Что такое кризис с философской точки зрения

МАЛАХОВ А.Н.
К.ф.н., доцент, зав. кафедрой философии,
Санкт-Петербургский государственный университет низкотемпературных и пищевых технологий

Кризис как философская категория

Поскольку процесс познания – это вечный путь в непознанное, то человек постоянно открывает для себя что-то новое в меняющемся мире явлений, вводит в научный оборот новые понятия, отказывается от старых. Каждая наука оперирует определенным кругом понятий, использование которых формирует язык данной науки. Старые понятия часто конкретизируются и поднимаются на более высокий уровень абстракции. Таким образом, с помощью языка науки создается, накапливается и передается научное знание. Следует обратить внимание на одну деталь, связанную с процессом формирования понятий. Довольно часто новые понятия создаются на основе гипотетических предположений о тех или иных объектах, их свойствах и признаках. Так, например, возникло представление об атоме у Демокрита. Так было сделано предположение о существовании позитрона П.Дираком.

Философское познание мира осуществляется с помощью философских категорий. Категория (от гр. kategoria – высказывание) форма рационального познания и осознания действительности в общих понятиях. Философские категории обладают признаком всеобщности, они отражают в понятиях всеобщие способы отношения человека к миру, наиболее общие и существенные свойства природы, общества и мышления. С помощью философских категорий осуществляется идеальное преобразование объективного мира, его познания и целостного осмысления. Философское мировоззрение есть система наиболее общих теоретических взглядов на мир, о том, как он возник, и по каким всеобщим законам он развивается. Этим философия отличается от ненаучного, религиозного мировоззрения, которое основывается на вере в чудо, в сверхъестественное.

Чем значительнее происходящие в мире перемены, тем острее человек ощущает потребность в мировоззренческих ориентирах, причем каждый человек ищет эти ориентиры сам, опираясь на собственный опыт, знания и духовные силы. Философия является способом познания и преобразования мира, это важнейший компонент национальной культуры. Она дополняет и завершает любое специальное образование, помогает стать специалисту интеллигентом. Можно ли представить себе интеллигента без универсальных знаний и научного философского мировоззрения?

Кризис (от гр. krisis – решение, исход, перелом). На философском языке кризис обозначает пограничное состояние системы, состояние близкое к переходу системы в новое качественное состояние. Если происходит частичное преобразование какой-либо сферы общественной жизни, не затрагивающее основ существующей экономической, политической или экологической системы в общественной науке употребляется термин «реформа» (от лат. reformo — преобразовываю). Реформа – это сознательное, целенаправленное изменение порядка функционирования социальной системы.

Кризис – одно из центральных понятий философии. В идеалистической, религиозной философии оно восходит к эсхатологическим мифам, т.е. мифам о предстоящем конце света. В материалистической философии под кризисом понимаются глубокие потрясения в той или иной сфере общественной жизни, или в обществе в целом, вызывающие изменения в научной картине мира. Одна из глав работы В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» посвящена анализу начавшейся в конце XIX – начале XX в. революции в естествознании, в частности в физике, благодаря открытию явлений радиоактивности, электрона, сложной структуры атома, считавшихся ранее последними, неделимыми «кирпичиками мироздания». Эти обстоятельства вызвали состояние кризиса философских идей, лежащих в основании старых физических представлений. Революция в естествознании существенно изменила естественнонаучные и философские представления о материи, движении, пространстве, времени и т.д.

Революция в науке сопровождалась коренной ломкой ее основных понятий, изменением содержания старых и возникновением новых, которые радикально меняют строй и метод мышления ученых. Наличие широкого круга научных понятий облегчило процесс построения научной теории, которая свела в единую систему научного знания новые представления о достаточно большом круге явлений объективной реальности.

Тема кризиса – одна из общезначимых и сквозных в философии XX в. И это понятно: две мировых войны, установление тоталитарных режимов, кризис идей прогресса, рациональности и гуманизма, грандиозные экономические кризисы, невиданный рост промышленного производства и в то же время превращение техники из средства цивилизационного развития в орудие ядерной угрозы, глобальный экологический кризис – эти и подобные им явления порождают кризисное мироощущение. Оно находит многообразное выражение в искусстве, литературе, работе ученых и философов.

Как пишет Н.И.Лапин: «В социальных науках принято различать стабильное и кризисное состояние общества. Первое означает устойчиво воспроизводящийся порядок. Второе служит способом движения социальной системы от прежнего состояния, через дезинтеграцию и конфликт, к новому состоянию. В ходе своей эволюции любое общество неоднократно проходит динамический цикл «стабильность – кризис – новая стабильность»[204]. 1) Кризис, таким образом, есть нарушение прежнего равновесия и в то же время переход к новому.

Понятие «кризис» широко употребляется в науках о природе и обществе. Правда, в каждой естественной, военной, медицинской и технической науке существует свой термин, отражающий смысл происходящего процесса. Эти термины широко известны: катастрофа, революция, конфликт, война, стресс, депрессия и др. Все они обозначают крайнюю ступень развития противоречия, ведущую к разрушению явления. В ходе разрешения противоречия исчезает одна или обе противоположности, а на их месте возникает новое целое со своими противоречиями. Например, в ходе феодальных революций в Европе произошло исчезновение классов рабов и рабовладельцев, на арене истории появились новые классы – пролетариат и буржуазия.

Если противоречие развивается стихийно (дивергентная форма), то оно закономерно проходит все ступени, от зарождения, развития и обострения, достигая высшей точки развития – кризиса, в ходе которого явление гибнет или переходит в новое свое качество. Китайская пословица говорит: «Смерть гусеницы есть рождение бабочки». В развитие противоречия может включиться субъективный фактор – социальный интеллект, который способен остановить, погасить остроту противоречия, перевести его на уровень различия противоположностей. Такая форма развития противоречия носит название конвергентной. Конвергентный характер развития противоречий возможен при наличии единого основания, для общественных противоречий – наличие общих экономических законов. Как писал американский экономист Дж.Гэлбрейт в 60-е годы XX в. между социалистической и капиталистической экономикой вполне возможен процесс конвергенции. Но для этого наша страна, по его мнению, должна перейти к рыночной экономике, а капиталистические страны – к развитию элементов государственного планирования и государственного регулирования собственной экономики.

Современное российское общество длительное время находится в состоянии экономического и духовного кризиса. В состоянии экономического кризиса находится глобальная экономика, что заставляет нас вспомнить слова В.И.Ленина о загнивающем капитализме. Возможно, что он был прав. В последние два десятилетия об этом стали говорить и писать весьма авторитетные в своих странах социологи, политологи, экономисты, философы. Так, одна из глав книги Элвина Тоффлера и Хеди Тоффлера «Революционное богатство», называется «Капитализм: конец игры». Об этом же пишет Пол Кругман, в книге «Великая ложь» М., 2001. Владимир Циплин в книге «Гипноз разума» пишет: «Очевидно, что реально существующая на Земле экономика служит чему угодно, только не массовому человеку, какую бы страну не взять в качестве примера» (с. 219). Может быть действительно, капитализм, капиталистическая экономическая система исчерпала ресурсы. В работе «Империализм, как высшая стадия капитализма» В.И.Ленин отмечал, что коренные противоречия капитализма – самые глубокие и непреодолимые в рамках этой системы, в конечном счете, приведут ее к гибели.

Так капитализм неизбежно подготавливает и порождает войны. Это тот существенный недостаток капиталистической системы, который может стать одной из причин ее гибели. За несколько сот лет своего существования капитализм так и не сумел устранить такие недостатки как преступность, наркомания, проституция, социальное неравенство. Все эти пороки говорят о том, что это больное общество и историческая гибель его неизбежна. «Капиталисты делят мир, — писал В.И.Ленин, — не по своей особой злобности, а потому, что достигнутая ступень концентрации (капитала – А.М.), заставляет становиться на этот путь для получения прибыли: при этом делят они его «по капиталу», «по силе» — иного способа дележа не может быть в системе товарного производства и капитализма. Сила же меняется в зависимости от политического и экономического развития»[205]. 2) Экономический раздел и постоянный передел мира союзниками капиталистов и связанными с ними международными политическими союзами могут в любой момент поставить мир на грань мирового конфликта.

Конфликт (от лат. conflictus – столкновение) – процесс обнаружения и возможное основание для разрешения противоречий в целях, отношениях и действиях людей. Понятие «конфликт» и «кризис» употребляются для анализа социальных явлений. Экономический кризис возникает при потере обществом способности к инновациям, способности к обновлению. Г.Гегель говорил: «Устойчивость системы в ее неустойчивости», в способности изменяться.

Любой социальный кризис (экономический, политический, экологический, демографический, продовольственный и др.) имеет два вектора своего развития: пространственный и временной. Это значит, что пространственно он может захватить все страны – стать глобальным. И, во-вторых, он может быть продолжительным, затяжным или непродолжительным. Во всех случаях кризис означает, что существующая система (политика, экономика, культура) достигает предела, дальше которого существовать не может, что исчерпаны все ресурсы и смысл существования.

Социальные кризисы имеют не только отрицательную, но и положительную сторону, они могут стать началом крупных преобразований в обществе, вплоть до социальной революции, после чего могут возникнуть такие структуры и отношения, которые были невозможны раньше.

Как известно, общество представляет собой сложную социальную систему, продукт социального творчества людей. Сущность любой общественной системы составляют общественные отношения. Общественный организм может нормально функционировать, если не нарушаются фундаментальные принципы и соответствия в связях и отношениях. В противном случае в обществе развиваются глубокие противоречия. Оно переживает кризис. Это значит, что оно не может жить по-старому, возникает объективная необходимость его изменения, перехода в новое качественное состояние. Смерть старого и рождение нового общества происходит в условиях острейшей борьбы противоположных социальных сил. Старое общество не выдерживает напряжения внутренних противоречий: происходит взрыв, перерыв постепенности, скачок, в результате которого рождается новое общество, с новой системой общественных отношений.

Кризис общества начинается с кризиса его основы – сферы производства, что находит выражение в конфликте между производительными силами и производственными отношениями. Такой кризис ведет к кризису общества, препятствует его прогрессу, а в современных условиях угрожает самому существованию цивилизации.

Современная экономическая наука достаточно хорошо изучила экономические процессы капиталистического общества, способна предложить ряд научно обоснованных мер по стабилизации мировой экономической системы. В то же время, меры, принимаемые государственной властью с целью стабилизации экономической жизни малоэффективны. В своем выступлении на заседании Государственной Думы О.Г. Дмитриева дала нелицеприятную оценку отчету правительства по итогам реализации антикризисных мер: «Из стран «Двадцатки», из больших экономик в России самый большой спад производства по ВВП при самом высоком уровне инфляции». Совокупные расходы на преодоление кризиса составили 16 трлн. руб. или 40% от ВВП. У Китая 13%, а у США 20%, с учетом всех расходов федеральной резервной системы. По отчету Правительства РФ 85% ушло на поддержку финансовой системы, игру на фондовом рынке и спасение олигархов, на адресную поддержку крупных компаний. Эффективность в инвестиции в федеральные целевые программы составили 18%. Тем самым мы «Развратили еще больше собственников, мы стимулировали неэффективную экономику, социальное иждивенчество и социальный паразитизм крупных собственников»[206].

Государственно-монополистическое регулирование экономических и социальных процессов порождает новый комплекс противоречий, ведущих к обострению кризиса капитализма. Управление экономикой становится неэффективной. Политика вступает в противоречие с экономикой.

Ложь в политике, искусстве, религии, в культуре в целом, становится нормой. Все это является свидетельством духовного кризиса. Средства массовой информации развлекательными программами отвлекают внимание от острых противоречий и неразрешимых проблем современной экономической и политической жизни России и создают опасную иллюзию отсутствия экономических трудностей.

Современная философия разбивается на ряд философских направлений, пытающихся осмыслить сложную объективную реальность с различных мировоззренческих и методологических позиций. При всем их многообразии приходится признать, что достойной замены научной диалектико-материалистической системы философского знания нет. Обобщив данные общественно исторической практики и научного познания, философия марксизма открыла наиболее общие законы развития мира, в том числе законы развития человеческого общества. Связь ее с действительностью, с социальной практикой превращает ее в самосознание эпохи. Со времен Аристотеля она пытается решить проблему – как соотнести содержание высказываний о некотором сущем самим этим сущем, т.е. дать адекватное представление (понимание) сущего в системе философских категорий.

К.Маркс и Ф.Энгельс осуществили гениальный шаг вперед в истории революционной мысли прежде всего тем, что создали материалистическую диалектику и применили ее к переработке философии, политической экономии, истории, к обосновании политики и практики рабочего движения. Согласно Г.Гегелю, диалектика есть движущая сила всякого научного развертывания мысли и представляет собой единственный принцип, который вносит в содержание науки имманентную связь и необходимость. Только диалектико-материалистический подход к анализу явлений природы, общественной жизни и сознания позволяет вскрыть закономерности движущей силы их развития, научно предвидеть будущее.

Философия диалектического материализма установила, что всем вещам и процессам свойственно внутреннее противоречие, являющихся внутренней причиной саморазвития природных и общественных явлений. Противоречие не есть нечто неизменное неподвижное в явлении. Раз возникнув, те или иные противоречия развиваются, проходят определенные стадии, ступени. Явление не исчезает, не уступает место другим до тех пор, пока его противоречия не раскроются в полной мере. Только в процессе такого развития создаются предпосылки для скачка в новое качественное состояние. В этом процессе можно выделить два этапа: 1). Этап развития, развертывания противоречий, свойственных предмету и 2) этап, разрешения этих противоречий. В начале своего развития противоречие имеет характер различия, т.е. еще не развернувшегося противоречия. Затем различие углубляется, превращается в противоположность, стороны которого все меньше и меньше могут оставаться в рамках прежнего единства. Для назревшего противоречия характерно состояние борьбы противоположностей. К.Маркс в «Капитале» проанализировал оба этапа нарастания противоречий между трудом и капиталом, которые, по его мнению, должны завершиться и завершились социалистической революцией.

Если на первом этапе своего развития противоречие разрешается в рамках единства взаимосвязанных противоположностей, которые еще не накопили энергию разрушения существующего единства, то на этапе разрешения противоречий происходит снятие данного единства, его упразднение, что совпадает с коренным качественным изменением предмета. Термин «снятие» (нем. Aufhebung – отмена, упразднение) широко применяется в философии Г.Гегеля при истолковании закона отрицания отрицания.

Таким образом, в основании кризиса лежат внутренние существенные противоречия, которые, развиваясь, достигают стадии конфликта. На этом уровне противоположности, отношения между противоположностями находится в состоянии борьбы, а направлены на взаимоуничтожение. Субъективный фактор может остановить стихийное развитие событий погасить борющиеся силы, участвующие в конфликте, свести их до уровня борьбы противоположностей, и еще ниже – до уровня различия противоположностей.

204. Лапин Н.И. Тяжкие годы России, перемены истории, кризис, ценности, перспективы ВВ // Мир России. 1992. № 1. С. № 10-11.
205. В.И.Ленин. «Империализм, как высшая ступень капитализма». Полн. собр. соч., т. 27, с. 372-373.
206. О.Дмитриева. Мы выходим из кризиса еще более сырьевой страной //Труд – 7. 29.09.2009. с.7.

1. ФИЛОСОФСКИЕ АСПЕКТЫ КРИЗИСА

Традиционно философия определяется как исследование первопричин и начал всего мыслимого — универсальных принципов, в рамках которых существует и изменяется как бытие, так и мышление. Философия может рассматривать абсолютно все сферы нашей жизни, она помогает понимать природу того или иного явления. Так и экономическая составляющая тоже может быть описана с помощью философии. В частности, такое явление как кризис может быть описано философскими понятиями.

Итак, что же такое кризис с точки зрения философии? Кризис — это изменение положения некого маятника из стороны стабильности в противоположную сторону — нестабильности. Отсюда кризис — это изменение. Изменение в философии обозначается понятием «движение».

Движение — любое изменение вообще, начиная с пространственного перемещения предметов и заканчивая человеческим мышлением. Движение есть атрибут материи, неотъемлемое свойство любого материального объекта. Не существует материи без движения, как и наоборот. Движение — абстракция, отвлеченное нашим сознанием от реальных материальных предметов, свойство изменять свои параметры. Поэтому движение в «чистом виде» существует только в мышлении, в реальности же существует только движущиеся материальные объекты.

Движение существует в разнообразных формах. Разнообразие форм движения как атрибута материи определяет многообразие форм организации материи.

Ф. Энгельс выделил 5 основных форм движения:

1. механическое, связанное с перемещением тел в пространстве;

2. физическое, как движение молекул;

3. химическое — движение атомов внутри молекул;

4. органическое или биологическое, связанное с развитием белковой формы жизни;

5. социальное движение — все изменения в обществе. Википедия. Электронный доступ

Все эти формы движения взаимосвязаны между собой и более простые входят в более сложные, образуя качественно иную форму движения. Каждая из этих форм включает в себя бесконечное множество видов движения. Наиболее сложной формой движения является социальная, т. к. материальный носитель есть самый сложный вид материи.

Движение, как и материя, имеет сложную категориально-логическую структуру, выражается в системе субкатегорий. Такие категориальные пары как перемещение — покой и изменение — сохранение неразрывно связано движением. Перемещение — это некое превращение одного качественного состояния в некое другое качественное состояние. Так же перемещения различаются по скорости, ускорению и замедлению.

Скорость, ускорение и замедление — это межкатегориальные понятия, объединяющие количество и движение. Они характеризуют как перемещение, так и изменение. Балашов Л. Философия.

Отсюда и кризис так же связан с этими категориями. Перемещение неразрывно связано вообще с понятием «кризис», то есть любой кризис, как факт, «перемещается» с определенной скоростью, ускоряясь и замедляясь, изменяя свое качественное состояние. В какой- то период времени и можем сказать, что кризис остановился на определенное время, то есть пришел в состояние некого «покоя». Но после какого-то «толчка» все изменяется, при этом все стремятся сохранить ту ситуацию, при которой качественное состояние экономики было благополучным.

А для чего вообще нужно знать понятие скорости, а именно скорости кризиса и каким образом мы можем измерить ее? На интуитивном уровне мы осознаем, что это показатель необходим, понимая, что зная скорость кризиса можно реагировать определенным образом, чтобы как можно быстрее привести систему в состояния стабильности и роста. Но как же все-таки определить эту скорость, какие составляющие мы должны учитывать для ее измерения.

Скорость — векторная физическая величина, которая характеризует быстроту перемещения и направление движения материальной точки относительно выбранной системы отсчёта. Маркеев А.П. Теоретическая механика, — М.: Наука, 1990г. — с.15 Термин «скорость» означает быстроту изменения некой материальной точки во времени и в пространстве. Так говорят о скорости ветра, скорости изменения температуры, скорости поезда и многих других материальных объектах. К примеру, измеряя скорость движения поезда, берут две величины, это расстояние, которое прошел поезд, и время за которое он преодолел это расстояние. Такая скорость движения измеряется в км/час. Так же единицей измерения скорости материальной точки могут быть метр в секунду (м/с), узел (морская миля в час) и другие единицы измерения. Все это дает возможность количественно измерить скорость изменений.

Так же мы можем предположить, что и у скорости кризиса есть какие-то единицы измерения, которые измеряются каким-то образом. Не сложно понять, что одной величиной, от которой зависит скорость кризиса, является время. Чем меньше времени, вероятно, тем быстрее скорость кризиса, и наоборот, если время нестабильности достаточно протяженное, то это может свидетельствовать о том, что скорость кризиса не большая, протекает он вялотекущее. Но измерять скорость кризиса только временем недостаточно аргументировано. Должен существовать еще какой-то показатель, который бы мог раскрыть материальную сторону скорости кризиса, чтобы мы могли уже обоснованно судить о ней. Возможно это какой-то фактор, который влияет на кризис в общем, который, возможно, не совсем конкретно, но логично и обоснованно может служить для оценки скорости кризиса. Для поиска подобного фактора, думаю, необходимо обратиться к первоисточникам, к ученым, которые первые попытались объяснить, что такое кризис и как он связан с таким параметром как «движение»?

Для начала хотелось бы обратиться к К. Жюгляру, который первый доказал безусловную периодичность промышленных колебаний в Англии, Франции и Соединенных Штатах. То есть доказал, что происходят изменения в экономике, а, следовательно, эти изменения имеют определенное движение в определенную сторону. Изменения, по мнению Жюглара, происходит только по одной причине: периодическое колебание товарных цен. В этой теории «движением» обладает уровень цены. «Толчком» здесь служит факт того, что цены перестают расти.

М.И. Туган-Барановский исследовал роль ссудного капитала в процессе циклических колебаний экономики. Он отмечал, что повышение ссудного процента является верным признаком того, что свободного ссудного капитала в стране слишком мало для нужд промышленности и, делая отсюда вывод, что непосредственной причиной кризисов является не избыток ссудного капитала, не находящего себе применения, а его недостаток. Обладает движением в этой теории ссудный капитал, то есть его количество. Изменяясь в размере, уменьшаясь, ссудный капитал становится «толчком» для начала перемещения.

Н.Д. Кондратьев разработал теорию больших циклов конъюнктуры, более известная как теория «длинных волн» Кондратьева. В результате обработки данных им была выявлена тенденция, показывающая существование больших периодических циклов продолжительностью от 48 до 55 лет. Эти циклы включали в себя фазу подъема и фазу спада. Кондратьев полагает, что продолжительность длинного цикла определяется средним сроком жизни производственных и инфраструктурных сооружений (примерно 50 лет), которые являются одним из основных элементов капитальных благ общества. При этом обновление «основных капитальных благ» происходит не плавно, а толчками, а научно-технические изобретения и нововведения играют при этом решающую роль. Татарников Е.А.История экономических учений. Электронный доступ

Н.Д. Кондратьев выделяет «повышательную» и «понижательную» тенденции. Каждая из них имеет свое направление движения. Так для «повышательная» фазы «толчком» служит:

1. высокая интенсивность сбережений;

2. относительное обилие предложения и дешевизна ссудного капитала;

3. накопление мощных финансовых и предпринимательских центров;

4. низкий уровень товарных цен, который стимулирует сбережения и долгосрочное помещение капитала. Татарников Е.А. История экономических учений. Электронный доступ

Для «понижательной» фазы «толчком» является недостаток ссудного капитала, ведущий к повышению ссудного процента, и, в конечном счете, к свертыванию хозяйственной активности и падению цен.

Йозеф Шумпетер разработал теорию экономического развития, поставив в центр анализа те внутренние факторы, которые вызывают экономическое развитие системы. Динамическое изменение определяют такие факторы, как:

1. создание нового продукта;

2. использование новой технологии производства;

3. использование новой организации производства;

4. открытие новых рынков сбыта и источников сырья.

Именно эти факторы, по мнению Й. Шумпетера, создают «движение».

Все они пытаются объяснить: какие причины провоцируют смену тенденций с повышательной на понижательную и наоборот, но предположений о том, что влияет на скорость этих тенденции практически не описываются классиками. Возможно это потому, что о скорости кризиса практически не говорили в те времена, возможно они просто не считали важным оценивать скорость кризиса, так как это закономерное и повторяющееся явление, и его оценка скорости не приведет к быстрому восстановления экономики. Но в современном мире мы понимаем, что зная скорость кризиса, мы можем планировать свою деятельность, взвешенно принимать определенные антикризисные меры. Мы можем предугадывать, когда мы выйдем из кризиса и те самым можем наметить реализацию своих задумок.

Таким образом, мы можем сделать вывод о том, что кризис очень тесно связан с таким параметром, как «движение». Безусловно, кризис обладает определенной скоростью. На эту величину влияют какие-то факторы, обоснованно влияющие на скорость кризиса. Совершенно точно одним из таких факторов является время. Если наступает кризис на предприятии, в стране или мире и все процессы, которые ему свойственны, протекают быстро, то мы можем говорить, что скорость кризиса велика. Рассмотрев теории ученых, исследовавших кризис, мы выяснили, что с течением времени происходят изменения в экономической жизни общества. Эти изменения имеют направления «вверх», что означает улучшение, рост, процветание экономики, и «вниз» — спад, нестабильность. Постоянно в жизни общества происходит движение, ну а его характер зависит уже от многих разнообразных факторов.

Современный философский кризис

В современном обществе институт философского образования почти утратил свою социальную значимость, “рейтинг” философии, как общеобразовательной дисциплины, неуклонно падает, поэтому неудивительно, что философия в вузах может стать факультативным знанием. И это закономерно, так как философия остается интересной только для философов, которые худо-бедно кормятся ею, нужна она и тем, кто интересуется ею, хотя интересоваться можно вещами, не имеющими прямого отношения к современной жизни — например, памятниками старины. Философия становится предметом личного увлечения и интереса, но не более. Поэтому вопрос о том: «нуждается ли в философии современное общество?», становится все более актуальным.

Философов в современном мире больше, чем во всей истории философии. Но чем стала сама философия? Она мыслит себя либо в качестве “служанки науки или политической идеологии, или религиозной теологии”, обслуживающей их чисто в качестве некоторой оппонирующей инстанции, значение которой для современного человека, живущего в век научной рациональности, весьма сомнительно. Появление новых современных философских направлений, таких как феноменология, экзистенциализм, философская антропология, философская герменевтика и многих других, ничего не дало миру, т.к., ни одно из них не стало культурным лидером эпохи, не создало соответствующую духу времени единую мыслительную форму. Все новые направления свидетельствуют об отчаянной попытке спасти философию, но мир уже ни в какой философии не нуждается. Только этим объясняется обилие в ХХ веке философских направлений, сменяющих друг друга с калейдоскопической быстротой, но так и не обретших доминирующего положения в общественном сознании.

Когда-то, (во времена Средневековья), философия была “служанкой теологии”, потом мнила себя “царицей наук”, чтобы затем также стать их “служанкой”, ей не была чужда и роль “служительницы власти”, ее идеологическим оправданием. Но ведь, ни одна из этих функций не обосновывает ее права на существование в настоящее время: религия, наука и власть могут обойтись и без философии. Много ли живущих ныне ученых и политиков знают философию, апеллируют к ней при решении своих проблем? Кто из людей науки и искусства считает для себя обязательным чтение Платона, Канта, Гегеля или Хайдеггера? Думаем, таких не так уж много. Никто из людей, считающих себя образованными и культурными, вроде бы не сомневается в важности и необходимости философии, но кто из них так уж всерьез озабочен уровнем своей философской грамотности. Знание философии, конечно, никому не мешает, но, по мнению многих, ничему и не способствует, разве что создает имидж образованного эрудита.

В культурном обиходе современного человека философия давно уже предстает в виде собрания “мудрых изречений и мыслей”, цитируемых часто без какого-либо отношения к контексту, в котором они были высказаны. Она стала как бы “культурным фольклором”, соперничая в этом с народными пословицами и поговорками.

Былое величие философии, превратилось в руины для археологов. Но если мы обратим внимание за пределы философии, то увидим, что подобная ситуация почти во всех областях духовной деятельности человека. Нет больше великих писателей-творцов. Нет и композиторов, на премьеры которых нельзя достать билет. Живут, к счастью, еще крупные композиторы, но по своему влиянию на общество, по магическому воздействию на меломанов, по способности сделать музыку символом эпохи, они ни в какое сравнение не идут с Г.Малером или Шостаковичем. Совершенно тоже самое в архитектуре, в изобразительных искусствах. Кризис философии — это, безусловно, только часть, одно из проявлений гораздо более общего, гораздо более широкого и всеобъемлющего кризиса. Сегодняшняя специфика, безусловно, состоит в очень остром и хорошо обоснованном понимании того, что человечество в своем развитии зашло в тупик, из которого надо как-то выбираться. И что все те кризисы, о которых писали Андрей Белый или Кьеркегор, И.Аксаков или Шпенглер — кто угодно, в прежние времена, до второй половины XX века — это были, скорее, предчувствия, анализы тенденций, но не видение непосредственных угроз. Настало время бить тревогу не только на уровне философии, но уже на уровне общечеловеческом, общебытейном. Увы, это уже не старческое брюзжание о наступающем апокалипсисе или армагеддоне – а наша с вами реальность. Сегодня угрозы, некогда прогнозировавшиеся, очевидны и, более того, стали объектом естественнонаучного анализа. Они становятся объектами изучения медицины, физиологии, психологии, не говоря о биологии или глобальной экологии.

Сегодня рынок вырвался из хозяйственных границ, как джинн из бутылки, но если в материальной сфере, в экономике он проявляет себя больше как созидатель, чем как разрушитель, то в сфере духовности — наоборот. Свойство и цель рынка извлекать прибыль, поэтому он стремится из культуры духовности создать индустрию развлечения. Рынок быстро обнаружил, что производить и продавать суррогаты культуры гораздо прибыльнее, чем подлинные ее продукты.

О таком чудовищном подавлении культуры и духовности, какое сейчас фактически происходит, и подумать не могли Ницше и другие критики “цивилизации” из далекого и сравнительно недавнего прошлого, ничего подобного им в самом кошмарном сне не снилось. Если бы они увидели нынешние масштабы декультуризации, (может быть, точнее, — барьеры, воздвигнутые на пути к культуре), они бы сказали: “Что конец уже наступил, духовность не сдала свой экзамен”.

Тем не менее, перед нами встает классический вопрос: что делать?

О последствиях надо думать для всего человеческого рода, глобально. Но не только думать, но и действовать. Тезис Римского клуба “мысли глобально, действуй локально”, видимо устарел: — без глобальных действий не обойтись. Без этого человеческое общество становится неуправляемым рынком, который ничего, кроме саморазрушения, в конечном счете, не генерирует, (хотя рынок — мощная созидательная сила, если удерживать его в необходимых границах).

Необходимы глобальные изменения в сфере духовности. Они должны привести к более глубокому пониманию места человека в мире, его духовных возможностей, (как предпосылке всяких материальных усилий), его судьбы.

Но как осуществить глобальные изменения в духовной сфере человечества? Как сделать так, чтобы духовность стала востребованной среди масс? Эти вопросы заданы с опозданием, поэтому уже нужна, выражаясь на современный лад – духовная инженерия. А именно — глобальный идеал, способный вывести мир из тупика.

В связи с тем, что резко усиливается общественная культурная и духовная энтропия, нужно обеспечить необходимый философский и религиозный уровень “культурности” человеческого сообщества.

Изменить ситуацию с помощью силового давления власти ни к чему хорошему не приведет. Стратегии деятельности с развивающимися системами ограничивают привычные способы силового давления, которое традиционно воспринималось, как условие преобразования объектов. Простое увеличение силового давления на систему может привести к тому, что она будет повторять одни и те же состояния, и не порождать нового. Но небольшое воздействие – целительный укол, в нужном пространственно-временном локусе, — способно привести к формированию новых уровней организации, порождению новой устойчивой целостности.

Первой целительный укол должна получить преподаваемая в вузах философия, ибо она утратила свою монолитность, цельность, однопрограммность, приобрела извращенные формы, отошла от сути своего предназначения, скатившись в детали, — но по-прежнему остается учебным предметом. В таком качестве она подвергается быстрому саморазрушению, оставаясь как бы единотельной и весомой чисто физически, зрительно. По-прежнему, во всех высших учебных заведениях, в согласии с учебными стандартами, философия остается преподаваемой и продвигаемой дисциплиной, утратившей форму, внутреннее содержание и всякую реальную человеческую поддержку. Преподаватели философии паразитируют на созданном им суеверии — научности философии. Но, философия сама по себе не может быть дисциплинарным предметом. Ее призвание иное и это известно еще со времен Сократа, говорившего – что «философии нельзя и невозможно научить, к философии можно только прийти».

Философию нельзя воспринимать как профессию, ибо быть философом – это призвание, возможно духовная судьба одиночек, как некоторая обреченность. Если даже кто-то из студентов будет иметь выраженную способность к философствованию и потребность достроить свою духовную жизнь до полноты, то столкнувшись с преподаваемой философией, окажется в темном лесу, в котором философия представлена совершенно в упадническом виде. Вследствие этого, сейчас у многих к философии неприязненное отношение. Поэтому, право на существование, как преподаваемый предмет, имеет лишь «история философии» и не более.

Быть философом и знать философию — разные вещи и разные состояния. Нужно осознать такой факт, что философов очень мало, во много крат меньше, чем докторов и кандидатов философских наук. Старательно и систематически заниматься философией не означает быть философом. Философ это, прежде всего мыслитель, обладающий философским складом ума, это гуру, учитель жизни, наконец, это образ жизни, и даже “судьба”. Философ это призвание и поэтому очень редкое явление. Везде встречаем нелепость, парадокс: можно иметь репутацию “хорошего философа”, и в то же время не быть философом. Это факт нашего времени. Ведь много поэтов и певцов, а дар у некоторых. Быть философом, дано не каждому, зато знать ее, дано всем, кто пожелает.

Сегодня многие ученые философы признаются, что их собственная философия создает некоторый неуют, дискомфорт. И им становится не по себе, когда они начинают думать, что думают не как Сократ, и не как Платон, и даже не как Аристотель, т.е., комплексно, — но неполноценно. Как правило, чувство неполноценного философского знания не может быть присуще философу, но присуще его ученикам, ибо такое чувство свидетельствует, что это уровень – начинающего философа.

Быть настоящим философом — означает, помимо знания, еще и опыт собственной жизни, осмысливаемые вопросы собственного бытия, выстраивание собственной судьбы, как самостроительство на фоне и в виду миростроительства в мысли, порождаемой и далее управляемой философствующим человеком. В таком состоянии и находится истинный философ, ибо он образовал себя, как личность и как философ в момент соединении и совпадении этих двух качеств — ради наиболее разумного устроения этого мира и себя в этом мире. Тогда и не будет возникать чувства неполноценности знания. Ибо, хотя бы одно осознание человеком своей неотвратимой смерти, которая всеобщая и неотменимая, само это уже уравнивает всех со всеми и влечет каждого к жалению и объятию друг друга, побуждает друг друга любить, то есть добровольно выстраивать мир без насилия. Здесь философ и его слово действует как рефлексия на культуру и религию, универсализирует мир, как мир гуманный, в котором человек — гуманный и разумный, только в опоре на самого себя и силу духа, обретает способность спасти мир и себя в этом мире. Философ становится чрезвычайно увлеченный таким гуманным и ответственным делом, исполненным любви и неоспоримого величия. Такая личность ежемгновенно открыта встречной мысли, т.е., готова к непрерывному самоизменению — творческому росту, при сохранении собственной самости, — цельности и самобытности. Способ мышления таких людей обладает свободой, для которых истина — не изречение мудреца или пророка, а желаемая цель собственного поиска и личных размышлений. Философ — не знаток истины, он ее друг, ищущий путь к ней посредством диалога и взаимного обмена мнениями. Философия — не мудрость и не пророчество, а трудный, но увлекательный путь познания истины.

Теперь вопрос: может ли быть философом только тот, кто окончил философский факультет, преподает философию или работает в исследовательском институте, то есть профессионально занимается этой работой? Да нет же, конечно!. Нельзя путать профессиональную деятельность с функцией сознания, когда оно воистину становится философским. Зрелый философ всегда готов предложить культуре варианты иных мировоззренческих смыслов, лучшие, чем те, которые в ней сегодня доминируют и которые сегодня регулируют человеческую жизнедеятельность, и не важно, в какой исторический период живет он сам, ибо он друг истины. Он всегда способный ответить на вопросы — что я могу знать? что я должен делать? на что я смею надеяться? и что есть человек?

Кризисное состояния философии в обществе, является следствием того, что сейчас нет великих философов. Неудивительно, что Шпенглер говорил: «стыдно смотреть на тех, кто слывет сейчас за философов, когда на них смотришь в ретроспективе великих умов прошлого». И причина не только в этом, ибо философия потеряла простоту в общении с массами. Вспомним Сократа, к которому приходили люди и просили научить их быть добродетельными, ибо философ считался тем человеком, который мог научить добродетели. Давайте подумаем, придет ли сегодня к вузовскому преподавателю философии кто-либо с подобной просьбой. Скорей всего, нет, не придет, разве что найдется человек, остро нуждающийся в психиатрической помощи. А вот в различные религии люди приходят именно с такими просьбами — научите, как нам жить. Даже идут в тоталитарно – деструктивные секты, а не к профессиональным философам приходят. А почему к философам не идут? Потому что имидж философского знания утратил первоначальную форму и, большей частью, свое первоначальное предназначение и, как следствие, авторитет в обществе. Подойдет человек с тем же простым вопросом к философу, а он в ответ: — Каждый человек понимает смыслы мировоззренческих универсалий своей культуры, так как они с воспитанием, социализацией входят в ткань нашего сознания… и т.д., — вот и получается, что ушел человек без ответа на свой вопрос и сделал вывод не о философе, а о философии в целом. Вот поэтому такая философия никому не нужна.

Вот, что говорит статистика. Вопросы задавались будущим ученым, в основном это аспиранты гуманитарного профиля — юристы, экономисты, педагоги, филологи и др..

На Вопрос: “Что Вам удалось запомнить непосредственно из вузовского курса философии?”. Практически все отвечают: “Ничего”.

Второй Вопрос: “Помните ли Вы преподавателя, который читал Вам философию?”. Примерно 90% отвечают “Нет”. Иногда говорят “Да, симпатичная женщина, (мужчина)”.

Третий Вопрос: “Как Вы относитесь к философии?” Отвечают уклончиво, но если вызвать на откровенность, то прямо говорят: “Резко отрицательно”. “Почему?” — “Потому, что она совершенно бесполезна, отнимает драгоценное время, и в этом смысле даже вредна”.

Четвертый Вопрос: “Считаете ли Вы, что нет такой философии, к которой Вы отнеслись бы положительно?”. Примерно 60% отвечают: “Да, именно так я и считаю”, остальные колеблются: одни затрудняются ответить, другие говорят, что, возможно, “есть какая-то другая философия, но я, к сожалению, с ней не встретился”.

Из всего вышесказанного следует, что необходимо коренное переосмысление места философии во всей человеческой жизнедеятельности. Требуется новая парадигма с точки зрения определения ее места в обществе. И эта парадигма уже не передается такими словами, как идеология, полезная или бесполезная. Здесь требуются другие понятия. И если уже говорить о привычных образах, то это будет такое понимание, которое, скорее, будет чем-то напоминать античное представление о философии, понимаемой в качестве самоценной формы деятельности и человеческого существования. Итак, мы находимся в ситуации умирания существующей философии, и ожидания другой философии. Какой?

Философия нового времени должна опираться уже на исследования, ибо уже недостаточно просто конституировать мышление, исходя из интуиции самого философа, как личности, т.к., если философ не опирается на исследования самых разных гуманитарных наук, он создает представления, которые долго не живут. Она должна опираться на методику и технологию мышления побуждающей к самоактулизации самости. И наконец, необходимо выработать процедуры, способные изменить общественное мнение о философии, чтобы философия стала современной и общественно востребованной.

Более того, философия должна руководствоваться не только перечисленными выше принципами, но и повысить статус философа до статуса античных времен, иначе она не сможет ответить на вызовы современности, оставаясь в прежнем состоянии, будучи не эффективной. Должен быть показан образ идеального философа, который всегда способный дать ответ вызовам современности, ибо, что это за философ, который много говорит о методах философствования, о целях философии, и ее предназначении, а ответов на важные вопросы вызовов современности не имеет.

Кризис философии нашего времени, также является следствием того, что философия все еще действует в паре с наукой, подобно тому, как до этого она действовала в паре с религией. Сегодня приходится признать, что утопичной была сама ставка на науку. Ибо философия все-таки не конструирует, а познает, но иным образом, чем это делает наука. Она, действительно, есть познание того, что нельзя обнаружить ни в каком внешнем опыте, нельзя наблюдать обычным зрением, даже с помощью самых точных инструментов. Это область идеалов, идей, идеальных значений, которые, не имеют предмета в опыте. Так вот, теперь идеалы, идеи должны приобретать конкретную легитимную форму, и уже для глобализированного мира.

Мы являемся свидетелями естественного процесса глобализации. Поэтому идеалы и ценности должны быть способными к адаптации во всех культурах глобального общества. Например: древние Восточные культуры рассматривали нравственность условием открытия истины, (истина открывается только тому, кто прошел путь нравственного совершенствования). В Европейской культурной традиции — наоборот, сначала истина и только на ее основе возможна разумная нравственность. Так вот, новые глобальные идеалы должны сближать альтернативные подходы, не давая преимущества тому или другому варианту, ибо в ситуациях выбора того или иного глобального сценария развития человечества, с его разнообразием культурных систем, особенно важно не допускать ошибок, опасных для человечества.

Независимо от нашей оценки происходящего, мы все участники нового исторического этапа — приближающегося к завершающей стадии глобализации, поэтому скептические улыбки «умудренных» людей, инстинктивно уходящих от социально опасных вопросов, не решают задачу. Им легче сказать, что само собой «энергетический потенциал миллиардов людей сформирует энергетический потенциал гения, способного обеспечить прорыв в позитивное будущее». Все это говорит, что они сами не знают выхода из сложившейся ситуации и стыдятся признаться. Можно ли в современной сложнейшей кризисной ситуации, когда вопрос идет о судьбах человеческой цивилизации и когда очевидна нужда в выработке новой стратегии развития, не только отдельных стран, а уже для глобализующегося мирового социума, можно ли обойтись без глобального проекта? Ясно, что невозможно. Нужна новая стратегия человеческой жизнедеятельности, которая бы заложила фундамент будущей культурной традиции. Речь идет о поиске нового типа цивилизационного развития, вот куда должны быть направлены усилия философского сообщества, а не на критику друг друга. Нельзя выступать только в роли критика, и тем самым сбрасывать с себя ту ответственность за состояние общества, которую должно нести, в том числе, и прежде всего, и философское сообщество, иначе как оправдают свое существование. Лучше вместо критики занялись бы выработкой механизмов сотрудничества, для того, чтобы решать важнейшие проблемы. Хотим мы или не хотим сегодня это признавать, но энергетические потребности безопасного развития цивилизации заставят нас по новому взглянуть на проблемы организации мирового социума и важнейшую роль глобальной идеи в осмыслении направления мирового развития. Но не по принципу обоснования “золотого миллиарда” или игрой на конъюнктуре рынка, типа “устойчивого экономического развития”, а концепции, которая приведет к формированию социума оптимальной численности и иерархии. Философскому сообществу предстоит жить в едином мировом сообществе, в котором каждый из преподавателей философии, либо будет субъектом философии, либо будет его жалким объектом, броуновской частицей. Дело, конечно, не в том, на что претендует тот или иной духовный лидер, а исключительно в том, какую роль отводят ему его адепты, а вслед за ними, с определенным отставанием — общество. Похоже, что время больших претензий, (со стороны адептов), и больших ожиданий, (со стороны общества), прошло. Подобные утверждения могли бы быть опровергнуты примерами, но где они? Поэтому, если философия не станет субъектом глобальной идеи и Глобального Мировоззрения, или хотя бы его идеологом, тогда участь философии быть частью броуновского движения, как никогда близко, т.е. оказаться в новом глобализированом обществе в качестве микроскопической частицы производящей беспорядочные движения.

Начало ХХ1 века — время философов, осмысливающих этот рубеж, но прежде всего — самих себя. И эта работа должна быть особенно интенсивной, если они и в самом деле вознамерились сделать так, чтобы ХХ1 век не только случился, но был бы лучше предыдущего, хотя бы в одном отношении — в своей любвеобильности, а следовательно, и человечности. Этому должен способствовать выбор, который, еще предстоит сделать, в сторону глобальных идеалов гуманизма и культуры, сохраняя самобытность культурам индивидуальных миров. Если этот выбор осуществится, тогда ХХI век действительно может стать веком философов. Но, для этого необходимо изменить тип философствования.

Философия, когда она стала неклассической, начала ориентироваться на анализ различных сфер культуры, состояний культуры для того, чтобы понять, как жизненные смыслы универсалий культуры меняются исторически, как они нарабатываются, как их выявить и представить в виде философских категориальных систем, с которыми можно работать. И каждый раз философия снова и снова обращается к этому материалу. Но культура же — безграничный материал. Что же тогда в философии делать, в рамках неклассического подхода? Вот философы и становятся философами науки, социальные философы, философы политики, философами культуры, изучают какую-то отдельную область — эстетику, этику. Изучая отдельную область культуры, и работая в ней, они потом сравнивает выявленные мировоззренческие смыслы.

Таким образом, философия отошла от построения главного — абсолютной системы и поиска классических идеалов, т.к., философия в XX веке ориентируется на неклассический тип философствования. Но он предполагает и новое понимание предмета философии! Нужно так определить философию, чтобы и классика, и неклассика нашли свое место в этом обобщающем определении. Эта задача решаемая, если философию определить как рефлексию над мировоззренческими универсалиями культуры.

Культура несет на себе печать двух начал жизненного процесса человека — интеллектуального и духовного. Предназначение философии является сохранение той формы знания, в которой равноправно присутствуют и органично соединены интеллектуальное и духовное начала.

Разрыв между духовным и интеллектуальным в культуре, способен вызывать различные негативные последствия. Духовность в отрыве от рациональности может превращаться в фанатизм, антиинтеллектуализм, антигуманизм, опасный для человека, для культуры и цивилизации. С другой стороны, “свободный” от всякой духовности человеческий интеллект способен превратиться в страшное бесчеловечное чудовище. Только в единстве и взаимопроникновении они формируют гуманистическую культуру, отвечающую потребностям развития человеческой личности.

Взаимоотношения между философией и религией меняются от эпохи к эпохе, от культуры к культуре, варьируя от состояния мирного сосуществования, и даже растворения друг в друге, (как в раннем буддизме), до непримиримой конфронтации, как это было свойственно Европе 18 века. В настоящее время появляются попытки к диалогу между философией, религией и наукой, ибо их вынуждают современные условия — сформировать синтетическое миропонимание, гармонично синтезирующего современные научные факты и теоретические обобщения с проверенными веками религиозными ценностями и фундаментальными ходами систематической философской мысли. Но каким должно быть это синтетическое мировоззрение?

Наступило время, когда интуиция мира взывает к Глобальному Мировоззрению, способного установить идеалы и ценности, которые станут ориентиром для глобализированного общества.