Что такое дом с философской точки зрения

С точки зрения философии то, что я кого-нибудь люблю, объясняется не предметом любви, а способностью любить. Начиная с Сократа, любовь рассматривается как особое состояние человеческой души и человеческое отношение. В своих диалогах, таких, как «Федр», «Пир», Платон разрабатывает свою теорию любви. У Платона любовь – это отношение любящего к возлюбленному; отношение неравных. Любовь, по Платону, имеет два начала, которые находятся в человеке одновременно. Первое из них, влечение к удовольствиям, — это явление безнравственное, а второе, стремление к возвышенному, — это та самая возвышенная любовь, которой Платон более всего восхищается. Любовь в произведениях Платона — это явление идеальное, которое делает любящего человека гениальным, так как без конца он открывает в любимом человеке то, что скрыто от других, нелюбящих. Итак, следуя Платону, можно сделать вывод, что чувство любви — это чувство идеальное, которым человек наделяется свыше, с помощью бога Эрота. Бог любви в диалогах Платона предстает вечным стремлением к красоте, благу, а любовь — это всегда любовь к благу и бессмертию, проявление бессмертия в смертном существе. Античность оставила нам большое количество произведений о любви. Аристотель же настаивает на том, что в дружелюбии проявляется уравненность. Эпикур говорит о любви только как о любовных удовольствиях. У Лукреция же о любви говорится как о низкой чувственности. Августин говорит о любви как о мистической способности познания: «мы познаём в той мере, в какой любим». Вслед за Августином Б.Паскаль рассматривал любовь как движущую силу, приводящую человека к познанию Бога, а «логику сердца» — как основу истины. Любовь к Богу должна сопровождаться ненавистью к себе. Христос искупил грех человека. Для Р.Декарта и Б. Спинозы место любви — в сфере страстей. И.Кант и Г.Ф.Гегель не уделяли любви как таковой специального внимания. Основные положения европейской философии любви воспроизводятся Гегелем в рассуждении об основе семьи. Любовь для Фейербаха – это именно чувственное, страстное отношение, в котором мужчина и женщина дополняют друг друга. По В.С. Соловьёву, любовь – это отношение полного и постоянного обмена, утверждения себя в другом. Смысл любви – в преодолении эгоизма.

Идеи философии любви получили развитие также в работах В.Розанова, Н.Бердяева. По Шелеру в любой своей разновидности любовь есть незавершённая любовь к Богу. Наиболее фундаментальное в 20в. произведение на тему любви – «Метафизика любви» Д. фон Гильдебранда. У Э.Фромма любовь как способ преодоления одиночества, как созидательная и творческая сила, проявляющаяся главным образом в заботе, ответственности, уважении и знании; именно благодаря ей себялюбие оказывается полностью опосредованным любовью к ближнему.

Исключительная роль в понимании и утверждении смысла любви принадлежит христианской религии. Согласно ей, Бог есть любовь, любовь вообще, чистая любовь, поднимаясь к которой человек начинает жить в атмосфере любви и становится способным к любому конкретному её проявлению – может полюбить человека, животное, природу. В Новом Завете говорится: «..всякий любящий рождён от Бога и знает бога; Кто не любит, тот не познал Бога…» Понимание того, что человек без любви – жалкое, неполноценное существо, не постигающее смысла своего существования, выражено в словах апостола Павла: « Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая, или кимвал звучащий. Если я имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто… Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут и знание упразднится…Когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти прекратится. А теперь пребывают сии три: ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ; но любовь из них больше.» (1-е послание Коринфянам Апостол Павел 13,1-2). Христианская концепция любви, как она выражена в Новом Завете, выдвигает на первый план в понимании любви самопожертвование, заботу, дарение. К тому же в христианстве теория любви изначально оформляется как этика.

Как я вижу Дом

Дом — это сфера условий жизни современного человека.
Дом — это сфера вокруг человека, многомерная, не видимая глазом, но проживаемая, ощущаемая и мною, и окружающими.

Как я сейчас вижу — что такое Дом:

Во-первых, сами буквы слова раскрывают его суть. Буква Д сама по себе рисует дом, некую оформленность чего-то, а ОМ — звук созидания и творения. Вместе получается, что Дом — это оформленное творение, причем живое и развивающееся, т.к. в понятие ОМ заложено не умирание, а развитие и преображение.

Я узнала из Философии Синтеза, что Дом — это сфера условий жизни современного человека. Это показалось очевидным в переносном смысле, — т.е. в доме человека, где он живет, сложены все условия для его жизни. И, как говорится, — всё в дом, всё в дом)) Но потом я стала видеть, что мой Дом — это в буквальном смысле сфера вокруг меня, многомерная, не видимая глазом, но проживаемая, ощущаемая и мною, и окружающими. И в этой сфере «крутятся» «записи» моих условий жизни, а также мои мысли, чувства, возможности, эмоции, идеи, цели и задачи, информация о прошлом и варианты сложения будущих событий. Неоднократно замечала, что когда общаюсь с кем-то, взаимодействие идет не просто обменом словами, выражающими чувства, мысли, идеи, но каким-то образом складывается оформленное видение человека, формирующее некое «отношение».

И если разобраться, то эта сфера — это именно он — Дом — некая сфера условий, возможностей, мыслей, чувств, и так далее, с которой я и взаимодействую.

То есть, получается, взаимодействие людей — это взаимодействие этих сфер — Домов. А сам Человек — это одновременно фиксация, источник, разработчик и «пользователь» этой сферы.

Даже если посмотреть с той точки зрения, что мы действуем руками, ногами, а смотрим глазами, то, точнее говоря, мы используем возможности нашего тела, т.е. некий синтез физических данных, создающий отчасти сферу наших возможностей.

Сферу не обязательно понимать буквально, как шар. Есть же понятия сферы компетенции, сферы ответственности, то есть это может быть условно.
Хотя, как я вижу, и согласно физическим законам, определившим сферу как наиболее распространенную форму во Вселенной, именно сферическая форма является наиболее приемлемой для оформления в пространстве не только веществ и различных тел в микро- и макромире, но и той многомерной сферы условий и возможностей, которая складывается в понятие Дома как сферы условий человека.

Можно попробовать применить материалистический взгляд, которым я часто проверяю свое новое видение, и предположить, что человек — это туловище, руки, ноги, голова, организм в целом, — все, оформленное в тело, и граница его по большей части — кожа.

Но вот не получается никак втиснуть в эти рамки все то, чем мы, собственно, взаимодействуем по сути. Какими бы славными ни были мои голосовые связки, — это лишь инструмент для звукоизвлечения, а не мои речевые способности. Да и что такое способности, навыки, опыт… где они в теле?

Каким бы здоровым ни было мое сердце, нигде между его желудочками не найдено то, что названо «милосердием», — словом, по своему звучанию имеющим непосредственное отношение к сердцу. Также, например, ученые не нашли в мозге разум, а нашли только небольшое пространство, предназначение которого медицина не объясняет, но зато эзотерические и сакральные учения говорят о нем как об Оджасе, — некоем месте фиксации в голове, развитие которого ведет к расширению интеллектуальных способностей человека, а в ауре при его развитости видится сияние вокруг головы. Если продолжать примеры — в теле человека не найдено источников и возможностей для чувств и высших чувств. Не путать с ощущениями: холодно, горячо, больно, и т.д. — это непререкаемая прерогатива тела, вопросов нет.

Но даже если дойти до химии процессов в организме и увидеть ее связь с чувствами, то становится очевидно, что скорее чувства влияют на состояние организма, вплоть до изменения химических и физических показателей, а не наоборот.
А если и наблюдаются такие зависимости — например: при нехватке определенных витаминов может быть апатичное или сонливое состояние, раздражительность или, наоборот, веселость, то, если приглядеться, это не чувства, и тем более не высшие чувства, а скорее эмоции, некое выражение, которое можно рассматривать как сигнал организма о том, что он в чем-то нуждается.

То есть, как ни всматриваюсь, весь огромный спектр моих возможностей, сил, потенциалов, идей, смыслов, мыслей, чувств, и других выражений, обуславливающих мою жизнь, только в физическом теле не умещается.

И, тем не менее, несмотря на то, что этот синтез выражений не замкнут в моем физическом теле, все они от меня не «улетают», как-то всё рядом всегда)) То есть условия в теле не заключаются, но им фиксируются, есть связь. Логично предположить, что где-то в теле есть место этой фиксации.

Согласуя мои наблюдения с учениями прошлой эпохи и Философией Синтеза, я увидела, что точку фиксации этой сферы Дома каждый человек интуитивно знает, чувствует, проживает (по индивидуальным возможностям), и даже легко может ее найти, просто произнеся: «Я» и указав на себя пальцем. Если явных физиологических и психических проблем нет, то в большинстве случаев человек укажет на точку в центре груди. Именно там фиксируется центр сферы Дома — в середине груди, в центре тела.

Эта точка — не только место центровки сферы Дома, но и место фиксации сердечной чакры, а согласно Философии Синтеза — нескольких чакр, здесь же — точка Хум, — согласно Теософскому словарю Блаватской — «Великая Глубь или Первичное Пространство», — точка мгновенного контакта каждого человека с Первоисточником жизни — Отцом. Эта же точка в центре груди является точкой центровки или основанием фиксации некоторых выражений, более или менее широко освещенных в различных учениях, таких как Чаша Сердца, Зерцало Лотоса, Сфера Монады, и некоторых других. В то же время в многомерности сфера Дома фиксируется не только точкой, но и столпом.
Понятие Столпа широко известно в различных учениях и философии.
Энергетический столп человека можно видеть ясновидением, ощущать биополем, в нем фиксируются основные чакры, известные в прошлой эпохе, он направляет и организует движение различных видов энергий, проявляет магнитные свойства благодаря наличию полюсов, действуя согласно общепризнанным законам: ОМ, Всё во всём, и другим.

Многое еще можно сказать о Доме в этом ракурсе взгляда, досконально разобрав его строение и законы действия. Но известно правило: незачем что-то анализировать, если не собираешься из этого ничего синтезировать.

В Философии Синтеза в изучении Дома, как сферы условий Человека, есть совершенно определенный смысл. А именно — научиться видеть эти условия, управлять ими, и складывать самому условия своей жизни. На мой взгляд, это то, чего хочет каждый человек.

Управление условиями Дома — одна из тем 8-го семинара Синтеза.

Лично я стала явно проживать, ощущать, чувствовать саму сферу моего Дома примерно через месяц после прохождения 8-го семинара и, постепенно разрабатывая новые возможности, которые дает управление моими условиями, уже имею некоторый опыт и результаты в моей жизни, которые имеют отношение к моей безопасности, здоровью, усвоению знаний, эффективности моей деятельности и взаимодействий, сложению искренних отношений, и некоторым другим выражениям жизни и процессам, важным для меня.

Философ Синтеза Вера Чернышова

1,819 просмотров всего, 1 просмотров сегодня

Повышение оригинальности

Предлагаем нашим посетителям воспользоваться бесплатным программным обеспечением «StudentHelp» , которое позволит вам всего за несколько минут, выполнить повышение оригинальности любого файла в формате MS Word. После такого повышения оригинальности, ваша работа легко пройдете проверку в системах антиплагиат вуз, antiplagiat.ru, РУКОНТЕКСТ, etxt.ru. Программа «StudentHelp» работает по уникальной технологии так, что на внешний вид, файл с повышенной оригинальностью не отличается от исходного.

Результат поиска

курсовая работа Философия жилища Тип работы: курсовая работа. Добавлен: 06.06.13. Год: 2012. Страниц: 14. Уникальность по antiplagiat.ru: Оглавление
Введение……………………………………….……………… ……….…….……3
Глава 1. Дом и кров в славянофильской концепции.
1.1. Философия «дома»…………………………………… . ….……. …. 4
1.2. «Спор» патриархального и цивилизованного……………….…. …. .…6
Глава 2. Понятие «дом» в советский период.
2.1. Проблема перестройки быта………….…………………………………10
2.2. Разработка новых типов жилища………………..…………………. …12
Глава 3. Современное значение «дома».
3.1. Что такое современный дом?………….…………………………….…..16
3.2. Перспективные тенденции архитектуры жилища……………. ……. 19
Заключение…………………………………………………… ….………….…. 21
Список источников литературы……………………………………………..… .22

Введение
Несмотря на прослеживающийся повсеместный интерес к проблеме Дома в гуманитарных науках, очевидную взаимосвязь и взаимообусловленность этого явления с социумом, его непреложное значение в социальном пространстве-времени, Дом не получил статуса понятия социальной философии, не стал полноправной темой в философском дискурсе, присутствуя чаще всего фрагментарно и в метафорической форме. Фактически в философских изданиях отсутствует формулировка понятия Дом, равно как и не выработан категориальный аппарат, связанный с этой темой, так, что на сегодняшний день словарные статьи определяют Дом как строительную конструкцию, ограничивая это понятие рамками материального объекта.
Тема Дома достойна углубленного изучения в рамках социальной философии, — достойна того, чтобы стать исследовательским, учебным и практически значимым для социума предметом социальной философии. Таким образом, актуальным становится определение Дома в социально-философском аспекте, осмысление его места в социальных связях, определение перспектив Дома по отношению к социальным институтам.
В философской мысли интерес к философии Дома, неравномерно, то разгораясь, то затухая проявляется с 4 в. до н.э. Мы имеем прямое свидетельство Платона о том, что первыми теоретиками домоводства были софисты. Среди классических трудов, имеющих целью описать идеальное домоустройство, следует выделить «Домострой» Ксенофонта и памятник древнерусской письменной литературы — «Домострой» Сильвестра. При всей выверенности принципов «Домостроя» многовековой традицией, их отнюдь нельзя считать навечно предопределенными.
Первыми русскими теоретиками Дома были славянофилы. Они предложили рассмотреть архаическую модель жилища как некоторую целокупность жизни, а также придали этой целостности аксиологический и даже идеологический вес.
Глава 1.
1.1 Философия «дома».

Дом относится к числу основополагающих, всеобъемлющих архетипических образов, с незапамятных времен функционировавших в человеческом сознании. Эквиваленты славянского слова «дом» древнееврейский «bait» — обозначали широкий круг понятий: кров, семью, жилище, строение, некое определенное место — а также явления, связанные с культурной организацией жизни: хозяйство, быт семьи или народа, наследство, иерархию, порядок. Понятие дома связывалось также со своим народом (например, в Ветхом завете еврейский народ именуется Домом Израилевым), страной, правом, нравственностью, памятью и верностью заветам. [5]
В мифопоэтических представлениях древних славян дому отводилось чрезвычайно важное место. Он осмыслялся как «мир, приспособленный к масштабам человека и созданный им самим». Жилище было по преимуществу носителем признака «внутренний»: оно оберегало человека от невзгод внешнего мира, создавало атмосферу безопасности, определенности, организованности, противостоящей внешнему хаосу. Дом сравнивался с матерью, которая кормит и охраняет дитя, а также с материнским чревом, с наседкой, защищающей цыплят. Закрытое, обжитое пространство, где главенствовали атрибуты дома, как постель, печь, тепло, издавна осмыслялось как женское, в отличие от неуютного холодного внешнего мира, в котором главную роль играл мужчина — землепроходец, строитель, завоеватель. Постоянно подчеркивались такие признаки дома, как прочность, неподвижность («полна горница людей»), одушевленность. Человеку нужен был дом, соединяющий небо и землю. Он крепко стоит на земле и является для его жителя центром посюстороннего, горизонтального мира. С другой стороны, он возвышается над землей, стремится к небу; «он выпускает человека вовне и в этом смысле связан с внешним миром и с верхом». Поэтому возникла необходимость создания в доме некоего сакрального пространства, напоминавшего о связи домашней организации и защищенности с божественным миропорядком и защитой от потусторонних сил.
Русские народные представления о доме в целом совпадали с вышеописанными. Об этом свидетельствует «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля и приведенные в нем многочисленные пословицы и загадки, относящиеся к дому. Однако и в этом, и в позднейших толковых словарях у лексемы дом отсутствует значение, соответствует значение, соответствующее ангийскому home или немецкому Heim (домашний, семейный очаг): дом в значении «семья» в русском языковом сознании означает не духовное пространство «родного угла», а группу людей, связанных кровными узами.

1.2. «Спор» патриархального и цивилизованного
Все эти предварительные замечания необходимы для верного понимания славянофильской концепции Дома (с большой буквы, как одного из священных устоев национальной жизни). Концепция эта во многом вобрала в себя архаические мифопоэтические представления русского народа. Однако непосредственно она складывалась в ходе умственного движения 30-х годов прошлого столетия. В то время в образованных кругах русского общества набирал силу спор о ценностном превосходстве патриархальности над цивилизованностью — или, наоборот, цивилизации над первобытной «непосредственностью», в зависимости от симпатии споривших сторон. Тогда не существовало еще западничества и славянофильства как теоретически оформленных мировоззрений. Спор проходил в сфере незавершенных идеологических построений: кроме застольной беседы, он проник в художественную литературу.
Среди «носившихся в воздухе» стереотипных предсставлений — антитез, порожденных отмосферой романтического противостояния непреклонных, сингулярных точек зрения, не могло не найтись места для противопоставления патриархального и цивилизованного жилища. Описания первого можно было найти у Пушкина («Дубровский», «Капитанская дочка»), Гоголя («Старосветские помещики»), позднее у Даля («Вакх Сидоров Чайкин», «Павел Алексеевич Игривый», «Отец с сыном»), Григоровича, Тургенева и многих других писателей, обращавшихся к изображению жизни провинциальных помещиков, крестьян или купцов. Противоположный тип жилища — благоустроенная городская квартира, «английская» усадьба, особняк или дача — появляется в русской литературе начиная с «Писем русского путешественника» Карамзина, который во многом явился первопроходцем, привившим русскому читателю вкус к европейской оформленности. В 40-е годы интерес к бытовому удобству и изяществу возрастает: на страницах петербургских журналов и альманахов появляются физиологические очерки А. А. Бушицкого о жизни столичных немцев и о роскошных дачах в Царском Селе, Павловске и других пригородах Петербурга. Отчетливое противостояние двух образов Дома, на которое к концу «замечательного десятилетия» (1838—1848) наложились две законченные культурные концепции — западническая и славянофильская — позволило Гончарову в «Обыкновенной истории», а затем в «Обломове» создать емкие незабываемые образы жилищ, которые олицетворяют два противоположных уклада русской жизни — «почвенный» и «европейский». В конце 20-х годов нашего столетия В. Ф. Переверзев определил основную коллизию романов Гончарова как конфликт двух миров — «мира коттеджа» и «мира ковчега». Действительно, два противоположных идеала личной и общественной жизни, культурных традиций и бытовых навыков, изображенные романистом, нашли свое воплощение в образах обжитого пространства, обладающих большой силой обобщения. С одной стороны — в самом деле «коттедж»: петербургская квартира, усадьба или дача, в которой человек предоставлен самому себе, ни от кого не зависит и ни за кого не отвечает; удобство и изысканность жилища являются залогом внутреннего гармоничного развития личности. С другой стороны, дом, где, как в Ноевом ковчеге, живут общей, роевой жизнью родители, дети, слуги, нянюшки, родня, приживалки, где человеку невозможно уединиться и спрятаться от глаз людских, да и неприлично это, не принято. Здесь радость и печаль каждого становиться общей радостью и печалью. Всякий участвует в делах и развлечениях сообщества. Завет и предание, обычай предков и страх перед неведомыми силами, постоянно поддерживаемый при помощи семейных легенд и няниных сказок, подготовляли почву для обязательной и единой для всех обитателей дома религиозности. Подобно библейскому ковчегу, такой дом призван был спасать укрывшихся в нем людей от враждебных стихий — сперва природных, затем общественных: от непогоды, поветрий, недугов, от смуты и от сопутствующей прогрессу нестабильности. В таком жилище зачастую неудобно, «тесно», комфорту не придается особого значения. [5]
На основании сказанного можно было бы утверждать, что для человека, обитавшего в культурно-идеологическом горизонте, способном породить славянофильское учение, идеалом Дома был ковчег, если бы не одно обстоятельство.
При всей своей спасительной прочности дом — ковчег движется и переносит человека из одного царства в другое, из одной эпохи в другую, обеспечивая лишь временную стабильность в глобальных бытийных переменах. По древним мифологическим представлениям, корабль означал средство перемещения в иной мир, в царство смерти.
Славянофилы 40-х годов прошлого столетия сумели претворить трудноуловимую привязанность к определенному типу жилища в довольно стройную, монолитную концепцию Дома, который правильнее было бы назвать не ковчегом, а гнездом, роль которого — обеспечить безопасность семьи от враждебных внешних сил под спасительным прикрытием, под Кровом. В частной концепции Дома на первый план выдвигалось не религиозное, а семейное начало. Дом означал, прежде всего семью, круг людей, считающих себя родными не только по крови, но и по духу, обычаю.
Дальнейшее развитее понятия «дом» связано с проблемами социалистического расселения, когда возникли новые вопросы перестройки быта и разработки новых типов жилища.

Глава 2.
2.1. Проблема перестройки быта.

Советские архитекторы при проектировании жилищ нового типа отслеживали процессы перестройки быта. При этом, согласуясь с идеями социалистов-утопистов, наибольшее внимание привлекали две задачи: внедрение в быт коллективистских начал и освобождение женщины от домашнего хозяйства.
После отмены частной собственности на недвижимость в городах в 1918 году стали стихийно создаваться дома-коммуны (рабочие дома), которые затем получили признание как особая форма управления и эксплуатации жилых домов коллективами рабочих.
«Массовое переселение рабочих в дома буржуазии сопровождалось процессом стихийного возникновения бытовых коммун. Переименованные в дома-коммуны (рабочие дома, коммунальные дома), бывшие доходные дома рассматривались как рабочие жилища нового типа. Получив жилище в бесплатное пользование, рабочие создавали в домах органы самоуправления, которые не только ведали эксплуатацией здания, но и организовывали такие домовые коммунальные учреждения как общие кухни-столовые, детские сады, ясли, красные уголки, библиотеки-читальни, прачечные и т.д. Обслуживание всех этих учреждений, а также уборка и ремонт помещений общего пользования, осуществлялись самими жильцами на общественных началах». [ 1]
Такие коммуны представляли собой сообщество людей, совместно эксплуатировавших переданный им в бесплатную аренду жилой дом, которые сами устанавливали нормы поведения жильцов, совместно следили за состоянием дома, обобществляли питание, уход за детьми, а иногда и денежные средства. Руководили развитыми бытовыми коммунами общее собрание и совет коммуны.
Но даже в годы наибольшего развития движения за организацию рабочих домов-коммун коммунальные формы быта в них развивались медленно. Причину такого положения видели прежде всего в том, что старые типы домов не соответствуют новым формам быта. Считалось, что проблема перестройки быта будет решена путем строительства специально разработанных домов-коммун (с общественными помещениями), которые архитектурно оформят уже сложившиеся новые социальные отношения.
В то время существовали две точки зрения на архитектурные решения организации домов-коммун: одна ориентировалась на поселок-коммуну, состоящий из индивидуальных домов и общественных зданий, другая – на комплексные дома-коммуны с обобществлением быта.
Существовала и третья точка зрения, которая декларировала, что пока среди рабочих еще сильна семейная психология, необходимо создавать дома переходного типа – дома-коллективы с сохранением семейной обстановки, способствующие развитию общественных отношений.
Все дальнейшие поиски жилища нового типа так или иначе были связаны с этим социальным заказом, оформившимся в процессе создания и функционирования рабочих домов-коммун. [1]

2.2. Разработка новых типов жилища
Переход в середине 1920-х годов на строительство секционных жилых домов в качестве массового городского рабочего жилища привел к тому, что коммунальный тип дома стал рассматриваться как область экспериментального проектирования.
Большую работу в этой области проделало Объединение современных архитекторов (ОСА) – в частности, в 1926 году было проведено товарищеское соревнование на проект нового жилого дома среди членов Объединения.
Основное требование было таким: создать проект нового типа дома, проникнутого идеей коллективизма.
Восемь проектов, поданных на конкурс, экспонировались на Первой выставке современной архитектуры (июль–август 1927 г.). Все авторы запроектировали новое жилище для трудящихся как дом коммунального типа, где жилые ячейки объединены в одном здании с общественными помещениями. [2]
Работа по разработке коммунального дома нового типа была продолжена в 1928 году группой архитекторов-конструктивистов во главе с М. Гинзбургом (М. Барщ, В. Владимиров, А. Пастернак и Г. Сум-Шик) в Секции типизации Стройкома (Строительной комиссии) РСФСР.
Стремясь создать экономичную малометражную квартиру для одной семьи, архитекторы Секции типизации предложили ряд оригинальных решений. Наиболее экономически эффективной оказалась жилая ячейка типа F, образовывавшая малометражную квартиру в 27 м2, стоимость 1 м2 которой была равна стоимости 1 м2 квартиры в 54 м2 в секционном доме, заселяемом по-комнатно. [3].
В специальном постановлении пленума Стройкома РСФСР было рекомендовано проверить разработанные в Секции типизации типы жилых ячеек в реальном строительстве.
В соответствии с этим постановлением уже с конца 1928 года началось проектирование коммунальных домов переходного типа на базе разработанных в Секции типизации новых типов жилых ячеек. Их рассматривали как экспериментальное, опытно-показательное строительство. В этих домах проверялись различные варианты пространственных типов жилых ячеек (и возможности их сочетания), приемы взаимосвязи жилой и общественной частей коммунального дома, новые конструкции и материалы, методы организации строительных работ.
Кроме домов-коммун переходного типа проектировались и идеальные дома-коммуны.
В конце 20-х годов ХХ века развернулась острая дискуссия, в ходе которой обсуждались все стороны быта – судьба семьи, взаимоотношения родителей и детей, формы социальных контактов в быту, проблемы обобществления домашнего хозяйства и процесса потребления и т.д. Предлагались самые различные модели быта будущего, в соответствии с которыми и создавались проекты жилого дома.
В конце 1920-х годов, наряду с проектированием и строительством домов переходного типа, получили широкое распространение радикальные теории с полным обобществлением домашнего хозяйства, отказом от семьи как социального института и с мелочной регламентацией жизни членов бытовой коммуны.
Наиболее последовательно такой подход к реконструкции быта был изложен в теоретических работах Н. Кузьмина и архитектурно оформлен в его дипломном проекте жилого комбината-поселка для горняков. Проект включал «график жизни» коммунара от его рождения до смерти с четким разделением спальных мест по семейным, несемейным группам и возрастам. Жизнь коммунаров должны была быть полностью унифицирована, лишена любой индивидуализации, регламентировались не только график передвижений, но и время конкретного процесса. Спальни предназначались только для сна. Команды должны были выполняться по радиосигналам. [3]
Абсурдность такой мелочной регламентации жизни «от рождения ребенка и кончая крематорием» и недооценкой «роли личности в социалистическом коллективе» отмечал еще М. Гинзбург.
Он сравнивал этот «безупречный конвейер» с прусской казармой, где только из уважения к процессу воспроизводства в отдельном корпусе отведены помещения для пар [2].
Подобный радикализм опирался на отдельные реальные примеры бытовых коммун с полным обобществлением быта и отказом от семьи. Однако такие коммуны были распространены среди студентов или рабочих новостроек и являлись для них лишь этапом в жизни до обзаведения семьями.
Первые студенческие коммуны возникли еще в первой половине 1920-х годов.
С.О. Хан-Магомедов отмечает, что «опыт организации и функционирования студенческих коммун вызвал в середине 20-х годов прошлого века первую волну увлечения такой формой организации быта, прокатившейся по студенческим общежитиям многих городов. [2]
После подъема в 1924–1926 годах волны создания молодежных коммун в 1927–1928 годах наблюдался определенный спад, причем многие из созданных ранее коммун перестали существовать.
Новая волна формирования молодежных коммун начала подниматься в 1928–1930 годах. Используя уже имевшийся опыт коммун прошлых лет и считая, что распад коммун был связан с непродуманным подбором его членов, новые коммунары ужесточают контроль за поведением своих товарищей. Коммуны стали рассматриваться как «фабрики нового человека», а каждый вступавший в молодежную коммуну стремился вытравлять в себе черты «старого» быта». [1]
В 1929 году проводились конкурсы на проектирование студенческих домов-коммун для Ленинграда и Москвы, а студенты на собраниях высказывались за строительство для студентов только домов-коммун.
Среди реализованных проектов необходимо отметить спроектированный и построенный в 1931 году студенческий дом-коммуну в Москве архитектора И. Николаева.
Все помещения дома-коммуны на 2 тысячи человек строго специализированы. Спальные кабины на два человека предназначались только для сна, во время которого они усиленно вентилировались центральной системой. Предполагалось использование озонирования и возможность применения усыпляющих добавок.
Жизнь должна была быть строго регламентирована: от подъема, зарядки, занятий, коллективного прослушивания радио до вечерних прогулок по звонку и пр. М. Гинзбург считал, что в этом проекте «коллективизировано» все без остатка, а индивидууму оставлен только сон.
Гинзбург писал, что «эта лестница гипертрофии может быть закончена проектом сонного павильона в зеленом городе архит. К.С. Мельникова, где сон объявлен «социалистическим», т.е. где люди спят все вместе в громадных залах и где специальные оркестры и отражатели по всем правилам современной науки и искусства заглушают «обобществленный» храп. Нет нужды доказывать абстрактную утопичность и ошибочную социальную сущность всех этих проектов…», где только в спальнях- кабинах сохраняется индивидуальное существование личности, проектов, разделяющих жизнь на две неравные части: меньшая индивидуальная (ей отдан только сон) и большая общественная (ей отведено все прочее). [2]
Для рассматриваемого периода «было характерно обращение архитекторов и инженеров к проблемам крупносборного и мобильного жилища, что было связано с начавшимся процессом внедрения стандартизации и индустриальных методов в строительство, с теориями «подвижной» семьи и дестационарности жилой ячейки, с поисками вариантов планировки квартиры, жилого дома и города в целом, со стремлением использования в жилищном строительстве новейших научно-технических достижений». [1]
Глава 3. Современное значение «дома».
3.1. Что такое современный дом?

Архитектура городского жилища оказывает огромное влияние как на формирование человека, так и на его мировоззрение, культуру, здоровье. Современная отечественная практика проектирования и строительства жилища настоятельно требует решения многих проблем формирования облика и планировочной структуры современного городского жилища. Трансформация общественного мировоззрения поставила на первый план проблемы качества жизни, комфортности бытия, организации предметного мира и пространственной среды человека.
Нынешнее положение в жилищном строительстве можно оценить как переход от многоэтажного индустриального государственного квартирного жилища к жилью с индивидуальным проектированием различных форм и видов домостроения на основе малоэтажного жилища.
Специалисты утверждают, что человек как биологический вид за последние 40 000 лет не претерпел никаких перемен. Мышление, желания, чувства у нас точно такие же, как например, у древних египтян. Мы не стали ничуть не лучше и ничуть не хуже. И дом человеку всегда нужен был одинаковый.
О какой бы эпохе речь не шла, от дома всегда требовалось примерно одно и то же: безопасность, удобство и красота. Эти универсальные требования приобрели некие особенности, характерные для нынешнего времени. И именно соответствие этим особенностям и делает дом современным.
Современный дом — это безопасный, комфортный дом, построенный с применением качественных материалов.
Времена, когда идеальным домом могло считаться здание, пусть даже очень красивое и современное, но лишенное надлежащей инфраструктуры и плохо сочетающееся с окружающим его ландшафтом, остались в прошлом.
Сегодня идеалом жилища по праву можно назвать не отдельно стоящий дом, а квартал, построенный по индивидуальному проекту и объединенный единым концептуальным замыслом. По сути, речь идет не просто о жилье, а о предложении определенного образа жизни. Достичь его можно только в том случае, если население комплекса достаточно социально однородно, а сам он представляет собой замкнутую и самодостаточную систему, обладающую собственными службами сервиса, инфраструктурой, детскими площадками и рекреационными зонами. Иными словами, практически все необходимое обитатель такого комплекса может получить, не выходя за его пределы. При этом квартал должен иметь удобный доступ к основным транспортным артериям города. [4]
Очень важна область восприятия «современного дома». Если оглянуться вокруг на окружающую действительность или обратиться к примеру европейских мегаполисов, вполне возможно, что современным, с точки зрения архитектурного искусства, будут признаны здания и постройки, исполненные в различных пост-модернистких, минималистичных или «биологичных» формах. Такой взгляд вполне уместен, когда мы смотрим на общественные здания — музеи, театры, выставочные залы и галереи, офисные здания, реже — жилые дома. Такие постройки включаются во все каталоги современной архитектуры, по ним учат студентов, защищают дипломы и прочая, прочая, прочая — миллионы страниц.
Однако, если мы оценим количество и качество таких строений в частной архитектуре, то их окажется не так уж много. 70-90% такого жилья (от Австралии до Северной Америки, включая и Европу и Россию) — это очень традиционные снаружи постройки, стилистические корни которых уходят в историческую традицию, особенную для каждой страны.
Таким образом, восприятие человеком мира современной архитектуры и самого понятия «современный» дом в наше время, по сути, раздвоилось. Мы хорошо понимаем и четко определяем что такое «современная» архитектура, поскольку все же листаем красивые журналы. Но когда речь заходит о собственном доме, о том, в котором будут жить родные люди, — здесь восприятие дает осечку. Возвращаются классические формы, возникают ассоциативные ряды, исторические аналоги, на основе которых и происходит дальнейшее общение с архитектором.
Лучшая метафора того, каким дом быть не должен — это знаменитый «Ледяной дом» в Петербурге, построенный по приказу Анны Иоанновны для шутейной свадьбы князя Голицына и шутихи-калмычки. Императрица, конечно, развлекалась (могла себе это позволить) или, как сейчас говорят, прикалывалась, однако создала символ антидома — великолепную метафору того, каким дом не должен быть. Холодный, ненадежный, некомфортный… И таким он вошел в историю. [4]
Дом должен будить чувство спокойствия, надежности и защищенности, уюта и комфорта. Он должен к себе притягивать, он должен нравиться.
Но если есть ощущение уюта, надежности и спокойствия, такой дом всегда обладает непреходящей ценностью. «Спокойный среди бурь» — так говорили римляне. И это в полной мере относится к современному дому, независимо от его стиля и применяемых технологий. [4]

3.2. Перспективные тенденции архитектуры жилища
ХХI в., должен быть связан с внедрением принципиально новой идеологии построения жилища, базирующейся на экологических принципах. Кардинально должна измениться градостроительная концепция организации поселений. Современные города как среда для обитания стремительно теряют привлекательность. В обществе происходит решительный поворот к малоэтажному индивидуальному жилому дому усадебного типа. Принципиальной особенностью формирования жилых зданий и участков должно стать внедрение комплексного экологического подхода. Это проявится в использовании ресурсосберегающих технологий домостроения и инженерного оборудования, возобновляемых источников энергии, в возрастании роли ландшафтного проектирования и создании естественного воспроизводства зелёных насаждений. Ростками перспективных тенденций сегодня является небывало широкое распространение дачных и садовых товариществ горожан, а значит, наличие большого количества людей, для которых труд на земельном садовом участке стал обычным и любимым занятием. [6]
Человек и природа неразрывно связаны между собой. Природа является той естественной средой, в которой возник и сформировался род человеческий. Она — источник средств к существованию, важный фактор жизненной среды, физического и психического развития, здоровья и долголетия. Следовательно, принцип «жилище в саду» должен явиться основополагающим сегодня. Тогда по воскресеньям жители не станут стремиться за город: природное окружение — деревья, трава, водная гладь рек и озер — подойдет ближе к жилищу.
Не следует забывать, что во всём мире наблюдается активное экспериментальное строительство экодомов и экопоселений. Отличительные черты экодома — эффективная теплоизоляция, использование солнечной энергии и других природных ресурсов, автономность систем энергообеспечения, качественная очистка бытовых отходов и, естественно, экологически чистые строительных и отделочные материалы.
и т.д.

Перейти к полному тексту работы

Скачать работу с онлайн повышением уникальности до 90% по antiplagiat.ru, etxt.ru

Смотреть полный текст работы бесплатно

Смотреть похожие работы

* Примечание. Уникальность работы указана на дату публикации, текущее значение может отличаться от указанного.

Что значит СЧАСТЬЕ? с философской точки зрения!

Высшая степень счастья может переходить в состояние экстаза.

Иван Ефремов в научно-фантастическом романе «Час быка» так описывает своё понимание счастья:

— А из чего оно складывается, ваше счастье?
— Из удобной, спокойной и свободной жизни с одной стороны. А также из строжайшей самодисциплины, вечной неудовлетворённости, стремления украсить жизнь, расширить познание, раздвинуть пределы мира.
— Но это же противоречит одно другому!
— Напротив, это диалектическое единство и, следовательно в нём заключено развитие!

Иван Ефремов утверждает, что счастье не может быть достигнуто без построения отношений с другими людьми. О том же говорит Антуан де Сент-Экзюпери в книге «Планета людей» — его главный герой приходит к такому выводу в последних главах книги.

Американский писатель Брайан Трейси в своей книге «Достижение максимума» называет счастье естественным природным состоянием человека. Он утверждает, что возможно «личное счастье» , но искать его надо не в материальной сфере: «Самое главное ваше сокровище — это мир в душе» .

Достижение мира в душе должно стать центральным принципом вашей жизни. Оно должно стать главной целью, по отношению к которой все остальные цели играют подчинённую роль. В действительности, вы можете быть по-человечески счастливы только в той мере, в которой способны достичь мира в душе.

В этой же книге утверждается, что установка «Счастлив тот, кто умирает с наибольшим количеством выигранных игрушек» — неверна. Понимание счастья субъективно (каждый определяет его по-своему) , но для достижения этого состояния любому человеку достаточно устранить из своего сознания все отрицательные эмоции, от страха и беспокойства до самой разрушительной эмоции — злости. В своей книге Брайан Трейси утверждает, что счастье недостижимо без установления взаимоотношений с другими людьми.

Джордж Озава пишет следующее:

«Счастье тысячи лет назад определялось в восточных сказаниях как зависимость от пяти причин:

Дом. Экзистенциальное пространство человека

Что за прок в метафизике? Или еще с большим обобщением, что за прок в философии? Вопросы во все времена дискутируемые. Но особенно сейчас. Потому что в мире доминанты практической, прикладной науки с ее верифицируемостью и очевидной (или перспективной) полезностью даже теоретические разработки в области фундаментальных знаний требуют [207] постоянного доказывания своей необходимости, права на финансирование и общественное внимание за пределами узкого круга адептов высокой науки и университетских преподавателей. Что уж говорить о гуманитарных исследованиях в самом их абстрактном и непрактичном виде о философии?

Вместо ответа возникает встречный вопрос: почему философия, несмотря на свою «бесполезность», тем не менее существует до настоящего времени, когда даже Бога и душу пытаются подвергнуть физико-химическому анализу, чтобы выдать им «вид на существование» в человеческом космосе, упорядоченном, пронумерованном и каталогизированном? Жизнь сферы человеческого сознания эволюция ноосферы отсеяла астрологию и алхимию как непрактическое и недостоверное знание. Но философия, со всеми ее философскими, а значит не имеющими ответа, вопросами, по-прежнему живет, более или менее благополучно переживая один за другим кризисы, сломы, повороты и модернизации. Меняются составляющие терминология, точки зрения, имена, но сохраняется принцип взгляд на мир Человека с позиции чистого разума, стремление увидеть мир человека объективно, «вынося за скобки» исторические и культурные особенности, психологические характеристики, субъективные симпатии и антипатии. Этим человек словно стремится объективировать себя, удостовериться в своем существовании, вписать свое существование в общий естественный строй мира и тем самым оправдать свое право на бытие в мире.

Подобная объективация представляла собой каркас комплекса самосознания-самоопределения эпохи, культуры, человека. Но именно каркас, некую схему (набросок, сказал бы Хайдеггер). Он не существует независимо, в безвоздушном пространстве, в виде абстрактной логической формулы в чьем-то [208] уме или в какой-то книге, доступной немногим избранным, приобщенным через специальное образование к культу Разума.

Даже сторонники чистого разума и стерильной логики после сложнейших логических и математических штудий склонны «обрастить» свои формулы моральной, культурной или политической плотью и утвердить их истинность через существование в морали человеческих отношений, в тотальности государства, в доме без окон и дверей. Кант выстраивал моральную основу человеческого бытия, Гегель реализацию абсолютного духа нашел в государстве, Хайдеггер увидел свою истину в искусстве. Устанавливается объективная всеобщая ценность логической схемы, выведенной усилиями разума отдельного человека.

Возможно, это происходит потому, что мудрость, приходящая на место многознанию (многознание не рождает мудрости, сказано у Гераклита), говорит, что чистая логика уводит от «основного вопроса философии», ответ на который ищет любой мыслитель, неважно, как и в какой области. Вопрос этот «Что такое человек?». Только он дает надежду на обретение ответа, т. е. смысла существования Человека. Попытка же определить «Что есть Бытие» независимо от человека, вне той формы, которую оно обретает, преломляясь в человеческом сознании, безнадежна. Понимание этого способно выбить почву из-под ног мыслителя, обессмыслив его труд. Возможна только одна «положительная» онтология онтология гуманистическая или антропологическая, вырисовывающаяся сквозь гуманитарные (социологические, психологические, культурологические) исследования.

Отдельные схемы существования доказываются авторами в их гуманитарных исследованиях на материале того мира (историко-культурного контекста), в котором жил сам автор схемы. И, следовательно, сложно говорить о тотальности, об [209] абсолютной значимости данной схемы для всех времен и народов. Тем не менее, что-то объединяет и платоновский мир идей, и лейбницеву монаду, и хайдеггерово Dasein. Не правомерно ли предположить, что эта схема в той или иной степени в качестве формального начала проявляется во всех областях и видах человеческого существования от всеобщей картины мира до повседневной жизни отдельного человека?

Что же это? Возможно, имеет основание говорить о некоем гуманистическом принципе, лежащем в основе существования человека, где бы то ни было, в любом времени, в любых условиях. Если временная схема, адекватная данной культурно-исторической ситуации, находит свое определение и описание в философских трактатах, а воплощение в науке, искусстве, политике, то где искать всеобщую гуманистическую основу человеческого существования? Философ ищет свою уникальную форму выражения некой фундаментальной интуиции, возможно, предданной человеческому сознанию, независимо от того, осознает ли он ее благодаря философскому образованию. Не рефлексируя эту, назовем ее «гуманистическую идею» или «гуманистическую базу», человек, тем не менее, так или иначе руководствуется ею в своей жизни. Он занимается творчеством, воспитывает ребенка, обустраивает свой быт и выстраивает социальные связи по-разному, но что-то каждый раз дает возможность безошибочно определить что, как и для чего человек делает нечто.

Философия ХХ века повернула методологическую машину именно в направлении изучения подобных жизнедеятельностных следов и практик человека с целью поиска за или под ними онтологической, т. е. гуманистической базы существования человека в мире. Одной из областей человеческого существования, продуктивных для подобного исследования, [210] является архитектура, пространство человеческого каждодневного существования, т. е. рукотворный мир жизни, дом человека.

Под архитектурой дома здесь подразумевается не только и не столько удовлетворяющие определенному эстетическому канону и техническим требованиям сооружения из дерева, камня, стекла и металла. Дом это вся совокупность «материального контекста» ежедневной жизни человека. Дом это помещение, наполненное вещами, светом, звуками и запахами, где вырастает интимная история семьи, или, к примеру, разворачивается стилизованное театральное представление ультрамодной жизни.

В подобном понимании архитектура присутствует во все исторические периоды, во всякой культуре. Она является не просто одним из видов искусств, наряду с живописью, музыкой, театром, поэзией. В отличие от них, повседневная архитектура принудительна, т. е. если музыку можно не слушать, на картину не смотреть, книгу не читать и даже не подозревать об их существовании, то архитектура создает непосредственное пространство человеческого повседневного существования, его ближайшее пространство (пространство его озабоченности по Хайдеггеру), в котором человек двигается, ощущает, размышляет, в котором создает произведения-вещи и создается ими. Дом человека является не просто продуктом человеческой деятельности. Деятельность архитектора-строителя одновременно утилитарная и художественная. Не только архитектурные сооружения выдающихся мастеров представляют собой произведения искусства, где архитектурный декор характеризуется неутилитарностью и уникальностью. Любой дом шалаш, юрта, изба, городской каменный дом, дворец, современная квартира в жилом многоэтажном блоке так или иначе подвергается [211] украшению, декорированию, принципиально нефункциональному и излишнему. Цель декорирования сделать помещение уютным, наполнить его знаками человеческого присутствия (вторичная гуманизация пространства). Архитектура дома задает траекторию и форму движения внутри жизненного пространства, задает конфигурацию тела, формируя тем самым стиль жизни и некий тотальный жизнеорганизующий ритм, совокупность общих траекторий движения, формирующих ландшафт данной культуры и объединяющих людей. Из этого ритма и стиля невозможно ускользнуть, т. к. он составляет рукотворный тотальный и одновременно внутренний культурный горизонт существования человека.

Дом как творение человека, в отличие от любого иного инструмента, механизма, не просто помогает человеку, облегчает его труд и расширяет возможности. Дом является условием человеческой жизни человека. Дом полагает границы между человеком и остальным нечеловеческим (естественным) миром, защищая человека и позволяя ему осознать себя как нечто иное, противопоставленное. В границах дома образуется пространство психологического комфорта (Фромм), необходимого для развития нормальной человеческой личности. Дом (что очень важно для рассмотрения исторически обусловленной картины мира) дает кальку для выстраивания структуры мира, его дифференциации и ценностной маркировки, что отражается в языке.

Увидеть естественный горизонт человек может лишь оставив мир культуры, для чего ему необходимо совершить тотальное эпохе, вынесение за скобки самого себя как человека, т. е. культурно-физической и духовно-материальной системы. И даже попытавшись сделать это, сломав внутренне-внешний костяк-панцирь хабитуальности (пространственно- [212] временной и качественной определенности внутри здесь-и-сейчас цивилизационного комплекса), даже уйдя в пустыню или глухой лес, человек не выходит за рамки обитаемого пространства, архитектурно организованного космоса. Человек, даже поселившись в пещере, видит над собой свод, устье пещеры он назовет входом, грунт под ногами полом. И останься он вне всяких даже естественных стен, небо над собою человек назовет своим кровом, крышей, земля становится его ложем, просвет в облаках — окно, дождь идет стеной, вокруг завеса тумана, река перекатывается через пороги, предгорья поднимаются ступенями, птицы порхают в верхних этажах леса. В этом другом мире человек стремится найти свое место, свою нишу. Язык, благодаря которому только и можно мыслить пространство (а, согласно Хайдеггеру, мы мыслим пространство так, как оно мыслит себя в нас) не выпускает человека, язык удерживает человека в мире, оказывается тем местом, где происходит доместикация человека и гуманизация мира, это место становления сущего как гуманизированного сущего.

Абрис крыши, профиль города, прерываемый лакунами дорог и площадей, которые сами являются лишь внутренним пространством стен-домов, создают оболочку жизненного мира, дают костяк человеческой размерности. Архитектура здесь предстает как имманентное внутренне-внешнее, как складка Делеза.

Специфика архитектуры определяется двумя взаимодействующими в ней противоположностями неподвижными конструктивными массами структур пространственного каркаса и развертывающимися, протекающими в них динамическими процессами человеческой деятельности. Архитектура [213] наделена гуманистическим содержанием в силу того, что люди одновременно чувственно переживают определенный минимум или максимум пространства, света, уединенности или открытости для жизни, но при этом осознают себя в сети развитых социальных взаимосвязей и социальной активности, что образует для каждого поколения практическо-психологическую основу при-сущности архитектурного пространства каждому человеку. Пространство архитектуры есть одновременно и статическое пространство образующих его тел, и динамическое пространство человеческого движения и деятельности. Именно в архитектурной структурированности жизненной среды мы воспринимаем некоторое постоянство отношения между действием «человеческих тел» и «социальных сил». По аналогии с классической физикой можно видеть в неподвижных структурах архитектуры своего рода инерциальную систему отсчета для пространственной активности человека и общества.

Архитектура поддерживает привычную систему и траектории повседневных движений (практик), одновременно отражая и проектируя функцию субъективной компоненты жизненного мира. Эта инерционная, постоянная, традиционная система дома, его архитектурной конструкции, составляет психологический базис, территорию, обуславливающую ориентацию человека в мире.

Архитектуру можно рассматривать как тотальное формообразование, создание жизненного пространства, организуемого единым жизненным стилем и несущее определенную информацию о способах проживания этого пространства. Архитектура выстраивает бытийственные рамки, выполняя функции обрамления, создавая topos как обитаемый мир, космос, организованный набрасыванием человеческой размерности, [214] привнесением человеческой меры, меры рациональности (логоса) в хаос неограниченной материи. Феномен архитектуры можно рассматривать как способ и путь гуманизации мира, превращения его в мир обитаемый в пространстве дома человека как некоей точки сборки мира и человека в размерности со-бытия.

Из всего возможного разнообразия архитектурных сооружений дом можно рассматривать равно в двух планах: в метафизическом как topos, жизненное пространство, обитаемый мир, и в физическом — как здание, произведение архитектуры. Оба эти плана взаимообратимы, они диффузны, форма их взаимодвижения метаморфоза одного в другое. Это место, где происходит о-граничение, конкретизация.

Дом — это и часть ограниченного стенами пространства, где разворачивается личная жизнь человека, переплетаясь с социальной. Дом — это и место оформления, становления видимым (образование от «образ», того, что делает зримым) бытия, это оболочка граница материи, где появляется пространство как соположенность, которая заполняется внутренним движением субъекта, чья позиция не в основе, а вне-внутри — точка зрения, обусловленная этими границами. Атрибутика, дизайн и конфигурация предметов жилого помещения задает определенную строгую форму движения субъекта, его телесных практик, определяет и гарантирует его хабитуалтность. Все, от манеры двигаться, привычных жестов, до соответствующего стиля одежды и макияжа, вписанных в конфигурацию архитектуры дома конструирует человека, его телесность, траекторию его субъективности, план его ментальной динамики. А значит, на основании анализа динамики изменения понятия (традиционных представлений и теоретических обоснований) и формы (архитектуры и дизайна) [215] дома можно попытаться проследить динамику цивилизационных процессов, направленных на трансформацию не только и не столько телесности субъекта (человека), но тех конституирующих гуманитарных принципов, которые реализуются в повседневных практиках и создают некий ландшафт жизненного мира, реализованный в точке пересечения сил мира в человеке.

Дом, его архитектура — первичные категории восприятия человеком окружающего мира. Дом — место, где человек вступает в отношение с миров (со-бытие мира и человека). Это субъект и его расположенность. Расположенность есть экзистенциальная структура, в которой пребывает бытие в размерности здесь-и-сейчас бытия, т. е. сущего. Дом для человека — онтологическая точка отсчета как совокупность пространственно-временных точек и линий, составляющих траекторию жизненного пути, конституирующих человеческую личность. Дом есть внешнее хабитуальности (слово хабитуальность имеет общий корень с латинским habitat жилище), которая удерживает идентичность человека на протяжении всей его жизни, несмотря на любые психические и физические метаморфозы и трансформации. В доме определяются те формы человеческой ментальности, глубинной психологии и телесности, его привычки и жесты, которые позволяют выделять такие исторические и социальные типы как античный грек, горожанин, интеллигент и т. д. Это система границ, которая удерживает совокупность характеристик, составляющих понятие «человек» и позволяющая сказать «именно этот человек», «все тот же человек». И в этом месте человеческая размерность, накладываясь на мир, делает этот мир обитаемым, гуманизирует его. Дом-Dasein есть получившее пространственную [216] размерность (ограничение — оформление) бытие, мир, обретший место, ставший обитаемым.

Дом, в первую очередь, территория привычного. Привычное habitat конституирует внутренне-внешнюю целостность, единство внутреннего чувства временности. Временной вектор человеческого существования, укорененность человека в истории возникает через родовые корни поместья, через наследованное вещное наполнение дома и через повседневные практики, которые косвенно или непосредственно обуславливают организацию пространства дома (и сами ею обусловлены). Внешняя пространственная организация конфигурируется обрамлением архитектурного сооружения. Единство внутреннего и внешнего возникает в повседневном жилом пространстве в доме.

Организующая роль архитектуры проявляется не только в разграничении или объединении частей пространства, но и в воздействии на поведение людей через эмоции и сознание. В границах обитаемого, комфортабельного пространства дома человек, лишенный природой естественных средств защиты для противостояния агрессивной внешней среде, реализует свою естественную нужду в защищенности, обретает вновь пренатальное чувство безопасности. В физическом плане дом есть первичное пространство формирования нервно-психической системы человека. Материальные структуры сооружений и пространства, которые они организуют, несут информацию о социально обусловленном поведении и практических навыках людей, об отношениях между ними. Эта информация не только направляет поведение людей одного времени, но и связывает различные поколения, разные эпохи, она образует важную часть коллективной памяти человечества.

Архитектура закрепляет присущие данному обществу схемы деятельности и человеческих отношений, и тем самым [217] она служит целям социализации и цивилизации личности. Вместе с тем, архитектура может воплощать определенные идеалы этические и эстетические, придавая им видимую, осязаемую предметность. Пространственные структуры, созданные архитектурой, принимают очертания, отвечающие сложившимся схемам деятельности, и фиксируют связанные с ними знания, и получают полное выражение лишь в единстве материально-пространственной структуры и тех жизненных функций, которым они служат.

В доме складывается система символических практик, которая определяет субъекта и его жизненном мир в повседневном сущностном движении. Хабитуальность образует внутреннюю структуру жизненного мира и обеспечивает его постоянство. Схемы (хабитуальности) переходят от практик к практикам, поколения к поколению, от человека к человеку, минуя дискурс и сознание. Хабитуальность является неосознаваемым основанием поведения, структурирующей субъекта бессознательной (даже априорной в контексте данного социума или культуры) перманентной структурой. Человек «обучается» через хабитуальность получает знание основ «искусства» и умения жить. Учителем и одновременно недискурсивным посредником обучения является в том числе и дом. А возможно, он основной учитель, ибо формирует ближайшие телесные практики и через реализацию их движения топографию повседневности, ландшафт жизненного мира.

Дом — место, где человек становится человеком и при этом удерживает связь со Вселенной, подвергаясь воздействию ее сил. В доме сопрягаются два живых элемента — Дом и Вселенная, Heimlich и Unheimlich. Дом преломляет воздействие и организует эти силы, тем самым создавая условия комфорта [218] или дискомфорта для человека. В системе этих сил и их взаимодействий человек находится в становлении. Понимание этого лежит в основе китайских практик Фен-Шуй, так сейчас популярных в Европе и Америке.

Траектории направленных (одновременно осознанных и бессознательных) повседневных практик, разворачивающихся внутри жизненного пространства дома и домом конфигурированных, есть телесные схемы (Бурдье). Эти схемы одновременно имеют встречное двунаправленное движение: они формируют форму дома и формируются формой дома, его архитектурой и дизайном, вещным наполнением, их ценностной и императивной модальностью.

Пространство дома наполненного вещами, их конфигурация, а также функциональность предельной границы дома создает материальное тело здесь-бытия. Тело не заканчивается кожным покровом. Оно продолжается и расширяет пространство локализации, превращая топос в ландшафт. Так одежда, стены, окна, лестница, конфигурация внутреннего пространства продолжает тело, создает его внешние физические границы, так продолжает руку орудие (инструмент, оружие), тело и его положения и движения продолжает мебель, глаз продолжают очки, линзы, телевизор, ухо слуховой аппарат, радио и телефон, мозг компьютер, сознание internet. Дом и его вещная спецификация продолжают, дополняют, замещают не только органы, но становятся самими функциями этих органов, дом становится человеческим телом, наполняя тело новыми возможностями, функциями и смыслами.

Дом становится символическим эквивалентом человеческого тела, чья органическая система обобщается в идеальной схеме его включения в структуры общества, что вместе [219] дает целостный образ жизни. Дом, наполненный траекториями движения человека, вещными актуализациями его движений (практик), и система пространственно-временных планов создают среду обитания, организованную стилем и организующую стиль, образ жизни. Человек-вещь-дом вот формула телесности, характеризующейся стремлением преодолеть свои материальные архитектурные границы и глобализироваться в виртуальных границах всего жизненного мира в режиме интерсубъективности. Образ жизни становится тотальным жизненным стилем (Weltstil).

В доме мир впервые становится миром-объектом и, следовательно, той системой мер, которая позволяет мир исчислять, т. е. познавать с помощью рационального аналитического аппарата. Дом становится гарантом человеческого существования в мире, гарантом познаваемости и управляемости мира. На основании этого Хайдеггер выводит модусы человеческого существования на земле строить, жить, мыслить, которые определяют опыт пространственности человека, расположенности Dasein. Дом, таким образом, можно рассматривать как основу человеческого повседневного существования. Человек эту основу не рефлексирует, но она человека конституирует, удерживает в целостности его идентичности. Дом представляется примером некоего культурного предзнания, которое дает возможность человеку быть адекватным в повседневности.

Внутренне-внешнее пространство дома включает весь мир как виртуальность, которая актуализируется в этом пространстве, посредством него в субъекте, внутреннее выворачивается во внешнее, получает форму тело. Чтобы развернуться из потенциальности в актуальность, реализоваться в форме, телу нужен дом. Дом своим планом сообщает неоформленной материи (плоти мира) свою «арматуру» (передний и [220] задний планы, планы горизонтальные и вертикальные, левый и правый, прямые и косые, плоские и кривые), организуя ее на основании своей конфигурации путем динамизации в повседневных движениях-жестах человека. Эти грани стены, полы, двери, окна, зеркала дают возможность ощущению, телесности держаться собой в автономном режиме. Материя актуализируется, получая арматуру дома, его пространственно-временную и качественно-смысловую определенность. А дому нужно тело и сознание человека для обретения статуса событийности и аксеологической наполненности, т. е. чтобы стать местом осуществления человека и мира.

Движение внутри жизненного пространства есть проживание жизни, бытийствование. Траектория этих движений (практик или функций) создают функциональное пространство жизни. Дом рамка чувственно-телесного и его сущностных движений. Лишь пребывание в доме дает опыт у-местности поведения, топологичность настоящего, его адекватность системе внешних пространственных каркасов. Уместность всякому поведению дает, как говорил Хайдеггер, «истина бытия». Дом место уместного поведения, суммы конституирующих этос практик, разных в разных культурах и временах, но единых для данной культуры, и потому судьбоносных, где судьба есть набросок траектории жизненного движения на повседневность.
Победитель факультетского конкурса студенческих научных работ 2001 года; дипломант открытого конкурса 2001 года на лучшую работу студентов по естественным, техническим и гуманитарным наукам в ВУЗах Российской Федерации.
Работа выполнена при поддержке гранта Мин. образования № ГОО-1.1.97