А не надо никаких точек зрения просто он существовал и больше ничего

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

А не надо никаких точек зрения, просто он существовал, и больше ничего.

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

Интереснее всего в этом вранье то, что оно — вранье от первого до последнего слова.

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

Вино какой страны предпочитаете в это время дня?

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

Рыцарь этот когда-то неудачно пошутил. его каламбур, который он сочинил, разговаривая о свете и тьме, был не совсем хорош. И рыцарю пришлось после этого прошутить немного больше и дольше, чем он предполагал. Но сегодня такая ночь, когда сводятся счеты. Рыцарь свой счет оплатил и закрыл!

ответственность неизбежность, рок, судьба

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

Праздничную полночь иногда приятно и задержать.

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

Раз, два. Меркурий во втором доме. луна ушла.

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

Вы всегда были горячим проповедником той теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам о том, что ваша теория и солидна и остроумна. Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это. Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие.

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

Я о милосердии говорю. Иногда совершенно неожиданно и коварно оно пролезает в самые узенькие щелки.

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

Я, откровенно говоря, не люблю последних новостей по радио. Сообщают о них всегда какие-то девушки, невнятно произносящие названия мест. Кроме того, каждая третья из них косноязычна, как будто таких нарочно подбирают.

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

— А вы что же. закусить?
— Благодарствуйте, я не закусываю никогда, — ответил незнакомец и налил по второй.

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

— Ну, конечно, это не сумма, — снисходительно сказал Воланд своему гостю, — хотя, впрочем, и она, собственно, вам не нужна. Вы когда умрете?
Тут уж буфетчик возмутился.
— Это никому неизвестно и никого не касается, — ответил он.

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

Как же может управлять человек, если он не только лишен возможности составить какой-нибудь план хотя бы на смехотворно короткий срок, ну, лет, скажем, в тысячу, но не может ручаться даже за свой собственный завтрашний день?

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

Но, – продолжал иноземец, не смущаясь изумлением Берлиоза и обращаясь к поэту, – отправить его в Соловки невозможно по той причине, что он уже с лишком сто лет пребывает в местах значительно более отдаленных, чем Соловки, и извлечь его оттуда никоим образом нельзя, уверяю вас!

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

— Опять началась какая-то чушь — заметил Воланд.
— Слушаю и продолжаю — ответил кот.

Михаил Афанасьевич Булгаков. Мастер и Маргарита

Интересней всего в этом вранье то, что это вранье от первого до последнего слова.

Случайная цитата

Рэй Брэдбери. Конец начальной поры

Мне миллионы лет от роду, сказал он себе. Я родился минуту назад. Я ростом в дюйм, нет, в десять тысяч миль. Я опускаю глаза и не могу разглядеть своих ног, они слишком далеко внизу.

*По техническим причинам, сайт может быть временно недоступен. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.

Мастер и Маргарита :: Булгаков Михаил Афанасьевич

Вот моя карточка, паспорт и приглашение приехать в Москву для консультации, – веско проговорил неизвестный, проницательно глядя на обоих литераторов.

Те сконфузились. «Черт, все слышал,» – подумал Берлиоз и вежливым жестом показал, что в предъявлении документов нет надобности. Пока иностранец совал их редактору, поэт успел разглядеть на карточке напечатанное иностранными буквами слово «профессор» и начальную букву фамилии – двойное «В».

– Очень приятно, – тем временем смущенно бормотал редактор, и иностранец спрятал документы в карман.

Отношения таким образом были восстановлены, и все трое снова сели на скамью.

– Вы в качестве консультанта приглашены к нам, профессор? – спросил Берлиоз.

– Вы – немец? – осведомился Бездомный.

– Я-то. – Переспросил профессор и вдруг задумался. – Да, пожалуй, немец… – сказал он.

– Вы по-русски здорово говорите, – заметил Бездомный.

– О, я вообще полиглот и знаю очень большое количество языков, – ответил профессор.

– А у вас какая специальность? – осведомился Берлиоз.

– Я – специалист по черной магии.

«На тебе!» – стукнуло в голове у Михаила Александровича.

– И… и вас по этой специальности пригласили к нам? – заикнувшись спросил он.

– Да, по этой пригласили, – подтвердил профессор и пояснил: – Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи чернокнижника Герберта Аврилакского, десятого века, так вот требуется, чтобы я их разобрал. Я единственный в мире специалист.

– А-а! Вы историк? – с большим облегчением и уважением спросил Берлиоз.

– Я – историк, – подтвердил ученый и добавил ни к селу ни к городу: – Сегодня вечером на Патриарших прудах будет интересная история!

И опять крайне удивились и редактор и поэт, а профессор поманил обоих к себе и, когда они наклонились к нему, прошептал:

– Имейте в виду, что Иисус существовал.

– Видите ли, профессор, – принужденно улыбнувшись, отозвался Берлиоз, – мы уважаем ваши большие знания, но сами по этому вопросу придерживаемся другой точки зрения.

– А не надо никаких точек зрения! – ответил странный профессор, – просто он существовал, и больше ничего.

– Но требуется же какое-нибудь доказательство… – начал Берлиоз.

– И доказательств никаких не требуется, – ответил профессор и заговорил негромко, причем его акцент почему-то пропал: – Все просто: в белом плаще…

В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца ирода великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.

Более всего на свете прокуратор ненавидел запах розового масла, и все теперь предвещало нехороший день, так как запах этот начал преследовать прокуратора с рассвета. Прокуратору казалось, что розовый запах источают кипарисы и пальмы в саду, что к запаху кожи и конвоя примешивается проклятая розовая струя. От флигелей в тылу дворца, где расположилась пришедшая с прокуратором в Ершалаим первая когорта двенадцатого молниеносного легиона, заносило дымком в колоннаду через верхнюю площадку сада, и к горьковатому дыму, свидетельствовавшему о том, что кашевары в кентуриях начали готовить обед, примешивался все тот же жирный розовый дух. О боги, боги, за что вы наказываете меня?

«Да, нет сомнений! Это она, опять она, непобедимая, ужасная болезнь гемикрания, при которой болит полголовы. От нее нет средств, нет никакого спасения. Попробую не двигать головой».

На мозаичном полу у фонтана уже было приготовлено кресло, и прокуратор, не глядя ни на кого, сел в него и протянул руку в сторону.

Секретарь почтительно вложил в эту руку кусок пергамента.

Какие есть доказательства что Иисус Христос реальный исторический персонаж. (Кроме Библейских источников. )

Около этого времени жил Иисус, человек мудрый, если его вообще можно назвать человеком. Он совершил изумительные деяния и стал наставником тех людей, которые охотно воспринимали истину. Он привлёк к себе многих иудеев и эллинов. То был Христос. По настоянию влиятельных лиц Пилат приговорил его к кресту. Но те, кто раньше любили его, не прекращали любить его и теперь. На третий день он вновь явился им живой, как возвестили о нём и о многих других его чудесах боговдохновенные пророки. Поныне ещё существуют так называемые христиане, именующие себя таким образом по его имени.

Другим автором, упоминающем о Христе, является крупнейший римский историк Корнелий Тацит. В «Анналах» (летописях) — книга 15, параграф 44: «Но вот Нерон, чтобы побороть слухи, приискал виноватых и предал изощреннейшим казням — тех, … кого толпа называла христианами. Христа, от имени которого происходит это название, казнил при Тиберии прокуратор Понтий Пилат; подавленное на время это зловредное суеверие стало вновь прорываться наружу, и не только в Иудее, откуда пошла эта пагуба, но и в Риме… Их умерщвление сопровождалось издевательствами, ибо их облачали в шкуры диких зверей, дабы они были растерзаны насмерть собаками, распинали на крестах, или обреченных на смерть в огне поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения. Для этого зрелища Нерон предоставил свои сады» .

А не надо никаких точек зрения просто он существовал и больше ничего

— Имейте в виду, что Иисус существовал.
— Видите ли, профессор, мы уважаем ваши большие знания, но сами придерживаемся другой точки зрения.
— А не надо никаких точек зрения. Просто он существовал, и больше ничего.
— Но требуется же какое-нибудь доказательство.
— И доказательств никаких не требуется. Всё просто»
Михаил Афанасьевич Булгаков. «Мастер и Маргарита»

Опровержение «научное»: не существует неопровержимых доказательств лавинной версии

Справедливое замечание: всё просто. Дело заключается в том, что, те, кто выдвинул данное опровержение, поражены интеллектуальной слепотой. От острого непонимания того, что доказательств, которые могли бы обрести статус окончательно неопровержимых, так же как и сфальсифицированных уголовных дел, не существует в природе.

В науке у термина «доказательство» есть очень чёткое определение: «логическое отображение того, что конкретные выводы следуют из конкретных предположений». При этом в обывательской жизни под этим термином подразумевают: «достаточно яркое и очевидное объяснение чего-то». Есть разница между тем, что говорят ученые, и тем, что слышат другие люди, поскольку у учёных более жесткое определение слов.

На самом деле наука ничего не доказывает, она лишь создаёт все более и более надёжные и сложные теории относительно того, как устроен мир, которые являются предметом постоянного обновления и улучшения. Именно поэтому наука и приводит к таким результатам.

Все знают, что есть доказательства того, что параллельные прямые никогда не пересекаются? Но есть доказательства того, что они всё-таки пересекаются. Это как парадокс под названием «Владимир Ильич Ленин был женщиной». Потому что нет неопровержимых доказательств, что он был мужчиной. Есть только группа доказательств, что он был мужчиной. Но есть так же много аргументов за то, что на самом деле он был женщиной. А существование двух групп противоречащих друг другу доказательств рождают опровержение. И поэтому ни одна из данных групп не может служить установлению окончательной и бесповоротной истины по поводу настоящей гендерной принадлежности Владимира Ильича. Статус неопровержимости не может иметь ни одна группа. Так что доказательства никогда и нигде не являлись тем фактором, который бы склонял чашу весов в пользу того или иного мнения. То есть вообще нельзя и невозможно явить неопровержимые доказательства для сколько-нибудь серьёзной задачи, потому что всегда найдутся доказательства их опровергающие. Другими словами если есть группа доказательств «А», то всегда найдётся группа доказательств «Б», которая будет противоречить доказательствам группы «А», следственно, опровергать их. Все знают, что в нашем мире, есть доказательства того, что американцы никогда не высаживались на Луне. И что есть доказательства того, что они там высаживались. Но мало кто в нашей стране обращает внимание на то, что существует масса доказательств того, что Гагарин не был первым космонавтом. Есть доказательства, что он вообще в космос не летал. Его сбросили с высоты 20 километров в скафандре, а сказали что это первый космонавт. Где доказательства правдивы, а где нет? В чём дело?

Это такой мир, его давно уже пора провозгласить миром Шрёдингера и его котов. Здесь всегда что-то опровергает только что неопровержимо доказанное. Вот поэтому наша планета это рай для конспирологов, чистилище для реалистов и ад для перфекционистов. Опровергнуть и подвергнуть сомнению можно всё, что угодно – райские условия для конспирологов. Реальность постоянно меняется, преподносит сюрпризы и для того, чтобы что-то доказать или объяснить, реалисту требуется выдержка и упорство как для посещения чистилища на предмет проверки на праведность. А для перфекционистов недостижимое совершенство всегда будет неосуществимой мечтой и адскими муками одновременно. А «неопровержимые доказательства» это именно совершенство. То, что в данном случае недостижимо.

А что же делать? Как в таком случае простому человеку понять: были американцы на Луне или нет? Летал ли Гагарин в космос или просто спрыгнул с парашютом? И вообще первый он космонавт или были до него, но неудачно и погибли, а он не первый, но выжил, поэтому о нём можно было объявить? Как простому человеку разобраться во тьме противоречащих доказательств?

А вот для того, чтобы установить истину существует здравомыслие и взвешенный рационализм. Именно при помощи здравого смысла и рационального подхода делают выводы о том, какие доказательства верные, а какие нет, при условии, что они противоречат и опровергают друг друга.

Пересекаются ли параллельные прямые? Ведь есть доказательства и того и другого. Нет, в обыденном нашем мире не пересекаются. Это решило не доказательство, а здравомыслие и рационализм. Никто на земле не решиться что-то строить или производить, исходя из доказательств пересечения параллельных прямых.

Был ли Ленин женщиной? Нет. Почему? Где доказательства? Для этого не нужны доказательства неопровержимого характера. Достаточно одного здравомыслия. Были американцы на Луне? Да. Гагарин первый космонавт? Никакого сомнения. Любые другие утверждения и доказательства противоречат здравому смыслу и рационализму. И являются фантасмагорией. Правдоподобной.

Вот так и с лавинной версией. Ей не нужны неопровержимые и неоспоримые доказательства. Достаточного одного здравомыслия, рационального подхода и тех фактов, которыми мы уже располагаем. Поступим с фактами здравомысленно и рационально и вот он свет из тьмы тоннеля. И только одно здравомыслие, и только у того у кого оно есть, делает доказательства неопровержимыми. А вот доказательства, опровергающие версию лавины, являются чистой правдоподобной фантазией. И то, что они порождены именно воображением, притянуты за выступающие части «головы», видно при ближнем рассмотрении. Но как раз нафантазированность опровергающих доказательств, как нельзя лучше укрепляет рабочую лавинную версию.

Бывают ли у здравомыслия ошибки? Конечно. Вот только их в бесконечное число раз меньше, чем у неопровержимых доказательств. Поэтому люди мудрые предпочитают полагаться на здравомыслие и рационализм, а все остальные требуют неопровержимых доказательств. Но те, кто желает полагаться на доказательства, в ущерб рационализму и здравомыслию, в нашем мире никогда и ни о чём не узнают никакой правды.

Лавинная версия основана на массивном фундаменте из действительных фактов. По отдельности их ещё можно подвергнуть опровержению или оспариванию, но все вместе они незыблемо твердят только о лавине. Лавинное объяснение единственное в наборе, состоящем из шестидесяти четырёх гипотез, даёт фактические ответы о причинах трагедии. Она на вопросы отвечает, остальные предположения из набора вопросы умножают. Она расставляет по местам практически всё, что считалось необъяснимым. Для неё не существует радикальных опровержений. Все существующие опровержения построены либо на искажённых, извращённых фактах, либо на фактах воображаемых, либо на чистом вранье. Это её плюсы. А минусы только в том, что она устраивает далеко не всех.

Вы думаете, мне нравится лавинная версия? Нет. Она мне очень не по душе. Потому что я был и остаюсь поклонником и приверженцем версии мистической. Только она даёт мне ответы на вопросы, которые меня интересуют, но на которые лавинная версия действительно ответить не в состоянии.

Немаловажное доказательство или … немаловажный аргумент. Если тщательно порыться в исторических фактах, выяснится очень важная деталь. Есть масса фактов, противоречащих теории Дарвина, есть множество фактических данных , которые противоречат теории большого взрыва, есть математические расчёты которые опровергают теорию относительности. Что касается лавинной версии, то факты, на которых можно было бы воздвигнуть аргументированное опровержение, отсутствуют как таковые.

Единственно, что реально можно противопоставить фактам и выводам о лавине, это теоретическое предположение Возрожденного о том, что Люда Дубинина прожила не более 20 минут. Но и сам Возрожденный не был уверен в абсолютной правоте своего вывода.

А не надо никаких точек зрения, просто он существовал, и больше ничего.

— Мастер и Маргарита (Михаил Афанасьевич Булгаков), 174 цитаты

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

Давай просто будем. Не надо обещаний. Не надо ожидать невозможного. Ты будешь у меня, а я — у тебя. Давай просто будем друг у друга. Молча. Тихо. И по-настоящему.

Некоторые вещи нужно просто пережить, ничего не предпринимая.

Большинство задач решаются удивительно просто: надо взять и сделать

Лежу на диване и ничего не хочу — становлюсь успешным с точки зрения буддизма.

Я решила, что вообще ничего не буду ждать. Ничего и никого. Мне и так хорошо. Без всех. Просто жить. Просто для себя. Просто в свое удовольствие. То, что суждено, придет само.

Нужно идти туда, куда хочется, а не туда, куда якобы «надо». Идти себе, идти и ничего не бояться. У тебя все получится, правда!

И не надо никому ничего рассказывать: тебе все равно не поверят, а чужие сомнения всегда мешают любой магии.

Бывает, ты хочешь сказать что-то важное, и думаешь — подожду. А потом ты понимаешь, что, наверное, говорить уже ничего и не надо. Каждое слово и чувство имеют своё время.

Тебе плохо?
Ты знаешь, просто скажи «акуна — матата».
И все, никаких проблем!

С годами все больше точек, все меньше запятых.

А не надо никаких точек зрения просто он существовал и больше ничего

• Многообразие Божьего творения. Вода (продолжение)

• О.Георгий Кочетков. О Царстве Небесном

• Митрополит Антоний Блум. О молитве

• Фрагмент фильма Зеферелли. Проповедь Иисуса в Иерусалимском храме

• Продолжение телебеседы прот.Иоанна Замараева о духовных судьбах человечества. О последнем Суде

Удивительные слова Христа мы можем прочесть в Евангелии от Матфея: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: передвинься отсюда туда, то она переместится; и ничего не будет невозможного для вас». Сотни и тысячелетия эта истина была понятна лишь единицам, достигшим высот духовного совершенства. А сегодня, вот эти слова Христовы всерьез заинтересовали ученых.

Фрагмент фильма «Вода:

— Система мироздания существует как единый совершенный организм. Все его части, в том числе и мы и наша земля, неразрывно связаны между собой колоссальными информационными потоками. И в механизме обмена информации ключевую роль на нашей планете играет всё та же вода. Фактически она является средой, через которую происходит управление всей природой. Китайские хроники рассказывают о Даосском отшельнике Чанг Чуне, о котором известно, что с ним неоднократно встречался и подолгу беседовал Чингисхан. Однажды, когда страна погибала от неизвестной эпидемии, правитель Пекина попросил защитить людей. Он помолился, и болезнь отступила. В ответ на многочисленные изъявления благодарности отшельник ответил: «Молитва – это не вещь, единственное, что нужно это вера».

Рустум Рой, профессор Пенсильванского университета, член международных академий наук. США:

— Именно, именно, многие считают, что мысль или намерение, мы используем слово «намерение», может быть запечатлено водой, это только возможность, как при молитве, если вы обращаетесь к богам. Молитва ли запечатлевается водой?

Кирилл, митрополит Смоленский и Калининградский. Россия:

— Есть такие замечательные слова в Священном Писании: «Нет ничего невозможного для верующего, если имеешь веру с зерно горчичное, и скажешь горе сей, — сдвинься, то гора сдвинется с места». Конечно, образ горы это в данном случае метафора, но которая помогает нам понять силу веры.

— Во всех священных книгах человечества есть история о людях, которые силой веры, силой своих глубоких духовных познаний могли творить чудеса. Как рассказывает предание, море расступилось перед Моисеем, благодаря его отчаянной вере, что Господь не оставит свой народ.

Константин Коротков, доктор наук, профессор академик российской академии естественных наук. Россия:

— У нас есть совершенно однозначные данные о том, что молитва влияет на выздоровление больных. Причём, до совершенно фантастических выздоровлений, когда у человека начавшаяся гангрена вдруг прекращалась.

Влаиль Казначеев, академик российской академии медицинских наук. Новосибирск. Россия:

— Вот, со святой водой больные животные или гибнущие растения, политые этой водой, они восстанавливаются. Это факты, и никакой сегодня, так сказать, физико-химик, так что ли, понять этого не может.

Георгий Кочетков в нашей телепрограмме рассуждает с оглашаемыми о христианстве и Церкви.

— Так, теперь у нас осталось два самых интересных вопроса. О Царстве Небесном и о том, что есть вера в наши дни. С Царством Небесным проще (смех). Потому что здесь есть несколько замечательных высказываний, которые внутренне очень хорошо ложатся на душу всякому человеку, для которого эти вещи — не абстракция, а что-то живое. Апостол Павел говорит, что Царство Божие это не пища, не питие, но праведность мира и радость во Святом Духе. Это, конечно, не дефиниция, это понятно, не определение научное Царства Небесного, вы понимаете прекрасно. Это тоже некий образ, это некий вектор, это направление в жизни, но это очень серьёзно. Не пища, не питие, — что это значит? Это значит, не что-то внешнее, чего можно было бы искать, каких-то удовольствий, продолжения каких-то моментов, чисто земного счастья. Это всё-таки что-то вечное, нового качества, которое обозначается важнейшими категориями правды, значит, справедливости и праведности — это всё в Библии очень близко, это синонимы. Мира. Имеется ввиду духовный мир, конечно. А для нас всех мир с Богом — вещь принципиальная. Мир между людьми -принципиальная вещь. Мы не хотим враждовать ни с родственниками, ни с кем. Мы даже с врагами не хотим, в самом деле, враждовать, но уж тем более с Богом. И поэтому вот этот мир, да ещё плюс радость, это уж очень серьёзно. Правда, вот это последнее уточнение, добавка, что это всё в Духе Святом, что это тоже особый свет, особое качество всех этих вещей. Мы не можем просто экстраполировать наши земные представления на эти вещи. Просто взять, перенестись в Царство Небесное, поэтому это всегда будет какое-то направление нашего духовного поиска Небесного Царства. Это нас оградит от всякой профанации, от всяких поспешных выводов, что, мол, мы уже в Царстве Небесном, или мы, уж, вообще никогда и не узнаем о нём ничего и не будем в нем. И ни то, и ни другое. Ну, ещё в Евангелии от Луки много говориться о Царстве Небесном, через притчи разного рода. Эти притчи чрезвычайно интересны. Они не очень просты. Обратите на это внимание, именно на Евангелие от Луки особенно. Потому что там даётся представление о Царстве Небесном Самим Христом, которое сильно отличается от наших расхожих представлениях, очень сильно. Вот, подобно Царство Небесное, там… закваске. Подобно Царство Небесное жемчужине, которую нужно продать, чтобы её приобрести. Т.е. это нечто очень подвижное, растущее изнутри, причём, незаметным образом. Это что-то такое, что может объединить собою всё, т.е. универсальное. Это то, ради чего можно уйти от промежуточных ценностей нашей жизни. Мы все держимся за какие-то ценности, и верующий человек тоже, если он порядочный человек, как бы не понимать это понятие, он держится за какие-то ценности. Оказывается, что от каких-то промежуточных ценностей надо отказаться. Нельзя служить Богу и Мамоне, нельзя сидеть на двух стульях, нельзя всё и сразу. Нельзя обладать и драгоценнейшей жемчужиной Царства Небесного, и всеми, более мелкими. Почему? Не знаю, почему. Так построен мир. Хотелось бы нам, может, по нашей жадности и не трезвенности, всё! И большую жемчужину, и вокруг ещё и маленькие (смех). Нельзя, оказывается. Надо выбирать. Внутренне мы можем с этим согласиться. Это трудно осуществить бывает, когда реально надо от чего-то отказываться. Не плохого, не греховного, а хорошего и доброго. Но ради большего.

Давайте по обыкновению послушаем с Вами несколько слов блаженной памяти митрополита Антония Блума.

— Вот часто мне говорят: я читаю утренние и вечерние молитвы, я не могу отозваться на всё, что там сказано. Я всегда говорю вопрошающему: а как ты можешь ожидать, что ты будешь отзываться на всё, что там сказано? Ты посмотри, над каждой молитвой стоит имя какого-нибудь Святого — Василия Великого, Иоанна Златоустого и т.д. Неужели ты можешь мечтать о том, чтобы, переходя из молитвы в молитву, пережить, как бы соединится с опытом всех этих святых. Т.е. вместить в себя молитвенный опыт пяти, десяти, двенадцати святых, которые написали или составили эти молитвы. Я напрасно употребил слова — написали или составили. Молитвы, которые у нас есть, будь то это Псалтирь, будь то это молитвы нашего молитвослова, не были написаны. Никто не сидел перед письменным столом и не сочинял молитву. Это крики души, которые вырывались, как кровь рвёт из раны. В момент или восторга, или покаяния, или отчаяния, или боли, или надежды. И которые потом святой запечатлел на бумаге для того, чтобы не забыть то, что когда-то с ним случилось. И вот, если мы хотим молиться молитвами святых, мы должны во-первых, их читать честно, т.е. приступая к молитве, обратиться к Святому и сказать ему: «Отец Василий, Святой Иоанн, Святой Метафраст, я буду употреблять твои молитвы, но я не в состоянии их вместить, я буду их повторять всей честностью своей, всем своим умом, пониманием. А ты возьми эти молитвы и вознеси с твоей собственной молитвой к Престолу Божию». Это уже начало нашего общения с данным святым и с тем, что он заложил в эту молитву. А в эту молитву он заложил всё: он заложил своё знание о Боге, он заложил знание о себе самом, свой опыт жизни, свою нужду, он влился в эту молитву. И когда мы будем читать эту молитву, некоторые её моменты будут нам понятны и близки, потому что они все человечны, а некоторые — будут для нас закрыты и не понятны. Нам не под силу будет сказать от себя самих некоторых слов, которые святой сказал совершенно правдиво, из глубин своего опыта. Как-то я, когда был юношей, на смерть поссорился с одним своим товарищем. Я пришёл к отцу Афанасию, ему говорю: отец Афанасий, что мне делать? Я поссорился с Кириллом, и простить ему не могу того, что он мне сделал. Вот, когда я читаю «Отче наш», есть момент, где говорится «прости, как я прощаю», что мне делать? Отец Афанасий на меня спокойно посмотрел и сказал: дойдёшь до этого места и скажи: «Господи, не прощай меня, потому что я Кирилла простить не могу». — Но я не могу этого сказать! – Ты ничего другого сказать не можешь. Я попробовал, дошёл до этого места и не мог этих слов произнести. Вернулся к отцу Афанасию. Ну, если ты честно не можешь сказать этих слов, то перескачи через это прошение. Я попробовал. Невозможно. Потому что это прошение как грань стоит между моим спасением и моей погибелью. Вернулся снова к нему. Он говорит: и что, тебе страшно, что ты погибнешь? Тогда вот что ты попробуй сделать. Скажи: «Господи, я очень бы хотел простить Кирилла, да не могу, ты можешь меня простить постольку, поскольку я хотел бы ему простить». Я попробовал, и это получилось. А потом постепенно, переходя из одного оттенка переживания к другому, я вдруг увидел — какое безумие! Конечно, я могу простить Кириллу, он передо мной даже и не виноват, мы оба друг перед другом виноваты. И я сначала с ним примирился. А потом спокойно, свободно оказался в состоянии говорить эти Божественные слова, которые решают нашу судьбу. Которые как бы являются для нас Красным морем, через которое мы должны пройти из рабства в обетованную землю. Поэтому нам надо говорить молитвы честно. И когда мы не можем ничего сказать совершенно честно, мы должны Господу сказать: это я скажу словами святого, который написал эту молитву, но от себя я это не могу сказать. Помоги мне когда-нибудь дорасти до этой меры.

Как обычно в нашей телепрограмме фрагмент фильма Франко Дзеферелли о жизни Иисуса Христа.

Ну и последняя — Богословская часть нашей телепрограммы.

Как ни странным может нам это казаться, но досконально знать христианское вероучение без знакомства со всевозможными ересями, наверное, невозможно. Потому, что очень многие догматические пункты веры формулировались Церковью с учетом существовавших в свое время еретических учений.

Поэтому мы будем не то, чтобы все время о всевозможных ересях рассуждать, а просто не будем обходить эти темы. Мы так же со временем научимся различать такие понятия, как ересь, секта, раскол.

Вот сейчас, например, есть такое интересное движение «Евреи за Иисуса». С одной стороны, это прекрасно, что, наконец, хотя бы часть иудеев, не признававших Иисуса Христа Богом и Мессией два тысячелетия подряд, к 21 веку преклонились перед Господом.

То есть это серьезная попытка из недр иудейского предания выйти в христианство. Попытка, безусловно, знаменательная, но с другой стороны, она очень странная. Потому что представители этого движения «Евреи за Иисуса» отличаются одной странной особенностью: они делают вид, что христиане – это только они сами, т.е., те евреи, которые приняли Христа. Они ведут себя так, будто до них христиан не было вовсе, и сейчас нет. Скажем, если Вы – не еврей, то христианином Вас представители этого движения не признают. По принципу – смотрю и не вижу. Ничего не вижу – ни храмов, ни верующих, ни миллиард других жителей планеты Земля, исповедующих Христа своим Спасителем. В общинах «Евреи за Иисуса» не чувствуется никакой насущной необходимости как-то сообразоваться с фактом существования сотен тысяч Церквей в разных их конфессиональных вариациях. Получается, что, дескать, настоящие христиане это только мы — те евреи, которые приняли Христа.

И все остальные евреи тоже должны принять Иисуса. А что делать с теми, кто Его уже давно принял, не будучи евреем, — не очень понятно. Ну, фигурально выражаясь, можно ничего не делать, пусть живут, как живут. Но если этот факт ничего не значит ровным счетом, — как бы «у нас — своя свадьба, наше дело, чтобы соотечественники, дети Авраама по крови, приняли Христа», — это, согласитесь, странно. Вот с этой стороны странно. А так, вообще, это, конечно, знаменательная для христиан вещь. Можно только радоваться тому, что целое движение возникло, и оно всерьез пытается пропагандировать Иисуса. Представители этого движения очень умело находят свидетельства Писания, которые, кстати сказать, или старательно обходятся, или замалчиваются традиционным иудаизмом… Но при этом все-таки всё у них «варится» в собственном национальном соку.

Был один случай в Москве: подошел в метро один еврей к Давиду Гзгзяну – профессору богословия, и стал что-то ему говорить, и на середине фразы спросил: «Вы еврей?» Давид только успел ответить «Нет», как тут же у собеседника интерес к профессору был потерян. Так что местами это даже похоже на секту. И это, безусловно, граничит с ересью. Экклезиологической ересью. Экклезиология – это учение о Церкви. К сожалению, действительно, к сожалению.

Впрочем, многие христианские конфессии похожи на секты. Нередко. Не то чтобы все целиком, но люди жестких конфессиональных убеждений действительно нередко себя ведут, как сектанты. Впрочем, ересь и сектантство – это не одно и то же, но об этом — отдельный разговор.

Когда мы размышляем о еретиках, то может возникнуть вопрос: а как они –спасутся или нет, наследуют жизнь вечную или нет? Как учит по этому поводу Церковь?

Здесь нужно возблагодарить Бога, что мы, православные, принадлежим к такой христианской конфессии, в которой по очень многим поводам, слава Богу, высказаться не успели. В отличие от Церкви католической, где наговорено слишком много, и поэтому слишком часто приходится по всему, что сказано, высказываться вновь, а каждое следующее высказывание, как вы догадываетесь, тоже полнотой не отличается, — вот там вечная проблема: что делать с тем, что уже сказали? А вот у нас, с общецерковной точки зрения, слава Богу, по поводу «кто спасется, а кто не спасется», нигде и никогда не высказывались. Ну, как вы догадываетесь, говорить такие вещи – вообще дело очень неблагодарное, близорукое. В Евангелии на эту тему сказано, кажется, всё. В том числе и то, что фактически многие удивятся – в соответствии с притчей о Страшном Суде в Евангелии от Матфея – что люди удивятся тому, кто спасся, а кто не спасся. Противостояние, если вы помните, тех, кто свято был уверен в собственном спасении, в спасенности своей, — и тех, кто был, наоборот, фактически уверен в том, что он никак к этому не причастен. Каждый еретик, носитель той или иной ереси, все-таки человек. А человек – это неизмеримо больше того, что в нем можно разглядеть со стороны. Жизнь каждого из нас – это действительно тайна. Этот тезис тоже, к сожалению, теперь избит настолько, что чуткости к его содержанию часто не наблюдается. Что означает – «я – тайна»? Ведь с этим убеждением, с этой утвержденностью, что это и есть реальность, жить отнюдь не так просто, как кажется. Человеку ведь намного проще смотреть на себя как на существо плоскостное. Это когда уж сильно активно лезут в его жизнь – вот тогда он может вспомнить, что он есть неисчерпаемая глубина, и право какое-то имеет. А вообще, так, в рамках будничности, никакой такой глубины внутри себя человек предпочитает не ощущать. Потому что это хлопотно, на самом деле. С этой глубиной непонятно что делать и хочется иногда ее отсечь, как хвост у ящерицы, и жить без нее. Если этот «хвост» в определенных условиях не нужен, то зачем эту лишнюю тяжесть за собой таскать, это вообще-то излишне…

Но если исходить из этой глубины экзистенциальной, то тогда, собственно, и появляется мысль — по действительному убеждению, не на словах, — что не нам принадлежит Последний Суд. Это слова. Но их надо постараться пережить, прочувствовать, чтобы они не выглядели лишь неким благим пожеланием, или просто словом, освященным апостольским авторитетом. В себе переживать то, что есть действительное основание для того, чтоб не судить. А это очень непросто. Почти так же непросто, как быть уверенным в том, что ты когда-нибудь умрешь. То есть формально мы все об этом знаем и убеждаемся в этом, можно сказать, ежедневно. Но мы с вами знаем, что память смертная – это очень непростая аскетическая добродетель. Жить с этой смертной памятью можно только при условии необычайно высокого накала человеческого духа. А если его нет? Ну да, меня не надо убеждать в том, что я когда-нибудь отдам концы, но если это — не руководящее мною убеждение – то, что я умру или не умру, — это так, пшик, внешнее исключительно, не внутреннее. Мы все слишком много чего знаем формально. Что – да, «не судите до времени». А ты попробуй не судить до времени, когда на лбу у человека написано, прямо-таки — печать на лбу, что гореть ему известно где! Взираешь ты на какого-нибудь, пардон за выражение, очевидного козла с бородой, с рогами, с хвостом, с копытами, даже пририсовывать не надо, потому что эта козлиность так и прет отовсюду, — и попробуй не суди его до времени! Попробуй, напрягись и увидь в нем то, что может спастись! То, что может стать в нем зародышем этой самой вечной жизни! Это кем надо быть, чтобы сквозь эту козлиную шкуру и козлиную, уже вполне обозначившуюся внешность, это всё увидеть! Святым надо быть, не иначе.

И, тем не менее, коль мы христиане, нужно нам учиться этому. Стараться, напрягаться, стремиться к этому.

На этом давайте остановимся в наших размышлениях до следующего четверга — уже в новом 2008-м году. Прощаясь с Вами, желаю весело всем встретить Новый год.

Здесь все телепрограммы из цикла «Страницами Главной Книги», которые Вы можете прочитывать в текстовом варианте, слушать в real-audio или mp3 формате, просматривать real-video или все эти файлы скачивать себе на жесткий диск без всяких ограничений.

Мастер и Маргарита (4)

(Россия, 2005 г.)
Сериал
Реж.: Владимир Бортко
В ролях: Анна Ковальчук, Александр Галибин, Олег Басилашвили, Владислав Галкин, Кирилл Лавров, Александр Абдулов, Александр Филиппенко, Сергей Безруков, Александр Баширов, Валентин Гафт.

Сериал. 1 сезон, 1 серия.

специальности?
Я специалист по чёрной магии.
На тебе.
И вас по этой специальности к нам пригласили?
Да, по этой пригласили.
Тут в государственной библиотеке обнаружены подлинные рукописи.
чернокнижника Герберта Аврилакского X века.
Так вот требуется, чтоб я их разобрал.
Я единственный в мире специалист.
Вы историк.
Я. историк.
Сегодня на Патриарших будет интересная история.
Имейте в виду, что Христос существовал.
Видите ли, профессор, мы по этому вопросу придерживаемся другой точки зрения.
А не надо никаких точек зрения. Просто он существовал. И больше ничего.
Но нужны же какие-то доказательства.
И доказательств никаких не требуется. Всё просто.
В белом плаще с кровавым подбоем.
шаркающей кавалерийской походкой.
ранним утром 14 числа весеннего месяца Нисана.
в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого.
вышел прокуратор Иудеи — Понтий Пилат!
Подледственный из Галлилеи?
Да.

— Птетрарху дело посылали?
— Да, прокуратор.
Что же он?
Он отказался дать заключение по делу,
и смертный приговор синедриона направил на ваше утверждение.
Приведите обвиняемого.
Так это ты подговаривал народ разрушить Ершалаимский храм?
Добрый человек, поверь мне.
Это ты меня называешь. добрым человеком?
Кентуриона Крысобоя ко мне!
Преступник называет меня добрым человеком.
Выведите его отсюда на минуту и научите, как надо разговаривать со мной.
Но не калечить.
Римского прокуратора называть «игемон».
Других слов не говорить.
Смирно стоять.
Ты понял меня? Или ударить тебя?
Я понял тебя. Не бей меня.
Имя.
Моё?
Моё мне известно.
Иешуа.
Прозвище есть?
Га-Нозри.
Откуда ты родом?
Из города Гамалы.
Кто ты по крови?
Я точно не знаю. Я не помню моих родителей.
Мне говорили, что мой отец был сириец.
Где живёшь постоянно?
У меня нет постоянного жилища. Я путешествую из города в город.
Это можно выразить короче.
Бродяга.
Родные есть?
Никого. Я один в мире.
Знаешь ли какой-либо язык, кроме арамейского?
Знаю греческий.
Так это ты подговаривал народ.
Разрушить Ершалаимский храм?
Я, доб.
Я, игемон, никогда в жизни не собирался разрушать здание храма,
и никого не подговаривал на это бессмысленное действие.
Множество всяких людей.
стекается в Ершалаим к празднику.
Маги, чародеи, волшебники. Попадаются и лгуны.
Ты, например, лгун.
Записано ясно.
Подговаривал разрушить храм.
Так свидетельствуют люди.
Эти добрые люди, игемон, ничему не учились,
и всё перепутали, что я говорил.
Я вообще начинаю опасаться, что эта путаница будет продолжаться очень долгое время.
И всё из-за того, что он неверно записывает за мной.
Перестань притворяться сумасшедшим.
За тобой записано достаточно, чтобы тебя повесить.
Нет-нет, игемон!
Ходит

Запятая в предложении “На ее руке было кольцо(,) и больше ничего”

Какой вариант правильный?

1. На ее руке было кольцо и больше ничего.
2. На ее руке было кольцо, и больше ничего.

На ее руке было кольцо, и больше ничего.

И БОЛЬШЕ НИЧЕГО, частица (в конце предложения) Частица «и больше ничего» употребляется в конце предложения (или части сложного предложения) в знач. «и всё», «и только» и факультативно отделяется запятой (реже – тире), в зависимости от интонации.

Самый натуральный разбойник ты, и больше ничего. М. Шолохов, Тихий Дон. На своих первых учеников он не смотрел с завистью, они просто учились и больше ничего. М. Пришвин, Кощеева смерть. Видишь, что фашисты с городом сделали. Кирпич, и больше ничего. В. Некрасов, В окопах Сталинграда.

2) Решение задачи (зависимость от интонации)

На ее руке было кольцо, и больше ничего. Запятая ставится, делается пауза.

Сравнить (при перестановке): На ее руке было кольцо и ничего больше. Здесь возможен соединительный союз И (нет паузы), но в тоже время его можно рассматривать как присоединительный. На ее руке было кольцо, и ничего больше.

4) Примеры из Нацкорпуса:

Она любит только свою красоту, и больше ничего! [И. Грекова. На испытаниях (1967)].

― А не надо никаких точек зрения! ― ответил странный профессор, ― просто он существовал, и больше ничего. [М. А. Булгаков. Мастер и Маргарита, часть 1 (1929-1940)].

Вы мне не нужны, поэтому я вас люблю, люблю и больше ничего, ибо никакой корысти у меня к вам нет. [Даниил Гранин. Зубр (1987)].

. он сидел за столом строгий, чисто выбритый и пил чай, только один крепкий чай и больше ничего. [Ю. О. Домбровский. Факультет ненужных вещей, часть 5 (1978)].

А не надо никаких точек зрения просто он существовал и больше ничего

Мастер и Маргарита

Текст печатается в последней прижизненной редакции (рукописи хранятся в рукописном отделе Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина), а также с исправлениями и дополнениями, сделанными под диктовку писателя его женой, Е. С. Булгаковой.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. Так кто ж ты, наконец?– Я – часть той силы,что вечно хочетзла и вечно совершает благо.Гете. «Фауст»

Никогда не разговаривайте с неизвестными

Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина. Первый из них, одетый в летнюю серенькую пару, был маленького роста, упитан, лыс, свою приличную шляпу пирожком нес в руке, а на хорошо выбритом лице его помещались сверхъестественных размеров очки в черной роговой оправе. Второй – плечистый, рыжеватый, вихрастый молодой человек в заломленной на затылок клетчатой кепке – был в ковбойке, жеваных белых брюках и в черных тапочках.

Первый был не кто иной, как Михаил Александрович Берлиоз, председатель правления одной из крупнейших московских литературных ассоциаций, сокращенно именуемой МАССОЛИТ, и редактор толстого художественного журнала, а молодой спутник его – поэт Иван Николаевич Понырев, пишущий под псевдонимом Бездомный.

Попав в тень чуть зеленеющих лип, писатели первым долгом бросились к пестро раскрашенной будочке с надписью «Пиво и воды».

Да, следует отметить первую странность этого страшного майского вечера. Не только у будочки, но и во всей аллее, параллельной Малой Бронной улице, не оказалось ни одного человека. В тот час, когда уж, кажется, и сил не было дышать, когда солнце, раскалив Москву, в сухом тумане валилось куда-то за Садовое кольцо, – никто не пришел под липы, никто не сел на скамейку, пуста была аллея.

– Дайте нарзану, – попросил Берлиоз.

– Нарзану нету, – ответила женщина в будочке и почему-то обиделась.

– Пиво есть? – сиплым голосом осведомился Бездомный.

– Пиво привезут к вечеру, – ответила женщина.

– А что есть? – спросил Берлиоз.

– Абрикосовая, только теплая, – сказала женщина.

– Ну, давайте, давайте, давайте.

Абрикосовая дала обильную желтую пену, и в воздухе запахло парикмахерской. Напившись, литераторы немедленно начали икать, расплатились и уселись на скамейке лицом к пруду и спиной к Бронной.

Тут приключилась вторая странность, касающаяся одного Берлиоза. Он внезапно перестал икать, сердце его стукнуло и на мгновенье куда-то провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем. Кроме того, Берлиоза охватил необоснованный, но столь сильный страх, что ему захотелось тотчас же бежать с Патриарших без оглядки.Берлиоз тоскливо оглянулся, не понимая, что его напугало. Он побледнел, вытер лоб платком, подумал: «Что это со мной? Этого никогда не было. сердце шалит. я переутомился. Пожалуй, пора бросить все к черту и в Кисловодск. »

И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида. На маленькой головке жокейский картузик, клетчатый кургузый воздушный же пиджачок. Гражданин ростом в сажень, но в плечах узок, худ неимоверно, и физиономия, прошу заметить, глумливая.

Жизнь Берлиоза складывалась так, что к необыкновенным явлениям он не привык. Еще более побледнев, он вытаращил глаза и в смятении подумал: «Этого не может быть. »

Но это, увы, было, и длинный, сквозь которого видно, гражданин, не касаясь земли, качался перед ним и влево и вправо.

Тут ужас до того овладел Берлиозом, что он закрыл глаза. А когда он их открыл, увидел, что все кончилось, марево растворилось, клетчатый исчез, а заодно и тупая игла выскочила из сердца.

– Фу ты черт! – воскликнул редактор, – ты знаешь, Иван, у меня сейчас едва удар от жары не сделался! Даже что-то вроде галлюцинации было, – он попытался усмехнуться,но в глазах его еще прыгала тревога, и руки дрожали.

Однако постепенно он успокоился, обмахнулся платком и, произнеся довольно бодро: «Ну-с, итак. » – повел речь, прерванную питьем абрикосовой.

Речь эта, как впоследствии узнали, шла об Иисусе Христе. Дело в том, что редактор заказал поэту для очередной книжки журнала большую антирелигиозную поэму. Эту поэму Иван Николаевич сочинил, и в очень короткий срок, но, к сожалению, ею редактора нисколько не удовлетворил. Очертил Бездомный главное действующее лицо своей поэмы, то есть Иисуса, очень черными красками, и тем не менее всю поэму приходилось, по мнению редактора, писать заново. И вот теперь редактор читал поэту нечто вроде лекцииоб Иисусе, с тем чтобы подчеркнуть основную ошибку поэта. Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича – изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, – но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж. Берлиоз же хотел доказать поэту, что главное не в том, каков был Иисус, плох ли, хорош ли, а в том, что Иисуса-то этого, как личности, вовсе не существовало на свете и что все рассказы о нем – простые выдумки, самый обыкновенный миф.

Надо заметить, что редактор был человеком начитанным и очень умело указывал в своей речи на древних историков, например, на знаменитого Филона Александрийского, на блестяще образованного Иосифа Флавия, никогда ни словом не упоминавших о существовании Иисуса. Обнаруживая солидную эрудицию, Михаил Александрович сообщил поэту, между прочим, и о том, что то место в 15-й книге, в главе 44-й знаменитых Тацитовых «Анналов», где говорится о казни Иисуса, – есть не что иное, как позднейшая поддельная вставка.

Поэт, для которого все, сообщаемое редактором, являлось новостью, внимательно слушал Михаила Александровича, уставив на него свои бойкие зеленые глаза, и лишь изредка икал, шепотом ругая абрикосовую воду.

– Нет ни одной восточной религии, – говорил Берлиоз, – в которой, как правило непорочная дева не произвела бы на свет бога. И христиане, не выдумав ничего нового, точно так же создали своего Иисуса, которого на самом деле никогда не было в живых. Вот на это-то и нужно сделать главный упор.

Щит Персея. Личная тайна как предмет литературы

Вообще, роман Булгакова «Мастер и Маргарита» предлагает читателю усвоить властный взгляд на мир, научиться видеть картину мира при помощи оптики власти. В этом его новизна и потрясающая злободневность. Пока современники автора тряслись от страха, теряясь в догадках, что еще ждать от безумного генсека, Булгаков моделировал в своем романе картину мира, отраженную на экране сознания самогО кровожадного тирана, то есть разгадывал загадку и его харизмы, и его власти, и его языка.

Поскольку сознание читателя сильно отличается от сознания властного убийцы, то для того, чтобы понимать его «немецкую» речь, нужно предпринимать специальное интеллектуальное усилие. Если же его не сделать, то мы оказываемся в сфере полной мистической неопределенности, где слова наполняются самым расплывчатым содержанием, что и демонстрирует нам история прочтений этого романа.

При беседе Воланда с Левием Матвеем присутствует Азазелло. После того как бывший сборщик податей исчез, «Воланд подозвал к себе Азазелло и приказал ему:

– Лети к ним и все устрой».

«Немецкий» язык Воланда Азазелло понимает в совершенстве. Он, как и Коровьев, тоже является «переводчиком» при владыке, прямо реализуя в действие и «переводя» в него сказанное слово. О том, что и как он «устроил», подробно рассказано в финале романа.

Вспомним, что личная встреча создателя романа о Пилате с Воландом, закончилась тем, что мастеру было обещано лично Воландом, что «роман… принесет еще сюрпризы» (ММ-2. С. 742) самому его автору.

Примечание: Так же как сцену «на каменной террасе», и этот крошечный сюжет, завершивший прощание Воланда с мастером обещанием ему «сюрприза» от имени романа, Булгаков вставляет в текст при окончательной правке романа, то есть тогда, когда ему самому, смертельно больному, стали предельно ясны образ и характер персонажа по имени Воланд.

«Сюрприз» – это неожиданный подарок. Обещанное исполнилось – и кувшин фалернского вина от имени «мессира» преподнес посыльный сатаны, и вино это было отравлено. Таким образом, слово «сюрприз» в лексиконе Воланда, оказывается, имеет значение «тайного убийства», оно является еще одним контекстным синонимом слова «убийство», как и эвфемизм «внезапно смертен». Этот «сюрприз» – и есть «награда» мастеру за его роман – вот это и означала формула: «Он заслужил покой».

Собственно говоря, финал романа и является переводом загадочной формулы: «он не заслужил света, он заслужил покой», а также в финале проясняется, что означала другая, казалось бы, абсолютно прозрачная по своему значению, реплика Воланда, изреченная им в первом эпизоде романа на Патриарших прудах.

Напомним, что Воланд при первом знакомстве с читателем предстает защитником Иисуса, гонимого в советской стране официальной идеологией атеизма. Представляет эту государственную политику в романе Булгакова Михаил Александрович Берлиоз. Он является большим советским начальником: он возглавляет писательскую организацию Москвы, он же редактор толстого литературного журнала. Берлиозу предстоит за свои убеждения и свою политику расплатиться собственной головой. По крайней мере, так выглядит для подавляющего большинства читателей смысл гибели Берлиоза под колесами трамвая. Он о своей предрешенной участи еще не догадывается, и поэтому представляет собой трагикомическую фигуру в споре со своим могущественным оппонентом.

Реплика Воланда, о которой сейчас пойдет речь, настолько важна для понимания главных смыслов романа, что необходимо напомнить, что произнесена она прямо перед тем, как из уст «профессора» прозвучит первая глава романа мастера о Пилате.

«И опять крайне удивились и редактор и поэт, а профессор поманил обоих к себе и, когда они наклонились к нему, прошептал:

– Имейте в виду, что Иисус существовал.

– Видите ли, профессор, – принужденно улыбнувшись, отозвался Берлиоз, – мы уважаем ваши большие знания, но сами по этому вопросу придерживаемся другой точки зрения.

– А не надо никаких точек зрения! – ответил странный профессор, – просто он существовал, и больше ничего.

– Но требуется же какое-нибудь доказательство… – начал Берлиоз.

– И доказательств никаких не требуется, – ответил профессор и заговорил негромко, причем его акцент почему-то пропал: – Все просто: в белом плаще…» (ММ-2. С. 554)

Если внимательно вглядеться в выделенные нами слова, то становится очевидным некий другой смысл в утверждении Воланда о том, что Иисус существовал. Этот смысл вообще уводит от спора о фактическом существовании или несуществовании исторической личности Иисуса Христа. Оказывается, есть еще одна точка зрения на Христа, она прочитывается в выделенных нами словах «немца». Стоит только понять, что Воланд говорит о последствиях существования личности Иисуса для истории человечества и именно их – эти последствия – он отрицает, чтобы тайный смысл его слов, который он, собственно, и не скрывает, свелся к тому, что человек с таким именем, действительно когда-то жил на земле, и. только к этому. В этих неярких, как бы затененных словах Воланда сформулировано его кредо, вот оно: ни судьбу человечества, ни жизнь самих людей нисколько не изменило явление Иисуса в мир, и никаких следов его учение и его казнь не оставили в земной жизни человечества – одним словом, «просто он существовал, и больше ничего».

Примечание: На то, что это не случайная реплика, не оговорка автора, который упустил из виду ее второй побочный смысл, указывает тот факт, что Булгаков, если судить по ранним редакциям, долго искал и не сразу нашел эту формулировку мысли Воланда как бы с двойным дном.

Историю трудного рождения этой формулы можно отследить по булгаковским черновикам, замечательно изданным Е. И. Колышевой [15] . В ранних редакциях романа «Мастер и Маргарита» эта реплика Воланда трижды претерпевала изменения. Во «Второй редакции романа (1932–1936)» она имеет такой вид:

– Имейте в виду, что Христос существовал, – сказал он шепотом. (ММ-1. С 149).

В «Третьей редакции романа (1936)», получилось вот что:

– Имейте в виду, что Христос существовал… – Не надо никаких точек зрения, – он существовал (ММ-2. С. 377). В этой редакции найден прием повторения, удвоения нужного Булгакову глагола «существовал».

В «Четвертой редакции романа „Князь тьмы“» этот диалог слегка подправлен.

– Имейте в виду, что Христос существовал.

– Видите ли, профессор,… – мы уважаем ваши, несомненно большие знания, но сами придерживаемся другой точки зрения…

– А не надо никаких точек зрения, – ответил профессор, – просто он существовал! (ММ-1. С. 407).

Заметим, что это вроде бы незначительное добавление выделенной нами частицы «просто» весьма заметно уменьшает, «облегчает» значение существования Христа и прокладывает путь к окончательной и радикальной формулировке дьявольского кредо. И только в последней редакции Булгаков нашел этот изящный оборот со стертым в речевом обиходе значением, который в контексте мировоззренческого спора выразил настоящее мнение сатаны по вопросу о существовании Иисуса. Повторим еще раз речевой оборот, которым воспользовался Воланд, чтобы выразить свою точку зрения по важнейшему мировоззренческому поводу: «Просто он существовал, и больше ничего».

Изящество этой формулировки в том, что Воланд выглядит как поборник и защитник Христа, когда отстаивает сам факт Его существования, то есть он сохраняет вполне пристойный и значительный вид, или, говоря иносказательно, его «рога и копыта» оказываются замаскированы. Однако самый конец фразы («и больше ничего») тайно полностью уничтожает значимость жизни, учения и смерти Христа, и здесь на мгновение высовывается его глумливая «дьявольская рожа». Читатель, не подозревая подвоха, естественно, прочитывает (даже не прочитывает, а проскальзывает) это окончание фразы как слово, не обремененное смыслом, как вводное слово, показывающее, что мысль высказана до конца и больше к сказанному добавить нечего. Такой вот лукавой формулой Воланду удается «честно» продекларировать свое кредо, и при этом остаться непонятым и непойманным.

Примечание: Эту лукавую формулировку Воланда почти зеркально повторяет маленький фрагмент из диалога Пилата с Иешуа Га-Ноцри. Иешуа с готовностью излагает главную суть своего учения о государственной власти:

– …всякая власть является насилием над людьми и … настанет время, когда не будет власти ни кесарей, ни какой-либо иной власти. Человек перейдет в царство истины и справедливости, где вообще не будет надобна никакая власть.

– Далее ничего не было, – сказал арестант , – тут вбежали люди, стали вязать меня и повели в тюрьму. (ММ-2. С. 562)

Невозможно не чувствовать, что выделенный нами фрагмент кажется информационно «пустым», эмоционально нейтральным, ничего не добавляющим к пониманию эпизода, то есть лишним. Но Булгаков не тот автор, который грешит подобного рода «разбавлениями». Стоит задержать внимание на этом эпизоде, изъять его из ближайшего контекста и соотнести с только что прозвучавшим дьявольским кредо: « Просто он существовал, и больше ничего», стоит только вспомнить, что излагает Ершалаимские события сам Воланд, который начинает повествование словами: «Все просто …», чтобы догадаться, что с формальной точки зрения, демагог и софист, которым является Воланд, находит доказательство своего понимания истории человечества в словах самого Иешуа: «Далее ничего не было». Этими словами сам Иешуа как бы подводит итог своей земной жизни. Конечно, Воланд их трактует расширительно, обнуляя смысл всей истории человечества. Проповедь Иешуа против государственной власти была оборвана самой властью, а сам проповедник, возвысивший голос против власти, как преступник, был связан, отправлен в тюрьму и казнен. Действительно, для Воланда «все просто»: человек родился, изобрел утопическую, романтическую идею, стал ее проповедовать, был арестован и казнен, то есть «просто он существовал», – и «далее ничего не было», или, что то же самое – «и больше ничего».

Вернемся к диалогу Воланда и Берлиоза. Читатель с готовностью солидаризируется с этим странным «немцем» в споре против Берлиоза и его атеистической пропаганды, и тем самым оказывается обречен принять и оправдать убийство редактора, замаскированное под несчастный случай. Обратим внимание, что Воланд не объясняет, за что, за какие грехи, будет убит Берлиоз. Булгаков как будто знает, что эту «грязную» работу добровольно проделают за сатану сами читатели и истолкователи его романа, которые уподобляются, сами не понимая этого, населению огромной страны, которая, замирая от ужаса массовых казней, искала и находила оправдание и разумный смысл этому кровавому абсурду, наделяя невинные жертвы их мнимой виной.

Несомненно, вина Берлиоза перед литературой огромна: он гонитель духа свободы творчества, он один из тех, кто превратил литераторов в двуличных, продажных, трусливых рабов, он продолжает развращать молодых невежественных «пролетарских» поэтов государственными заказами типа большой антирелиогиозной поэмы, написания которой он ожидает от Ивана Бездомного. Но погиб Михаил Александрович Берлиоз вовсе не поэтому.

Вернемся к комментированию реплики Воланда: «Просто он существовал, и больше ничего». Это слово Воланда – его визитная карточка – определяет не только его отношение к Христу, но и к человеку вообще. Его можно понять как дьявольскую эпитафию на смерть любого человека. «Просто он существовал, и больше ничего» – формула абсолютного холодного презрения к смыслу человеческой жизни вообще.

Из этого универсального презрительного отношения к жизни любого человека легко и непротиворечиво следует и оправдание любой его «внезапной смерти», что в лексиконе Воланда, как мы убедимся, означает убийство. Собственно, убийство ему даже не нужно оправдывать, ведь человек и так смертен, и поэтому какая разница, когда пробьет его час? Человек слеп и своего часа не знает. Тот же, кто этим знанием обладает, выше и сильнее того, кто слеп и несведущ. То, что для простого смертного, например, буфетчика Сокова, самая большая и непостижимая тайна, то для беса Коровьева – лишь повод для глумливого веселья. «Подумаешь, бином Ньютона!» – шутит он, и играючи назначает время казни.

Слово Воланда – это, как мы предполагаем, особый языковой феномен, разработанный Булгаковым, но изобретенный не им. Этот лингвистический образчик фатально двусмысленной речи, речи многозначительной, афористичной, скрывающей в себе прямые угрозы насилия, речи властной, опирающейся как бы на сами законы объективной реальности, то есть апеллирующей к тому, на чем держится мир, – это стилизация логики и интонации речи Сталина , единственного громко звучащего слова, в ту эпоху слышного всем.

Главные характеристики речи Воланда – это ее принципиальная установка на разрушение коммуникации и на отмену номинативной функции слова. Воланд совершенно не заинтересован в том, чтобы собеседник ясно понимал его планы и намерения, поэтому его речь не столько открывает, разъясняет мысль, сколько скрывает ее, прячет, при этом имея вид полной и окончательной правды, непререкаемой истины. Его речь афористична и парадоксальна, она ставит в тупик, но смысл ее в том, чтобы ее носитель выглядел предельно авторитетно, чтобы его роль хозяина мира, хозяина положения, не вызывала ни малейших сомнений, чтобы его могущество было очевидно. Что бы он ни изрекал, любая пошлость, низость, банальность, жестокость – все имеет чрезвычайно убедительный весомый вид закона бытия.

Невозможно не вспомнить мандельштамовский образ – характеристику речи диктатора-палача: «…а слова, как тяжелые гири, верны…». Любое слово изрекается так, словно это слово есть истина в последней инстанции. Слово Воланда – имитация божественного откровения. Это речевое поведение дьявола вполне логичное следствие того, что он – «обезьяна Бога», так же как и стилистика речи диктатора определяется его главной заботой – собственным обожествлением.

Это слово – речевая маска. Имея дело с Воландом, необходимо отдавать себе отчет в том, что он всегда имеет умысел, тайное намерение. Чтобы не позволить себя обмануть, нужно быть предельно внимательным, нужно заставить себя не поверить черту, и, конечно, необходимо сознательно подавить в себе желание быть обманутым. Для этого человеку дарованы воля и разум.

Продолжим наше изучение «немецкой» речи «профессора черной магии». Философская беседа с атеистами коснулась занимательного вопроса о том, кто же «всем этим управляет», если бога нет. Ответ Ивана прост – «сам человек и управляет». Возражение «иностранца» состоит в том, что человек сам не знает, что с ним будет завтра, а для того, чтобы управлять, надо иметь план хоть на какой-нибудь срок.

«Надо будет ему возразить так, – решил Берлиоз, – да, человек смертен, никто против этого не спорит. А дело в том, что…»

Однако он не успел выговорить этих слов, как заговорил иностранец:

– Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер. (ММ-2. С. 552)

Выделенная нами фраза опять, по обыкновению Воланда, выдает себя за основу миропорядка. Кажется, что в этой фразе слиты воедино две банальные истины, а именно: жизнь человека заканчивается смертью и человек не знает времени своей смерти. Но это фраза – только маска, а за ней скрывается убийца, который ощущает свое превосходство над жертвой, потому что он-то знает, скрытую от жертвы тайну. Берлиоз не знает, что его смерть назначена на сегодняшний вечер, а заказчик убийства знает и испытывает удовольствие от своей власти над недогадливым смертным. Смерть Берлиоза будет выглядеть как несчастный случай, хотя на самом деле это будет виртуозно проведенной спецоперацией по ликвидации видного партийного функционера, то есть политическим убийством, – и это и есть рукотворный «фокус» «внезапной смерти».

Итак, мы выдвигаем гипотезу о том, что в лексиконе Воланда формула «внезапная смерть» означает спецоперацию по ликвидации очередной назначенной к уничтожению политической фигуры. Мы не ошиблись в переводе: об этом свидетельствует словечко «фокус», проскочившее как бы невзначай. С точки зрения грамматики выражение – «вот в чем фокус» – в этом контексте может означать вводное слово со значением синонимичным таким речевым оборотам, как-то: вот в чем дело, вот в чем штука, вот так-то и др. То есть слово «фокус», если его читать как вводное, почти теряет свое основное значение рукотворного чуда.

Примечание: Обратимся к черновикам. В «Третьей редакции романа (1936)» этот фрагмент текста выглядит так:

– Да, человек смертен, но это бы еще полбеды. А хуже всего то, что он иногда внезапно смертен (ММ-2. С. 371).

В этом варианте та же мысль выражена без вводного словосочетания «вот в чем фокус». Эту формулу Булгаков нашел в «Четвертой редакции романа „Князь тьмы“ (1937)».