Что такое объяснение с точки зрения философии

Философия (с греч. — любовь к истине, мудрости) — форма общественного сознания; учение об общих принципах бытия и познания, об отношении человека к миру, наука о всеобщих законах развития природы, общества и мышления. Философия вырабатывает обобщенную систему взглядов на мир, место человека в нем; она исследует познавательные ценности, социально-политическое, нравственное и эстетическое отношение человека к миру.

Предметом философии являются всеобщие свойства и связи (отношения) действительности — природы, человека, отношения объективной действительности и субъективизма мира, материального и идеального, бытия и мышления. Где всеобщее — это свойства, связи, отношения, присущие как объективной действительности, так и субъективному миру человека. Количественная и качественная определенность, структурные и причинно-следственные связи и др. свойства, связи относятся ко всем сферам действительности: природе, сознанию. Предмет философии необходимо отличать от проблем философии, т.к. проблемы философии существуют объективно, независимо от философии. Всеобщие свойства и связи (производство и время, количество и качество) существовали, когда науки философии еще и не существовало как таковой.

Основными функциями философии являются: 1) синтез знаний и создание единой картины мира, соответствующей определенному уровню развития науки, культуры и исторического опыта; 2) обоснование, оправдание и анализ мировоззрения; 3) разработка общей методологии познания и деятельности человека в окружающем мире. Каждая наука изучает свой круг проблем. Для этого вырабатывает собственные понятия, которые применяются в строго определенной области для более или менее ограниченного круга явлений. Однако, ни одна из наук, кроме философии не занимается специальным вопросом, что такое «необходимость», «случайность», и т.д. хотя может использовать их в своей области. Такие понятия являются предельно широкими, всеобщими и универсальными. Они отражают всеобщие связи, взаимодействия и условия существования любых вещей и называются категориями. Основные задачи или проблемы касаются выяснения отношений между человеческим сознанием и внешним миром, между мышлением и окружающим нас бытием.

Как правило, к философии относятся как, пожалуй, к самой непонятной и отвлеченной из всех наук, наиболее удаленной из повседневной жизни. Но хотя многие люди и думают о ней как о не связанной с обычными интересами и находящейся за пределами понимания, почти все из нас – отдаем ли мы себе в этом отчет или нет – имеют какие-то философские воззрения. Любопытно и то, что хотя большинство людей весьма смутно представляет, что же такое философия, само это слово достаточно часто встречается в их разговорах.

Слово «философия» произошло от древнегреческого слова, обозначающего «любовь к мудрости», однако пользуясь им в повседневной жизни, мы часто вкладываем в него другой смысл.

Иногда под философией мы понимаем отношение к определенной деятельности. Опять же, мы говорим о философском подходе к чему-то, когда имеем в виду долгосрочное, как бы отстраненное рассмотрение некоторой сиюминутной проблемы. Когда кто-нибудь расстраивается по поводу не осуществившихся планов, мы ему советуем относиться к этому более «философски». Здесь мы хотим сказать, что не следует переоценивать значение текущего момента, а постараться рассматривать ситуацию в перспективе. Еще одно значение мы вкладываем в это слово, когда подразумеваем под философией попытку оценить или растолковать то, что же является или имеет смысл в жизни.

Вообще говоря, вне зависимости от многообразия значений, вкладываемых в слова «философия» и «философский» в обыденной речи, мы ощущаем стремление увязать этот предмет с каким-то видом предельно сложной умственной работы. «…Все…области знания граничат в окружающем нас пространстве с неизвестным. Когда человек входит в пограничные области или заходит за них, он попадает из науки в сферу умозрения. Его умозрительная деятельность – тоже вид изучения, и это помимо всего прочего, есть философия.» (Б. Рассел). Есть много вопросов, которые мыслящие люди задают себе в какой-то момент и на которые наука не может предложить ответа. Те, кто пытается мыслить, не желают принимать на веру готовые ответы пророков. Задача философии –cтремясь охватить мир в его единстве, изучать эти вопросы и по возможности объяснять их.

Каждый человек сталкивается с проблемами, обсуждаемыми в философии. Как устроен мир? Развивается ли мир? Кто или что определяет эти законы развития? Какое место занимает закономерность, а какое — случай? Положение человека в мире: смертен или бессмертен? Как может человек понять свое предназначение. Каковы познавательные возможности человека? Что есть истина и как ее отличить от лжи? Морально-нравственные проблемы: совесть, ответственность, справедливость, добро и зло. Эти вопросы поставлены самой жизнью. Тот или иной вопрос определяет направление жизнедеятельности человека. В чем смысл жизни? Есть ли он вообще? Есть ли у мира цель? Ведет ли куда-нибудь развитие истории? Действительно ли природой управляют какие-то законы? Разделен ли мир на дух и материю? Каков способ их сосуществования? Что такое человек: частичка пыли? Набор химических элементов? Духовный гигант? Или все вместе? Имеет ли значение, как мы живем: праведно или нет? Есть ли высшая мудрость? Философия призвана правильно решить эти вопросы, помочь преобразовать стихийно сложившиеся взгляды в миропонимании, что является необходимым в становлении личности. Эти проблемы нашли решение задолго до философии — в мифологии, религии и других науках.

По своему содержанию (В.Ф. Шаповалов, например, считает, что следует говорить скорее о содержании философии, а не о предмете) философия есть стремление к всеохватности и единству. Если другие науки делают предметом изучения какой-то отдельный срез реальности, то философия стремится охватить всю реальность в ее единстве. Для философии характерно представление о том, что мир обладает внутренним единством, несмотря на внешнюю разрозненность частей. Реальность мира как целого — таково содержание философии.

Мы часто представляем философа как кого-то, кто сидит, размышляя над вопросами высшего назначения человеческой жизни, в то время как у всех остальных едва хватает времени или сил, чтобы просто существовать. Иногда, в основном благодаря средствам массовой информации, у нас складывается впечатление, что эти люди посвятили себя созерцанию мировых проблем и созданию теоретических систем настолько отвлеченных и общих, которые, быть может, и великолепны, но большого практического значения не имеют.

Наряду с этим представлением о том, кто такие философы и чем они пытаются заниматься, есть еще одно. Согласно последнему, философ – это тот, кто целиком и полностью отвечает за общие идеи и идеалы определенных обществ и культур. Нам говорят, что такие мыслители как г-н Маркс & г-н Энгельс, создали мировоззрение партии коммунистов, другие же – например, Томас Джеферсон, Джон Локк и Джон Стюарт Милль разработали теории, доминирующие в демократическом мире.

Независимо от этих различных представлений о роли философа и независимо от того, насколько связанной мы представляем его деятельность с нашими непосредственными интересами, философ вовлечен в рассмотрение проблем, прямо или косвенно имеющих значение для всех нас. Путем тщательной критической проверки этот человек пытается оценить состоятельность тех данных и убеждений, которыми мы располагаем о Вселенной целиком и о мире людей. В результате этого исследования философ пытается выработать некое общее, систематизированное, согласованное и стройное представление обо всем, что мы знаем и о чем думаем. По мере того, как мы при помощи наук узнаем о мире больше и больше, требуется рассматривать и все новые интерпретации вырабатываемых представлений. «Каков мир в самых общих чертах» – вопрос, которым никакая наука, кроме философии, не занималась, не занимается и не будет заниматься» (Б. Рассел).

С самого зарождения философии более двух тысяч лет назад В Древней Греции среди серьезных мыслителей, вовлекавшихся в этот процесс, существовало убеждение в необходимости тщательной проверки рациональной обоснованности тех воззрений на окружающий мир и нас самих, которые мы принимаем. Все мы воспринимаем массу информации и множество мнений о материальной вселенной и человеческом мире. Однако только очень немногие из нас когда-либо задумываются, насколько достоверны или существенны эти данные. Обычно мы склонны без сомнений принимать сообщения об открытиях науки, освященные традицией убеждения и разнообразия воззрения, основанные на личном опыте. Так же и философ настаивает на скрупулезной критической проверке всего этого, чтобы установить, основываются ли эти верования и воззрения на достаточных основаниях и следует ли мыслящему человеку их принимать.

По своему методу философия есть рациональный способ объяснения действительности. Она не довольствуется эмоциональными символами, а стремится к логической аргументированности и обоснованности. Философия стремится к построению системы, основанной на разуме, а не на вере или художественном образе, которые в философии играют вспомогательную роль.

Цель философии – знание, свободное от обычных практических интересов. Полезность – не ее цель. Еще Аристотель говорил: «Все другие науки более необходимы, а лучше нет ни одной».

В мировой философии достаточно четко просматриваются две тенденции. Философия сближается либо с наукой, либо с искусством (В.А. Канке) .

Во все исторические эпохи философия и наука шли рука об руку, дополняя друг друга. Многие идеалы науки, такие как доказательность, систематичность, проверяемость высказываний, были первоначально выработаны в философии. В философии, как и в науке, исследуют, размышляют, одни высказывания обосновываются другими. Но там, где наука разъединяет (значение имеет только то, что относится в сфере данной науки), философия объединяет, для нее не характерно дистанцирование от какой-либо сферы бытия человека. Идет ни на миг не останавливающийся процесс обмена идеями между философией и наукой, что породило пограничные между наукой и философией области знания (философские вопросы физики, математики, биологии, социологии; например, идея относительности, несамостоятельности пространства и времени, которая сначала обсуждалась в философии Лейбницем, Махом, затем в математике Лобачевским, Пуанкаре, позднее в физике Эйнштейном). Никогда ранее философия не была столь научно ориентирована, как сейчас. С одной стороны это – благо. Но с другой, неправильно сводить к научной ориентации философии все ее достоинства. Первые ученые были убеждены в совместимости их воззрений и религии. Разгадывая тайны природы, они пытались расшифровать «письмена Бога». Но с развитием науки и ростом ее общественного влияния происходит вытеснение наукой всех других форм культуры – религии, философии, искусства. (Об этом написал И.С. Тургенев свой роман «Отцы и дети»). Такая установка грозит полностью вытеснить из человеческих отношений элементы гуманности, сочувствия людей друг к другу.

Существует еще и чувственно-эстетический аспект философии. Например, Шеллинг считал, что философия не довольствуется понятийным постижением мира, а стремится к возвышенному (чувству) и искусство ей ближе, чем наука. Эта идея выявила гуманистическую функцию философии, ее предельно внимательное отношение к человеку. Эта позиция – благо, плохо, когда ее преувеличивают и отрицают научную и моральную ориентацию философии. «Философия – это призыв к рафинированной истине и возвышенному чувству» (В.А. Канке).

Но мало объяснять мир и звать к совершенству, нужно этот мир изменять. Но в каком направлении? Нужна система ценностей, представлений о добре и зле, должном и недолжном. Здесь и выясняется особая роль философии в практическом обеспечении успешного развития цивилизации. При более детальном рассмотрении философских систем всегда выявляется их этическое содержание. Практическая (моральная) философия заинтересована в достижении добра. Высокие моральные черты людей не возникают сами по себе, они довольно часто являются непосредственным результатом плодотворной деятельности философов. В наши дни этическую функцию философии часто называют аксиологической; имеется в виду ориентация философии на известные ценности. Аксиология, как наука о ценностях сложилась только к началу ХХ века.

Философ-этик в качестве цели своей деятельности избирает идеалы добра ( а не зла). В фокус философского обсуждения поставлена не мысль-действие и не чувство-действие, а любое действие, универсальная цель – добро. Идеалы добра характерны и для осуществляющих рост знания, и для ценителей возвышенного, и для прокладчиков автомобильных дорог, и для строителей электростанций. Практическая ориентация характерна для философии в целом, но универсальную значимость она приобретает именно в рамках этической функции философии.

Значение философии не в практической полезности, а в нравственной, потому что философия ищет идеал, путеводную звезду в жизни людей. Прежде всего идеал нравственный, связанный с отысканием смысла жизни человека и общественного развития. При этом философия ориентируется на идеалы науки, искусства и практики, но эти идеалы приобретают в философии соответствующее ее специфике своеобразие. Будучи целым, философия обладает разветвленной структурой.

В качестве учения о бытии философия выступает как онтология (учение о сущем). Выделение различных видов бытия – природы, человека, общества, техники – приведет к философии природы, человека (антропологии), общества (философии истории). Философию познания называют гносеологией или эпистемологией. Как учение о способах познания философия есть методология. Как учение о путях творчества философия есть эвристика. Разветвленными областями философии являются философия науки, философия религии, философия языка, философия искусства (эстетика), философия культуры, философия практики (этика), история философии. В философии науки относительно самостоятельным значением обладают философские вопросы отдельных наук (логики, математики, физики, биологии, кибернетики, политологии и т.д.). И эти отдельные специализированные сферы философского знания косвенно способны приносить значительные практические результаты. Например, философия и методология науки помогают отдельным наукам в решении стоящих перед ними задач. Тем самым философия способствует научному и техническому прогрессу. Социальная философия участвует в решении общественно-политических, экономических и др. проблем. Можно с полным правом утверждать, что во всех достижениях человечества присутствует значительный, хотя и косвенный вклад философии. Философия едина и многообразна, человек не обходится без нее ни в одной из областей своей жизни.

О чем же эта наука? Почему бы просто не дать четкое определение ее предмета, рассмотреть его так, чтобы с самого начала было понятно, что же пытается делать философ?

Трудность состоит в том, что философию легче объяснить, занимаясь ею, чем описывая ее со стороны. Частично она заключается в определенным подходе к рассмотрению вопросов, частично – в попытках решить некоторые проблемы, традиционно интересующие тех, кто называет себя (или кого так называют другие) «философами». Единственная вещь, относительно которой философы никогда не могли договориться да и вряд ли вообще договорятся ли когда-нибудь вообще – это то, в чем состоит философия.

Люди, серьезно занимающиеся философией, ставили перед собой различные задачи. Одни пытались объяснить и обосновать определенные религиозные воззрения, другие, занимаясь наукой – стремились показать значение и раскрыть смысл различных научных открытий и теорий. Третьи (Джон Локк, Маркс) использовали философию, пытаясь изменить политическую организацию общества. Многих интересовало обоснование и обнародование каких-то идей, которые, по их мнению, могли бы помочь человечеству. Некоторые же не ставили перед собой столь грандиозных целей, а просто хотели разобраться в особенностях мира, в котором живут, и понять верования, которых придерживаются люди.

Профессии философов также разнообразны как и их задачи. Некоторые были преподавателями, часто профессорами университетов, читавшими курсы философии. Другие были лидерами религиозных движений, многие были и вовсе обычными ремесленниками.

Независимо от преследуемых целей и конкретного рода занятий все философы придерживаются убеждений, что крайне важным и необходимым является тщательное исследование и анализ наших воззрений, нашего обоснования их. Философу свойственно подходить к определенным вещам определенным образом. Ему хочется установить, какой смысл несут наши фундаментальные идеи и понятия, на каком основании базируется наше знание, каких следует придерживаться стандартов, чтобы приходить к правильным заключениям, какие убеждения необходимо отстаивать, и .т.п. Философ считает, что размышление над такими вопросами приводит человека к более глубокому пониманию вселенной, природы и людей.

Философия обобщает достижения науки, опирается на них. Игнорирование научных достижений привело бы ее к бессодержательности. Но развитие науки происходит на фоне культурного и социального развития. Поэтому философия призвана способствовать гуманизации науки, повышению в ней роли нравственных факторов. Она должна ограничивать непомерные притязания науки на роль единственного и универсального способа освоения мира. Она соотносит факты научного познания с идеалами и ценностями гуманитарной культуры.

Изучение философии способствует повышению общей культуры и формированию философской культуры личности. Она расширяет сознание: людям для общения нужна широта сознания, умение понять другого человека или себя как бы со стороны. В этом помогает философия и навыки философского мышления. Философу приходится рассматривать точки зрения разных людей, критически их осмысливать. Так накапливается духовный опыт, который способствует расширению сознания.

Однако, подвергая какие-либо идеи или теории сомнениям не следует долго оставаться на этом этапе, необходимо двигаться дальше в поисках позитивного решения, поскольку беспрерывные колебания представляют собой бесплодный тупик.

Изучение философии призвано формировать искусство жить в заведомо несовершенном мире. Жить, не утрачивая личностной определенности, индивидуальной души и общечеловеческой духовности. Противостоять обстоятельствам можно лишь при умении сохранять духовную трезвость, самоценность, собственное достоинство личности.Для личности становится понятным значение личного достоинства других людей. Для личности невозможна ни стадная, ни эгоистическая позиция.

«Изучение философии способствует умению концентрироваться. Личность невозможна без внутренней собранности. Собирание собственной личности родственно самоочищению» (В.Ф. Шаповалов).

Философия заставляет людей думать. Бертран Рассел пишет в своей книге «История западной философии»: «Она умеряет религиозные и философские страсти, а занятия ею делают людей более интеллектуальными особями, что не так уж плохо для мира, в котором немало глупостей.» Изменить мир, считает он, можно лучше всего путем морального совершенствования и самосовершенствования. Философия способна сделать это. Человек должен действовать на основе своей мысли и своей воли. Но с одним условием: не покушаться на свободу других. Имея здоровье, благосостояние и способность к творческому труду, он может преуспеть в духовном самосовершенствовании и достичь счастья.

Назначение философии – поиск удела человека, обеспечение бытия человека в причудливом мире. Быть или не быть? – вот в чем вопрос. А если быть, то каким? Назначение философии состоит в конечном счете в возвышении человека, в обеспечении универсальных условий для его совершенствования. Философия нужна для обеспечения возможно лучшего состояния человечества. Философия зовет каждого человека к благородству, истине, прекрасному, добру.

· «Введение в философию» В.Вундт, «ЧеРо» ©, «Добросвет» © 1998.

· «Философия: вводный курс» Ричард Поупкин, Аврум Строл «Серебряные нити» ©, «Университетская книга» © 1997.

· «Мудрость Запада» Б. Рассел, Москва «Республика» 1998.

· «Философия» В.А. Канке, Москва «Логос» 1998.

· «Основы философии» В.Ф. Шаповалов, Москва «Гранд» 1998.

· Философия. Под ред. Л.Г. Кононовича, Г.И. Медведева, Ростов-на-Дону «Феникс» 1996.

Репетиторство

Наши специалисты проконсультируют или окажут репетиторские услуги по интересующей вас тематике.
Отправь заявку с указанием темы прямо сейчас, чтобы узнать о возможности получения консультации.

Понимание и объяснение.

Проблема понимания и его соотношения с познанием (и объяснением) обсуждается давно и сегодня является актуальной и во многом дискуссионной. Так, если у Дильтея понимание представлено как проникновение в духовный мир автора текста, неразрывно связанное с реконструкцией культурного контекста его создания, то у Хайдеггера это специфически человеческое отношение к действительности, способ бытия человека в мире. Согласно Гадамеру, понимание прошлой культуры неотделимо от самопонимания интерпретатора. Поэтому предметом понимания является не смысл, вложенный автором в текст, а то предметное содержание («суть дела»), с осмыслением которого связан данный текст. Тем самым понятие «смысл» является ключевым в решении проблемы понимания. Смысл — это сложное, многогранное явление. Понимание всегда связано со смыслом человеческой деятельности, оно выступает формой взаимодействия между предметной заданностью понимаемого (текста) и интерпретатором.

Понимание — это поиск смысла: понять можно только то, что имеет смысл. Этот процесс происходит в условиях общения, коммуникации и диалога. Понимание неотделимо от самопонимания и происходит в стихии языка. Смыслом могут обладать не только слово, предложение, текст и т.п., но и то, что происходит вокруг нас.

Важная методологическая проблема социально-гуманитарного познания состоит в том, чтобы, исходя из понимания текста как «материализованного выражения духовной культуры», распредметить субъективные смыслы, объективированные в текстах, «услышать через них человеческие голоса» и с их помощью проникнуть в «дух» минувших эпох, чужих культур.

Таким образом, во-первых, любой текст — источник множества его пониманий и толкований. И понимание его автором — только одно из них. Произведение содержит в себе одновременно несколько смыслов. Поэтому понимание текста не может ограничиться лишь тем смыслом, который вложил в него автор произведения, но и его интерпретатор. Во-вторых, эта множественность смыслов раскрывается не вдруг и не сразу, ибо смысловые явления могут существовать в скрытом виде и раскрываться только в благоприятных для этого развития смысловых культурных контекстах последующих эпох. В-третьих, смысл текста в процессе исторического развития изменяется. Каждая эпоха открывает — особенно в великих произведениях — что-то новое, свое. В-четвертых, понимание текста — это не готовый результат, а диалектический процесс, диалог разных культурных миров, результат столкновения смыслов «свое — чужое», диалог текстов, личностей, культур. В-пятых, понять текст чужой культуры — значит уметь находить ответы на вопросы, которые возникают в нашей современной культуре.

Типы понимания (Г.И. Рузавин):

а) Понимание, возникающее в процессе языковой коммуникации, происходящей в диалоге. б) Понимание, связанное с переводом с одного языка на другой. Тут имеют дело с передачей и сохранением смысла, выраженного на чужом языке, с помощью слов и предложений родного языка. в) Понимание, связанное с интерпретацией текстов, произведений художественной литературы и искусства, а также поступков и действий людей в различных ситуациях.

Говоря о понимании, следует обратить внимание еще на два важных момента:

1. Его краеугольным камнем является принцип герменевтического круга, выражающий циклический характер понимания: для понимания целого необходимо понять его отдельные части, а для понимания отдельных частей уже необходимо иметь представление о смысле целого. Началом процесса понимания является предпонимание, которое часто связывают с интуитивным пониманием целого.

2. Нужно ли соотносить понимание с современной эпохой»? По этому вопросу существуют две основные позиции:

а) Не нужно — адекватное понимание текста сводится к раскрытию того смысла, который вложил в него автор. То есть необходимо выявить авторский смысл в наиболее чистом виде, не допуская каких-либо искажений, добавлений и изменений.

б) Процесс понимания неизбежно связан с приданием дополнительного смысла тому, что пытаются понять. Следовательно, понимать текст, как его понимал автор, недостаточно — понимание не сводится к простому воспроизведению авторского смысла, а включает критическую его оценку, сохраняет позитивное, обогащает его смыслом современных реалий и органически связано со смыслом авторской позиции.

Объяснение — выявление сущности изучаемого предмета, подведение его под закон с выявлением причин и условий, источников его развития и механизмов их действия. Объяснение обычно тесно связано с описанием и составляет основу для научного предвидения. Поэтому в самом общем виде объяснением можно назвать подведение конкретного факта или явления под некоторое обобщение (закон и причину прежде всего). Раскрывая сущность объекта, объяснение также способствует уточнению и развитию знаний, которые используются в качестве основания объяснения. Таким образом, решение объяснительных задач — важнейший стимул развития научного знания и его концептуального аппарата.

Дедуктивно-номологическая модель научного объяснения подводит объясняемое явление под определенный закон — в этом состоит его особенность. В данной модели объяснение сводится к дедукции явлений из законов. В качестве законов в этой модели рассматриваются не только причинные, но и функциональные, структурные и другие виды регулярных и необходимых отношений. Дедуктивно-номологическая модель объяснения описывает лишь конечный результат, а не реальный процесс объяснения в науке, который всегда связан с весьма трудоемким исследованием и творческим поиском.

В области гуманитарных, социальных наук используется так называемое рациональное объяснение. Его суть заключается в том, что при объяснении поступка некоторой исторической личности исследователь старается вскрыть те мотивы, которыми руководствовался действующий субъект, и показать, что в свете этих мотивов поступок был рациональным (разумным).

Гораздо большую сферу охватывает телеологическое объяснение. Оно указывает не на рациональность действия, а просто на его стремление, на цель, которую преследует индивид, осуществляющий действие, на намерения участников исторических событий.

Вывод: понимание и объяснение тесно связаны. Однако надо иметь в виду, что понимание не сводится к объяснению, т.е. подведению изучаемого явления под закон и причину, т.к. — особенно в социальном познании — невозможно отвлечься от конкретных личностей, их деятельности, от их мыслей и чувств, целей и желаний и т.п. Кроме того, понимание нельзя противопоставлять объяснению, а тем более отрывать друг от друга эти две исследовательские процедуры, которые дополняют друг друга и действуют в любой области человеческого познания. Кроме того, эти две процедуры, по-видимому, взаимосвязаны и особым образом опираются друг на друга. Объяснение на одном уровне часто подготавливает почву для интерпретации фактов на более высоком уровне. Однако в социальном познании предпочтение отдается понимающим методикам, обусловленным прежде всего спецификой его предмета, в естествознании — объясняющим.

Объяснение и понимание

Две связанные между собой операции являются центральными в мышлении – объяснение и понимание. Они опираются на ключевые категории теории познания – истину и ценность.

Объяснение – рассуждение, посылки которого содержат информацию, достаточную для выведения из нее описания объясняемого явления. Объяснение представляет собой ответ на вопрос «Почему данное явление происходит?» Почему тело за первую секунду своего падения проходит путь длиной 8,9 метра? Чтобы объяснить это, мы ссылаемся на закон Галилея, который в общей форме описывает поведение разнообразных тел под действием силы тяжести. Если требуется объяснить сам этот закон, мы обращаемся к общей теории гравитации Ньютона. Выведя из нее закон Галилея в качестве логического следствия, мы тем самым объясняем его.

Имеются два типа объяснения. Первый тип представляет собой подведение объясняемого явления под известное общее положение, функционирующее как описание. Объяснение второго типа опирается не на общее утверждение, а на утверждение о каузальной связи. Оба типа объяснения являются дедуктивными (необходимыми) умозаключениями.

В работах, посвященных объяснению, под ним почти всегда понимается объяснение через общее утверждение, причем предполагается, что последнее должно быть не случайной общей истиной, а законом науки. Объяснение через закон науки принято называть помологическим (от греч. nomos – закон, logos – учение, понятие). Идея объяснения как подведения объясняемого явления под научный закон, начала складываться еще в XIX в. Она встречается в работах Дж. С. Милля, А. Пуанкаре, П. Дюэма и др. Четкую формулировку номологической модели научного объяснения в современной методологии науки обычно связывают с именами К. Поппера и К. Гемпеля. В основе этой модели лежит следующая схема рассуждения.

Для всякого объекта верно, что если он имеет свойство 5, то он имеет свойство Р. Данный объект А имеет свойство S. Следовательно, А имеет свойство Р.

Например, нить, к которой подвешен груз в 2 кг, разрывается. Нам известно общее положение, которое можно считать законом: «Для каждой нити верно, что если она нагружена выше предела своей прочности, она разрывается». Нам известно также, что данная конкретная нить нагружена выше предела ее прочности, т.е. истинно единичное утверждение «Данная нить нагружена выше предела ее прочности». Из общего утверждения, говорящего обо всех нитях, и единичного утверждения, описывающего существующую ситуацию, мы делаем вывод: «Данная нить разрывается».

Номологическое объяснение связывает объясняемое событие с другими событиями и указывает на закономерный и необходимый характер этой связи. Если используемые в объяснении законы являются истинными и условия их действия реально существуют, то объясняемое событие должно иметь место и является в этом смысле необходимым.

Мнение, что объяснения должны опираться только на законы (природы или общества), выражающие необходимые связи явлений, не кажется обоснованным. В реальном объяснении могут использоваться и случайно истинные обобщения, не являющиеся законами науки (например: «Все вороны, сидящие на этом дереве, являются черными»). Прежде всего, наука в современном смысле этого слова, ориентированная на установление законов, начала складываться всего около четырехсот лет тому назад; что касается объяснения, то оно, очевидно, столь же старо, как и само человеческое мышление. Если потребовать, чтобы в объяснении всегда присутствовал закон, то граница между объяснением и теми умозаключениями, в которых используются случайные обобщения, исчезнет. И наконец, общие утверждения не рождаются сразу законами науки, а постепенно становятся ими. В самом процессе утверждения научного закона существенную роль играет как раз выявление его «объяснительных» возможностей, т.е. использование общего утверждения, претендующего на статус закона, в многообразных объяснениях конкретных явлений. Последовательность «сначала закон, а затем объяснение на основе этого закона» не учитывает динамического характера познания и оставляет в стороне вопрос, откуда берутся сами научные законы. Общие утверждения не только становятся законами, по иногда и перестают быть ими. Объяснение – фундаментальная операция мышления, и ее судьба не может ставиться в однозначную зависимость от понятия научного закона.

Объяснение может быть глубоким и поверхностным. Объяснение на основе закона столь же глубоко, как и та теория, в рамках которой используемое в объяснении общее положение оказывается законом. Объяснение, опирающееся на не относящееся к науке или вообще случайное обобщение, может оказаться поверхностным, как и само это обобщение, но тем не менее оно должно быть признано объяснением. Если общее положение представляет собою закон, объяснение обосновывает необходимость объясняемого явления. Если же используемое в объяснении общее положение оказывается случайным обобщением, то и заключение о наступлении объясняемого явления будет случайным утверждением.

Далеко не все объяснения, которые предлагает наука, являются объяснениями на основе уже известного научного закона. Наука постоянно расширяет область исследуемых объектов и их связей. На первых порах изучения новых объектов речь идет не столько об открытии тех универсальных законов природы или общества, действие которых распространяется на эти объекты, сколько об обнаружении тех причинно-следственных связей, в которых они находятся с другими объектами. Вряд ли есть основания утверждать, что каждая научная дисциплина, независимо от ее своеобразия и уровня развития, дает исключительно объяснения, опирающиеся на законы. История, лингвистика, психология, политология и другие подобные науки не устанавливают, как можно думать, никаких законов; социология, экономическая наука и ряд других, если и формулируют какие-то обобщения, то явно отличные от естественно-научных законов. Очевидно вместе с тем, что все указанные науки способны давать причинные объяснение исследуемых ими явлений.

Понимание – универсальная операция мышления, представляющая собой оценку объекта (текста, поведения человека, явления природы) на основе некоторого образца, стандарта, нормы, принципа и т.п. Понимание предполагает усвоение нового содержания и включение его в систему устоявшихся идей и представлений. Как и объяснение, понимание обыденно, и только свернутый характер этой операции внушает обманчивое представление, что оно встречается редко и требует особой проницательности.

Объяснение как подведение под общую истину и понимание как подведение под общее правило взаимно дополняют друг друга. Они представляют собой как бы два разных видения одних и тех же объектов: одно – с точки зрения соответствия утверждений об этих объектах реальности, другое – с точки зрения соответствия данных объектов принятым в обществе или в конкретной среде ценностям. Продолжительный период объяснение и понимание противопоставлялись друг другу. Неопозитивизм считал если не единственной, то главной функцией науки объяснение. Философская герменевтика (от греч. hermeneuo – разъясняю) ограничивала сферу объяснения естественными науками и выдвигала в качестве основной задачи социальных и гуманитарных наук понимание. Постепенно стало, однако, ясно, что операции объяснения и понимания имеют место во всех научных дисциплинах и входят в ядро используемых ими способов обоснования и систематизации знания. Более того, объяснение и понимание не являются прерогативой научного познания. Они присутствуют в каждой сфере человеческого познания и коммуникации.

Пример понимания: «Всякий ученый должен быть критичным. Ньютон – ученый . Значит, Ньютон должен быть критичным». В этом умозаключении первая посылка является общей оценкой, вторая – утверждением о начальных условиях. В заключении общее требование распространяется на частный случай. Следующий пример понимания относится к пониманию неживой природы: «На стационарной орбите электрон не должен излучать. Электрон атома водорода находится на стационарной орбите. Следовательно, электрон атома водорода не должен излучать». Эти примеры показывают, что пониматься может не только текст, но и поведение человека, и неживая природа. Сфера понимания включает не только индивидуальные психические состояния («детский лепет», «Гамлета» и «критику разума», о которых говорил один из основателей герменевтики В. Дильтей), но и вовлекаемые в орбиту человеческого познания и деятельности явления живой и неживой природы. До сих пор распространена точка зрения, что пониматься может только текст, наделенный определенным смыслом: понять – означает раскрыть смысл, вложенный в текст его автором. Очевидно, что это очень узкий подход. Мы говорим о понимании не только написанного или сказанного, но и о понимании действий человека, его переживаний. Понятными или непонятными, требующими размышления и истолкования, могут быть поступки, как наши собственные, так и других людей. Пониматься может и неживая природа: в числе ее явлений всегда есть не совсем понятные современной науке, а то и просто непонятные для нее. Не случайно физик П. Ланжевен утверждал, что «понимание ценнее знания», а другой физик – В. Гейзенберг считал, что А. Эйнштейн не понимал процессов, описываемых квантовой механикой, и так и не сумел их понять.

Идея, что пониматься может только текст, будучи приложенной к пониманию природы, ведет к неясным рассуждениям о «книге бытия», которая должна «читаться» и «пониматься», подобно другим текстам. Поскольку у книги природы нет ни автора, ни зашифрованного им смысла, понимание и «толкование» этой «книги» является только метафорой, иносказанием. Если пониматься может лишь текст, естественно-научное понимание оказывается пониманием в некотором переносном, метафорическом значении.

Если в социальном и гуманитарном знании процедуры истолкования и понимания обычны, то в естественных науках они кажутся по меньшей мере редкими. По поводу идеи «истолкования природы», ставшей популярной благодаря Ф. Бэкону, Дильтей заметил: «Понимание природы – interpretatio naturae – это образное выражение». Иного мнения о понимании природы придерживаются сами ученые, изучающие ее. О необходимости сочетания объяснения природных явлений с их пониманием говорили А. Эйнштейн, В. Гейзенберг, В. Паули и др. Понимание природы является оценкой ее явлений с точки зрения того, что должно в ней происходить, т.е. с позиции устоявшихся, хорошо обоснованных, опирающихся на прошлый опыт представлений о нормальном, или естественном, ходе вещей. Понять какое-то природное явление – значит подвести его под стандартное представление о том, что происходит в природе. Проблема понимания встает в естествознании, как правило, только в моменты его кризиса, когда разрушаются существующие стандарты оценки изучаемых природных явлений. В периоды, когда основные ценности теории не подвергаются сомнению и пересмотру, создается впечатление, что описание обязательно совпадает с оценкой («нормой»), «имеет место» – с «должно быть» и, соответственно, всякое объяснение есть одновременно понимание. В кризисный период «есть» и «должен», объяснение и понимание перестают совпадать и становится возможным и явным объяснение (в частности, правильное предсказание) без понимания и понимание без умения объяснить на основе точного закона.

Понимание языкового выражения является подведением значений, входящих в него слов, под соответствующие контексту представления. При этом понимается всегда не отдельное слово, а текст, в котором слова взаимно ограничивают друг друга и редуцируют свои значения до представлений (ситуационных или контекстных значений).

Что такое объяснение с точки зрения философии

ОБЪЯСНЕНИЕ

• 
• 
• 

ОБЪЯСНЕНИЕ (в методологии науки) – познавательная процедура, направленная на обогащение и углубление знаний о явлениях реального мира посредством включения этих явлений в структуру определенных связей, отношений и зависимостей, дающей возможность раскрыть существенные черты данного явления. В простейшем случае предметом объяснения выступают отдельные эмпирически фиксируемые факты. В этом случае объяснению предшествует их описание. Но в принципе предметом объяснения может быть реальность любого вида в любых ее проявлениях и на любом уровне ее выражения в системе научного знания. Так, скажем, подлежать объяснению могут законы науки, эмпирические и теоретические, содержание теорий меньшей степени общности может находить свое объяснение в теориях более общего уровня и пр. В структуре объяснения как познавательной процедуры можно выделить следующие элементы: 1) исходное знание об объясняемом явлении (т.н. экспланандум); 2) знания, используемые в качестве условия и средства объяснения, позволяющие рассмотреть объясняемое явление в контексте определенной системы или структуры (т.н. основания объяснения, или, эксплананс); 3) познавательные действия, позволяющие применить знания, выступающие в качестве оснований объяснения, к объясняемому явлению. В качестве оснований объяснения могут использоваться знания различного вида и уровня развития, что позволяет выделять различные виды и формы объяснения по типу эксплананса. Вместе с тем процедуры объяснения могут различаться в зависимости от применяемых в процессе их осуществления познавательных приемов и действий.

В т.н. стандартной концепции анализа науки, выдвинутой сторонниками логического позитивизма и получившей широкое распространение в западной методологии науки в 40–50-е гг., доминировала дедуктивно-номологическая модель объяснения, сформулированная К.Гемпелем и П.Оппенгеймом в 1948 (см.: Гемпель К.Г. Логика объяснения. М., 1998, с. 89–146). Эта логическая модель объяснения представляла собой применение общей гипотетико-дедуктивной схемы (см. Гипотетико-дедуктивный метод, Гипотетико-дедуктивная модель) к ситуации объяснения. В этой схеме исходили из рассмотрения в качестве эксплананса т.н. номологических утверждений, формулирующих законы науки, а в качестве логического приема объяснения использовалась дедукция знания об объясняемом явлении из этих номологических утверждений. Осуществимость такого объяснения рассматривалась как фактор подтверждения, оправдания номологического утверждения (см. Оправдание теории). Как всякая логическая модель реального познавательного процесса, она носила характер весьма сильной его идеализации, преувеличивая, во-первых, роль законов науки в качестве эксплананса, во-вторых, исхода, как и стандартная концепция анализа науки в целом, из противопоставления контекста открытия и контекста оправдания, она не могла учитывать процессов совершенствования знания в ходе осуществления процедуры объяснения. Что касается роли законов науки (т.н. номологических утверждений) в процессах объяснения, то, действительно, наиболее развитой формой научного объяснения являются объяснения, предпринимаемые на основе теоретических законов и предполагающие осмысление объясняемого явления в системе теоретического знания, ассимиляцию его в научно-теоретической картине мира.

Однако уже сам автор дедуктивно-номологической модели объяснения К.Г.Гемпель впоследствии был вынужден обобщить ее, сформулировав наряду с дедуктивной вероятностно-индуктивную или статистическую версию гомологической модели объяснения. Но главное заключается в том, что было бы неправильно недооценивать познавательное и методологическое значение различных форм объяснения, в качестве оснований которых не обязательно выступают законы науки. Т.н. номологические объяснения характерны для теоретического математизированного естествознания, в первую очередь физики, а в научных дисциплинах, где не выкристаллизованы теории в строгом смысле этого термина (см. Теория) с их законами, распространены иные формы объяснения. Так, в дисциплинах социально-гуманитарного профиля в качестве оснований объяснения зачастую выступают типологии. Напр., объяснение особенностей человеческого поведения дается на основе типологии характеров в психологии, объяснение социальных явлений – исхода из типов социальных структур и социальных действий в социологии и пр. Важнейшую роль в науках о живой и неживой природе, социально-гуманитарных дисциплинах играет объяснение путем включения рассматриваемого явления в контекст охватывающих его систем, структур и связей. Так возникают причинные, генетически эволюционные, функциональные, структурно-системные и т.д. объяснения, где в качестве эксплананса выступают не теории или законы науки, а некие категориальные схемы и картины мира, лежащие в основе научного знания в данной предметной области, скажем объяснение каких-либо социальных или биологических явлений через установление тех функций, которые они выполняют в социальной системе или живом организме.

Особая, вызывавшая оживленную полемику в философии и методологии науки проблема связана с объяснением человеческих действий и поступков в различных гуманитарных дисциплинах, в истории, в социальных науках, где так или иначе приходится рассматривать в качестве оснований объяснения различные мотивационно-смысловые установки, обуславливаемые ментальностью человека. В этом контексте проблема объяснения оказывается тесно связанной с проблемой понимания в специфическом значении этого термина в традиции, идущей от Дильтея, в которой понимание как постижение ментальных предпосылок создания какого-либо текста или вообще артефакта культуры рассматривается как специфический метод гуманитарного познания.

С методологической точки зрения процедуры объяснения не могут быть сведены к автоматизму дедуктивных выводов. Уже само по себе подведение явлений под общий закон по дедуктивно-номологической схеме предполагает определенную конструктивную работу сознания, которую Кант называл «способностью суждения», т.е. способностью применить общее правило, общую норму в конкретной ситуации. Реальные же процедуры объяснения в науке, даже те, которые можно представить в дедуктивно-номологической модели, связаны с «наведением мостов» между объектом объяснения и его экспланансом, уточнением условий применимости общего положения, нахождением промежуточных звеньев и т.д. Поиск же оснований объяснения там, где не имеется готового знания, под которое можно было бы подвести объясняемые явления, становится мощным стимулом развития научного знания, появления новых концепций и гипотез. В частности, поиск объясняющих факторов зачастую выступает предпосылкой теоретизации знания, перехода от эмпирического его уровня к формированию теоретических концепций, выработки того, что можно назвать первичными объяснительными схемами, которые поначалу представляют собой ad-hoc (т.е. объяснения данного случая), но затем могут развертываться в теоретическую концепцию. Так, скажем, объяснение Дюркгеймом большего числа убийств в протестантских общинах по сравнению с католическими меньшей степенью социальной сплоченности в первых сравнительно со вторыми, которое выступило первоначально как ad-hoc объяснение, послужило основой для создания получившей широкое признание в социологии концепции аномии как причины социальной дезорганизации. В ситуации же, когда попытки объяснить некоторые факты и обстоятельства в рамках определенных гипотез, концепций или теорий приводят к противоречию с последними, т.е. реальные обстоятельства выступают по отношению к ним как контрпримеры (см. Контрпримеры в науке), наличие таких контрпримеров – скажем, противоречие планетарной модели атома со стабильностью электронов на орбите – становится необходимым условием критического анализа соответствующего знания и стимулом его пересмотра. Этот пересмотр отнюдь не всегда ведет к отказу от этого знания в духе примитивного фальсификационизма (см. Фальсификация, Фальсифицируемость), он приводит к его уточнению, конкретизации, совершенствованию и развитию. При этом желательно, чтобы вносимые в теорию или гипотезу изменения не были бы только ad-hoc объяснениями выявленных контрпримеров, а увеличивали бы объяснительно-предсказательные возможности теории или гипотезы по отношению к другим фактам. Обрастание же теории или гипотезы большим количеством ad-hoc объяснений является свидетельством ее слабости.

Т.о., объяснение в целом является конструктивной, творческой познавательной процедурой, в результате которой не только обогащаются и углубляются знания об объясняемом явлении, но, как правило, происходит уточнение и развитие знаний, используемых как основание объяснения. Решение объяснительных задач выступает в качестве важнейшего стимула развития научного знания, его концептуального аппарата, что свидетельствует о несостоятельности резкого противопоставления т.н. контекстов оправдания и открытия при трактовке объяснения в рамках стандартной концепции анализа науки.

Осуществление функций объяснения в науке органически связано с предсказанием и предвидением. По существу, рассматривая научно-познавательную деятельность в целом, можно говорить о единой объяснительно-предсказательной функции научного познания по отношению к его объекту. Объяснение, рассматриваемое в этом контексте, выступает не как частная познавательная процедура, а как необходимая функция научного мышления, его кардинальная установка.

1. Никитин Е.П. Объяснение – функция науки. М., 1970;

2. Гемпель К.Г. Мотивы и «охватывающие» законы в историческом объяснении. – В кн.: Философия и методология истории. М., 1977;

3. Дрей У. Еще раз к вопросу об объяснении действий людей в исторической науке. – Там же;

4. Рузавин Г.И. Научная теория. Логико-методологический анализ. М., 1978, гл. 8;

5. Вригт Г.Ф. фон. Объяснение в истории и социальных науках. – В кн.: Логико-философские исследования. М., 1986;

6. Бирюков Б.В., Новоселов M.М. Свойства объяснения и порядок в системе знания. – В кн.: Единство научного знания. Μ., 1988;

7. Гемпель К.Г. Функция общих законов в истории. – В кн.: Логика объяснения. М., 1998;

Что такое ТОЧКА ЗРЕНИЯ вообще и ФИЛОСОФСКАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ в частности.

(Данную статью, возможно по-необходимости, я буду дополнять и корректировать. Любое заметное изменение будет соответствовать версии статьи, указанной в номере.)
Мой «НАБРОСОК ДИАЛЕКТИКИ»: http://www.neizvestniy-geniy.ru/cat/lite rature/kritik/762004.html?author
======================================== =

Что такое ТОЧКА ЗРЕНИЯ вообще и ФИЛОСОФСКАЯ ТОЧКА ЗРЕНИЯ в частности.
(Версия №2) — изменён только пункт 4., и в пункте 5. убрал замеченную читателем двойственность толкования.

1.
То, что различает человек (или видит субъект) во внешнем мире, — это и характеризует (=определяет) точку зрения данного человека. Таким образом точка зрения, — это окно для видения только определённого круга явлений. Мы можем сознательно сужать это окно (точку зрения), игнорируя определённый круг явлений, что бы он не отвлекал от того, на чём мы хотим сосредоточиться. Или напротив, — расширить круг рассматриваемых одновременно явлений вплоть до последних границ наших возможностей, которые всегда у нас ограничены, но раздвигаемы нашим развитием.

То есть, точка зрения, с одной стороны — определяется нАми (субъективная форма видения, которую мы произвольно выбираем соответственно нашей потребности, расширяя или сужая её), а с другой стороны — она определяется самим внешним предметом, будучи ещё не определённым нами в наших понятиях, но являющимся в будущем необходимой ОБЪЕКТИВНОЙ основой содержания наших понятий.

Чем же определяется сама наша субъективная потребность нашего выбора формы видения на предметный мир, то есть — глазами ли художника, слесаря, политика. или некого общего синтетического человеческого взгляда? Она — зависит от общественного быта и нашего положения в нём и является продуктом взаимодействия этих двух сторон бытия (бытия субъекта, = форма существования данного человека, и бытия объекта, = форма существования общества целиком).

Один и тот же предмет, рассматриваемый с разных точек зрения (тут имеется ввиду не только точки пространства, но и идеологии, и научных дисциплин и т.д.), может видеться по разному. Но такое ограниченное зрение, тем не менее истинно в пределах своего окна видения, то есть с учётом того, что данная точка зрения признаёт: что данное видение не есть весь объект, но часть его. Поэтому любая точка зрения есть истина, то есть соответствует объективности с выше упомянутым признанием, однако если она не примешивает к этому никакой сфантазированной отсебятины (то есть того, что с этой точки зрения никак не видно).

Никакая точка зрения, не может превратить никакую другую, исключительно внешнюю для себя точку зрения, которой будет противоречить, — в ложную точку зрения, то есть в не истинную ВООБЩЕ. То есть по другому, — никакая точка зрения не может быть основанием для ложности другой, ВНЕШНЕЙ для себя, точки зрения. Ибо любая такая точка зрения — есть, одинаково между ними, истинная объективность, дающая возможность это же увидить всем другим субъектам с его места видения. То есть любая точка зрения есть объективное отражение мира в субъекте с его ЖИЗНЕННОЙ ПОЗИЦИИ, но лишь ЕСЛИ ОН ЗАВЕДОМО СОЗНАТЕЛЬНО НЕ ОБМАНЫВАЕТ ПУБЛИКУ относительно того, что он на деле видит из этой своей утробы.

Однако тут важно то, и это не надо забывать, что бы не было путаницы: что все эти истинные отражения, которые порой вместе с тем исключают друг друга, — не есть ЦЕЛИКОМ сам отражающийся предмет, но это есть только его объективные стороны, соединённые порой в нём (целом предмете). Это предметное единство, заключённое в том или ином объективном явлении, порой настолько противоречиво, что это явление (= данный предмет) находится на грани распада или уже распадается. И это тоже всем известное объективное явление.

2.
То, что точки зрения могут быть различны, ясно и так. Однако не только вещи бывают различны, но и само различие вещей может быть различно. Это относится и точкам зрения. Что я в данном конкретном случае имею в виду?
Простое различие точек зрения, это например: зрение химика на объект одно, политика другое, художника третье и т.д.

Принципиально другой смысл различия точек зрения, — это когда точка зрения, не просто уменьшает или увеличивает в себе количественно (или механически) ряд других точек зрения, но соединяет в себе взаимоисключающие точки зрения в одну, неделимую для себя истину. А так же, это такая точка зрения, которая напротив: соединяет исходные и не противоречивые между собой точки зрения тоже в одну неделимую для себя истину, однако внутри которой исходные точки обнаруживаю между собой противоположность.

Одним словом, 1. — есть такие точки зрения, которые объединяют (=венчают) собой ряд взаимоисключающих точек зрения, обнаруживая тем самым их внутреннее единство (делая тем самым, открытие этого для других). Либо наоборот, 2. — есть такие точки зрения, которые показывают зыбкость единства массы точек зрения, объединяя их в себе, как нечто внутренне противоречивое между собой. Но 1. и 2. — могут быть лишь различным выражением одного и того же.

3.
Философская точка зрения, как и любая точка зрения, основана на чувственном опыте, то есть — она есть естественнонаучная точка зрения, как и любая другая научная точка зрения в естествознании. Определяется отличие философской точки зрения от прочих естественнонаучных точек зрения — тем же, чем и различие между последними, — то есть рассматриваемым или изучаемым ею предметом, взятым со своей особой и так же субъективной точки зрения. А этот её ФОРМАЛЬНЫЙ предмет, как вырванный из живой связи кусок (сторона) неделимого живого организма всеобщей природы, — есть САМО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ПОЗНАНИЕ, но не мир вообще, не вся вселенная вообще как таковая. Материальный мир изучают разные науки, а ЦЕЛИКОМ мир, как таковой, нам чувственно не дан и поэтому не может быть вообще предметом науки, ибо это почти пустая и бессодержательная абстракция. Всё содержание этой абстракции в том, что она обозначает всю неопределённую объективную действительность, которую мы познаём посредством всего естествознания и философии в том числе. Мы познаём только нАш мир, то есть чУвственно нам данный, а не как таковой, к которому мы не можем иметь никакого отношения, поскольку мы относимся только к нечто внешнему себе. А за пределы вселенной выйти нельзя ничему.

Значит предмет познания, В УКАЗАННОМ СМЫСЛЕ, определяет точку зрения философии. Но этим предметом познания является само познание. Таким образом само познание должно выйти неким образом из самого себя, что бы иметь само себя предметом своего познания. Но выйти ни полностью ни частично из себя ПОЗНАНИЕ ВООБЩЕ, не может.

Для разрешения этого вопроса, надо взять во внимание, что мы познаём лишь чувственный мир. То есть познание, что бы оно стало реальным предметом познания, надо взять в качестве чувственного факта. А что такое представляет из себя чувственно данное познание? А оно представляет из себя только документальную историю познания уже имевшую место в прошлом. Таким образом, — вот эта история открытий со всеми необходимыми атрибутами её, и является единственным источником теории познания.

Если точка зрения естествоиспытателя, — это вид предмета через окно понятий своей науки, то точка зрения философа (как естествоиспытателя), означает взгляд на вещи через понятия теории познания. А в этой теории, — понятия не о том, как мы пришли к тому или иному конкретному знанию, ибо это отражение познания одного вида науки. Но в философии важны понятия те, которые отражают общий процесс возникновения знаний, не сводящийся ни к каким сугубо специфическим понятиям одностороннего естествознания. Поэтому философия, разглядывая любой предмет, должна видеть в нём лишь свой интерес и свою суть, то есть видеть этот предмет в свете своих определений. Однако, эти понятия философии в своём основании имеют всё же — те же понятия ВСЕГО одностороннего естествознания, а не продукт чистого ума, которого не существует. Свои понятия философия вырастила, как и всякая односторонняя наука, в соответствии с её историей познания, — как синтез и продукт взаимодействия исходных понятий (низшего уровня), как общий — признак или свойство, или явление, или значение, присущее всем исходным понятиям специальных естественный наук.

Например: 1. то, что с точки зрения зоолога, — собака есть только разновидность животного мира, 2. а с точки зрения человека, в быту — она есть только помощник на охоте, сторож жилища, забава и так далее в этом роде, 3. а для льва, — она, быть может, только блюдо на обед; 4. то, с точки зрения философа, — она просто есть движущаяся в пространстве и во времени объективная вещь , отличная от других своим качеством и свойствами, возникшая из своей причины (другой вещи) и переходящая в новую вещь, — в свою противоположность.

Взгляд философа, или (что одно и то же) точка зрения философа на на саму точку зрения, взятую в качестве предмета рассмотрения, — видит в ней просто реакцию сознания субъекта на внешний объект. А более вернее, — это даже не точка зрения философа, ибо в его глазах исчезают и всякие следы промежуточных опосредованных особенных понятий типа сознание, а остаются только всеобщие определения вещей внешнего мира, приемлемых для частных наук — в качестве не характеризующих их специфику понятий. Поэтому для философа, точка зрения, — это просто реакция субъекта вообще (=любого субъекта) на любой объект (=внешний мир тут). Именно в этом смысле философ и говорит, когда выражается например так: атом водорода видит в атоме кислорода свою родственную душу, с которой он соединяется в одной с ним любви = реакции взаимодействия. Чёрное с белым тоже видят друг в друге родственную душу, то есть они суть одно и тоже, = «не разлей вода».

Но зачем философу эта «ПРАЗДНАЯ» художественная образность (души, любви и прочее), ведь например химия прекрасно обходиться без этого? На то она и химия. А у философа задача другая, — заниматься не химией и не поэзией, но нечто таким, что имеет отношение ко всему сразу. Поэтому данная «ПРАЗДНАЯ» художественная образность, — это способ объяснить людям всеобщую диалектику природы вообще, как сущности естественной материалистической философии, законы которой родственны по своему содержанию всякому естественному процессу, в которых и обнаруживают себя.

Но, что даёт такая философия, или её точка зрения?
Ответ: Понимание общего, в котором мы постоянно вращаемся, которое всегда неизменно во всём, и к которому мы вечно обращаемся в лице диалектики — при, неразрешимых без неё, практических задачах в конкретных явлениях, как частных случаев общего материального закона, который является последней высшей и господствующей над всем миром инстанцией, потому что способной свести любые концы с концами или развести их. Философия такая же естественная наука, и так же прилагается к жизни, как и любая другая наука. Поэтому при определённых обстоятельствах, или при решении стратегических задач в определённых делах, — без философии (то есть диалектики) нам не обойтись, безразлично от того: сознаём мы это или нет.
Менделеев, открыв общий периодический закон, вывел теоретически из него — необходимость существования других элементов, и даже частично описал их свойства. И это всё потом было доказано практически. Так же и диалектика указывает и предупреждает на каждом шагу и во всём, в общих чертах, о грядущих событиях и необходимости на ближнюю и дальнюю перспективу, предупреждая наши ошибки, в меру наших познаний её, наряду с прочими науками. Некоторые её проявления, в свете других точек зрения — выглядят, как старые банальности. И это так и есть. Но за любой банальностью, скрыта бездонная материальная природа — всесторонний и бесконечный в пространстве и времени объект, объединяющий всё и дающий нам понимание всего, — этой своей универсальной связью диалектики.

4.
Никакой субъект не может видеть в другом субъекте (= объекте) внешнего мира нечто такое, что выше по его развитию, то есть не может НЕПОСРЕДСТВЕННО к нему относиться качественно на равных. Конечно сам-то материальный субстрат (основу предметную) высшего явления, низшее явление видит, однако в этом видении различимо для низшего существа (=явления) только то, что доступно его уровню развития.
Например:
1.Неграмотный человек, слова из букв видит. Но он в них видит нечто меньшее, чем грамотный. 2.Физический процесс, «непосредственно» не может воздействовать на более развитый биохимический процесс. В действительности — физическое явление воздействует тут не непосредственно целиком на биохимию, но напротив — изнутри её, на её физические составляющие, и посредством этого уже меняет природу биохимии. 3.Скотина в человеке видит максимум только скотину, удовлетворяющую её (добрую) или нет.

Одно видит в другом, максимум — только себя (=своё качество, как свою противоположность равную себе), и поэтому может относиться к другому, максимум — только как к себе (= к своему качеству). Это относится ко всему, в частности к политическому видению (= сужение или расширение понимания политических событий). Поэтому-то и легко манипулировать умственно малообразованными, которые политически или идейно близоруки. В частности и деятели искусства, порой годами вращаются в замкнутом, но относительно истинном в своём ограниченном круге идей, в круге, который им видится не замкнутой ограниченностью, но неиссякаемо открытым для развития, бесконечным миром для познания вне всяких условий.

Люди, до поры — до времени не понимают: что само искусство, поскольку оно есть формальное ограничение человеческой деятельности, то поэтому несёт в себе отрицание, как в формальном, так и в соответствии с ним и содержательном значении. То есть искусство, что бы не превратиться в мёртвое искусство, должно выходить из себя в любой своей ипостаси, и найти в себе нечто противоположное = свою причину, обусловленную потребностями общественного производства, как продукт его. И поэтому эти потребности любое искусство и должно осознать, как свою истинную причину и цель в одно и то же время, а себя оно должно осознать, — как движение данной формы производства от одного состояния к другому, более совершенному. То есть искусство должно подчинить себя общественному производству вообще.

Конечно за формальной деятельностью (например: рисованием цветов), скрыты не только: природа, значение и задачи искусства, — но и сопутствующие этим последним вещам, — способы видения жизни, то есть человеческое видение (= точка зрения революционного во всём человека). Не имея ДОЛЖНОЙ точки зрения на искусство, оно отдаётся во власти случая (= «божественный дар») и рискует прийти в упадок, который не сразу очевиден и понятен, если не хуже, — если оно уже ни является орудием разложения человека. Каково бы ни было формальное мастерство в искусстве, но застой в развитии, — это уже начало возможного конца.

5.
Химики, физики, музыканты, художники, астрономы, политики. и так далее, — когда они говорят: чтО с точки зрения их науки или деятельности означает вообще точка зрения человека на мир, — то они, если не впадают маразм, то просто переходят в другую область науки (философию), покидая свою. И поэтому часто не компетентны, ибо их сугубо профессиональная точка зрения не может различать никаких точек зрения вообще отличных от их понятий внутри их специфических предметов своих наук.

Часто, деятели наук и искусств (хотя бытующее противопоставление их не правомерно) не замечают, что даже порой внутри своего дела — они часто бессознательно покидают пределы своей науки и находятся в сфере уже других наук, ОДНАКО СЧИТАЮТ, ЧТО НАХОДЯТСЯ В СФЕРЕ СВОЕЙ НАУКИ И КОМПЕТЕНЦИИ. И это НЕ ПОНИМАНИЕ, ЧТО ОНИ ПОКИНУЛИ СВОЮ СФЕРУ ЗНАНИЙ, пагубно сказывается на их творчестве. Они, ревниво защищая свою репутацию и науку, порой искренне не понимают, в некотором случае, правомерность вторжения человека из другой науки (даже бесконечно менее образованного в их специфике чем они) в их специфику и науку. Ведь фактически, любая наука использует знание других и стоит в разной степени на теле других наук. Но НЕчеловеческий интерес, проникающий во всякое дело, застилает глаза истинной науке во всех её частных формах проявления. Наука, по-существу существует только одна, и поэтому предмет у неё один (= внешний мир), и субъект познания один (= человек), и следовательно точка зрения на всё одна, = точка зрения человека.