Что такое культура с точки зрения биологии

На протяжении двадцатого века на Западе взгляды на роль биологического и культурного в природе человека резко расходились между собой. Смена мнений по этому вопросу напоминает колебания маятника от одного полюса к другому. Так, в 1900 году и ученые и широкая публика были убеждены в том, что сердцевина человеческой природы задана от рождения — в особенности, в той ее части, которая определяет индивидуальные и групповые различия. Но уже к 1930–40-м годам все большее число ученых разделяли мнение о подавляющем значение среды и верили в то, что разгадку человеческой природы даст культура. Агрессивная политика того времени (фашистские и националистические заявления о том, что ключ к социальным проблемам лежит во врожденных расовых характеристиках) только усиливала веру в важность культуры. В это же время политики в Советском Союзе делали акцент на историческом происхождении, гибкости и податливости человеческой натуры. Вплоть до 1970-х годов большинство на Западе стояло на той точке зрения, что понимание человеческих действий невозможно без знания культуры и законов развития общества. Однако в наше время сложившийся консенсус нарушен. Появляется большое количество работ, в которых утверждается приоритет биологии и наследственности в понимании социума и индивидов.

Думается, спор между биологией (или наследственностью) и культурой (или средой) в своей основе ложен. Наша конкретная “природа” формируется в результате развития человека в специфической исторической “культуре”. Тем не менее, спор продолжается, и различия во взглядах на значение каждого измерения остаются весьма реальными. Разница во взглядах связана с ценностными различиями, и полемика часто оказывается весьма эмоциональной. Именно поэтому полезно заглянуть в историю этих дебатов. Существует много ее аспектов — например, можно говорить об истории понятия интеллекта и его измерения — но я остановлюсь лишь на одном: на том, как биологические категории привлекались для интерпретации феноменов культуры.

Людям на рубеже XIX и ХХ веков казалось, что теория эволюции установила, наконец, преемственность между природой и человеком, между естественными науками и науками о человеке. Принцип преемственности сторонники теории эволюции всегда считали наиважнейшим, хотя ясности в том, как его применять, у них не было. К тому же, многие — в том числе из тех, кто разделял теорию эволюции — не думали, что преемственность между человеком и животными означает, что человека следует изучать наравне с другими частями природы, а науки о человеке — считать отраслью естественных наук.

Характерные для XIX века спекулятивные реконструкции анатомической, психологической и социальной эволюции человечества привели к тому, что в начале следующего столетия эволюционные идеи оказались скомпрометированы в глазах многих гуманитариев. Работы Дюркгейма в социологии, Малиновского в социальной антропологии и Соссюра в лингвистике касались современных структур и процессов и исключали эволюционное измерение. Однако на науки о человеке продолжали оказывать влияние по меньшей мере две магистральные идеи XIX столетия. Во-первых, удерживала свои позиции вера в значение эмпирических методов ; Малиновский, к примеру, защищая идею основанной на полевых исследованиях антропологии, опирался на взгляды философа науки и позитивиста Эрнста Маха. Во-вторых, биологию и науки о человеке продолжала связывать функционалистская установка — т. е. объяснение через отношение частей к целому: например, интерпретация отдельных действий людей через их образ жизни в целом или их положение в обществе. Такая объяснительная схема примиряла широкие философские представления о целостности с конкретными эмпирическими исследованиями и поиском объективных методов.

К середине века, однако, господствующее мнение резко разделило природу и культуру, биологию и науки о человеке как по интеллектуальным, так и по моральным основаниям. Как писал в 1930-х годах архитектор неодарвинистского синтеза Федор Добжанский, “некоторые биологи снова и снова ставят себя в смешное положение, навязывая такое решение социальных и политических проблем, которое основано на идее, что человек — это только животное. Какую опасность могут представлять такие ложные ключи к загадкам человека, показывают последствия всего одной ошибки — расовой теории” [1]. Подобные замечания, однако, не остановили попыток доказать с опорой на эволюционную теорию именно ту идею, которую критиковал Добжанский. Все же, тезис, согласно которому науки о человеке — это отрасль биологии, вплоть до 1970-х годов не получал широкого распространения.

В середине века естественные науки и науки о человеке условно разделили свои полномочия: первые занимались природой, вторые — культурой. Сами эти категории, однако, вызывали вопросы. В самом деле: что такое “культура”, если не “шапка”, общий термин, в который включалось все то, что изучали гуманитарии и что не входило в естественные науки? Американский антрополог А.Л. Кребер (A.L. Kroeber, 1876–1960) в своем известном учебнике определил культуру как “набор феноменов, которые неизменно возникают там и тогда, где и когда человек появляется в природе… и которые необходимо изучать в сравнении, с равных позиций и без предвзятости” [2]. Однако эта формулировка, скорее, обозначала сферу исследования, нежели проясняла понятия. В 1952 году Кребер вместе с Клайдом Клукхоном (Clyde Kluckhohn) предпринял смелую попытку дать обзор значений слова “культура”, разделив культуру и индивидуальное поведение как предметы разноуровневых объяснений. Авторы пришли к обоснованному выводу, что, хотя само понятие необходимо для классификации и объяснения человеческой активности, общая теория культуры отсутствует. Было или нет понятие культуры достаточно четким, — оно находилось в согласии с господствующим мнением, что науки о природе и науки о человеке (или культуре) различны. Еще один антрополог из США, Эшли Монтегю (Ashley Montague), писал, что у человека “нет инстинктов, потому что то, что он есть и чем стал, приобретено из культуры, из сотворенного им самим окружения, перенято у других людей” [3].

В середине века акцент на культурном происхождении человеческой природы сохранялся, поскольку был связан с надеждами на улучшения в обществе с помощью “правильной” социальной политики. В этот период политику в таких странах как Нидерланды и Швеция определяли социал-демократы, задачей которых было попечение об общественном благосостоянии. В то же время страх перед биологическими объяснениями человеческих различий — наследие Третьего Рейха — заставил почти полностью замолчать теории об ином, не-культурном происхождении различий между людьми. В 1930-х годах в Великобритании, например, евгенические идеи были широко распространены среди специалистов; в числе выдающихся ученых, которые их поддерживали — статистик и биолог Рональд А. Фишер (Ronald A. Fisher), математик Пирсон (Pearson) и психолог Спирман (Spearman). На протяжении 1930-х годов эти идеи постепенно исчезают из публичного обсуждения. Когда позднее лидер Евгенического общества К. П. Блэкер (C. P. Blacker) попытался вновь привлечь внимание к деятельности Общества, ему пришлось сделать все возможное, чтобы отграничить проблемы научного исследования наследственности от политических вопросов государственного контроля за ней. И все же, идея о врожденном характере человеческих способностей и биологическом фундаменте человеческой природы получала авторитетную поддержку, в частности, в работах Берта (Burt) и Айзенка (Eisenck) о биологической основе интеллекта и личности.

В конце 1960-х годов аргументы в пользу биологии вновь стали занимать воображение публики и проникли в науки и человеке. Исследователи черпали вдохновение в естественной истории и глубоко укоренившейся традиции сравнивать человека и животных — традиции, существовавшей еще до Дарвина и получившей подкрепление в его работах. Хотя в XIX веке изучение животных и растений стало академической дисциплиной, любители природы (а иногда и ученые) продолжали интересоваться традиционной естественной историей. Исследования животных и растений в естественной среде, а также изучение индивидуальности животных, в особенности домашних, стали необычайно популярны, а исследователи получали видимое удовольствие от сравнения повадок животных и поведения человека. Зоопарк и сад стали местом, где сошлись вместе интересы ученых и общественности. В 1940-е годы новая наука — этология — объединила естественную историю, с ее терпеливым изучением поведения животных в натуральных условиях, и университетскую лабораторную науку. Затем, в 1970-е годы группа ученых-эволюционистов выступила с идеей социобиологии — дисциплины, призвавшей соединить теорию естественного отбора, этологию и знание о человеке; они намеревались включить науки о человеке в биологию. Социобиологи считали, что единства знания, отсутствие которого в науках о человеке столь очевидно, можно достичь лишь проводя последовательно идею о единстве человека и эволюционирующей природы, — иными словами , переосмысливая культуру с позиций биологии.

Корни этологии уходили в период до начала Первой мировой войны. Хотя модель научной биологии тогда задавали лабораторные исследования, отдельные ученые и знатоки естественной истории стремились к менее аналитическому, более непосредственному знанию о живой природе. В Англии Джулиан Хаксли (Julian Huxley, 1887–1975), внук “бульдога” Дарвина, Томаса Генри Хаксли (Thomas Henry Huxley), провел ставшее впоследствие знаменитым полевое исследование поведения птиц. Оскар Хейнрот (Oscar Heinroth, 1871–1945), в 1920-х годах бывший директором Берлинского зоопарка, выступил с критикой самой идеи зоопарков и подчеркнул разницу между поведением животных в дикой природе и искусственно сформированным поведением в неволе. Хаксли и Хейнрот придавали главную ценность “естественному” поведению животных, что было чуждо, например, американскому бихевиоризму и сравнительной (зоо-)психологии. Желание познать “естественное животное” находило параллели в морали и эстетической доминанте общества, которое отдавало предпочтение натуральному перед искусственным.

Это противопоставление с особой силой зазвучало в индустриально-урбанистическую эпоху. Коллега Хейнрота Якоб фон Икскюль (Jakob J. von Uexkull, 1864–1944), директор Гамбургского зоопарка между 1925 и 1944 годами, ввел понятие Umwelt — мира, доступного сенсорным и моторным возможностям животного. Изучение животных он понимал как творческое воссоздание ученым их мира. Подобные же идеи развивали датчанин Николас Тинберген (Nikolaas Tinbergen, 1907–1988) и австриец Конрад Лоренц (Konrad Lorenz, 1903–1989). Они разработали строгие способы наблюдения за животными, не подозревающими о присутствии человека, прояснили понятие инстинкта и начали исследования наследственных моделей поведения. Деятельность Тинбергена в Англии, куда он переехал после заключения в концлагере во время войны (ему была предоставлена кафедра зоологии в Оксфордском университете), способствовала выделению этологии в самостоятельную дисциплину. Впоследствие она стала взаимодействовать с американской сравнительной психологией. Что касается Лоренца, то благодаря своим занимательным историям о животных (“Er redete mit dem Vieh, den Vogeln und den Fische”, 1949, в русском переводе — “Кольцо царя Соломона”), а также многолетним исследованиям серого гуся, — он приобрел широкую аудиторию по обе стороны Атлантического океана.

В карьере Лоренца отразилась моральная и эстетическая неоднозначность критики, которая была адресована современной цивилизации и упрекала ее в “неестественности”. Когда Лоренц сравнивал домашних животных с дикими и отмечал потерю у первых инстинктивной жизненной силы, это было комментарием к тому, что и он, и многие другие воспринимали как исчезновение из современной жизни “естественных” ценностей. Руководствуясь идеалистическими мотивами, разочаровавшись в индустриальной цивилизации и, возможно, на какое-то время поверив партийным ораторам, что немцы смогут вернуться к своим “естественным корням”, в 1930-х годах Лоренц вступил в нацистскую партию. В 1940 году он получил место в университете Кенигсберга. В своих тогдашних статьях он связывал биологические теории с нацистскими интересами, в частности, со стремлением очистить Volk (народ) от дегенеративных тенденций. Он проводил параллель между “чистотой природы” и идеалами “очищения”, которые часть интеллектуалов связывала с национал-социализмом. Его работы, однако, не получили партийной поддержки. В 1939 году Лоренц сравнивал одомашнивание животных с вредным влиянием жизни в городах, а в 1963 году — интерпретировал политическую активность в терминах нарушений агрессивных инстинктов. “Агрессия, — писал он, — это такой же инстинкт, как и все остальные, и в естественных условиях так же, как и они, служит сохранению жизни и вида. У человека, который собственным трудом слишком быстро изменил условия своей жизни, агрессивный инстинкт часто приводит к губительным последствиям… Этология знает теперь так много о естественной истории агрессивности, что уже позволительно говорить о причинах некоторых нарушений этого инстинкта у человека” [4].

За книгой Лоренца об агрессии последовала серия исследований таких авторов, как Роберт Ардри (Robert Ardrey), Десмонд Моррис (Desmond Morris), а также более осторожных в выводах замечательных ученых — Робина Фокса (Robin Fox) и Лионеля Тайгера (Lionel Tiger). Все они находили у животных человеческие черты, такие как агрессивность, территориальные притязания, способность к выражению эмоций. Эти работы собрали свою аудиторию, — невзирая на критику, а может быть, как раз из-за нее: со стороны гуманитариев, которые подчеркивали значение социальных и политических детерминант человеческих действий и опыта. Отыскать основу для человеческих действий за пределами политики, дать прочный фундамент человеческой природе, — это стремление, и без того привлекательное, нашло поддержку в риторике об объективном биологическом наблюдении. Сторонники новой, биологической, антропологии обвинили своих критиков в бездумном отвержении биологического измерения и назвали их “левые” симпатии в политике примитивным “коленным рефлексом”. Критики, в свою очередь, заявляли, что биологический детерминизм на руку тем, кто хочет оправдать существующее политическое неравенство и социальную несправедливость. Эта полемика проходила одновременно с дебатами о коэффициенте интеллекта и о наследствености, и многие ученые участвовали и в той, и в другой дискуссии.

Именно на этом фоне появилась книга Эдварда О. Уильсона “Социобиология: новый синтез” (Wilson E.O. Sociobiology: The New Synthesis, 1975), за которой последовала полемическая, предназначенная для широкой аудитории работа “О человеческой природе” (“On Human Nature”, 1978). Уильсон — биолог из Гарвардского университета, специалист по социальной жизни муравьев — задался целью создать новую науку — социобиологию, которую он определил как “систематическое исследование биологической основы всех форм социального поведения, у всех организмов, включая человека”. Амбиции Уильсона впечатляли: он собирался реформировать этику, гуманитарные и социальные науки, а также биологию человека, все это — на основе “подлинно эволюционистского объяснения человеческого поведения”. Выбор термина “социобиология” ясно передавал его веру в то, что общественные отношения могут быть поняты биологически, иными словами, что в основе их лежат, по выражению самого Уильсона, стратегии “человеческого животного” на выживание. Он считал, что использование знания, полученного биологией, — одна из самых передовых стратегий, которые может предложить сама природа. “Наука, — писал он, — скоро сможет изучать происхождение и значение человеческих ценностей, лежащих в основании этических заповедей и большей части политической практики”. В конечном счете, считал Уильсон, даже научному разуму, однако, придется столкнуться с ограничениями, накладываемыми нашей эволюционной наследственностью. Только она определяет “базовые правила человеческого поведения”, — или, по-другому выражаясь, “существует предел, лежащий, может быть, ближе, чем нам дано осознать, за которым биологическая эволюция начнет поворачивать культурную эволюцию вспять” [5].

В своих публикациях Уильсон конкретизировал те способы, с помощью которых, как он полагал, на основе теории естественного отбора можно предсказывать человеческое поведение. К примеру, социобиологи объясняли запрет на инцест и стремление женщин выходить замуж за более богатого и знатного (или, по крайней мере, за равного) по положению и состоянию мужчину как составной элемент наследственной стратегии. Таковой они считали стратегию сообщества охотников и собирателей на избегание вредных последствий близкого скрещивания и увеличение способности к воспроизводству. Уильсон также сравнивал подобные современные сообщества с ранней стадией эволюции человечества. Он выбрал четыре категории поведения: агрессию, секс, альтруизм и религию, назвав их “элементарными”, и предложил анализировать каждую как часть наследственной стратегии социального животного на выживание.

Подобно многим натуралистам и специалистам по общественным наукам в XIX веке, Уильсон считал, что приобретенное в эволюции знание, которое на современном языке он называл знанием генетических стратегий, лежит в основании всей науки и служит руководством к действию по общему благосостоянию.

“Гены держат культуру на поводке. Поводок этот довольно длинный, но он с неизбежностью будет сдерживать ценности в соответствии с их влиянием на генетический пул… Человеческое поведение — как и более глубоко лежащая способность эмоционального реагирования, которая нас побуждает и нами руководит — это циклическое устройство, посредством которого генетический материал человека был и будет сохраняем в неизменности. Доказать, что нравственность имеет более важное конечное назначение, невозможно” [6].

Уильсон со своими единомышленниками-социобиологами считали генетические стратегии самым важным “краеугольным основанием” человеческой природы и интерпретировали нравственность — как и культуру вообще — только в ракурсе ее значения для эволюции.

Для многих критиков социобиологии подобные высказывания были актами откровенного дисциплинарного империализма, более того, грубого сведения человеческой сущности к единственному “краеугольному” биологическому измерению. Так как Уильсон и другие социобиологи писали в том числе и для широкой аудитории, утверждая, что их наука может оказаться важной для принятия политических решений, то и полемика была острой. Критики связывали социобиологию с реакцией против левого либерализма 1960-х годов, который проповедовал свободный выбор образа жизни, а также с ростом в США влияния “новых правых”, веривших в то, что крайний индивидуализм — это “естественное”, нормальное состояние.

Одними из самых горячих противников Уильсона были феминисты — традиционные взгляды на гендер (gender), против которых они боролись, всегда опирались на привлекательность, которой для многих обладало все “природное”. Консервативные авторы, напротив, были рады найти в социобиологии поддержку “естественности” таких феноменов, как гетеросексуальность, семья, собственность, стремление к материальному вознаграждению и идентификация с непосредственным окружением. Биологический взгляд, объяснявший происхождение этих ценностей природной эволюцией, был для этих авторов весьма привлекательным. Те же, кто стоял на либеральных или левых политических позициях, видели в нем отрицание социально-исторического характера человеческих ценностей, деятельности и институтов. Мнения биологов о работах Уильсона разделились: лишь немногие пытались рассуждать об общих вопросах, сосредоточась вместо этого на исследовании деталей поведения животных, динамики популяций и “работы” естественного отбора. Социобиология и биополитика, тем временем, выделились в самостоятельные дисциплины.

Нигде взгляды на человеческую природу и исследования животных не были так близки между собой, как в приматологии — дисциплине, изучающей обезьян и приматов. Интерес к этим “зеркальным отражениям” человека уходил в глубь прошлого, в период, предшествующий классификациям Бюффона и Линнея. Этот интерес проявился в дискуссии об эволюции — сам Дарвин был усердным посетителем Лондонского зоопарка — и отразился в экспериментах с шимпанзе, проведенных Кёлером (Koehler) на Тенерифе, и работах с шимпанзе Роберта М. Йеркса (Robert M. Yerkes), нацеленных на выяснение природы интеллекта. Подобно различию между этологией и сравнительной психологией, эти работы отличались друг от друга тем, чему в них отдавался приоритет — полевым или лабораторным исследованиям. Работы Йеркса, руководившего Лабораторией биологии приматов в Йеле (она была основана в 1930 году во Флориде как Лаборатория сравнительной психологии), способствовали возникновению в США интереса к обучению приматов. Основное внимание уделялось языку как критической способности, отличающей людей от приматов, точнее, тому, можно ли научить шимпанзе говорить. Одна обезьяна шимпанзе, Уошу, которая была в центре начатого в 1966 году в университете Невады проекта, стала знаменитостью. Хотя она могла использовать знаки, все упорные попытки научить ее естественному языку к успеху не привели, — что, казалось, подтверждало наличие дистанции между человеком и животными. В других работах сравнивалось развитие молодого шимпанзе и ребенка; исследователи так и не пришли к согласию по поводу результатов, и тема в целом породила разные точки зрения.

За этим последовали ставшие широко известными работы Джейн Гудел (Jane Goodall) — исследовательницы, которая проводила много времени с шимпанзе в их естественной среде обитания в Гомби (Танзания). Ее работы заставили усомниться в интеллектуальной ценности и этической правомерности лабораторных исследований приматов. Джейн Гудел проложила дорогу целому ряду женщин-исследовательниц, — таких, как Дайн Фосси (Dian Fossey), которая жила в стаде центрально-африканских горилл и погибла от руки браконьеров. В их работах поддержку получили ценности природы, отличные от тех, что преобладали в экспериментально-механистической науке. После этих работ стало уже невозможным говорить, что, например, исследование Йеркса с соавтором, проведенное в 1935 году, было “чисто натуралистическим изучением животных в неволе” [7]. Для исследовательниц, которые с сочувствием вошли в мир наших ближайших животных “родственников”, полевая работа была образом жизни. Она стала ярким примером природоохранного сознания, отмеченного ностальгией по тому, в чем люди видели свое собственное утерянное “естественное состояние”.

Культурный и политический контекст исследований приматов стал предметом внимания американского “феминистского” историка науки Донны Харауэй (Donna Haraway). В “Образах приматов” (“Primate Visions”, 1989) она утвержала, что эти исследования отражают взгляды самих ученых на человеческую природу. Харауэй сравнила отчеты о сексуальной и семейной жизни приматов, которые включали описания мужского доминирования, с современными представлениями о гендерной идентичности и гендерных ролях. Ее работа продолжила вызов, который в 1970-е годы был брошен идее о том, что гендерные различия — “естественны”. В то время это было основным руслом критики биологической точки зрения на человека. В самом деле: слово “гендер”, значение которого отличается от значения слова “пол”, было специально введено с целью подчеркнуть: то, что традиция приписывала полу, биологии, может и должно быть описано без этих понятий. Книга Харауэй анализировала, каким образом знание, которое, на первый взгляд, черпается из природы, на деле производится в социальных отношениях и лишь опосредовано ссылками на природу. Феминисты, однако, по вопросу о природе и культуре разделились: были такие, кто подчеркивал сильные стороны женщины, так как верил в ее “естественную” близость природе, отражающуюся в ее заботе о детях. Другие с подозрением относились к любому утверждению о “естественном” и предлагали вместо этого искать основу для эмансипации женщин в свободе выбора — включая выбор сексуальной идентичности.

Начиная с 1970-х годов гендерная парадигма (иными словами, точка зрения, отдающая первенство гендеру как структурному понятию) повлияла на многие аспекты наук о человеке, включая описания поведения животных в этологии и исходящую из психоанализа критику стереотипов “мужского” и “женского” в языке и истории науки. Стало невозможным писать о “человеческой природе” вообще, не задаваясь вопросом о мужчине и женщине. Участники этих дебатов разделились на тех, кто искал ответа в мире природы, в репродуктивной биологии и тех, кто утверждал, что все считающееся “данным”, “природным” — на деле сконструировано человеком. В этих обстоятельствах значительный интерес вызывали биология, культура и история сексуальности, которые стали предметом первостепенного политического внимания феминистов, а также вопрос о происхождении и характере различий между людьми.

Некоторые из наиболее провоцирующих аргументов были предложены французскими феминистами. В середине 1970-х годов философ и психоаналитик Люси Иригари (Luce Irigaray), бывшая в то время коллегой Лакана, задалась вопросом: не обусловлены ли наши представления о “фемининности” тем языком, на котором мы говорим? Если так, утверждала она, то возможно, изменив точку зрения в языке на “женскую”, пересмотреть данные представления; это демистифицировало бы “фемининное” и сделало бы именно его, а не “маскулинное”, точкой отсчета в речи. Идею подхватили многие авторы, увидевшие в нем перспективу для переосмысления в свете нового “гендерного сознания” академических дисциплин — таких, например, как литературный критицизм. Одна французская феминистка, Элен Сиксу (Helene Cixous), по этому поводу заметила, что “никто больше не может говорить о “женщине” или “мужчине” без того, чтобы не оказаться в идеологическом театре, где умножение репрезентаций, образов, отражений, мифов, идентификаций трансформирует, деформирует и переделывает все концептуализации до самого основания” [8]. Было решено, что “мужчина” и “женщина” — это культурные конструкции и что такой точки зрения, которая обеспечивала бы независимый взгляд на вещи, не существует.

Биологические психологи и надеялись заменить упомянутый Сиксу “театр” отражений ясными истинами о человеческой природе. Преследуя к тому же и просветительские цели, они хотели получить такое знание, какое могло бы дать основу для создания будущего человека. Роберт М.Йеркс, создавая лабораторную колонию шимпанзе, разделял те же ценности, что и его современники, исследовавшие поведение и сообщество с целью предсказывать и контролировать человеческую природу. “Особенностью нашего плана использовать шимпанзе как экспериментальное животное, — признавался он, — всегда была задача сделать его понятным и поддающимся научному определению, а не пытаться сохранить его естественные характеристики. Мы верили, что нужно сделать из животного объект для лабораторных исследований, настолько близкий к идеальному, насколько это практически осуществимо. С этим была связана надежда на то, что потенциальный успех послужит для демонстрации возможностей пересоздания человеком самого себя на основе общепринятого идеала” [9].

Это замечательное утверждение. Из него становится очевидным, во-первых, что в 1943 году шимпанзе как дикое животное Йеркса не интересовало. От господствующей тогда веры в то, что природа существует для использования ее человеком, было еще далеко до идеи конца века: что природа — это исток, который нужно охранять. Во-вторых, Йеркс верил в то, что вся наука в целом служит улучшению жизни, он не проводил различия между “чистой” и “прикладной” наукой. В-третьих, проект предполагал аналогии между лабораторным шимпанзе и “домашними” мужчиной и женщиной. В том мире, в котором жил Йеркс, каждый вид был наделен рядом естественных особенностей, знание которых могло помочь изменить характеристики вида. В-четвертых, Йеркс упоминал социальный феномен, “общепринятый идеал”, который затем не рассматривал. Он принимал как данное ту моральную и политическую культуру, в которой такой идеал приобретает свои очертания. Ему было трудно предположить, что знание этой культуры для нас может быть более необходимо, чем знание шимпанзе. Он брал идеалы из культуры, в которой жил, и проецировал их на мир приматов, а затем использовал знание о животных для описания человеческой природы. Знание и ценность, приписываемые гендерным ролям, агрессивности и соревновательности, замкнулись в некий неразрывный круг. Но Йеркс и другие исследователи продолжали верить в то, что изучают природу.

В западной культуре эпитет “естественный” продолжает оставаться связанным с политическими ценностями вопреки критикам, призывающим анализировать “материальные интересы” и “отношения доминантности в сознании”, а также “видеть в доминации производное от теории, а не природы” [10]. Идеал эпохи Просвещения — показать человека “таким, какой он на самом деле”, узнать нечто путем сравнения цивилизации с воображаемым природным состоянием — в биологии конца ХХ века возродился в преображенном виде. Но и исторические представления о человечестве, в которых Вико и Гердер изображали человечество как само-рефлексирующее создание человеческого духа, также возродились в науках о человеке конца ХХ века.

Те из психологов, кто биологами не были, заявляли, что возможен иной взгляд на дискуссию о природном и культурном в человеке: взгляд, который позволил бы обогатить полемику и, возможно, даже найти решение. Они имели в виду кросс-культурную психологию, эмпирическое изучении констант в психике разных людей. Вера в универсальные константы человеческой природы была широко распространенной, — на ней основывались, например, антропологические экскурсы Фрейда и Юнга, — но, чтобы доказать существование таких констант, нужна была немалая методологическая изобретательность. В 1970-е годы утвердилось мнение о том, что существуют константы цветового восприятия, памяти и т.п. Утверждалось, что эти элементы являются общими для всех людей, а следовательно — частью универсальной человеческой природы.

Но, возражали теоретики культуры, даже если это так, ссылки на абстрактные психологические константы дают очень мало, поскольку свое выражение они получают лишь на языке какой-либо конкретной культуры. При таком подходе понять человеческую психологию — значит понять, как человек становится фокусом, в котором сходятся различные обозначения, узнать, в каких терминах, с помощью каких символических систем — будь то психологические, биологические, политические или религиозные системы — дается его описание. Критики сравнения человека с животными всегда подчеркивали тот факт, что человек пользуется языком; в науках о человеке большое значение придавалось теориям приобретения и употребления языка — таких, как теории Выготского и Лакана. Исследователи заключили, что даже если у человека есть какие-то биологические константы, все равно в каждом отдельном случае мы имеем дело с конкретными людьми, чья природа получает выражение только через определенные культурные формы.

Перевод с английского И.Е. Сироткиной

1. Цит. по: Greene J.C. Darwin and the Modern World View. Baton Rouge: Louisiana State Univ. Press, 1961. Р. 101. Статью Ф. Добжанского «Мифы о человеческом предопределении и о tabula rasa см. в этом номере: с. 5.

3. Цит. по: Degler C.N. In Search of Human Nature: The Decline and Revival of Darwinism in American Social

Thought. N.Y.: Oxford Univ. Press, 1991. Р. 209.

4. Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло»). М: Прогресс, 1994. С. 6.

5. Wilson E.O. On Human Nature. Camb., MA: Harvard Univ. Press, 1978. Рр. X, 5, 96, 80.

7. Цит. по: Morawski J.G. (ed). The Rise of Experimentation in American Psychology. New Haven: Yale Univ. Press, 1988. Р. 81.

8. Цит. по: Evans M.N. Fits and Starts: A Genealogy of Hysteria in Modern France. Ithaca: Cornell Univ. Press, 1991. Pp. 204-205.

9. Цит. по: Haraway D.J. The Biological Enterprise: Sex, Mind, and Profit from Human Engineering to Sociobiology //
Simians, Cyborgs, and Women: The Reinvention of Nature. N.Y.: Routledge: Free Association Books, 1991. Р. 47.

10. Haraway D. J. The Past Is the Contested Zone: Human Nature and Theories of Production and Reproduction in Primate Behaviour Studies, in Haraway (1991). Р. 23.

Не следует думать, что культура и эволюция — конкуренты. Культурные нормы деликатно, но решительно влияют на наши установки и поведение, но делают они это не в отрыве от биологии. Все социальное и психологическое есть в конечном счете биологическое. Если ожидания окружающих и влияют на нас, то потому, что это часть заложенной в нас «биологической программы». Более того, культура может усиливать то, что инициируется нашей биологической наследственностью. Если гены и гормоны делают мужчин более предрасположенными к физической агрессии, чем женщин, культура может сделать это отличие более заметным через нормы, согласно которым от мужчин ожидают решительности, а от женщин — покладистости и доброты. Естественный и культурный отбор могут «объединить свои усилия» и направить их на формирование генетически выгодных черт, т. е. может иметь место процесс, который эволюционнные психологи называют коэволюцией.«Сегодня свой вклад в достижение такой цели, как адаптивность, вносят и гены, и культура, тесно связанные друг с другом», — отмечает Джон Арчер (Archer, 1996).

Биология и культура могут взаимодействоватьдруг с другом. Биологические черты человека оказывают влияние на восприятие его окружающими. На Сильвестра Сталлоне и Вуди Аллена люди реагируют по-разному. Мужчины, которые в среднем примерно на 8% выше, чем женщины, и обладают примерно в два раза большей мышечной массой, чем они, имеют, подобно этому, и совсем другой жизненный опыт. Или такой пример: весьма строгая культурная норма предписывает мужчине быть выше ростом, чем женщина, за которой он ухаживает. Из результатов одного опроса следует, что только одна супружеская пара из 720 нарушает ее (Gillis & Avis, 1980). Задним числом, зная подход эволюционных психологов, мы можем объяснить это тем, что более высокий рост (и более зрелый возраст) помогают мужчинам осуществлять свою социальную власть над женщинами. Но с равным успехом мы можем объяснить эту культурную норму и эволюционной мудростью: если бы люди предпочитали сексуальных партнеров одного с ними роста, высокие мужчины и низкорослые женщины нередко оставались бы одинокими. Именно поэтому эволюция «приказывает» мужчинам быть выше женщин, а культура тоже самое предписывает супружеским парам. Так что норма, связанная с ростом супругов, вполне может быть результатом совместного «творчества» биологии и культуры.

Элис Игли в книге «Половые различия в социальном поведении» (Sex Differences in Social Behavior. Eagly, 1987; см. также Eagly & Wood, 1987) высказывает предположения о механизме взаимодействия биологии и культуры (рис. 5.5).

Рис. 5.5. Социально-ролевая теория возникновения гендерных различий в социальном поведении.Различные влияния, включая детский опыт и биологические факторы детства, склоняют мужчин и женщин к исполнению разных ролей. Именно ожидания, навыки и убеждения, которые ассоциируются с этими разными ролями, и влияют на поведение мужчин и женщин. (Источник:Eagly, 1987; Eagly & Wood, 1991)

По мнению авторов, гендерное разделение труда определяется множеством различных факторов, включая биологические влияния и социализацию, имевшую место в детстве. Во взрослой жизни непосредственными причинами различного социального поведения мужчин и женщин являются их роли, отражающие это разделение труда. Мужчины, обладающие большей физической силой и способные «развивать» большую скорость, склонны к исполнению ролей, требующих именно этих качеств. Женщины, наделенные способностью вынашивать и выхаживать младенцев, более склонны к ролям воспитателей и опекунов. Следовательно, каждый пол склонен демонстрировать поведение, ожидаемое от исполнителей этих ролей, и имеет соответствующие им навыки и убеждения. Анализ разделения труда в 185 обществах свидетельствует о том, что охота на крупного зверя и переработка древесины — исключительно мужская работы, стирка и приготовление пищи — преимущественно женская обязанность (среди тех, кто занимается ими, женщин 90%), а среди занимающихся выращиванием зерновых культур и дойкой коров мужчин и женщин примерно поровну. Игли прогнозирует, что по мере сближения ролей мужчин и женщин гендерные различия будут становиться «менее заметными». То, что это действительно так, доказывает, по мнению Игли и Вуда, такой факт: в культурах, где больше равенства в исполнении ролей мужчинами и женщинами, разница в требованиях к партнеру (мужчина ищет молодую и домовитую, а женщина — обеспеченного и с положением) менее заметна. То же самое произошло и с гендерным различием в оценке представителями обоих полов собственной мужественности (или женственности): увеличение числа женщин, выполняющих работу, которая прежде традиционно считалась мужской, приводит к его уменьшению (Twenge, 1997). По мере того как будет увеличиваться сходство между ролями, исполняемыми мужчинами и женщинами, психологические различия между ними будут стираться. Хотя благодаря биологии мужчины предрасположены к выполнению работы, требующей физической силы, а женщины — к заботе о детях, Вуд и Игли полагают, что «поведение и мужчин, и женщин достаточно гибкое, благодаря чему представители обоих полов могут эффективно исполнять роли организаторов на всех уровнях» (Eagle & Wood, 2000).

Влияния биологии и социализации важны в той мере, в какой они сказываются на исполняемых людьми социальных ролях, ибо кем мы становимся, зависит от того, какие роли мы играем. Если мужчины более напористы, чем женщины, а женщины больше склонны к опеке, чем мужчины, то это может быть результатом исполнения первыми властных ролей, а вторыми — «опекунских». Когда работники (и мужчины, и женщины) переходят от разговоров с руководителем к беседам с подчиненными, и те и другие становятся более решительными (Moskowitz et al., 1994).

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском:

И биология, и культура

Если ожидания окружающих и влияют на нас, то потому, что это часть заложенной в нас «биологической программы». Более того, культура может усиливать то, что инициируется нашей биологической наследственностью. Если гены и гормоны делают мужчин более предрасположенными к физической агрессии, чем женщин, культура может сделать это отличие более заметным через нормы, согласно которым от мужчин ожидают решительности, а от женщин – покладистости и доброты. Естественный и культурный отбор могут «объединить свои усилия» и направить их на формирование генетически выгодных черт, т. е. может иметь место процесс, который эволюционнные психологи называют коэволюцией. «Сегодня свой вклад в достижение такой цели, как адаптивность, вносят и гены, и культура, тесно связанные друг с другом», – отмечает Джон Арчер (Archer, 1996).
Биология и культура могут взаимодействовать друг с другом. Биологические черты человека оказывают влияние на восприятие его окружающими. На Сильвестра Сталлоне и Вуди Аллена люди реагируют по-разному. Мужчины, которые в среднем примерно на 8% выше, чем женщины, и обладают примерно в два раза большей мышечной массой, чем они, имеют, подобно этому, и совсем другой жизненный опыт. Или такой пример: весьма строгая культурная норма предписывает мужчине быть выше ростом, чем женщина, за которой он ухаживает. Из результатов одного опроса следует, что только одна супружеская пара из 720 нарушает её (Gillis & Avis, 1980). Задним числом, зная подход эволюционных психологов, мы можем объяснить это тем, что более высокий рост (и более зрелый возраст) помогают мужчинам осуществлять свою социальную власть над женщинами. Но с равным успехом мы можем объяснить эту культурную норму и эволюционной мудростью: если бы люди предпочитали сексуальных партнеров одного с ними роста, высокие мужчины и низкорослые женщины нередко оставались бы одинокими. Именно поэтому эволюция «приказывает» мужчинам быть выше женщин, а культура тоже самое предписывает супружеским парам. Так что норма, связанная с ростом супругов, вполне может быть результатом совместного «творчества» биологии и культуры.

Элис Игли в книге «Половые различия в социальном поведении» (Sex Differences in Social Behavior. Eagly, 1987; см. также Eagly & Wood, 1987) высказывает предположения о механизме взаимодействия биологии и культуры (рис. 5.5).

Рис. 5.5. Социально-ролевая теория возникновения гендерных различий в социальном поведении. Различные влияния, включая детский опыт и биологические факторы детства, склоняют мужчин и женщин к исполнению разных ролей.

Что такое культура (в био)?

Это тема для небольшого сочинения. 1. Культуры бывают, к примеру, зерновые, злаковые и т.п — когда выращиваешь какие-то растения (почему-то не помню, чтоб про овощи и фрукты так говорили, но, возможно просто не попадалось). Бизко по значению к слову «сорт».2. В молекулярной биологии и генетие — это клеточные культуры (клеточная культура). Типа, ты берешь клетки одного типа (и из одного организма), потом «разможаешь» их. Используется слово выращивать. Ну а потом ставишь всякие эксперименты. А зачем выращивать — чтоб потом можно было возпроизвести рзультаты.

Презентация «Культура в биологии»

за привлеченного слушателя на курсы профессиональной переподготовки

Описание презентации по отдельным слайдам:

Культура в биологии ГБОУ гимназия № 1577 Выполнили ученики 6 «Д» класса Выборная Ксюша, Туктаров Данис Руководитель Деулина И.Ю. Москва 2014

Древний Рим. Понятие «Культура» зародилось еще в ДРЕВНЕМ РИМЕ

В сельском хозяйстве понятие «культура» означало разведение, выращивание каких — либо растений.

В настоящее время слово «культура» имеет более широкий смысл. Культура, как разновидность культивированных растений: «Культурные растения» — растения, выращиваемые человеком Виноград Слива

«Культурные сорта» — совокупность растений, созданных в результате селекции Клубника Слива

«Культурооборот» — чередование культур «Культурно технические работы» — мероприятия по улучшению почвы Морковь

С развитием генетики и микробиологии возник термин «культура клеток и тканей».

Вывод. Культура — это явление, понять которое невозможно, не соотнеся его с природой. Формирование культуры связано с земледелием. Обрабатывая землю, окультуривая растения и получая урожай, человек невольно противопоставлял себя природе и оценивал свою деятельность и ее результаты как культуру. Но уже в древности обнаружилось, что культура каждого народа, развиваясь традиционно, соответствует ландшафту, природному региону проживания.

Таким образом, связующим звеном в сложных отношениях природы и культуры выступает человек. Человек — явление одновременно и природное и общественное. Поэтому ему свойственны как культурные, так и природные свойства. Лишь осознание взаимозависимости этих свойств образует ту культуру, которая не противоречит естественной среде, что особенно значимо в связи с современным экологическим кризисом, поэтому настоящее время появилось понятие «экологическая культура».

• Деулина Ирина ЮрьевнаНаписать 3227 22.05.2014

Номер материала: 110410052259

ВНИМАНИЮ УЧИТЕЛЕЙ: хотите организовать и вести кружок по ментальной арифметике в своей школе? Спрос на данную методику постоянно растёт, а Вам для её освоения достаточно будет пройти один курс повышения квалификации (72 часа) прямо в Вашем личном кабинете на сайте «Инфоурок».

Пройдя курс Вы получите:
— Удостоверение о повышении квалификации;
— Подробный план уроков (150 стр.);
— Задачник для обучающихся (83 стр.);
— Вводную тетрадь «Знакомство со счетами и правилами»;
— БЕСПЛАТНЫЙ доступ к CRM-системе, Личному кабинету для проведения занятий;
— Возможность дополнительного источника дохода (до 60.000 руб. в месяц)!

Пройдите дистанционный курс «Ментальная арифметика» на проекте «Инфоурок»!

22.05.2014 1515

22.05.2014 866

22.05.2014 1654

22.05.2014 493

22.05.2014 1277

21.05.2014 603

21.05.2014 2640

Не нашли то что искали?

Вам будут интересны эти курсы:

Все материалы, размещенные на сайте, созданы авторами сайта либо размещены пользователями сайта и представлены на сайте исключительно для ознакомления. Авторские права на материалы принадлежат их законным авторам. Частичное или полное копирование материалов сайта без письменного разрешения администрации сайта запрещено! Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения авторов.

Ответственность за разрешение любых спорных моментов, касающихся самих материалов и их содержания, берут на себя пользователи, разместившие материал на сайте. Однако редакция сайта готова оказать всяческую поддержку в решении любых вопросов связанных с работой и содержанием сайта. Если Вы заметили, что на данном сайте незаконно используются материалы, сообщите об этом администрации сайта через форму обратной связи.

Что такое культура с точки зрения биологии

Многообразие существующих в мире философских и научных определений культуры не позволяет сослаться на это понятие как на наиболее очевидное обозначение объекта и предмета культуры и требует более четкой и узкой его конкретизации [1] : Культура понимается как…

• «Культура есть практическая реализация общечеловеческих и духовных ценностей» [2]
• «исторически определённый уровень развития общества и человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях» (БСЭ);
• «общий объём творчества человечества» (Даниил Андреев);
• «продукт играющего человека!» (Й. Хёйзинга);
• «совокупность генетически ненаследуемой информации в области поведения человека» (Ю. Лотман);
• «вся совокупность внебиологических проявлений человека» [3] ;
• признанный значимый уровень в областях изящных искусств и наук — элитарная культура[источник не указан 432 дня] .
• набор знаний, верований и поведений, который основан на символическом мышлении и социальном обучении. Как основу цивилизаций различают культуры в периодах изменчивости доминантных маркеров: периодов и эпох, способов производства, товарно-денежных и производственных отношений, политических систем правления, персоналий сфер влияния и т. д [источник не указан 432 дня] .
• «Культуру, в том числе наиболее блистательные и впечатляющие её проявления в виде ритуальных и религиозных служб, можно интерпретировать как иерархическую систему приспособлений и устройств для отслеживания параметров среды.»(Э. О. Уилсон);

История термина

Античность

В Древней Греции близким к термину культура являлась пайдейя, которая выражала понятие «внутренней культуры», или, иначе говоря, «культуры души».

В латинских источниках впервые слово встречается в трактате о земледелии Марка Порция Катона Старшего (234—149 до н.э) De Agri Cultura (ок. 160 г. до н. э.) — самом раннем памятнике латинской прозы.

Этот трактат посвящен не просто обработке земли, а уходу за полем, что предполагает не только возделывание, но и особое душевное отношение к ней. Например, Катон дает такой совет по приобретению земельного участка: нужно не лениться и обойти покупаемый участок земли несколько раз; если участок хорош, чем чаще его осматривать, тем больше он будет нравиться. Вот это самое «нравиться» должно быть непременно. Если его не будет, то не будет и хорошего ухода, т. е. не будет культуры [4] .

В латинском языке слово имеет несколько значений:

• возделывание, обрабатывание, уход (agri Lcr, C etc.); разведение (vitis C);
• земледелие, сельское хозяйство Vr, Q, H;
• воспитание, образование, развитие (animi C; culturae patientem commodare aurem H);
• поклонение, почитание (potentis amici H) [5] .

Римляне употребляли слово культура с каким-нибудь объектом в родительном падеже, то есть только в словосочетаниях, означающих совершенствование, улучшение того, с чем сочеталось: «culture juries» — выработка правил поведения, «culture lingual» — совершенствование языка и т. д. [4]

Римский оратор и философ Марк Туллий Цицерон (106-43 до н. э.) в своих «Тускуланских беседах» употребил слово культура в переносном значении, назвав философию «культурой души» («cultura animae»), иначе, он считал, что человек, занимающийся философией, обладает культурой духа и ума [4] .

В Европе в XVII—XVIII веках

В значении самостоятельного понятие культура появилось в трудах немецкого юриста и историка Самуэля Пуфендорфа (1632—1694). Он употребил этот термин применительно к «человеку искусственному», воспитанному в обществе, в противоположность человеку «естественному», необразованному.

В философский, а затем научный и повседневный обиход первым слово культура запустил немецкий просветитель И. К. Аделунг, выпустивший в 1782 году книгу «Опыт истории культуры человеческого рода».

И. Г. Гердер (1744—1803), вводивший в конце 80-х годов XVIII века в научный обиход термин культура, прямо намекал на его латинское происхождение и на этимологическую связь со словом «земледелие». В восьмой книге своего труда «Идеи к философии истории человечества» (1784—1791) он, характеризуя «воспитание человеческого рода» как «процесс и генетический, и органический», писал [6] :

Мы можем как угодно назвать этот генезис человека во втором смысле, мы можем назвать его культурой, то есть возделыванием почвы, а можем вспомнить образ света и назвать просвещением, тогда цепь культуры и света протянется до самых краев земли.

И. Кант, например, противопоставлял культуру умения культуре воспитания. «Внешний, „технический“ тип культуры он называет цивилизацией, — отмечает А.В. Гулыга. — Кант видит бурное развитие цивилизации и тревожно отмечает её отрыв от культуры последняя тоже идёт вперед, но гораздо медленнее. Эта диспропорция является причиной многих бед человечества» [7] .

В России в XVIII—XIX веках

В XVIII веке и в первой четверти XIX лексема «культура» в составе русского языка отсутствовала, о чём свидетельствует, например, составленный Н. М. Яновским «Новый словотолкователь, расположенный по алфавиту» (СПб., 1804. Ч. II. От К до Н. С. 454). Двуязычные словари предлагали возможные варианты перевода слова на русский. Двум немецким словам, предложенным Гердером в качестве синонимов для обозначения нового понятия, в русском языке соответствовало только одно — просвещение.

Слово культура вошло в русский лишь с середины 30-х годов XIX века. Наличие данного слова в русском лексиконе зафиксировала выпущенная И. Ренофанцем в 1837 году «Карманная книжка для любителя чтения русских книг, газет и журналов» [8] . Названный словарь выделял два значения лексемы: во-первых, «хлебопашество, земледелие»; во-вторых, «образованность». [9]

За год до выхода в свет словаря Ренофанца, из определений которого явствует, что слово культура ещё не вошло в сознание общества как научный термин, как философская категория, в России появилась работа, автор которой не только обратился к понятию культура, но и дал ему развернутое определение и теоретическое обоснование. Речь идет о сочинении академика и заслуженного профессора Императорской Санкт-петербургской медико-хирургической академии Данилы Михайловича Велланского (1774—1847) «Основные начертания общей и частной физиологии или физики органического мира». Именно с данного натурфилософского труда ученого-медика и философа-шеллингианца следует вести отсчет не только введению в научный обиход термина «культура», но и становлению собственно культурно-философских идей в России.

Природа — возделанная духом человеческим, есть Культура, соответствующая Натуре так, как понятие сообразно вещи. Предмет Культуры составляют идеальные вещи, а предмет Натуры суть реальные понятия. Деяния в Культуре производятся с сосведением, произведения в Натуре происходят без сосведения. Посему Культура есть идеального свойства, Натура имеет реальное качество. — Обе, по их содержанию, находятся параллельными; и три царства Натуры: ископаемое, растительное и животное, соответствуют областям Культуры, заключающим в себе предметы Искусств, Наук и Нравственного Образования. [10]

Вещественным предметам Натуры соответствуют идеальные понятия Культуры, которые, по содержанию их знаний, суть телесного качества и душевного свойства. Объективные понятия относятся к исследованию физических предметов, а субъективные касаются происшествий духа человеческого и эстетических его произведений. [11]

В России в XIX—XX веках

Противопоставление-сопоставление природы и культуры в труде Велланского не есть классическое противопоставление природы и «второй природы» (рукотворной), но соотнесение реального мира и его идеального образа. Культура — это духовное начало, отражение Мирового Духа, которое может иметь и телесное воплощение, и воплощение идеальное — в отвлеченных понятиях (объективных и субъективных, судя по предмету, на который направлено познание) [12] .

Сходные идеи развивал и Николай Бердяев:

Культура связана с культом, она из религиозного культа развивается, она есть результат дифференциации культа, разворачивания его содержания в разные стороны. Философская мысль, научное познание, архитектура, живопись, скульптура, музыка, поэзия, мораль — все заключено органически целостно в церковном культе, в форме ещё не развернутой и не дифференцированной. Древнейшая из Культур — Культура Египта началась в храме, и первыми её творцами были жрецы. Культура связана с культом предков, с преданием и традицией. Она полна священной символики, в ней даны знаки и подобия иной, духовной действительности. Всякая Культура (даже материальная Культура) есть Культура духа, всякая Культура имеет духовную основу — она есть продукт творческой работы духа над природными стихиями. [13]

Расширил и углубил толкование слова культура, его современник, русский художник, философ, публицист, археолог, путешественник и общественный деятель — Николай Константинович Рерих (1874—1947), посвятивший большую часть своей жизни развитию, распространению и защите культуры. Он не раз называл Культуру «почитанием Света», а в статье «Синтез» даже разложил лексему на части: «Культ» и «Ур»:

Культ всегда останется почитанием Благого Начала, а слово Ур нам напоминает старый восточный корень, обозначающий Свет, Огонь. [14]

В этой же статье он пишет:

…Теперь же хотелось бы уточнить определение двух понятий, с которыми ежедневно приходится сталкиваться в обиходе нашем. Многозначительно приходится повторять понятие о Культуре и цивилизации. К удивлению, приходится замечать, что и эти понятия, казалось бы, так уточненные корнями своими, уже подвержены перетолкованиям и извращению. Например, до сих пор множество людей полагает вполне возможным замену слова Культура цивилизацией. При этом совершенно упускается, что сам латинский корень Культ имеет очень глубокое духовное значение, тогда как цивилизация в корне своем имеет гражданственное, общественное строение жизни. Казалось бы, совершенно ясно, что каждая страна проходит степень общественности, то есть цивилизации, которая в высоком синтезе создает вечное, неистребимое понятие Культуры. Как мы видим на многих примерах, цивилизация может погибать, может совершенно уничтожаться, но Культура в неистребимых духовных скрижалях создает великое наследие, питающее будущую молодую поросль.

Каждый производитель стандартных изделий, каждый фабрикант, конечно, является уже цивилизованным человеком, но никто не будет настаивать на том, что каждый владелец фабрики уже непременно есть культурный человек. И очень может оказаться, что низший работник фабрики может быть носителем несомненной Культуры, тогда как владелец её окажется лишь в пределах цивилизации. Можно легко себе представить «Дом Культуры», но будет очень неуклюже звучать: «Дом Цивилизации». Вполне определительно звучит название «культурный работник», но совсем иное будет обозначать — «цивилизованный работник». Каждый профессор университета вполне удовлетворится названием культурного работника, но попробуйте сказать почтенному профессору, что он работник цивилизованный; за такое прозвище каждый ученый, каждый творец почувствует внутреннюю неловкость, если не обиду. Мы знаем выражения «цивилизация Греции», «цивилизация Египта», «цивилизация Франции», но они нисколько не исключают следующего, высшего в своей нерушимости, выражения, когда говорим о великой Культуре Египта, Греции, Рима, Франции… [15]

Андрей Белый (1880—1934) — русский писатель, поэт, критик, стиховед, один из ведущих деятелей русского символизма двадцатого века серьёзно пытался осмыслить культуру как категорию. Он зафиксировал возникновение в обществе «проблемы культуры в собственном смысле». Открывая первый сборник своих теоретических трудов «Символизм» (М., 1910) статьей «Проблема культуры», он писал: «Вопрос о том, что такое культура, есть вопрос наших дней». По мнению поэта-мыслителя, «разрешение этого вопроса не может не внести переоценки в постановку вопросов философии, искусства, истории и религии» [16] . В докладе «Пути культуры» он отмечает:

«Понятие „культура“ отличается необыкновенной сложностью; легче определить понятие „наука“, „искусство“, „быт“; культура — цельность, органическое соединение многих сторон человеческой деятельности; проблемы культуры в собственном смысле возникают уже тогда, когда сорганизованы: быт, искусство, наука, личность и общество; культура есть стиль жизни, и в этом стиле она есть творчество самой жизни, но не бессознательное, а — осознанное; культура определяется ростом человеческого самосознания; она есть рассказ о росте нашего „Я“; она — индивидуальна и универсальна одновременно; она предполагает пересечение индивидуума и универса; пересечение это есть наше „Я“; единственно данная нам интуиция; культура всегда есть культура какого-то „Я“» [17]

Периодизация истории культуры

В современной культурологии принята следующая периодизация истории европейской культуры:

Главной особенностью периодизации истории культуры является выделение культуры эпохи Возрождения как самостоятельного периода развития культуры, в то время как в исторической науке данная эпоха считается поздним Средневековьем или ранним Новым временем.

Культура и природа

Взаимодействие культуры и природы — это одна из проблем культурологии.

Марк Порций Катон Старший ввёл понятие культуры, определяя его как возделывание, улучшение, почитание, относя его к обработке земли. В таком понимании культура предстаёт как сотрудничество человека с природой, направленное на взаимную пользу. При таком сотрудничестве человек принимает от природы её материальные составляющие, черпает замыслы, учится, в ответ обогащая природу творчеством своего труда, одухотворяя её. Действия же направленные на разрушение природы не могут не навредить и человечеству в ней живущему. Такие действия не могут являться результатом высшей сознательной деятельности, проявлением которой и является культура.

Современное, не редко встречающееся противопоставление культуры и природы возможно при допущении мысли об отдельности человеческого существования от природы и отождествления культуры и городской жизни, цивилизации. Не трудно найти примеры проявлений, относящихся к городской жизни которые не могут быть отнесены к области культуры и даже стать примером упадка культуры и её отсутствия. Подобные мнения можно найти в работах И. Г. Гердера, Н. А. Бердяева, Н. К. Рериха [18] .

Не трудно убедиться, что отстранение человека от принципов разумного сотрудничества с природой, его порождающей, приводит к упадку накопленного культурного достояния, а после и к упадку самой цивилизованной жизни. Примером тому могут служить упадок многих развитых государств древнего мира и многочисленные проявления кризиса культуры в жизни современных мегаполисов.

Современное понимание культуры

В этой статье не хватает ссылок на источники информации.

Культура антропологическая — со стороны деятельности — есть способ человеческой жизнедеятельности по преобразованию природы, общества и самого человека, выраженный в продуктах материального и духовного творчества.

Культура аксиологическая — («аксиоc» — ценность) — ценностная оценка — есть совокупность произведений человеческой деятельности, ценность которых общепризнана внутри определённых социальных систем, эта совокупность служит духовной основой и признаком для данной социальной организации.

Культура информационно-семиотическая — есть социально значимая информация, передающаяся из поколения в поколение и выражающаяся через ценности, нормы, смыслы и знаки (символы).

Культура и цивилизация

Цивилизация возникает там, где умирает культура. Освальд Шпенглер

Современное понятие «культуры» как цивилизации в основном сформировалось в XVIII — начале XIX веков в Западной Европе. В дальнейшем это понятие, с одной стороны, стало включать различия между разными группами людей в самой Европе, а с другой стороны — различия между метрополиями и их колониями по всему миру. Отсюда то, что в данном случае понятие «культуры» является эквивалентом «цивилизации», то есть антиподом понятия «природа». Используя такое определение, можно с лёгкостью классифицировать отдельных людей и даже целые страны по уровню цивилизованности. Отдельные авторы даже определяют культуру просто как «всё лучшее в мире, что было создано и сказано» (Мэтью Арнольд), а всё, что не попадает в это определение, — хаос и анархия. С этой точки зрения, культура тесно связана с социальным развитием и прогрессом в обществе. Арнольд последовательно использует своё определение: «…культура является результатом постоянного совершенствования, вытекающего из процессов получения знаний обо всём, что нас касается, её составляет всё лучшее, что было сказано и помыслено» (Арнольд, 1882).

На практике, понятие культуры относится ко всем лучшим изделиям и поступкам, в том числе в области искусства и классической музыки. С этой точки зрения, в понятие «культурный» попадают люди, каким-либо образом связанные с этими областями. При этом люди, причастные к классической музыке, находятся по определению на более высоком уровне, чем любители рэпа из рабочих кварталов или аборигены Австралии.

Однако в рамках такого мировоззрения, существует своё течение — где менее «культурные» люди рассматриваются, во многом, как более «естественные», а «высокой» культуре приписывается подавление «человеческой природы». Такая точка зрения встречается в работах многих авторов уже начиная с XVIII-го века. Они, например, подчёркивают, что народная музыка (как созданная простыми людьми) честнее выражает естественный образ жизни, в то время как классическая музыка выглядит поверхностной и декадентской. Следуя такому мнению, люди за пределами «западной цивилизации» — «благородные дикари», не испорченные капитализмом Запада.

Сегодня большинство исследователей отвергают обе крайности. Они не принимают как концепцию «единственно правильной» культуры, так и полное противопоставление её природе. В данном случае признаётся, что «неэлитарное» может обладать столь же высокой культурой, что и «элитарное», а «незападные» жители могут быть столь же культурными, просто их культура выражается другими способами. Однако в данной концепции проводится различие между «высокой» культурой как культурой элит и «массовой» культурой, подразумевающей товары и произведения, направленные на потребности простых людей. Следует также отметить, что в некоторых работах оба вида культуры, «высокая» и «низкая», относятся просто к различным субкультурам.

Немецкий представитель философии жизни Освальд Шпенглер излагал взгляд на культуру как на множество самостоятельных организмов (различных народов), которые проходят собственный эволюционный цикл, длящийся несколько сотен лет, и, умирая, перерождаются в свою противоположность — цивилизацию. Цивилизация противопоставляется культуре как сменяющий её этап развития, где не востребован творческий потенциал отдельной личности и главенствующим является мёртвый, бесчеловечный техницизм.

Культура как мировоззрение

В эпоху Романтизма учёные в Германии, особенно интересовавшиеся национальными движениями, направленными на объединение страны из отдельных княжеств, а также движениями национальных меньшинств против Австро-Венгерской империи, сформировали понятие культуры как «мировоззрения». В такой системе взглядов различные и несопоставимые друг с другом мировоззрения являются основными отличиями этнических групп. Несмотря на прогрессивность по сравнению с более ранними взглядами, такой подход всё ещё сохранял различия между «цивилизованной» культурой и культурой «примитивной», или «племенной».

К концу XIX столетия антропологи расширили понятие культуры так, что оно стало включать большее разнообразие обществ. Исходя из эволюционной теории, они предполагали, что люди должны развиваться одинаково, и уже сам факт, что люди имеют культуру, следует из самого определения процесса человеческого развития. При этом, однако, они показывали нежелание учитывать биологическую эволюцию для иллюстрации различий между определёнными культурами — подход, позже вылившийся в различные формы расизма. Они верили, что биологическая эволюция наиболее полно отражает само понятие культуры, понятие, которое антропологи могли бы применить и к обществам без письменности и имеющим её, кочевым и оседлым народам. Они аргументировали это тем, что в ходе своей эволюции человек выработал единую систему получения и применения знаний, а также способность передавать их другим людям в виде абстрактных символов. Как только человеческие индивидуумы узнали и изучили такие символические системы, эти системы начали развиваться независимо от биологической эволюции (другими словами, один человек может получить знания другого человека, даже если они оба никак не связаны биологически). Такая способность оперировать символами и получать социальные навыки смешивает старые аргументы в споре «человеческой природы» и «воспитания». Таким образом, Клиффорд Гиртз и другие утверждали, что человеческая физиология и мышление развивались как результат первых культурных действий, и Миддлтон, заключил, что человеческие «инстинкты были сформированы культурой».

Группы людей, живущие отдельно друг от друга, создают различные культуры, между которыми, однако, может происходить частичный обмен. Культура постоянно изменяется, и люди могут изучать её, делая этот процесс самой простой формой адаптации к изменяющимся внешним условиям. Сегодня антропологи рассматривают культуру не просто как продукт биологической эволюции, а как её неотъемлемый элемент, главный механизм адаптации человека к внешнему миру.

Согласно этим взглядам, культура представляется как система символов с функцией адаптации, которая может меняться от одного места к другому, позволяя антропологам изучать различия, выражающиеся в конкретных формах мифов и ритуалов, инструментах, формах жилищ и принципах устройства деревень. Таким образом, антропологи проводят различие между «материальной культурой» и «символической культурой», не только потому что эти понятия отражают различные сферы деятельности человека, но и потому что они содержат различные исходные данные, требующие различных подходов при анализе.

Такой взгляд на культуру, ставший доминирующим в промежутке между двумя мировыми войнами, говорит о том, что каждая культура имеет свои границы и должна рассматриваться как единое целое с использованием собственных положений. В результате этого появилось понятие «культурного релятивизма», мнения, согласно которому один человек может принять действия другого человека, используя понятия его культуры, а элементы его культуры (обряды и т. д.) — через понимание системы символов, частью которых они являются.

Таким образом, мнение, что культура содержит символические коды и способы их передачи от одного человека другому означает, что культура, хотя и ограниченно, постоянно меняется. Культурные изменения могут быть как результатом создания новых вещей, так и происходить в момент контакта с другой культурой. Оставаясь в мирных рамках, контакт между культурами приводит к заимствованию (через изучение) различных элементов, то есть взаимопроникновению культур. В условиях противостояния или политического неравенства, люди одной культуры, конечно же, могут захватывать культурные ценности другого сообщества или навязывать свои ценности («окультуривание»).

За время существования цивилизации, все сообщества принимали участия в процессах распространения, взаимопроникновения и навязывания своей культуры, поэтому сегодня немногие антропологи рассматривают каждую культуру только внутри собственных рамок. Современные учёные считают, что элемент культуры нельзя рассматривать только в её собственных рамках, это можно делать только в широком разрезе взаимоотношений между различными культурами.

Помимо указанных процессов, на элементы культуры оказывает сильное влияние миграция людей. Такой феномен, как колониальная экспансия, а также массовая миграция, в том числе в виде работорговли, стали значимым фактором, влияющим на разные культуры. В результате некоторые сообщества приобрели значительную неоднородность. Некоторые антропологи утверждают, что такие группы объединяются общей культурой, преимуществом которой является возможность изучения разнородных элементов в качестве субкультур. Другие же утверждают, что единой культуры существовать не может, а разнородные элементы формируют мультикультурное сообщество. Распространение доктрины мультикультурности совпало со всплеском движений по самоидентификации, требующей признания культурной уникальности социальных подгрупп.

Социобиологи также утверждают, что культуру можно рассматривать с точки зрения элементарных элементов, с помощью которых происходит культурный обмен. Такие элементы, или «meme», как они были названы Ричардом Докинсом в своей книге «The Selfish Gene», опубликованной в 1976, аналогичны понятию генов в биологии. Несмотря на то, что такая точка зрения приобрела некоторую популярность, большинство академических учёных её полностью отвергают.

Культура как нормы поведения

Следующее распространённое понимание понятия культуры слагается из трёх составляющих:

• Жизненные ценности
• Нормы поведения
• Артефакты (материальные произведения)

Жизненные ценности обозначают самые важные в жизни понятия. Они являются основой культуры.

Нормы поведения отражаются в понятиях Мораль и Нравственность. Они показывают, как люди должны повести себя в различных ситуациях. Правила, формально закреплённые в государстве, называются Законами.

Артефакты, или произведения материальной культуры, обычно являются производными от первых двух составляющих.

Стало правилом, что археологи работают с элементами материальной культуры, а социальные антропологи сосредотачиваются на символической культуре, хотя в конечном итоге обе группы учёных, конечно, обмениваются информацией друг с другом. Кроме того, антропологи понимают «культуру» не только как набор объектов или товаров, но и как процессы, создающие эти товары и делающие их ценными, а также как социальные отношения, в которых эти объекты используются.

Обобщенное определение культуры

Культурой называется позитивный опыт и знания человека или группы людей, ассимилированный в одной из сфер жизни (в человеке, в политике, в искусстве и т. д.).

Культура — искусственная среда (В. П. Комаров, Факультет Системы управления, информатики, электроэнергетики, МАИ). Под словом «культура» воспринимается абсолютно всё, созданное человеком. Любой предмет, созданный человеком, является частью культуры.

Позитивный опыт и знания — это опыт и знания, которые несут выгоду для их носителя и вследствие этого им используются.

Под ассимиляцией понимается процесс преобразования сущности, при котором сущность становится активной частью другой сферы жизни. Ассимиляция связана с изменением формы сущности.

Активная часть сферы жизни — это та часть, которая оказывает влияние на человека.

Академик В.С. Степин определил культуру как систему исторически развивающихся надбиологических программ человеческой жизнедеятельности, обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во всех ее основных проявлениях [19] .

Таким образом, культура (оцениваемое как опыт и знания) при ассимиляции в сферу архитектуры становится элементом материальной культуры — строением. Строение, как объект материального мира, влияет на человека через его органы чувств.

При ассимиляции опыта и знания народа одним человеком (изучение математики, истории, политики и т. п.) мы получаем человека имеющего математическую культуру, политическую культуру и т. д.

Субкультура имеет следующее объяснение. Так как распределение знания и опыта в обществе не равномерно (у людей разные умственные способности), а опыт, актуальный для одного социального слоя, не будет актуальным для другого (богатому нет нужды экономить на продуктах, выбирая что подешевле), в связи с этим культура будет иметь дробление.

Изменения в культуре

Этот раздел должен быть полностью переписан.

Развитие, изменения и прогресс в культуре практически тождественно равны динамике, оно выступает как более общее понятие. Динамика — упорядоченное множество разнонаправленных процессов и трансформаций в культуре, взятых в рамках определённого периода

• любые изменения в культуре причинно-обусловлены многими факторами
• зависимость развития любой культуры от меры инновационности (соотношение стабильных элементов культуры и сферы экспериментов)

• природные ресурсы
• коммуникационный
• культурная диффузия (взаимное проникновение (заимствование) культурных черт и комплексов из одного общества в другое при их соприкосновении (культурном контакте)
• хозяйственные технологии
• социальные институты и организации
• ценностно-смысловой
• рационально-познавательный

Изучение культуры

Культура выступает предметом изучения и рефлексии в рамках целого ряда академических дисциплин. В числе основных — культурология, культурные исследования, культурная антропология, философия культуры, социология культуры и другие. В России основной наукой о культуре считается культурология, в то время как в западных, преимущественно англоговорящих, странах, термин культурология обычно понимается в более узком смысле как изучение культуры как культурной системы [20] [21] . Общей междисциплинарной областью исследования культурных процессов в этих странах выступают культурные исследования (англ. cultural studies ) [22] . Культурная антропология занимается изучением многообразия человеческой культуры и общества, и одной из основных её задач является объяснение причин существования этого многообразия. Исследованием культуры и её феноменов при помощи методологических средств социологии и установлением зависимостей между культурой и обществом занимается социология культуры [23] . Философия культуры представляет собой специфически-философское исследование сущности, значения и статуса культуры [24] .

Примечания

1. ↑ * Культурология. XX век. Энциклопедия в двух томах / Главный редактор и составитель С.Я.Левит. — СПб. : Университетская книга, 1998. — 640 с. — 10 000 экз, экз. — ISBN 5-7914-0022-5
2. ↑ Выжлецов Г. П. Аксиология культуры. — СПб.: СПбГУ. — С.66
3. ↑Пелипенко А. А., Яковенко И. Г.Культура как система. — М .: Языки русской культуры, 1998.
4. ↑ 123Этимология слова «культура» — Архив рассылки по культурологии
5. ↑«cultura» в переводных словарях — Яндекс. Словари
6. ↑ Сугай Л. А. Термины «культура», «цивилизация» и «просвещение» в России XIX — начала XX века//Труды ГАСК. Выпуск II. Мир культуры.-М.:ГАСК, 2000.-с.39-53
7. ↑ Гулыга А.В. Кант сегодня // И. Кант. Трактаты и письма. М.: Наука, 1980. С. 26
8. ↑ Ренофанц И. Карманная книжка для любителя чтения русских книг, газет и журналов. СПб., 1837. С. 139.
9. ↑ Черных П.Я Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., 1993. Т. I. С. 453.
10. ↑ Велланский Д.М Основные начертания общей и частной физиологии или физики органического мира. СПб., 1836. С. 196—197.
11. ↑ Велланский Д.М Основные начертания обшей и частной физиологии или физики органического мира. СПб., 1836. С 209.
12. ↑ Сугай Л. А. Термины «культура», «цивилизация» и «просвещение» в России XIX — начала XX века//Труды ГАСК. Выпуск II. Мир культуры.-М.:ГАСК, 2000.-с.39-53.
13. ↑ Бердяев Н. А. Смысл истории. М., 1990 °C. 166.
14. ↑ Рерих Н.К Культура и цивилизация М., 1994. С. 109.
15. ↑Николай Рерих. Синтез
16. ↑ Белый А Символизм как миропонимание С 18
17. ↑ Белый А Символизм как миропонимание С 308
18. ↑ Статья «Боль планеты» из сборника «Твердыня пламенная» http://magister.msk.ru/library/roerich/roer252.htm
19. ↑ Новая философская энциклопедия. М., 2001.
20. ↑ White, Leslie «The Evolution of Culture: The Development of Civilization to the Fall of Rome». McGraw-Hill, New York (1959)
21. ↑ White, Leslie, (1975) «The Concept of Cultural Systems: A Key to Understanding Tribes and Nations, Columbia University, New York
22. ↑ Усманова А. Р. «Культурные исследования» // Постмодернизм: Энциклопедия / Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом, 2001. — 1040 с. — (Мир энциклопедий)
23. ↑ Абушенко В. Л. Социология культуры // Социология: Энциклопедия / Сост. А. А. Грицанов, В. Л. Абушенко, Г. М. Евелькин, Г. Н. Соколова, О. В. Терещенко. — Мн.: Книжный Дом, 2003. — 1312 с. — (Мир энциклопедий)
24. ↑ Давыдов Ю. Н. Философия культуры // Большая советская энциклопедия

Литература

• Georg Schwarz, Kulturexperimente im Altertum, Berlin 2010.
• [1] Этимология слова «культура»
• [2] Ионин Л. Г. История слова «культура». Социология культуры. -М.: Логос, 1998. — с.9-12.
• [3] Сугай Л. А. Термины «культура», «цивилизация» и «просвещение» в России XIX — начала XX века//Труды ГАСК. Выпуск II. Мир культуры.-М.:ГАСК, 2000.-с.39-53.
• [4] Чучин-Русов А. Е. Конвергенция культур.- М.:Магистр, 1997.
• Асоян Ю., Малафеев А. Историография концепта «cultura» (Античность — Ренессанс — Новое время) // Асоян Ю., Малафеев А. Открытие идеи культуры. Опыт русской культурологии середины XIX — начала XX веков. М. 2000, с. 29-61.
• Зенкин С. Культурный релятивизм: К истории идеи // Зенкин С. Н. Французский романтизм и идея культуры. М.: РГГУ, 2001, с. 21-31.
• Коротаев А. В., Малков А. С., Халтурина Д. А.Законы истории. Математическое моделирование развития Мир-Системы. Демография, экономика, культура. 2-е изд. М.: УРСС, 2007.
• Луков Вл. А.История культуры Европы XVIII–XIX веков. — М.: ГИТР, 2011. — 80 с. — 100 экз. — ISBN 978-5-94237-038-1
• Лич Эдмунд. Культура и коммуникация: логика взаимосвязи символов. К использованию структурного анализа в антропологии. Пер. с англ. — М.: Издательство «Восточная литература». РАН, 2001. — 142 с.
• Маркарян Э. С. Очерки истории культуры. — Ереван: Изд. АрмССР, 1968.
• Маркарян Э. С. Теория культуры и современная наука. — М.: Мысль, 1983.
• Флиер А. Я. История культуры как смена доминантных типов идентичности // Личность. Культура. Общество. 2012. Том 14. Вып. 1 (69-70). С. 108—122.
• Флиер А. Я. Вектор культурной эволюции // Обсерватория культуры. 2011. № 5. С. 4-16.
• Шендрик А. И. Теория культуры. — М.: Издательство политической литературы «Единство», 2002. — 519 с.

• Антропология культурная
• Вавилин Е. А., Фофанов В. П. Исторический материализм и категория культуры: Теоретико-методологический аспект. Новосибирск, 1993.
• Ассоциация культурологических кафедр и научных центров
• Гуреев, М. В. Основные угрозы и опасности для культуры в XXI веке., [5]
• Историческое развитие понятия «культура»
• Келле В. Ж.Процессы глобализации и динамика культуры // Знание. Понимание. Умение. — 2005. — № 1. — С. 69-70.
• Колин К. К.Неоглобализм и культура: новые угрозы для национальной безопасности // Знание. Понимание. Умение. — 2005. — № 2. — С. 104-111.
• Колин К. К.Неоглобализм и культура: новые угрозы для национальной безопасности (окончание) // Знание. Понимание. Умение. — 2005. — № 3. — С. 80-87.
• Культура в СССР = субкультура российской интеллигенции
• Луков М. В.Культура повседневности // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». — 2008. — № 4 — Культурология.
• Луков М. В.Обыденная культура и культура повседневности // Знание. Понимание. Умение. — 2005. — № 3. — С. 199-203.
• Педагогика Культуры — освещение вопросов культуры и самосовершенствования
• Термин «культура» и его смысл в античности и Средневековье
• Сборник новостей о культуре
• Статьи Николая Рериха о культуре
• Флиер А. Я.Современная культура как тенденция // Информационный гуманитарный портал «Знание. Понимание. Умение». — 2012. — № 1 (январь — февраль) (Архивировано WebCite®).
• Энциклопедия культур Deja Vu

Для улучшения этой статьи желательно ? :

• Найти и оформить в виде сносок ссылки на авторитетные источники, подтверждающие написанное.
• Проверить достоверность указанной в статье информации.
• Переработать оформление в соответствии с правилами написания статей.
• Добавить иллюстрации.

Необходимо освещение с различных точек зрения.

Эта статья или раздел нуждается в переработке.

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое «Культура» в других словарях:

КУЛЬТУРА — (лат. cultura возделывание, воспитание, почитание) универсум искусственных объектов (идеальных и материальных предметов; объективированных действий и отношений), созданный человечеством в процессе освоения природы и обладающий структурными,… … Философская энциклопедия

КУЛЬТУРА — (от лат. возделывание, воспитание, образование, развитие, почитание) совокупность искусственных порядков и объектов, созданных людьми в дополнение к природным, заученных форм человеч. поведения и деятельности, обретенных знаний,… … Энциклопедия культурологии

КУЛЬТУРА — это приблизительно все то, что делаем мы и чего не делают обезьяны. Лорд Раглан Культура это то, что остается, когда все остальное забыто. Эдуар Эррио Культура есть орудие университетских профессоров для производства университетских профессоров.… … Сводная энциклопедия афоризмов

КУЛЬТУРА — (лат. cultura, от colere заботиться, обрабатывать). 1) обработка почвы, возделывание, уход за растениями. 2) образование, просвещение, развитие, совершенствование духовной и материальной жизни народа. Словарь иностранных слов, вошедших в состав… … Словарь иностранных слов русского языка

культура — ы, ж. culture f. <, лат. cultura. 1. Разведение, выращивание (растений). Сл. 18. Реченный садовник .. деревам и цветам, которыя к украшению садов принадлежат, имена знает, и в культуре их .. искусство имеет. 1747. МАН 8 575. Здесь <на… … Исторический словарь галлицизмов русского языка

КУЛЬТУРА — КУЛЬТУРА, культуры, жен. (лат. cultura) (книжн.). 1. только ед. Совокупность человеческих достижений в подчинении природы, в технике, образовании, общественном строе. История культуры. Развитие культуры происходит скачками. 2. То или иное… … Толковый словарь Ушакова

КУЛЬТУРА — (от латинского cultura возделывание, воспитание, образование, развитие, почитание), исторически определенный уровень развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, в… … Современная энциклопедия

Культура — (от латинского cultura возделывание, воспитание, образование, развитие, почитание), исторически определенный уровень развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, в… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

КУЛЬТУРА — (от лат. cultura возделывание воспитание, образование, развитие, почитание), исторически определенный уровень развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, в их… … Большой Энциклопедический словарь

Культура — исторически определённый уровень развития общества, творческих сил и способностей человека, выраженный в типах и формах организации жизни и деятельности людей, в их взаимоотношениях, а также в создаваемых ими материальных и духовных ценностях.… … Исторический словарь

культура — 1. Совокупность материальных и духовных ценностей, созданных обществом и характеризующих определенный уровень его развития. Здесь различается культура материальная и духовная. В более узком смысле термин относится именно к культуре духовной.… … Большая психологическая энциклопедия