страдания, когда придет, а по­тому, что она причинит страдания тем, что придет; что и присутствием своим не беспокоит, о том вовсе напрасно горевать заранее. Стало быть, самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть на­ступает, то нас уже нет. Стало быть, самое ужасное из всех зол, смерть, не имеет к нам отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мертвых” 4 .

Поэтому можно говорить об общем рационалистическим типе отношения к смерти в античной философии, которое П.П. Гайденко противопоставляет ветхозаветному, которое легло в основу средневековой христианской культуры, пришедшей на смену античности: “Не смотря на то, что по своему содержанию сократовско-платоновское и эпикуровско учения противоположны, их объединяет специфически греческий рационализм в самом подходе к факту смерти: опору для человека в час смерти греческая философия ищет или в вечности (учение о бессмертии души и ее переселении), или же в сознании роковой неизбежности самого кругооборота бытия, его неотменимости. В этом отношении противоположность греческому переживанию факта смерти представляет древне-еврейское мировоззрение, нашедшее выражение в ветхозаветной литературе” 5 .

В качестве примера философской позиции, раскрывающей гносеологический аспект смерти, можно привести философию Платона, выдвинувшего тезис о том, что умирание является методом философии.

Соединение идеи смерти и философии у Платона наиболее ярко прослеживается в диалоге “Федон” посвященном последней беседе учеников с Сократом пред казнью. В этом диалоге Сократ высказывает парадоксальную на первый взгляд мысль: “Те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним — умиранием и смертью” 6 .

Главный критерий смерти по Платону – это не уничтожение тела, а отделение души от тела: “Не что иное, как отделение души от тела, верно? А «быть мертвым» — это значит, что тело, отделенное от души, существует само по себе и что душа, отделенная от тела, — тоже сама по себе? Или, быть может, смерть — это что-нибудь иное? — Нет, то самое, — сказал Симмий” 7 . Но ведь отделение души от тела не обязательно связано с процессом физического умирания, оно может проводиться в созерцании, когда философ перестает обращать внимание на телесное бытие: “Стало быть, именно в том прежде всего обнаруживает себя философ, что освобождает душу от общения с телом в несравненно большей мере, чем любой другой из людей? — Да, пожалуй” 8 .

Такое истолкование смерти позволяет ее понимать не только в физическом плане, но и в философском созерцании. Платон показывает, что такого рода “философская смерть” становится источником истинного познания. Пока разум человека сосредоточен на случайных чувственных вещах, он склонен выносить ошибочные суждения относительно вечных истин. Ведь нельзя вывести из случайного — необходимое, а из изменчивого – неизменное. Чтобы пронять истину необходимо отрешиться от случайного и изменчивого, то есть от чувственных вещей и, прежде всего, от собственного тела, что, по мнению Платона, и есть умирание: “И лучше всего мыслит она, конечно, когда ее не тревожит ничто из того, о чем мы только что говорили, — ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие, когда, распростившись с телом, она останется одна или почти одна и устремится к [подлинному] бытию, прекратив и пресекши, насколько это возможно, общение с телом? — Так оно и есть. — Значит, и тут душа философа решительно презирает тело и бежит от него, стараясь остаться наедине с собою? — Очевидно, так” 9 .

Таким образом, Платон трактует умирание как метод очищения созерцания от всего преходящего, случайного, телесного, подверженного ошибке: “А очищение — не в том ли оно состоит (как говорилось прежде), чтобы как можно тщательнее отрешать душу от тела, приучать ее собираться из всех его частей, сосредоточиваться самой по себе и жить, насколько возможно, — и сейчас и в будущем — наедине с собою, освободившись от тела, как от оков? — Совершенно верно, — сказал Симмий. — Но это как раз и называется смертью — освобождение и отделение души от тела? — Да, бесспорно. — Освободить же ее, — утверждаем мы, — постоянно и с величайшею настойчивостью желают лишь истинные философы, в этом как раз и состоят философские занятия — в освобождении и отделении души от тела” 10 .

Очищение, таким образом, является первой причиной, согласно которой следует считать умирание методом философии. Если истина носит вечный, неизменный характер, то познать истину может тоже такая же вечная и неизменная часть человека. Эту часть можно выделить только путем отрешения от телесного, что и есть по Платону умирание: “достигнуть чистого знания чего бы то ни было мы не можем иначе как отрешившись от тела и созерцая вещи сами по себе самою по себе душой” 11 .

Наиболее целостно и последовательно позиция Платона в отношении смерти была раскрыта в философии неоплатонизма. Причем, сохраняя общую позицию Платона, разные представители неоплатонизма делали акцент на разные аспекты учения о смерти Платона. Так, Плотин делал аспект на гносеологической стороне, относясь к смерти чисто созерцательно. Он, хотя и разделял платоновские идеи перерождения, но был безразличен их, будучи восхищенным идеей созерцания мира эйдосов, Его ученик, Порфирий. Наоборот, больше говорит о сотериологической стороне платоновского учения о смерти. Для него главное спасение души, а созерцание идей, которое для Плотина самоценно, лишь служит средством для этого спасения. Об этом А.Ф.Лосев пишет так: “Вместо платоновского перевоплощения душ у Порфирия проповедуется конечное спасение души и освобождение от всякого тела” 12 .

Вместе с тем именно Порфирию как никому другому наиболее четко удалось выделить квинтэссенцию платоновского учения именно о “философском”, а не о физическом умирании. Порфирий утверждал, что отделение души от тела не обязательно ведет к смерти тела. “Философское” отделение души может и должно происходить уже при земной жизни. И в этом как раз и заключается главная задача философии. Философское умирание, это не негативный, а позитивный акт, поскольку его цель не в том, чтобы убежать от трагизма жизни, а в том, чтобы соединиться с высшей умопостигаемой областью, спасти душу от смерти. При этом философское умирание нисколько не препятствует физической жизни человека: “философское отделение души от тела не вредит и не мешает телу жить нормальным образом, подобно тому, как тело не страдает во время сна” 13 .

Раскрытие экзистенциального аспекта смерти имеет долгую историко-философскую предисторию, однако наиболее полное свое выражение находит в традиции экзистенциализма. Основной предмет философии экзистенциализма — отношение к собственному существованию. Существование первично по отношению к любым сущностям. Поскольку речь идет не о существовании вообще, но именно о личностном существовании, то для его обозначения используют специальный термин — экзистенция. Ничто не определяет экзистенцию, и ничто не предшествует ей, экзистенция — это акт полагания субъектом собственного существования. Экзистенциалисты исходят из того, что весь мир открывается в личностном существовании — Dasein (по Хайдеггеру), и никакого иного мира вне этого личностного существования они не рассматривают.

До Хайдеггера в западноевропейской философской традиции о смерти говорили сравнительно мало, и если говорили, то в основном воспроизводили античные философские позиции (например, в “Опытах” Мишеля Монтеня мы видим воспроизведение позиции Эпикура 14 ). Исключение составляет предтеча философии экзистенциализма Серен Кьеркегор. По сути, именно с Серена Кьеркегора в европейской философии вырабатывает принципиально новое экзистенциального осмысления смерти, которое не сводится ни к рационалистическому античному пониманию, ни к средневековому христианскому.

Кьеркегор раскрывает осознание собственной смертности в отчаянии, которая понимается им как “болезнь к смерти” 15 . Это к какое-нибудь аномальное, эмоциональное состояние или психическое расстройство, но болезнь самого бытия, оно заложено в самой абсурдности человеческого существования. Поэтому в нашем мире нет средств исцеления этой болезни — ведь весь мир также является абсурдным продолжением этой болезни. Единственный путь излечение — это обращение к Высшему, к Богу, который несоизмерим с нашим миром. Именно эта несоизмеримость исключает любое оправдание бытия. Лишь полное доверие Богу, вопреки этическому сознанию, вопреки стремлению разумному, вопреки абсурдности мира, которая не только не исчезает, но достигает своего высшего напряжения в религии, возможно чудо — исцеление от болезни к смерти.

Дальнейшее развитие тема смерти обретает в философии Мартина Хайдеггера.

Исходная точка философствования Мартина Хайдеггера — Dasein — это бытие личностное, бытие человека. Его можно перевести как вот-бытие. Основная его характеристика — временность, которую Хайдеггер истолковывает как заботу. Забота является структурой человеческого бытия в его целостности как единство трех моментов: бытие-в-мире, бытие-при-внутримировом сущем, забегание вперед. Бытие-в-мире (модус прошлого) означает неразрывность человека с миром. Бытие-при-внутримировом-сущем (модус настоящего) — форма отношения к вещам, не как к наличным (предполагающим дистанцию), а как сподручным (интимно-близким). Забегание вперед (модус будущего) означает, что человеческое бытие есть то, что оно не есть, оно ускользает от себя, убегая вперед, и потому есть всегда своя возможность — проект. Человеческое бытие – бытие, проектирующее себя, всегда нечто большее, чем есть в данный момент. Забота — это взаимопроникающие друг в друга прошлое-настоящее-будущее — все они наличествуют сразу в данности “теперь”.

Благодаря проективности заботы человек направлен к своей конечности — к смерти: “Умирание основано со стороны своей онтологической возможности в заботе” 16 . В этом уникальность человека, так как никакое сущее кроме человека не знает о своей конечности, смертности, только человеку ведома временность, а вместе с ней — бытие. Человек — это сущее, которое в состоянии поставить вопрос о смерти. Хайдеггер описывает это понимание смерти так: “Смерть есть возможность прямой невозможности присутствия. Таким образом смерть открывается как наиболее своя, безотносительная, не-обходимая возможность. Как таковая, она есть отличительное предстояние. Основа его экзистенциальной возможности в том, что присутствие себе самому сущностно разомкнуто, и именно по способу вперед-себя. Этот структурный момент заботы имеет в бытии к смерти свою исходнейшую конкретность. Бытие к концу становится феноменально яснее как бытие к означенной отличительной возможности присутствия” 17 .

Однако мир вещей заслоняет сознание собственной конечности и смертности что приводит к забвению своего подлинного бытия. Человек переходит в не подлинное бытие и начинает мыслить себя не как личность, а как одну из вещей, наряду с прочими вещами, в результате чего личность человека отчуждается от него самого. Осознание подлинного существования становится возможным лишь перед лицом смерти. Только благодаря своей смертности человек остается человеком. Отношение человека к собственному существованию Хайдеггер называет настроением. Страх — это такое настроение, которое открывает человеку его конечность, смертность, и вместе с этим — подлинность бытия.

Дальнейшее становление традиции экзистенциализма связано с развитием темы смерти. Так, например, тема смерти становится центральной для раскрытия абсурда как основополагающей характеристики человеческого бытия в философии А.Камю. Параллельно с развитием философии экзистенциализма тема смерти приобретает особое значение в традиции психоанализа, а в затем и в трансперсональной психологии.

1 Сотериология – учение о спасении. Термин используется для обозначения церковной дисциплины. Однако фислофская сотериология имеет более широкое значение – это обоснование ценностей, которые упорядочивают его внутреннюю жизнь: ведут к избавлению от страданий, сообщают ему внутреннюю безмятежность, позволяют возвышаться над судьбой.

2 Экзистенция – существование. В современной философии – личностное существование. Философия экзистенциализма рассматривает экзистенции как первичную по отношению к сущему (всем вещам мира) и описывает отношение личности к собственному существованию. Смерть носит определяющий характер для определения отношения к собственному существованию, через которое рассматриваются все остальные явления мира.

3 Сенека. Нравственные письма к Луцилию. – Кемерово: Кемеровское книжное изд-во, 1986. С. 187.

4 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. — М.: Мысль, 1979. С. 433.

5 Гайденко П.П. Смерть // Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1989. С. 591-592.

6 Платон. Федон // Платон. Собр. соч. в 4-х тт. Т.2. — М.: Мысль, 1993. С.14.

7 Платон. Федон // Платон. Собр. соч. в 4-х тт. Т.2. — М.: Мысль, 1993. С.15.

10 Платон. Федон // Платон. Собр. соч. в 4-х тт. Т.2. — М.: Мысль, 1993. С.18-19.

12 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. Кн.1. – М.: Искусство, 1988. С. 44.

13 Лосев А.Ф. История античной эстетики. Последние века. Кн.1. – М.: Искусство, 1988. С. 50.

14 Монтень М. Опыты. В 3-х т. Кн. 1. М.: Голос, 1992. С. 85-103.

15 Кьеркегор С. Болезнь к смерти // Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993. С. 251-350.

16 Хайдеггер М. Бытие и время. М.: Ad Marginem, 1997. С. 252.